Дом грозы

Бесполезные маги

Нимея Нока

– Какой город следующий? – спрашивает Хардин.

– Никакой, мы поедем вокруг.

– Я не посмотрю Аркаим? Ты лишаешь меня возможности оценить многогранный мир огненной страны?

– А ты думал разжалобить меня слезливой историей? Не надейся. – Нимея хохочет, потому что Фандер картинно закатывает глаза и сосредотачивается на дороге.

Он за рулем вот уже десятый час, с двумя перерывами на обед, и Нимея от скуки уже готова прогрызть обшивку салона. Единственным более-менее забавным происшествием был поход в забегаловку, где на Фандера в очередной раз чуть не напали из-за его происхождения.

Если бы линзы и зелья для смены цвета глаз не стоили так дорого, Нимея уже давно решила бы эту проблему, потому что такие стычки начинают надоедать. Всем нужна кровь траминерцев. Спасибо, что никто не стал их преследовать. Хотя Хардин этого заслуживал.

– Как занесло в наши края такую цыпу и такого бездаря? – рыкнул на них грязный фольетинец, стоя у кассы, куда пробился без очереди. Он и его компашка сидели в соседней кабинке и наводили ужас на всех посетителей своим устрашающим видом. – Сопровождаешь его на каторжные работы, а, цыпа?

– Видимо, там освободилось место, раз ты тут, – не удержался Фандер, и понеслось.

Когда он демонстративно добавил фольетинцу пару недостающих монет, чтобы тот оплатил свой сэндвич, у оборванца чуть ли пар из ушей не пошел. Но преследовать их никто не стал, и все закончилось за порогом забегаловки.

На прощание близкий к помешательству звероподобный фольетинец присвистнул, глядя на «ФастерМаркос», а Фандер, высоко задрав нос, сел за руль.

– Не стоит тебе так выделываться, – пробормотала Нимея. – Ты не в Траминере.

– А что, верный страж в случае чего не защитит свою принцессу? – съязвил Фандер, и разговор был признан закрытым.

От нечего делать Нимея теперь рассматривает единственное живое существо поблизости – Фандера Хардина. Всю ночь она ворочалась с боку на бок и думала о его несчастной любви. Не могла выбросить из головы образ его возлюбленной и пришла к выводу, что он слишком романтичный и трагичный – не в ее вкусе. Но с утра все равно пришлось пережить встречу с Хардином и понять, что так просто от навязчивых мыслей о нем она не отделается.

Случилось страшное: он стал вызывать в ней что-то вроде сочувствия и какого-то иррационального интереса. Так интересуют совершенно непривлекательные на первый взгляд вещи. Например, попсовые книги, которые Нока игнорировала, пока подружки сходили с ума, а потом как-то заглянула на первую страницу, заранее закатив глаза, и после тайком прочитала ее полностью, а потом еще одну. Или группы, которые Нимея никогда не слушала до «той самой» песни. «Господи, да только сопливые подростки слушают Гилберта Гейла! Лю, выключи эту дрянь!» – вопила Нока соседке по комнате, а потом сидела, попивая кофе на кухне, слушая проклятого Гейла в наушниках.

Кто-то назвал бы Нимею трусихой или лицемеркой. Но она держится до последнего, делая вид, что она выше всех этих человеческих слабостей.

Или вот еще, кофе. Когда-то Нимея ненавидела кофе и всегда упорно пила только чай. Даже пробовать кофе не хотела. Она с презрением поглядывала на банку, стоящую в шкафу, не понимала предпочтений кофеманов и даже не думала, что войдет в их ряды. Кофе казался ей мерзким и горьким. Но однажды она сделала первый глоток бодрящего напитка, потом второй и так выпила первую кружку, а после целых две.

Фандер чем-то напоминает Нимее именно кофе (спасибо, что не Гилберта Гейла), и она надеется, что чувства, которые он в ней вызывает, не перейдут в одержимость.

Ну конечно, не перейдут.

Пока у Нимеи возник маниакальный интерес к Фандеру. Она начала его воспринимать как какого-то незнакомца с чистыми страницами биографии, потому что понятия не имела, кто сидит рядом в машине. Сейчас даже его внешность кажется ей незнакомой. Никогда Хардин не выглядел так неформально, даже дома он носил безукоризненно чистую, выглаженную, купленную именно для того, чтобы носить исключительно дома, одежду. Нимея же ходила в одежде, в которой стыдно было бы выйти «в свет». Сейчас он похож на простого парня больше, чем когда-либо.

В Аркаиме по-прежнему жара, так что Фандер давно снял кофту и остался в футболке, которую, видимо, успел постирать, и она уже не пахла так кошмарно, как вчера. Теперь Фандер пахнет мылом из одноразового мотельного набора. Такой вот не аристократичный запах.

У него не зализаны волосы, как в день похорон. Не сбиты в неряшливый колтун, перехваченный резиночкой. Он хорошенько расчесал кудри и затянул их на макушке в аккуратный пучок. Одна непослушная тонкая прядь падает на лоб. Фандер сразу выглядит серьезнее, старше.

А еще он улыбается. Постоянно. Смотрит в окно, провожает взглядом придорожные кафе, рекламные вывески и туристические объекты с абсолютно довольным видом. Это не тот оскал, что видела Нимея, когда попадалась ему на охоте; это что-то другое, беззащитное. Складывается впечатление, что Хардин никогда столько не улыбался за всю свою недолгую жизнь.

– Ты пялишься.

Где-то Нимея это уже слышала. Она вскидывает вверх одну бровь, ведет подбородком, но не отворачивается.

– Нельзя? – Вопрос вылетает легко, и ей даже не стыдно.

Флиртовать шутки ради с Хардином кажется так же просто, как язвить, потому что невозможно поверить в то, что он вызывает у нее симпатию. Флирт с Фандером – насмешка, совершенно безопасная зона, где они оба могут творить что хотят.

– Можно. – Он, кажется, смущается, и у Нимеи это вызывает недоумение. Который раз она уже замечает, что во время их разговоров его бледная кожа расцветает легким румянцем.

Конечно, она множество раз видела такое выражение лица у Энграма. Тот отчаянно флиртовал и кокетничал со всем, что движется и дышит. Ему было безразлично, кому и что говорить, и, разумеется, частенько это приводило к неловким ситуациям. Энг мило краснел, бормотал глупости и так нарочито старательно извинялся, что все хохотали в ответ.

Смущение Фандера ощущается иначе. Оно глубоко личное, и причины не так очевидны, а Нимея злится, когда не знает что-то, что ее касается.

– Ну что? – Фандер оборачивается, и они пару секунд смотрят друг другу в глаза.

Нимея держится из последних сил, она уверена, что абсолютно зла. Яростное нечто бурлит в груди, толкает вперед, чтобы начать выяснять, что же это за несанкционированное смущение в ее присутствии, а потом не выдерживает и выдает нервный смешок, который невозможно удержать. Потом еще один, и, наконец, она в голос хохочет, и тут же становится легче. Фандер подключается через пару секунд, хоть и не знает причину, и его смех врывается в уши Нимеи совершенно неожиданно. Он смеется искренне.

Как же это странно.

Оба отворачиваются друг от друга, успокаиваются, снова смотрят и снова смеются.

– Что? – выдыхает Фандер.

– Ничего… не знаю. Может, нервное? – У Нимеи уже живот болит и из глаз бегут слезы.

– Я, кажется, в жизни не слышал, чтобы за сутки ты столько говорила… И столько смеялась.

– А я не видела, чтобы ты столько улыбался. И не преувеличивай, я умею говорить и определенно умею смеяться.

– Да. Вы с Энгом все детство трепались во дворе. Я слышал.

– Ну вот, а говоришь, за всю жизнь…

– Со мной. Ты никогда столько не говорила со мной. – Он перестает улыбаться.

– А мне это было и ни к чему. Мы скоро разъедемся и больше не будем разговаривать, верно?

– Верно. – Хардин делает большую паузу и так и не отвечает.

– Все закончится. Будешь свободен. Найдешь свою девчонку и скажешь ей все, да? – Нимея закидывает ноги на панель и высовывает в открытое окно руку, шевелит пальцами в воздухе, ловя воздушные потоки. – Как только придумаю, чем тебя зацепить, возьму на слабо, чтобы нашел ее и все рассказал, вот увидишь. Значит, иная? – Нимея даже не надеется на ответ.

– Разве это был не секретный разговор между нами, девочками?

И все-таки они с Энграмом очень похожи. Она даже не подозревала насколько. Поймав себя на этой мысли, Нимея поворачивает голову к Фандеру и снова засматривается на него, делает это неосторожно, полностью отдавая себе отчет, что ведет себя неправильно.

Читает вторую страницу, делает новый глоток мерзкого кофе.

– Ну я же предупредила, что не сдержу слово, – тихо отвечает она.

– Значит, Энграм? – Фандер слишком печально улыбается, и Нимея хмурится.

– Что произошло между вами?

– А? – Фандер дергает в ее сторону подбородком и параллельно начинает рыться на полке между сиденьями, видимо, в поисках очков. Солнце садится и неприятно слепит глаза.

– Ты и Энг. Всякий раз, как о нем заходит речь, ты меняешься в лице и становишься каким-то тоскливым, что ли. Что случилось между вами?

– Ничего. Просто он умирает, а я хотел бы это исправить.

– Нет. Тут что-то другое.

– Ну… Мы на разных сторонах, и это несколько тоскливо. Как ты и отметила.

– Не то. – Нока как будто перебирает одну догадку за другой в поисках верного ответа, ищет правильный, шаря взглядом по лицу Фандера в надежде, что оно не солжет.

– Это какая-то личная история? Он увел у тебя ту девчонку?

– С чего ты взяла? – Фандер хохочет, его смех звучит неестественно.

Вот оно.

– Да ладно… Кто она?

– Нимея, это не твое дело.

Нимея.

Ей в первую секунду кажется, что это вообще не ее имя. Иначе с чего бы его произносил Фандер Хардин. Потом она удивленно смотрит вниз, на свой живот. Кажется, что там что-то болит, а потом проходит. Подозрительное ощущение изжоги или отток крови от желудка; кажется, такой симптом зовут бабочками в животе.

– Я… я не… – Она растерянно бормочет в ответ и осекается. – Какого черта?

У нее в голове окончательно все смешалось.

– Я попросил тебя не вмешиваться в мои дела. Окей? Ни мои отношения с братом, ни мои отношения с девушками тебя не касаются, поняла? Мы напарники или типа того, и, как ты верно сказала, мы с этим покончим и разойдемся. Будь добра, не лезь не в свое дело, Нока!

Вот так-то лучше.

Нимея невольно улыбается, услышав привычное «Нока», а потом начинает визжать, потому что машина вдруг слетает с трассы, будто кто-то со всей силы ее столкнул в кювет.

* * *

– Как вообще можно было пробить оба колеса? – все еще не отойдя от шока, спрашивает Нимея.

– Я даже не знаю, что тебе ответить на этот вопрос, – спокойно говорит Фандер.

– Например, пообещать впредь быть внимательнее!

– Я был внимателен. Ай, осторожнее!

– Нет, ты не был внимателен. Черт возьми, потерпи, пожалуйста. Ты, как всегда, на меня пялился!

– С чего ты вообще решила, что я мог бы на тебя пялиться? Чем ты там меня мажешь?

– Ой, ну хорошо, ты сверлил меня презрительным взглядом. Это просто вода, я промываю рану.

– Да-а, конечно. И это не ты меня донимала всю дорогу расспросами о моей девушке?!

– Всю дорогу? Серьезно, Хардин?! Я только заикнулась, и мы тут же пробиваем оба колеса! И она же вроде тебе не девушка? Кто-то уже размечтался?

– Да уж, как же жаль, что мы оба – бездари. – Фандер упирается руками в согнутые колени и выдыхает. По носу из только что промытой раны на лбу стекает струйка крови. Он хорошо приложился им о металлический шильдик, приклеенный к рулю. – И о чем я размечтался – это не твое дело. Радуйся, что не о тебе.

– Ладно ты, но почему это я бездарность? – Нимея пропускает половину разговора мимо ушей, хотя говорить на три темы сразу все равно невозможно.

– Ну знаешь, если мне не изменяет память, мы с тобой два самых бесполезных волшебника на планете. Ты сильна только в том, чтобы в псину превращаться, а не восстанавливать покрышки. А я могу только вырастить для тебя розовый куст или почитать пару-тройку магических формул. Эдак к вечеру сила земли, быть может, дарует нам пинок под зад, после чего мы весело пойдем искать все тех же, черт возьми, механиков.

– Ради сил святых, как драматично. – Нимея смотрит по сторонам и обреченно складывает руки на груди.

Они сидят на расстеленном пальто Омалы рядом с заглушенной машиной, криво припаркованной на обочине. Лобовое стекло превратилось в мелкую крошку из-за встречи с мощным стволом поваленного дерева, по салону разбросаны вывалившиеся из сумок вещи.

Медленно темнеет, жара уже не так изнуряет, но воздух по-прежнему раскален, что нехорошо. У Хардина разбито лицо, а из бедра торчит крупный осколок стекла. В попытке выдать себя за героя он спас ноги Нимеи, закинутые на панель, а не удержал себя от удара. Духота только усугубляет состояние Хардина, и Нимее не нравится его цвет лица. Он не может сделать достаточно глубокий вдох и все больше бледнеет.

– Зачем ты вообще подорвался защищать мои ноги? – Нока непонимающе хмурится. – Только зря пострадал.

Она молча разрывает мягкие спортивные штаны Фандера, помогая себе карманным складным ножиком, и изучает его распухающую рану. По голени Фандера сбегает струйка крови из глубокого пореза, и Нимея вытирает ее, явно не решаясь вынуть осколок. Он не возражает, но как-то слишком пристально следит за ее руками.

– Не переживай, я… знаю, что делаю.

– Я и не переживаю, – спокойно отвечает он.

Фандер выжидает пару секунд, ожидая ее ответа, а потом протягивает руку и поддевает кончиками пальцев подбородок Нимеи, чтобы она на него посмотрела.

– Что?

Пара вздохов – и она вырывается, чтобы продолжить вытирать кровь с его ноги.

– Я могу сам.

– Отлично. – Нимея с долей облегчения вручает Фандеру бутылку воды и тряпку, а потом встает с пальто и отходит на пару шагов, усевшись прямо на траву.

– Я не зря пострадал. Ты могла переломать ноги, если бы мы перевернулись. – Он не отрывает взгляда от своей раны, в которой видны, помимо стекла, крошечные ниточки от размахрившейся ткани порванных штанов. Их тоже придется убирать.

Нимея закатывает глаза, отсчитывает три секунды, будто дает себе шанс не подходить к Фандеру, и все равно возвращается на старое место.

– Дай я, мне удобнее. С чего ты взял, что я бы переломала ноги?

– Предположил.

– А мне кажется, ты…

– Хватит. Что сделано, то сделано. Чем тебе мешают мои ссадины?

– Тем, что я теперь не могу тебя тут кинуть и пойти волком за ремонтниками, – бормочет она, обреченно глядя на ушибленный висок Фандера, порез на лбу, потом начинает подцеплять ногтями ниточки. – Готов?

Нимея смотрит ему в глаза и осторожно берется за стекло. Не задумываясь, другой рукой крепко сжимает пальцы Фандера. Он не вырывается и не предпринимает никаких попыток к освобождению. Нимея сжимает их еще крепче, ей самой так спокойнее, а потом резко выдергивает стекло.

Фандер шипит, Нимея на автомате начинает дуть на рану, и он с глухим стоном прикрывает глаза.

– Почему это ты меня не можешь бросить? – хрипит Хардин, явно отвлекаясь от боли.

– Ты прихрамываешь, далеко в случае чего не убежишь. Мы в лесу, и мало ли кого ты приманишь своей окровавленной рожей, – тараторит она, сильно прижимая к ране тряпку, которая стремительно напитывается кровью. – Тише… тише…

– Тут кто-то водится? – Фандер пытается улыбнуться.

– Это не траминерские относительно безопасные леса. – Нимея шарит в аптечке, находит там гомеопатическую бесполезную мазь и чистый бинт. Наличие бинта уже хорошие новости.

– Наприме-ер?.. – тянет он.

– Да не знаю я. Какие-то безумные оборотни или дикие волки. Но всем известно, что нельзя бросать раненого человека одного в лесу.

Раздраженная Нимея стонет от отчаяния, морщится, хмурится, даже нервно напевает старую детскую песенку про темный-темный лес, а потом берет себя в руки.

– Ладно. Ничего страшного, да? Собрались, вытерли слюни, кровь и пошли. У меня нет ни одного средства, чтобы тебе помочь, кроме воды и этой хрени с травками. Окей? На ногу наступать сможешь?

Нока еще раз для верности дует на место пореза и туго затягивает бинты. Потом быстро обрабатывает мазью остальные ссадины, смущаясь того, как критически близко находится от лица Хардина, но он, кажется, вовсе не против, и это совсем неправильно.

Фандер встает с земли и делает пару шагов, морщась от боли:

– Неприятно, но терпимо.

– Не хватает Омалы. Она на раз лечит такое. Может, ты того… Научишься по-быстрому управлять своей магией? Что надо сделать? Наорать на тебя? Порычать? Побить?

– Поцеловать? – Хардин расплывается в улыбке и делает шаг вперед, будто предлагает это всерьез, а Нимея рассеянно качает головой.

– Идиот, вот честно. Хуже Энга.

Фандер поджимает губы и кивает, мол, ну конечно, как же тут без Энга, а Нимея решительно начинает собирать вещи. Машина практически бесполезна без двух колес и лобового стекла. Неизвестно, что с ней вообще случилось. Есть шанс остаться без транспорта, но оба почему-то предпочитают об этом не говорить.

Нимея закидывает на спину рюкзак и даже закрывает теперь бесполезную автомобильную дверь на ключ, а потом бодро направляется вдоль трассы, низко опустив голову. Фандер прихрамывает следом:

– Вообще-то я смогу сделать себе заживляющую мазь, если соберешь нужные травы. Ты умеешь отличать вереск от…

– Ой, не выдумывай, а? Это тупо, не умрешь ты без своей мази. Пошли уже за помощью.

– Да ладно, брось меня тут. Ты правда думаешь, что рядом с оживленной дорогой меня что-то поджидает? – кричит Фандер ей в спину, Нимея только отмахивается:

– Не хочу потом искать твой труп.

Нимея не злится, ей и правда кажется, что в какой-то момент ее колени чуть было не сломались. А потом в мешанине звуков и постоянного давления со всех сторон чьи-то руки помогли принять безопасную позу, а чье-то тело укрыло от вещей, летящих с заднего сиденья, и стекла, которое сыпалось от разбитого лобового. Кто бы еще это мог быть, как не Фандер Хардин.

Бросить его теперь одного в лесу, раненого и хромого, было бы как минимум не по-человечески. Она ему действительно благодарна.

И я за него и правда немного боюсь.

– Как думаешь, далеко идти? – выдавливает из себя Фандер.

– Не знаю, не думаю… Погоди, есть же карта.

Нимея смотрит на оставленную у обочины машину, до которой уже метров триста, и через секунду вспахивает лапами землю. Не оглядываясь, преодолевает за три прыжка расстояние, потом так же быстро, уже обращенная человеком, отыскивает карту, остатки крекеров и возвращается к Фандеру с вещами в зубах.

Он пытается забрать ношу, но она мотает головой.

– Я не пострадала, герой. И далось тебе меня защищать, – ворчит Нимея, вновь превратившись в человека

– Просто… скажи спасибо.

– Спа-си… бо. – Она делает вид, что ей тошно произносить жалкие три слога, даже изображает рвотные позывы, а потом ехидно улыбается. – Пф… Если верить карте, то нам недолго идти. Вроде бы даже меньше мили. С нашей скоростью к темноте доберемся. Есть также аптека в соседнем здании от мастерской, удача на твоей стороне, принцесса.

Фандер морщится, но идет бодро, не стонет и не жалуется. Это успокаивает Нимею, и она мысленно готовит план Б, следуя которому будет тащить принцессу на себе.

– Деньги взяла?

– Да, все, что есть. Ори потише про такое, мало ли.

– Да ладно тебе. Мы же в цивилизованном Аркаиме, что же, тут шастают всякие разбойники?

– Ты не понимаешь. – Она улыбается. – Люди не становятся вдруг все как один хорошими в хорошей стране. Аркаим не идеален. Он просто этого не скрывает.

– И чем тогда Аркаим лучше Траминера?

– Он честнее.

– Не понимаю, почему проще пострадать от руки разбойника, а не…

– А не узурпатора? Иметь во врагах другого человека с теми же правами, что и у тебя, – честно. А когда против тебя вся страна – не очень.

Фандер не отвечает, и дальше они бредут молча. Его колено сгибается все хуже, и Нимея сбавляет шаг.

– Как же быстро стемнело… Если найдем более-менее освещенный пятачок, я оставлю тебя там. Если верить карте, тут осталось совсем немного. Для меня уж точно пара минут.

– Так беги сейчас, я просто сяду возле этого дерева, и все. – Фандер кивает на раскидистый дуб и даже хромает к нему, но сесть, не согнув ногу, не получается. – Ну каков шанс, что нагрянут бандиты меня убивать? Это чушь.

Нимея недоверчиво поглядывает на Фандера, а тот в ответ снисходительно смотрит на нее, как непутевый сын на слишком нервную мамочку.

– Иди. Это быстрее, чем тащить меня. Я еле волоку ноги. Найди ремонтников и возвращайся с ними и эвакуатором. И прихвати в аптеке лекарства.

Нока осматривается. Уже стемнело, из-за чего становится страшно. От леса веет прохладой, а по трассе проезжает так мало машин, что она начинает казаться совсем уж небезопасной. Как будто никто не выбирает эту дорогу. В сторону мастерской вообще никто не едет, отчего та полоса трассы кажется более темной и жуткой, как путь в никуда.

– Эй! Иди уже. Тут некому меня грохнуть, серьезно.

Нимея молчит.

– Или я решу, что ты переживаешь за меня.

Снова молчит.

– Нока, проваливай, тут холодно, а у меня мозги наружу. Простынут.

Все еще молчит.

– Эй, жива? Чего застыла?

Его голос доходит до нее с помехами, будто из старого радиоприемника с полуживым динамиком.

– Ладно. Просто… Тут правда недолго, и, если что, вопи что есть сил. Я быстро, одна лапа здесь – другая там. Хорошо? Я услышу, просто крикни громко, и все!

– Я понял, иди. Быстро! – Он наконец усаживается и машет руками на Нимею, прогоняя, а она бросает на него последний жалобный взгляд.