Деревенщина в Пекине 4

Глава 14

После завершения разговора с Цзянь Хао мой взгляд на несколько секунд устремляется в окно, в бесконечную панораму города. Высотные здания тянутся к горизонту, создавая впечатление гигантского лабиринта из стекла и бетона. Я смотрю на телефон, анализируя полученную информацию. Задача предельно ясна, теперь остается только придумать, как грамотно реализовать план.

Пальцы автоматически пролистывают список контактов и находят номер Хуан Цзяньру. Я ставлю вызов на громкую связь и аккуратно кладу телефон на широкий подоконник.

— Привет, у меня тут небольшая корректировка наших планов, — начинаю я дипломатично, как только старший лейтенант отвечает на вызов.

Полицейская не успевает сказать ни слова, как позади меня внезапно раздается знакомое, характерное цоканье каблуков.

Инстинктивно поворачиваясь к углу коридора, я вижу, как из-за него стремительно выворачивает администратор ресторана и останавливается в двух метрах от меня. Чэнь Айлинь демонстративно складывает руки на боках и вопросительно поднимает подбородок, смотря красноречиво мне прямо в глаза.

Разговор с Цзянь Хао занял куда больше времени, чем я первоначально предполагал, и она, очевидно, заметила моё отсутствие на рабочем месте во время смены. Ситуация складывается не самым лучшим образом.

Голос Хуан раздаётся через динамик телефона:

— Ладно, один раз ты меня уже кинул, но если и во второй раз так поступишь, то тебе точно ничего не обломится!

Ситуация становится всё более неловкой. Я понимаю, что следует немедленно выключить громкую связь, чтобы админ ничего лишнего не услышала, но тогда получится, что я ей не доверяю и пытаюсь что-то скрыть.

Этого мне не хочется делать, потому что Айлинь всегда относилась ко мне со всем сердцем и искренней заботой. Если прямо при ней убавлю звук или прерву разговор, то сразу продемонстрирую дистанцию и недоверие, а она этого совершенно не заслужила. Она для меня как старшая сестра, которая всегда готова прийти на выручку.

Или не только? Если быть с собой до конца честным? Ладно, потом.

— Да нет, всё остается в силе, как договаривались, — вынужденно продолжаю разговор с полицейской. — Только это, можно пубертатных желаний? Твоя подруга тоже будет, как в прошлый раз?

— Ого, как заговорил, — в голосе Хуан слышится лёгкая насмешка. — Тебе что, одной мало будет? В тот раз это был чистой воды экспромт, сам виноват — в последний момент соскочил. Мы были такие, как надо.

— Если замуж за меня ты всё равно не пойдёшь, как мы недавно окончательно выяснили, то какая тебе разница до моих сексуальных фантазий?

— Ладно, спрошу, может и придёт. Я напишу, — соглашается она после паузы.

Завершив телефонный разговор, убираю смартфон в карман и виновато смотрю на Чэнь Айлинь:

— Извини. Понимаю, насколько неправ. Теперь я полностью в твоем распоряжении, делай что хочешь. Я действительно виноват, прости, но третьей в хаммам после смены я тебя не могу пригласить, потому что там будут служебные разговоры.

— Ты сейчас будешь смеяться, но я шла к тебе чтобы поговорить именно на эту тему. Столько знакомы, живём через стенку. Много разных событий происходило за это время, мы друг другу не чужие. А то, что обычно делают взрослый мужчина и женщина, когда они друг другу не чужие, мы почему-то до сих пор не делали.

Она бросает на меня красноречивый, многозначительный взгляд.

— Неожиданно, — удивленно произношу в ответ, на что админ лишь многозначительно пожимает плечами.

— Скоро ты со своей вьетнамкой начнёшь создавать новую ячейку общества. Так что пока ещё не поздно и возможности есть, я хотела предложить немного расслабиться вместе. Но у тебя сегодня и так намечается целый колхоз, точнее, оргия. То, зачем я к тебе подходила и что хотела предложить, утратило всякую актуальность.

— А я думал, что проблема в зале ресторана, персонал не справляется с обслуживанием американцев, —вздыхаю с облегчением.

— Нет, зал полупустой, — поясняет она. — Американцы уже давно ушли и расплатились. Можешь разговаривать по телефону сколько угодно.

— Знаешь, если честно, ты моложе тех двоих лет на пять, к тому же я тебе действительно многим обязан. С огромным удовольствием все бы отменил и остался с тобой, но, к сожалению, не могу по объективным обстоятельствам.

— Тормози, — она решительно выставляет ладонь вперед. — Не надо ничего отменять, извини, но у меня пропало всё желание тебе давать. Потому что мужик, тыкающий в двух баб в хаммаме, такую флору имеет, что я потом долго буду об этом жалеть. Не буду объяснять с медицинской точки зрения, сам почитаешь, если интересно. Всё, разговор закончен.

И ведь бессмысленно уходить в детали.

— Как знаешь. Значит будем друзьями.

— Именно так.

— Главное я честно сказал. Но теперь боюсь возможных последствий.

— На тему?

— Когда женщина разочаровывается, это в итоге выходит мужчине боком. Я от тебя завишу по работе, многим тебе обязан, и ты мне действительно нравишься.

— Ой, да успокойся уже, — беззаботно отмахивается администратор. — У меня эти слабости и желания возникают совершенно случайно и никак не регулярно. Иногда бывает, что накатывают разные необъяснимые хотелки, но пока я слушала ваш разговор, мне перехотелось. Мозги тоже влияют… — она выразительно постукивает указательным пальцем по лбу. — На кое-что.

— На него слишком многое влияет, — бормочу в ответ, размышляя о сложности женской психологии.

— Если когда-нибудь в будущем мне снова очень сильно захочется, да так, чтоб прямо зубами скрипеть от желания, я обязательно подойду к тебе, — обещает она. — Но не сейчас — ты меня неожиданно протерапевтировал без физического контакта.

— Тьху ты.

— Желание снизилось до вполне нормального уровня. Хотела затащить тебя в подсобку и расслабиться на пять минут, но всё — уже расслабилась, просто слушая ваш разговор.

— Почему раньше не подошла, когда у меня никого не было? — задаю вполне логичный вопрос.

— Повторяю: у меня такие хотелки возникают совершенно случайно и непредсказуемо, — объясняет она. — Тогда просто не накатывало, а вот сейчас прямо резко и сильно захотелось. Возможно, это как-то связано с циклом овуляции и гормональными изменениями. Ладно, раз ты уже наговорился, возвращайся в зал.

Спа «Шёлковый путь».

Вечер.

Подруга Хуан не отказалась отправиться с нами. Думаю, решающим фактором стало то, что отдых снова оплачиваю я. Как я уже неоднократно замечал, девушки в Китае обожают развлекаться за чужой счёт. И нет — они не считают, что обязаны чем-то взамен.

Спа-центр «Шелковый путь» встречает нас роскошным интерьером в восточном стиле, мягким освещением и ароматами эфирных масел. Как только мы заходим в общую раздевалку арендованного мною индивидуального хаммама, я решаю не тянуть время и сразу перейти к делу:

— Дамы, говорю в лоб: звонил ваш контакт, с которым вы общались больше, чем со мной, в последние два дня. И, насколько я понимаю ситуацию, дознание в вашем деле проводится в реактивном режиме. Представитель органа дознания внезапно занервничал на тему того, а не отзовете ли вы свои показания или не измените ли их в тот критический момент, когда этого делать будет категорически нельзя.

— А с чего вдруг у него возникли такие подозрения? — Хуан Цзяньру снимает лифчик.

Я наклоняюсь, чтобы развязать шнурки кроссовок.

— Не знаю, но он считает, что ваша позиция потерпевших, на официальном заявлении которых строится всё обвинение, может в любой момент превратиться из абсолютно непоколебимой в пошатнувшуюся, — объясняю. — Дело крайне серьёзное и может стоить ему не только карьеры. Его слова.

Прямо перед моим лицом появляются ноги старшего лейтенанта в форменных брюках. Она берет со стойки вешалку, и я поднимаюсь, чтобы оценить её реакцию на мои слова, но в этот же момент случайно сталкиваюсь носом с её декольте. Хуан ничуть не смущается — её эмоции совсем о другом, на лице отчетливо читается искреннее удивление от услышанного.

А вот у её подруги глаза начинают нервно бегать из стороны в сторону.

Старший лейтенант не сводит с меня пристального взгляда, я же в свою очередь указываю на Ши Тин. Это происходит быстро и остается незаметным для второй полицейской.

Хуан мгновенно понимает намёк, резко оборачивается и начинает сверлить взглядом коллегу. Та снимает с себя последнюю одежду, аккуратно вешая её на стойку, берёт в руки халат и решительно садится на деревянную лавочку прямо напротив подруги. В этот момент я отчетливо понимаю, что сейчас допрос проводить будет именно она.

Хуан демонстративно кладет халат на лавочку рядом с собой и упирает руки в боки:

— Ши Тин, посмотри мне в глаза. Я только собиралась ответить молодому, что он несёт бред и, если хочет извращений, пусть говорит об этом прямо — всё будет, не надо на ровном месте усложнять простые вещи. А что происходит с тобой?

Но коллега лишь упрямо молчит и отводит напряженное лицо в сторону, избегая прямого зрительного контакта.

— Видно, не может быстро придумать, что ответить, — комментирую. — Понимает, что выдала себя поведением, но хороших причин для убедительного оправдания нет.

Продолжая упорно молчать и тянуть время, Ши Тин молча смотрит в стену.

— Лян Вэй, я не понимаю, о чём ты говоришь. Что за тупые беспочвенные наезды⁈ — наконец отмирает полицейская, не обращая внимания на коллегу.

Несмотря на слова, в глазах Ши Тин отчетливо вижу, что сейчас создаю ей проблемы и ставлю в неловкое положение.

— Ши Тин, ты можешь клиентам задвигать про сложности с бюджетом, но я вижу, когда ты врёшь, — резко бросает Хуан. — Мне что, тебя прямо здесь к стенке прижать?

Коллега покорно садится рядом со старшим лейтенантом и виновато опускает голову, понимая, что дальше скрывать правду бессмысленно:

— Ко мне на работу пришёл человек, даже не под видом посетителя, а просто так, на голяк. Из-за него у меня вся очередь клиентов сдвинулась, и люди были недовольны. Он ничего конкретного не предлагал, никаких угроз, только очень подробно расспрашивал о наших делах, причем таким образом, что я просто не могла не ответить.

Я чувствую, как мои брови удивленно складываются домиком.

— А кто это мог быть, если управление безопасности по борьбе с коррупцией в государственных органах за дело взялось и уже есть конкретные результаты? — размышляю вслух. — Кто конкретно мог к тебе прийти? Что за орган или ведомство?

— Комиссия партийного контроля, — тихо отвечает она.

Я смотрю на Хуан Цзяньру, затем перевожу взгляд на её подругу. В этот момент в голове появляется идея.

Я достаю телефон, открываю официальный сайт национальной платформы государственных услуг и начинаю целенаправленно кое-что искать в структуре органов власти.

— В чём дело? — настораживается Хуан Цзяньру.

— Вот, смотри — полная структура Центрального комитета, — поворачиваю к ней экран смартфона. — Даже если некоторые отделы существуют без официального названия, конкретно такой комиссии в списках нет.

Лицо Ши Тин кардинально меняется.

И тут ко мне пришло осознание, какой орган бывает в таких местах и ситуациях.

— Новая структура? Глаза и уши верхушки ЦК, что ли? — спрашиваю у подруги Хуан.

— Тихо! — хором отвечают полицейские.

— Что они хотели от тебя? — продолжаю расспрашивать. — Я, конечно, не силён в их задачах и полномочиях, но понимаю, что этот орган абсолютно вне законодательной базы — они исключительно собирают и анализируют информацию. Если они что-то серьезное накопали (на государственные органы, территориальные единицы страны, что идет вразрез с центральной линией партии или решениями руководящих товарищей) — информация потом просто реализуется через прокуратуру или другие открытые государственные органы.

Ши Тин со всем вниманием слушает, пытаясь найти ответы на какие-то свои вопросы.

— Ты так хорошо осведомлён, — нейтрально замечает Хуан.

— Функция этой структуры — держать руку на пульсе. Если вдруг какая-то провинция захочет уйти к соседям, чиновник на ответственном посту запланирует в Америку сбежать, не отслужив контракт и прихватив секреты. Я примерно понимаю их основную функцию, чего они могут хотеть, если это дело абсолютно благонадежное?

— Я сама не понимаю их интереса. Он задавал вопросы, которые по идее их вообще не должны касаться, а я просто не могла не отвечать.

— Теоретически имело место психологическое давление, — констатирую. — Процессуальных рычагов воздействия у них по закону нет.

— Прямых процессуальных — действительно никаких, — мрачно роняет Хуан, явно не желая уходить в подробности. — Но они могут не то что одному человеку жизнь испортить, а целой семье, подразделению или даже государственному институту. Потому что есть страны, в которых желание правителя автоматически становится законом, а есть те, где желание правителя ограничивается существующими законами. Эта конкретная структура в Китае и есть тот орган, который желания, ограничивающиеся законами, делает абсолютно законными.

— Ты же лишь старший лейтенант, откуда об этом знаешь? — спрашиваю в лоб.

— Я же у тебя не интересуюсь, откуда ты столько знаешь, хотя ты даже не старший сержант, — парирует она. — Потому что я — старший лейтенант столичного управления центрального района Пекина, а не старший лейтенант из твоей деревни Суншугоу.

— Я долго думала над произошедшим, но всё равно не понимаю, в чём может заключаться их интерес к нашему делу, — возвращается к основной теме Ши Тин. — Он меня напугал уже самим фактом подобного разговора, потому что эти люди обычно остаются совершенно невидимыми для девяноста девяти процентов населения. Комиссия как комиссия, мало ли их существует. В комитете множество постоянных и временных комиссий. А конкретно эта комиссия непрерывно работает ещё со времен Мао Цзэдуна.

— По официальным документам временная, а на практике постояннее и влиятельнее всех остальных, — добавляет Хуан.

— Могу ли я передать твои слова тому человеку, который меня об этом спрашивал? — обращаюсь к Ши Тин.

— Передавай что хочешь, — устало отвечает она. — Он меня о неразглашении не предупреждал. Существуют свои неписаные правила игры в наших кругах — психологическое воздействие оказалось для меня совершенно непонятным и неожиданным. Идет какая-то игра, правил которой я просто не знаю и не понимаю.

— Стереотипно, конечно, думать, что корни того сорняка, на который вышла служба безопасности, оказались значительно шире, глубже, а влияние выше, чем предполагалось, — усаживаюсь в одних трусах на лавку.

— Кто-то из тех, кто может пострадать под фанфары, имеет особые отношения с кем-то из этой влиятельной комиссии? — задумчиво продолжает анализировать Ши Тин. — Вот тут и начинается то, чего я категорически не понимаю. Отношения могут быть официальными — то есть этот человек на связи выполняет какую-то секретную работу, но это поручение государственного органа, и они защищают свою агентуру. А второй вариант — имеют место родственные связи. Ладно, передавай, что ты меня успешно расколол и выяснил правду. В этом случае врать не буду.

— Спасибо. Внесу ясность, пускай разбираются сами.

Хуан Цзяньру берет в руки халат и решительно встает с лавки:

— Хватит этих тупых разговоров, нужно отвлечься. Пойдёмте.

В принципе, я только за — мне нужно прийти в себя после всей этой информации. Сначала просто спокойно полежим на теплом мраморе, как следует расслабимся, а уже потом посмотрим.

Война план покажет.

— Согласна, — Ши Тин следует за подругой. — Хоть отвлечься от всей этой фигни и выбросить её из головы.

На этой позитивной ноте направляемся к стеклянному входу: хаммам — роскошное, просторное помещение, отделанное натуральным мрамором различных оттенков.

Полицейские бросают свои полотенца и халаты прямо у стеклянной двери, окончательно и бесповоротно избавляясь от всего, что еще хоть как-то прикрывало женские тела.

Вежливо пропускаю дам вперед, за нами закрывается тяжелая дверь.