Деревенщина в Пекине 4

Глава 11

— Не помню, рассказывала или нет, в моей семье по женской линии очень тонкое обоняние, — загадочно начинает До Тхи Чанг у входа в наш небоскреб.

Её тёмные глаза приобретают особый блеск, который я уже научился распознавать как предвестник серьёзного разговора. Вместо того, чтобы направиться к стеклянным дверям высотного здания, она неожиданно поворачивает к небольшой деревянной лавочке, расположенной в тени раскидистого платана возле главного входа. Устраиваясь на скамейке, вьетнамка поворачивается ко мне и постукивает ладонью по дереву, красноречиво приглашая присоединиться.

Устраиваюсь рядом:

— Не говорила. Это важно?

— Иногда бывает, — она смотрит в сторону небоскреба. — У бабушки с дедушкой случалось так: дед ещё только подходит к порогу с той стороны входной двери, едва за ключами в карман лезет, даже не успевает замок открыть и войти в дом. А бабушка уже может безошибочно рассказать, где именно он провел время, что пил и с какими людьми общался. В том числе — противоположного пола.

Неожиданный пассаж озадачивает:

— Ну, у меня родители тоже могут по запахам кое-что понять, но только когда человек уже физически зашел в дом. Есть мнение, явление называется невербальной коммуникацией серотонино-дофаминовой системы и дело там не столько в обонянии.

— Бабуля таких умных слов отроду не знала, но в людях и их поступках разбиралась отлично, — смеется вьетнамка. — Хотя в остальных аспектах этой твоей невербальной коммуникации ориентировалась плохо — слишком умной была. Ты ведь замечал, что в невербалке лучше всего ориентируются как раз не самые интеллектуальные? Те, у кого голова не сильно загружена сложными конструкциями? Например, которые с седьмого класса бросившие школу и пошедшие работать.

— Не согласен. Знаю противоположные примеры. Но ладно — страны кардинально не совпадают, как и окружение.

— Моя бабуля именно нюхом всё определяла, — поясняет До Тхи Чанг. — Ну и у деда было ограниченное количество вариантов времяпрепровождения в нашей деревне.

— Интересная история. Искренне горжусь похождениями твоего дедушки и детективными способностями бабушки. А к чему именно ты мне всё это рассказываешь?

До Тхи Чанг поворачивается ко мне корпусом, атмосфера разговора меняется. Она пристально смотрит в глаза с короткой дистанции:

— Когда ты вернулся с японцами перед отлетом, от тебя пахло женщинами, причем сразу двумя, — произносит она ровно.

Поднимаю руку, принюхиваясь к подмышке:

— Во-первых, не докажешь.

— Да я и не собираюсь. Просто даю обратную связь — мы ведь уже довольно долго живем вместе под одной крышей.

— Почему раньше так не делала? — вполне логичный вопрос.

— Раньше у тебя не было закидонов насчёт ребёнка, а сейчас они неожиданно появились, — вздыхает она. — Ладно бы ты просто развлекался, так делает большинство в нашем возрасте. Но ты же всерьёз планируешь, сам сказал, серьёзные жизненные шаги. В самом ближайшем будущем.

— Да не то чтобы я их прям планировал, — откидываюсь на спинку. — Просто мозгами понимаю, что такой подход в принципе правильный и перспективный. Сейчас нам, мужчинам, найти даже одну нормальную девушку непросто. Ты хоть представляешь, что творится в отдаленных провинциях? Там устраивают целые рынки, где родители открыто торгуют дочерями — точнее, возможностью жениться на них за определенную плату.

— У вас даже услуги свах до сих пор остаются актуальными и востребованными, что уж говорить о более радикальных методах, — философски соглашается вьетнамка. — Но в конечном итоге все неизбежно сводится к материальному. Будут деньги — найдется и жена.

— Да вот совсем не факт. В современных условиях многое изменилось, — возражаю я. — Недавно был показательный случай: один успешный бизнесмен выбросился из окна от одиночества. У него были перспективные проекты, связанные с производством аккумуляторов для электромобилей, всего тридцать два года, собственный завод в личном владении. Даже такой обеспеченный и успешный мужчина не смог найти спутницу. А мне пока везет — на эту тему. И я вот решил, сорри за прагматизм, что чем больше детей я сейчас заделаю в молодости, тем счастливее и спокойнее будет старость.

До Тхи Чанг внимательно слушивает. Начавшийся вроде бы несерьёзно разговор внезапно приобретает крайне серьёзные и даже мрачноватые оттенки, касающиеся фундаментальных вопросов жизни.

— Я не особенно хорошо знакома с нюансами вашего национального гражданского кодекса по семейным и бракоразводным вопросам, но европейское законодательство в этой сфере изучала, — она деловита, как юрист на консультации. — Если бы ты сделал это заявление где-нибудь в Германии, Франции или Швеции, я бы сейчас просто беззаботно похихикала и сказала: «Ну давай, давай. Испытай удачу и попробуй свои мужские силы».

— В чём там подвох?

— Есть близкий друг семьи, я его знаю с детства, он уже много лет в Западной Европе, — До Тхи Чанг закидывает ногу на ногу. — Бедных людей, скажем откровенно, в наших кругах не водится — он получал высшее образование в Германии, говорит на языке, там как свой. После университета принял решение там остаться, сначала жил и работал по официальной рабочей визе.

— Кем конкретно работал? — уточняю любопытства ради.

— Продакт-менеджер фармацевтической корпорации Bayer. Заливка всех новых продуктов на сайт — его работа.

— Ух ты.

— Ну всю свою жизнь учился. Как говорится, железная задница и светлая голова — в одном флаконе.

— Впечатляет.

— Через некоторое время он нашел себе девушку с территории бывшего Советского Союза. Этническая немка, вернулась на историческую родину вместе со всей семьей в период массовой репатриации.

— А на чем они изначально сошлись?

— Он ещё во Вьетнаме учился в частной школе с углубленным изучением иностранных языков. Почему-то выбрал русский язык. Потом очень долго сожалел, что не немецкий — для практических целей. Приехав в Германию на учёбу, он первым делом записался на бесплатные государственные языковые курсы, где они с будущей женой и познакомились совершенно случайно. Да, она была этнической немкой по происхождению, но немецкого языка не знала абсолютно. Потом всё стремительно завертелось, они быстро поженились, появился ребенок.

До Тхи Чанг делает паузу, задумчиво глядя на переливающиеся разноцветными огнями окна в нашем небоскребе.

— Я так чувствую, идиллии не получилось?

— Не то слово. В момент, когда он официально подал документы на развод через адвоката, у него на личном банковском счету лежало ровно пятьсот двадцать пять тысяч евро. Попробуй угадать, сколько денег осталось после развода?

— Понятия не имею, — честно пожимаю плечами, хотя уже догадываюсь, что история закончится для мужчины печально. — Наверное, не больше половины? Или даже треть?

— Двадцать четыре тысячи девятьсот девяносто девять евро, — произносит До Тхи Чанг.

— Ну, хорошо, что хотя бы не двадцать четыре евро, — бормочу я в ответ. — Твоя мысль понятна.

— Китайские гражданские законы далеко не во всем ориентируются на западные либеральные стандарты и ценности, но с точки зрения правовой защиты женщин и детей в вашей стране существует множество прогрессивных законов и подзаконных актов, — продолжает она. — Женщина здесь тоже юридически считается полноценным человеком с неотъемлемыми правами, а не собственностью мужа.

Я смотрю на неё с нескрываемым скептицизмом:

— Если бы всё это ещё работало. Официальные декларации — это одно, а реальность — совершенно другое. В большом проценте семей, по официальной статистике, которую пытаются намеренно снизить, регулярно происходит домашнее насилие различной степени тяжести. Женщины годами не могут развестись с тиранами и алкоголиками, суды тянут дела, милиция разводит руками.

— Про эти проблемы я прекрасно знаю Давай, расскажи мне лекцию — будет крайне познавательно послушать твои теоретические рассуждения на эту тему после жизни с моим бывшим.

Она вздыхает, я прикусываю язык.

— Во Вьетнаме абсолютно та же самая системная проблема, потому что ваша национальная культура частично основана на китайских традициях и конфуцианских ценностях, — объясняю я. — Тысяча лет китайского политического и культурного господства дают о себе знать до сих пор во всех сферах жизни. Так что проблемы у вас и у нас практически идентичные.

— Если всё будет продолжаться так, как сейчас, то, боюсь, что твои гипотетические пять жен и пятеро детей принесут тебе в будущем не только счастье, но и колоссальные проблемы, — предупреждает До Тхи Чанг. — Решай сам, тебе жить.

— Ты права. Есть над чем подумать. Но, как я уже сказал, это всего лишь мысли, не серьёзный план, который я спешу воплотить в жизнь.

— Я тебе довольно прозрачно намекнула, что жду романтических предложений и серьёзных намерений, а ты уже пять минут молчишь. Я изначально хотела деликатно промолчать насчёт твоих романтических похождений, как подобает умной восточной женщине, — продолжает она с нарастающим раздражением. — Но раз ты ведешь себя как скотина, не обижайся!

Вечерние огни начинают один за другим зажигаться в бесчисленных окнах соседних высотных зданий, создавая атмосферу большого города, который никогда не спит.

— Не вижу проблемы. Тема отношений между нами возникла буквально сейчас. А тогда, в самом начале нашего знакомства и совместного проживания, я максимально корректно занял убогий диван, добросовестно уступив гостье женского пола собственную кровать. Рук не протягивал, разными интересными частями анатомии намёки не делал и перед тобой не размахивал, твоим временно зависимым положением никак не злоупотреблял.

— Именно поэтому я даю тебе не менее корректную обратную связь только сейчас, а до сейчас тактично молчала, — отвечает она. — На тот момент это действительно было не моё дело. Так что, расскажешь, кто они?

— Откуда такая уверенность, что их две? — отвечаю вопросом на вопрос.

— От тебя пахло двумя совершенно разными женскими ароматами, — До Тхи Чанг отворачивается в сторону. — Один от линейки Фу Сян Тан — с характерными нотами сибирской хвои и сладких фиников, а второй от не менее известной марки Гуань Ся— один из самых последних ароматов, недавно вышедших на рынок. И я очень сильно сомневаюсь, что одна и та же женщина стала бы использовать оба флакона одновременно. Хотя бы потому, что эти ароматы принципиально разные по концепции, настроению и абсолютно не сочетаются.

— С таким талантом тебе определенно надо идти работать на таможню, усиливать работу четвероногих друзей человека — ехидно замечаю, про себя поражаясь сверхъестественному обонянию.

— Сама об этом думала в юности. Как ни странно, именно так в итоге и получилось — с таможенными службами различных стран я работаю плотно, продуктивно и взаимовыгодно. Хотя и в чуть иной роли.

В этот момент резко звонит её телефон и прерывает наш разговор. Краем глаза замечаю имя звонящего, высвечивающееся на ярком экране — Ван Мин Тао.

До Тхи Чанг быстро принимает вызов:

— Алло? Да, добрый вечер, господин Ван, — вьетнамка мгновенно переключается на деловой тон.

— Простите за беспокойство. Вы сейчас очень заняты? — слышу знакомый голос бизнесмена. — Ничего критически срочного, но если есть возможность, я бы хотел с вами поговорить по одному вопросу.

— Не занята. Мы как раз сидим с моим парнем на лавочке возле ресторана «Горизонт».

— Отлично, очень удобно для меня, — слышу искреннее облегчение в голосе Ван Мин Тао. — Я как раз нахожусь совсем неподалеку от этого района по другим делам. Буду у вас максимум через десять-пятнадцать минут, если не возражаете.

— Конечно, мы вас подождем.