Деревенщина в Пекине 5

Глава 20

Несколько минут спустя.

— М-м-мгы!! М-м-м!!

Отец яростно пытается что-то выкрикнуть, но толстое махровое полотенце, плотно вставленное жгутом в рот, не даёт. Из горла вырываются только невнятные, приглушённые звуки животной ярости.

Лян Вэй стоит рядом с диваном, скрестив руки на груди, и внимательно смотрит на зафиксированное тело. Тщательно проверяет, насколько надёжно связаны руки и ноги — прочными нейлоновыми верёвками, которые неожиданно удачно нашлись среди вещей прошлого хозяина квартиры.

Узлы надёжные, сам точно не развяжет.

Лян Дао то интенсивно раскачивается всем телом из стороны в сторону, как маятник, то подпрыгивает на диване как гусеница, яростно транслируя внешним видом возмущение и праведный гнев. Глаза буквально горят ненавистью.

— Боже мой, боже мой, боже мой, — монотонно, как мантру повторяет мать, прикрыв лицо ладонями. — Если бы я только заранее знала, что так всё получится, чем всё закончится…

Младшая сестра сидит на соседнем стуле в расслабленной позе, равнодушно поедая удон с морепродуктами прямо из картонной коробки. Ловко, с аппетитом засасывает скользкую длинную лапшу с деревянных палочек.

Происходящее нисколько не мешает её трапезе.

— Какая гениальная идея, — с набитым ртом комментирует она, указывая палочками в сторону извивающегося на диване папаши. — Как жаль, что у нас в деревне таких способов не было в арсенале. Только представь, сколько нервов мы бы сэкономили! И ссор семейных было бы в разы меньше, и похождений у папеньки. Мне теперь отсюда уезжать не хочется. Так тихо, спокойно стало. Субботнее утро, никто не орёт, пьяным по дому не шаркается, нас не гоняет с криками. Вот бы так всегда в жизни было. Просто мечта.

Мать с видимым усилием убирает ладони от лица и смотрит полным жалости и тревоги взглядом на связанного мужа. В её глазах борются противоречивые чувства.

— Сынок, — тихо начинает она, обращаясь к Лян Вэю. — Твоему папе сейчас нужна помощь, иначе у нас будут очень серьёзные проблемы с властями. Надо срочно оплатить административный штраф за нарушение общественного порядка — восемьсот юаней, услуги вытрезвителя за ночь — ещё пятьсот, и полный счёт из ресторана. Я не знаю, что делать. У нас с отцом нет таких денег.

— Проблемы будут не у нас, а у папы, — парирует сестра.

— Мама, говорю тебе прямо: хочешь дальше жить с ним под одной крышей — живи, это твой выбор. Хочешь развестись и начать новую жизнь — разводись. Я тебя поддержу в любом решении, что бы ты ни выбрала. Это твоя жизнь, ты взрослая женщина, способная принимать решения. Во втором случае, если надумаешь разводиться, полностью поддержу финансово, найму хороших юристов — в Пекине это не проблема. Не знаю, что за встреча сегодня ночью в вытрезвителе так резко развернула его непростую жизнь и его точно такое же мировоззрение на двести градусов. Не возьмусь спрогнозировать, что он себе напридумывал и какие теперь у него цели. Но кое-какие связи есть — порешаем.

— Я помню о твоих связях, я видела, — мать подразумевает звонок полицейской, которая всё знает не только о сыне, но и о его семье.

Лян Цзиньмэй ещё раз бросает долгий взгляд на супруга, затем — на младшую дочь, которая с аппетитом продолжает есть лапшу.

Для неё кристально ясно, что совместная жизнь с Лян Дао — это сплошное изнурительное испытание, где год идёт за два. Она всегда была жертвенной, покорной женщиной, терпела все его выходки, унижения, даже те моменты, когда он в пьяном угаре распускал руки.

Раньше в её ограниченном мире существовали только крошечная деревня Суншугоу и беспросветная бедность. Уйди она от мужа — не смогла бы самостоятельно прокормить двух детей, элементарно бы не выжила. Тем более что ей было некуда идти, некому помочь.

К тому же, Лян Дао запросто нашёл бы её и совершенно не факт, что перестал бы донимать.

Но сейчас ситуация другая. Ей есть на кого положиться. Сын вырос, стал независимым, богатым. Он поможет начать новую жизнь.

Одна беспокойная мысль не даёт ей покоя, сверлит изнутри. Кажется, что у сына все точки опоры, вся поддержка в жизни идут исключительно через женщин. Через их деньги, связи, влияние.

— Сынок, извини, пожалуйста, что я вот так резко меняю тему, — осторожно начинает мать после паузы. — А кто тебе заплатил целый миллион долларов? Если не можешь рассказывать — я не обижусь, правда. Просто хочу знать, для понимания всей картины. Приму абсолютно любой ответ.

— Если бы это спросил отец, я бы не рассказал, — честно отвечает Лян Вэй. — Есть одна знакомая девушка…

— Всё-всё, можешь дальше не продолжать, — перебивает мать, поднимая ладонь. — Я уже услышала, что хотела. Достаточно.

Лицо Лян Вэя удивлённо вытягивается. Поведение матери кажется ему нелогичным и странным. Как она вообще могла что-то понять и сделать выводы, если он ещё толком не перешёл к сути?

Сестра тоже озадачилась, непонимающе смотрит на мать.

Но для Лян Цзиньмэй этих нескольких слов действительно достаточно. Картина в голове постепенно складывается, она боится думать в эту сторону и развивать мысль. Потому что забитой деревенской женщине абсолютно чужды и непонятны устои и нравы современного огромного города с его свободными отношениями.

Лян Вэй — молодой, здоровый и крепкий парень, он же из деревни, где мужчины сильные. А как постоянно пишут в интернете, у молодого поколения сплошные проблемы с тестостероном.

Немудрено, что вокруг её сына постоянно вьётся так много разных женщин.

У неё закрадывается страшная догадка, откуда именно могли появиться эти деньги, но она боится даже пар из рта выпустить. Потому что речь о целом миллионе долларов.

Цену каждому заработанному юаню Лян Цзиньмэй знает не понаслышке, на собственной шкуре. Чтобы в деревне иметь хоть какие-то деньги, нужно от зари до зари горбатиться в поле. Ничего не достаётся просто так.

Лян Вэй, видя замешательство матери, решает вернуться к главной теме семейного разговора:

— Мам, вы с отцом живёте вместе уже двадцать лет — огромный срок. У вас получается коммуницировать, договариваться о чём-то, у вас есть общий дом и, что главное — классные дети, — он подходит к сестре и обнимает её за плечо.

На несколько секунд связанный Лян Дао вдруг затихает.

— Я честно не понимаю, как, но у вас всё-таки получается создавать совместные проекты и жить вместе, — продолжает Лян Вэй, глядя матери в глаза. — А вот у меня с ним не получается и не получится. Мне есть что сказать папаше.

— М-м-мгы!! — яростно дёргается глава семьи, пытаясь вставить слово.

— У меня с ним продуктивный диалог не получался никогда, — Лян Вэй совершенно не обращает внимания на подпрыгивающее на диване тело. — Я бы вошёл в его положение, помог бы, если бы он оступился раз и по случайности. Но у нас совершенно другая ситуация, многолетняя. Его выходки, скандалы, пьянство будут вечными, если что-то не поменять.

— Я очень надеюсь, что эта ситуация станет для него уроком, — с надеждой отвечает мать.

— Не станет, — припечатывает сын. — Если постоянно делать всё точно так же, как всегда, то и результат будет получаться один и тот же. Если хочется изменений — нужно отойти от привычной схемы, одно из базовых правил менеджмента. Если в очередной раз молча дать ему денег — ничего не изменится в его поведении. Как сделать так, чтобы у всех нас всё наконец изменилось к лучшему?

Лян Ихан на секунду отрывается от трапезы и с откровенным ехидством говорит брату:

— Дорогому папеньке для полного счастья вполне достаточно, если ты поможешь оплатить его штраф и выдашь ему на руки ровно двадцать семь с половиной юаней.

— У нас очень разные приоритеты, — с серьёзным видом отвечает Лян Вэй.

— А на что конкретно эта сумма? — с недоумением уточняет мать.

— Литровая бутылка байцзю, — пожимает плечами Лян Ихан. — В ближайшем магазине. А если ещё и на лапшу насыпать сверху — папаша станет самым счастливым человеком Пекина.

Лян Цзиньмэй после недолгого раздумья поднимается со стула, подходит к связанному супругу и снимает с его перекошенного лица полотенце, служащее кляпом:

— Ты сына слышал? Я присоединяюсь к вопросу.

Лян Дао с возмущённым, но при этом абсолютно уверенным в своей правоте видом окидывает семью презрительным взглядом:

— А вот сотрудники правоохранительных органов, в отличие от вас, борются за каждого оступившегося человека! Помогают ему встать на правильный путь! — звучит с пафосом. — У меня сына больше нет. Я это давно понял.

После громкой фразы в комнате виснет неловкая пауза.

— Папенька, а что тогда ты здесь делаешь? Зачем и к кому приехал в Пекин? — спрашивает сестра, наклонив голову.

Снова пауза. Лян Дао молчит, понимая, что загнал сам себя в ловушку.

— Зачем-зачем⁈ За деньгами, конечно! За своими деньгами! — наконец выкрикивает глава семьи.

Лян Вэй обращается к матери:

— Мам, я до последнего не знал, как правильно поступить. Но теперь, после его слов, точно знаю.

— И как же?

— Оплачу только штраф и счёт за услуги вытрезвителя.

— Почему именно это? — интересуется сестра, откладывая палочки.

— Очень благодарен сотрудникам вытрезвителя за то, что вернули его трезвым, — разводит руками Лян Вэй. — Всё, отец. Отвечаю ровно той монетой, как и ты всю жизнь относился ко мне. А вот то, что ты наел и напил в ресторане — плати из собственного кармана.

Лян Вэй берёт телефон родителя и открывает сообщение со штрафом, где подробно указаны реквизиты. Через мобильный банк оплачивает только два пункта из трёх — штраф и вытрезвитель.

На долге перед рестораном «Горизонт» он ставит галочку в пункте меню «отказываюсь оплачивать».

Полицейский участок. Операционный центр.

Спустя двадцать минут после отправки отказа в дежурную часть районного полицейского участка приходит автоматическое электронное распоряжение: немедленно задержать гражданина Лян Дао за отказ добровольно возмещать ресторану «Горизонт» материальный ущерб согласно выставленному счёту.

Тщательно выстроенный расчёт майора Лю Вэйгуна, который помог Лян Дао преждевременно выйти на свободу из вытрезвителя, неожиданно не срабатывает, поскольку богатый сын не впрягся за отца и не заплатил за него.

Финансовые претензии ресторана к нарушителю общественного порядка никуда не делись. В итоге получилось парадоксально — нарушитель безнаказанно гуляет на свободе.

Так как точного актуального адреса текущего местонахождения Лян Дао у районной полиции в базе не было, сотрудники подключили к делу городскую систему автоматического распознавания лиц.

Из четырёх миллионов камер видеонаблюдения, установленных по Пекину, искусственный интеллект за считанные минуты отобрал несколько сотен релевантных записей. Они быстро, в режиме реального времени отследили полный маршрут нарушителя с момента выхода из вытрезвителя — вплоть до конкретной двери в одну из комнат общежития.

Меньше чем через час наряд полиции в составе трёх сотрудников приехал по вычисленному системой адресу и доставил Лян Дао в участок для дальнейшего разбирательства.

Через некоторое время.

— В общем, отца только что забрали обратно в участок, — рассказываю До Тхи Чанг, закрывая за собой дверь. — Я оплатил только два пункта из трёх — штраф и вытрезвитель. А вот со счётом из ресторана пусть сам разбирается. Его проблемы, его ответственность.

— Что-то ты резко сменил тактику, — вьетнамка внимательно глядит на меня.

— К нему всё-таки кто-то приходил в вытрезвитель. Отец не умеет держать язык за зубами, болтлив невероятно. Хочу понаблюдать со стороны, что будет дальше.

Нашу беседу прерывает видеозвонок. Смотрю на экран — Хуан Цзяньру.

С предчувствием неприятного разговора принимаю вызов.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — спрашивает она без приветствий.

— Я очень хорошо к тебе отношусь. Очень ценю, — честно начинаю, глядя в экран. — Рад, что ты вообще есть. Наверное, я бы даже… но ты чётко определила условия: все развлечения и встречи — до поры до времени. До тех пор, пока вакансия твоего жениха остаётся свободной.

— Было такое. И?

— Лучше если ты сама задашь вопросы.

Хуан Цзяньру оценивающе смотрит на меня несколько долгих секунд, затем кивает:

— Хорошо. Когда мы сегодня ночью общались о твоём отце и его выходках, твоя мать упомянула «твоих девочек» — во множественном числе. Лян Вэй, поделись со мной — кто ещё у тебя есть? С кем ещё ты встречаешься? Чтобы я хоть понимала картину — может, мне к инфекционисту стоит сходить? Или ещё какие сюрпризы?

До Тхи Чанг, молча слушающая разговор, подходит. Не попадая в кадр, стучит ногтём по пластиковой студенческой карточке с номером учащегося и названием университета.

Я понимаю, к чему она клонит этим жестом. Иностранных студентов въедливо проверяют — медицинские справки, анализы, всё по полной программе.