Двуглавый. Книга первая

Глава 13 Восемьдесят восемь

Тёзка, пока определялся с днём поездки в Москву, так и продолжал пребывать в состоянии того самого воодушевления. Нет, он, конечно, и слегка волновался относительно своего будущего, если вдруг выяснится, что предрасположенность к сверхспособностям у него откроется, но это же дальняя перспектива, а вот в перспективе ближней стояло открытие причин его приключений, и это занимало дворянина Елисеева намного больше. Что поделать, молодость, она такая…

Меня, не стану врать, скорая определённость тоже радовала, но к этой радости примешивались и некоторые опасения. Чего я побаивался? Ну, во-первых, Николай Михальцов прямо говорил, что результаты обследованным людям не сообщают, пока не дозволят им теми способностями пользоваться, так что прояснение причин тёзкиных неприятностей могло и повиснуть неизвестно где, хотя привлечение частной клиники, да ещё, похоже, и нелегальное, давало какую-то надежду. Правда, я опасался, что и за получение результатов придётся тому самому доктору Брянцеву заплатить, а денег на такую взятку у нас с тёзкой после оплаты самого обследования останется не особо и много. Но это только во-первых… Было и то, что во-вторых — и тёзкина сестра, и Николай говорили, что пресловутые способности могут проявиться не сразу, а могут и не проявиться вообще. В таком случае мы с тёзкой так и останемся с тем же, с чем начинали наши поиски, то есть с голым нулём. В-третьих, ни тёзка, ни тем более я даже близко не представляли, что будем делать, если способности, точнее, предрасположенность к ним у него откроются. Ну и, в-четвёртых, в Михайловском институте о тёзкиных результатах узнают всё равно, тут никаких сомнений и быть не могло, и какие действия после того коллеги Николая Михальцова предпримут в отношении дворянина Елисеева, оставалось только гадать. Но, как бы там ни было, а посетить доктора Брянцева однозначно стоило.

Чтобы не связываться с испрашиванием разрешения у отца, на этот раз тёзка решил посетить Москву одним днём, благо, даже с принятой у здешних автомобилистов неспешностью езды дорога занимала никак не больше полутора часов в один конец. Откладывать поездку в долгий ящик тёзка тоже не стал, и уже через день после получения письма рано утром выехал в столицу.

…Что лечебница доктора Брянцева — заведение до крайности солидное, бросалось в глаза сразу. Внушительное пятиэтажное здание, собственная стоянка для автомобилей, почти вся заставленная «яузами» и «волгами», надо полагать, богатых пациентов и совсем не бедных врачей, тёзка еле нашёл на ней место, чтобы пристроиться, гранитные ступеньки лестницы, ведущей к входу, массивные дубовые двери с окнами и надраенными до блеска латунными поручнями, обозвать которые «ручками» не поворачивался язык — всё это навевало не почтение даже, а чуть ли не благоговение какое-то. Под стать всему этому смотрелся и нёсший службу на входе швейцар ростом под два метра и соответствующего сложения с окладистой седой бородой, одетый в тёмно-синюю с золотыми галунами ливрею. Стоял он на своём месте не просто так, а открывая двери входящим и выходящим, что-то мне подсказывало, что и не каждый мужчина легко управился бы с теми дверьми самостоятельно, а уж дамам и барышням такое оказалось бы просто не по силам. Тёзка даже испытал муки совести, вложив в медвежью лапищу богатыря серебряный двугривенный, но полтинника у дворянина Елисеева в карманах не нашлось, а давать чужой прислуге больше одной монеты тут почему-то считается неприличным.

В приёмном покое лечебницы царили всё те же солидность и основательность. Осмотревшись среди окружавшего нас великолепия, тёзка решительно шагнул к стойке, за которой расположились дежурные сёстры в количестве двух единиц — одна постарше и шатенка, другая помоложе и блондинка, обе вполне себе миловидные, одетые в форменные платья в тонкую бело-голубую полоску с белоснежными воротничками, передниками и шапочками с красными крестами. Старшая незамедлительно встала, почтительно тёзку поприветствовала и с лёгким поклоном спросила:

— Вы у нас впервые или вам назначено?

— Впервые. Вашу лечебницу мне рекомендовал надворный советник Иванов-одиннадцатый, — назвал тёзка пароль.

— Елизавета, сей же час проводи господина к Валентину Ефимовичу, — приказала старшая младшей. Та приняла у тёзки шляпу, помогла ему накинуть на плечи извлечённый из-под стойки свежий белый халат и пригласила следовать за собой.

Дорога к кабинету владельца и главного врача лечебницы оказалась неблизкой — сначала мы шли по длинному коридору, затем поднялись на третий этаж, снова прошли коридором, на сей раз не до его конца, и наконец остановились перед двустворчатой дверью с латунной табличкой «Брянцев Валентин Ефимович, доктор медицины». Впрочем, посовещавшись, мы с тёзкой пришли к выводу, что пройтись можно было бы и ещё, любуясь изящной фигуркой идущей впереди сестрички. Означенная сестричка скрылась в дверях, меньше чем через минуту появившись снова, распахнув одну из створок и пригласив нас войти. Попали мы, естественно, в приёмную с длинным столом для заседаний, стульями за ним и диваном для ожидающих у одной стены да секретарским столом у другой. Я ещё пытался было сообразить, почему за тем столом никто не сидит, как из обитой чёрной кожей двери собственно кабинета вышла симпатичная блондинка в голубой блузке с белым воротничком и повязанным под ним тёмо-синим бантом и длинной юбке в цвет банта. Интересно, она у доктора просто секретарша или не только?

— Прошу вас, — нежный голосок очень подходил к её личику.

— Доктор медицины Валентин Ефимович Брянцев, — представился невысокий плотного сложения господин лет пятидесяти в тёмно-коричневом в тонкую сероватую полоску костюме. Лицом он старался выражать приветливость и добродушие, что выходило у него не сильно удачно из-за слишком пристального взгляда. — В силу обстоятельств, что привели вас ко мне, можете сохранять инкогнито, но как-то записать мне вас необходимо.

— Тихонов, Александр Александрович, — успел представиться я, пока тёзка лихорадочно пытался придумать себе псевдоним.

— Я так понимаю, вы желаете пройти осмотр на предмет выявления известного рода предрасположенности? — осторожно спросил доктор и, дождавшись утвердительного ответа тёзки, добавил: — В таком случае вам должен быть известен размер оплаты.

Тёзка достал бумажник, извлёк из него деньги и протянул их Брянцеву. Тот быстро убрал их в ящик стола.

— Прошу меня простить, Валентин Ефимович, — начал тёзка, — но я хотел бы узнать и результаты моего осмотра. Сколько это будет стоить?

— Поскольку вы пришли к нам по рекомендации надворного советника Иванова, о результатах мы вас уведомим без дополнительной оплаты, — деловито ответил доктор. Ого, очень уместная в наших обстоятельствах щедрость! — Желаете освидетельствоваться сейчас или же в иное удобное вам время?

— С вашего позволения, сейчас, — выразил готовность тёзка.

— Тогда милости прошу, — доктор выбрался из-за стола и подошёл к неприметной двери в стене, услужливо её раскрыв.

За нею оказался настоящий медицинский кабинет, с облицованными кафелем стенами и прочими обязательными для рабочего места врача приспособлениями вроде кушетки, стеклянного шкафа, умывальника и так далее. Тёзке пришлось избавиться от пиджака, жилета, галстука, кобуры с «парабеллумом» («наган» остался в машине) и ботинок, доктор Брянцев самолично измерил тёзкины рост, вес, пульс и давление, записал результаты себе в блокнот, выдал пациенту фетровые шлёпанцы и попросил немного подождать. Не прошло и пары минут, как сурового вида сестра вкатила в кабинет кресло-коляску и тёзка с некоторым недоумением уставился на непривычное транспортное средство.

— Вот ещё, господин Тихонов, соблаговолите надеть, — доктор протянул тёзке марлевую маску, — мало ли, вдруг кого знакомого встретите, не приведи Господь, конечно.

Интересно, конечно, было бы глянуть со стороны на тёзку, восседающего в инвалидной коляске и облачённого в белый халат и маску, смотревшуюся куда внушительнее приснопамятного ковидного намордника, но увы, не сложилось. Сестра выкатила коляску с тёзкой из медицинского кабинета обратно в кабинет административный, где нашлась ещё одна не бросающаяся в глаза дверца, открывавшая проход к лифту, и мы отправились в путешествие по процедурам.

Тёзке сделали электрокардиограмму и электроэнцефалограмму, рентгеновский снимок зубов, взяли кровь из пальца и из вены, пришлось дворянину Елисееву, пардон, господину Тихонову, конечно, подышать в спирометр [1] и выполнить на скорость несколько физических упражнений. Завезли тёзку и ещё к двум лекарям, один из которых тщательно обстучал пациента молоточком, а другой подсовывал всяческие картинки, где среди разноцветных фигур и разводов прятались буковки и циферки, и с секундомером замерял, насколько быстро тёзка те буквы с цифрами находит. После всего этого тёзку снова доставили в кабинет Брянцева, где доктор заново измерил пациенту пульс с давлением.

— Итак, Александр Александрович, — начал доктор, когда тёзка вернул себе прежний вид, — результаты вашего освидетельствования будут готовы к утру послезавтра. Вот, позвоните в течение послезавтрашнего дня по этому телефону, — Брянцев протянул тёзке вырванный из блокнота листок с написанным номером, — назовите себя и вам сообщат двузначное число, второй цифрой в котором будет восьмёрка, по общему числу признаков той самой предрасположенности. Первая же цифра покажет, сколько этих признаков обнаружено у вас. Вы ведь не врач? — спросил доктор, и, дождавшись тёзкиного утвердительного ответа, продолжил: — Стало быть, вникать в суть тех признаков вам никакой нужды нет. Но имейте в виду: если первая цифра будет больше трёх, вами могут заинтересоваться, а если больше четырёх, заинтересуются обязательно. — Кто именно проявит такой интерес, доктор дипломатично умолчал, но мы же всё понимаем, да?

— А кто такой Александр Александрович Тихонов? — заинтересовался тёзка, когда мы покинули роскошное прибежище коррумпированного доктора.

— Водитель мой, тогда, на трассе, — ответил я. — Первое имя, что в голову пришло. Только не тем ты, дорогой мой, интересуешься…

— А чем должен бы? — немедленно отреагировал он.

— Ты что же, так и не понял, к чему тебя подталкивают⁈ — изумился я. Нет, похоже, говоря о тёзкиной сообразительности, я дворянина Елисеева беззастенчиво перехваливал…

— Прости, не понял, — повинился тёзка. — И к чему же?

— Да к тому, дорогой ты мой, чтобы ты сам озаботился раскрытием своих способностей! — я еле удержался от матюгов.

— Так мы же не знаем пока, есть они у меня или нет, — ох, близок, очень и очень близок оказался дворянин Елисеев к тому, чтобы я наконец поделился с ним своим мнением о его способностях, и не каких-то там сверхъестественных, а самых обычных умственных… Ну как так можно-то⁈ Этому балбесу всё разжевали, в рот положили, а он, орясина бестолковая, никак не хочет просто проглотить!

— Виктор, дорогой, ты меня разочаровываешь, — мне всё же удалось остаться в рамках приличий. — Наверняка же у них есть результаты тех медосмотров, которые ты уже когда-то проходил! А теперь ещё и полный набор добавится! Тебя же не просто так на эту лечебницу навели!

— Прости, мне всё никак не верится, — ну хоть с честностью у тёзки всё в порядке. Впрочем, понять товарища было можно, и я сменил гнев на милость.

— Тогда дожидаемся послезавтра, — миролюбиво свернул я дискуссию. Тёзке ничего не оставалось, как послушно со мной согласиться.

Думаю, нет смысла говорить, что дожидались мы условленного дня, что называется, как сидя на иголках? Впрочем, это я больше про тёзку, мне-то и других забот хватало. Каких? Да всё тех же самых, из серии подумать. Раз тёзка не может или не хочет думать сам, то я-то на что?

Начал я с попытки представить, какими такими сверхъестественными, ладно-ладно, уговорили, не объяснёнными пока наукой, способностями может обладать дворянин Елисеев, но довольно быстро попытку эту оставил. В самом деле, придумать тут можно было что угодно, но вот насколько близко оно окажется к истине, хрен его знает. В то, что тёзка сможет, подобно лорду Вейдеру, бесконтактным способом душить всех, кто того заслуживает, верилось, честно говоря, с большим трудом, а ничего более путного на ум не приходило. Но в любом случае речь тут могла идти по большей части о чём-то серьёзном — вряд ли бы мой мозговой сосед вызвал такой интерес у Михайловского института, если бы даже умел целительствовать как старшая сестра, уровню реализации того интереса такое никак не соответствовало. А что тогда? Но тут, к великому моему сожалению, снова приходилось полагаться на обширные познания известного травянистого растения со съедобными корнями…

Вставал, однако, и ещё один вопрос, едва ли не серьёзнее предыдущего: а точно ли именно Михайловский институт интересуется скрытыми пока что тёзкиными талантами? Хоть конспиролухом меня обзовите, хоть просто паникёром, но как-то слабо верилось, что государственная, а тем более академическая контора рискнёт связаться с доктором-взяточником. Ведь доктор Брянцев говорил, что тёзкой могут заинтересоваться, а при определённых условиях и обязательно заинтересуются, но он же не говорил, что сам сообщит куда следует! Неправильно всё это выглядело, очень даже неправильно. Ещё бы подобрать этой неправильности хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение… Нет, таких объяснений я с ходу мог бы накидать штук несколько, но вот вопрос об их правдоподобии так и оставался в подвешенном состоянии. В конце концов я остановился на том варианте, что некая группа сотрудников уважаемого научного учреждения имеет тут свой собственный интерес, не совпадающий с целями и задачами любимого института в том виде, в каком понимает их его руководство. Да, пожалуй, ничего другого здесь уже и не придумать. И да, такой частный интерес мог, по моему убеждению, быть только коммерческим, что, собственно, мы и наблюдали на примере покровских (а покровских ли?) похитителей. Да, там интерес был мошеннический, но всё равно же денежный. А уж у тех, кто этих похитителей руками Черношляпова перебил, интерес был наверняка серьёзный и коммерческий, тут, как говорится, и к бабке не ходи.

Так, стоп. Но есть же и те, кого такое не устраивает! И не устраивает настолько сильно, что они не пожалели денег на заказ тёзкиной смерти! Что-то я непростительно быстро об этом подзабыл со всеми дальнейшими событиями… Теперь я полностью уверился, что и в этом случае причина кроется в тёзкиных способностях, точнее, в чьём-то стремлении решительно и кардинально пресечь саму возможность их реализации. К чему плодить сущности, если есть уже версия, которая всё объясняет⁈ Правда, сюда никак не вписывалось проникновение к тёзке на квартиру шибко бескорыстного воришки, но если хорошенько подумать, можно как-то подверстать и это.

В общем, весь день после поездки в Москву прошёл у меня в этих размышлениях, которые я гонял туда-сюда, а утром дня следующего тёзка еле дождался девяти утра — звонить раньше в учреждения смысла нет, а частным лицам не позволяют приличия.

— Доброе утро, — отозвался он на произнесённое женским голосом «алло», — меня зовут Александр Александрович Тихонов.

— Минуточку, — отозвались на том конце. — Александр Александрович Тихонов? — переспросила невидимая собеседница и когда тёзка подтвердил, будничным голосом, явно не понимая смысла произносимых ею слов, сообщила: — Ваш ответ восемьдесят восемь. Повторяю, ваш ответ восемьдесят восемь.

М-да, не будь мы с тёзкой физически одним человеком, так бы сейчас и уставились на обалдевшие рожи друг друга.

[1] Прибор для измерения объёмных и скоростных показателей дыхания