Глава 18 В плену

Что за место стало нашей новой тюрьмой, мы с тёзкой, честно сказать, не понимали. С уверенностью можно было говорить лишь о том, что ехали мы от ГУМа, чёрт, от Верхних торговых рядов, [1] конечно же, до места чуть больше получаса, причём не меньше половины этого времени по Москве. То есть от Москвы мы сейчас находились где-то совсем поблизости. Отследить дорогу у нас не вышло — пусть глаза тёзке и не завязывали, но стёкла на задних дверях «Яузы», в которой дворянина Елисеева сюда привезли, были занавешены, а перегородка между передними и задним сиденьями оказалась из затемнённого стекла. Да и не повертишь особо головой, не сильно комфортно сидя между двумя мордоворотами.

Всего за тёзкой прибыли трое, не считая водителя — более-менее пристойно смотревшийся персонаж лет тридцати с чем-то и те самые мордовороты, взятые, как я понимаю, больше для устрашения, хотя, возможно, похитители и впрямь опасались, что дворянин Елисеев повторит свои покровские подвиги. Ну да, не только свои, но им-то откуда знать?

Тем не менее, вели они себя вполне корректно. Мордовороты вообще в разговоре не участвовали, молча стоя в сторонке, а их командир и поздоровался первым, несмотря на своё превосходство в возрасте, и с приличествующей учтивостью уточнил, видит ли он перед собой именно Виктора Михайловича Елисеева, и даже на подсказанное мной тёзке требование представить неопровержимые доказательства пребывания госпожи Фокиной у них и её нахождения в должном здравии согласился, что требование вполне правомерное и заверил, что прямо сейчас Виктор Михайлович, в их, разумеется, обществе на встречу с Анной Сергеевной и отправится. Даже оружие отдать ему попросил, именно попросил, а не потребовал или, упаси Боже, приказал. Правда, при всей этой своей вежливости сам так и не представился. Забыл, не иначе…

М-да, положение, в котором мы оказались, сев в машину похитителей, стоило честно и открыто признать незавидным. Теоретически возможность достать нож и порезать мордоворотов у нас имелась, но даже если бы нам удалось сделать столь доброе дело, наличие перегородки не позволяло воздействовать на водителя и председателя комитета по встрече, чтобы заставить их выполнить наши скромные и абсолютно законные требования. Приходилось признать, что на покупку ножа мы, похоже, потратились напрасно.

Куда нас привезли, мы, как я уже говорил, так и не поняли. Сначала стояли перед какими-то воротами и ждали, пока их откроют, потом ехали медленно, но не долго, и наконец остановились. Из машины вышли в каком-то, надо полагать, гараже с уже закрытыми воротами, и прямо из гаража выбрались в коридор, по которому дошли до лестницы. Поднявшись на этаж выше, попали в другой коридор, путь по которому закончился для нас дверью с номером 22. Пройдя через неё, мы очутились в совсем маленькой комнатушке с ещё одной дверью. Водитель, кстати, остался в гараже и по коридорам и лестнице мы перемещались в обществе всё тех же поднадоевших мордоворотов и их командира.

— Сейчас, Виктор Михайлович, вы встретитесь с Анной Сергеевной и сможете убедиться, что с нею всё хорошо, — сказал этот самый командир. — Будьте, пожалуйста, осмотрительны в разговоре, лишнее знать госпоже Фокиной необязательно, это в её же интересах. Прошу! — он открыл ключом вторую дверь и распахнул её.

— Витя! — Анечка вскочила с дивана и кинулась тёзке на шею. — Витя, Витенька, что происходит? Почему меня тут держат? Ты же за мной приехал?

Даже не возьмусь предположить, сколько ещё вопросов могла бы она вывалить на дворянина Елисеева, если бы тот не заткнул ей рот поцелуем.

— Аня, всё будет хорошо, — принялся тёзка врать. — Скоро вернёшься домой, просто нужно тут кое-что уладить…

— Анна Сергеевна, Виктор Михайлович, — предводитель похитителей прервал сцену трогательного воссоединения и не дал ей перейти в вечер вопросов и ответов. — Прошу меня простить, но дела не ждут. Несколько позже вы снова встретитесь, но сейчас вас, Анна Сергеевна, проводят в вашу комнату, а вам, Виктор Михайлович, нужно будет пройти со мной. Даша, проводи госпожу Фокину.

Дашей он назвал явившуюся с ним вместе барышню лет двадцати пяти и весьма своеобразного вида. Вот вроде и фигура симпатичная, и черты лица правильные, но как глянешь ей в глаза, так и сразу вся симпатичность исчезает — абсолютно пустой, ничего не выражающий взгляд. Такое впечатление, что ничего своего в этой Даше нет, и что ей скажут, то и сделает. Скажут отдаться — отдастся. Скажут убить — убьёт. Скажут прыгнуть в окно — прыгнет. И всё это исполнит бесстрастно, механически и до тошноты правильно. Не знаю, сочиняют ли тут страшилки про роботов-убийц, но про такую можно было бы. На меня, честно говоря, эта девица нагнала своим взглядом страху больше, чем оба мордоворота вместе взятые. Судя по тому, что Анечка даже не попыталась не то, что возразить, а и просто показать неудовольствие, действовала Даша этаким образом не на меня одного. Тёзку, кстати, она тоже впечатлила, и впечатления дворянина Елисеева оказались почти такими же, как и мои.

В коридор вышли все вместе, дальше Анечка под конвоем Даши двинулась в одну сторону, мы с тёзкой и тройкой похитителей в другую, и почти в конце коридора остановились у двери за номером 38. Мы с тёзкой остались стоять перед ней под присмотром мордоворотов, их главный прошёл, но уже через полминуты пригласил тёзку войти. На этот раз одного, без конвоиров. Пройдя через приёмную, мы вошли в кабинет кого-то из здешних начальников, может, и не самого главного, но уж всяко главнее нашего сопровождающего. И повёл себя этот начальник самым что ни на есть начальственным образом — просто указал рукой на два поставленных перед его столом стула.

— Итак, Виктор Михайлович, — начал он, когда мы уселись, — как вы понимаете, знать, кто мы и где вы, вам пока преждевременно. Меня можете называть Александром Ивановичем, вашего провожатого — Владимиром Дмитриевичем.

Вообще, по правилам в таком случае следовало изобразить нечто среднее между поклоном и кивком, но тёзка делать этого принципиально не стал. Я с ним полностью согласился — нечего тут, понимаешь, политесы разводить, не заслужили.

— Приносим вам, Виктор Михайлович, извинения за методы, коими побудили вас к нам прибыть, — продолжил этот, ну хорошо, пусть будет Александр Иванович. — Однако у нас не было уверенности в том, что вы примете приглашение, направленное обычным, так сказать, порядком.

Ага, теперь, значит, это называется приглашением. Ладно, запомним, может, когда и пригодится.

— Ни вам, ни госпоже Фокиной здесь ничего не угрожает, — вещал Александр Иванович. — Если, конечно, вы, Виктор Михайлович, будете сохранять благоразумие. Поэтому попрошу вас прямо сейчас отдать Владимиру Дмитриевичу оружие, которое вы сумели сюда пронести. И, пожалуйста, без глупостей, — добавил он, запустив руку под стол.

Да, надо было видеть лицо этого Владимира Дмитриевича… Одновременно на нём читались изумление, оторопь, стыд, и даже не знаю, что ещё. Впрочем, думаю, дворянин Елисеев выглядел сейчас если и лучше, то ненамного.

Увы и ах, но эта пантомима спутала нам с тёзкой все карты. Мне бы сейчас взять на себя управление телом, выхватить нож и приставить его к горлу сидевшего рядом похитителя, глядишь, и можно было бы выкатить хоть какие-то требования этому Александру Ивановичу. Но нет — пока хлопал глазами и ушами так называемый Владимир Дмитриевич, пока тем же занимался дворянин Елисеев, а с ним, пусть только мысленно, и я, в кабинет ввалились всё те же мордовороты с револьверами в руках.

— Тихо! — рявкнул Александр Иванович, остановив охранников, уже готовых наброситься на тёзку, а то даже и стрелять. — Виктор Михайлович, — вернулся он к спокойному тону, — сами же видите, воспользоваться оружием вам всё равно не дадут. Так что отдайте, не доводите до греха.

Правильно говорил Аль Капоне, с помощью доброго слова и револьвера добиться можно куда большего, чем одним лишь добрым словом, а тут револьверов было целых два, и потому на добрых словах, если что, мордовороты могли бы даже сэкономить. Тёзка и сам это понимал, но мои утешения с благодарностью принял, пока задирал штанину и отклеивал от ноги пластырь. Приняв трофей, Владимир Дмитриевич извлёк нож из кожаных ножен, аккуратно попробовал пальцем лезвие, вложил нож обратно и с видимым сожалением отдал оружие одному из мордоворотов.

Небрежным взмахом руки Александр Иванович отослал охранников за дверь и продолжил подчинять себе пленника. Ну, сам он наверняка именно так и думал, наше мнение по этому поводу мы с тёзкой пока что благоразумно держали при себе.

— Не буду скрывать, Виктор Михайлович, мы весьма заинтересованы в ваших способностях, —признал он. — Разумеется, бесплатное их применение не предусматривается, и размером вашего вознаграждения вы, готов вас заверить, останетесь довольны. К сожалению, ни вы сами, ни кто-либо ещё раскрытием ваших способностей и превращением их в действенную силу до сих пор не озаботились. Но мы это положение исправим, даже не сомневайтесь. Нам, увы, не удалось вызволить вас в Покрове, но теперь все препятствия к нашему с вами сотрудничеству устранены, и уж мы раскрытием ваших скрытых пока что возможностей займёмся. Плотно займёмся! — улыбочка, больше напоминавшая хищный оскал, никаких сомнений тут не оставляла. Займутся, пожалуй…

— Кажется, нам с тобой придётся тут задержаться, — выступил я в роли предсказателя.

— Теперь и мне так кажется, — неожиданно согласился тёзка.

— Значит, будем извлекать пользу из нашего положения? — решил я убедиться в том, что особенности текущего момента дворянин Елисеев понимает правильно.

— Да, — похоже, с правильным пониманием у тёзки наличествовал полный порядок. — Раз уж я и понятия не имею, как эти мои способности раскрыть, пусть хоть эти помогут.

Что ж, я имел все основания быть довольным. Поскольку у дворянина Елисеева с пониманием ситуации наладилось, то, будем надеяться, и со способностями своими он наконец разберётся, пусть даже и с помощью этих нехороших людей. Заодно мы с тёзкой тут осмотримся, тогда и насчёт побега можно сообразить будет. А бежать надо — не знаю, какие планы на тёзку у этого Александра Ивановича, но у нас с тёзкой планы свои, и исполнять планы исключительно чужие никакого желания что у дворянина Елисеева, что у меня не наблюдается.

Вот только в побег с собой надо будет брать и Анечку, оставлять тут заложницу уж точно не следует. Это, конечно, задачу нам с тёзкой ох как усложняет… Хотя один козырь у нас в рукаве припасён — о том, как дворянин Елисеев расправился с Черношляповым в Покрове, тут почти наверняка не знают, так что удивить похитителей подлыми, зато эффективными приёмами поражения противника голыми руками и обутыми ногами мы, если что, ещё сможем. Хорошо так удивить, аж до смерти. А удивив хотя бы одного, завладеем его стволом и тут уже тёзка себя покажет. Но это всё несколько позже, пока же послушаем, что там этот Александр Иванович рассказывает…

— Условия вашего содержания, Виктор Михайлович, будут напрямую зависеть от вашего поведения, — а вот это уже стоило послушать, и послушать очень внимательно. Чем, собственно, мы с тёзкой и занялись.

…Даже не знаю, как тут оценивали тёзкино поведение, но условия, в которых дворянина Елисеева содержали, назвать совсем уж плохими было бы неправдой. Тёзке отвели отдельную комнату, больше похожую на хороший гостиничный номер и примерно с таким же уровнем комфорта. Еду — стандартные завтраки и выбираемые по меню обеды и ужины — доставляли туда же. Отследить график уборки и смены постельного белья не получалось, то и другое делалось в отсутствие тёзки в комнате, но чистоту тут поддерживали очень старательно. Позаботились хозяева и о телесной чистоте пленника — помимо ватерклозета в номере имелась душевая, где среди прочих необходимых вещей нашлись и мыльно-рыльные принадлежности, включая очень хороший бритвенный прибор, с безопасной, разумеется, бритвой.

Периодически дозволялось гулять в отдельно огороженной части внутреннего двора, засаженной деревьями и кустами. На лес или парк прогулочная площадочка, конечно, не тянула, так, малюсенький скверик, но и то лучше, чем ничего. Культурный досуг тёзке обеспечивали книги, надо полагать, из здешней библиотеки, которые можно было заказать с доставкой по имевшемуся в комнате каталогу.

Но самую большую заботу в части комфорта своего подопечного хозяева проявили в устройстве встреч тёзки с госпожой Фокиной. Да, не каждый день, да, по предварительному согласованию, но несколько ночей и единственный пока что выходной тёзка провёл в апартаментах Анны Сергеевны. Апартаменты — это, ясное дело, сказано больше для красного словца, от тёзкиной комнаты помещение, выделенное Анне Фокиной, отличалось лишь дополнительной каморкой да ванной в добавление к душу. Впрочем, лучшие, нежели у дворянина Елисеева, жилищные условия ничуть не мешали Анечке вовсю жаловаться на жизнь вообще, на недостаток комфорта в частности, на «эту ужасную Дашу» в особенности, но больше всего — на неопределённость с выходом на свободу. Честно сказать, в первую ночёвку тёзки в постели Анечки это создало известные затруднения, но в который уже раз я поразился, насколько виртуозно получилось у тёзки запудрить своей подруге мозги относительно причин её нахождения здесь и перспектив на ближайшее будущее. Сам я всю жизнь старался женщин без крайней необходимости не обманывать, но сейчас таковая необходимость как раз-таки имела место, обманывать Анечку приходилось, и дворянин Елисеев, отдам ему должное, справлялся с этой задачей просто блестяще. Талант, однако…

Разумеется, с Анечкой тёзка не только предавался постельным радостям, удалось и поговорить — на ушко, понятно, чтобы уберечь эти беседы от чужих ушей. Со слов госпожи Фокиной выходило, что похитили её обманным способом — явились два господина, сказали, что из полиции, даже жетоны полицейские показали, и принялись Анну Сергеевну запугивать. Якобы полиции стало известно, что тот самый охочий до её усадьбы сосед, застройщик Попов, отчаялся в попытках завладеть соседской землёй через женитьбу и замыслил, гад такой, неуступчивую соседку убить, для чего и нанял целую шайку отъявленных душегубов. Да вот беда — уж больно Попов хитёр, и никаких доказательств его преступного умысла у полиции нет, а дать ему совершить задуманное и взять с поличным сначала его наймитов, а затем и самого — значит, просто пожертвовать её, госпожи Фокиной, жизнью, что для полиции недопустимо. Вот если бы Анна Сергеевна согласилась на некоторое время уехать в безопасное место под надёжной охраной, то полиция бы устроила в её доме засаду, злодеев повязала, да и заставила бы их сдать с потрохами заказчика гнусного преступления…

Да, это вам не мелкие жулики Моток и Гусь, тут и полёт фантазии сценаристов повыше, и мастерство исполнителей посильнее. А ведь таким мастерам и платить надо соответственно. Да и многое другое указывало на то, что похитители наши люди, прямо скажем, не бедные — тоже здание, где мы сейчас пребывали, использование для похищения дворянина Елисеева дорогого престижного автомобиля… Откуда, спрашивается, дровишки? С рассказами Михальцова о подпольном целительстве такое как-то не особо увязывалось. Узнать, конечно, было бы интересно, но для нас сейчас эта задачка не на первом месте. Надо, наконец, хоть как-то разобраться с тёзкиными способностями, да и выход на свободу поискать неплохо бы…


[1] ГУМ (Государственный универсальный магазин) — название Верхних торговых рядов с 1923 года. Нынешние владельцы используют оба названия

Загрузка...