Двуглавый. Книга первая

Глава 6 Встречай, Покров!

Непривычность для себя управления автомобилем да и самой езды на водительском месте я отметил, ещё когда мы ездили в университет, но сейчас воспринимал это не настолько дико. Конечно, сесть за руль, если вдруг отключится по каким-то причинам тёзкино сознание, я бы пока не рискнул, но научусь ещё, тем более с таким учителем оно будет, пожалуй, и не так сложно. Водил тёзка машину совсем не так, как оставшийся где-то за границей миров Саша, за рулём воплощал собой аккуратность и осмотрительность, оставляя, впрочем, место для присущей, насколько я мог понять, всем водителям лихости, но строго в пределах разумного. За дорожной обстановкой следил он тоже внимательно, и даже на попытки высмотреть слежку не отвлекался. Тут, правда, заслуга больше моя, но и тёзка молодец, мои объяснения сразу же понял и принял.

— Если бы за тобой, прости, за нами, действительно следили, и делали это всерьёз, отправили бы несколько машин разных марок и цветов, — втолковывал я ему. — Чтобы не примелькались. И такую слежку мы бы с тобой попросту не заметили. Так что может она и есть, но…

— Но мы её не видим, — сообразил тёзка. — Однако же вообще жизнь у вас там, если вы в таких делах понимаете…

— Ага, «туда ехали — за ними гнались, обратно едут — за ними гонятся… Какая интересная жизнь у людей!», — процитировал я старое кино, [1] которое тут же пришлось тёзке и пересказывать. Содержанием фильма тёзка особо не проникся, но цитата ему понравилась.

Мысленная наша беседа на том и затухла, тёзка сосредоточился на дороге и на предвкушении возвращения домой, я в эти его соображения с переживаниями вмешиваться не захотел. Впрочем, по опыту я знал, что это ненадолго, и вскоре мы снова найдём, о чём поболтать.

За прошедшие с того случая на дороге дни мы с тёзкой сумели выработать устраивающий обоих образ добрососедских отношений между двумя личностями. Управление тёзкиным, то есть теперь уже нашим общим, телом днём полностью отдавалось дворянину Елисееву. Со своими ценными мыслями я старался лезть к нему пореже, разве что спрашивал, если не понимал смысла его слов, действий или происходящего вокруг, а больше просто ненавязчиво прислушивался к его мыслям. Кстати, такое прислушивание оказалось весьма ценным источником информации, пусть и не самой важной. Я, например, разобрался-таки с занимавшим меня вопросом, чего ради тёзка учился в кадетском корпусе, раз уж душа его не лежала к военной карьере. С самого начала почему-то не спросил, разговор тогда ушёл в другую сторону, а теперь вот выяснил. Всё оказалось просто — как офицерского сына, в корпус тёзку приняли на полное казённое содержание, подразумевавшее в числе прочего и бесплатное обучение. Да, такая вот экономия для семьи… С некоторым удивлением я узнал, что учёба в кадетском корпусе вовсе не накладывает на выпускника обязанность идти и дальше по военной линии, а вот образование там очень даже крепкое. Самое же главное, что окончание кадетского корпуса даёт право поступления в университет, как и окончание гимназии. Другое дело, что бывшие кадеты обычно выбирают образование естественнонаучное или техническое, а изучением гуманитарных дисциплин в большинстве своём занимаются экс-гимназисты, но тёзка личным примером показал, что «обычно» вовсе не означает «всегда».

Но вернусь к нашему с дворянином Елисеевым добрососедству. Ближе к ночи я постепенно выходил в нашем с ним сосуществовании на первое место — завладевал ведением мысленных бесед, задавал кучу вопросов, проясняя для себя картину здешней жизни, рассказывал о своём мире. А когда сознание тёзки погружалось в сон, брал на себя управление его телом и читал, читал, читал…

К резкому торможению и столь же резкому повороту на обочину с остановкой тёзкино тело оказалось готовым, что и понятно, а вот моё сознание — нет. Испугаться и тем более запаниковать я поначалу даже не успел, зато когда тёзка начал палить из «парабеллума» через опущенное по случаю жаркой погоды стекло водительской двери, мне стало уже не по себе. Чёрт, мы уже успели привыкнуть к спокойной жизни, а тут — нате вам, пожалуйста!

Стрелял тёзка вслед резво удалявшейся «Волге» кофейного цвета, и стрелял, увы, без особого толка — машина быстро удалилась и свернула влево на грунтовку, почти сразу скрывшись из поля зрения за росшими вдоль той грунтовки кустами.

— Что за нахер⁈ — такую постановку вопроса в имевшихся обстоятельствах я посчитал вполне допустимой. — Ты какого хрена стрелял⁈

— У него пистолет был, — несколько нервно, что и неудивительно, ответил тёзка. — И он явно собирался в меня стрелять.

Ну да, точно. В тёзкином сознании я увидел, как пошедшая было на обгон «Волги» поравнялась с нами и её водитель поднял пистолет и принялся целиться в тёзку. Я, конечно, грязно выругался, но и похвалить товарища за быстроту реакции не забыл. Да, не знаю уж, как тут местных дворян тренируют в стрельбе, но тёзка на тех тренировках явно не филонил…

Я уж хотел было спросить, чего мы встали, когда тёзка выбрался из машины и принялся что-то искать на полу, но тут же прочитал в его сознании, что он собирает гильзы, чтобы они не попали под педали и не затрудняли ему управление. Это он, конечно, правильно делает, но мне казалось, что можно было и подождать. Ладно, фиг с ним, тёзке, в конце концов, виднее, насколько оно важно.

— Револьвером обзаведись, в машине возить, — до такого тёзка почему-то не догадался, пришлось подсказать. — Из него же гильзы не вылетают.

— А и верно! — согласился он. — Смотрю, и ты в оружии толк понимаешь!

— Чисто теоретически, — поскромничал я. — Так-то автомат последний раз в руках только в армии и держал, а это когда было…

— Автомат? — не понял тёзка. Странно, об оружии мы как-то и не говорили. Пришлось объяснять, хорошо хоть, мысленно показывать друг другу картинки и воспоминания мы с товарищем более-менее наловчились.

— Хорошая вещь, — уважительно оценил он. — У нас такого нет…

Тут же тёзкина память показала, что у них тут есть. А что, для тридцать второго года очень даже неплохо, намного лучше, чем это было у нас в том тридцать втором, который я знал по книгам. Тёзка принялся грузить меня названиями образцов и их техническими характеристиками, точно так же, как сразу после моего подселения к нему в голову рассказывал мне о здешних автомобилях — похоже, всяческие стрелялки были столь же близки его сердцу, как и самобеглые экипажи. Что ж, пришлось, как и в тот раз, попросту пропустить мимо мысленных ушей этот бурный словесный поток, тоже, понятное дело, мысленный. Всё-таки есть своя прелесть в таком нашем общении — в реале выслушивать всё это было бы куда более утомительно, и не факт, что удалось бы защитить себя от информационного перегруза. Это я уже не говорю о намного большем времени, которого потребовало бы речевое общение. Тем не менее, что-то из тёзкиной лекции я запомнил, мало ли, может когда и пригодится.

В Покрове тёзка первым делом заехал в полицейское управление, благо, прямо на Владимирском тракте оно и располагалось. Оставив у дежурного заявление о попытке нападения, дворянин Елисеев побеседовал с уже знакомым по происшествию на дороге титулярным советником Грековым. Беседа получилась недолгой, потому что кроме марки и цвета автомобиля злоумышленника тёзка мог лишь сказать, что свернул тот с тракта сразу после Киржача. Тут о деревне Киржач речь, а не о городе с тем же названием, он-то совсем в другом месте находится. Номера машины тёзка не разглядел. Сыщик таким показаниям особо не обрадовался, но любезно предоставил заявителю возможность позвонить в Москву и поставить в известность о случившемся господина Воронкова. Тот после недолгого разговора попросил тёзку передать трубку покровскому коллеге и ещё какое-то время нам с тёзкой пришлось выслушивать односложные ответы Грекова, а потом он вообще попросил тёзку подождать за дверью. Закончив с телефонным разговором, титулярный советник Греков вернул тёзку в кабинет и настоятельно посоветовал ему заранее ставить полицию в известность в случае выезда из Покрова. Тёзка, однако, заверил сыщика в том, что никуда пока не собирается.

— Дома-то что своим скажешь? — спросил я, когда мы покинули пристанище уездной полиции.

— А ты что посоветуешь? — тёзка, похоже, надеялся услышать от меня что-то ну очень умное.

— Ну, маме с сестрёнкой знать всё это уж точно не стоит, — начал я оправдывать тёзкины ожидания.

— Отцу тоже, — подхватил тёзка.

— Не уверен, — возразил я. — Он у тебя, как я понимаю, человек в городе не последний, ему Греков запросто и сам сообщить может.

— Вот уж не хотелось бы… — такая вероятность тёзку не обрадовала. — Но умеешь ты настроение испортить, умеешь.

Да тут мне и умения особого не требовалось — уж больно явственно читался в тёзкиных мыслях страх, что папаша законопатит его к себе в военный городок, разумеется, для безопасности. А у тёзки планы на летний отдых в родном городе были совсем другие…

— Сейчас ещё больше испорчу, — пообещал я. — Если, конечно, ты не против.

— А если и против — ты же всё равно испортишь? — товарищ проявил предельно правильное понимание обстановки. — Давай уж, не стесняйся.

— Уговорил, стесняться не буду, — согласился я и продолжил: — Вот смотри, что у нас получается. Голубок тот, которого ты завалил, вроде должен был соображать в убийствах, раз зарабатывал этим.

— Так, — подтвердил тёзка.

— Что ничего у него не вышло, это, скорее всего, случайность, — напомнил я. — Зато сегодня ты на дороге шуганул какого-то придурка.

— Придурка? — переспросил тёзка. — Почему ты так считаешь?

— Даже мне понятно, что с водительского места стрелять вправо тупо неудобно, — обратил я тёзкино внимание на особенность действий того дебила. — А он о том не подумал. Да, я понимаю, что обгонять тебя по обочине было бы ещё большей дурью, а стрелять на встречных курсах хотя и удобнее, но не факт, что сразу попадёшь, а повторить попытку будет уже невозможно. И как ещё его назвать после всего этого⁈

— Хм, пожалуй, ты прав, — признал тёзка. — Но ты ещё про вора забыл. И не пойму что-то, как такое может испортить настроение?

— Такое не может, — не стал я спорить. — Но вот то, что из этого следует — очень даже может.

— Это как же? — не понял он.

— Ну, во-первых, понять, что с придурками связываться нет смысла, можем не только мы с тобой, но и заказчик нападений на тебя, — начал я нагнетать. — Значит, будет искать более толкового исполнителя, и если найдёт, нам точно лучше не станет. Во-вторых, заказчику этому уже известно или вот-вот станет известно, что ты в Покрове, а значит, ни о какой безопасности в родном городе говорить теперь не приходится. В-третьих, про вора я не забыл, но тут мне сказать пока нечего. Ну что, испортил? — не удержался я.

— Испортил, — тёзка даже усмехнулся, правда, не шибко весело у него получилось. — Я же сказал — умеешь…

Подполковник Елисеев домой пока что не прибыл, будучи занятым по службе, его ждали через пару дней, так что встречали дома тёзку только матушка с сестрёнкой. Обе произвели на меня впечатление, хотя, конечно, каждая по-своему. Что это мать с дочерью, по чертам их лиц больше угадывалось, нежели было заметно — если лицо Елены Васильевны отличалось прямо-таки величественностью и даже, я бы сказал, царственностью, как и общий вид этой статной и в свои сорок шесть лет всё ещё по-настоящему красивой женщины, то живое и миленькое личико Наташи постоянно меняло своё выражение вместе со сменой эмоций юной девицы. Впрочем, Наташей тёзкина сестрица смотрелась только не сильно взрослым лицом, а вот фигурою со всеми положенными формами она и в четырнадцать выглядела уже вполне себе Натальей Михайловной.

Со сдержанной теплотой ответив на почтительные сыновние приветствия, Елена Васильевна отправилась на кухню распорядиться о внесении изменений в обеденное меню, чтобы прибытие младшего сына домой сопровождалось, как оно и положено, праздничным обедом, Наташа же принялась донимать брата расспросами — что теперь носят в столице, правда ли так хороша новая германская кинокартина «Голубой свет», как пишут о ней газеты, и был ли Витенька в театре Эмильцева на скандальном спектакле «Капитолина», после премьеры которого решением суда дальнейшую постановку пьесы запретили, театр закрыли на месяц и оштрафовали на всю сумму сборов от премьеры, а режиссёра Эмильцева и исполнительницу главной роли Мокревскую отправили на шесть месяцев под арест. Тёзка только и смог посоветовать сестре «Голубой свет» обязательно посмотреть, когда в Покрове его покажут, потому как за модами не следил, а пока собирался на «Капитолину», все билеты уже распродали. Однако большая коробка конфет фабрики Абрикосова помогла юной барышне справиться с разочарованием и примириться с ужасающе низким культурным уровнем любимого брата.

В ожидании обеда я попросил тёзку пройтись по дому — интересно же посмотреть, как живёт его семья. Тёзке идея понравилась, и он устроил мне настоящую экскурсию. Что я могу сказать? Неплохо, очень даже неплохо. Два этажа с мезонином, подвал, отапливаемый гараж, хозяйственные пристройки — всё солидно и основательно. Дом построил, выйдя в отставку и осев в Покрове, ещё тёзкин прадед, генерал от кавалерии и герой Второй Маньчжурской войны Антон Михайлович Елисеев, и с тех пор каждое поколение покровских Елисеевых вносило в семейное гнездо свои дополнения. Дед, генерал-лейтенант-инженер Андрей Антонович Елисеев, надстроил мезонин и присоединил дом к городским водопроводу, канализации и электросети, когда их стали прокладывать в Покрове, отец, пока ещё подполковник, ограничился проведением телефона и переделкой конюшни в гараж, но так Михаил Андреевич Елисеев всё ещё служил и на внесение более серьёзных изменений времени не имел. Вот выйдет в отставку, да с генеральской пенсией, тогда и развернётся…

Впрочем, и сейчас дом смотрелся, повторюсь, более чем неплохо, и помимо упомянутых уже солидности с основательностью, отличался добрым и тёплым уютом, который, казалось, прямо-таки обволакивал. Но тут я о своих ощущениях говорю, а для тёзки это просто привычный с младенчества дом. Дом, в котором сам он, кстати, постоянным жильцом давно уже не был. В кадетские годы тёзка жил здесь только два месяца летом да ещё по две недели на Рождество и Пасху, и с поступлением в университет почти ничего в этом плане не поменялось.

…Выслушивать за обедом рассказы тёзкиной матушки о событиях, произошедших в жизни знакомых с прошлого приезда сына домой на Пасху, нас с тёзкой не особо напрягало — всяческие вкусности, коими в изобилии уставили стол, не давали тоске и скуке ни малейшего шанса нас одолеть. Однако же мне лично некоторые моменты в слегка нудноватом повествовании госпожи Елисеевой даже оказались интересными, поскольку очень наглядно показывали особенности здешней повседневной жизни, и вовсе не одного лишь дворянства. Жёсткого разделения сословий тут не было, да и жизнь в небольшом городе такому не способствовала, и потому среди знакомых и приятелей Елисеевых хватало и тех, кто к дворянству не принадлежал.

Кое-как выбравшись из-за стола, тёзка не без труда поднялся в свою комнату, что располагалась как раз в мезонине, разделся и залёг в постель — обеденные излишества требовали спокойного и неспешного усвоения даже столь молодым и здоровым организмом. Каких-то возражений против послеобеденного сна у меня в имеющихся условиях не нашлось, и заснул я лишь ненамного позже тёзки, успев, однако, высмотреть в его мыслях кое-что интересное…

[1] «Не бойся, я с тобой» «Азербайджанфильм», 1981