Дотянуться до звёзд

– При том, что «карантин» он уже не объявит, наши корабли сейчас ходят на Кубу под охраной военного эскорта, да и флот у нас, на сегодняшний день, очень приличный, – заключил адмирал Кузнецов. – Одних только ракетных крейсеров проекта 70К и 70П – аж 21 штука, есть авианосцы, есть десантные корабли, атомные подлодки боеспособны и готовы выполнить боевую задачу, на борту дизельных подлодок 613, 611, 633 и 641 проектов размещены крылатые ракеты 3М10Т (АИ).

В НИИ-400 разрабатывается морской телеуправляемый аппарат модульной конструкции, своего рода – подводное шасси, которое может нести как научное оборудование, так и термоядерный заряд большой мощности и массы. Пока ещё разработка не закончена, но мы уже оборудовали наши многоцелевые атомные лодки съёмными ложементами для крепления этих аппаратов. Мы можем разместить на палубе лодки технологический макет аппарата, чтобы американцы со спутника его сфотографировали.

– Мы можем сблефовать, – адмирал хитро улыбнулся. – Например, заявим, что мы заминировали из-под воды американское побережье, и в случае войны подорвём эти мины радиосигналом со спутника. Имея на руках спутниковые снимки наших лодок с подводными аппаратами на палубе, американцы поверят, просто потому, что слишком опасно игнорировать подобную угрозу. А искать в тёмной комнате чёрную кошку, которой там нет – занятие чертовски увлекательное.

Выслушав «силовиков», Хрущёв не торопился с решением:

– Так, понятно. Поиграть новыми бирюльками захотелось. Смотрите, не заиграйтесь, – предупредил Первый секретарь. – Спешить не будем, обсудим вопрос с участием всех «посвящённых» – слишком многое поставлено на карту. И почему вы так уверены, что Кастро вообще согласится разместить у себя ядерные ракеты? В «той» истории он был напуган самим фактом вторжения, как-никак, сам участвовал в его отражении, а сейчас он ещё не так боится.

– Страх ожидания вторжения можно сделать даже более сильным, – ответил Серов. – Если нужно, мы найдём способ подогреть паранойю у товарища Кастро, так, что он сам попросит привезти ракеты на Кубу.

Так и получилось. Операция КГБ была психологически рассчитана до мелочей. Кастро предложили помощь в подготовке к военной операции северокорейцы, они прислали своих инструкторов, и организовали поставки реактивных гранатомётов – копий американских «базук». В ходе обсуждения проинструктированный эмиссаром Коминтерна северокорейский советник как бы случайно упомянул о договорённости Ким Ир Сена с Хрущёвым о поставках в Северную Корею тактического ядерного оружия из СССР (АИ, см. гл. 05-07):

– Наша страна тоже живёт под постоянной угрозой американского вторжения с территории Южной Кореи, поэтому товарищ Хрущёв предложил товарищу Киму разместить на нашей территории советское ядерное оружие. Теперь, если американцы или южане попробуют к нам сунуться, они так отгребут, что разгром 1951-го года им детским шлепком покажется.

Факт советско-корейского сотрудничества в ядерной сфере секретом не был, хотя и не афишировался, в конце концов, засекретить присутствие северокорейских студентов, обучавшихся на факультетах ядерной физики, всё равно было невозможно.

Кастро, уже находившийся на взводе в ожидании американского вторжения, немедленно ухватился за подброшенную идею. Несколько дней он обдумывал её, советовался с Раулем, Че, и Камило Сьенфуэгосом (АИ), а затем обратился к Хрущёву с секретным посланием, в котором просил, для защиты Кубы от возможного нападения США, разместить на острове хотя бы тактическое ядерное оружие, а ещё лучше – «что-нибудь помощнее, чем можно, при необходимости, достать и до Вашингтона».

Первый секретарь давать согласие не спешил. Он ответил Фиделю, что вопрос не простой, и его надо обсудить с руководством страны. Умело выдержав паузу, Никита Сергеевич дождался, пока Фидель дошёл до точки кипения, и сообщил, что теоретически есть возможность развернуть на Кубе советские ракеты средней дальности, но потребуется несколько месяцев, и помощь китайских и корейских рабочих для оборудования защищённых позиций, в том числе – в горах Сьерра-Маэстра, и постройки железнодорожной ветки.

– В любом случае, товарищ Кастро, принимать решение о применении этого оружия, если это, не дай бог, понадобится, мы с вами должны совместно, – предупредил Никита Сергеевич. – С товарищем Кимом мы договорились о поставках на тех же условиях, и ядерное оружие в КНДР находится под контролем советских специалистов. Слишком многое поставлено на карту.

Фидель немедленно согласился, работы по оборудованию позиций вскоре были начаты, но завозить на Кубу ракеты Хрущёв пока не спешил (АИ частично).

На совещании «посвящённых» Первый секретарь сообщил и об этом:

– У нас задача сейчас другая. В Турции американцы свои ракеты размещать не рискуют (АИ), но в Англии и Италии «Торы» и «Юпитеры» соответственно, стоят на боевом дежурстве, и им до нас от силы 10-15 минут лёту, – пояснил Никита Сергеевич. – Размещение аналогичных ракет на Кубе позволяет сократить подлётное время до Вашингтона до 5 минут. То есть, это, фактически, атомный пистолет, приставленный к виску президента. Предлагаемая товарищами Гречко, Кузнецовым, Серовым и Ивашутиным операция – по сути, военно-политические шахматы. Мы объявляем о наличии ракет, и предлагаем президенту «нулевой вариант» – ликвидацию всех баз БРСД в Европе в обмен на ликвидацию наших баз на Кубе. При том, что у нас ещё остаются крылатые ракеты в контейнерах в Гватемале, о которых Кеннеди и не подозревает, а также крылатые ракеты на подводных лодках и самолётах. Всё дело в подлётном времени. У крылатых ракет это 2-3 часа, МБР летит побыстрее, но тоже минут 25, а БРСД с Кубы – пять минут. Понимаете разницу?

– Поясняю для неспециалистов, – усмехнулся Гречко. – При применении крылатых ракет президент успеет покинуть Белый Дом, и дать команду на нанесение удара, а у американской ПВО будет достаточно времени для организации обороны. При применении БРСД с Кубы, учитывая неизбежные задержки при обнаружении и передаче донесений, а также общую нацеленность американской СПРН на север, у президента и прочих членов администрации, которые имеют право его заменить при принятии решения, времени хватит разве что обосраться. Через пять минут от них и вообще от Вашингтона даже запаха не останется. Они это очень хорошо понимают, потому в «той» истории и подняли такой кипеш вокруг Кубы. К тому же нам Сергей Павлович ещё неплохо подсобил, со своей Р-9.

– То есть? – удивился Хрущёв.

– Поскольку у товарища Янгеля испытания Р-14 начнутся только в сентябре 60-го года, мы решили подстраховаться. Р-9 боевую часть очень большой мощности на межконтинентальное расстояние закинуть не может, это факт, – пояснил Королёв. – Но вот на малое, да ещё раз пошла такая пьянка, мы тоже свой «огурец» подготовили… Тоже ведь и книжки читали, и всякие варианты рассматривали. В общем, мы сделали вариант ракеты средней дальности на базе первой ступени Р-9, к которой вместо второй ступени прикрутили корпус, сделанный по типу третьей ступени ГР-1, только чуть поменьше. А в этот корпус прекрасно укладывается заряд «кузькиной матери», перепроектированный с учётом последних достижений атомных технологий и немного уменьшенной мощности, не 100 мегатонн, а 75, с третьей урановой ступенью заряда. Далеко он не улетит, но южные штаты и Вашингтон с Кубы достанет.

Конечно, таких мощных зарядов много сделать не получится, поэтому мы и второй вариант предусмотрели. Поставили на первую ступень Р-9 восемнадцатизарядный «самосвал», тот самый, что испытывали на Р-7. Испытали запусками по «южной» трассе, с Кап Яра. Ракета вышла простая и дешёвая, не считая головной части, а главное – толстая и короткая, не то что «карандаши» Михаила Кузьмича (Янгеля). И в железнодорожную пусковую укладывается как родная, – усмехнулся Сергей Павлович.

– Большая часть американского промышленного потенциала сосредоточена в районе Великих озёр, – добавил Гречко. – Удар несколькими «самосвалами» по этому промышленному району, а также по основным городам Восточного побережья может покончить с геополитическим доминированием Соединённых Штатов если не навсегда, то надолго.

– Вот это мощно! Вот это сюрприз будет для американов! – заулыбался Первый секретарь. – Мстислав Всеволодович, вы разве не в курсе этой работы?

– В курсе, конечно, но я надеюсь, что это чудовище нам не понадобится, – ответил академик.

– Я тоже очень надеюсь, что до применения подобного оружия никогда не дойдёт, – согласился Хрущёв. – Лучше всего использовать его как фигуры в политических шахматах, но, к сожалению, наш противник нас не понимает, и не желает принимать нашу страну всерьёз. Приходится иногда действовать жёстко.

– Это всё неплохо, – заметил Косыгин. – Но хватит ли нам ядерных материалов для снаряжения стольких болеголовок? Сколько ядерных зарядов мы сейчас можем доставить до США? Триста?

– Нет, значительно больше, если считать авиабомбы и крылатые ракеты, – ответил академик Александров. – После пуска в Челябинске-40 размножающего реактора-ускорителя «РУНА-Т» и автоматической линии по сборке инициирующих зарядов, учитывая увеличившуюся наработку плутония, мы сейчас можем доставить на территорию США около 600 зарядов. Старые заряды проходят модернизацию, в ходе которой переделываются в термоядерные, с учётом последних наработок НИИ-16 и НИИ-1011.

(АИ, в реальной истории СССР в 1961 году мог доставить на территорию США всеми способами около 300 ядерных зарядов. Всего на тот момент у СССР было 2450 ядерных устройств, у США – 22229 http://rocketpolk44.narod.ru/yas/yadb.htm).

– А где эти ракеты в железнодорожных пусковых по Кубе кататься будут? – спросил Микулин. – Велика ли та Куба?

– На Кубе 5 тысяч километров железных дорог, правда, с шириной колеи 1435 миллиметров, – ответил Ивашутин. – Поэтому тележки у вагонов, направляемых на Кубу, делаются под европейский стандарт, или самонастраивающиеся.

– По нашему совету, – Серов улыбнулся, – товарищ Кастро договорился с товарищем Ким Ир Сеном, и с помощью Коминтерна на Кубу переброшен северокорейский трудовой десант. Сейчас они оборудуют в горах Сьерра-Маэстра защищённые укрытия тоннельного типа, и подводят к ним железнодорожную ветку. Работы залегендированы под геологические изыскания с целью поиска полезных ископаемых.

– А чем Кастро их кормить будет? И чем рассчитываться? – поинтересовался Косыгин.

– Так бананы же! Американцы наложили эмбарго на кубинские товары, а вывезти весь урожай даже дирижаблями пока не получается. Часть бананов так или иначе пропадает. Их переделывают на крахмал, добавляют витаминный экстракт из фруктов и делают искусственный витаминизированный рис, – пояснил Серов. – Северокорейцам с голодухи Куба с её климатом вообще раем показалась.

– Дороги, укрытия… – адмирал Кузнецов усмехнулся. – Вы, товарищи, совсем не учитываете наличие флота. Я сейчас даже не боевые корабли имею в виду. Хотя все морские перевозки на Кубу сейчас у нас производятся под прикрытием эскортных кораблей, официально – для отработки сопровождения грузоперевозок по системе конвоев, в рамках обычной боевой подготовки флота. Это мы так приучаем американцев к постоянному наличию в районе Карибского бассейна наших боевых кораблей. Они сейчас постоянно возле Кубы толкутся – один ушёл, другой пришёл.

Я, вообще, про торговый флот хотел сказать. Вот наши товарищи учёные и инженеры, – адмирал уважительно посмотрел на Королёва, Келдыша, Александрова и Лебедева, – сделали для обороны страны замечательный ракетный поезд. Ну, пусть даже ещё не совсем доделали, но он уже стрелять может. А другие инженеры, судостроители, строят замечательные сухогрузы, с открытым трюмом, в который, между прочим, ваших ракетных поездов пару штук загрузить можно. Не пусковых, а поездов целиком, со всеми цистернами для керосина и жидкого кислорода, передвижным кислородным заводом, и вагонами для личного состава, – адмирал достал из своей папки и пустил по рукам фотографию.

На ней был изображён широкий открытый трюм, где в уголке сиротливо жались друг к другу три тепловоза.

– И вот представьте, пришёл такой кораблик, скажем, в порт Мариэль, или ещё куда, не обязательно даже на Кубу. Встал на рейде, вроде как в ожидании разгрузки. На стоянке ему даже спутниковая навигация для топопривязки не понадобится. По береговым ориентирам любой штурманец, только вчера из училища, вам точное место судна за пять минут вычислит. Встал, и стоит. Американцы со своего U-2 засняли – стоит корапь, в трюме какие-то вагоны. А что за вагоны? Да хер его знает, поди разбери сверху… Ой, а чего это у них несколько вагонов вертикально встали? Да уж очень девушки там соблазнительные… – закончил адмирал под смешки собравшихся. – Поймите, товарищи, благодаря нашим учёным и инженерам, у нас сейчас есть всё для выполнения этой операции. А уж нужна она или нет – пусть решает политическое руководство.

– Американцы над Кубой летают постоянно, – сомневался Косыгин. – А ну, как если они обнаружат наши ракеты и прочее оружие раньше времени?

– Всё вооружение поставляется либо в стандартных морских контейнерах, либо в железнодорожных вагонах, на судах класса «ро-ро», – пояснил Серов. – Николай Герасимович не зря инженеров хвалил за успехи в судостроении. Отличить с воздуха контейнер или вагон с оружием от вагона с сельхозтехникой американцы не смогут. Вот, когда на Кубу уже будут завезены Р-12 и Р-14, тогда опасность появится. Но если их завезут в последний момент, и сразу установят на скрытно подготовленные стартовые столы, тогда будет даже лучше, если американский U-2 их сфотографирует.

– А может быть, Никите Сергеевичу накануне высадки на Кубу отправить телеграмму президенту, по прямой линии? – вдруг предложила Ковригина. – Кеннеди вроде бы производит впечатление достаточного разумного политика, это не Маккарти, не Трумэн и не этот… как его, на букву Г…

– Голдуотер, – подсказал Ивашутин.

– Да у них там таких Голдуотеров – каждый второй в Конгрессе, и кого ни копни – чистое г… – проворчал Серов.

– Я хочу сказать, что если президент узнает, что нам известны их планы, он, скорее всего, отменит высадку…

– А через полгода-год, когда мы будем не готовы, они организуют другой десант, о котором мы не знаем, – возразил Гречко. – Пусть уж лучше события идут по накатанной, чем отклоняются от основной этой… как её… временной линии…

– Антоныч прав, Мария Дмитриевна, – согласился Хрущёв. – Мы можем эффективно противостоять только в тех случаях, о которых мы знаем, а надеяться на удачу, как в случае с Грецией, явно не стоит.

– Здесь стоит учитывать ещё одно, немаловажное соображение, – добавил Серов. – Если мы объявим о размещении ракет сразу после попытки высадки американских наёмников на Кубе, в глазах всего мира это будет шаг, направленный на защиту союзника от явной агрессии, инспирированной США. Если же разместить ракеты позже, когда обстановка будет не столь острой, это уже будет выглядеть, как попытка обострения с нашей стороны. Оно нам надо?

– Не надо, – согласился Хрущёв.

В итоге мнения разделились, и общее голосование отразило возникшее расхождение во взглядах. «Силовики» – Серов, Ивашутин, Гречко, Кузнецов, а также присоединившиеся к ним Устинов, Микулин, и Соколовский были за размещение ракет средней дальности на Кубе. Келдыш, Лебедев, Глушков, Александров, Ефремов, Бартини, Ковригина – против. Королёв воздержался, а Косыгин неожиданно предложил:

– На Кубе всё подготовить, завезти всё, включая ядерные боевые части и оборудование для их обслуживания, но решение о доставке самих ракет средней дальности принять позже. Отменить подготовку всегда успеем.

Хрущёв тоже воздержался при голосовании. Такие обсуждения, начиная с весны 1960 года проходили неоднократно, в ходе споров уточнялись детали, но каждый раз принятие окончательного решения откладывалось до прояснения политической ситуации (АИ).

#Обновление 30.07.2017

В начале апреля все участники воздушной части операции, включая американских советников, были переброшены в Никарагуа, на аэродром Хэппи-Вэлли вблизи города Пуэрто-Кабесас. В порт по воздуху американскими транспортными самолётами была переброшена бригада эмигрантов. Там их уже ожидали суда, нанятые ЦРУ под прикрытием компании Гарсия Лайн корпорейшн, с главной конторой в Нью-Йорке, на Бэттери-Плейс, 17.

Пароходная компания Гарсия была перед революцией крупнейшей на Кубе, перевозя рис и сахар между портами восточного побережья США, Гаваной и Центральной Америкой. После прихода Кастро к власти пять сыновей Альфредо Гарсиа — Эдуардо, Маркос, Альфредо-младший, Лисардо и Франсиско — переехали в Соединенные Штаты, но эта кубинская судоходная компания единственная до сих пор продолжала совершать рейсы из Гаваны. При том семья Гарсиа хотела оказать помощь ЦРУ, несмотря на риск. Работая в основном с Эдуардо, ЦРУ тайно зафрахтовало эти суда.

По мере приближения дня высадки суда «Хьюстон», «Лейк-Чарльз», «Рио-Эскондидо», «Карибе» и «Атлантико» поодиночке пришли в Пуэрто-Кабесас. Их командам сначала ничего не говорили, и они считали, что совершают обычный рейс в Центральную Америку. На каждом из судов команда составляла около двадцати пяти человек. ЦРУ закупило также два оставшихся от второй мировой войны пехотно-десантных корабля – «Барбара Джей» («Barbara J») и «Благар» («Blager»), переданных наёмникам из ВМС США и включило их в состав флота вторжения. Для выгрузки на берег тяжелой боевой техники американцы планировали доставить в район высадки 7 танкодесантных катеров.

В распоряжение наёмников командование ВВС США выделило 8 военно-транспортных самолётов С-46 и 6 самолётов С-54. Для нанесения ударов по аэродромам кубинских ВВС (FAR – Fuerza Aerea Revolucionaria) ЦРУ были переданы 24 поршневых двухмоторных бомбардировщика B-26 «Инвейдер» – очень удачные машины, разработанные в конце 2-й мировой войны и долго использовавшиеся затем по всему миру, в т.ч. во Вьетнаме и в Конго. Вся авиация сил вторжения была сосредоточена на аэродроме Хэппи-Вэлли возле Пуэрто-Кабесас, в Никарагуа.

10 апреля на совещании в Белом доме окончательно решено было перенести место высадки из района Тринидада в залив Кочинос. Это решение получило одобрение президента Кеннеди. На его позицию повлияли политические соображения, и в частности – озабоченность по поводу возможной реакции на готовящиеся события мирового общественного мнения. В районе залива Кочинос почти никто не жил, и там гражданское население не могло пострадать от огня, тогда как Тринидад представлял собой довольно значительный населённый пункт.

В пользу высадки в заливе Кочинос, было и её более надежное прикрытие. ЦРУ всерьёз предполагало, что десант в заливе Свиней не встретит никакого сопротивления и будет принят за попытку доставить снабжение партизанам, то есть будет казаться небольшой по размаху и не так тщательно подготовленной операцией.

При этом Комитет начальников штабов предсказывал, что вторжение в районе залива Кочинос имеет больше шансов на поражение, чем на успех. Несмотря на сомнения аналитиков, председатель ОКНШ генерал Лаймен Лемнитцер согласился с выбором этого места высадки.

Комитет начальников штабов в своих прогнозах обычно учитывает различие между первоначальными и конечными шансами на успех. В отношении залива Кочинос комитет подчёркивал, что после создания плацдарма успех операции будет зависеть от того, что предпримет в ответ на неё население Кубы. Оценка данных психологических факторов не входила в обязанности военных. Вопрос о том, восстанут ли «милисианос» и народ Кубы против Кастро, поддержат ли они вторжение, или нет, является исключительной компетенцией ЦРУ как вопрос разведки.

По предсказаниям ЦРУ, антикастровское восстание должно было произойти при условии, если удастся захватить и удержать плацдарм. Биссел считал, что если высадка будет успешной, то примерно через неделю после вторжения начнётся дезертирство из кубинской армии. При этом он не рассчитывал на немедленное восстание на Кубе.

План группы WH/4 предусматривал захват плацдарма с последующим использованием посадочной площадки у залива Кочинос для нанесения авиационных ударов по коммуникациям Кастро и другим важным объектам. Туда предполагалось перебазировать ударные самолёты из Хэппи-Вэлли, и установить в Плайя-Хирон мощный радиопередатчик. На плацдарм предполагалось высадить членов «кубинского революционного совета». Они объявят о создании нового правительства Кубы, оно будет признано Соединенными Штатами, которые затем окажут военную поддержку.

Генералов, привыкших к строгой дисциплине под руководством Эйзенхауэра, удивляли действия нового правительства, нарушавшие принятую процедуру, и раздражали постоянные изменения в плане вторжения. Хотя адмирал Арли Бёрк и уклонялся от комментариев по поводу операции в заливе Кочинос, его беспокоило, что план постоянно менялся. Сначала Бёрку сказали, что флот США должен оставаться за пределами трёхмильной зоны территориальных вод Кубы. Затем этот предел увеличили до двенадцати миль, а позже — до двадцати. Сначала ему было поставлено условие, что флот США вообще не должен иметь никакого контакта с кораблями вторжения; затем ему разрешили эскортировать суда вторжения тремя эскадренными миноносцами, но позже их число было уменьшено до двух. Первоначально главному морскому штабу указали, что в районе операции можно иметь подводные лодки, а затем последовал приказ: «Ни одной подводной лодки».

В связи с секретностью операции членам комитета начальников штабов не разрешили пользоваться услугами своих экспертов, что негативно сказалось на точности их предсказаний.

Пентагону было ультимативно указано, что никакие подразделения вооруженных сил США не должны принимать участие в самом вторжении; однако эсминцам разрешалось эскортировать суда флота вторжения до определенного пункта у побережья Кубы. Если десантные корабли будут обнаружены на пути из Пуэрто-Кабесас к Кубе, они должны были развернуться и возвратиться в Никарагуа. В этом случае корабли и самолёты ВМС США имели право прикрывать флот вторжения от возможных атак.

В апреле Бёрк приказал кораблям Атлантического флота США развернуться у берегов Кубы. В район Кубы подошли американские авианосцы «Эссекс» и «Шангри Ла» с кораблями эскорта, а также десантный вертолётоносец «Боксер». На его борту был переброшен батальон морской пехоты с базы Вьекес-Айленд у восточной оконечности острова Пуэрто-Рико. Даллес и Бёрк рассчитывали, что, если силы вторжении встретят существенное сопротивление, то президент изменит свою позицию и прикажет флоту и морской пехоте поддержать десант.

Подготовка к высадке шла не только в США и у их латиноамериканских сателлитов. С мая 1960 года маршал Рокоссовский принял командование экспедиционными силами СССР на Кубе, его заместителем был назначен генерал-полковник Исса Александрович Плиев.

(АИ, в реальной истории Плиев командовал войсками СССР на Кубе в ходе операции «Анадырь», в 1962 году. Зарекомендовал себя хорошо, за исключением некоторой недооценки важности маскировки.)

В течение 1960 года Плиев руководил подготовкой кубинских войск в Южном Китае, (АИ, см. гл. 05-19), а Рокоссовский занимался подготовкой войск и инфраструктуры непосредственно на Кубе. Министр обороны Гречко сразу же поставил ему основную задачу: при отражении десанта по возможности уменьшить неразбериху и несогласованные действия кубинских сил, нанести максимальный урон силам вторжения, стараясь захватить больше пленных, по возможности избежать втягивания США в боевые действия. В беседе с братьями Кастро и команданте Геварой маршал Рокоссовский сразу обозначил позицию Советского Союза:

– Мы вам, безусловно, поможем, и всему научим — и обращению с нашей техникой, и тактике. Но победить врага однозначно должны сами кубинцы. Не потому, что мы боимся или не хотим ввязываться в конфликт, а потому, что эта победа для кубинского народа будет тем ценнее, чем более самостоятельно она будет достигнута. Революции нужны герои, на которых будут равняться следующие поколения.

Братья Кастро и Че Гевара с ним согласились. Все боевые расчёты и экипажи были с самого начала укомплектованы смешанным составом из кубинцев и советских инструкторов (АИ).

Слабым звеном советской операции в «той» истории были маломобильные БРСД Р-12 и Р-14. Для их запуска требовались бетонированные стартовые позиции, ракету для заправки устанавливали на стартовый стол за час-полтора до запуска. Замаскировать ракеты длиной 22 и 24 метра соответственно, в условиях Кубы было очень сложно.

При подготовке операции эти моменты были тщательно учтены. Владимир Павлович Бармин переработал конструкцию стартового стола. Теперь бетонирование площадки и 28-дневное ожидание, пока бетон наберёт прочность, не требовалось. В землю загонялись винтовые сваи, либо обычные сваи, с помощью артиллерийской установки УЗАС (см. гл. 05-17), к которым болтами крепился стартовый стол. Сами ракеты были уже ампулизированными, и заправлялись ещё на технической позиции, в горизонтальном положении.

Основными ракетами группировки стали королёвские БРСД Р-10, сделанные из 1-й ступени Р-9, и размещённые на железнодорожных пусковых установках. Для их защиты северокорейским «трудовым десантом» в горах Сьерра-Маэстра были построены туннели и ответвления от уже имевшейся железной дороги. В штольнях, уходящих вглубь горы, размещалась не только пусковая, но и цистерны с керосином и жидким кислородом, и передвижная установка, производящая жидкий кислород (АИ).

Р-12, Р-14 и ракеты меньшей дальности – 9М76 «Темп-С» в контейнерных пусковых установках (В АИ сделаны существенно раньше, за счёт прогресса в технологиях твёрдого топлива) размещались на севере острова, в провинциях Артемиса, Маябеке и Матансас, чтобы достать подальше вглубь территории США.

Крылатые ракеты 3М10Т в контейнерных ПУ разместили по всему острову, а также они находились на судах-контейнеровозах, следовавших в Гватемалу (АИ).

Помимо ракет, на Кубу доставили танки – Т-34, Т-55 и тяжёлые ИС-3, БТР, различные артиллерийские системы, в том числе установки РСЗО БМ-14, тактические ракеты «Луна», новейшие челомеевские крылатые ракеты ФКР-2, ещё проходившие Государственные испытания, береговые комплексы «Редут» с аналогичными ракетами С-5 (АИ частично, см. гл. 05-18). Для крылатых ракет С-5 также были сделаны замаскированные пусковые в виде стандартных морских контейнеров (АИ).

Особое внимание уделили прикрытию группировки от атаки с воздуха. На остров доставили зенитные ракетные комплексы С-75 и малокалиберную зенитную артиллерию, в количествах, достаточных для прикрытия всех советских объектов, и ключевых городов.

На остров были доставлены тактические ядерные боевые части к ракетам «Луна», ФКР-2 и С-5, а также к зенитным ракетам.

Понимая, что в ходе вторжения первая атака будет по аэродромам, самолёты МиГ-19, Як-27 (АИ), Ил-40 (АИ) и Ил-28 завезли в Гватемалу, там собрали и облетали. На Кубу им предстояло перелететь своим ходом уже после начала конфликта. «Ганшипы» Ан-12 перелетели на Кубу из Югославии, с дозаправкой над океаном от танкеров Ту-115, замаскировавшись под транспортные самолёты (АИ). Вертолёты доставили на остров сразу, но тщательно замаскировали, временно сняв лопасти несущих роторов.

На Кубу доставили также ракетные катера проектов 183Р и 205, оснащённые противокорабельными ракетами П-15 «Термит», уже со складывающимся крылом. Катера проекта 205 только-только, в 1960-м году начали поступать на вооружение ВМФ СССР, и поставка их союзникам ещё не производилась. Куба стала первой страной, получившей их осенью 1960 года (АИ частично, в реальной истории на Кубу с 1962 г поставлялись РК проекта 183Р)

Понятно, что такая армада создавалась не для отражения вторжения 1500 кубинских эмигрантов с 5 танками и 10 БТР. По имевшимся данным, в ходе Кубинского кризиса в «той» истории США готовились задействовать для вторжения на Кубу армию в полмиллиона человек под прикрытием более 1000 самолётов.

Всё вооружение было доставлено на Кубу судами торгового флота СССР под охраной военных кораблей в течение 9 месяцев 1960 года (Аналогичный объём грузов в операции «Анадырь» был перевезён за 3 месяца). Для обслуживания техники и обучения кубинцев на остров была переправлена 50-тысячная советская армейская группировка. Перевозка людей осуществлялась контейнеровозами, которые везли комфортабельные жилые контейнеры, с удобными спальными местами, встроенным химическим туалетом и кондиционером воздуха. Это было первой серьёзной обкаткой новейшей концепции модульного оснащения корабля.

(концепция «Арапахо». АИ, в реальной истории людей везли в трюмах кораблей, в тяжелейших условиях, без вентиляции и нормальных туалетов)

Выгрузка производилась только по ночам, днём с кораблей выгружали сельхозмашины, которыми маскировали основной груз. После выгрузки вооружение маскировалось, за режимом маскировки и секретностью следили строжайшим образом. На палубах кораблей ракеты лежали по 2-3-4 штуки рядом, накрытые общим брезентом, под который ещё подсовывали дощатый каркас, увеличивавший их длину и менявший общие очертания. В середине каркас имел «горб», что делало груз похожим на малоразмерное судно, вроде катера (АИ).

Даже позиции Р-12 и Р-14 выглядели на Кубе иначе, чем в СССР. В Союзе эти ракеты сразу размещались в шахтах (АИ). Строить шахты на Кубе было слишком дорого, но размещение объектов вокруг стартового стола и даже конфигурация подъездных дорог отличались от советских, чтобы вражеской разведке было сложнее расшифровать аэрофотоснимки. Фоторазведчики U-2 и флотские RF-8 Crusader летали над Кубой регулярно.

Для хранения и обслуживания ракет были заранее поставлены надувные ангары-эллинги, такие же, как использовались для дирижаблей. Их размеры и высота позволяли устанавливать ракеты на стартовые столы, заправлять и готовить к старту скрытно. При этом, пока ракеты оставались в горизонтальном положении, высоты эллинга хватало для свободного захода дирижабля. Перед стартом эллинг сдувался, раскрываясь надвое по «коньку» в верхней части (АИ).

Рейсы дирижаблей на Кубу к этому времени осуществлялись регулярно, они доставляли различные срочные грузы и обратными рейсами вывозили с Кубы фрукты. Обнаружив на Кубе эллинги для дирижаблей, американцы решили, что там будет производиться их межполётное обслуживание, что не вызвало у них особых подозрений .

(АИ, в реальной истории ракеты лежали на открытой местности, накрытые брезентом, каждая отдельно. По их размерам, сравнив их с фотографиями с парадов, американцы поняли, что это такое)

Советских военных кораблей в момент высадки в портах Кубы не было. Это было сделано намеренно, чтобы не спугнуть противника. Иначе ЦРУ могло бы изменить свои планы. Адмирал Кузнецов отправил к берегам Кубы лишь несколько подводных лодок, как дизельных, так и атомных. Остальные корабли Атлантической эскадры днём 12 апреля направились на запад, но находились достаточно далеко от берегов Кубы. (АИ)

Для пущего испуга «оппонентов» КГБ и ГРУ совместно с ВМФ СССР подготовили феерическую дезинформацию, суть которой тщательно скрывали. Всех деталей до начала операции не знал даже сам Хрущёв (АИ).

Кубинские войска закончили тренировки в Китае и вернулись на остров примерно за месяц до высадки противника. (АИ)

На пресс-конференции 12 апреля президент заявил, что вооружённые силы США не будут вторгаться на Кубу. Репортёры спросили, как далеко могут зайти Соединенные Штаты в оказании помощи «антикастровскому восстанию или вторжению на Кубу». Кеннеди ответил: «Прежде всего я хочу сказать, что вооружённые силы США не могут вторгнуться на Кубу ни при каких условиях. Нынешнее правительство сделает всё, что в его силах — а я считаю, что оно может справиться со своими обязанностями, — чтобы ни один американец не был замешан в каких-либо действиях на Кубе».

На следующий день кубинцы — члены лётных экипажей восьми самолётов В-26, выбранные для налёта 15 апреля, были проинструктированы, что при вынужденной посадке за пределами Кубы они должны были назвать себя дезертирами из кубинских ВВС. Им также запретили совершать посадку в американской военно-морской базе в Гуантанамо.

Первым 12 апреля вышло загруженное судно «Rio Escondido», так как оно имело неисправность и могло идти только 5 узловым ходом. Остальные суда вышли из Пуэрто-Кабесас поздно вечером 14 апреля. 2-й и 5-й батальоны находились на борту «Хьюстона», который вёз большие запасы боеприпасов.

(Подробнее см. http://alerozin.narod.ru/CubaNavy/CubaNavySoviet-3.htm).

Их целью была Плайя-Ларга в глубине залива Кочинос. 3-й и 4-й батальоны, оба вооруженные тяжелым оружием, а также 6-й пехотный батальон были на борту «Рио-Эскондидо» и других судов. Их целью был Плайя-Хирон на восточном побережье залива, который узкой полосой вдается в южный берег Кубы. 1-й батальон — парашютисты — должен был высадиться с воздуха в глубине побережья за участками высадки, у поселка Сан-Бале. 16 апреля, в 45 милях от Кубы к ним присоединились два десантных корабля и десантные баржи, на борту которых находилась боевая техника бригады.

Все вместе они составляли так называемую «Бригаду 2506». Командовал бригадой капитан Сан-Рамон, бывший офицер армии Батисты.

Целью операции был захват участка побережья и небольшой взлётной полосы к западу от Плайя-Хирон, для перебазирования туда своих ВВС и доставки подкреплений.

Чтобы оправдать военную акцию перед лицом мировой общественности и представить Кубу агрессором, ЦРУ собиралось инсценировать нападение на американскую базу Гуантанамо. Для провокации было выделено судно «Санта Ана», его экипаж переодели в форму кубинских вооруженных сил. Однако, за несколько дней от проведения этой провокации отказались, а судно решили использовать для проведения демонстративных действий в районе провинции Ориенте.

В субботу 15 апреля, когда флот вторжения ещё был на пути к Кубе, бомбардировщики В-26 нанесли удар.

В 1 час 40 минут ночью 15 апреля 9 бомбардировщиков В-26 поднялись с аэродрома Хэппи-Вэлли в Никарагуа. Самолёты были окрашены по стандарту кубинских ВВС – в серебристый цвет с чёрными матовыми мотогондолами и чёрной полосой перед кабиной, чтобы пилота не слепило солнце. Они несли опознавательные знаки Кубы, кубинские флаги на руле поворота, на носу и хвосте были нанесены чёрные трёхзначные тактические номера. Это была маскировка. ЦРУ собиралось представить лётчиков как перебежчиков из кубинских ВВС (FAR), решивших «порвать с коммунистическим режимом». Агенты ЦРУ даже обстреляли один из самолётов из пулемёта, чтобы на нём остались дырки от пуль – как свидетельство «героизма пилота, не побоявшегося восстать против коммунистов». Первоначально предполагалось задействовать в первом налёте 16 бомбардировщиков, но президент распорядился провести «менее масштабную акцию». Биссел тут же «взял под козырёк» и отдал приказ уменьшить количество самолётов до девяти.

Один самолёт сразу взял курс на Майами, его пилотировал кубинский эмигрант Марио Сунига, легенду для него разрабатывали специалисты ЦРУ. Он должен был сыграть роль «перебежчика». Остальные 8 полетели на Кубу. Путь к острову занимал 2 часа 50 минут, Суниге предстояло лететь 4 часа.

Восемь бомбардировщиков В-26 летели в трёх группах, носивших кодированные названия «Линда», «Пума» и «Горилла» и несли по 10 бомб весом 260 фунтов. На рассвете 15 апреля они должны были нанести внезапный удар по авиационным базам Кастро, до того, как кубинская авиация поднимется в воздух.

Группу вел Луис Косме, жилистый, стриженный под ёжик. Раньше он служил в военно-воздушных силах Кубы и в кубинской авиакомпании. Восемь месяцев назад он бежал с Кубы. Два других самолёта группы «Линда» вели Альфредо Кабальеро и Рене Гарсия. Они тоже были перебежчиками из кубинских ВВС. Их целью был Сан-Антонио-де-лос-Баньос — важный военный аэродром в сорока километрах к юго-западу от Гаваны.

Лётчик Хосе Креспо пилотировал ведущий самолёт группы «Пума». Два других самолёта группы вели Даниэль Фернандес Мон и двадцатипятилетний Чиррино Пьедра, один из самых молодых лётчиков-эмигрантов. Они должны были нанести удар по аэродрому Кампо-Либертад на окраине Гаваны.

Третью группу — «Горилла» — всего из двух самолётов, вели на аэропорт Сантьяго-де-Куба в провинции Ориенте лётчики Густаво Понсоа и Гонсало Эррера. У большинства пилотов налёт был менее 100 часов и лишь немногие до этого управляли многомоторными самолетами. Ударная группа летела к Кубе с юго-запада, навстречу солнцу.

В субботу, 15 апреля, директор ЦРУ Аллен Даллес находился в Пуэрто-Рико. В понедельник утром он обещал выступить на собрании молодых бизнесменов. Даллес считал, что его пребывание в Пуэрто-Рико будет хорошим прикрытием, чтобы отвести подозрения в руководстве высадкой от ЦРУ. По сходным причинам президент Джон Кеннеди решил провести конец недели, как обычно, в своем поместье Глен-Ора около Миддлберга в штате Вирджиния. Он отправился туда на вертолёте вскоре после полудня. Таким образом, в начале крупнейшей секретной операции в истории Америки, ни президента Соединенных Штатов, ни директора Центрального Разведывательного Управления в Вашингтоне не было.

Атака с воздуха началась в 6 часов утра. Над Гаваной прокатился звук, похожий на раскат грома. Затем открыли огонь зенитные орудия, и жители столицы Кубы поняли, что начался воздушный налёт. Высунувшиеся из окон и выбежавшие на балконы горожане видели в небе громадные огненные дуги трассирующих зенитных снарядов

Три самолёта В-26 из группы Хосе Креспо «Пума» сбросили бомбы на аэродром Кампо-Либертад, и вели пулеметный и ракетный огонь. Несколько бомб попало в склад боеприпасов. Последовала серия взрывов, продолжавшихся с перерывами около сорока минут, начался сильный пожар. Взрывами бомб были повреждены служебное здание и взлетно-посадочные полосы аэропорта. Налет длился всего пятнадцать минут, но зенитные орудия продолжали стрелять в течение часа.

Во время налета на Гавану был сбит бомбардировщик В-26, пилотируемый Даниэлем Фернандесом Моном. Самолёт отвернул в сторону моря, на север от города, загорелся, а потом упал в море. Его падение видели из гаванской гостиницы «Коммодоро». Командир группы «Пума» Хосе Креспо обнаружил неисправность в двигателе. Он понял, что не сможет долететь до Хэппи-Вэлли, и решил садиться на американском аэродроме в Ки-Вест.

Одновременно группа «Линда» из трёх самолётов В-26 нанесла удар по аэродрому Сан-Антонио-де-лос-Баньос. По их докладам, им удалось уничтожить один из реактивных учебно-тренировочных самолётов Т-33 американского производства, стоявший в конце взлетно-посадочной полосы № 11, и несколько бомбардировщиков В-26 военно-воздушных сил Кастро на стоянке.

Третья группа – «Горилла» – уничтожила ангар в аэропорту Антонио Масео в Сантьяго-де-Куба, на восточной оконечности острова, в котором находились самолёт «Си Фьюри» английского производства и два других небольших самолёта. Попутно они уничтожили самолёт С-47, принадлежавший компании «Кубана Эрлайнс» и стоявший перед служебным зданием.

В 7 часов утра Креспо и его второй пилот Лоренсо Перес произвели вынужденную посадку на военно-морской авиационной базе Бока-Чика в Ки-Весте.

Альфредо Кабальеро из группы «Линда», сбросив бомбы на Сан-Антонио-де-Лос-Баньос, обнаружил неполадки в топливной системе – из одного бака перестало поступать горючее. Он направился на юг и приземлился на острове Грейт-Кайман, принадлежавшем Великобритании, что явилось новым осложнением для ЦРУ.

Остальные экипажи ударных самолётов вернулись на базу, несколько потрепанные зенитным огнем, и доложили о крупном успехе.

С их слов на авиабазе Сан-Антонио были уничтожены 8-10 самолётов, в Сьюдад- Либертад – 8, а в Сантьяго-де-Куба – 12, взорваны грузовики с боеприпасами, разрушены аэродромные постройки… Цифры потерь кубинских ВВС, в сумме превышали их общую численность. По данным ЦРУ, авиация Кастро состояла минимум из четырёх реактивных учебно-тренировочных самолётов Т-33, шести — восьми бомбардировщиков В-26 и нескольких скоростных поршневых истребителей «Си Фьюри» английского производства. Лётчики-эмигранты утверждали, что уничтожили от двадцати двух до двадцати четырех самолётов.

На момент событий в кубинской авиации летать могли лишь четыре Т-33А, 1-2 «Си Фьюри», несколько В-26, транспортных, связных и вертолётов. Самолётный парк был предельно изношен, в разной степени растасканные на запчасти самолёты стояли на аэродромах. Отличить их от исправных с воздуха было сложно. Этим и объясняется такое количество «победных реляций». Все способные летать кубинские самолёты были рассредоточены и тщательно замаскированы, поэтому потерь не понесли.

(АИ частично. В реальной истории в результате налёта были выведены из строя 1-2 В-26, 2-3 «Си Фьюри» и 1-2 транспортных и учебных самолёта. Часть из них удалось отремонтировать. Ремонт начали сразу же после окончания налета.)

Для ремонта и обеспечения запчастями на Кубу заблаговременно были доставлены 15 «Си Фьюри» из Ирака и Бирмы. Однако в ВВС Кубы не было достаточного количества пилотов, подготовленных для полётов на истребителях этого типа. Все самолёты, способные «летать и стрелять», немедленно перебазировались ближе к району предполагаемой высадки сил вторжения – на авиабазу Сан-Антонио де лос Баньос.

У большинства из них моторы давали лишь половину мощности, фонари не закрывались, у некоторых даже не убиралось шасси. Кубинские лётчики называли их самолётами типа «Родина или смерть». Подготовить к полётам удалось лишь около 10 самолётов – по числу кубинских лётчиков. «Маньяна», проклятие латиноамериканских народов, оказалась неистребима.

Десять пилотов FAR составляли, по большей части, молодые парни. 39-летний капитан Энрике Каррерас Рохас носил прозвище «Дед». Большинство лётчиков Кастро не имели боевого опыта, хотя некоторые начали летать ещё в партизанских ВВС. Лейтенант Альваро Прендес Куинтана был кадровым пилотом батистовских воздушных сил. Он успел пройти обучение в США полётам на реактивных самолётах, но потом попал в тюрьму в 1957 г. за отказ бомбить повстанцев, и был ими освобождён.

Около 8 часов утра контрольно-диспетчерский пункт в международном аэропорту Майами принял сигнал бедствия с бомбардировщика В-26. Марио Сунига вызвал диспетчера, находясь в сорока километрах южнее Хомстеда, Флорида, в двенадцати минутах полёта от Майами. В 8 часов 21 минуту он приземлился и выбрался из самолёта.

Его немедленно привезли в иммиграционное бюро, и «допрашивали» в течение четырёх часов, не допуская к нему репортёров. Начальник окружного отдела службы иммиграции и натурализации США Эдвард Аренс объявил, что фамилия лётчика будет сохранена в тайне, чтобы предотвратить репрессии в отношении его семьи, все ещё остающейся на Кубе. При этом фотографам разрешили фотографировать безымянного лётчика и его «простреленный зенитками» самолёт. На следующее утро во всех американских газетах появились фотографии таинственного лётчика — высокого усатого человека в темных очках, с бейсбольной кепкой на голове, и его самолёта, на носу которого был хорошо заметен бортовой номер. С точки зрения сохранения тайны такая реклама выглядела как минимум странно.

(http://ic.pics.livejournal.com/vikond65/53941713/2331828/2331828_original.jpg Фото самолёта Марио Сунига в аэропорту Майами. Виден бортовой номер 933 и маркировка в виде флага республики Куба на хвосте)

Аренс, вовлечённый в операцию ЦРУ, опубликовал заявление безымянного лётчика:

«Я один из двенадцати лётчиков бомбардировщиков В-26, которые остались в военно-воздушных силах Кастро после дезертирства Педро Луиса Диаса Ланса и последовавших за этим чисток.

Вместе с тремя моими товарищами лётчиками я в течение нескольких месяцев готовил побег с кастровской Кубы.

Позавчера я узнал, что одного из троих — лейтенанта Альваро Гало, лётчика самолёта В-26 с бортовым номером FAR 915, видели разговаривающим с агентом начальника разведки Рамиро Вальдеса.

Я предупредил двух других, и мы решили, что Альваро Гало, который всегда был трусоватым, по-видимому, предал нас. Мы решили действовать немедленно. Вчера утром нам была поставлена обычная задача на патрулирование района от моей базы, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, до Пинар-дель-Рио и вокруг острова Пинос.

Я поговорил со своими друзьями в Кампо-Либертад, и они согласились со мной, что нужно действовать. Они должны были вылететь из Кампо-Либертад в 6 часов утра. Я вылетел в 6 часов 5 минут.

Мы решили проучить Альваро Гало за его предательство, поэтому я возвратился в Сан-Антонио и с двух заходов обстрелял его самолёт и три других самолёта, стоявших неподалеку.

При уходе от аэродрома я был обстрелян и предпринял противозенитный маневр. Мои товарищи ушли от базы раньше, чтобы нанести удары по аэродромам, как мы договаривались. Затем, так как у меня было мало горючего, я был вынужден лететь в Майами, потому что до условленного места посадки я бы не смог долететь. Возможно, что, прежде чем покинуть страну, они полетели на штурмовку какого-то другого аэродрома, например Плайя-Баракоа, где Фидель держит свой вертолёт».

Эта легенда, придуманная ЦРУ, передавалась по каналам информационных агентств всего мира.

В Нью-Йорке председатель сформированного ЦРУ «Кубинского революционного совета» бывший премьер кубинского правительства, сбежавший в США, доктор Хосе Миро Кардона, опубликовал своё заявление. Кардона приветствовал «героический подвиг во имя свободы Кубы... совершенный сегодня утром несколькими лётчиками кубинских военно-воздушных сил». Он сказал, что это не было неожиданностью, так как «совет поддерживал связь с этими храбрыми лётчиками и вдохновлял их». Как показали последующие события, заявление Кардоны оказалось плохой идеей.

Радио Гаваны объявило о бомбардировке только в 9 часов утра, через три часа после налёта. «Милисианос», вооружённые автоматами, появились на крышах домов и на улицах Гаваны. В полдень членов дипломатического корпуса вызвали в министерство иностранных дел, где сообщили, что у кубинского правительства есть доказательства, что налёт организовали Соединенные Штаты. Фидель Кастро опубликовал заявление, в котором говорилось: «Если этот воздушный налёт является прелюдией к вторжению, вся страна окажет вооруженное сопротивление... Родина или смерть!» Он призвал информационные агентства США рассказать правду мировой общественности и сообщил, что поручил своей делегации в Организации Объединенных Наций «открыто обвинить правительство Соединенных Штатов в агрессии....»

В Ки-Весте командир военно-морской авиационной базы Бока-Чика контр-адмирал Родам Макэлрой заявил: «Здесь произвёл посадку один из похищенных бомбардировщиков В-26, совершивших сегодня утром налёт на Гавану».

В Белом доме секретарь по делам печати Пьер Сэлинджер заявлял, что Соединенные Штаты собирают информацию и отрицал, что ему что-либо известно о бомбардировках.

В ООН в этот день обсуждалось положение в Конго. Представитель Кубы Рауль Роа вышел на трибуну в начале заседания Генеральной Ассамблеи:

– Сегодня, в 6 часов 30 минут утра, североамериканские самолёты... — начал Роа.

Председатель Ассамблеи Фредерик Боланд прервал его речь стуком деревянного молотка, напомнив Роа, что этот вопрос не стоит на повестке дня Ассамблеи. Советский представитель Зорин предложил созвать во второй половине дня чрезвычайное заседание Политического комитета Ассамблеи, чтобы заслушать жалобу Кубы.

В 3 часа дня Роа выступил, обвинив Соединенные Штаты в «трусливом вероломном нападении» на Кубу с помощью наёмников, обученных «экспертами Пентагона и Центрального Разведывательного Управления». Кубинский представитель заявил, что семь человек было убито и многие ранены. Он обвинил Соединённые Штаты во лжи, якобы налёт был произведен дезертирами из кубинских военно-воздушных сил. Роа заявил, что заявление Миро Кардоны само по себе является нарушением законов о нейтралитете Соединенных Штатов.

Представитель США в ООН Эдлай Стивенсон, недавний соперник Кеннеди в выдвижении на выборы от демократической партии, оказался в сложном положении. Об обучении кубинских эмигрантов Стивенсон узнал из газетных сообщений. За два дня до налёта 15 апреля, высокопоставленный представитель ЦРУ Трэси Барнс навестил Стивенсона в Нью-Йорке. Он невнятно намекнул, что Соединенные Штаты не будут участвовать в операциях кубинских эмигрантов. Барнс сообщил, что кубинские эмигранты действуют с заброшенных аэродромов, упомянул о радиостанции эмигрантов, принадлежащей ЦРУ, на острове Суон в Карибском море. Чем больше Стивенсон слышал двусмысленных заверений Барнса, тем больше убеждался, что Соединенные Штаты замешаны в какой-то грязной авантюре. Барнс не сообщил, что вторжение запланировано на конец недели. В результате Стивенсон, возможно, и не связывал непосредственно бомбардировку 15 апреля с информацией, которую он получил за два дня до этого от представителя ЦРУ. Кеннеди в недавней беседе также заверил Стивенсона, что — вооруженные силы США не будут использованы в каких-либо военных действиях на Кубе, как бы ни обернулось дело.

Стивенсон заявил:

– Эти лётчики и некоторые другие члены экипажей, по-видимому, бежали от тирании Кастро. Никто из американских граждан не принимал в этом участия. Не принимал также в этом участия ни один самолёт правительства США. Эти два самолёта, насколько нам известно, принадлежали военно-воздушным силам самого Кастро и, как показывают лётчики, поднялись в воздух с военных аэродромов Кубы.

Затем Стивенсон показал фотоснимок самолёта Суниги, опубликованный агентством Юнайтед Пресс Интернейшнл.

– Вот снимок одного из этих самолётов, — сказал он. — Прямо на хвосте у самолёта опознавательные знаки военно-воздушных сил Кастро — это может видеть каждый своими глазами. Отчетливо видны кубинская звезда и буквы FAR. Разрешите мне прочитать заявление лётчика, произведшего посадку в Майами, которое только что получено по телефону.

Он полностью пересказал легенду Суниги, и добавил, что кубинские самолёты, совершившие посадку во Флориде, будут задержаны и им не будет разрешен вылет.

Рауль Роа в ответ предъявил список всех самолётов В-26 кубинских ВВС, с бортовыми номерами, не уточняя, какие из них ещё летают, а какие уже списаны, и сообщил, что все самолёты находятся на своих базах, в том числе и самолёт B-26 с номером 933. Американскую разведку и Госдепартамент прямо уличили во лжи (АИ).

Кеннеди и его советники не ожидали, что бомбардировки и история лётчика-«дезертира», приземлившегося в Майами, получат такую широкую огласку.

Утренние газеты по всей стране с различной степенью осторожности перепечатали сообщение о бомбардировках. С Кубы было передано сообщение Ассошиэйтед Пресс, в нём говорилось, что «лётчики военно-воздушных сил премьер-министра Фиделя Кастро подняли сегодня мятеж и нанесли бомбовые и ракетные удары по трём важнейшим авиабазам Кастро»

Однако влиятельные газеты, вроде «Нью-Йорк таймс», ставили неудобные вопросы: откуда «Кубинскому революционному совету» было заранее известно о дезертирстве лётчика? Ведь сам лётчик заявил, что они бежали весьма поспешно. Тед Шульц из «Таймс» задавал вопрос, почему фамилия лётчика не была объявлена в Майами, хотя опубликованы снимки, на которых отчетливо видны его лицо и тактический номер 933 на носу его самолёта.

Один из репортеров в Майами обратил внимание, что шарниры створок бомболюка самолёта В-26 с номером 933 были покрыты пылью и смазкой, то есть, явно давно не открывались, и что из пулемётов самолёта не стреляли. Он также отметил ещё более существенную деталь. Бомбардировщики В-26 ВВС Кастро имели носовые штурманские кабины с плексигласовым остеклением, и пушки под крылом. Это была более ранняя модификация. У В-26 «перебежчика» вместо штурманской кабины в закрытой носовой части фюзеляжа было восемь крупнокалиберных пулеметов. Таких машин на Кубе не было. Зато среди 24 B-26 наёмников были и старые варианты с остеклённой штурманской кабиной. Однако ЦРУшники облажались, выбрав для «перебежчика» самолёт не той модификации.

(вот такие http://ic.pics.livejournal.com/vikond65/53941713/2332357/2332357_original.jpg)

Это был первый звонок к провалу операции в заливе Кочинос. Попытка правительства обмануть прессу и народ США, чтобы прикрыть тайную операцию – непростое и очень рискованное занятие. Президент Эйзенхауэр осознал это ещё во время инцидента с самолётом U-2, а президенту Кеннеди ещё только предстояло это понять.

В Гаване тем временем хоронили погибших. Фидель Кастро выступил на похоронах. В своей речи он сравнил эти налёты с нападением на Пирл-Харбор, сказав, что японцы, по крайней мере, приняли на себя всю ответственность за нападение, а «президент Соединённых Штатов похож на труса... который, бросив камень, прячет руку». О легенде лётчика Кастро сказал, что «даже Голливуд не стал бы пытаться снимать фильм по такому материалу». Однако в Майами Аренс из Бюро иммиграции продолжал придерживаться сценария.

Из Никарагуа вылетело девять бомбардировщиков В-26. В Хэппи-Вэлли вернулись пять. Один был сбит, а три сели на вынужденную посадку. Два лётчика погибли. Ричарда Биссела не смутили ни потери, ни проблемы с легендой Суниги, ни дипломатический разгром Стивенсона в ООН. Зато его ободрил частичный успех налёта 15 апреля. ЦРУ понимало, что ни одна морская десантная операция не проводится без авиационного прикрытия участков высадки или без полного уничтожения авиации противника на земле. План операции предполагал второй вариант. Эмигрантские В-26 должны были уничтожить авиацию Кастро на земле, поэтому не было необходимости в авиационном прикрытии участков высадки. Первоначальным планом предусматривалось три мощных удара бомбардировщиков, потом план был сокращён до двух ударов умеренной силы.

Второй удар планировался на рассвете в понедельник 17 апреля, когда 1400 человек из эмигрантских войск вторжения начнут расширять плацдарм на побережье. Биссел надеялся уничтожить авиацию Кастро во время следующего налёта.

Однако в план вмешались политические соображения. План ЦРУ был построен на предположении, что легенда Суниги продержится, как минимум, сорок восемь часов. В этом случае второй воздушный налёт выглядел бы как действия перебежчиков из ВВС Кубы, либо в общем переполохе вокруг вторжения на него вообще не обратили бы особого внимания.

Однако теперь на первый план вышли политические соображения. Легенда Суниги, состряпанная ЦРУ, рассыпалась после публикаций в газетах, где обратили внимание на несоответствия. Участие в инциденте Соединенных Штатов, которое президент настойчиво требовал скрыть, становилось очевидным.

ЦРУ рассчитывало захватить и удержать аэродром возле Плайя-Хирон, у залива Кочинос, и уже во вторник, 18 апреля, опубликовать снимки самолётов В-26, действующих с территории Кубы, чтобы отвлечь внимание от вопроса о том, откуда вылетали эти бомбардировщики 15 и 17 апреля. Нужно было лишь продержаться с легендой о «дезертировавших» лётчиках с субботы до вторника. После этого легенда, рассказанная Сунигой, станет ещё одной устаревшей новостью в общем потоке событий.

Сейчас же все зависело от легенды Суниги. Поскольку эта легенда начала быстро рассыпаться, перспектива убедить весь мир, что ещё одна группа лётчиков Кастро дезертировала из ВВС Кубы и совершила второй налёт в понедельник, в то же самое время, представлялась президенту малореальной. После некоторых размышлений Кеннеди запретил второй удар по аэродромам Кастро. Это был ключевой момент, приведший к неудаче всей операции.

Аллен Даллес был в Пуэрто-Рико, и операцией руководил Биссел. В 9 часов вечера 16 апреля, в воскресенье, Бисселу позвонил помощник президента по делам национальной безопасности Макджордж Банди. Он сообщил, что президент решил отменить налёт бомбардировщиков В-26 на авиабазы Кастро, намеченный на следующий день.

Биссел и заместитель начальника ЦРУ генерал Чарльз Кейбелл, встревоженные решением президента поспешили в госдепартамент, чтобы просить помощи у государственного секретаря Дина Раска, убеждая его, что воздушный налёт нельзя отменять, иначе у Кастро будут самолёты, в том числе – реактивные, для ударов по высаживающимся войскам. В 10 часов вечера Раск позвонил из своего кабинета в государственном департаменте президенту Кеннеди в Глен-Ора. Он доложил, что у него находятся Кейбелл и Биссел, которые настаивают, что необходимо провести воздушный налёт, согласно первоначальному плану. Президент отказал, снова подтвердив свой запрет. Кейбелл и Биссел не стали пытаться переубедить Кеннеди по телефону. В это время флот вторжения уже подходил к месту высадки:

Биссел вернулся в свой кабинет и около 11 часов вечера передал в Хэппи-Вэлли запрет президента наносить удар по авиабазам Кастро. Начался долгий обмен телеграммами между Никарагуа и Вашингтоном. В итоге было решено, что бомбардировщики должны обеспечить авиационное прикрытие участков высадки. Непосредственные руководители операции в Хэппи-Вэлли были в недоумении, чувствуя страх из-за того, что американцы пошли на попятный.

Операция в заливе Кочинос была настолько секретной, что многие высокопоставленные лица в правительстве не были посвящены в неё. Старший дежурный по ЦРУ в то воскресенье, заместитель начальника ЦРУ по информации Роберт Эмори-младший не был официально информирован об этой операции. Ничего не знал о ней и начальник управления разведки и исследований государственного департамента Роджер Хилсмен. Второй воздушный налёт был важной деталью плана. Теперь он внезапно был запрещён президентом. Начальник главного морского штаба адмирал Арли Бёрк, корабли которого находились в районе залива Кочинос, узнал об отмене второго воздушного налёта только через десять часов — в 7 часов утра в понедельник.

Рано утром 17 апреля Кейбелл вновь поехал к Раску. Несмотря на ранний час, госсекретарь снова позвонил президенту в Миддлберг. Требования Кэбелла поддерживал не только Раск, но и Макджордж Банди. Он тоже понимал, что без завоевания господства в воздухе высаживаться слишком рискованно, и пытался убедить в этом Кеннеди. На этот раз Кейбелл говорил с президентом лично. На все их аргументы в необходимости второго воздушного налёта президент снова ответил отказом.

Воздушный налёт, произошедший точно по графику, предоставленному разведкой, убедил маршала Рокоссовского и кубинское руководство, что операция развивается по плану. Также были получены сообщения от агентурной разведки и активистов Коминтерна из Пуэрто-Кабесас, что транспорты с наёмниками покинули порт. После короткого совещания с Фиделем, Раулем и Геварой, Рокоссовский скомандовал Плиеву переходить к финальной фазе подготовки.

На остров Хувентуд был заранее доставлен и замаскирован ракетный комплекс береговой обороны «Редут». Вечером 16 апреля, после наступления темноты, пусковые установки заняли заранее подготовленные позиции на побережье. Ракетные катера пришли в район залива Казонес (Cazones) к западу от места предстоящей высадки, и замаскировались в извилистых закоулках кораллового рифа, ограждающего большую мелководную лагуну Эрвидеро (Hervidero). Катера накрыли маскировочными сетями, чтобы их было сложнее обнаружить с воздуха (АИ).

Под покровом ночи артиллерия и танки кубинской армии заняли оборудованные и замаскированные позиции, с которых было удобно обстреливать районы высадки в Плайя-Ларга и Плайя-Хирон. Район высадки окружали заболоченные джунгли, поэтому для размещения огневых позиций было не так уж много удобных мест.

При маскировке позиций широко использовался советский опыт «ландшафтного дизайна» (АИ, см. гл. 05-15). Обваловки засевались травой, засаживались кустами, и т. д. скрывая позиции от обнаружения с воздуха. Все позиции были подготовлены скрытно, по ночам, ещё летом 1960 года, когда американцы ещё сами не знали, где они будут высаживаться. Фидель тогда был сильно удивлён, но ему тоже не было известно, что американцы на тот момент ещё не определились.

Сейчас солдаты срочно вырубали подросшие кусты, открывая обзор в направлении прицеливания. Вдоль берега в укрытиях засели корректировщики и авианаводчики, их радиопередатчики были оснащены засекречивающей аппаратурой связи (АИ). Сектора обстрела и ориентиры для прицеливания были намечены заранее, более того, во время тренировок в Китае на местности были воспроизведены все основные ориентиры, поэтому кубинские артиллеристы на позициях чувствовали себя, как на хорошо знакомом полигоне (АИ, см. гл. 05-19).

Периметр района высадки на суше минировали, но достаточно далеко от берега, так, чтобы передовая разведка не могла сразу обнаружить минные постановки.

По периметру минных заграждений выставили малозаметные заграждения из колючей проволоки (спираль Бруно или «концертина», как её называли американцы во Вьетнаме).

Одновременно на своих позициях развёртывались зенитно-ракетные комплексы С-75 и зенитная самоходная артиллерия. Их задачей было прикрывать армию Кастро в том случае, если в бой ввяжутся американцы.

Фидель Кастро не меньше Хрущёва уделял внимание пропаганде. Поэтому предложение Александра Алексеева организовать прямую телевизионную трансляцию с места событий принял сразу, хотя и с некоторой опаской. Однако Алексеев убедил его, что репортёры и телеоператоры на передовую не полезут, а поставят телекамеры в нескольких точках вдоль побережья. Кубинскому телевидению нужно только обеспечить приём с телепередвижки через аэростат и передачу через спутник с телестудии в Гаване. Телекамеры предполагалось соединить с передвижной студией длинными кабелями. Передвижную телестудию закупили в США, оборудование доработали для перекодирования «на лету» из NTSC в SECAM, теперь уже более похожий на PAL, смонтировали его внутри стандартного морского контейнера и закинули на точку вертолётом Ми-6 за месяц до начала событий, ночью, чтобы не вспугнуть противника. Во втором контейнере размещалась дизельная мини-электростанция. За месяц кубинские джунгли так разрослись, что путь к контейнерам вечером 16 апреля пришлось прорубать с помощью мачете (АИ).

«Морская тактическая группа» вошла в залив Кочинос ночью с 16 на 17 апреля. Транспорт «Хьюстон» в сопровождении «Barbara J» пошёл вглубь залива, к Плайя-Ларга, остальные корабли оставались вблизи Плайя-Хирон, не заходя глубоко в воды залива. Суда встали на якорь в миле от берега. С флагманского корабля «Благар» на резиновых плотах, буксируемых катамараном высадились разведывательно-диверсионные группы. Они произвели доразведку побережья и зажгли огни, обозначив световыми ориентирами пункты высадки. Разведкой руководил кадровый агент ЦРУ Грейстон Линч.

В заливе Кочинос было выбрано три пункта высадки: в районе Плайя-Хирон – «синий» и «зеленый» пляжи и в районе Плайя-Ларга – «красный» пляж. Как позже поведал один американский военный, причастный к подготовке операции: «По данным ЦРУ Кастро пришел к выводу, что американцы не станут рисковать всем, делая ставку на один плацдарм – Кастро недооценил американскую лень и тупость.» (The Bay of Pigs: A Struggle for Freedom, Major Joe R. English. 1984)

В полночь, в воскресенье 16 апреля, сотрудник ЦРУ продиктовал по телефону Лему Джонсу первое коммюнике, которое Джонс должен был опубликовать от имени «кубинского революционного совета». Джонс записал его в блокнот. В тексте сообщалось, что «...повстанческие силы начали вторжение на Кубу и сотни человек уже высадились в провинции Ориенте.» Это заявление, получившее название «бюллетень №1», Джонс развёз по редакциям газет.

В первые часы 16 апреля отряд особого назначения на судне «Санта-Ана» действительно вышел из американской базы Гуантанамо и, отойдя на 45 километров, приблизился к побережью. Однако высадить десант не удалось. Вопреки ожиданиям интервентов, в районе оказались революционные войска. Отправленная на берег разведка сообщила, что повсюду слышны голоса патрулей. Командир диверсионного отряда Нино Диас решил вернуться назад. Вторую попытку предприняли следующей ночью в другом месте провинции Ориенте, но у диверсантов снова ничего не вышло.

Сообщение должно было ввести в заблуждение кубинское командование. Но в заблуждении оказалось само ЦРУ. В штаб-квартире ещё не знали, что судно «Санта-Ана», не выполнив свою задачу, было перенаправлено в залив Кочинос.

Берег Плайя-Ларга, где собирались высадиться наёмники, находится на расстоянии 29 километров от небольшого сахарного завода «Аустралия». От Плайя-Ларга до Плайя-Хирон по шоссе, идущему совсем рядом с морем, 39 километров, так что всего между «Аустралия» и Плайя-Хирон 68 километров. К северу от Плайя-Хирон в 11 километрах находится Кайо-Рамона – место, не окружённое морем, это участок земли, окруженный болотом. В 14 километрах от Плайя-Хирон лежит Сан-Блас; в 30 километрах – Ковадонга; в 36 километрах к северо-востоку находится Оркита, и в 44 километрах – Ягуарамас.

С вечера 16 апреля радиостанция ЦРУ на островке Большой Сисне в архипелаге Суон начала передавать шифрованное сообщение, адресованное кубинским контрреволюционерам:

«Внимание, внимание, следите внимательно за радугой. Рыба поднимется очень скоро... небо голубое... рыба красная. Следите внимательно за радугой.»

Это был сигнал для начала операции. В 1.15 минут ночи 17 апреля радиостанция начала передавать текст «бюллетеня №1». В это же время, в Пуэрто-Кабесас в Никарагуа шесть бомбардировщиков B-26 стояли на взлётной полосе, готовые к нанесению второго удара по авиационным базам Кастро: Камагуэй, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, Кампо-Либертад, Санта-Клара, а также Манагуа, армейской базе, на которой фоторазведчик U-2 сфотографировал более сорока тяжёлых танков.

Самолёты должны были вылететь из Хэппи-Вэлли в 1 час 40 минут ночи, нанести удар перед рассветом и закончить тем самым уничтожение авиации Кастро. Лётчики бригады в самолётах В-26 ещё не знали, что президент отменил воздушный удар. Но когда наступило время вылета, а разрешения на взлёт не последовало, они поняли, что что-то неладно.

В 1 час 55 минут лётчикам сообщили, что по приказу из Вашингтона их задание отменяется. Вместо удара по авиационным базам им было приказано лететь к участкам высадки и обеспечить их прикрытие с воздуха. Разочарованные пилоты самолётов В-26 выбрались из кабин. В деревянном здании штаба был проведён новый инструктаж, так как было получено другое задание.

В 3:00 началась высадка первого эшелона. С корабля-дока «Сан Маркос» в начале вторжения на воду спустили 3 десантных катера для перевозки на берег танков, и 4 малые десантные баржи с тяжёлым вооружением и грузовиками. Из-за обилия рифов в прибрежной полосе 3 десантных судна сели на мель. В результате высадка на время задержалась. Над заливом Свиней, в чистом небе светила полная луна, и все десантные корабли были видны с берега, как на ладони.

Американцы также предприняли отвлекающий манёвр. Вертолётоносец «Боксер» с кораблями охранения занял позицию вблизи побережья провинции Пинар-дель-Рио, недалеко от основных объектов – Гаваны, порта Мариэль и ракетных позиций. Их маневры были недвусмысленны: с кораблей спускались на воду шлюпки, в них грузились морские пехотинцы. И Фидель, и Че сначала были убеждены, что атака в Заливе Свиней – отвлекающий маневр, а настоящее сражение начнется в провинции Пинар–дель–Рио.

К тому моменту в штабе Фиделя уже была разведывательная информация о том, что «правительство», сформированное из членов «Кубинского революционного совета», находится на одном из аэродромов Майами в ожидании вылета на Кубу.

Рокоссовский убеждал Фиделя, Рауля и Че, что главный удар будет на южном побережье, но Фидель не спешил бросить в Залив Свиней все свои силы. В итоге Че Гевара выехал в Пинар-дель-Рио, а Фидель, прислушавшись к доводам маршала, возглавил основные силы вблизи залива Кочинос. Камило Сьенфуэгос отправился в провинцию Ориенте, чтобы возглавить противодесантную оборону там (АИ). Рауль Кастро координировал все действия из Гаваны.

Однако вскоре стало ясно, что действия американцев носят провокационный характер. Десантные суда у Пинар-Дель-Рио оставались в нейтральных водах, ни на метр не приближаясь к кубинскому берегу.

Когда «бригада 2506» высаживалась на берег, Кастро сообщили о вторжении. Фидель приказал самолётам Т-33 и «Си Фьюри» до рассвета вылететь в район залива Кочинос.

В 4 часа утра, как раз в то время, когда генерал Кейбелл излагал в Вашингтоне свои просьбы государственному секретарю Раску, 5-я рота бригады вступила в бой с противником. Как рассказал позже на допросе участник высадки Марио Абриль:

«В 4 часа утра мы встретились с ротой милисиано Кастро. Они наступали, выкрикивая ругательства и стреляя. Нам пришлось залечь и ждать. Мы начали перекликаться с ними через болото. Мы им кричали: «Сдавайтесь!» Они отвечали, что будут бить нас. Когда они начали кричать: «Родина или смерть!», мы открыли огонь».

В 5 часов 15 минут утра передатчик ЦРУ на острове Суон вновь начал посылать в эфир антикастровские призывы.

В Нью-Йорке сотрудники ЦРУ по телефону продиктовали Джонсу текст «бюллетеня № 2»:

«Кубинский революционный совет» сообщает об успешной высадке... Так как члены совета сейчас заняты драматическими событиями, развёртывающимися на Кубе, их взгляды будут сообщаться прессе только через представителя совета доктора Антонио Силио».

На самом деле лидеры эмиграции в это время находились в казарме в Опа-Локка. Им сообщили, что их привезли сюда, чтобы перебросить на самолёте на плацдарм, как только он будет захвачен. Тогда Соединенные Штаты признают «Кубинский революционный совет» в качестве законного правительства Кубы. Члены совета ждали, надев форму цвета хаки. Им даже разрешили прогуляться перед домом. Но, едва Карлос Эвиа, будущий «министр иностранных дел свободной Кубы», попытался отойти от дома немного подальше, агент ЦРУ остановил его, сказав, что места здесь дикие, в кустарнике полно гремучих змей, и уходить далеко не следует.

Высадка пехоты в основном закончилась к 5.00 утра, танки и бронетранспортёры ещё продолжали выгружать, тяжёлое вооружение бригады ещё находилось на борту транспорта «Рио-Эскондидо».

Первыми с противником столкнулись в районе высадки десанта кубинские моряки-пограничники. Катер береговой охраны «SV-3» с экипажем из 4 человек прибыл в район операции утром. Моряки с катера видели, как четыре судна высаживали наёмников в Плайя Ларга. Самолеты противника атаковали катер, экипаж отбивался от них, потом катер выбросился на пляж, экипаж сошёл на берег, ведя огонь по атакующим самолетам из пулемёта и защищая корабль. Вместе с «SV-3» там же действовала яхта «BRAVO», с экипажем из трёх человек. Четверо моряков из экипажа катера были захвачены интервентами. Двоих расстреляли сразу, ещё двоих держали под охраной.

На рассвете был выброшен парашютный десант. Не дожидаясь окончания выгрузки, высадившиеся войска начали наступление одновременно на трёх направлениях: три батальона – на Плайя-Хирон, один – на Плайя-Ларга и батальон парашютистов – к Сан-Бласу. Часть сил была выделена для захвата аэродрома в районе Плайя-Хирон и подготовки его к приёму своих самолётов.

Парашютисты приземлились вблизи дороги, идущей в глубь острова на удалении 10 – 12 км от береговой черты. Их встретил находившийся в районе высадки отряд кубинских «милисианос». Ополченцы вступили в бой с превосходящими силами противника и задержали их продвижение. Фиделю Кастро передали, что вместе с отрядом «милисианос» против десанта сражаются трое «гринго».

– Не знаю точно, кто они такие, – доложил Фиделю начальник штаба Революционных вооружённых сил Серхио дель Валье, – но дерутся они как черти.

«Тремя гринго» были приехавшие на несколько дней из США руководители СРП Джеймс Кэннон, Фаррел Доббс и Джозеф Хансен. Они собирались встретиться с Кастро, а в район Сан-Блас приехали вместе с местными товарищами, собираясь поохотиться. Вот только охота получилась не такая, как они ожидали (АИ).

Вскоре на помощь сражающемуся с превосходящими силами десанта отряду кубинцев подошла интербригада «Билл Хейвуд», численностью около батальона, укомплектованная добровольцами из числа американских коммунистов, эмигрировавших из США в рамках операции «Исход». В рядах интербригады находился также приехавший из США инженер-оружейник Ник Фрезер. Он отправился в бой, несмотря на резонные возражения командования, опасавшегося потерять талантливого специалиста. На защиту революции дружно встали все, кто недавно переехал на Кубу (АИ).

Совместными усилиями «милисианос» и американской интербригаде удалось загнать парашютистов в болото Сапата и там блокировать до подхода основных сил Революционной армии.

(АИ, см фанфик Михаила Белова «4-й Интернационал» http://samlib.ru/comment/s/simonow_s/fanfics02)

У бомбардировщиков B-26 был достаточный запас горючего, чтобы долететь до Кубы за 2 часа 50 минут, оставаться над районом высадки в течение двух часов и вернуться на базу. На брифинге решили, что бомбардировщики будут патрулировать над участками высадки парами, сменяясь каждые полчаса. Всего для поддержки десанта было выделено одиннадцать самолётов В-26. Первая пара вылетела до рассвета. Такая схема позволяла держать десантные суда под постоянным прикрытием с воздуха.

Кубинское руководство к этому времени разобралось в сложившейся обстановке и отдало приказ атаковать вражеские силы в районе высадки десанта. Для выполнения боевой задачи были выделены 7 пехотных батальонов, 20 танков, 10 самоходных артиллерийских установок 100-мм калибра, 14 артиллерийских и минометных батарей и сторожевые корабли. (Реальная история)

Из состава советской группировки было выделено 30 танков Т-55, 50 БТР-60ПБ для перевозки части войск, остальных доставляли на грузовиках; новейшие орудия для укомплектования артбатарей и реактивные системы залпового огня БМ-14 (АИ).

Главное командование Революционных вооруженных сил Кубы приняло решение ударами артиллерии и авиации остановить продвижение интервентов в глубь страны, ударами авиации и ракет по кораблям сорвать высадку войск на побережье, а затем блокировать высадившиеся силы с моря и суши и разгромить их продолжительной артподготовкой с последующим наступлением по направлениям, сходящимся в районах Плайя-Хирон и Плайя-Ларга.

Маршал Рокоссовский сформулировал задачу проще:

– Загоним мерзавцев в болото, дня три подержим, кто не сдастся – расстреляем ракетами и артиллерией (АИ).

Из протокола допроса пленного Марио Абриля, находившегося на борту «Хьюстона»:

«Начали спускать на лебедках шлюпки на воду, но поднялся такой шум, что с берега открыли стрельбу; стреляло несколько пулемётов. Мы видели следы трассирующих пуль. Мое отделение должно было высаживаться одним из первых в 5-й роте. Мы сели в шлюпку и направились к берегу. Шлюпка была деревянная, с подвесным мотором, какую обычно используют для буксировки катающихся на водяных лыжах. Мотор заглох посреди залива Кочинос, когда до берега оставалось ещё около двух миль; пришлось заводить его снова, а в нас стреляли. Нам было приказано не открывать ответного огня, чтобы не обнаруживать свое местонахождение. Так мы подошли к берегу, но наткнулись там на скалы и высадились в другом месте. Встретили другие отделения, высадившиеся неподалеку. Мы собрались и стали думать, что делать дальше. С обеих сторон были болота... Мы стали двигаться по дороге...»

Передовые группы интервентов успели пройти примерно 5-8 километров по дорогам, миновать мангровые заросли, тянущиеся полосой вдоль берега, и выйти на дорогу, проходящую между зарослями и болотом Сапата, преодолевая храброе, но не слишком организованное сопротивление небольших отрядов «милисианос». Они уже решили, что ЦРУшники дали правильный прогноз, и операция будет лёгкой прогулкой.

На рассвете 17 апреля пилоты FAR получили приказ – нанести удар по кораблям вторжения. На базе в Сан-Антонио было восемь способных летать самолётов, из них к первому вылету подготовили три – два истребителя «Си Фьюри» и один В-26. Ударная тройка ушла в воздух. Командовал группой капитан Энрике Каррерас Рохас на истребителе, его сопровождали лейтенант Густаво Боурзак на втором истребителе и капитан Луис Альфонсо Сильва Таблада на бомбардировщике (Это один человек, а не два и не четыре). Вообще-то в первый вылет на В-26 был назначен капитан Жакес Лагас Морреро, но Сильва самовольно занял место в кабине и ушёл на задание.

(Таки нормальная была такая революционная дисциплина в ВВС товарища Кастро).

Передача «Радио Суон» прервалась неожиданно, в 5.20. Маршал Рокоссовский имел приказ министра обороны Гречко: «Принять меры к уничтожению вражеской радиостанции на острове Большой Сисне в архипелаге Суон» (АИ).

Все офицеры-советники в штабе Рокоссовского на Кубе, не сговариваясь, между собой называли этот остров «Большие сиськи». Когда десант интервентов ночью начал выгрузку, по острову с Кубы была выпущена крылатая ракета 3М10Т. Она достигла цели почти точно в тот момент, когда над заливом Свиней появились самолёты Кастро. Ракета уничтожила радиопередатчик и обслуживавший его персонал ЦРУ (АИ).

Из воспоминаний генерала (в 1961 г – капитана) Энрике Каррераса Рохаса:

«Я дежурил в самолёте, когда мне сообщили, что со мной хочет говорить Главнокомандующий. «Каррерас, на Плайя-Хирон высаживается десант. Вылетайте и прибудьте туда до рассвета. Потопите суда, на которых перевозят войска, и не дайте им уйти».

Приказ вылетать был отдан в пять часов утра. Когда мне сказали, что речь идет о высадке, я думал, что они говорили о какой-нибудь яхте или другом более крупном судне, которое высаживало людей на берег. Я и отдаленно представить себе не мог, какое зрелище ожидает меня в заливе Кочинос и на Плайя-Хирон. В момент вылета у нас было только три действующих самолёта: два «Си Фьюри» и один плохо вооружённый B-26. Я вылетел первым как командир эскадрильи. За мной следовали Боурсак (Густаво Боурсак Мильяр) и Сильва (Луис Сильва Таблада), они подложили свинью Лагасу (чилийскому пилоту Жаку Лагасу). Через двадцать минут мы уже были над целью. (Приблизительно в 5.30 утра) Бросив первый взгляд с высоты шесть тысяч футов, я подумал, что все это сон или что перед моими глазами шел какой-то документальный фильм или фильм о Второй мировой войне. Я подумал, что вижу ремейк высадки в Нормандии, только в меньшем масштабе. Вблизи от берега Плайя-Хирон было по крайней мере семь – восемь крупных судов и неопределенное количество десантных катеров и лодок, и высадка была в полном разгаре. Я увидел, что огромное транспортное судно уже входило в залив Кочинос, за ним следовал военный фрегат <>.

Я самостоятельно за считанные секунды принял решение и выбрал первую цель – судно, которое направлялось к Плайя-Ларга. По радио, шифром, я дал инструкции моим товарищам и первым бросился в атаку. С высоты пять-семь тысяч футов мы пикировали на «Хьюстон» – транспортное судно типа «Либерти» водоизмещением восемь тысяч тонн, набитое войсками и военным снаряжением, оно стало нашей целью. С высоты тысяча пятьсот футов я прицелился и выпустил в него свои четыре ракеты. Со мной происходило что-то странное. Мне казалось, что я точно в тумане. Только считанные разы я вел учебную стрельбу в воздухе и не знал, что такое война.

Мы были уже обнаружены врагом, и по нам открыли просто сумасшедший противовоздушный огонь. Десятки батарей – пулеметы и орудия – изрыгали по нам огонь снизу. Это было впечатляющее зрелище – видеть пространство, освещенное трассирующими пулями и взрывом снарядов.

Могу заверить вас, что то, что мы пытались сделать, напоминало действия японских летчиков-камикадзе.

Я привел механизм в действие, чтобы выпустить ракеты, и следил взглядом, в каком направлении они летели. Признаюсь, для меня было сюрпризом увидеть, как они попали в корму «Хьюстона». Корабль задымился, и я убедился, что его рулевой в срочном маневре направляет его к берегу, чтобы посадить на мель. Боурсак и Сильва также выпустили ракеты по «Хьюстону» и явно попали в него. Эскортирующий его военный фрегат понял, что судно пропало, так как оно уже заполнялось водой, и начал двигаться зигзагами, развернулся и направился ко входу в залив, чтобы присоединиться к флотилии, находившейся напротив Плайя-Хирон.

Я сделал ещё два круга над целью, выпустив весь запас пуль моих пулеметов. Затем вернулся на базу.»

Уцелевший во время этой атаки рулевой с «Хьюстона» позднее рассказал: «Утром 17 апреля мы уже выгрузили 2-й батальон и начали выгрузку 5-го. Тут над бухтой появились три самолёта. Мы не обратили на них внимания – над бухтой кружилось много самолётов, но они были нашими. Нам вообще сказали, что у Кубы нет авиации. И тут один самолёт из этой тройки – маленький одномоторный истребитель, снизился и пошёл на корабль. С палубы по нему открыли огонь зенитные автоматы, но он не отвернул и выпустил в нас 4 ракеты. Две из них попали в борт около кормы. На палубе начался пожар, через пробоины в трюм стала поступать вода…»

Атакованный «Хьюстон» начал погружаться, и выбросился на мелководье. Остальные корабли интервентов в залив не входили, они толклись возле Плайя-Хирон к востоку от устья залива

Труднее всего нашим советникам оказалось уговорить кубинцев, в том числе – и Фиделя с Раулем, нанести скоординированный удар, одновременно с воздуха, суши и моря. Кубинцы из команд ракетных катеров и в расчёте берегового ракетного комплекса на острове Хувентуд рвались в бой, требуя немедленно нанести удар. Только строжайший приказ Фиделя, которого Рокоссовскому всё-таки удалось убедить, удержал их от самовольной атаки.

Три самолёта FAR вернулись на базу в Сан-Антонио, где к этому времени удалось подготовить ещё два. Каррерас, Боурзак и Сильва были окрылены успехом. Как рассказал сам Каррерас:

«Когда я вышел с кабины, я был очень возбуждён. До определенной степени всё показалось мне таким легким – нажать кнопки и видеть, как корпус судна распадается, словно бумажный – что мне хотелось всем рассказать о происшедшем. Курбело вызвал меня в Управление операциями, и я доложил о своих действиях. Позже мне рассказывали, что они почти ничего не поняли из того, что я говорил вначале, так как я путал курсы и все время сбивался. Потом я немного успокоился и смог доложить более или менее прилично.

Команданте Кастро был доволен. Первое судно мы посвятили ему.»

Советский военный советник генерал-майор Василий Иванович Минаков (https://ru.wikipedia.org/wiki/Минаков,_Василий_Иванович) тщательно распределил цели второго вылета между лётчиками. Агенты Коминтерна в Пуэрто-Кабесас сумели сфотографировать каждый из кораблей не только с обоих бортов, но и сверху, наняв для этого частный самолёт (АИ). Минаков показал капитану Каррерасу снимок судна «Рио-Эскондидо»:

– В первую очередь бейте вот эту лайбу, капитан. По сообщениям людей из Коминтерна, на неё грузили самое вкусное – боеприпасы и тяжёлое вооружение. Как только потопите его – подайте условный сигнал, после этого начнётся общая атака (АИ).

Во втором полёте, кроме прежних экипажей, приняли участие лейтенант Ульса на «Си Фьюри» и экипаж капитана Лагаса Морреро на В-26.

«Не знаю, сколько времени затратили на то, чтобы вновь подготовить мой самолёт», – вспоминал далее Каррерас: «Топливо, боеприпасы. Механики и ответственные за вооружение летали просто как на крыльях. По моим подсчетам, они сделали всё за треть нормального времени, и я снова поднялся в воздух, на этот раз с восемью пятидюймовыми ракетами. Я взял направление на Плайя-Хирон. С высоты я увидел «Хьюстон», сидевший на мели около Плайя-Ларга, он был похож на смертельно раненую большую рыбу. Напротив Плайя-Хирон я различил судно, ещё большее, чем «Хьюстон». Это было «Рио Эскондидо» – как я потом узнал, одно из судов, доставивших наибольшее число персонала и снаряжения для наёмников. На его борту находилась радиостанция, при помощи которой эти сволочи думали, установив её на суше, передавать обращения к кубинскому народу. Кроме того, там были грузовики, запасные части для самолётов – они планировали создать на взлётно-посадочной полосе Плайя-Хирон воздушную базу и оттуда действовать своей авиацией – топливо для них и много боеприпасов. «Рио Эскондидо» находилось примерно в трёх морских милях южнее берега.

Ракеты моего «Си Фьюри» вылетели в направлении огромного корабля, точно дымящиеся молнии. Есть! Они поразили его прямо по центру. Я рассказываю это дольше, чем потребовалось на то, чтобы «Рио Эскондидо» взорвалось, словно петарда, все охваченное пламенем».

(http://ic.pics.livejournal.com/vikond65/53941713/2334010/2334010_original.jpg тонущий транспорт «Рио-Эскондидо»)

На судне взорвалось три тысячи галлонов топлива и 145 тонн боеприпасов, взрыв получился очень мощный, в небо взметнулся большой «гриб». Наблюдавший эту картину с десантного корабля, стоявшего в 16 милях от берега, сотрудник ЦРУ Робертсон подумал, что Кастро сбросил атомную бомбу. (http://voencomuezd.livejournal.com/712986.html)

Выведя «Си Фьюри» из пикирования, Каррерас торжествующе выкрикнул по радио условленную фразу:

– Небо голубое! Рыба протухла! (АИ)

Это был сигнал общей атаки всеми силами. Другие кубинские пилоты FAR, прорываясь сквозь заградительный зенитный огонь, атаковали десантные корабли и катера интервентов. Капитан Морреро на своем В-26 атаковал танкодесантный корабль:

«Я атаковал одно из судов к югу от Плайя-Хирон. С него выгружали на баржи танки, другое снаряжение. Я выпустил ракету, которая попала в резервуар с горючим на верхней палубе… Внизу всё разлетелось вдребезги!»

Сигнал Каррераса приняли на острове Хувентуд и на ракетных катерах, замаскированных в лагуне Эрвидеро в 30 километрах от устья залива Свиней (АИ).

На Хувентуде расчёты берегового комплекса «Редут» открыли верхние и задние створки контейнерных пусковых установок. Через пару минут две ракеты С-5 в облаках дыма ракетных ускорителей вылетели из контейнеров, отстрелили стартовики и понеслись к цели.

– Наконец-то! – экипажи катеров сбросили маскировочные сети.

Взревели моторы. Один за другим 4 ракетных катера выскочили из проходов между коралловыми рифами и устремились на восток, к Плайя-Хирон. Два из них должны были атаковать флот вторжения, ещё два шли позади, в резерве, на случай, если американцы решат вмешаться. Набрав скорость, катера выпустили 4 ракеты с дистанции 25 километров. П-15 пролетели их за 78 секунд. Их головки самонаведения захватили цели. Ракеты неслись над водой на высоте около 100 метров, на околозвуковой скорости. Занятые отражением атаки самолётов, зенитчики с кораблей смотрели вверх, и не успели даже заметить стремительно приближающиеся ракеты. Две из них попали в «Blagar», с которого велось управление высадкой, одна – в «Лейк-Чарльз» и ещё одна – в «Barbara J», присоединившуюся к основным силам после потопления «Хьюстона». После двух взрывов «Blagar» переломился пополам и затонул на месте. «Лейк-Чарльз» и «Барбара», словившие по одной ракете, быстро кренились и горели, интервенты в панике прыгали с них в воду (АИ).

Ракетам с острова Хувентуд предстояло пролететь 165 километров. Эту дистанцию они преодолели примерно за 8 минут. Из судов десанта к этому моменту уцелели только «Карибе», «Атлантико», и десантные баржи. Как и П-5Д, ракеты С-5 для точности попаданий были оснащены дополнительным телевизионным наведением. Сигнал ретранслировался через круживший над заливом на большой высоте беспилотник Ла-20 (АИ, см. гл. 05-18). Оператор-кубинец со счастливой улыбкой – когда ещё удастся порулить такой замечательной игрушкой – направил свою ракету, целясь в середину, примерно в границу тёмной и светлой краски, отмечавшие ватерлинию «Карибе».

«Рио Эскондидо» взорвался примерно в 6.45 по местному времени. В Москве в это время было 14.45. Прямая трансляция с Кубы началась в 13.00, к 14.30 вся страна уже приникла к радиоприёмникам, а кому повезло быть дома или возле телемагазина – и телевизорам. Всенародно любимый диктор Юрий Левитан зачитал в начале трансляции официальное правительственное сообщение, потом на экранах замелькали кадры кораблей и атакующих их самолётов.

При подготовке трансляции Серов предложил посадить в студию переводчика с испанского, из КГБ, и спортивного комментатора Синявского, чтобы комментировать в реальном времени происходящие на экране события. С Синявским связались, но Вадим Святославович сразу отказался:

– Помилуйте, Иван Александрович, это ж не футбол! Это настоящая война, там люди гибнут! Не могу я такое комментировать, лучше увольте.

Пришлось Серову с помощью персонала телецентра изобретать инфографику. Обошлись обычными фотослайдами с подписями, вставляемыми в телетрансляцию в нужных местах.

Зато советские телезрители и телеаудитория в социалистических странах и ВЭС, там, где уже было телевидение, стали свидетелями уникальных кадров разгрома флота интервентов в прямом эфире. Общие планы сверху передавал барражирующий над заливом беспилотник Ла-20, а с береговых камер телезрители видели атаки самолётов, катеров, и затопление вражеских судов.

Им даже показали прямое включение с борта крылатой ракеты С-5, запущенной с острова Хувентуд. Телезрители видели, как стремительно неслись навстречу волны, как мелькали на них солнечные блики... Перекрестие прицела было наведено на «Атлантико». Судно росло в прицеле, вот уже видны иллюминаторы на надстройке. Оператор направил ракету чуть выше ватерлинии, так, чтобы нижний край пробоины оказался под водой. Экраны потемнели на секунду, пока режиссёр трансляции переключился на сигнал с береговой камеры.

«Атлантико» и «Карибе» почти одновременно получили пробоины от ракет С-5. На «Атлантико» начался сильнейший пожар, на «Карибе» взорвались котлы, вся средняя часть судна взлетела вверх, корпус переломился от внутреннего взрыва. Судно сразу пошло на дно. Горящий «Атлантико» пытался подойти к берегу, чтобы выброситься на мелководье, но не дошёл, повалился на борт и опрокинулся. С него горохом сыпался десант и члены команды.

(АИ частично, в реальной истории было не сильно лучше. После потери «Хьюстона» и «Рио-Эскондидо» остальные корабли отошли на 30-40 миль в море, и больше к берегу не приближались. Согласно плану отошедшие корабли сил вторжения с темнотой должны были подойти на 12 миль к берегу и перегрузить свои грузы на оставшиеся десантные катера для их доставки на берег. Однако «Аtlantico» и «Сaribe» фактически бежали далеко на юг из района операции. Американские эсминцы перехватили «Аtlantico» в 110 милях к югу от берегового плацдарма и убедили их вернуться, но они так и не прибыли в район операции до 18.30 18 апреля. Другой эсминец настиг «Сaribe» в 218 милях к югу, и он уже не вернулся на место до разгрома контрреволюционеров. Оставшиеся в ночь с 17 на 18 апреля «Благер» и «Барбара Джейн» встретились в 50 милях от берега и начали перегружать тонны боеприпасов, снаряжения на десантные баржи для доставки на берег. Но матросы, не желая идти в зону боев работали медленно и к рассвету работа не закончилась и они ушли, опасаясь кубинской авиации. В течение дня было организовано несколько рейсов транспортных С-47 из Никарагуа которые сбросили грузы для наёмников, большинство из них упало в болото и море http://alerozin.narod.ru/CubaNavy/CubaNavySoviet-3.htm)

Поскольку прямая трансляция шла днём в понедельник, в вечерних новостях показали повторы ключевых моментов и сокращённую версию репортажа. Репортёров эвакуировал катер, после того, как самолёты интервентов были сбиты, или улетели на базу (АИ).

По сигналу Каррераса открыли огонь замаскированные на противоположном краю болота артиллерийские батареи и установки РСЗО. На интервентов обрушились сотни снарядов. Ракеты огненными стрелами вонзались в мангровые заросли. Кастро не спешил бросать в бой пехоту. Как они условились с Рокоссовским, сначала нужно было нанести противнику неприемлемые потери артогнём и подавить его боевой дух. Для подавления боевого духа длительное купание в зловонном, звенящем от москитов многокилометровом болоте Сапата подходило как нельзя лучше.

Ожесточённые схватки происходили в воздухе. Пилоты интервентов, уверенные в разгроме авиации Кастро, готовились лишь к почти полигонным атакам на отдельные подразделения правительственных войск. Но даже с этой задачей они справлялись плохо, напрасно расходуя боеприпасы на второстепенные цели и гражданские объекты. Агенты ЦРУ уверяли их, что авиация Кастро уничтожена на земле, поэтому в первый момент они приняли самолёты FAR за своих. Не ожидая, что кубинская авиация их побеспокоит, интервенты не нашли достаточного количества подготовленных воздушных стрелков, чтобы посадить их во все свои самолёты. Несколько стрелков у них были, но на все экипажи их не хватало. Это дорого им обошлось. Выйдя из атаки на корабли, Каррерас Рохас обнаружил в воздухе рядом с собой бомбардировщик В-26:

«Пока я наслаждался этим ещё новым для меня зрелищем, я заметил, что ко мне приближается В-26. Я подумал, что это самолёт Сильвы <... > Обман был почти полным, единственное, что отличало его от наших, были синие полосы на крыльях. Если не считать этого, цвета, кубинский флаг и обозначение РВС были точно такими же, как и на наших самолётах. Я развернулся, воспользовавшись тем, что скорость моего «Си Фьюри» была выше, чем у вражеского бомбардировщика, и занял место в его хвосте. «Ровнехонько двенадцать». (Термин, определяющий положение противников в воздухе).

Несмотря на мою выгодную позицию, В-26 сумел первым открыть по мне огонь из хвостового пулемета. Я ответил длинной очередью, задев один из его моторов. Я увидел, как он начал терять высоту, задымился и стал спускаться в направлении плывущих внизу военных судов, словно в поисках защиты. В конце концов он упал в море возле одного из судов.

Не знаю, были ли то выстрелы В-26 или огонь противовоздушных батарей, установленных на судах, но я понял, что у меня повреждён мотор. «Си Фьюри» начинал хромать. Несмотря на это я сделал несколько заходов над судами, пока не закончились боеприпасы. Затем направился на базу. При посадке самолёт не слушался, как надо. Едва только механики бросились к нему, они объяснили мне, что случилось. Два снаряда повредили мне один из цилиндров – достаточно серьезное повреждение.

Но все, кто там находился, знали, что гораздо опаснее летать на любом из этих самолётов, чем вступить с врагом в перестрелку.

К моему большому сожалению, я вынужден был сделать перерыв. На ремонт требовалось время, и я уже не мог больше вылететь в тот день.

Но я был ужасно доволен: на моем счету было два больших судна и один вражеский самолёт.

Я подумал, что Фидель Кастро должен быть удовлетворен. Каррерас его не подвёл.»

В-26 интервентов загорелся и упал в море неподалеку от одного из кораблей. Это была первая воздушная победа FAR. Вслед за Рохасом в тот день Морреро, Сильва и Ульса сбили по одному В-26, а всего за 17 апреля «гусанос» потеряли пять самолётов.

FAR тоже понесла чувствительные потери. Два В-26 зажали в воздухе истребитель Карлоса Ульсы и в упор расстреляли из пулеметов, пилот погиб. Зато Луису Сильва Таблада повезло больше. Следом за «Рио-Эскондидо» остальные десантные суда получили попадания противокорабельных ракет и начали тонуть. Стрелять по самолётам они уже не могли. B-26 Сильвы поймал шальную очередь, и, повреждённый, ушёл на базу в Сан-Антонио.

(АИ, в реальной истории «Инвейдер» Л.Сильвы с экипажем из четырёх человек попал под сосредоточенный огонь с нескольких кораблей и взорвался в воздухе от прямого попадания зенитного снаряда в бензобак. Так как в АИ все десантные корабли были потоплены, логично, что стрелять по B-26 Сильвы они не могли.)

Ещё один «Си Фьюри» получил серьезные повреждения. B-26 Сильвы тоже оказался повреждён слишком сильно, чтобы быстро ввести его в строй. Крошечные революционные ВВС за сутки потеряли треть самолётов.

Но ситуация у интервентов калейдоскопически поменялась в течение каких-то 10-15 минут и оказалась близка к катастрофической. На борту потопленных судов погибли боеприпасы, артиллерия, много стрелкового оружия, топливо для танков и бронетранспортёров, которые успели выгрузить на берег. Теперь у них оставалось только топливо в баках, дозаправить их было нечем. С другой стороны, почти весь личный состав бригады 2506 успел высадиться на берег. Они понесли потери от ракет и артиллерийского огня, но недостаточно большие, чтобы сдаться сразу.

Высадившиеся подразделения лишились значительной части подкреплений, и остались без огневой поддержки с кораблей и без ПВО зоны высадки. На транспортных судах для поддержки было установлено по 1-2 орудия калибра 127 мм и по 5-10 зенитных автоматов. Снабжение «бригады 2506» пришлось вести только с воздуха – на парашютах.

Тем не менее, они расставили свои танки М41 по обе стороны шоссе, поджидая приближения танков Кастро. Однако, по танкам интервентов начала работать кубинская артиллерия. Два танка были уничтожены, остальные отошли с позиции. Танки Кастро не спешили переходить в наступление, они лишь поддерживали огнём свою артиллерию, подавляя огневые точки интервентов.

(АИ, в реальной истории кубинцы потеряли несколько Т-34, двинув их в наступление по узкой дороге, где они попали в засаду)

В одном из танков сражался сам премьер-министр революционной Кубы, команданте-эль-хефе Фидель Кастро. С его стороны настоящим подвигом было уже то, что он, при своём немалом росте вообще влез в танк. Кастро вёл огонь по интервентам из танковой пушки. Ничего удивительного, что, видя перед собой такой удивительный личный пример, все кубинцы, и солдаты регулярной армии, и «милисианос», сражались яростно и упорно.

Кастро периодически вылезал из танка, либо просто высовывался в люк, чтобы ознакомиться с изменениями в обстановке, и отдать необходимые распоряжения. В один из таких «выходов» Серхио дель Валье доложил ему:

– Ранен товарищ Эрнесто. Тяжело. Боюсь, не выживет...

– Гевара? Какого чёрта, он же в Пинар-дель-Рио?

– Нет, не Гевара. Хемингуэй.

– Чёрт подери! Старый пьяница, зачем же он под пули полез... Где он?

Хемингуэй лежал на расстеленной плащ-палатке под деревьями, рядом валялся автомат Томпсона. На безмолвный упрёк Кастро он прохрипел:

– К дьяволу... Лучше погибнуть с оружием в руках, защищая страну, которую я люблю... чем загнуться от выпивки...

Позже на этом месте по решению правительства Кубы был воздвигнут обелиск в память писателя, и всех американцев из интербригады «Билл Хейвуд», отдавших свои жизни за свободу Кубы (АИ).

Интервенты продолжали надеяться на вмешательство и поддержку США. Для этого им нужно было занять взлётно-посадочную полосу к западу от Плайя-Хирон, но артиллерия Кастро не давала им поднять головы.

Бомбардировщики интервентов продолжали вылеты к месту боевых действий. В 11.56 утра B-26, который вели Рауль Вианельо и Деметрио Перес, подлетел к району высадки. Один из лётчиков предупредил их, что в этом районе замечен Т-33 ВВС Кастро. И через секунду, обстреляв их, мимо пронёсся реактивный самолёт, но его пули не задели бомбардировщик.

Узнав от Каррераса, что самолёты интервентов несут точно такую же окраску и маркировку, как самолёты FAR, техники на базе Сан-Антонио в течение нескольких часов перекрасили все самолёты целиком в оливково-зелёный цвет, оставив лишь кубинский флаг на руле поворота и опознавательные в виде красного треугольника с сине-белыми «крылышками». Тактические номера на хвосте из чёрных стали жёлтыми и меньшего размера. (http://ic.pics.livejournal.com/vikond65/53941713/2331327/2331327_original.jpg Sea Fury FAR в новой раскраске)

B-26 Вианельо и Переса повернул в глубь острова, низко пролетел над болотами и уничтожил пулеметную точку, державшую под обстрелом шоссе, ведущее к побережью. Затем лётчики заметили автоколонну, приближавшуюся к городку Аустралиа. Колонна состояла из белой санитарной машины с красным крестом на крыше, за ней следовали джип, грузовой автомобиль и танк. Низко пролетев над колонной, чтобы лучше её рассмотреть, лётчики очень удивились, увидев, что «милисианос» приветственно машут им фуражками и оружием. Они поняли, что «милисианос» не заметили голубых полос на крыле самолёта, отличительного знака бомбардировщиков эмигрантов.

Часть «милисианос» все ещё приветственно размахивала фуражками, когда бомбардировщик сделал второй заход, открыв огонь из пулеметов. Санитарная машина взорвалась. В 2 часа 15 минут дня, расстреляв боеприпасы и израсходовав много горючего, бомбардировщик взял курс на базу. Как только Вианельо начал набирать высоту, чтобы уйти в облака, В-26 был атакован самолётом Т-33 и изрешечен градом пуль. Левый двигатель остановился, в кабине появился дым.

Перес передал по радио сигнал бедствия. Под собой лётчики заметили эсминец. Вианельо подлетел к нему ближе и приказал Пересу: «Прыгай!»

Перес прыгнул. Опускаясь на парашюте, он увидел, как самолёт загорелся и упал в море, но так и не заметил, выпрыгнул ли Вианельо. Через сорок пять минут, которые показались ему часами, Переса подобрал американский эсминец «Мэррей».

17 апреля из Хэппи-Вэлли вылетело одиннадцать самолётов В-26. Лётчикам не объяснили, почему в последний момент вместо нанесения удара по базам Кастро было приказано обеспечить поддержку высадки десанта. Восемь человек погибло, шесть самолётов было потеряно. В Хэппи-Вэлли вернулось пять самолётов. Как признал позднее один из представителей ЦРУ, прикрытие с воздуха в понедельник оказалось гибельным для этих лётчиков.

В Нью-Йорке, в Организации Объединенных Наций, министр иностранных дел Кубы Рауль Роа в ярости обвинял Соединенные Штаты Америки, что они финансируют и поддерживают вторжение. Днём в понедельник, уже второй раз за сорок восемь часов с опровержением заявления кубинского представителя выступил Эдлай Стивенсон.

Для связи с ним президент послал в Нью-Йорк Макджорджа Банди, который следил за развитием событий по сообщениям телетайпов Ассошиэйтед Пресс. Банди проинструктировал Стивенсона утром в помещении делегаций США в ООН. Затем он вылетел обратно в Вашингтон.

В Вашингтоне представитель государственного департамента Джозеф Рип заявил, что государственному департаменту ничего не известно о вторжении. Пентагон тоже заявил, что он ничего не знает ни о каком вторжении. Ничего не сообщал и Белый дом. Пресс-секретарь президента Пьер Сэлинджер отвечал репортёрам:

– Нам известно о Кубе только то, что сообщают телеграфные агентства.

Госсекретарь Дин Раск высказался более определённо:

– Нет и не будет никакой интервенции на Кубу со стороны вооружённых сил США. Об этом ясно заявил президент. Он заявил также о нашей решимости сделать все возможное для того, чтобы американцы не принимали никакого участия в событиях на Кубе. Мы не располагаем полной информацией о том, что происходит на этом острове. Американский народ имеет право знать, вмешиваемся ли мы в дела на Кубе и намерены ли мы сделать это в будущем. На этот вопрос мы отвечаем отрицательно. То, что происходит на Кубе, является делом, которое должен решить сам кубинский народ.

(Подлинное заявление Раска, цитируется по Уайз Дэвид, Росс Томас «Невидимое правительство» http://militera.lib.ru/h/wise_ross/index.html)

Советское правительство сделало заявление, в котором обещало оказать помощь Кастро, если Кеннеди не остановит вторжение.

В понедельник вечером в Нью-Йорке сотрудники ЦРУ продиктовали Лему Джонсу текст бюллетеня № 3. В нем упоминалось о поднимающейся рыбе. На самом деле в ЦРУ понимали, что «рыба» протухла окончательно и уже начала вонять. Попытались связаться с радиостанцией на острове Суон, но ответа не было. Туда отправили самолёт, чтобы выяснить, что произошло. Через несколько часов пилот самолёта передал страшную новость: здание, где располагалась радиостанция, сгорело, в обломках ковыряются местные жители (АИ).

О событиях утра понедельника уже доложили президенту Кеннеди

– Должно быть, кто-то проинформировал разведку Кастро, – сообщил президенту Макджордж Банди. – Когда наши высадились, их уже ждали.

– Я не понимаю, – президент никак не мог взять в толк, что же случилось. – Время наступления специально было выбрано, чтобы этого избежать.

– Всё подразделение находилось в поле их видимости...

– Чёрт подери! На дворе ночь стояла! – возмутился президент.

– Мы не учли условия... – признался Банди.

– Что?!!

– Полнолуние...

Президент посмотрел на него, как на идиота. Примерно так Банди себя в тот момент и чувствовал.

– Операция в заливе продолжается, – докладывал на совещании в Белом Доме министр обороны Роберт Макнамара. – Наши войска попали под мощную бомбардировку, и неясно, смогут ли они выстоять.

– Я так понимаю, возникли проблемы с нашим отрядом? – спросил президент. – Что там происходит?

– У них серьёзные потери, сэр... – ответил Макнамара.

– Насколько?

– Мы не располагаем точными данными...

– Сэр, – вставил госсекретарь Раск. – Из нашего посольства в Москве сообщили, что по советскому телевидению показывают прямой репортаж из залива Кочинос...

– Как? – президент повернулся к Бисселлу. – Репортаж по телевидению? С Кубы? Прямой? Но ведь это надо доставить в это чёртово болото телепередатчик, расставить камеры... Погодите... то есть, выходит, Кастро знал всё заранее?

– Сэр, я не понимаю, как такое могло произойти...

– Зато я понимаю, – рассвирепел Кеннеди. – Где, чёрт подери, Даллес?

– Директор Даллес ещё не вернулся из Пуэрто-Рико...

– Достаньте его, хоть из-под земли! Я хочу знать, кто нас предал, или кто облажался. Боб, что там с нашими кораблями у Плайя-Хирон?

– Пока достоверно известно, что все суда бригады либо повреждены, либо потоплены...

– Что-о?! Это же... разгром...

Кеннеди выразительно посмотрел на председателя Объединённого комитета начальников штабов генерала Лемнитцера. Это он, вместе с Даллесом и адмиралом Бёрком, убеждал его, что высадка в заливе Свиней может быть успешной. На этом совещании Даллеса ещё не было, он вернулся из Пуэрто-Рико лишь поздно вечером в понедельник. Президенту стало ясно, что его решение отменить второй удар с воздуха по базам Кастро стало катастрофой. Он ещё не подозревал, что катастрофа этой операции была запрограммирована с самого начала, указанием Эйзенхауэра: «Мы должны выглядеть непричастными ни к чему». И он это указание поддержал.

– Пока ещё нет, сэр. Мы потеряли, в основном, суда снабжения. Личный состав, по большей части, успел высадиться на берег.

В руках Макнамары был какой-то документ.

– Это что? – спросил Кеннеди.

– Телеграмма от одного из оперативников.

– И... что в ней?

– Сэр, если перефразировать...

– Читайте как есть, Боб.

– Кубинские оборонительные войска открыли огонь с расстояния в 700 ярдов, – прочёл Макнамара. – Десантные суда были расстреляны. В воде я насчитал более 50 тел. Один из солдат попал под шрапнель менее чем в 10 ярдах от меня. Вследствие непрекращающегося огня я не смог до него добраться. Он захлебнулся в собственной крови. Никогда не видел такой резни... (Цитируется по фильму «The Kennedys», серия 3)

На момент первого совещания в понедельник у администрации президента ещё не было полной информации о том, как и чем были потоплены корабли. Американские эсминцы по приказу президента находились за пределами территориальных вод, в 20 милях от побережья. Их экипажи слышали канонаду и видели столбы дыма на горизонте. Полёт ПКР они засекли, но на экранах радаров, в мельтешении целей, приняли их за атакующие на малой высоте Т-33. Вернувшиеся в Хэппи-Вэлли лётчики доложили об атаке самолётов Кастро на корабли, но не смогли точно указать, когда и кем был потоплен тот или иной корабль, так как те пилоты, что находились над районом высадки в момент атаки, были сбиты и на базу не вернулись. Луису Косме докладывали лётчики, которые прилетели в район залива позже и видели уже потопленные корабли. Связи с десантом не было – радиостанции благополучно утонули в болоте. Танки и БТР частично попали под артобстрел и были уничтожены, частично остались в воде у самого берега, когда самолёты Кастро атаковали десантные баржи.

В этих условиях было принято запоздалое решение нанести второй удар с воздуха по авиабазам Кастро. Для успеха операции необходимо было застать самолёты Кастро на земле до рассвета, при этом восемнадцать часов уже было потеряно. Лётчики интервентов уже совершили по одному вылету, проведя в тесных кабинах В-26 по 8 часов, пристёгнутые к креслам, непрерывно работая ручкой и педалями, без возможности не то что поесть или отлить, но даже изменить позу, немудрено, что они сильно устали. В том отношении лётчикам FAR повезло куда больше. Район высадки находился в 20 минутах полёта от базы Сан-Антонио. К тому же испортилась погода.

В 8 часов вечера в понедельник 17 апреля из Хэппи-Вэлли вылетели три бомбардировщика В-26, чтобы нанести удар по аэродрому в Сан-Антонио-де-лос-Баньос. Ударной группой командовал Хоакин Варела, хотя он и его второй пилот Томас Афонт уже летали этим утром. В темноте Варела не смог найти Сан-Антонио. Имея приказ бомбить только военные объекты, он, не сбросив бомб, вернулся в Хэппи-Вэлли. Два других самолёта из-за неисправностей повернули назад, не долетев до цели.

Ещё через два часа, в 10 часов вечера, из Хэппи-Вэлли вылетели ещё два бомбардировщика В-26. Однако им тоже не удалось долететь до Сан-Антонио. Все пять самолётов В-26 вернулись на базу, не нанеся никакого ущерба противнику. Эффект второго удара с воздуха оказался нулевым.

В то же время ночью на Кубу с аэродромов в Гватемале перелетели советские самолёты. Им предстояло вступить в бой в том случае, если американцы решат ввязаться своей авианосной авиацией. Ночью с 17 на 18 апреля по интервентам работали только четыре «ганшипа» Ан-12 и несколько бомбардировщиков Ил-28. «Илы» летали над районом высадки, сбрасывали осветительные бомбы, а «ганшипы», сменяя друг друга, описывали круги в тёмном небе, выше ослепительных фонарей висящих на парашютах САБ, и не давали интервентам высунуть носа из болотной жижи. С деревьев по интервентам то и дело стреляли кубинские снайперы.