Дикая Омега

Глава 5

АЙВИ

Тяжёлая стальная дверь моей камеры с визгом распахивается, звук царапает по нервам, как ногти по стеклу. Я вздрагиваю и сильнее вжимаюсь в угол, холодный бетон упирается в спину.

В проёме появляется квадратная туша Эмилии — тонкие губы скривлены в издевательской ухмылке, от которой по позвоночнику пробегает холод.

— На ноги, Шесть-Один-Семь, — визжит она, её пронзительный голос отдаётся от голых стен. — Тебя переводят.

Лёд разливается по венам.

Переводят?

Куда?

После стольких месяцев в одиночке мысль о том, что меня вытащат отсюда — из моей собственной персональной преисподней — ужасает… и странным образом вызывает разочарование.

Хотя бы здесь я знаю правила.

И те беты, что заходят ко мне, знают их тоже.

Я не двигаюсь, смотрю на неё настороженно. Она раздражённо вздыхает, тяжёлые складки на лице дрожат.

— Живо, девка. Не заставляй усложнять, — рявкает она и делает угрожающий шаг вперёд. — Совет наконец нашёл тебе применение. Тебя назначили в альфовскую стаю.

Ужас поднимается по горлу, душит.

Альфовская стая.

После всего.

После всех попыток «переломать» меня.

Я думала — даже надеялась — что они просто оставят меня здесь загнивать тихо, спокойно, не бросая под сапоги альф, которым я никогда не уступлю.

— Какую? — хриплю я, голос рвётся через пересохшее горло.

Улыбка Эмилии превращается в уродливую гримасу.

— Призраков.

У меня перехватывает дыхание, вырывается сдавленный звук. Даже в полном изоляционном блоке слухи доходят.

Призраки.

Самые жестокие цепные псы Совета. Самый смертоносный спецотряд региона. Альфы настолько беспощадные, что о них шепчутся даже солдаты — и то с опаской.

Улыбка Эмилии расширяется, она смакует мою реакцию.

— О да, милая. Настоящие дикари. Убийцы, у которых нет ни морали, ни жалости. Говорят, за Призраками остаётся только смерть.

Она наклоняется ближе, её затхлое дыхание обжигает мне лицо.

— И ты, дорогуша, станешь их новой игрушкой.

Она хватает меня за руку, пальцы впиваются в кожу, вытаскивая на ноги.

На удивление, я настолько ошеломлена, что даже не сопротивляюсь, когда она тащит меня наружу. Мои босые ступни скользят по холодному полу.

— Слышала, они как-то раз вырезали целый лагерь повстанцев меньше чем за полчаса, — продолжает Эмилия, её голос полный садистского восторга. — Трупы развесили, чтобы другим неповадно было. Ни одного живого не оставили. Один из них потрошит людей голыми руками, а остальные…

Она ухмыляется.

— Представь, что они сделают с маленькой дерзкой омегой вроде тебя.

Меня мутит. Желчь поднимается к горлу. Я сглатываю, подавляя тошноту.

Мы подходим к душевому блоку, знакомый запах хлора и плесени бьёт в нос. У входа стоят два здоровых охранника с шлангами наперевес. Их похотливые ухмылки вызывают у меня дрожь.

— Раздевайся, — приказывает Эмилия, толкая меня вперёд.

Когда я медлю, застыв между унижением и страхом, она кивает охранникам. Те поднимают шланги угрожающе. Я быстро стаскиваю тонкую рубашку — это жалкое подобие одежды — и она падает к моим ногам.

— Так-то лучше, — мурлычет Эмилия фальшиво-сладким голосом. — Мы же не можем отправить тебя к новым хозяевам грязной, верно? Хотя, уверена, им бы понравилось отмывать тебя самим. Альфы обожают «ломать» новые игрушки.

Вода обрушивается на меня ледяными иглами, настолько холодными, что перехватывает дыхание. Я задыхаюсь, спотыкаясь под напором струй. Они моют меня, как скот, сильная струя бьёт по коже, оставляя багровые следы.

— Слишком рискованно позволять тебе нормальную ванну, — кривится Эмилия, перекрикивая шум воды. — После того случая с той бедняжкой Стражницей. Чуть не утопила её, тварь мелкая.

Я вспоминаю — и мрачное удовлетворение расправляет плечи.

Глупая бета попыталась окунуть мою голову в воду, «изгоняя неповиновение». Я чуть не отправила её в могилу, прежде чем меня оттащили, пальцы всё ещё были вцеплены ей в глотку.

— Интересно, попробуешь ли ты то же самое с новыми альфами, — бормочет Эмилия, наблюдая, как я захлёбываюсь под ледяным напором. — Я бы заплатила, чтобы увидеть. Но вряд ли ты переживёшь попытку. Призраки не славятся терпением. Или милосердием.

Воду, наконец, отключают. Я стою, дрожа, зубы стучат, руки крепко обнимают собственное тело. Эмилия швыряет в меня грубое полотенце — ткань царапает и без того избитую кожу.

— Вытирайся и одевайся, — бросает она, кидая к ногам свёрток одежды. — Нельзя, чтобы ты встретила своих новых хозяев голой. Ну… пока что.

Она начинает хохотать, мерзкий звук прыгает по черепу, как стеклянные осколки.

Я натягиваю простое платье и обувь. Пальцы дрожат, пуговицы не слушаются.

В голове звучат её слова.

Хозяева.

Дикари.

Убийцы.

Я пережила многое. Выжила там, где другие бы давно сдались. Не дала сломать себя, даже здесь, в Одиночном крыле.

Но это…

Это может сломать.

Я поднимаю голову. Смотрю в пустоту перед собой.

Я не дам им увидеть страх.

Никогда.

Но внутри…

Внутри я кричу.