Деревенщина в Пекине 4

Глава 19

Ли Миньюэ удобно устраивается в кресле, аккуратно кладёт ногу на ногу и неторопливо обводит оценивающим взглядом просторную комнату Лян Вэя. Кто бы мог подумать, что в обычном общежитии встречаются жилые помещения подобного уровня, даже своя личная ванная с джакузи имеется. Всё не так плохо, как ей доводилось слышать. Взгляд гостьи останавливается на настенных часах. Если пожилой комендант не ошибся в расчётах, Лян Вэй должен вернуться из университета в течение ближайших двадцати минут.

Она тяжело вздыхает, переводя взгляд на чёрный чемодан с деньгами, который покоится на журнальном столике. Благодаря своевременной подсказке молодого студента политологии, её дядя не только получил официальный ответ от администрации президента той страны, но и причитающиеся средства уже поступили на корпоративный счёт. Всё решилось максимально оперативно, без обычных бюрократических проволочек.

Ещё более неожиданным, чем сама скорость разрешения проблемы, оказалось настойчивое желание дяди отблагодарить Лян Вэя финансово. Конечно, Ли Миньюэ полностью согласна с его мнением, что парень внёс неоспоримый вклад в освобождение дяди из психиатрической клиники и в успешное разрешение ситуации с автомобильной сделкой. Но предоставленные студентом данные, как она впоследствии проверила, были общедоступными в открытых источниках — нужно было всего лишь знать, где правильно искать.

Она была абсолютно уверена, что Лян Вэю будет более чем достаточно пятидесяти тысяч долларов в качестве справедливой благодарности за оказанную помощь. Однако дядя оказался категорически непреклонен в своём решении. Он выделил сумму в двадцать раз превышающую предложенную, при этом повторяя традиционную мудрость о том, что за каплю искреннего добра необходимо отдать целое море благодарности.

В конфуцианизме и даосизме проявление благодарности представляет собой неотъемлемую составную часть социальной гармонии и космического баланса. Нарушив этот древний принцип, человек обрекает себя на неудачи и беды в будущем. Это не просто вопрос этикета или хороших манер, а фундаментальное условие успешного выживания в мироздании. Даже сегодня в Китае говорят: «Неблагодарный человек подобен дереву без корней — ветер судьбы неизбежно сломает его при первом же серьёзном испытании». И пускай Ли Миньюэ не особенно верит в судьбу и уж тем более в небесную кару за моральные проступки, но против единодушной воли семьи она никогда не шла, и этот случай не стал исключением.

Услышав характерный звук ключа в дверном замке, она грациозно облокачивается на мягкий подлокотник кресла и ожидающе смотрит на входную дверь. Заприметив неожиданную гостью в своей комнате, Лян Вэй на несколько секунд застывает в дверном проёме, пытаясь осмыслить происходящее. Ли Миньюэ лениво поднимает взгляд на его озадаченное лицо, в её тёмных глазах мелькает лёгкая усмешка.

— Я же говорила, что у вас отзывчивый и понимающий комендант, он меня ещё в первый раз запомнил, — произносит она с иронией, небрежно покручивая на пальце брелок с запасными ключами от комнаты. — Извини, что так нагло вторглась, но у меня была причина.

— Какая? — отвечает студент, прикрывая входную дверь.

Ли Миньюэ неспешно поднимается с кресла, берёт чемодан с журнального столика и с заметной неохотой ставит его на письменный стол возле собеседника. Вместо прямого ответа на вопрос, она красноречиво смотрит приглашающим взглядом, кивком указывая на чемодан.

Лян Вэй с любопытством открывает её и застывает на месте от удивления при виде огромного количества перевязанных пачек юаней.

— Без малого полтора миллиона долларов в эквиваленте, — спокойно сообщает Ли Миньюэ. — Дядя настоял на благодарности.

— Это слишком много, — медленно произносит студент, всё ещё не в силах оторвать взгляд от денег.

Гостья равнодушно пожимает плечами:

— Ровно десять процентов от чистой прибыли по сделке — именно так распорядился мой дядя. Он считает вознаграждение справедливым и пропорциональным оказанной помощи.

— А не слишком ли это…заметно?

— Как ты с них налоги заплатишь — твои личные проблемы, — прагматично отвечает гостья. — С моей стороны никаких следов или свидетельств не останется, при необходимости я буду всё отрицать. Деньги советую принять, потому что ты действительно нам очень помог. За поездку в Корею я так с тобой и не рассчиталась. Честно говоря, даже придумать не смогла, как именно и в каком размере тебе заплатить. Были, конечно, кое-какие идеи, но…

— Но?

— Даже если бы я раздвинула перед тобой ноги, интимные услуги на соответствующем рынке стоят сто-двести баксов, всё включено. При этом за дело возьмутся настоящие профессионалки, которые технически исполняют значительно качественнее меня в силу опыта и специализации, — прямо и без обиняков отвечает она. — К тому же, у меня было достаточно времени осмотреться в твоей комнате, и я прекрасно понимаю, что отношения у тебя уже есть.

Гостья мажет взглядом по женскому халату, косметичке на диване и второй паре домашних тапочек розового цвета.

— Дядя справедливо сказал, что деньги на подобные поступки не размениваются, — продолжает Ли Миньюэ. — Он посчитал, что ты не захочешь принимать их за своё участие в восстановлении справедливости в отношении соотечественника.

— Как приятно слышать в свой адрес столь лестные оценки от представителя старшего поколения, — серьёзно отвечает Лян Вэй. — Твой дядя даже в чём-то прав в своих предположениях, но всё равно немного жаль, что у меня предварительно не спросили мнения. Возможно, я оказался бы гораздо менее щепетильным в подобных вопросах.

— Вот! Моя мама именно так ему и сказала, что не стоит за тебя решать. Поэтому я и здесь. Спасибо, что помог нам в Корее и с вопросом касательно сделки. После разговора с тобой мы полезли в интернет и сами во всём убедились — данные находятся в открытом доступе. Далеко не всех мировых лидеров товарищ Си лично встречает в аэропорту, как президента той страны. Это действительно очень показательный дипломатический сигнал.

— И далеко не все руководители государств в мире провожают нашего президента лично до трапа самолёта при отлёте, — дополняет Лян Вэй. — А подобные нюансы в международной дипломатии значат очень многое для понимания реальных отношений. Значит, вам уже ответили?

— Да, в течении шести часов. Ещё через двадцать деньги были переведены на корпоративный счёт.

— Вот и отлично. Я тебе изначально объяснял, что вас никто не хотел обманывать или кидать. Скорее всего, местные партнёры просто хотели дополнительно заработать на посреднических услугах. Вот и затягивали время с выплатами, надеясь на более выгодные условия. У людей там свои весьма специфические культурные нюансы с пунктуальностью и соблюдением сроков. Даже министры опаздывают друг к другу на официальные встречи на сорок-пятьдесят минут, что уж тут говорить о бизнесменах.

— Серьёзно? — с искренним удивлением переспрашивает гостья. — Где это видано, чтобы чиновники опаздывали?

Её лицо приобретает выражение полного недоумения от услышанного.

— Очень специфическая страна с уникальными культурными традициями, — философски разводит руками Лян Вэй. — Знаешь, сколько у них рекорд опоздания на свадьбу? Шесть часов. Они вынуждены арендовать кафе и рестораны на двое суток из-за национального обычая принципиально опаздывать. У них с незапамятных времён повелось, что тот, кто приходит самым последним, автоматически считается самым важным и уважаемым гостем на мероприятии.

— У нас если на пятнадцать минут опоздаешь, уже все участники косо смотрят и молча осуждают за неуважение, — задумчиво бормочет Ли Миньюэ. — Хорошо, что с решением нашей проблемы они не стали так тянуть, хотя мы уже мысленно попрощались с деньгами.

— К китайским бизнесменам там действительно особое уважительное отношение, повторяю ещё раз, — подчёркивает студент.

— Да, теперь мы это знаем на собственном опыте. Спасибо за информацию. Эти деньги — выражение нашей семейной благодарности, — она взглядом указывает на чемодан. — Боги не любят неблагодарных людей, не хотелось бы нарушать мировой баланс, тем более, что жизнь только наладилась. У дяди всё хорошо, мы вернули деньги с минимальными усилиями, наше бизнес-подразделение обогатилось ценной информацией.

— Только имейте в виду, если вы попадёте в аналогичную ситуацию во второй стране, которая рядом, там вам уже никто так легко и быстро не поможет, — предупреждает Лян Вэй. — Потребуются совершенно другие подходы и схемы. Там, для начала, отсутствует свободный рынок валютного обмена, как в первой стране. Доллары обмениваются исключительно через национальный банк по официальному курсу, который отличается от рыночного в два с половиной раза.

— Да нет, мы пока не планируем туда лезть с инвестициями. Там же корейский автомобильный завод «Киа» уже давно и прочно обосновался, работает на полную мощность.

Лян Вэй переводит взгляд с собеседницы на чемодан с деньгами, размышляя о чём-то важном.

— Поверь, мы не в минусах, — говорит Ли Миньюэ, словно читая его мысли. — Жена дяди во всю отбивается от вопросов полиции. Из-за её «подвигов» мы чуть не понесли колоссальные убытки, включая серьёзные репутационные потери.

— У неё всё ещё есть право действовать от его имени?

— Формально да, но мы сейчас активно работаем над устранением этой проблемы, — отвечает она. — Дядя первоначально хотел тихо и спокойно развестись, никому не рассказывая о случившемся в Корее, но эта змея вновь решила нанести удар из-под тишка. Пускай её устные гарантии партнёрам были бы юридически ничтожными, но нам всё равно пришлось бы нести ответственность по взятым обязательствам для сохранения деловой репутации. Да, мы семья не бедная, но и сумма потенциальных потерь была нетривиальной. Все родственники готовились к худшему развитию событий, но к счастью, обошлось.

— И всё же эта сумма космически велика для обычной благодарности.

— Наши нервы стоят дороже, — настойчиво парирует Ли Миньюэ. — Дядя считает, что бог разговаривает с людьми языком жизненных обстоятельств и случайностей. И раз уж ты выручил нашу семью дважды за короткий промежуток времени, будет абсолютно справедливо тебя соответствующим образом отблагодарить. Возражения не принимаются. Точка.

Лян Вэй вновь окидывает деньги задумчивым взглядом. Не то чтобы он категорически хотел отказаться от столь щедрого вознаграждения, но его не покидает смутное чувство, что сумма, лежащая перед ним, намного превышает реальную стоимость приложенных усилий. С другой стороны, семья Ли Миньюэ определённо относится к очень обеспеченным кругам общества. Эта сумма составляет всего десять процентов от прибыли за одну коммерческую сделку, а у каждого её родственника явно имеется интересный и прибыльный бизнес или высокооплачиваемая работа. Раз это решение они приняли коллективно и единодушно, значит, оно максимально взвешенное и обдуманное.

Видя противоречивое выражение лица у своего собеседника и понимая его внутренние колебания, гостья решает воспользоваться моментом неопределённости:

— Ещё раз благодарим тебя от лица всей нашей семьи, — произносит она с финальными нотками в голосе. — Дело сделано, мне пора.

— Если что-то понадобится, обращайтесь… — задумчиво, словно на автомате, произносит Лян Вэй, продолжая размышлять о чём-то своём и не до конца осознавая происходящее.

Только резкий хлопок закрывающейся двери возвращает его к реальности и заставляет осознать, что он остался в комнате один с внушительной суммой денег, которая с этого момента принадлежит ему.

Он достаёт из кармана телефон и набирает номер Чэнь Айлинь:

— Мне сегодня сильно нездоровится, извини, что так поздно предупреждаю, но я не смогу выйти на смену. Можешь выписать мне двойной штраф.

На протяжении двадцати минут Лян Вэй периодически переводит взгляд с денег на окно, затем на потолок комнаты, не зная, что теперь делать с внезапно свалившимся богатством. Огромная сумма, на которую он даже не рассчитывал и не мог предположить возможность её получения так быстро, теперь лежит перед ним. Все мысли студента сосредотачиваются на одной проблеме — куда эти деньги девать без риска для собственной безопасности.

Если отнести эти средства в банк для размещения на депозите, непременно начнутся вопросы со стороны сотрудников финансового учреждения. Откуда у молодого студента, недавно приехавшего из далёкой провинции, могла взяться астрономическая сумма? Со скоростью звука подтянут контролирующие органы, наведут подробные справки о его финансовой истории и быстро поймут, что законным способом он их заработать никак не мог. Этого будет более чем достаточно, чтобы изъять средства как подозрительные.

В лучшем случае только изъять, не инициируя уголовного расследования.

По этой же причине автоматически отсеивается вариант с приобретением недвижимости или другого дорогостоящего имущества. Все крупные сделки в Китае строго отслеживаются государственными органами для эффективной борьбы с коррупцией, отмыванием денег и незаконным выводом капитала за границу. Без документов о законном происхождении денежных средств ни один нормальный продавец даже разговаривать не будет о заключении сделки.

Существует ещё один важный момент, о котором Лян Вэй прекрасно знает из опыта прошлой жизни. Когда на человека неожиданно сваливаются шальные деньги, особенно в таких внушительных размерах, ничем хорошим обычно это не заканчивается. Есть в мире места, даже в самом Китае, где убивали людей за гораздо меньшие суммы. Нужно всё основательно обдумать, голова должна оставаться свежей и ясной, иначе очень легко одним неловким движением допустить роковую ошибку, которая может стоить жизни.

Лян Вэй опускается на диван и прикрывает глаза ладонью, стараясь сосредоточиться на своих внутренних ощущениях и привести мысли в порядок. Для начала необходимо стабилизировать своё психическое состояние. Мощный всплеск дофамина и норадреналина даёт о себе знать, из-за настоящего гормонального шторма его нынешнее состояние близко к эмоциональному опьянению.

На борьбу с абсолютно неразумным, но крайне навязчивым желанием немедленно отправиться тратить деньги у Лян Вэя уходит некоторое время. Только когда эйфория немного спадает, он вновь принимается размышлять, что же конкретно делать с внезапным богатством. Отказываться от денег? Нет, это было бы очень глупо.

Будь у него достаточное количество близких родственников, можно было бы аккуратно раскидать эту сумму на каждого, в будущем оформив как подарки или займы. Но родственников всего двое — отец и мать, сестра-школьница не в счёт. Отцу доверять деньги вообще гиблое дело: не пропьёт, так проиграет. Да и мать лучше не ввязывать, иначе велик шанс, что отец эти деньги из неё будет выбивать.

Хранить деньги здесь, в общежитии, где вопрос получения ключей от комнаты легко решается через сговорчивого коменданта, определённо не вариант. А больше и негде.

Вся ситуация начинает напоминает незапланированного ребёнка. С одной стороны — радость, счастье, желание продолжить род было и есть изначально. А с другой стороны, жизнь к этому совершенно не подготовлена, нужно всё кардинально менять и перестраивать в экстренном порядке. Порой вещи, которых ты так сильно хочешь и о которых мечтаешь, приходят в совершенно неподходящее время. И вместо гипотетического счастья в далёком будущем человек приобретает массу проблем в настоящем. А если выпустишь возможность из рук — тоже будешь потом всю оставшуюся жизнь себя винить.

Лян Вэй снова переводит взгляд на злополучный чемодан и задаётся философским вопросом: как часто людям выпадает подобный шанс разбогатеть? Девяносто девять процентов населения Земли никогда в жизни не держали таких сумм в руках, даже половины от этого количества.

В этот момент в комнату входит До Тхи Чанг. Увидев напряжённую позу Лян Вэя и его устремлённый в стену взгляд, вопросы о том, почему он не находится на работе, у неё тут же отпадают сами собой.

Вьетнамка неслышно подходит ближе и замечает на письменном столе открытый чемодан.

— Сколько здесь? — уточняет она, глядя прямо на содержимое, голос звучит ровно, без лишних эмоций.

— Около полутора миллионов долларов в эквиваленте, — отвечает Лян Вэй, не поднимая глаз.

— Значит, десять миллионов юаней, — задумчиво подытоживает вьетнамка, быстро производя расчёт по текущему курсу. — Насколько они легальные? Их нужно срочно куда-то распределять и прятать, или они могут спокойно полежать некоторое время?

Лян Вэй молча смотрит на потолок. Если бы он сам знал ответы на её вопросы.

— Расскажешь или нет? — До Тхи Чанг подходит ещё ближе, её голос приобретает более серьёзные нотки. — Если не хочешь делиться информацией, так прямо и скажи. Я с пониманием отнесусь к любому твоему решению, только в таком случае я немедленно собираю свои вещи и ухожу.

— Почему? — Лян Вэй резко переводит на неё взгляд и заметно напрягается.

— Крупные суммы, которые внезапно появляются из неоткуда без объяснений, до добра не доводят — это аксиома, проверенная многолетним опытом множества людей. — До Тхи Чанг произносит именно те мысли, которые крутятся в голове у собеседника. — Сам ты ими толково не распорядишься, у тебя нет своей созданной инфраструктуры бизнеса, куда можно было бы влить. Деньги подобны стаду коров, как завод или фабрика. Миллион долларов — это средство производства.

Её слова заставляют Лян Вэя серьёзно задуматься над услышанным.

— Лет триста назад основным средством производства была земля, — продолжает импровизированную лекцию вьетнамка, наливая себе чай. — На ней работали крестьяне, потом участки сдавали в аренду. Затем промышленный завод площадью с эту комнату стал приносить в год прибыли значительно больше, чем восемьсот гектаров пахотной земли. Земледелие всегда было рискованным делом — никогда не угадаешь, уродит урожай или нет. То наводнение, то засуха погубит всё. А завод функционирует стабильно в любую погоду и время года. Потом к земле добавились машины и надёжные источники энергии.

— Можешь не читать мне лекции про теорию первичного накопления капитала, — перебивает Лян Вэй.

— Да я уже практически закончила, — спокойно отвечает До Тхи Чанг. — Четвёртый этап эволюции средств производства — это финансовый капитал. Как средство производства. В семидесятых годах двадцатого века произошла масштабная интернационализация финансового капитала, тогда же были сделаны первые решающие шаги так называемой глобализации международного разделения труда. Иными словами — миллион долларов стал функционировать как самостоятельный завод или фабрика. У тебя нет собственного дела, куда бы ты мог их грамотно влить и эффективно распорядиться для получения прироста.

— Ты же не думаешь всерьёз, что я планирую их спустить на ветер?

— Нет, не думаю, — она качает головой. — Но в лучшем случае твоего нынешнего уровня финансовой компетентности хватит только на то, чтобы накупить недвижимости или ещё какие-то материальные ценности, которые не потеряют в стоимости в ближайшие несколько десятков лет. При условии, что тебе удастся скрыть происхождение этих денег от государства, что тоже нелегко.

Держа в руках чашку с чаем, вьетнамка устраивается в том же кресле, где ранее сидела Ли Миньюэ.

— Этими деньгами со мной рассчитались люди, которые вхожи в центральный комитет. Благодарность за оказанную помощь. Они прямо сказали, что таким образом закрывают свой долг перед высшими силами и восстанавливают мировой баланс. Как-то так это звучало.

— Ага, медвежья услуга, — с иронией бросает До Тхи Чанг. — Они, конечно, заработали себе очки перед высшими силами, в которых так искренне верят, но давать нищему миллион долларов — идея так себе.

— Разве я нищий?

— Повторяю ещё раз: у тебя отсутствует необходимая инфраструктура, чтобы куда-то разумно их направить, — вздыхает она. — Если объяснить совсем простыми словами — тебе внезапно подарили семьсот коров лучшего качества. Знаешь, сколько стоит одна?

— Понятия не имею.

— В среднем две тысячи долларов за голову там, откуда мы организуем поставки мяса в Китай. И по местным меркам это считается средним по размеру стадом, которое обслуживает обычная семья — отец и трое взрослых сыновей. Это не считается чем-то запредельным или выдающимся, такие стандарты ведения хозяйства приняты в той местности.

— Мне сложно представить, как четверо мужчин могут управляться с таким количеством рогатого скота.

— Я тебе больше скажу, — продолжает До Тхи Чанг. — У тех, кто держит столько коров, всегда параллельно есть десять-двадцать тысяч баранов. Это закон использования территории — как в яблоневом саду всегда найдётся хотя бы одна груша. В розарии обязательно будет несколько кустов пионов. В отличие от коров, овец никто особо не считает. Они размножаются значительно быстрее крупного рогатого скота. Весной их было тысяча голов, к осени уже на семьсот больше. Не знаю, как ещё тебе доходчиво объяснить аналогию.

— Я сам деревенский, я тебе верю. Просто там, откуда я родом, ни коров в таком количестве, ни пионов не выращивают. Люди выживают совершенно иными способами, но общий смысл твоих слов я понимаю.

— Сейчас ситуация с деньгами выглядит так, будто у тебя пятикомнатный двухэтажный пентхаус в самом центре Пекина, а тебе кто-то внезапно подарил семьсот отборных, молочных, элитных коров. И ты абсолютно не представляешь, что с ними делать.

— Ну да, как-то действительно не мой профиль, — почесав за ухом признаёт студент.

— Вот именно. Ты, как типичный житель мегаполиса, начнёшь лихорадочно думать, во что конвертировать этих коров и что с ними делать. За это время рыночная стоимость скота начнёт теряться, потому что выживаемость животных без надлежащего ухода, еды и воды составляет всего от двух до пяти дней. Сейчас у тебя в роли стада коров выступает этот чемодан с деньгами. Вот только ему, в отличие от реального стада, разумного объяснения происхождения нет.

— А коровам есть?

До Тхи Чанг демонстративно складывает руки на груди:

— Скот в таком количестве никогда не бывает краденым, ему просто неоткуда взяться в таких объёмах незаконным путём. Это определённо легальный бизнес, стадо можно без проблем легализовать и оформить. Угнать можно одну корову, максимум три, на крайний случай двадцать голов, но не больше — масштабные преступления правоохранительные органы раскрывают очень быстро.

Вьетнамка поднимается с кресла и достаёт из шкафа спортивную одежду, неспешно снимая с себя повседневное платье и нижнее бельё, заменяя его специальным бесшовным комплектом для тренировок.

— Понимаю твои опасения, но человек, который передал мне эти деньги, владеет абсолютно легальным бизнесом в нескольких странах, — возражает Лян Вэй. — Весьма прибыльным, к слову сказать. Деньги не криминальные, в этом я абсолютно уверен. Раз уж на то пошло, его семье действительно есть за что меня благодарить, в Корею с японцами я летал не просто так, без подробностей.

— Хорошо. Допустим, с происхождением всё в порядке, — соглашается До Тхи Чанг, надевая обтягивающие спортивные лосины. — Что конкретно ты планируешь делать с этими деньгами? Какие у тебя есть планы на ближайшее время?

— Я не стал тебе сразу говорить, но ты в точности угадала направление моих мыслей, — признаётся Лян Вэй. — До того момента, как ты вошла в комнату, я почти сорок минут сидел и не понимал, что делать дальше. У меня хватило мозгов понять, что потенциальных проблем и источников жизненного краха в этом богатстве гораздо больше, чем реального счастья.

— Интересно, — задумчиво произносит вьетнамка. — И что именно привело тебя к таким мыслям?

— Это понял бы любой человек, который хотя бы поверхностно изучал психологию и понимает человеческую природу, — объясняет он. — Такой неожиданный куш в моём возрасте и при моём социальном положении — это классические плоды отравленного дерева. Вместо того чтобы учиться, нарабатывать полезные связи и развиваться, благодаря этому чемодану я за одну секунду искусственно перенёсся на десятки ступеней вверх по социальной иерархии.

— Разве это плохо? — До Тхи Чанг бросает на собеседника внимательный изучающий взгляд.

— Как посмотреть, — пожимает плечами Лян Вэй. — Когда Ван Мин Тао заработал свой первый миллион, ему наверняка было за тридцать лет. К тому времени он умел варить сталь, строить дома, прошёл весь путь от обычного рабочего до успешного застройщика. За его спиной был колоссальный практический опыт, поэтому он каждый заработанный доллар из того миллиона знал, что называется, в лицо. А на меня эти деньги случайно свалились с неба. Сначала был мощный выброс дофамина, настоящая эйфория от осознания богатства, а сейчас в голове творится такой хаос, что сложно принимать взвешенные решения.

— Я тебя отлично понимаю, — кивает До Тхи Чанг. — Как ветеринар, в человеческой биохимии я тоже слегка разбираюсь.

— У меня сейчас снижена точность принимаемых решений, — продолжает анализировать своё состояние Лян Вэй. — Критическое мышление вообще на нуле, потому что первое, что делает гормональный взрыв в организме — это радикально снижает способность к критическому анализу ситуации.

— Согласна. Продолжай.

— Соответственно, у меня сейчас в голове нет ни точной оценки, ни чёткого плана действий, вообще ничего конструктивного. Вместо того чтобы, как обычно, пойти на работу, а завтра с утра в университет на лекции, знаешь, о чём думает мой мозг? Он настойчиво подсказывает, что теперь можно не учиться и не работать — всё, жизнь удалась. Первое, что сделал бы любой мой ровесник — отправился в путешествие с какими-нибудь элитными эскортницами. Сорил бы деньгами направо и налево, размахивая своим достоинством.

— Ты серьёзно рассчитываешь найти там что-то такое, чего нет у бывшей невесты вьетнамского министра? — До Тхи Чанг искренне рассмеялась. — Я бы для начала предложила тебе всё-таки объективно сравнить доступные рынки услуг. Возможно, тебе на том убогом местечковом базарчике и делать нечего, если рядом с тобой находится лучший базар во вселенной.

— Да ты не подумай, я это так, образно. Конкретно сейчас я понимаю, что мне эти деньги некуда девать. Избавляться от них, рвать и спускать в унитаз было бы максимально тупо, а ничего по-настоящему путного я с ними сделать не смогу, потому что ты совершенно правильно заметила — я к этому не готов.

Вьетнамка подходит к Лян Вэю и хлопает его по плечу:

— Слава богу, что ты добрый парень, который помогает людям вокруг себя. Как говорили в моей стране: не имей сто донгов, а имей сто надёжных друзей. Дам тебе совет — у тебя сейчас под рукой есть порядочные люди с успешным бизнесом, которым ты можешь доверить эти деньги в управление. И ты им далеко не чужой человек, это почти как отдать средства на хранение собственной семье.

Лян Вей засмеялся:

— Если я отдам деньги своей семье, то у владельца игорного дома в моей родной деревне появится восемнадцатиэтажный небоскрёб! А отец ещё и в долгах останется. Плоды отравленного дерева даже в руках жгут кожу.

— У тебя в перспективе будет молодая умная жена, если я от тебя, идиота, услышу нужные слова. У меня тоже есть собственное дело, на эту сумму можно заказать ещё семь фур с мясом или добавить к говядине баранину и курятину. Можно заняться масштабным расширением бизнеса в Китае. Это первый реальный вариант размещения твоих средств, но есть ещё несколько альтернатив.

— Несколько? Какие ещё?

— Тот же Ван Мин Тао. Он к тебе относится очень хорошо, если обратишься к нему за советом, он определённо поможет найти решение. Третий вариант — можно попробовать поговорить с Хоу Ганом и попытаться решить вопрос официальной легализации происхождения денег.

— Точно нет! Он же сразу половину суммы захочет себе за услуги, знаю я эту породу, — скептически отмахивается Лян Вэй.

— Может потребовать и больше, — спокойно соглашается вьетнамка. — Но зато у тебя будет железная гарантия того, что оставшиеся деньги никто не тронет и не поставит под сомнение. Я бы оставила этот вариант на самый крайний случай и сначала рассмотрела возможность сотрудничества с Ваном. При таком подходе твои деньги всегда будут на виду и под контролем.

— Всегда на виду?

— Ну да. Ты же заметил, что я вечерами за ноутбуком сижу. Отслеживаю движение средств — что, куда и в каком количестве перемещается. У тебя есть мой пароль, ты вполне мог бы заходить туда и всё контролировать, просто ты этого не делаешь.

— Я думал ты давно его сменила.

— Нет, не вижу причин. Я не против, чтобы мои деньги были у тебя на виду.

— Знаешь, а ты права, — задумчиво произносит Лян Вэй. — Я почему-то об этом не подумал. Хотя теоретически крупную сумму лучше разделить — одну часть направить на покупку недвижимости, вторую вложить в банковские металлы, третью распределить наличными по разным банкам, хотя в Китае с этим будет сложно. А вот четвёртую часть вполне можно инвестировать в проверенный бизнес.

— Шикарный план, но одна четвёртая — это сколько? Триста пятьдесят тысяч долларов? Денег хватит всего лишь на полторы-две дополнительные фуры. А дело, я тебе напомню, высокорентабельное. За полгода можно смело умножить вложенные деньги минимум в два раза, а при удачном стечении обстоятельств и в три. Моё предчувствие подсказывает, что нет серьёзных причин сомневаться.