Деньги не пахнут

Глава 7

Корпоративная столовая встретила запахом поджаренного хлеба, расплавленного сыра и легкой дымкой жареного мяса. В воздухе смешались ароматы специй, тепла и чего-то уютного, напоминающего летний пикник.

Сегодня ужин — сочный чизбургер. Мягкая булочка приятно пружинит в пальцах, а сыр тянется тонкими золотистыми нитями. Первый укус — и тёплый сок из мясной котлеты щедро пропитывает губы. Фарш рассыпается мелкими крупинками, цепляясь за язык, а карамелизированный лук хрустит едва слышно, будто шепчет: "Вот так и должно быть".

Раньше подобные бургеры казались посредственными, но теперь вкус обострился, словно кто-то повернул ручку настроек восприятия на максимум. Каждый ингредиент звучит в унисон — хлеб, мясо, лук, сыр. Всё играет как хорошо выстроенный аккорд.

Пока зубы вгрызаются в булочку, а горячий пар приятно щекочет лицо, за соседним столиком оживлённо переговариваются двое парней — те самые, что раньше окликнули Рэйчел. Их голоса звенят над общим гулом столовой, будто капли дождя по крыше.

— Представляешь, был в таком замешательстве на еженедельном собрании, потому что ничего не понимал. И ведь не только я, верно? — в его тоне слышится горькая усмешка, как будто речь идёт о личной обиде.

— Да, это был английский, но я совсем не понимала, и от этого было ещё страшнее. А ты, Рэйчел? — слова девушки мягко растворяются в шуме посуды, но в них угадывается скрытая тревога.

— Я тоже, — её голос звучит тише, будто признание, которое хотелось бы оставить при себе.

Столовая продолжает жить своей жизнью — звон ложек, шорох подносов, редкий скрип стульев. А на языке всё ещё тепло от последнего кусочка чизбургера, с легким привкусом жареного мяса и лука, который словно шлейф держится в воздухе.

— Ха-ха, да?

Их взгляды то и дело скользят в сторону Рэйчел. Осторожные, словно пробуют воду ногой. Ни намека на грубую браваду или откровенную джентльменскую обходительность — только аккуратная дистанция. А это значит, что они знают. О её прошлом.

Хорошо бы, чтобы они обмолвились хоть чем-то, ведь прямо спрашивать нельзя. Но эти ребята явно не дураки. Разговор всё крутится вокруг работы, как вокруг оси. Ни одного лишнего слова, чтобы не спровоцировать защиту Рэйчел.

— Итак, все уже приступили к подбору персонала?

— Для меня это пока не так….

— А как насчет тебя, Рэйчел?

— Слияния и поглощения в химической промышленности. Шон тоже над этим работает.

Когда прозвучало имя, Рэйчел взглянула на парней с легким ожиданием в глазах, будто ждала реакции. Но ничего.

Смешок едва не сорвался. Мысли у всех, похоже, одинаковые. Пока из ребят пытаются выудить сведения о ком-то, Рэйчел играет в ту же игру, только цель у неё другая. Она явно надеялась услышать что-то вроде: "Шон? Тот самый парень, из-за которого был спор?" Но нет. Наивная надежда.

— А ты, Джим?

— IPO. На этот раз удалось заключить довольно крупную сделку….

Вот и всё. Никаких разговоров обо мне. Рэйчел быстро опустила глаза и вонзила вилку в салат — движение короткое, нервное. Лёгкое разочарование читается без слов.

Тем временем парни оживились.

— Что-то серьёзное? Что? Ты же из технического отдела, да?

— Разве ты не слышал во время ориентации? Китайская стена! Даже если мы в одной компании, всё равно не могу тебе сказать. Подожди пару месяцев, ха-ха.

Если кто-то из технологического отдела хвастается IPO такого масштаба, догадка напрашивается сама собой.

"Twitter?"

— Хм?

— Я прав? IPO Facebook недавно провалилось, так что, возможно, они собираются выходить на NYSE вместо NASDAQ?

У одного отвисла челюсть, глаза другого округлились.

— Что? Это действительно Twitter?

— Без комментариев. Но откуда вы знаете об этом?

— Шон из Кремниевой долины.

На этот раз принцесса сама раскрыла карту, но дальше идти смысла нет. Влажная салфетка разорвана, руки вытерты, и ответ прозвучал нарочито буднично:

— Просто догадался. Не особо разбираюсь в технологиях, это не моя сфера.

Обычно после таких слов звучит привычное: "Тогда в чем твоя сфера?"

"Биофармацевтика".

"О, так вот в чем заключалось пари?"

Но…

— А… Точно….

Оба парня осеклись, и в воздухе повисла неловкая пауза. Рэйчел снова опустила голову и принялась ковырять салат, будто и вилка виновата в том, что разговор не пошел.

"Эти ребята никуда не годятся". Слишком осторожничают. Через них не выудить ни крупицы о Рэйчел. Но прогресс всё же есть. Принцесса явно проявляет интерес. И это не предел. Когда Twitter наконец станет публичным, она вспомнит этот вечер. Может, даже обмолвится кому-то:

" Один парень из нашей компании предсказал IPO Twitter до того, как оно произошло…"

Репутация человека, который угадывает будущее, дорогого стоит. Надо собирать эти маленькие возможности, как жемчужины, всякий раз, когда они попадаются. Но на сегодня хватит.

"Фу, работать совершенно не хочется. Да, но было бы странно исчезнуть надолго в первый же день."

Обед подошёл к концу. Гул столовой постепенно стихал, стулья скрипели по кафелю, кто-то небрежно кидал подносы в пластиковые ёмкости. Металлический звон ложек и тарелок перемежался с приглушённым смехом.

Тело нехотя поднялось из-за стола, мышцы будто тянуло вниз. В этот момент в боковом проходе мелькнули тени — несколько человек быстро приближались. Лёгкий топот подошв по плитке становился всё громче, пока не оказался прямо за спиной.

— Эй, новичок! Это правда про 5000 долларов?

— Ты! Слышал, ты поставил свою зарплату на кон!

Сцена знакомая до боли. Любопытно было бы увидеть лица двоих парней, что так усердно пытались это скрыть, и Рэйчел, которой не терпелось услышать…, но не сейчас.

— Это правда?

Один из старших сотрудников заслонил обзор массивной спиной. Придётся пока сосредоточиться на нём.

— Новости быстро разносятся.

— Ха! Так это правда! Вот что значит настоящий мужик!

— Ладно, и я в деле! Ставлю свою зарплату!

— И я, 7000 на Бренте!

Как и ожидалось. Эти ребята не рванули бы сюда только ради пары вопросов — они пришли участвовать.

— Можно узнать имя и отдел, господин?

— Группа TMT. Скажи просто Crack, и поймут.

— Лжец из Синдиката.

Блокнот раскрылся с сухим шорохом страниц, шариковая ручка заскользила, оставляя резкие линии. Имена фиксировались одно за другим, словно в списке участников странного обряда.

Когда записи были закончены, двое парней и Рэйчел уже исчезли в толпе.

"Они услышали?"

Ответ не заставил ждать. Стоило вернуться в отдел, как пространство разорвал поток вопросов, словно пчелиный рой.

— Шон, разве… это правда?"

— Что именно?

— Ставка на твою зарплату.

Прямое попадание. Личная тема, далёкая от рабочих вопросов. Когда это всё успело дойти до неё? Принцессы раньше там не было. Старшие, едва завидев, всё время прячутся, как будто от чумы — неудивительно, что она заинтересовалась.

Вопросы сыпались ровно, без пауз. Ответы были честными, без лишних эмоций. Тогда прозвучало её замечание:

— Но твой противник опытен….

— Всё в порядке. Игры без шансов на победу не начинаются.

— …Понимаю.

Сомнения сквозили в её глазах, даже несмотря на ровный тон. Но куда неприятнее было не это. Лёгкая складка появилась на её бровях — не забота, а раздражение от чужой безрассудности.

"Был ли напор слишком сильным для принцессы?"

Люди, привыкшие к исключительно здоровой пище, вряд ли знакомы с глутаматом натрия.

Ей явно не по душе, что кто-то устраивает шум с зарплатой на кону. Плечи у Рэйчел едва заметно напряглись, взгляд стал холоднее, словно кондиционер прибавили на пару делений. Но всё в порядке. К непривычной приправе привыкают. Глутамат натрия сначала бьёт в виски, а потом лишь подчёркивает вкус мяса. Пусть её рецепторы спокойно перестраиваются, пока перед глазами вспыхивают новые возможности, как индикаторы на трейдерском табло.

Что здесь по-настоящему ценят? Деньги. А чтобы деньги работали — нужна ликвидность. Ставка с собственной зарплатой щёлкнула, как кнопка на терминале, и правила игры сменились. Дальше — покер. Не сделал колл или рейз — значит, сбросил карты. Сбросил — вышел из партии. О таких забывают быстро, как забывают вчерашний тикер без объёмов. Остаются те, кто ещё ставит.

Те, кто приходит сам и кладёт на стол месячный чек, делятся на два сорта. Или смельчаки на дофамине, которым нужен острый укол риска, или люди настолько обеспеченные, что потеря зарплаты не щекочет даже совесть. Нужен второй сорт — из них получаются будущие клиенты фонда. Привлечь инвестора в хедж-фонд — не поход за кофе. Здесь свой допуск, свои фильтры. Работают с высокой волатильностью и без гарантий компенсаций в случае провала. Среднестатистического обывателя в такой бассейн не пускают — утонет. Законно инвестировать сюда можно тем, у кого деньги не последние.

Условия просты, как формула в шапке отчёта: годовой доход свыше 200 000 долларов. Или активы свыше 1 миллиона. На калькуляторе в голове это быстро превращается в рубли: больше… много в общем, даже без учёта стоимости жилья. И минимальный тикет в фонд — около 80 тысяч долларов. Итог один — клуб для богатых."

Кто эти богатые? В основном белые. Кому белые доверяют свои деньги? Тем, кого знают. Не расизм — геометрия сети. Когда сумма со множеством нулей, рука тянется к знакомому имени. В этом выбор не только про симпатию — чистая эгоистика. Кажется, что так появляется информационное преимущество: за бокалом вина можно спросить то, чего не прочтёшь в презентации. Здесь же срабатывает особая страховка: одно дело — потерять деньги абстрактного клиента, и совсем другое — деньги зятя лучшего друга. В первом случае легко развести руками, во втором — будешь осторожнее, а перед бурей, скорее всего, прозвенит предупреждение. Пульс фонда можно считывать по косвенным признакам — настроению, привычкам тратить, редким оговоркам.

Это и есть та самая валюта — доверие. Крупные фонды надуваются не потому, что всегда показывают фейерверк доходности, а потому что умеют аккумулировать доверие. Вывод прост: связи решают. Особенно связи с богатыми белыми. Допустим, удастся создать фонд и показать крепкую доходность — побегут ли к незнакомцу с чемоданами? Через два года — тридцать. Сколько людей принесут миллион парню из непафосной семьи с русской фамилией? Большинство займёт выжидательную позицию: посидим-ка год-другой, посмотрим на стабильность. Но моя жизнь с таймером на экране не даёт роскоши ждать.

Другая геометрия: тот же парень оказывается коллегой их сына. И слухи ползут по коридорам, что ещё со времён Goldman Sachs этот Sergey Platonov — редкий глаз-алмаз. Тогда чек может лечь на стол сразу. Так работает инерция доверия. Чем она выше — тем шире воронка.

— Эй, новичок! Можно и мне? Спорим. — голоса сами находят.

Без активного поиска люди старшего звена подходят один за другим. Ладонь встречает крепкие рукопожатия, ладони пахнут кремом, кофе и металлом лифтовых кнопок. Взгляд машинально сортирует каждого, будто сканер штрих-кодов.

Ха! Вот за этим всё и затевалось.

— И кто ещё в деле? — любопытство выпирает, как плохо приглаженный галстук.

Этот — минус. Слишком интересует состав игроков. Видно желание использовать ставку, как социальный лифт. Если для роста нужен такой костыль — толку, как от пустого графика без данных.

— Имя? А, вы наверняка слышали. Шерер.

Этот — пометка на полях. Интонация как будто фамилия должна звенеть, как колокол на Нью-Йоркской бирже. Может, блеф. Значит, позже понадобится тихая проверка — кто он, где сидит, кому звонит, какие письма оставляет следы в круговой рассылке.

Воздух в отделе пахнет бумагой, свежей краской маркера и перегретым пластиком системных блоков. По стеклу перегородок бегут отражения мониторов. Где-то далеко клацает степлер, рядом мягко гудит принтер. На экране мигом вырастают списки, а в блокноте прибавляются строки — аккуратные углы букв, короткие штрихи, подчёркивания. Ставки складываются в живой реестр будущих связей, словно кто-то щёлкает фишками за зелёным сукном.

Пусть привыкают к новой приправе. Здесь кормят не только цифрами — здесь кормят репутацией. А репутация любит жар, соль и точный тайминг.

— Ты что, новичок?

Испанец с безмятежным взглядом, в котором таится намёк на уверенность, может оказаться крайне перспективным.

На Уолл-стрит люди с цветной кожей чаще всего принадлежат к одной из двух категорий: либо упрямые иммигранты, пробившиеся сквозь толщу обстоятельств, либо наследники зарубежных капиталов, привыкшие к роскоши.

Если этот мужчина готов рискнуть своей зарплатой, скорее всего, он из второй группы. А значит, нужно впечатлить его с первой же секунды.

— Вы тоже делаете ставки, сеньор?

— Нет, но слышал, есть парни, которые поднимают шум из-за этой затеи. Разве поставить на свою зарплату — такая уж проблема?

— Дело не в сумме.

— Тогда в чём же?

— В этом и есть прелесть. Разница, как между игрой в футбол со счётом и без него.

— Ах!

На лице Гонсалеса расцвела широкая улыбка, он звонко хлопнул себя по ладони.

— Да, когда есть счёт, играть веселее! Можно присоединиться?

— Разумеется. Только представьтесь: имя и отдел, уважаемый.

— Департамент природных ресурсов. Зовите Гонсалес.

Слова прозвучали как приятная музыка. Ещё один многообещающий игрок. Возможно, наследник горнодобывающей империи.

"Тем не менее, пока он уступает Рэйчел."

У иностранных богачей в США редко бывают глубокие связи, а значит, сила сложного процента работает в пользу Рэйчел. Её история пока остаётся туманной, но то, как перед ней преклоняются врачи, говорит об одном — доверие.

К этому моменту список растянулся на пятнадцать имён пожилых господ. Число скромное, но влияние ощутимое.

— Слышал новость? К пари присоединился Гонсалес.

— Ха, вот это да. Интересно, какой теперь общий банк?

— Должно быть, перевалило за 110 тысяч долларов.

Если бы ставка Пирса осталась единственной, весь азарт сошёл бы на нет за день-два. Но теперь каждый новый участник превращал эту игру в настоящий шепоток в коридорах. Пари, доступное только тем, чьи карманы полны золотом — богатым обитателям Goldman Sachs. Сумма уже доросла до годовой зарплаты, и слухи лишь подливали масла в огонь.

Однако к полудню в воздухе повис тревожный запах новой истории.

— Слышал об этом?

— Что именно?

— Врач по здравоохранению сцепился с Пирсом.

Поговаривали, что из-за этого пари уже грызутся два управляющих директора. И кто знает… возможно, ситуация опять качнётся в неожиданную сторону.

Пока Сергей Платонов устраивал переполох, отдел здравоохранения балансировал на грани.

Всё началось с того, что один из управляющих директоров оказался в ярости. Доктор медицины с прозвищем "Носорог".

— Что задумал этот ублюдок? — глухо пророкотал он, и даже воздух в кабинете дрогнул от его голоса.

Рино, как его звали за глаза, был одним из кандидатов на следующую руководящую должность, соперничая с Пирсом. По показателям эффективности Пирс уверенно занимал первую строчку, а Рино шёл следом, но разрыв между ними был настолько огромным, что без чуда догнать его казалось невозможным. Все ожидали, что Пирс выйдет победителем.

И именно тогда перед глазами замаячила редкая возможность. Рынок биофармацевтики вдруг ожил, словно кто-то вдохнул в него жизнь. Сектор, прозябавший в коме с момента финансового кризиса, неожиданно подал признаки движения, будто тёплый ветер разогнал холодный туман.

Это было только начало десятилетнего биотехнологического бума, но в компании Рино об этом ещё не догадывались.

Тем не менее в воздухе витала странная энергия, словно электричество перед грозой. Рынок, казалось, жил собственной жизнью, готовый сорваться с цепи. Оседлать эту волну… только бы ухватиться за гребень, и тогда — может быть… может быть — появится шанс обойти Пирса.

И вдруг, как раскат грома среди ясного неба, дошли слухи: Пирс собирается заняться здравоохранением под видом игры. Слишком уж идеально сложилось время, чтобы верить в совпадение.

— Этот хитрый ублюдок всё просчитал, — злость скрипнула в зубах.

Пари оказалось лишь удобным предлогом для того, чтобы сунуться на чужую территорию. Это нужно было остановить, пока не поздно. Нервы натянулись до предела, когда в коридоре мелькнула раздражающая фигура — Брент. Тот самый, кто дал Пирсу повод.

— Ты, ублюдок! Думаешь, круто выглядишь, издеваясь над новичком? Настолько скучно живёшь, что нашёл время для этих глупостей? Хочешь, прямо сейчас выкину тебя из IPO?

— Нет. Хочу работать над своим проектом.

— Тогда марш к Пирсу и скажи это, идиот!

— Я сказала. Но….

Брент был всего лишь доктором медицины. Игнорировать приказы Пирса он не мог. Всё это следовало решать между людьми одного уровня. И Рино это понимал. Просто срывал злость — ведь тот, с кем следовало говорить, уже несколько дней отсутствовал, застряв на совещаниях.

Каждое слово, пропитанное яростью, резало воздух. От тяжёлых фраз, роняемых как гирьки на пол, отдел сжимался, словно перед бурей. И вдруг кто-то, пытаясь разрядить атмосферу, выкрикнул:

— Пирс! Он вернулся!

Сердце рвануло, как натянутая струна. Не слушая никого, Рино бросился в отдел слияний и поглощений.

— Что это значит….

— Подожди, подожди…, — донеслось позади, но ноги уже несли вперёд.

Дверь хлопнула, словно выстрел. Пирс стоял у стола, ослабляя галстук. Его взгляд скользнул по вошедшим и беззвучно приказал им убираться. Когда дверь за ними закрылась — БАЦ! Кулак рухнул на стол так, что дерево дрогнуло.

— Отмени ставку.

Пирс спокойно развязывал узел галстука, а взгляд Носорога стал жёстким, как лезвие.

— Я не могу вытащить Брента. Мы не настолько бездействуем.

— Ну, ничего не поделаешь. Печально.

Ответ прозвучал неожиданно мягко. Но когда Рино уже почти повернулся, Пирс откинулся в кресле, положил ноги на стол — прямо рядом с его кулаком.

— Итак, это будет одиночная гонка?

Тон был таким, будто речь шла о забаве. Без Брента. Только с новичком. Губы Рино скривились.

— Значит, пари всё-таки было всего лишь предлогом.

— Новичок сделал заявление. Его нужно проверить, верно?

В памяти всплыла деталь — 80 % успешности. Хвастовство новичка. Хотите верьте, хотите нет, но звучало это смехотворно.

— Вы серьёзно собираетесь не отступать?

Ответ ошарашил. Пирс продолжил бы в любом случае. Если убрать Брента, то понять его замысел будет невозможно.

— Может, лучше оставить его…, — мысль проскользнула, но не успела оформиться.

Пирс тихо усмехнулся.

— В конце концов, это всего лишь подача.

Питчинг — метод продаж, при котором предложения швыряют клиентам, как ненужные листовки в метро, надеясь, что кто-то поднимет. Вероятность успеха ничтожна.

— Итак, почему ты так нервничаешь?

— Потому что на моей территории бродит чужак. Разве нормальный человек стал бы сидеть сложа руки?

— Когда хозяин выбегает из дома только потому, что кто-то прошёл мимо, обычно это значит, что ему есть что скрывать.

— Подумай о своей репутации! Очевидно же, что ты будешь мешать моим клиентам без причины!

— Если они сбегают от такого, то это не клиенты, а мусор.

Два взгляда встретились и сцепились в воздухе. Первым заговорил Пирс:

— Тогда как насчёт этого? Если у меня получится, я передам тебе контракт на прямую сделку.

Живая сделка — реальный договор. То есть если клиент действительно захочет подписать контракт среди всех предложений, Пирс отдаст его Рино. Я сделаю работу, а ты получишь славу. Слишком щедро. Подозрительно щедро.

— А что ты получишь?

— Просто развлекусь. А потом уйду.

— Хочешь играть — играй на своей территории, со своими людьми.

— Что могу сказать…, — Пирс словно взвешивал решение.

— Я не из тех, кто сдается на полпути".

Ноги со стола исчезли. Рука поднялась. Улыбка растворилась, а глаза сверкнули, как сталь.

— Я не отменю пари. У тебя три варианта. Первый — поджать хвост и сбежать. Второй — защищаться. Третий — атаковать.

Вжух. Три пальца взметнулись, как лезвия ножей. Явное объявление войны.

Рино фыркнул несколько раз, сжал губы и, хлопнув дверью, вышел.

Следом вошёл мужчина, словно продолжая начатое. Глухой вздох вырвался из груди. Правая рука Пирса. Старший вице-президент — Джефф.

— Ты серьёзно собираешься развязать войну?

— Странно, правда? Такой шум из-за пари, заключённого в ночном клубе….

— Вздох… Значит, ты даже не слышал слухов.

Пирс был на внешних совещаниях и понятия не имел, что творится внутри Goldman.

Джефф шумно выдохнул и начал объяснять:

— Этот новичок… он устроил настоящий переполох.

— Переполох?

— Поставил месячную зарплату, заявив, что победит.

Пирс на миг замер в удивлении, и Джефф продолжил:

— Пятнадцать человек посмотрели его презентацию — и, как назло, то, что он показал, породило кучу разговоров. Даже теории заговора поползли.

— Говорят, ни один новичок не рискнул бы на такое. Ходит слух, что вы, мистер Пирс, тайно дергаете за ниточки, чтобы вломиться в сферу здравоохранения. Вот они и стали нервными.

Раздался резкий, хрипловатый смех:

— Ха-ха-ха! Как и ожидалось!

Лицо Джеффа омрачилось.

— Не говорите, что и правда все это устроили?

— Конечно нет. Это был всего лишь небольшой тест.

— Тест…?

На лице Джеффа появилась тень усталости. Пирс известен своей привычкой устраивать проверки. Но на этот раз он намеренно швырнул Сергея Платонова прямо в гущу хаоса. Слабак бы съежился, споткнулся на первом шаге. Человек с потенциалом устоит. А если внутри скрывается по-настоящему выдающийся хищник… возможно, использует эту ставку себе во благо и даже прорвется в сектор здравоохранения.

— Кто бы подумал, что он только раздует пламя еще сильнее.

Такой исход превзошел ожидания Пирса. Вместо того чтобы сломать игру, новичок расширил ее и взял под контроль. Всего лишь зеленый парень без чего-то весомого за спиной. Настоящий зверь на стадии становления.

Мгновение — и лицо Джеффа потемнело, когда взгляд зацепил кривую, едва заметную усмешку Пирса. Но уже в следующую секунду голос Джеффа звучал смиренно:

— Стоит ли одобрить перевод в другой отдел?

— Нет, не трогайте его.

— Что? Он вас не заинтересовал?

— Разве не любопытно, чем все закончится?

Пирс хотел видеть это сам. Хотел понять, какой ход готовит Сергей. Как погасит пожар, который разжег собственными руками? Если окажется настоящим хищником, сломает все прогнозы. После этого не поздно будет забрать его к себе.

— И, кстати, уберите крыс, которые пытаются его переманить.

Приказ звучал холодно. Это значило одно — убрать врачей, которые засматривались на новичка. Лоб Джеффа прорезали морщины. Чтобы сбить их интерес, придется подкинуть им что-то еще.

— Это выйдет дорого.

— И взгляните на здравоохранение.

— Почему…?

— Предложил ему сделку на прямой эфир, но он отказался.

— Наверное, зол был.

— Даже в ярости он из тех, кто хватается за все, что может.

То предложение тоже было проверкой. Пирс подкинул легкую добычу, но Рино оказался слишком сосредоточен на погоне за Пирсом, чтобы согласиться. Проблема всегда в одном — во времени на решение. Рино долго крутил в голове мысль: вытащить Брента или нет, но сразу отрезал шанс на легкий успех.

— Биофармацевтика, да….

Пирс вовсе не горел желанием лезть в здравоохранение. На своей территории у него хватало пищи. Все эти маневры — лишь чтобы затащить Сергея на свою сторону, даже ценой раздражающих конфликтов. Но….

"Здесь что-то есть".

Наверное, стоит потерпеть все эти хлопоты.

Динь!

Тонкий звон уведомления разрезал тишину. На экране — то же самое письмо.

"Отмена штатного расписания".

Такое случается нечасто. Обычно расписание отменяют по веской причине. Но это уже третье письмо подряд.

— Что? Почему отменили? Я тоже не знаю.

Лилиана ответила почти напевом, когда прозвучал вопрос. Ни тени напряжения, ни малейшего намека на тревогу. Словно всё давно решено без её участия.

— Похоже, следующая неделя будет довольно свободной! — слова её прозвучали с таким легким весельем, будто впереди отпуск.

Это значило только одно: врачи меня не потревожат. А значит, шансов набрать контакты по ротациям — ноль. Для амбиций это катастрофа.

И без того ясно, кто за этим стоит. Остался лишь один человек. Группа слияний и поглощений под железной рукой Пирса.

— Почему он просто не может стареть достойно? — раздражение вскипело в груди. Вечно лезет, вечно мешает.

Собрав крохи информации и вернувшись в отдел, сразу услышал громкий голос:

— Эй, Шон! Где ты шлялся?

Старший, прикрепленный к тому же проекту, что и Шон, стоял у стола Рэйчел. Этой картины хватило, чтобы всё понять без слов.

Завтра встреча с клиентом. Есть срочная задача. Рэйчел с ней явно буксует. Но дергать принцессу, за спиной которой стоит доктор? Ни у кого духу не хватит. Вот и закономерность: как только возвращаешься, на тебя сразу навешивают всё.

— Рэйчел, закрой файл. Шон! Открой страницу продукта. Раздел рыночных данных.

— Да.

На экране Excel выстроились цифры: региональные темпы роста по ключевым продуктам — диоксид кремния, прочные пластики, фанера высокого давления.

— Каковы темпы роста мировой экономики?

— 4,7 %.

Вот где собака зарыта.

Клиенту надо показать, что товарность в порядке, а цифры подвели. Но это не значит, что выхода нет.

— Может, исключим Африку?

Предложение заставило лицо старшего просветлеть.

— Да, и что же тогда?

— 6,2 %.

— Теперь рассчитай средневзвешенное для четырёх лидирующих регионов.

— Какой вес дать первому?

— 60 %. Второму — 20 %, остальным — по 10 %. Что вышло?

— 7,6 %.

— Хорошо, так и оставим.

— Понял. Добавлю в сноски.

Две минуты — и рост с 4,7 % чудесным образом стал 7,6 %.

Манипуляция? Нет. Внизу мелким шрифтом красуется сноска:

"На основе средневзвешенного показателя четырёх ведущих регионов".

Вот что имел в виду управляющий директор, когда твердил на совещаниях: "Ставьте как можно больше сносок".

Мошенничество? Ни капли.

Если сомневаетесь, вот пример. Не самый красивый человек на свете. Но среди российско-американских аналитиков первого поколения в нью-йоркских инвестбанках? Уверенное лидерство. Так что почему бы не включить себя в список "Самых красивых мужчин", снабдив его скромной припиской:

"Основано на данных российско-американских аналитиков первого поколения, работающих в инвестиционных банках Нью-Йорка.

Кто придерется? Не нравится — читайте сноску. Так работает инвестиционный банкинг. Обратное проектирование во всей красе.

И да, это абсолютно законно. Никаких фальшивых цифр. Тут даже креатив нужен. Любой способен подставить числа в готовую формулу. Но чтобы переосмыслить саму формулу под желаемый результат — это уже искусство.

— Доведите остаток до 7–8 %.

Старший смотрел так, будто нашел бриллиант. Редко какой новичок с первой попытки берет обратное проектирование без единого сопротивления.

А вот лицо Рэйчел выдавало целый шторм. Взгляд говорил: "Так вот почему случился кризис!" А следом — мучительное: "Мне теперь тоже так делать?"

"Придет в себя к вечеру".

До сих пор с ней всё оставалось на уровне сухого коллегиального общения. Но ночь обещала это изменить.

Десять вечера.

"Если придет письмо — отвечайте сразу!"

Начальник давно ушел. В офисе — тишина, пахнет остывшим кофе и бумагой. Только два человека остались в свете мониторов.

Сейчас — лучшее время для магии Excel.

Динь!

На экране мигнуло уведомление. Электронное письмо от вице-президента.

FW: Изменения

Страница 2 — миллион — ММ

Страница 23 — цвет графика: синий — зеленый

Страница 26 — "Ведущая компания" — "Номер один в отрасли"

Мелочи. Пустяки. Но исправления требовались немедленно. Обновленная версия должна уйти прямо сейчас.

Динь!

Новое сообщение. На этот раз — от управляющего директора.

FW: FW: Изменения

Страница 2 — ММ — миллион

Страница 12 — круговая диаграмма — столбчатая диаграмма

Страница 26 — "Номер один в отрасли" — "Самый престижный"

Вот и поиграли в правки. Директор одним махом отменил указания вице-президента. Обычная история.

Для одного "А", для другого "Б".

А для Рэйчел и Шона — метания между двух огней.

— Шон, как нам поступить с обозначением миллион? — Рэйчел подалась вперед, голос дрогнул.

— Следуем инструкции доктора. И не трогай пока круговую диаграмму — наверняка вернутся к ней.

— А? Почему…?

— Визуальный эффект, может, не такой, как они себе представляют.

В такие минуты Рэйчел будто висела на ниточке, полагаясь на него целиком.

Часы растворились в суете. Сообщения редели. Обычно это тянется до трех ночи, но сегодня — чудо — стихло раньше.

Жест уважения к "принцессе".

— Не то чтобы это сильно помогло, — пробормотала она.

Рэйчел обмякла, словно кукла с разрезанными нитями. Ее идеальная, холодная грация растворилась. И, честно говоря, чего еще ждать?

Выпускница Гарварда. Образцовая отличница, та, что рвалась в элиту, глотая кровь ради первого процента рейтинга.

А теперь — замкнутый круг: "А" меняем на "Б", "Б" — на "А". Сутки напролет.

Тут мозг трещит по швам. Самоненависть грызет до костей. Еще месяц — и разум сдается, мягко обвисает, готов к перепрошивке.

Так растят новых фанатиков Уолл-стрит. Через пару недель они уже гордятся тем, что сноски переписывают, а обратное проектирование считают искусством.

Сейчас ее мозг впервые расслабился. А с расслаблением уходит и бдительность.

Вот чего ждал Шон.

Тонкий момент, чтобы прорваться за ледяную стену. Чтобы принцесса посмотрела иначе.

— Хотя мерзковато все это, — промелькнуло в мыслях, но гнать их вон — не время.

"Время смерти: 11 марта 2023"

"Осталось времени: 3464 дня"

"Шанс выжить: 0 %"

Когда над головой висит такой приговор, нет права умереть молодым. Слишком много дел, чтобы удержать совесть на плаву.

— Действительно ли это нормально, что мы это делаем? — слова сорвались с ее губ тихо, почти шепотом.

В яблочко. Тот самый момент.

Она заговорила первой. Гордячка, что обычно режет воздух холодным молчанием.

— Это же обман клиента, не так ли?

Значит, ударила не только рутинная грязь. Шок от подлых сносок и бесконечного обратного проектирования еще держал.

— Но мы ведь не можем вывалить все карты на стол….

Взгляд Рэйчел — как у человека, что мечется в открытом море и вдруг замечает спасательную шлюпку. В нем — отчаяние, замешанное с надеждой. Она ищет кого-то, кто разделит этот груз.

— Жаль, но….

Нет, утопить крючок в сочувствии нельзя. Ошибка. Да, контакт нужен, но не дружба. Не жалость.

Цель другая — стать управляющим фондом этой принцессы. А через нее — выйти на отца, на его мир, взять под крыло их капитал.

Так что сейчас — только встряхнуть, доиграть.

— Рэйчел.

Не смотри так. Не думай, что для него это проще. Но сначала — выжить. А для этого иногда приходится идти по острию.