Дикая Омега

Глава 6

ТЭЙН

Усиленные металлические двери Центра Перевоспитания скрипят, когда я толкаю их. За спиной льётся солнечный свет, моё широкое тело отбрасывает длинную тень на отполированный мраморный пол.

Я вхожу внутрь, вдыхая смесь лаванды — и чего-то ещё.

Запах омег.

Хорошо, что я пришёл один. Виски уже бы пускал слюни и тянул морду, как пёс, которого держат на коротком поводке.

А Призрак…

Да хрен его знает, как он отреагирует, оказавшись среди такого количества омег, когда я почти уверен — он вообще ни разу не видел одну.

Это был бы тот ещё бык-в-посудной-лавке цирк.

Глаза привыкают к сумраку. Я оглядываюсь. Готические своды над головой, тёмное деревянное панно, ковры, приглушающие шаги. Больше похоже на богато обставленное поместье, чем на учебное заведение.

Омеги в аккуратных серых униформах снуют туда-сюда, бросая на меня взгляды — любопытные, настороженные, некоторые — откровенно оценивающие.

Я сохраняю лицо каменным под черепной маской, но их запахи смешиваются в воздухе, туманят голову.

Я трясу ею.

Соберись.

Ко мне подходит женщина, пахнущая бетой — резкая, жилистая, с волосами, стянутыми в тугой пучок.

— Эмилия Тортон, Главная Наставница, — говорит она, холодно пожимая руку. — Вы — Тэйн Харгроув. Прибыли за… назначением.

Тон у неё такой, будто речь идёт о грязной работе.

— Маска необходима?

— Нет.

Я не добавляю ничего лишнего. Она краснеет багровым, как виноградная гроздь в садах.

— Скажите, где её забрать — и я уйду.

— Хмф. Хорошо. Идите за мной.

Она разворачивается, каблуки стучат по камню, и ведёт меня по длинному коридору. Омеги прижимаются к стенам, склоняют головы.

Я смотрю вперёд.

Иду.

Делаю то, что должен.

Чем быстрее — тем лучше.

Но вместо другого крыла — частный лифт. Он едет вниз.

Вниз.

И ниже.

Когда двери открываются, будто попадаешь в пасть подземелья. Стерильный бетонный коридор. Тусклые мигающие лампы.

И запах.

Запах гнили, сырости, плесени.

И ещё кое-чего.

Страха.

Он пропитал стены, воздух, бетон. Проникает под кожу.

— Вы держите омег здесь? — рычу я. — В таких условиях?

Она морщится, подбородок подскакивает.

— Только проблемных. Непоправимых. Шесть-Один-Семь — особенный случай. Ей нельзя доверять рядом с себе подобными.

Она бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Скоро увидите сами.

Я стискиваю зубы.

— У неё есть имя, у этой омеги?

Это сбивает её с толку.

— Айви. Её зовут Айви.

Я кивком велю двигаться дальше.

Мы идём, звук её каблуков раздражает. Она резко останавливается у тяжёлой металлической двери с маленьким окошком.

— Перед тем как войти… она сейчас выглядит не… в самом лучшем состоянии, — говорит Эмилия. — Есть синяки. Но пройдут. Под всей этой грязью она довольно симпатичная. Её единственная добродетель.

Гнев ударяет в голову, остро, горячо.

— Синяки? — наклоняюсь над ней. — Откуда синяки в Центре Перевоспитания?

Она отступает, трогает дрожащими пальцами шею.

— Она… напала на охранника. Без причины. Нам пришлось её обездвижить.

— Без причины? — я рычу низко. — Сомневаюсь.

Она сглатывает, отводит взгляд.

— Вы не знаете её. Она дикая. Опасная. Почти убила одну из моих Ночных Стражниц.

— Открывай. Сейчас.

Рука у неё дрожит на ручке.

Дверь открывается.

Камера маленькая. Пустая. Даже матраса нет. Ни одеяла, ни подушки. Даже зверю можно хотя бы сено кинуть.

И среди вони сырости появляется другой запах.

Запах омеги.

Чистый. Нежный. Медовый. Ванильный.

И под ним — тонкая металлическая нота крови.

Он бьёт в голову так сильно, что мир будто замирает. Источник лежит в углу.

Айви.

Она поднимает голову, её потрясающие глаза — голубовато-зелёные, как морское стекло — расширяются. Лицо худое, один глаз почти заплывший, губы разбиты. Тонкая шея. На коже — синяки. На губе свежие швы.

Но подбородок всё равно поднят. Плечи напряжены. Один живой глаз смотрит прямо на меня, дерзко, вызывающе. Она — борец. Синяки хуже, чем Эмилия призналась. Но о другом она сказала правду.

Айви — красивая. Самая красивая омега, которую я когда-либо видел. И этот вид бьёт в меня, как удар в грудь — сразу по миллиону причин.

Что-то сжимается внутри.

Незнакомая боль.

Я опускаюсь на корточки перед ней, игнорируя то, как Эмилия за моей спиной резко втянула воздух. Будто я подхожу к ядовитой змее.

Айви дёргается, будто готова драться. Или ждать удара.

— Айви, — произношу я тише, чем думал, — я Тэйн. Я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда.

Я протягиваю руку — и слышу звон цепей. Цепей. У неё на шее и лодыжке — железо. Долго. Слишком долго. Они держат омегу как сторожевого пса.

Я поднимаюсь.

— Сними с неё это. И принеси нормальную одежду. Мы уходим.

Эмилия хочет возразить, но замолкает.

Убегает.

Я возвращаюсь взглядом к Айви. Она не отводит глаза.

Медленно снимаю маску.

— Ты в безопасности, — говорю я.

Ложь. Но лучше, чем здесь. На мгновение в её глазах мерцает… что-то похожее на надежду. И в этот момент она сплёвывает мне в лицо. Я на секунду замираю — а потом тихо смеюсь и стираю плевок.

— Справедливо.

Айви прижимается к стене, подбородок высоко, взгляд дерзкий. Но я вижу каждое едва заметное напряжение мышц — она готовится к удару.

Кто, блядь, научил её так реагировать?

Каблуки Эмилии цокают, она возвращается. В руках — ключи и платье. Платье тонкое, почти белое.

— Выйдите на минуту, — говорит она. — Омега не должна переодеваться при альфе.

Я хочу сказать, что омега не должна жить в чертовом подвале на цепях — но выхожу. Становлюсь у двери. Слышу звон цепей, слышу шёпот Эмилии — явно угрозу. Слышу низкий рык Айви.

Я открываю дверь. Она уже одета. Ткань висит на ней, как мешок. Сквозь тонкий материал я вижу силуэт ног. Скидываю куртку. Игнорирую возмущённый всхлип Эмилии. Накидываю куртку ей на плечи.

Айви под тяжестью чуть покачивается — она миниатюрная. В моей кожанке просто утонула.

И тогда Эмилия достаёт из кармана…

ошейник.

И поводок.

Протягивает мне.

— Возьмите. Чтобы привести её домой.

Меня накрывает волна чистой, холодной ярости.

— Если вам они так нравятся, у меня есть идея, куда их можно засунуть, — говорю я ровно.

Кажется, уголок губ Айви дрогнул. Мгновение — и исчез.

Эмилия краснеет.

— Как хотите. Не плачьте потом, если она убежит.

— Разберёмся.

Я кладу ладонь Айви на спину и веду её к выходу. Она дёргается, но не отстраняется. Под моей рукой — хрупкие, дрожащие мышцы. Мы молча идём к лифту. Она едва держится на ногах. Тонкие тапочки скользят. Моя куртка почти полностью скрывает её.

Лифт закрывается. Жуткий запах подземелья остаётся за дверями. Айви держится за поручень. Я смотрю на её профиль: тонкая скула, длинные ресницы на слишком бледной коже.

Боже. Она красивая. И чертовски хрупкая. Взять омегу в стаю было плохой идеей.

ЭТО — преступление.

Я солдат. Убийца. Лидер самой жёсткой стаи альф в Райнмихе. Призраки — не детский сад. Но оставить её там…В цепях. В синяках. Среди бет, которые обращаются с ней хуже, чем с животным…

Нет.

Никто так не заслуживает.

Даже «дикая» омега.

Лифт открывается. Я веду её по роскошному вестибюлю — она щурится от света, прячется в мою куртку.

Омеги и персонал косо смотрят, шепчутся.

А я думаю только об одном:

Что, блядь, я наделал?