Дневники чужого мира

Глава девятнадцатая

— Лэри Глэйв, — негромкий оклик мэтра Адерли-Аддингота застал Катю на пути в столовую, где ее ждали Генри и Мартин.

— Добрый день, магистр, — Катерина заставила себя улыбнуться как можно приветливее.

— Вы не забыли о дополнительных занятиях, назначенных на сегодня, адептка? — поинтересовался жених

— Что вы, — еще одна насквозь фальшивая улыбка. — Как можно? Во сколько и куда я должна подойти, мэтр?

— Меня восхищает ваша дискретная память, — восхитился ехидный Алекс. — Занятия должны начаться с минуты на минуту, а студентка ни сном, ни духом.

— Даже поесть не отпустите? — предприняла попытку отложить тесное общение с женихом Катерина.

— Сначала пища духовная, — отрезал неуступчивый магистр, — распахивая дверь кабинета. — Прошу вас.

— Слушаю и повинуюсь, — уступила Катя.

— Показывайте, что вы там нарешали, — Алекс уселся за стол.

— Вот, — перед ним легли плоды мысленных усилий одной конкретно взятой блондинки.

— Что ж неплохо, — был вынужден признать он. — Но вы пошли по самому простому пути. Задачи решены самыми тривиальными способами. Я разочарован.

'Увы мне, увы,' — мысленно посетовала Катя, не желая спорить с Алексом вслух. Да и после вчерашнего свидания с герцогом, жених почти перестал ее раздражать. Она вообще стала гораздо спокойнее. Прекрасно выспалась, плотно позавтракала, с удовольствием пообщалась с близняшками, заглянувшими к ней в гости. 'Все-таки отличный секс с желанным мужчиной это великое дело,' — стараясь не улыбаться подумала Катерина.

— Чему интересно вы так радуетесь? — никак не унимался жених, словно чуял, что вчера ему наставили рога. — У вас полностью отсутствует полет мысли и интерес к моему предмету.

'И к тебе,' — про себя согласилась девушка. 'Отстань уже, зануда!'

— Смотрите, как красиво можно было решить сто вторую задачу.

'А ведь он прав,' — Катя вынуждена была согласиться.

— Тогда тут, — девичий палец ткнул в записи, — можно сделать так…

— Вы не учитываете угол преломления! — прорычал Алекс, выхватывая у невесты перо. — И забываете, что объект приложения магии находится в воде!

— Все я прекрасно помню, — горячилась Катерина, возвращая писчую принадлежность. — Вот, полюбуйтесь! Вы сами не забудьте, что угол под которым мы видим объект это угол мнимый, а реально это угол, под которым мы смотрим на…

— Алекс, милый, — громкий голос лэри Опалин, заставил Катю поморщиться, — почему ты обнимаешь эту девку?!

— Чего? — недоверчиво потянула блондинка, возвращаясь в реальность.

К ее удивлению магианна отчасти оказалась права. Оказывается Адерли давным-давно обошел собственный стол и сейчас нависал над Катериной, поставив руки на столешницу.

— Лавиния, в чем дело? — не сразу оторвался от мира формул магистр.

— В чем дело? — задохнулась красавица и, набрав в легкие воздух, заорала. — Отойди от нее немедленно! А ты, маленькая белобрысая дрянь, заруби на своем носу, что…

— Почему я должна это слушать? — не выдержала Катерина. — И не только я! Вынуждена напомнить, что вопли этой сумасшедшей слышит вся академия.

— Я поставил заглушку, — поспешил успокоить невесту Алекс.

— Как я рада, — Катя сбросила со своего плеча мужскую руку и обратилась к молчаливо разевающей рот Опалин. — Меня восхищает уровень вашего профессионализма, лэри, не говоря уж о неукоснительном следовании преподавательской этике.

— Она не может ответить, я наложил на нее временное заклинание немоты, — зачем-то пояснил Адерли-Аддингот.

— Спасибо, — поблагодарила Катя и принялась торопливо собирать свои тетрадки. — Всего доброго, — она поднялась и направилась к двери.

— Занятие еще не закончено, адептка! Я вас не отпускал!

— Верно, вы меня опускали, — обернулась к нему Катерина. — Методично! Раз за разом! Унижали и втаптывали в грязь!

Уговаривая себя потерпеть и не расплакаться перед этими сволочами, она постаралась поскорее покинуть негостеприимный кабинет, совершенно забыв о молчаливой магианне. Зато Лавиния была наготове. В тот момент, когда Катя поравнялась с ней, магичка крепко ухватила девушку за руку.

Запнувшись на месте Катерина замерла, чувствуя словно по ее венам заструилось пламя, наполняя болью каждую его клеточку. Она хотела вскрикнуть, но голос ее не послушался. Хотела вдохнуть, но это вдруг оказалось непосильной задачей. Сил хватило только на то, чтобы повернуться и испуганно посмотреть на Алекса, безмолвно открывающего рот. Она еще успела подумать, что индюк все-таки очень красив, прямо-таки непозволительно, а потом ее, наконец, поглотила благословенная темнота, забирая обиды, недоумение, а главное нестерпимую сводящую с ума боль.

В этот раз беспамятство встретило ее по иному. Не было американских горок и скольжения не было, зато было кружение, непрерывное, монотонное кружение.

Раз за разом, круг за кругом, час за часом… И еще была музыка. Громкая и бравурная, она звучала не умолкая.

Катя сидела верхом на белой деревянной единорожке, расписанной алыми маками. Она была совсем одна на этой карусели. Казалось, что весь мир исчез, съеденный хищной чернотой, которая притаилась за границей, ограниченной деревянным помостом. Сначала Катерине было страшно, она поджимала ноги и прижималась к нарисованной гриве своего скакуна, потом ей стало скучно. И тогда Катя принялась пересчитывать лошадок, огоньки, тычинки в алых лакированных маках на единорожьих боках. А потом до боли в сердце захотелось увидеть Александра, Генри, лэри Маргарет и дядюшку. Она была бы рада даже обществу жениха. Надрывая голос и плача, Катерина звала их, стараясь перекричать ярмарочную музыку, но от этого яростное звучание невидимого духового оркестра становилось еще мощнее.

А потом, когда отчаяние мутной волной затопило Катю, вышибая слезы и сбивая дыхание, внутри нее, где-то там, у лона, проснулась и заворочалась давешняя сила. Она не стала рваться, сметая все на своем пути. Нет. Ласково погладив изнутри свою хозяйку, она распустилась на катиной коже алыми маками, замерла молодым плющем, оплетая кончики пальцев, а потом, любопытно изогнувшись, высунулась наружу и погладила соседнюю единорожку.

Деревянная лошадка встрепенулась, повела ушами и, смешно всхрапнув, спрыгнула в чернильную тьму.

Развеселившись, Катя позволила побегам силы коснуться еще одной замершей фигуры и еще одной… Это было так красиво, так правильно. Нелепые деревяшки таили в своей глубине настоящее чудо, и она, Катя смогла пробудить его.

Один за другим единороги покидали карусель, бросая вызов тьме, и она дрогнула, отступая, признавая свое поражение в вечной битве, уступая жизни.

— Ну что, малыш, теперь твоя очередь, — Катерина нежно погладила своего скакуна между ушей. — Только не сбрось меня, милый, наездница я аховая.

Ответом ей было торжествующее лошадиное ржание.

Катя открыла глаза и долго лежала не шевелясь. Лениво разглядывая переплетение теней на незнакомом потолке, а в том, что он именно незнакомый, сомнений не возникало. Припомнив случившееся Катерина Пална пришла к уверенности, что снова чудом избежала смерти.

'Интересно, на каком я свете? А ну как домой вернулась? То-то Василек удивится,' — в голову лезли всякие глупости, настроение было прекрасное, а еще захотелось пить, есть и по-маленькому.

— Эй, кто-нибудь, — позвала она негромко и попыталась встать.

— Лэри, миленькая, — в комнату ворвалась Лиззи, — лежите, не вставайте! Сейчас целитель подойдет.

— Где я? — послушно откинувшись на подушки, спросила Катя.

— В лазарете, знамо дело, — отчиталась камеристка, — в академии этой проклятущей, чтоб ей ни дна, ни покрышки! Вот чувствовала я, что вас одну сюда отпускать нельзя!

— Не шуми, — улыбнулась Катя. — Распугаешь всех целителей.

— Скажете тоже, лэри, — смутилась камеристка и, понизив голос, добавила. — Они тут знаете какие суровые? Не забалуешь, — Лиззи многозначительно поджала губы.

— У них работа такая.

— Хорошо, что вы это понимаете, лэри Глэйв, — послышался от двери мужской голос. — Я ваш ваш целитель. Позвольте представиться, Шеридан Винтер.

— Очень приятно, лэрд, — Катя улыбнулась. Она вообще ловила себя на мысли, что постоянно улыбается. 'Это я так бурно жизни радуюсь, или мне подмешали чего-то в лекарство?' — озадачилась Катерина.

— Очень взаимно, — сверкнули зеленые котовьи глаза. — И что же это вы устроили, лэри? Вместо того, чтобы прийти к нам на практику, вы попадаете сюда в качестве пациентки, — за время разговора целитель успел послушать пульс, наложить на Катерину парочку диагностирующих заклинаний и даже оттянув ей веко, деловито посмотреть склеры и многозначительно поцокать языком.

— Это последствия неумеренных занятий теоретической магией, — смиренно покаялась девушка. — Но я постараюсь в будущем избегать подобных излишеств.

— Уж сделайте такую божескую милость, — лэрд Винтер тщетно старался скрыть веселье.

— Что со мной случилось, мэтр? — задав вполне закономерный вопрос, Катя с удивлением заметила перемены в настроении врача. Он как-то сразу посмурнел, все свое внимание уделив стоящим на тумбочке в изголовье кровати разнокалиберным пузырькам.

— Как долго я здесь?

— Не… — начала было Лиззи, но была остановлена кинжальным взглядом эскулапа.

— Вам нужно выпить лекарство, — повернулся он к Кате.

— Когда меня выпишут? — помотала головой она.

— Кхм… — отставив стакан, в который успел налить какой-то сизой бурды, смешался лэрд Винтер. — Простите, лэри, — повинился он. — У меня нет разрешения отвечать на вопросы. Сначала вы должны переговорить с лэрдом Вульфом.

— Мэтр, поймите меня правильно, — нахмурилась Катя, — у меня нет никакого желания общаться с ректором. Я не вижу такой необходимости.

— Я тоже, — признал эскулап. — Но по всей вероятности она есть, так как лэрд Вульф оставил мне однозначные инструкции по этому поводу.

— Очень интересно, — Катя отодвинулась подальше от врача. — Лиззи, а где дядюшка?

— В столице, вот уже который день. Целую не…

— Не стоит волновать лэри Глэйв, милочка, — целитель снова прервал камеристку.

— В чем дело? Меня что в чем-то обвиняют? — Катя требовательно посмотрела на мужчину.

— Нет, ничего такого, — поспешил успокоить он. — К тому же, — Шеридан понизил голос, доверительно склоняясь к своей пациентке, — вы как особа несовершеннолетняя можете отказаться от встречи с представителями администрации без присутствия вашего опекуна. А пока…

— А пока? — чуть приободрилась Катя.

— Мы пошлем за ректором и вашим дядюшкой, а сами пообедаем. Как вам такая перспектива?

— Очень заманчиво, — повеселела девушка.

— Милочка, — целитель повернулся к Лиззи, — несите обед для барышни. Думаю, что бульон и какое-нибудь овощное суфле это то, в чем она нуждается.

Дождавшись пока камеристка выйдет из палаты, мэтр Винтер снова повернулся к своей пациентке.

— Хочу еще раз напомнить вам, лэри, что в глазах закона вы являетесь особой частично недееспособной, а потому не имеете права ставить подпись на любых официальных бумагах.

— Буду иметь это в виду, мэтр. А почему…

— Веду себя как заправский заговорщик? — понял ее целитель. — Вот такой у меня каприз, — на мужские губы наползла саркастическая улыбка. — Не желаю, знаете ли, чтобы кто-нибудь улаживал свои делишки за счет моих пациентов. Устраивает вас такой ответ, лэри?

— Более чем, — уверила Катерина.

— Вот и отлично, — лэрд Винтер снова потянулся за стаканом. — Не желаете ли черничного кисельку по рецепту моей бабули? — и, видя замешательство, написанное на девичьем лице, предложил. — Со мной за компанию?

— С удовольствием, — у Кати не было ни сил, ни желания бороться с нарастающей жаждой.

К тому времени как в палату вошел сияющий лэрд Гай, Катя успела пообедать и начала задремывать, подробные рассказы Лиззи о том, что произошло в замке действовали получше всякого снотворного.

— Лэри Глэйв, рад видеть вас в добром здравии, — поприветствовал ректор. — Мэтр Винтер, — он кивнул на целителя, — уверил, что вы держитесь молодцом.

— Благодарю, — коротко ответила Катя.

— Это не может не радовать моего старого сердца, — лэрд Вульф уселся на подставленный расторопной Лиззи стул. — Есть ли у вас какие-нибудь жалобы или пожелания, лэри? Просите, не стесняйтесь.

— Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь, — поспешила уверить Катя, борясь с зевотой.

— Отлично, отлично, — несказанно обрадовался хозяин ААМ. — В таком случае, — он подал знак своему секретарю, замершему в дверях, — не могли бы вы согласиться с этим письменно, поставив свою подпись вот тут, — лэрд Гай сунул Катерине под нос папку с бумагами.

— Охотно, — не обращая внимания на гримасы целителя, девушка приняла заполненных документами бювар. — Но сначала, если вы не возражаете, я бы хотела прочесть…

— Моя племянница ни за что не подпишет эти цыдульки, Гай! — голос дядюшки прогремел громом небесным. — Дай сюда, Бэлла, — лэрд Глэйв выхватил папку из катиных рук. — Так, что тут у нас? — он вчитывался в документы. — Значит Анабел сама спровоцировала агрессию в свой адрес? И стало быть, претензий не имеет ни к ААМ в целом, ни к лэри Опалин в частности? Замечательно!

— Тео, это стандартная процедура, поверь, — ректор выглядел слегка сконфуженным.

— Верю, как не верить, — лэрд Глэйв загородил племянницу собой. — Про процедуры ты хорошо сказал, по результатам проверки ты получишь незабываемые ощущения от тех процедур, которые пропишет его величество!

— Признаю, что сегодня я слегка перегнул, друг мой, — вздохнул лэрд Вульф. — Но все же надеюсь, что позже мы с тобой сможем прийти к некоторым договоренностям.

— Сейчас я не готов обсуждать это. Не время и не место.

— В таком случае я оставляю вас, — светски улыбнулся ректор. — Набирайтесь сил, лэри Глэйв, и поскорее возвращайтесь к занятиям.

Катя уже открыла было рот, чтобы поблагодарить многоуважаемого лэрда, как в разговор снова вступил дядюшка.

— Гай, ты же не будешь возражать, если я сегодня заберу племянницу домой.

— Если целители не против, то я невижу никаких препятствий, — поднял руки ректор.

— И еще, — Тео решительно использовал временное преимущество, — Бэлла и Генри, они ведь могут проживать в моем городском особняке?

— А разве он не пустует последние пятнадцать лет? — неподдельное удивление прозвучало в голосе лэрда Вульфа.

— Так и было до недавнего времени, — согласился Тео. — Но я пришел к выводу, что моим детям лучше будет под отчим кровом. Короче, за ту неделю, которую Бэлла провела в больнице, был отремонтирован дом на Кленовой.

— Что ж, тем более, меня нет возражений, — ректор поспешил откланяться.

Вместе с ним палату покинули секретарь с целителем. Лэрд Глэйв глянул на Лиззи, та тут же понятливо кивнула и направилась вслед за мужчинами.

— Ну как ты, Бэлла? — голос дядюшки звучал непривычно мягко. Он уселся на краешек кровати и сграбастал девичью ладошку в свои лапищи. — Ты нас так напугала, малышка.

— Все хорошо, — у Кати неожиданно защипало в глазах. — Простите… Я не хотела…

— Ну что ты за дурочка такая, а? — лерд Глэйв погладил ее по голове. — Никто тебя не винит.

Эти слова и ласка, такая неожиданная и такая искренняя, словно прорвали внутри Кати плотину, удерживающую слезы. Расплакавшись, она прижалась к дядюшке.

— Ишь чего удумала! — грубовато прикрикнул он, не забывая прижимать к себе племянницу. — Нечего сырость разводить! Нака вот, — он вытащил из кармана пряник в форме рыбки. — Это тебе от Маргарет.

— Вкусно, — Катя вытерла слезы.

— Девчонка ты еще совсем, — вздохнул дядька, принимая кусочек сахарного карася. — А потому рано тебе еще замуж.

— А жениха куда денем? — растерялась Катерина.

— От ворот поворот дадим, — растолковал Тео. — Собственно уже дали. Ты, Бэлла, теперь свободная девушка! — торжественно изрек лэрд Глэйв и деловито добавил. — Обряд проведем, кольцо помолвочное снимем и Алексу вернем.

— Ага, — растерянно согласилась Катя, разглядывая перстень с изумрудом.

На этот раз вредное колечко не кололось, и девушке даже показалось, что оно расстроенно потускнело.

— А почему? — Катерина пошевелила пальцами.

— Потому что не сберег, — перестал улыбаться владетель Холодного мыса. — Заигрался!

— Не понимаю…

— Не забивай себе головку всякими глупостями, — посоветовал лэрд Глэйв. — Лучше поблагодари престарелого родственника, который чуть не поседел из-за тебя!

— Спасибо дядюшка! — обрадованно послушалась.

— Дура-девка, — постановил дядюшка. — Избавилась от молодого красивого богатого жениха и рада! Лиззи! Тащи одежду своей ненормальной госпожи, а я пока переговорю с целителями.

— А…

— А все вопросы потом, — лэрд Глэйв отломил пряничный хвост, подмигнул Катерине и пошел на выход.

Я опять болею, ну то есть выздоравливаю и набираюсь сил, как завещал любимый дядюшка, как учит заботливый братец! Кхе… Куда-то меня не туда потянуло… Видать хорошо стерва рыжая приложила, качественно. Из причитаний Лиззи, пока она меня собирала домой, стало понятно, что потерявшая голову от ревности Опалин применила какое-то запрещенное заклинание. Оно вроде как должно было выжечь мне мозги. Но толи мозгов у меня нету, а стало быть и выжигать нечего, толи Лиззи не разобралась особо, но я вроде мыслю, а стало быть существую.

А мои мужчины по этому поводу помалкивают. Дядюшка при этом советует мне не напрягать свою очаровательную головку, а Генри мрачнеет и замыкается. Ну и ладно, без этой информации я вполне могу обойтись. Бедный мой братик. Он вообще очень тяжело перенес случившееся.

Единственное, что Генри мне рассказал, это то, что ему пришлось спасать рыжую заразу от разъяренного индюка.

— Можешь себе представить, Бэлла, — возмущался он. — Алекс весь белый, губы дрожат, держит эту мерзавку за шею и шепчет нежно: 'Прощайся с жизнью, дрянь.' Та хрипит, глаза закатывает, в его руку вцепилась, дышать хочет тварь, а он ей проникновенно шепчет: 'Ты на кого руку подняла? Как посмела? С чего взяла, что между мной и тобой что-то может быть? Я тебе что-то обещал? Или клялся? А может мы любовники? Или были ими? Что же ты молчишь, Лавиния?' И после каждого вопроса встряхивает ее словно тряпичную куклу… А она уже посинела… Пришлось спасать. И знаешь, сестричка, мне ни тогда, ни теперь не хочется осудить лэрда Адерли за то, что его поведение не соответствует нормам морали. Я и на поединок не вызвал его только из-за этого.

Вот такие пирожки с котятами. Не знаю, что и думать. Завтра Алекс придет, оказывается нужно официально подтвердить расторжение помолвки. Вроде как будет меня индюк дядюшке возвращать. Нет, я конечно рада, что удалось избежать этого брака, но вопросы по поводу Алекса множатся как кролики по весне.

Он, что пытался вызвать мою ревность? А зачем? Я и так была его. Нет бы поухаживать или постараться подружиться, или обольстить… Непонятный он, мутный.

Что еще? Скучаю по Александру, борюсь с желанием навестить охотничий домик. Останавливает только бдительность Лиззи, которая с меня глаз не сводит. Может быть он сам меня навестит?

Вроде все, пора заканчивать, а то дневник отберут.