Дневники чужого мира

Глава вторая

— Китти, ты будешь без нас скучать? — на разобранную постель плюхнулась Натали. Она раскинула руки и улыбнулась мечтательно. — А мне твою комнату маменька занять разрешила. Говорит, что ты у нас отрезанный ломоть, а лучшая после родительской спальня пустовать не должна.

— Маменька зря не скажет, — Катя методично складывала вещи в сундук. Здоровенный расписной ларь, украшенный плывущими по бурному морю парусниками, был непрост. Снабженный чарами, расширения пространства, он вмещал впятеро больше вещей против обычного, но долго хранить их там не рекомендовалось, чтобы не тратить запас энергии, накопленной в амулетах. Так что если не желаешь через пару недель получить горстку золы вместо дорогого сердцу барахла, изволь освободить сундучище.

— Небось и Артур теперь ко мне свататься будет. Как ты думаешь? — девушка подняла голову, жадно ловя каждую эмоцию на лице сестры. — Жалко небось упускать такого молодого, красивого и богатого мужа?

Катя только пожала плечами. Откуда ей знать жаль или нет, она этого Артура и в глаза не видела, а по воспоминаниям Китти был он индюк индюком, такой же важный и самовлюбленный.

— Ну конечно, — в голосе Натали послышались завистливые нотки, — тебе теперь знатного лорда подыщут, мага.

— Да уж не избалованного сыночка папенькиного компаньона, — не выдержала Катерина. — Ну-ка, вставай, мне еще подушки собирать! — она с силой дернула покрывало.

— Мама! Она дерется! — Натали вскочила с постели. — Мама!

— Китти! Не смей обижать сестру, гадкая девчонка! — дверь с грохотом стукнулась об косяк, впуская встревоженную нэру Барнеби. Она влетела в комнату и остановилась, оглядываясь по сторонам. — Что здесь происходит?

— Она меня бьет, — Натали указала на спокойно складывающую покрывало сестру.

— Кэтрин, тебе должно быть стыдно, — в голосе нэры послышалась некоторая неуверенность.

— Мне стыдно, — Катя кивнула и отправила покрывало в сундук. Ей и правда было неловко перед этими людьми, а еще противно из-за того, как они относились к настоящей Китти.

— Тебя ждет отец, то есть нэр Барнеби, — женщина окончательно стушевалась, а потому обрадовалась появлению тащившей ворох штор горничной. — Клади сюда, Мэри, да ступай. Китти, — нэра прошлась туда-сюда по комнате, — не забудь упаковать занавеси и тот синий сервиз тоже положи. Пусть все видят, что мы не голую-босую тебя из дома выгоняем.

— Да, спасибо, — Катя поспешила отвернуться и снова занялась перекладыванием рухляди. — Мне прямо сейчас идти к нэру или можно закончить тут? Работы немного осталось.

— В самом деле? — нэра растерянно огляделась по сторонам. — А школьные вещи ты собрала? — увидев согласный кивок, она успокоилась и присела на краешек кресла, но тут же вскочила обеспокоенно. — А ковер? Мы же не отдали в чистку ковер из этой комнаты!

— И Пресветлая с ним! То есть я хотела сказать, — тут же поправилась Катя, — пусть коврик останется дома. Натали он нравится.

— Да, но что про нас подумают эти аристократы…

— Они подумают, что вы прекрасная хозяйка и заботливая мать, — Катерина склонилась над сундуком, чтобы ее кривоватая усмешка не была видна.

— Что ж, раз так будь по твоему. Заканчивай тут и не забудь, что нэр Барнеби ждет, — матушка степенно вышла из комнаты.

Катя закончила упаковывать сервиз и огляделась по сторонам. Вроде ничего не забыла. Пять сундучищ, заполненные под завязку, выстроились вдоль стены. Чего в них только не было. Одежда, посуда, постельные принадлежности, учебники, тетради, писчие принадлежности, спицы, вязальные крючки, нитки для ткачества и вышивания, пряжа — нэр Барнеби не поскупился, отдавая приемную дочь в клан Глэйв.

Поймав задумчивый взгляд сестры, Катерина, успевшая познакомиться с неприятными сторонами ее характера, решила подстраховаться от возможных гадостей.

— Знаешь, Натали, перед самыми каникулами нам показали очень полезное заклинание, — она начала издалека.

— Какое? — девочка безуспешно делала вид, что ей совсем неинтересно.

— Охранное, — Катерина положила руку на крышку сундука. — Если кто-нибудь кроме меня захочет его открыть, чтобы плеснуть внутрь воды или, не приведи Пресветлая, чернил, — она многозначительно посмотрела на скривившую губы девушку, — то в лицо негоднику бьет струя оранжевой краски. Очень стойкой краски. Поняла?

— Ты врешь!

— Проверь!

— Давай попросим Мэри, пусть она откроет, — не сдавалась Натали.

— Я не против, — согласилась Катерина. — Только и маменьку не забудь позвать, чтобы она тоже могла убедиться в правоте моих слов!

— Какая же ты гадкая! Я только хотела взять духи, а ты вон что удумала! — топнула ногой капризная девчонка.

— Эти? — Катя приоткрыла шкатулку, в которую сложила излишне яркую косметику предыдущей хозяйки.

— Сама знаешь! — надула губы сестра.

— Натали, я хотела отдать тебе это перед самым отъездом, но раз уж тебе настолько невтерпеж, то держи.

Она вложила ларчик в протянутые руки.

— Это тебе.

— Давай, — серые глаза торжествующе блеснули. — Ладно, так уж и быть, не полезу я в твой сундук, можешь не волноваться. Ну все, пошли к папе!

Алоиз Барнеби нервно постукивал по столу костяшками пальцев. Предстоящий разговор с Китти обещал быть неприятным. Девушка должна понять раз и навсегда, что у нее теперь новая семья.

Он всерьез опасался очередного нервного срыва приемной дочери, вспоминая неудавшуюся попытку самоубийства Китти. Они успели ее спасти в последнюю минуту, а уж каких трудов и денег стоило сохранить случившееся в тайне от общественности. Барнеби поморщился. Конечно со стороны жены было несколько жестоко винить во всем именно старшую дочь, но Элен слишком тяжело осознавать, что ее репутация растоптана, а путь в приличное общество надолго закрыт.

Лично он совершенно не грустил из-за того, что все эти напыщенные снобы какое-то время перестанут таскаться в его дом, а уж возможность отказаться, пусть и не надолго, от посещений театров, приемов и салонов всяких надутых куриц, мнящих себя светскими львицами, и вовсе дорогого стоила.

Нэр Барнеби потянулся, чтобы открыть сейф, к котором кроме денег и документов была припрятана от бдительной супруги початая бутылка коньяка и стаканчики. Рука привычно вытащила пробку, бутылка весело забулькала, наполняя чеканный серебряный стаканчик выдержанным коньячком. Он уже было совсем собрался хлопнуть рюмашку, как в дверь постучали. От неожиданности нэр дернулся, опрокидывая на себя коньяк, сердито крякнул, и захлопнул сейф.

Вот и выперли меня из отчего дома. Хе-хе. Загрузили в наемный экипаж багаж, посадили в карету и с плохо скрываемым облегчением помахали ручкой, а еще напомнили, как им тяжело.

Нет, мне-то как раз все равно, даже хорошо, что все обошлось без слез и длинных речей, но когда ставлю на свое место бедную Китти, хочется остановить экипаж, выйти и надавать этим Барнеби по ханжеским физиономиям. Родители называется, сами заварили эту кашу, а теперь винят в произошедшем несовершеннолетнюю дочь. Так ладно, эмоции в сторону.

Насколько я смогла понять из недомолвок родичей, замуж 'моя маман' вышла по рассчету. Молоденькая аристократочка из обедневшего рода решила, кстати вопреки изначальному желанию родителей, поправить свое материальное положение. Она долго уговаривала семью дать согласие на брак с Аллоизом Барнеби, который был богат, влюблен, но к сожалению не имел дворянства. Расчетливая Элен смогла убедить всех, что подобное замужество пойдет на пользу как ей, так и родственникам.

Наконец, согласие на брак было получено, оглашена помолвка, но тут дева влюбилась. Не знаю, собиралась ли она расстроить свадьбу или просто отдалась своему чувству, но, как на грех, ее возлюбленный возьми да погибни прямо во цвете лет. Предприимчивая невеста поспешила вернуться к верному Аллоизу, готовому на все, лишь бы Элен была с ним, а то что ее девственность досталась Анри Глэйву счастливого купца вовсе не волновало. И зря! Потому как родившаяся через семь месяцев девочка была один в один покойный папаша, от матери ей досталась только блондинистая шевелюра.

И вот росла наша девочка, не подозревая о своем происхождении. Отчиму она была нужна как прошлогодний снег, а мать ее обществом тяготилась. Согласитесь, неприятно постоянно иметь перед глазами столь явное свидетельство своего грехопадения. Так что места в родительском сердце для Китти не нашлось, всю свою любовь Элен Барнеби отдала младшим детям: Колину и Натали, хотя старшую дочь особо никто не обижал. Материально девочка была обеспечена, а в остальном… Малышка все время старалась порадовать близких, но натыкалась на постоянную холодность.

Первые пять лет жизни Китти Аллоиз вовсе не мог видеть ее. Он постоянно ждал магических выбросов у девочки. Это явилось бы окончательным доказательством ее дворянского происхождения, но время шло, а ребенок не проявлял ни малейшей склонности к магии.

К десяти годам Китти он окончательно уверился, что является отцом малышки. Не очень красивая, не слишком умная, но добрая девочка была рада, что отчим стал уделять ей крохи внимания.

А еще через пять лет грянул гром. В Китти проснулась магия. Пришлось срочно отдавать ее в магическую академию. Это был тяжелый удар для всего семейства. Элен боялась, что грехи ее молодости, так надежно спрятанные, выйдут наружу и станут достоянием общества. Аллоиз боялся, что рога, которые вовсе не ощущались на его лысине последние пятнадцать лет, станут поводом для насмешек и повлияют на его деловую репутацию. Колин и Натали отчаянно завидовали старшей сестре, а Китти было тяжелее всех. Она очень сильно отставала от сверстников, которые начали обучение на пять лет раньше. Девочка старалась как могла, но то ли ей не хватало ума, то ли усидчивости, а может уверенности в себе. Постоянные упреки близких также подливали масла в огонь.

Ко всему прочему при поступлении в академию магии в таких запутанных случаях как наш, обязательно проводился тест на родство. Теоретически девочка могла унаследовать свой дар от матери, такие случаи встречались хотя и были очень редкими. Существовала вероятность, что Китти и правда родная дочь богатого негоцианта Алоиза Барнеби. Проверка эта была очень длительной и занимала не менее восьми месяцев. Тонкостей Китти не знала, а значит и мне это неизвестно, но как бы там ни было, а к концу первого года обучения, как раз после сессии было официально заявлено, что девушка относится к роду Глэйв, очень древнему, достаточно богатому, но очень немногочисленному.

На сегодняшний день в живых оставались только его глава — Теодор Глэйв и его сын Генрих, ровесник Китти. Новообретенный дядюшка тут же заявил, что забирает племянницу себе с тем, чтобы признать ее законной представительницей семьи.

Ой, не могу писать дальше. Мы подъезжаем к порталу. Все потом, после. Я ведь о таком способе передвижения только читала да в кино видела. А теперь сама сподобилась. Интересно же!