Деревенщина в Пекине 4

Глава 22

Ресторан «Огненный Феникс». Отдельный кабинет.

Ян Вэймин располагается в уединённой комнате, полностью изолированной от основного зала ресторана, терпеливо ожидая прибытия рекомендованного консультанта. Он неторопливо тянется к закуске из маринованных перепелиных яиц и отправляет деликатес в рот, размеренно запивая бокалом терпкого красного вина. Атмосфера приватности создаёт идеальные условия для конфиденциального разговора.

Наконец дверь бесшумно открывается, и в кабинет заходит официантка в сопровождении молодого человека. Хозяин застолья от неожиданности удивлённо вскидывает брови — перед ним стоит юноша, которому на вид едва исполнилось двадцать лет. Лян Вэй вежливо благодарит девушку за сопровождение и уверенно присаживается напротив чиновника.

Если бы не подчёркнуто спокойное и профессиональное поведение гостя, Ян Вэймин решил бы, что тот ошибся комнатой. Впрочем, серьёзные сомнения у него всё равно остаются. Как вообще столь юный человек может разбираться в действительно сложных финансовых и юридических вопросах? Не совершил ли ошибку Ван Мин Тао, рекомендуя именно его?

— Позвольте представиться — меня зовут Лян Вэй, — молодой человек первым протягивает руку для знакомства. — Как мне к вам лучше обращаться?

Несмотря на предупреждение бизнесмена о том, что внешность порой бывает крайне обманчива, Ян Вэймин ощущает растущее недоверие к гостю.

— Лю Хаоцзе, — осторожно представляется чиновник заведомо вымышленным именем, крепко пожимая протянутую руку.

— Приятно познакомиться, господин Лю, — отвечает Лян Вэй с деловой вежливостью. — Расскажите подробно о вашей проблеме, и я подумаю, какие варианты решения можно предложить.

Ян Вэймин внимательно наблюдает за манерами и поведением гостя. Юноша держится так, словно значительно старше своего реального возраста — примерно лет на десять, а то и больше. К тому же он ведёт себя с уверенностью человека, привыкшего к решению чужих проблем. Весьма занятно для столь молодого консультанта.

— Прошу, угощайтесь, не стесняйтесь, — гостеприимно предлагает чиновник, указывая на блюда. — Что касается сути дела, то недавно произошёл крупномасштабный взлом криптовалютной биржи ByBit, в результате которого огромное количество людей по всему миру потеряло свои накопления. К сожалению, в их число попал и я.

— Насколько понимаю, существует какой-то специфический нюанс, раз вы не можете пройти через стандартную процедуру компенсации ущерба, которую запустила администрация биржи для пострадавших клиентов? — проницательно уточняет Лян Вэй, мысленно сравнивая озвученную проблему с аналогичными трудностями До Тхи Чанг.

— Именно так, — с горечью соглашается чиновник. — Криптовалютный счёт был зарегистрирован на имя моей восьмидесятидвухлетней тёти. И так уж фатально получилось, что она скончалась ровно за три дня до хакерской атаки на биржу. В тот момент мне было совершенно не до вывода средств с торговых площадок, да и кто мог предугадать, что события развернутся именно таким образом? Далеко не каждый день крупнейшие криптобиржи мира подвергаются успешным кибератакам. А теперь, чтобы подать официальную заявку на возврат украденных средств, необходимо пройти серьёзную многоступенчатую верификацию личности. При текущем раскладе, я не могу этого сделать.

Лян Вэй понимающе кивает. Если ему ранее казалось, что До Тхи Чанг допустила серьёзную ошибку, регистрируясь на криптобирже по служебному паспорту в своём шатком положении, то сидящий перед ним человек сумел значительно превзойти её просчёт.

— Насколько мне известно, у биржи отсутствуют автоматические механизмы для получения информации о смерти владельцев торговых счетов, — рассуждает молодой консультант вслух. — Расскажите более детально про процедуру верификации — возможно, мы сможем найти техническое решение. В современных реалиях развития нейросетевых технологий становится всё сложнее отличить реального человека от качественного искусственного интеллекта, особенно если требуется видеоподтверждение личности или аналогичные процедуры.

— К сожалению, этот путь уже закрыт, — неохотно признаётся собеседник. — Я поспешил и попытался самостоятельно урегулировать проблему напрямую через службу поддержки биржи. Наивно полагал, что смогу мирно договориться с администрацией и лично подать заявку на компенсацию утраченных средств.

— Вы открыто сообщили им о смерти фактического владельца?

— Да, именно так и поступил, — мрачно подтверждает Ян Вэймин.

Если бы Лян Вэй позволил себе показать собеседнику свою искреннюю реакцию на опрометчивый поступок, разговор принял бы некорректный оборот. Вместо этого он берёт в руку бокал с соком и делает небольшой глоток, используя паузу для обдумывания альтернативных решений сложившейся ситуации.

Поразительно, как некоторые люди в порыве эмоций и стресса умудряются кардинально осложнить себе жизнь. Впрочем, все мы остаёмся людьми со свойственными слабостями. Лян Вэй и сам ещё недавно потерял ясность мышления на фоне внезапного обогащения. А здесь наплыв аналогичных эмоций, разве что богатство в одну секунду отняли, а не подарили.

— И какой ответ вы получили от администрации биржи? — продолжает выяснять обстоятельства консультант.

— Первым делом они заморозили спорный счёт для проведения внутреннего расследования, — рассказывает чиновник. — После этого официально ответили, что единственный законный способ вернуть средства — это длительная юридическая процедура со стороны официальных наследников с предоставлением полного пакета нотариально заверенных документов.

— А много наследников у вашей покойной тёти?

— Достаточно много, и далеко не со всеми я смогу договориться мирным путём, — вздыхает Ян Вэймин. — Если они узнают реальный размер средств, находившихся на криптовалютном счету, а скрывать эту информацию от них не получится по закону, то непременно потребуют всю причитающуюся им наследственную долю. Вступать с ними в открытую конфронтацию по ряду причин я категорически не могу.

Лян Вэй тактично не задаёт излишних вопросов о природе этих причин. Несмотря на использование вымышленного имени собеседника, он прекрасно осведомлён о том, что за влиятельная персона сидит напротив. Пускай и не входящий в узкий круг высшего руководства страны, но личность, довольно регулярно фигурирующая в новостных сводках. И крайне маловероятно, что средства на криптокошельке были накоплены исключительно честным трудом на официальную зарплату. Поэтому родственники потенциально имеют серьёзный рычаг давления в виде возможного доноса в контролирующие органы, что может закончиться для чиновника катастрофически. Именно это является главной причиной стремления избежать семейного конфликта.

— Мы с тётей поддерживали очень тесные отношения, в своё время я активно помогал ей в развитии бизнеса, — продолжает объяснять ситуацию Ян Вэймин. — Как племянник, я не являюсь наследником по прямой линии, а вхожу в состав наследников второй очереди. Да, она включила меня в завещание, но в документе нет ни единого слова про криптовалютные активы. А это означает, что в приоритетном порядке наследство будут делить прямые наследники, а не я. От общей суммы я в лучшем случае получу едва ли десять процентов.

— Могу я узнать, о какой сумме речь? Эта информация важна для выработки стратегии.

— Одиннадцать миллионов долларов США. И я остро заинтересован найти способ вернуть эти деньги в максимально короткие сроки, поскольку у меня намечается очень перспективное деловое партнёрство с Ван Мин Тао, а вся эта ситуация осложняет реализацию планов. Как вы понимаете, информация, которой я с вами поделился, представляет тайну. Искренне надеюсь, что не пострадаю от нашего откровенного разговора.

— На мою порядочность и конфиденциальность вы можете рассчитывать. Считайте меня своим личным адвокатом. Вы ведь знаете разницу между адвокатом и остальным миром? Любые тайны доверителя, подобно христианскому священнику на исповеди, никогда не узнает ни одна посторонняя душа. Такова этика и правила. Тем более я молодой специалист в самом начале своего пути — очернять кристально чистую репутацию я не намерен.

— Очень рад это слышать, — с облегчением откликается чиновник. — Возвращаясь к основной проблеме с биржей — она не отказывается возвращать похищенные хакерами средства, но только при условии официального обращения законных наследников. С деловой репутацией и порядочностью у ByBit всё в образцовом порядке — сингапурские руководители активно компенсируют ущерб всем пострадавшим клиентам. Если бы это была биржа рангом поменьше, она наверняка сразу бы обанкротилась после таких финансовых потерь. Да уж, не повезло же мне, что тётушка так не вовремя отправилась к праотцам — ни раньше, ни позже. Лучше бы, конечно, значительно позже.

Лян Вэй внимательно выслушивает сетования собеседника и погружается в глубокие размышления о возможных альтернативных решениях.

— Что вы знаете о современной кибербезопасности? — неожиданно спрашивает он, пристально глядя в глаза собеседнику.

— Насколько мне известно, руководителем Национального центра управления кибербезопасностью в нашей стране является Ван Хэн, — отвечает с позиций чиновника Ян Вэймин. — Это главный государственный орган, отвечающий за интернет-цензуру и управление цифровым пространством в пределах наших границ.

— Нет, я сейчас не об этом, — качает головой консультант. — Вы рассуждаете правильно с позиции китайского чиновника, но не с точки зрения обычного жителя нашей планеты. У вас сформировалось излишне эгоцентричное ведомственное мышление.

— Что для представителей нашей профессии является абсолютно нормальным явлением, — с самоиронией ухмыляется Ян.

— Да, аппаратные программы защиты, корпоративные сети безопасности, государственные контракты — всё это, безусловно, имеет место в современном мире, но это исключительно онлайн-составляющая, а ведь существует ещё и офлайн-реальность, — поясняет свою мысль Лян Вэй.

— Подробнее? — с нарастающим интересом глядит на собеседника чиновник.

— Когда у вас что-то похищают в виртуальном пространстве, вы теоретически можете вернуть от пятидесяти до семидесяти процентов украденной суммы, если сумеете выйти на конкретных похитителей и договориться с ними напрямую, — раскрывает схему молодой консультант. — Этим специфическим направлением занимаются особые консалтинговые конторы, которые достаточно профессионально законспирированы. И к людям, принимающим ключевые решения в подобных делах, извините за прямоту, придётся выходить лично.

— Но разве технически возможно найти и идентифицировать похитителей? — сомневается чиновник.

— Разумеется, это вполне выполнимая задача. Даже самые изощрённые кибератаки международного уровня неизбежно оставляют цифровые следы в глобальной сети. Логично предположить, что наиболее вероятными кандидатами на роль организаторов этой масштабной операции являются хакерские группировки из стран СНГ, Индии, Ирана, Бразилии, Северной Кореи или наши соотечественники из Китая. У всех перечисленных государств имеется богатый практический опыт проведения кибератак.

— Если средства похитили северокорейские хакеры, то я никогда в жизни не смогу их вернуть, — с пониманием констатирует чиновник. — В их стране кибератаки планируются и координируются на самом высоком государственном уровне, а рядовые хакеры служат всего лишь марионетками, полностью изолированные от цивилизованного мира.

— Да, это наихудший из возможных сценариев, — соглашается консультант. — Но мы пока не располагаем достоверной информацией о происхождении атаки.

— И что вы предлагаете сделать?

— Для начала нужно обратиться в администрацию ByBit и запросить у них детальную техническую информацию о географическом происхождении хакерской атаки на их инфраструктуру.

— Но разве они предоставят конфиденциальные данные? — скептически скрещивает руки на груди Ян.

— Предоставят, сейчас объясню почему. Вы не просто обратитесь в биржу, а предложите руководству два альтернативных варианта развития событий: либо они выплачивают компенсацию за взлом вашего счёта из собственных резервов, пускай даже после формального обращения официальных наследников, либо передают вам всю имеющуюся информацию о хакерах, и вы лично займётесь урегулированием вопроса, при этом полностью отказываясь от любых претензий к бирже. Думаю, для человека вашего уровня очевидно, какой вариант руководству биржи экономически более выгоден.

— Допустим, я получил необходимую информацию, затем обращаюсь в специализированную компанию, о которой вы упоминали, и те за определённый процент от суммы, как я понимаю, берутся за выполнение задания, — развивает логику чиновник. — Находят хакеров по своим каналам, а что дальше?

— Начнётся сложная психологическая игра на высоких ставках. Специально обученные и опытные люди встречаются с преступниками лично и оказывают на них давление, принуждая согласиться на предлагаемые условия. Весь процесс переговоров, скорее даже торга, происходит при личном контакте, глаза в глаза. У похитителей будет всего два варианта дальнейших действий — оставить себе от тридцати до пятидесяти процентов украденного и получить гарантию, что о них забудут навсегда, или попытаться сохранить всю сумму со всеми вытекающими последствиями.

Сидящий напротив Лян Вэя чиновник искренне недоумевает:

— Но какой резон преступникам отдавать деньги?

— Они ведут самую обычную жизнь, как мы с вами. У них есть семьи, друзья и знакомые, социальные связи. Если преступники откажутся возвращать средства, то на их головы будет объявлена настоящая охота. Закончится всё тем, что они будут вынуждены запереться в четырёх стенах, боясь выходить на улицу и ведя существование затравленных животных. А люди крадут большие деньги отнюдь не для того, чтобы заточить себя в подобие тюрьмы — как раз наоборот, чтобы покинуть свою страну и наслаждаться жизнью.

— После полученного предупреждения они могут покинуть страну и успешно скрыться в безопасном месте, — выражает обоснованные сомнения чиновник.

— Вы действительно думаете, что если за их головы назначат внушительную награду, то откликнутся исключительно люди из одной конкретной страны? — с лёгкой усмешкой спрашивает молодой консультант. — Даже в Соединённых Штатах, казалось бы, оплоте законности и правопорядка, никогда нельзя быть абсолютно уверенным, что беглецы не столкнутся с продажным шерифом в связке с заряженным прокурором. Доказательная база против них будет выглядеть предельно убедительно.

— Но вряд ли получится юридически доказать, что именно эти люди стояли за конкретными кибератаками, — бормочет под нос Ян. — А если хакеры догадаются заблаговременно сменить документы и обзавестись совершенно новыми личностями?

— Их всё равно найдут. А дальше…был бы человек, а дело для него всегда найдётся, — философски разводит руками Лян Вэй. — Их не обязательно ловить за то преступление, которое они совершили — их вполне можно осудить за то, чего они в принципе не делали. В любом случае преступник окажется за решёткой на долгие годы. Деньги побеждают зло удивительно эффективно, и никогда правосудие не работает так безотказно в интересах реального потерпевшего, как когда процесс щедро финансируется каким-нибудь миллионом долларов.

— Схема, конечно, интересная, но если всё так относительно просто, почему сама биржа не займётся аналогичной деятельностью? Насколько понимаю, в сложившейся ситуации они вынуждены компенсировать ущерб из собственных средств и резервов инвесторов.

— Биржа была основана в Сингапуре, сейчас штаб-квартира находится в Дубае/ Найдите эти страны на политической карте мира и честно скажите, что у них есть по-настоящему сильного и влиятельного?

— Развитые финансы, международная торговля, инновационная экономика? — перечисляет сферы влияния чиновник.

— И больше ничего, — подтверждает консультант. — Вот скажите, чем конкретно Сингапур может угрожать Северной Корее или странам СНГ? Про Объединённые Арабские Эмираты я вообще молчу. Совсем другое дело, когда за украденными деньгами лично приедет полномочный представитель Китая, особенно высокопоставленный чиновник Центрального Комитета. У нашей страны подковерных возможностей и рычагов влияния несравнимо больше. Жизнь любому похитителю можно основательно испортить.

Ян Вэймин отводит взгляд в сторону и нервно постукивает указательным пальцем по полированной поверхности стола, ясно понимая, что собеседник прекрасно осведомлён о его истинной личности.

— У кого лучше развиты военно-оперативные и разведывательные возможности? — продолжает развивать мысль Лян Вэй. — У высокопоставленного китайского чиновника, за которым стоит вся государственная машина Китайской Народной Республики, или у дубайского нефтяного шейха? У них даже собственной армии нет — всего четыре миллиона населения.

— Я в таком геополитическом разрезе никогда не анализировал ситуацию, — признаётся Ян Вэймин, заметно меняясь в лице.

— Вторая, решающая часть борьбы с международной киберпреступностью происходит не в онлайне, а в реальности, — подчёркивает ключевую мысль консультант. — Когда ты сидишь через стол от похитителя, смотришь ему прямо в глаза и спокойно объясняешь, что пострадал полноправный гражданин Китайской Народной Республики — великой ядерной державы с двухмиллионной народно-освободительной армией. В устах китайского представителя любые угрозы личной безопасности звучат несоизмеримо более весомо и убедительно, чем аналогичные слова какого-нибудь дубайского миллионера.

— Полностью с вами согласен, — кивает Ян. — За Дубаем не стоит ничего, кроме нефтедолларов и туристического бизнеса.

— Вот именно, — удовлетворённо отмечает попадание в цель Лян Вэй. — Дубай принципиально не может рассчитывать на поддержку малоизвестных широкой публике, но чрезвычайно эффективных специальных подразделений китайской армии и спецслужб. Поэтому для начала я бы настоятельно посоветовал обратиться к руководству биржи, используя ваш реальный статус и полномочия — представьтесь им честно. Они не станут задавать лишних вопросов о происхождении средств вашей покойной тёти — это же не китайская налоговая служба. И попросите их предоставить исчерпывающую информацию о потенциальных похитителях в обмен на отказ от претензий к бирже.

— Вы даже не представляете, какую схему только что придумали! — с горящими глазами восклицает чиновник. — Если Китай действительно может вот так эффективно бороться с международной киберпреступностью — есть формальные законы, а есть реальная практическая эффективность. И да, такие мощные оперативные ресурсы, как у нашей страны, имеются у очень немногих государств мира. Во всех смыслах этого слова. Лояльных китайских граждан по всему миру действительно полно. Возможно, подобным влиянием мог бы похвастаться ещё Израиль.

— Но есть существенная разница — их население составляет всего десять миллионов человек, а у нас полтора миллиарда. Чего только стоит наш географический потенциал и возможности.

— Вы, подобно Ван Мин Тао, поражаете меня нестандартностью и глубиной своих идей, — искренне восхищается собеседник.

— Поэтому мы с Ван Мин Тао и планируем сотрудничать — как генераторы идей мы действительно неплохо дополняем друг друга. На вашем месте я бы параллельно начал процедуру вступления в наследство через официальные каналы — всё равно по закону необходимо ждать полгода, пока все потенциальные наследники заявят о своих правах. Такова установленная юридическая процедура.

— Разумно. Лучше поработать сразу по двум возможным сценариям развития событий.

— Параллельно активно занимайтесь возвращением одиннадцати миллионов долларов. Необходимо выйти напрямую на конкретных преступников, и с вашими административными ресурсами это вполне реализуемая задача. Деньги в современном мире есть у многих, а вот у кого ещё имеется в распоряжении двухмиллионная армия Китая? Больше практически ни у кого в мире. С этих геополитических позиций я бы и выстраивал весь переговорный процесс.

Лицо чиновника приобретает откровенно озадаченное выражение. Он не ожидал, что сидящий перед ним молодой человек окажется настолько хорошо осведомлённым в вопросах международной дипломатии.

— Тем более ни для кого не является секретом тот факт, что в Соединённых Штатах жёсткое антикоррупционное законодательство категорически запрещает американским компаниям и чиновникам давать взятки тем же перуанским или африканским должностным лицам и прокурорам, — продолжает консультант. — А в нашей стране ситуация кардинально противоположная — третий секретарь китайского посольства в Корее лично доставляла благодарственные конверты влиятельным местным фигурам.

— Откуда вы всё знаете?

— Я получаю образование в одном из ведущих университетов Азии, на факультете политологии. Тема международной киберпреступности и методов борьбы с ней изучается на четвёртом курсе, мне пока академически рановато до этого материала, но я много читаю дополнительной литературы и активно участвую в совместных университетских чатах, где старшекурсники делятся информацией.

— Вот так открыто?

— А почему бы и нет? — пожимает плечами студент. — Да, тематика предназначена для служебного пользования, но среди участников чата нет случайных людей — ни обычных студентов, ни иностранцев, ни дураков. В закрытой группе есть выпускники, которые уже работают в профильных государственных структурах, включая преподавателей спецкурсов. Они регулярно делятся экспертными мнениями и рассуждают о различных стратегиях. Именно для подобного обмена опытом университетский чат и существует.

— Понятно, теперь ситуация проясняется, — кивает с пониманием Ян. — А что делать в том случае, если руководство ByBit откажется разглашать информацию?

— Не думаю, что у них есть разумные основания что-либо от вас скрывать. К тому же им будет экономически выгодно, если вы самостоятельно урегулируете весь вопрос с минимальными издержками для биржи. Главное — дать им ясно понять, что всё, что требуется — это просто указать, кто конкретно организовал хищение средств. Вам особенно повезёт, если хакеры окажутся из Китая — я бы даже лично съездил и провёл предварительные переговоры с ними.

— Если они действительно окажутся из Китая, то я решу этот вопрос быстро и легко собственными силами, — уверенно заявляет чиновник. — Ваша помощь в таком случае не понадобится. Но продолжайте, извините, что перебил.

— Так или иначе, я бы с удовольствием пообщался с ними от вашего имени в рамках совершенствования собственных навыков, — предлагает свои услуги консультант. — Ничего не навязываю и твёрдых гарантий не даю, но ситуация аналогична случаю, когда к врачу приходит пациент с редким заболеванием, а взять с него материально нечего — сам клинический случай может представлять значительный научный интерес для специалиста. В определённых ситуациях знания и бесценный опыт действительно превосходят по ценности материальные блага. Лично мне ваш случай представляется крайне интересным с профессиональной точки зрения.

— Я вас услышал. Смотрите, сейчас никому ничего не рассказывайте, — настоятельно просит чиновник. — Вы подняли тему в таком неожиданном направлении, что мне необходимо всё обдумать и для начала установить контакт с администрацией биржи. Я неплохо ориентируюсь в реалиях нашей внутренней государственной системы, но никогда в жизни не предполагал, что один из международных центров киберпреступности располагается именно в Китае. Если это действительно то, о чём я сейчас думаю, то речь идёт о весьма узком перечне специализированных организаций…

— Дальше лучше не продолжайте, — тактично останавливает его Лян Вэй. — Если в итоге окажется, что похитители действуют из нашей страны, вы справитесь с ними значительно лучше меня благодаря служебному положению. Моя помощь вам попросту не понадобится. Если уж даже человек вашего уровня не сможет вернуть себе средства, украденные в пределах Китая, то я уж точно ничем не помогу. Совсем другое дело, если потребуется вести переговоры, например, с латиноамериканскими группировками или представителями других регионов.

— Благодарю за исчерпывающую консультацию, — признательно говорит чиновник, встав из-за стола. — Буду прорабатывать предложенные варианты и устанавливать контакт с администрацией биржи. Если понадобится дальнейшее сотрудничество — обязательно свяжусь с вами.

Ян Вэймин достаёт из внутреннего кармана пиджака красный конверт, кладёт его на стол перед консультантом и уверенной походкой направляется к выходу.