Дом грозы

Предчувствие беды

Фандер Хардин

По тому, как стих лес, было нетрудно догадаться, что случится что-то нехорошее. Фандер не мнительный, но, когда ветер на пару секунд перестал ворошить кроны деревьев, он запрокинул голову и прошипел сквозь зубы: «Твою мать…» Притихшая, будто в ожидании, природа показалась знаком, что проблемы все-таки неминуемы.

Слишком нервной была его волчица со звериной чуйкой, которая вдруг не захотела бросать Фандера одного в лесу. Слишком резко стемнело – не к добру. Тучи заволокли небо, словно по чьему-то заранее оплаченному заказу. Слишком сильно в животе зашевелились бабочки. Кто-то говорит, что это к влюбленности, а вот Фандер практически уверен, что к проблемам. Это те нервные бабочки, что появляются на пороге беды. Хорошо узнаваемые и нежеланные. А еще со стороны, откуда прежде не появлялось ни одной машины, вдруг мелькнул свет фар.

Предчувствие не обмануло.

Тяжелые шаги и хохот. Фандер даже улыбнулся. Ну конечно же. Он не мог нарваться на стаю простых лесных разбойников из сказок. Или попасться каким-нибудь волшебным нимфам, если они вообще существуют. Нет, ему на пути непременно должна встретиться стая оборванцев с хриплым смехом. Как же все предсказуемо!

– Нока, тебе лучше поторопиться… – шепчет Фандер, понимая, как бесполезен со своей никчемной магией земли, и в то же время с нетерпением ждет приближения толпы.

В ожидании он то и дело поглядывает на лес. Было бы здорово уметь с ним разговаривать, как делали крутые маги из детских сказок, но Фандер никогда не встречал такого в жизни. Не было бы это мифом, он бы попросил сейчас укрытия у дуба, под которым сидел.

– Эй, дружище, – обращается он к дубу, запрокинув голову. – Не хочешь мне помочь? Я вроде из ваших. Не? Могу поговорить с тобой на каком-нибудь древнетраминерском.

Он даже произносит несколько заклинаний, но едва ли шевелится в ответ на это хоть пара листочков.

– О! А вот и водила. – Хохот парней кажется искусственным, а происходящее слабо походит на реальность.

Фандер никогда не попадал в ситуацию, где был бы жертвой, раньше это он и его друзья выступали в роли обидчиков. И сейчас в лидере группы он словно видит себя. У другого парня похожая куртка, такая была у него в прошлой жизни, а третий смеется так же, как когда-то смеялся он.

И-ро-ни-я.

Хардин видит себя времен революции. Наглый, самоуверенный и непременно с улыбкой, за которой прячется отчаянный, тошнотворный страх. И в данном случае напускная самоуверенность не маска, как любят пафосно заявлять герои романов про плохих парней из библиотеки Омалы, а вполне естественная реакция, и только слепой идиот ее не распознает. И стоящие перед Фандером парни тоже на измене, они крысятся от страха, но им хочется доказать свою правоту силой.

– Привет, ребята, что-то подсказать? – Хардин улыбается еще шире.

Вообще-то, он правда им рад. Ему практически нечего бояться, разве что смерти, потому что теперь она максимально неуместна, пока не спасен Энграм. Да и разве после радости не следуют неприятности?

Сегодня они с Нокой отлично болтали, она даже за него капельку переживала и дразнила влюбленностью. Хардину все это нравилось, а следовательно, пора расплачиваться за отлично проведенный день.

Желание получить по заслугам за все плохое, что он совершил, периодически начинало зудеть, но полученного всегда оказывалось недостаточно. Ни два года тюрьмы, ни падение истинных, ни потеря близких, ни нищета – ничто не заставило Фандера испытать облегчение и почувствовать вину искупленной. Он убедился, что никогда не постигнет спокойствия души, оно ускользало снова и снова.

– Конечно, парень. О, так ты ранен, какая жалость, еще и машинку нам помял. – Мерзкий голос привлекает внимание. Ну конечно. Облезлый фольетинец и его дружки из забегаловки. Иначе и быть не могло. Старый знакомый не выходит вперед, за него говорит лохматый паренек с более живым и осмысленным взглядом.

– Вам? – Хардин приглядывается к парням.

Да, это мог бы быть он, Фандер. Он мог бы стоять на месте фольетинца и лживо улыбаться сопернику.

– А где вы видите машину? Я тут на своих двоих… – Он смотрит на ногу, чувствует, как пульсирует рана. Мазь Ноки, кажется, все только усугубила. – Ладно, не совсем на двух ногах, как видите. Ита-ак?

– А мы тут ехали, смотрим – машина стоит. Внутри ничего ценного, но шмотки дорогие валяются, да, ребят?

– Да, пальтишки что надо, – отвечает компания, и все отвратительно ржут.

В голове у Фандера совершенно другие картинки. Он будто в лихорадке, его сознание словно раздваивается, и он видит себя, глумящегося над каким-то иным.

– И мы думаем, ну ты же наверняка тут с подружкой, да? – Парни приближаются и садятся на корточки. – О, так ты маг земли, как мило. Что же ты умеешь? Погоди-ка… ничего? Стало быть, ты мог бы просто сказать, где твоя девчонка, и спокойно сидеть дальше, а? О, еще ключи и бабки, они же наверняка есть?

– Я тут один.

– С женскими пальто? Ты у нас модница? – Паренек лыбится, в темноте неестественно сверкают его белоснежные острые зубы, а вот цвет глаз определить никак не получается, но они темные. Бреваланец или фольетинец. – Не выдумывай, я видел тебя и твою девчонку. Подстилка траминерца, честная фольетинка ни за что бы так не поступила.

У одного из его дружков Фандер видел оранжевую аркаимскую радужку – маг огня. Еще один, возможно, илунженец, но так сразу и не скажешь. Все они точно сильнее его и точно без тормозов.

– Слушай, а мне рожа твоя знакома.

– М-м? – Фандер вскидывает брови, будто сейчас они с фольетинцем начнут брататься, потому что и правда хорошо знакомы.

– Я слыхал, по Аркаиму колесит какой-то чистокровный истинный придурок. Это же ты? Говорят, твои документы – фальшивка, купленная в Экиме, значит, на руку ты нечист. Ходят слухи, ты бывший заключенный, получается… какой сорт? Второй? Третий? Даже среди своих, верно?

– Разумеется, – кивает Фандер.

– А девчонка твоя по своей воле с тобой или еще есть надежда, что она в своем уме?

– Нет у меня никакой девчонки. – Хардин старается играть до конца, но ему каждую минуту чудится поступь волчьих лап. Мысль о том, что Нока придет на помощь, уже не кажется ему хорошей.

Ребята вооружены до зубов Возле них воздух мерцает из-за щитов и большого количества наполненных силой артефактов в виде мелких шариков. Стоит один такой швырнуть под ноги противнику, и в этом месте взорвется земля. Не убьет, но точно сшибет с ног, лишая пары драгоценных минут. У Фандера ничего такого нет. Защита, купленная в Экиме, не справится. Боевые шары оттягивают карман бесполезным весом: они не пробьют защитные экраны славных ребят, что стоят напротив, перекатывая между пальцами продолговатые бордовые стики, заряженные магией и готовые к сражению. Один такой дороже всего, что Нимея купила в лавке. Эти штуки – мерзость. Внутри каждого десяток зарядов, которые парализуют тело и приносят боль.

Перед таким оружием Нока будет бессильна, а она – единственная, кто может защитить Фандера. Фольетинец против фольетинки тоже плохой расклад. Трое против одного мага земли – отвратительный. Но до чего же они ему близки. Стоят, посмеиваются, хотят наказать за то, что он отличается от них.

– А ты знаешь, что моего друга обидел, а, траминерец? – Паренек кивает на друга, который от ярости разве что слюну не пускает.

Фандер выпадает из реальности, возвращается в прошлое. Это не фольетинец сидит перед ним на корточках, это Хардин в окружении таких же безликих глумливых прихвостней.

Когда-то его компанией были Якоб и Лис, а вожаком всегда был Рейв.

После революции первым стал Фандер, а за его спиной Слишком Шумный Парень, Кудрявый Тип и Дылда, прозванный так из-за роста под два метра. Фандер их имен не помнил, и поделом им, они временные, как и все в этой разваливающейся стране. Дылду в какой-то момент сменил Малой, потому что не отличался высоким ростом, а Кудрявого – Лысый, и никто ничего не заметил, никто по ним не горевал.

– Фан, куда дальше?

– Идите в лавку Пьюран. Старик метит в управление, здание надо потрепать. Для устрашения рабочего класса. – Шумный, Кудрявый и Дылда не чувствуют подвоха в его словах, они только недавно познакомились со своим вожаком.

Разгром лавки – меньшее из зол, он нужен для отвода глаз. Так посчитал Фандер. Настоящее задание отца было страшнее, труднее, и выполнять его придется в одиночку.

Минут десять назад он вытащил этих полудурков из развалин магазинчика Ува, где пекли когда-то отменную выпечку. Он их остановил, но объяснить, почему нельзя загонять старика Ува в угол, Фандер не смог и решил переключить внимание своих прихвостней на лавку Пьюран.

– А ты, Фан?

– Другое важное дело.

– А потом повеселимся?

– Вам скучно?

– Ну, говорят, скоро эта грязь сдастся. Пошумим напоследок?

Эти ребята очень и очень наивны. Они не понимают, что Ордену конец и это их последние жалкие попытки привнести смуту.

Фандер провожает взглядом безликих Шумного, Кудрявого и Дылду, которые с диким гоготом сворачивают с улицы Авильо на Реббе и переходят, судя по топоту, на бег. Лавка Пьюран находится в новом центре города, а дом Хардинов – на старинной улице, и там же стоит крошечный серый домик, за который то и дело цеплялся взгляд Фана последние годы. На втором этаже горит свет.

Грудь простреливает, будто туда вставили раскаленную спицу. Фандер медленно опускает голову, до того сильно, что подбородок упирается в ключицы. Еще и на боку, должно быть, будет синяк – так ему больно.

Интересно, дома ли Нока?

– Эй, ты что, уснул? – вопит невидимый враг.

Нет, ее не должно быть дома, она совершенно точно уехала в Бревалан месяц назад. Он слышал, как об этом говорили в офисе отца.

– Сэр, вы кого-то ищете? – У ворот его окликает знакомый голос.

Мистер Нока стоит в саду с лопатой в руке, он улыбается и доброжелательно смотрит на Фандера.

– Твою мать, он пуст! Даже ключей нет! – невидимый враг паникует.

– Бегите. – Фандер говорит это очень тихо, отец Нимеи непонимающе трясет головой:

– Ты… ты мальчишка из того дома? Друг Нимеи?

– Да. – Его приняли за Энга, и это к лучшему. – Бегите сейчас же. В Бревалан.

– Тут мой мага…

– Никому больше не нужен ваш магазин, бегите.

– Но скоро конец революции, Сопротивление держится…

– Вас ждет беда. Бегите.

– Моя жен…

– И жену берите. Прямо сейчас. Не завтра и не на будущей неделе.

– Эй, слышите? Там кто-то рычит?

– Кто нам угрожает? Хейзы? Бланы? Кому мы могли перейти дорогу? Мы ничего никому…

– Хардины. Вам угрожают Хардины, – бесцветно произносит Фандер, но не успевает ничего объяснить.

Взрыв оглушает, и домик Нока складывается, как карточный. Подбородок мужчины подрагивает, пальцы тянутся, будто могут что-то исправить, если захотеть посильнее.

– Твою мать! Что это?!

Фандер открывает глаза и не сразу понимает, где находится. Над головой определенно небо, бок болит, ребра горят огнем. Он на пару секунд отключился от боли, но в общем-то догадывается, что произошло. Ему наваляли, попытались найти деньги и ключи от машины, а он вместо этого вспоминал, как когда-то шастал по Бовале с парнями.

* * *

Руки жжет от серебряных браслетов, блокирующих магию. Голова гудит от удара, и сознание слишком мутное для трезвого человека.

– Оборотень? Это оборотень или собака?

– Она с тобой? Ну, быстро? – Удар по ребрам ногой приходится как раз в самое больное место, и Фандер сгибается пополам. Во рту появляется металлический привкус. – Это та девка из закусочной?

Хардин смутно помнит, что к чему, но его просто повалили на землю и начали пинать, пока он витал в облаках, отключаясь от реальности. Никаких разборок и выяснений обстоятельств. Им нужны были деньги, ключи и месть траминерцу за свой народ. Но вдруг избиение заканчивается, и Фандер может наконец прислушаться.

Мягкие лапы ступают по земле еле слышно, но он чувствует, что волчица уже близко, настолько, что можно ощутить ее тепло, стоит в паре шагов от Фандера, и он испытывает облегчение. Кратковременное, но очень острое. На смену которому тут же приходит ужас.

Парни роются в карманах и что-то ищут. Новый артефакт? Ну конечно, они должны быть ко всему готовы. Явно что-то припасено и для оборотней. Если Нока не успеет, на нее накинут какую-нибудь гадость, блокирующую магию, и всему конец.

Тот, кого Фандер принял за фольетинца, по какой-то причине не обращается, и это настораживает. Хардин краем глаза видит, как один из парней, кажется илунженец, улыбается кровожадно и криво. C видом победителя он достает из кармана поблескивающий в темноте амулет на веревочке, который даже издалека выглядит паршиво. Паренек сначала гаденько поглядывает в сторону рычащей Нимеи, а потом смотрит на Фандера. Оба понимают, что один стоит и вооружен, второй лежит и еле шевелится.

Илунженец качает головой, прося не рыпаться, а Фандер не может не двигаться. Он подтягивается на руках и перетаскивает свое тело так, что теперь валяется перед рычащей волчицей. Он уверен, что, если бы обернулся, увидел бы, как зверь закатывает глаза, потому что его попытки преградить ей дорогу выглядят нелепо.

Одного движения хватит, чтобы накинуть на шею Нимеи артефакт, такие штуковины сами ищут цель. Амулет покачивается на веревочке, которую держит илунженец, шагающий то вперед, то назад. Его гадкая улыбка становится все шире.

– Эй, ребята-а-а, я разберусь, – улыбается он, и его дружки отступают. – Привет, собачка… хорошая собачка, ну… не бойся, – посмеивается он.

Фандер наблюдает за амулетом как зачарованный. Он не может придумать, что делать в данной ситуации, но уж точно не может позволить цепочке оказаться на шее Нимеи.

К затылку прижимается холодный нос, Нимея сделала шаг и теперь стоит совсем рядом, от нее веет теплом, и, пытаясь защитить ее, Фандер и сам чувствует защиту.

– Не рыпайся, парень, – зачем-то говорит илунженец и переводит взгляд на Нимею. Она утробно рычит, Фандеру кажется, даже земля сотрясается, а лапа, прижимавшаяся к его спине только что, начинает рыть землю.

– А ты… один шаг – и тебе конец! – сквозь зубы шипит на Нимею илунженец и морщит нос. – Якшаешься с траминерцами? Да? Ты же та девчонка, да? Подстилка, получается?

Нимея рычит громче.

– Ты сама сделала этот выбор, теперь нечего плакаться. Слушай, твоего паренька мы хорошо отделали. Тебе понравится. Если вам еще придется свидеться.

Илунженец переступает с ноги на ногу и проворачивает веревочку на пальце, отчего амулет описывает круг в воздухе и начинает источать блеклый белый свет.

– Это будет быстро, – улыбается придурок и замахивается.

У Фандера одна секунда на решение. Боль в ребрах усиливается, будто назло, он даже стон сдержать не может, когда подтягивается на руках, а артефакт уже летит в сторону Нимеи.

Она же в свою очередь скалится и прыгает в сторону того, что выглядит главным. Фандер вытягивает руку, ловит цепочку и ревет от обжигающе острой боли. Металл прожигает руку до мяса. Все поворачиваются в его сторону, а потом их разом сносит волчья туша. Слышен мерзкий хруст костей, в воздух поднимается пыль. Придавив своим телом одного, волчица вцепляется в бок другому, а третий пытается сбежать, на ходу шарясь по карманам. Кажется, артефакты остались у главного, и его прихвостни просто бесполезны с голыми руками. Нимея не убивает, но калечит и обездвиживает двоих и, впившись в ногу третьего, легко оттаскивает в сторону, практически скрывшись в темноте и пыли.

У Фандера темнеет в глазах, он пытается цепляться за сознание, но с трудом может даже держать глаза открытыми и в конце концов сдается, прикрывает веки. Ладонь будто режут пополам. Пахнет паленым, от грохота заложило уши, и легче не становится.

– Живой. – Он чувствует рядом теплое тело. – Эй, Фандер?

Живой, определенно. Скажи это еще раз.

– Новости плохие, знаешь? – шепчет кто-то ему на ухо. – Но нам надо бежать. Ладно? И побыстрее. У меня есть идея, но тебе надо немного собрать силы. Сможешь?

Хардин знает, что надо, для него это не новость. Нужно просто подняться и идти.

– Ну, дружок, давай. Я помогу. Ты молодец, правда. Последняя попытка. Мы же команда, да? Ты совершаешь всякие безумства, я грызу врагов. Справимся, верно?

Он кивает снова, ему даже это делать больно, а потом садится, чувствуя приступ тошноты.

– Верно, – хрипит Фандер, и Нимея так радостно улыбается, будто хочет расцеловать его.

Потом она крепко, до боли, обнимает его за шею. А может, ему это только кажется.