Деньги не пахнут

Глава 13

Средства, необходимые для разработки лекарства, тянулись астрономической цифрой — около пятидесяти миллиардов долларов. И нужно заметить, это только именно на разработку. Из них сорок пять миллиардов почти гарантированно вылетят в трубу. Это не ошибка, это закон — как дыхание. Десять клинических испытаний, чтобы выжать один единственный результат. Какой инвестор выдержит такое безумие? Вот почему родилась система инерции. Стратегия проста: увлечь инвесторов сказочной доходностью в восемьдесят процентов, а оставшиеся двадцать превратить в своеобразный налог, из которого вылепить новый режим. Если коротко, эти пятьдесят миллиардов — всего лишь налог, то что инвесторы спишут, как неизбежный убыток. Убыток, Карл, убыток!

Вот и выходит, что на самом деле нужно не пятьдесят, а двести миллиардов. Сколько это? Если хотите, можете и сами посчитать в рублях. Тут, наверное, бюджетом страны уже попахивает. В день смерти рыночная капитализация Samsung Electronics составляла примерно двести восемьдесят миллиардов долларов. Нужно стать живым конгломератом с сопоставимой стоимостью. И всё это в срок — десять лет.

Ну, это не невозможно. Ещё как возможно… теоретически — если под управлением окажется крупный актив. Начать с сотни миллионов долларов тяжело, но с десяти миллиардов достаточно удвоить. Значит, нужен актив. А самый быстрый способ раздуть актив — зацепить крупного инвестора. Настоящего имени-тяжеловеса, вроде Уоррена Баффета.

Если Баффет вкладывается куда-то, разве у вас не возникнет желание положить туда свои деньги? Это доверие.

Надежда на Баффета — просто жадная мечта…. Всё равно он никогда не придет в этот фонд — слишком разные профили риска. Человек, который с лупой рассматривает каждую акцию и обкатывает строгие модели оценки, не клюнет на что-то вроде "рецепта мира 80:20". Придется искать кого-то другого — более реального, но не менее громкого.

Например, бывшего госсекретаря. Или легендарного дипломата, который когда-то помог жулику украсть десять миллиардов долларов.

— Шон?

Ах, как вовремя. Вот и принцесса Рэйчел — единственный человек в этой сети, кто может выйти на крупных инвесторов.

— Я не слишком нахально ворвалась в чужой отдел? — тихо шепнула она, ощущая на себе взгляды всех до единого. Несколько ртов даже остались приоткрытыми. Ну да, кто устоит перед её появлением — яркой, как витрина ювелирного магазина?

— О, совсем нет!

— Друг Шона! — кто-то уже ожил.

— К какому отделу вы относитесь? — другой голос.

Стоило им вернуть себе самообладание, как посыпались вопросы. Но времени на светские сцены не было — дел навалом.

— Идём?

Выбор пал на корейский квартал. Обожрём этих узкоглазых, а они нам отомстят, вытянув денежки их наших карманов. Для простого аналитика низшего уровня такой ужин — редкая роскошь. Но Рэйчел — принцесса, а здесь — единорог. Привилегии придуманы для того, чтобы ими пользоваться.

— Я не напортачила, придя? — в такси голос её звучал мягко, но с лёгкой тревогой. Взгляды в офисе, наверное, еще стоят у неё перед глазами, как сверкающие линзы.

— Нет, просто в департаменте не все ко мне дышат ровно. Не бери в голову.

— Значит, нужно быть осторожнее?

— Наоборот. Твоё присутствие — огромный плюс. Когда рядом красавица, многие парни становятся шелковыми.

— Кстати, хорошо провела время с семьёй?

С каждым днём разговоры становились теплее. Прямо отца она не назвала, но намеков было достаточно: семья у Рэйчел — не из простых. Вчера упоминала, что встречалась с отцом и братом.

— Сколько времени прошло с тех пор, как ты их видела?

— Месяц, наверное…. Брат улетел в командировку.

— Где он живёт?

— В основном в Вирджинии.

— Наверное, переживали? Всё-таки первая встреча после того, как ты вышла на работу….

О том, на что делается ставка сейчас, Рэйчел слышала немало. Но вопрос — сколько она пропустила мимо ушей?

— Да, волновались….

И всё? Ни "Как тебе новая работа?", ни "Есть ли кто-то особенный среди коллег?"

— Вообще-то, если честно….

— Мы приехали.

Чёрт. Поток оборвался. Ничего, нельзя торопить. Слишком прямые вопросы только вызовут настороженность.

— Любишь корейскую кухню?

Сам-то сейчас любил вообще любую. Потом шок от возвращения к нормальной жизни сойдёт на нет и опять буду ковырять, но сейчас….

— Конечно! Обожаю барбекю!

В глазах блеснула жадность до сочного мяса, но сегодня не получится — план уже расписан.

— Нам ведь потом возвращаться. Запах жареного мяса будет слишком явным.

— Правда… Но я не знаю много других блюд.

— Тогда бибимбап и паджон? — мгновенно назвал вариант.

Готовился, по сети лазил, вспоминал, что пробовал в прошлый раз, и всё такое.

Улыбка вспыхнула на её лице ярче неоновой вывески. Отлично. Нашлось местечко без грилей — чтобы не искушать её плотоядные инстинкты.

Заказ приняли. Вокруг тянулись ароматы кунжутного масла, поджаренного теста, чуть горьковатого кимчи. На фоне тихо потрескивали сковороды, слышались голоса на корейском, будто из соседнего мира. Антураж был идеальный.

— Неожиданно. Впервые слышу, что ты захотел корейской еды, — сказала она, играя палочками.

— Недавно был Чусок. А времени отметить — ни крошки.

— Чусок?

— Ты не знаешь? Это корейский День благодарения.

А вот так звучит куда лучше. Как не отметить такой праздник, так сказать. Нам русским с этим повезло прямо в национальном характере, отмечать любые праздники…. А тут прямо в тему всё. Думает запросто так её к корейцам вёл. Мы с ней ещё и седьмое ноября встертим….

До Дня благодарения оставалось всего несколько недель. Того самого, что празднуется здесь. В этот день предстояло встретиться с её отцом — в огромном особняке, где живёт настоящая принцесса. А к этому её как-то надо подвести. Все наши праздники уже прошли, что хоть как-то ассоциируются с этим днём. Пришлось импровизировать.

— У Кореи тоже есть День благодарения?

— Наверное, у всех народов есть аналог такого праздника. У корейцев, это один из главных праздников. На Чхусок семьи готовят горы блюд, а у нас всегда смешивали гарниры в большую миску бибимба́па. Наверное, поэтому именно сейчас меня так тянет к этому вкусу. У нас, у русских, например, Яблочный спас, но он уже прошёл. — Последнее добавил с грустной извиняющейся улыбкой.

Мысль кольнула неожиданно остро: сирота без семьи, тоскующий по шумным встречам и праздничным запахам. А сколько все эти корейские слова учил…. На что только не пойдёшь ради денег.

— Вот твой бибимбап и паджон.

На фото из сети вроде походили. Еду принесли быстро. Пар поднимался ленивыми клубами, неся терпкий аромат кунжутного масла и остроту перца. Рэйчел смотрела на миску так, будто перед ней лежал ребус, а не еда. Ложку она так и не подняла, лишь наблюдала за движениями рук, напротив.

— Ты хорошо переносишь острое?

— Могу есть халапеньо без проблем….

И это она называет острое… м-да.

— Тогда добавь гочуджан, вот так.

В миску легла щедрая ложка густого красного соуса, блеснула капля масла, и всё это зазвучало мягким хрустом при перемешивании. Рэйчел повторила движение, но её осторожные касания едва затронули овощи — словно боялась нарушить их порядок.

— Давай помогу.

Повёл себя прямо как специалист. И дело тут уже святое, женщина рядом, в грязь лицом ударить никак нельзя!

— Нет, всё в порядке. Сама справлюсь….

— Просто голоден, так что давай быстрее подготовим и поедим вместе.

Она нехотя протянула миску. Ложка скользнула по ободку, звук сухого металла тонко царапнул слух. Пришлось разделить плотные овощные стебли, перемешать всё до ровного цвета — так, чтобы соус лёг тонкой плёнкой на рис и тёплые овощи. В этом обеде главное впечатление. А то пожрали бы банального гриля и всё, вспомнить нечего.

— Хм, почему у меня не получается так же?

Долгие и упорные тренировки, да. Но этого мы говорить не будем.

А в её голосе прозвучала неподдельная любознательность. Милое выражение лица могло бы растопить камень, но в этот момент улыбаться слишком мягко было нельзя. Здесь важна была собранность.

— Когда-то и у меня не выходило. Овощи упругие, тянут за собой, нужны усилия. Родители моего друга всегда смешивали за меня.

— ….

Лучше остановиться. Никаких мелодрам о том, как не хватает семьи. Такие фразы ударят рикошетом. Управляющий фондом, поддающийся эмоциям, не вызывает доверия. Главное — чтобы слово "День благодарения" прилипло к сознанию Рэйчел и само подтолкнуло её пригласить. Вот что было главным в сегодняшнем. План построен — пора двигаться к следующей цели.

— Как у тебя дела, Рэйчел?

Её ложка опустилась в пёструю смесь, но взгляд ушёл вниз, в глубину миски.

— Вздох…. Не думаю, что эта работа мне подходит.

Вот она — вторая миссия. Всё указывает на то, что принцесса близка к решению уйти. А если Рэйчел уйдёт из "Голдмана", связь оборвётся сама собой. Этого допустить нельзя. Она должна остаться, выстроить прочный мост между собой и мной — коллегой, союзником.

— Неужели так тяжело?

— Дело не в том, что я её не люблю. Даже на встречи с клиентами хожу — понимаю, что это привилегия. Но… не вижу смысла. Всё время думаю, что не подхожу, не хватает таланта.

Классическая стадия. Каждый аналитик через это проходит: когда с рассвета до глубокой ночи сидишь взаперти, вгрызаясь в реверс-инжиниринг, закономерно спросить себя — это ли жизнь? И честно говоря, мир не рухнет, если все эти специалисты исчезнут. Решение одно — мотивация деньгами. Но с принцессой этот трюк не сработает: деньги у неё уже есть.

— Судить рано. Никто не приходит гением с первого дня.

Она прикусила губу, а в глазах промелькнула немая мысль: "Ты-то исключение".

— У меня тоже не было таланта. Просто времени вложил больше.

— Времени?

— Четыре года ушло на медицину. Это изменило взгляд на отрасль — и дало фору.

— Понимаю….

— Время не врёт. Результат отражает, сколько его вложено.

Забавно произносить это, помня, как многое решила удача. Но часы всё равно были отданы сполна.

— Хочешь сказать, что мне нужно… стараться больше?

— Нет. Усилий не нужно. Просто продолжай.

— Что?

Усилия — это всего лишь слово, звучащее громко и трогающее струны души. Оно словно говорит: «Борюсь, но всё ещё стараюсь изо всех сил». Подчёркивает чувства, волю, упорство… Но в итоге важны не эмоции, а цифры. Именно они приносят результат.

Чем больше вложишь — тем больше получишь. Потерпел десять неудач? Попробуй сто раз — что-то обязательно сработает. Попробуй тысячу — и добьёшься успеха десять раз. Попробуй десять тысяч — и тогда случаются чудеса.

Это не пустые слова. Прорыв пришёл только после бесчисленных провалов. Сдался бы после сотни попыток — так и остался бы с пустыми руками.

А Рейчел всё так же сидела напротив, уставившись на бибимбап. Лёгкий аромат кунжута и обжаренных овощей тянулся из миски, поднимаясь тонкой дымкой. Взгляд у неё был колеблющийся, словно мысли спорили между собой.

— Неужели речь вышла слишком занудной? — промелькнуло в голове. Судя по выражению лица, вполне возможно. Пора менять тон.

— Всё это я говорю, но…, — губы чуть тронула улыбка. Та самая, что больше подходит седовласому мастеру из старого кунг-фу фильма, чем офисному переговорщику.

— Мы ведь люди, а людям свойственно зависеть от эмоций. Поэтому важно делать то, что любишь. Скажи, Рейчел, что тебе нравится?

На лице промелькнуло тепло — будто солнце вышло из-за тучи. К счастью, смена темы её не смутила.

— Хм…. Что мне нравится?..

— Всё просто. Есть ли что-то, ради чего готова стараться, даже если взамен не получишь ничего?

Вопрос, как удар по струне — звонкий и резкий. Если этот путь не сработает, придётся искать другой.

— Звучит глупо… но я всегда хотела заниматься искусством.

— Почему глупо?

Кажется, попал в точку. В зелёных глазах зажглись искры. Красиво, даже слишком. И этот взгляд… слишком прямой, разоружающий. Холодно отвести глаза — грубо, но удержать контакт тяжело. К счастью, первой отвернулась она, опустив ресницы. Лёгкая улыбка тронула губы — горькая, будто полынь.

— Правда в том, что у меня нет таланта. Не то чтобы я пыталась десять тысяч раз или что-то подобное…

— Но ведь это не так уж и плохо. Всё равно находишь время для этого?

— Хожу в галереи. Рисовать — нет…

— А если попробовать открыть свою галерею?

Предложение прозвучало искренне. Коллекционеры — люди состоятельные, а галерея даст связи, независимые от семьи.

— Чтобы управлять галереей, нужно уметь видеть ценность искусства, верно? У меня нет такого глаза. Я просто смотрю на картины, которые нравятся… и обычно они совсем не прибыльные.

— И это нормально. Всегда можно нанять тех, кто умеет и видеть, и считать.

— Что? Но если так, то чем я буду заниматься?

— Рейчел, у тебя есть сильная сторона — опыт и связи. Это конкурентное преимущество, которое не купишь за деньги.

Зачем держать в руках такой козырь и не пользоваться им?

— Но… разве это не несправедливо?

Настоящая принцесса — даже сейчас думает о конкурентах.

— А если не конкуренция, а поддержка? Художников, к примеру.

— Художников?

— Тех, чьи картины тебе нравятся. Ты сама сказала — они редко приносят прибыль.

— Да, у меня есть склонность находить таких.

— Вот! Большинство галеристов отворачиваются от них ради выгоды. А тот, кто может их поддержать, — человек с возможностями. Таких немного.

— …!

— Рейчел, ты могла бы стать путеводной звездой для непризнанных художников.

Идея, похоже, попала в самую глубину. В её глазах отразилась мысль — неожиданная, но манящая.

— Никогда об этом не думала…

— Подумай. Даже если решишь открыть галерею, время в Goldman не будет потрачено зря.

— Что?.."

— Управление галереей — это, по сути, брокерская работа, верно? Goldman хоть и работает в другой сфере, но это тоже брокерская компания. Знания и навыки, которые удастся получить здесь, станут невероятно полезными позже.

— …!

Наконец-то разговор подошёл к самому важному. Чтобы два года Рэйчел в Goldman не прошли впустую, достаточно лишь представить их как ступеньку к её мечте.

— И не только это. Каждый человек, с которым Рэйчел пересекается сейчас, может стать потенциальным клиентом будущей галереи. Список можно начинать формировать уже сегодня. К тому же, стоит заглядывать к ним в офисы — их вкус легко прочитать по обстановке".

— …!

— Решение не нужно принимать мгновенно. Пусть ляжет в голове, обдумай всё спокойно. Кто знает, может, эти два года в Goldman окажутся бесценным активом.

— …Да.

Рэйчел слегка улыбнулась. Улыбка — особенная, такой прежде не было. Яркая, теплая, как солнечный луч, пробившийся сквозь серое утро. "Такое стирается не сразу". По крайней мере, она вряд ли уйдёт с работы в ближайшее время.

Но затем….

— Спасибо, правда….

В воздухе что-то изменилось. Лёгкое покалывание, едва уловимое, будто статический разряд перед грозой. Может, просто показалось. А если нет? Если её чувство к собеседнику начнёт перерастать во что-то большее? Это станет проблемой. Рэйчел не женщина, не объект для романтики — она клиент, способный привести к влиятельным людям.

— Поздно вчера домой вернулся?

— Да, давно не виделись, так что засиделись почти до полуночи.

Тему пришлось резко сменить. Рэйчел тут же подхватила, словно сама хотела соскользнуть с этой скользкой ноты.

— Поздновато. Наверное, твоему отцу было тяжело добираться в Гринвич в такой час.

— О, ничего страшного. Он ещё задержался в Метрополитене….

Сказала легко, даже не задумавшись. Но через секунду запнулась, словно спохватилась.

— Встреча? Ты про музей Метрополитен?

— Да, у него есть жильё и в городе. Всё же тяжеловато постоянно мотаться из Гринвича….

Упоминание знаменитого "Met" заставило Рэйчел заметно выдохнуть — будто камень с плеч. Но эта реакция сказала больше слов: речь шла не о музее. С её кругом общения оставалось только одно объяснение — Столичный клуб.

Пятую авеню Манхэттена украшает этот частный клуб с железной политикой членства. Если это правда… шанс колоссальный. От Рэйчел к её отцу, от отца — к клубу. Всего два шага до дверей.

"Она — настоящий трофей".

Метрополитен-клуб не тот, куда можно войти просто с деньгами. Здесь действуют иные правила — приглашение от действующего члена. Богатство — лишь пропуск на порог. Настоящая валюта — доверие. Прочный контакт с Рэйчел может стать ключом к этим вратам. Нет, не может — должен. Любой ценой. Там собираются самые могущественные из могущественных.

Насколько это закрытое место? Четыре президента США числились его членами. Это уже говорит о многом.

— Если будут какие-то проблемы — не стесняйся, говори.

— Да, спасибо.

После разговора с Сергеем Платоновым шаги унесли в сторону промышленного отдела.

Каково это — быть владелицей галереи?

Сердце колотилось, будто пыталось вырваться наружу. Шаги стали какими-то невесомыми, словно под ногами не кафель, а упругие облака. Казалось, стоит чуть ускориться — и получится взлететь.

Но стоило войти в отдел, как волнение растворилось, будто его и не было. Холодный свет люминесцентных ламп, ровный шум систем вентиляции — всё обрушилось привычной, грубой реальностью.

— О, уже здесь?

Голос старшего коллеги вывел из мыслей. Он стоял у стола, слегка облокотившись, и улыбался, но в уголках глаз застыло что-то колючее.

— Завтра встреча с клиентом, помнишь?

Обычно младшим аналитикам там не место. Но в этом департаменте её брали на каждую встречу MD. Даже если для этого приходилось отодвигать более опытных сотрудников.

В этот раз тоже решили взять её вместо кого-то старшего.

— Клиент важный, так что подготовься. Если чего-то не знаешь — спрашивай.

В словах звенела любезность, но улыбка была как стекло — прозрачная и хрупкая. Взгляд говорил яснее: повезло, да? Родители с хорошими связями — вот и весь секрет. Но она ведь не просила об этом. Каждая такая привилегия давила, оставляла привкус вины.

— Не поэтому пришла сюда….

Хотелось выстроить что-то своё, с нуля, чтобы руки пахли не чужим золотом, а собственным трудом. Но каждый день в Goldman только множил сомнения.

Может….

— Без родни я — ничто.

Для кого-то это каприз, неблагодарное нытьё. Но чувство собственной несостоятельности липло к коже, как смола.

— Оставаться здесь — словно тащить на плечах каменную глыбу….

Мысль об уходе приходила всё чаще. Сегодня даже собиралась намекнуть Сергею. Он удивится, если вдруг исчезнуть.

Но….

Решение отложилось. Опыт и навыки, которые можно урвать здесь, потом ещё пригодятся. Дело ведь не в том, что хотелось умереть среди полотен в собственной галерее. Но Сергей оказался прав: стоит задержаться, чтобы увидеть, на что способна сама. Какие вкусы у клиента? Чем дышит его офис? Эти вопросы крутились, пока глаза скользили по фото в интервью, выискивая детали: цвет стен, оттенок мебели, лица на фоне. Потом — проверка адреса встречи на Картах Google.

— Эй!

Резкий голос — и окно с картой захлопнулось в одно мгновение.

— Ты же знаешь его, да? Вы близки?

Речь о Сергее. Его имя макали в грязь не первый день. Каких только ярлыков не вешали: наглый новичок, не знающий своего места; смутьянин; игрок, купивший победу; ловкач, прилипший к связям, как пиявка к телу.

— Будь осторожна. У него явно есть план.

Старшие и те, кто любил поучать, никогда не упускали шанса подсунуть сплетню под видом заботы. Каждый раз внутри всё сжималось.

— А что, если он правда готов на всё?

Не в том дело, чтобы оправдывать методы Сергея. Но известна была цель.

— Вылечу эту проклятую болезнь.

— Соберу деньги, чего бы это ни стоило.

Для такой цели…. Разве так уж преступно идти до конца? Больно видеть, как его метят как отброса. Хотелось заслонить его спиной, но он не позволил бы.

— Никому ни слова. Узнают, что собираю деньги на лечение — на Уолл-стрит заклюют.

Вот и приходилось глотать ядовитые слова, делать вид, будто не задевают. Сегодня тоже.

— У него, что ли, связи в FDA?

— Да это очевидно! С таким прорывом — иначе никак. Сам бы не смог. Чудо какое-то.

— А если поймают? Другая сторона в тюрьму поедет.

Голоса звучали уверенно, будто истины в последней инстанции. Разве могло быть объяснение, кроме инсайдерки? Но…. Сегодня прозвучал секрет этого чуда.

— Провалить десять раз? Попробуй сто — и хоть раз получится. А если тысячу — уже десяток. Сделай десять тысяч, и, может, случится чудо.

Показатель попадания все называли чудом. Но разве это было чудо?

Сколько попыток потребовалось Сергею Платонову, чтобы достичь этого? Сколько бессонных ночей, сколько сил ушло, чтобы выстроить этот путь шаг за шагом?

— Усилия не нужны… Просто продолжай идти.

Эмоции, мотивация — всё это лишь шелуха. В конце концов решают только цифры. И всё же трудно представить, что он чувствовал, прорываясь сквозь годы испытаний.

— Они понятия не имеют….

В груди у Рейчел закипала злость за него. Сдержала желание вскочить, сорваться, врезать словами тем, кто шептался за спиной. Но вдруг среди сплетен мелькнуло новое:

— Этот парень… он реально квант?

— Если бы осознал, разве это не сделало бы его гением?

— Ну, он точно не обычный человек. Честно, будь я на его месте, ссыканул бы просто стоять между Пирсом и Носорогом.

— У него смелости хватило, а?

— Немного чокнутый, может быть…

Несправедливость вдруг испарилась, словно туман под ветром. Защищать его не было нужды.

— Придёт время… и все это признают.

Присутствие Сергея было иным, ощутимо иным. Так вот что значит гений? В Гарварде хватало тех, кого называли одарёнными: владельцы заоблачных IQ, юные математические вундеркинды, выпускники в пятнадцать, члены Mensa…. Но Сергей стоял особняком.

— Почему ты считаешь это глупой идеей?

Дело было не только в интеллекте. Он просто был… другим. Совсем другим.

— Всё нормально. Подбирай сотрудников с зорким глазом и математическим чутьём.

Даже отсутствие привычных талантов не имело значения. Это был козырь, который не купишь за деньги. Даже его тяжёлое прошлое — часть этого преимущества. Два года в Goldman для Рейчел могли стать бесценным капиталом. Как и эти часы рядом с ним.

Раньше стена казалась непробиваемой — как ни бейся, не перелезешь. Но после нескольких часов рядом с Платоновым она превратилась в преграду, что можно преодолеть. Однажды. Если вложить в это всё. И не только это.

— Рейчел, ты можешь стать светом для этих голодающих художников.

Слова задели до слёз. В голове билась лишь одна мысль:

— Вот он. Нашёлся.

То, чего искала всю жизнь. То, что у всех остальных было, а ей не хватало. Причина жить. Путь. Направление.

— Смогу ли я?..

Сердце дрогнуло от сомнения, но тут же раздался другой, незнакомый голос:

— А может, и смогу?

Голос, которого раньше не было. И чувство, что проснулся спящий вулкан. С каждым мгновением рядом с ним сердце колотилось сильнее, словно его энергия переливалась внутрь. Можно ли назвать такого человека просто гением?

— Ах!

Мысль вспыхнула внезапно. Открыв поиск, набрала нужное слово. Строчка, которую хотелось прочитать сразу. Легендарная реклама:

— Мир называет их сумасшедшими, но мы видим в них гениев. Те, кто безумно верит, что способен изменить мир. Потому что именно они меняют его. Думай иначе.

Да… Вот оно. Сергей Платонов — человек, двигающий мир. В этом не осталось сомнений. Просто находясь рядом с ним, и вот оно, и застойное болото её жизни сдвинулось. В этот момент дверь распахнулась, и в отделение влетел старший коллега.

— Эй, слышала? Есть инсайд из HR…

И снова мир закрутился. И в самом его центре — один человек.

— Этот новичок! Кажется, он снова вызывает шум?

Как не трудно было догадаться, это был Сергей Платонов.

В это же время. У Пирса дела шли тяжело. Нужно было довести до конца одну из сделок из списка Платонова.

"Хватит, если пройдет хотя бы одна из семи."

Сначала это не казалось чем-то серьезным. Для человека, уверенного в своем таланте продавца, это выглядело вполне решаемо. Но вот новость, как гром среди ясного неба:

"FDA одобрило автоинъектор Otrexup".

Сегодняшние заголовки разнесли эту информацию по всем лентам. Продукт, который разработала компания-цель, получил официальное разрешение. И это произошло куда раньше прогнозов. Даже сами участники сделки не ждали такого поворота.

Они строили планы, рассчитывая на долгую процедуру согласований. Но с этой новостью все пошло по-другому.

"Сможем ли мы привлечь дополнительные кредитные линии?"

"Нужно будет согласовать все с департаментом ABS."

Цена цели покупки взлетела. Теперь для продолжения сделки потребуются новые ресурсы. По опыту Пирс знал: сделки такого масштаба нередко срываются на середине пути.

"Неужели этот алгоритм действительно работает?"

Трудно было поверить в 80-процентную точность, которой хвастался Платонов. Но вот ведь совпадение: реальность словно подгоняла все под его расчеты.

Конечно, Пирс не собирался принимать это на веру. Это нужно будет проверить, перепроверить, убедиться, что это не случайность. Рациональный ум предупреждал: пока рано строить иллюзии. Но интуиция шептала другое.

"Надо приглядывать за ним."

С первой встречи с Платоновым что-то в нем показалось знакомым.

Причину объяснить было трудно, но ощущение было явным: он напоминал тех самых "монстров" с Уолл-стрит, которых Пирс встречал раньше. И если судить по последним событиям…

Все очевидно. Этот человек способен стать силой, которая перевернет Уолл-стрит с ног на голову. Да, не сейчас, не завтра. На это уйдут годы. Но пока нужно было думать о другом: как удержаться в кресле руководителя.

"Раз все складывается так… пора менять стратегию."

Решение созрело в этот момент.

Бззз!

BlackBerry завибрировал на столе. Звонил Джефф. Пирс просил его не беспокоить без особой нужды. Раз звонит — значит, случилось что-то важное.

Значит, в Goldman закипело.

Интуиция снова не подвела.

— Носорог положил глаз на новобранца.

— Шон, можем поговорить пару минут?

Вернувшись с ужина, пришлось столкнуться с неожиданной гостьей. Это была Лилиана.

— Лучше в конференц-зале?

Нужна была комната, где ни одна живая душа не услышит разговор. Когда остались одни, Лилиана с мрачным лицом выложила суть.

— Департамент здравоохранения запросил перевод. С учетом твоего опыта решили, что для тебя лучше будет перейти туда.

Носорог решил забрать в свой отдел. В целом, ничего удивительного. Сейчас имя Шона сияло в биотехе, словно редкий единорог, приносящий ошеломительные результаты. С учетом такого успеха неудивительно, что здравоохранение заинтересовалось. И все же что-то было не так. В Лилиане чувствовалась внутренняя борьба.

Кроме того, странно: зачем самой сообщать о переводе?

"Может быть…?"

Скользнула нехорошая догадка.

— Разве не значусь уже в M\&A?

Казалось, этот вопрос давно решен. Да, прямо не говорили, но Джефф держал его "на крючке", словно уже выбрал для своей команды. Иначе зачем было держать на ожидании, если официально в отделе места нет?

— Ну… официально никаких просьб не поступало.

— Но ведь не было других сотрудников, и мне сказали, что моим руководителем был Джефф…

— Просто не было входящих кадровых запросов. Обычно я подключаюсь, когда врачи делают запрос, но не было ни одного….

Поэтому до сих пор никаких обязательств. Свободное время появилось только потому, что врачи обходили стороной — из осторожности ради Пирса. Тем временем Носорог всё оформил по официальным каналам.

Теперь становится ясно, почему Лилиана так напряжена. Пойдёт по процедуре — обидит Пирса. Оставит в отделе слияний — покажет, что благоволит Пирсу, игнорируя правила, а это вызовет ярость Носорога.

"И здесь как блоха на сковороде", — проскользнула мысль.

Между двумя титанами. Один из них станет исполнительным директором. Кто именно — туман. Что делать маленькой HR-мышке в такой ситуации?

— Будут ли какие-то живые сделки через…?

Она явно пытается понять, кто победит. Лилиана спрашивает о шансах Пирса — у того, кто составлял список.

— Ну… тяжело будет, не так ли? Осталось всего два.

Её лицо на мгновение потемнело. Лишь на миг. Затем — привычная деловая улыбка, отточенная тренировками, и следующий вопрос:

— Какой департамент предпочитает Шон?

Разумеется, не о моих желаниях речь. Это игра в горячую картошку. Если всё сорвётся, моё "предпочтение" станет предлогом успокоить разгневанного титана.

Не хватало ещё верить в искренность такого вопроса.

— Подходит любой.

— Тем не менее… разве не склонны к чему-то одному?

— Тянет к обоим. У каждого свои плюсы и минусы.

Её улыбка дрогнула, но тут же вернулась на место.

— Но ведь не можете быть одинаково расположены к обоим?

— Шесть у одного, полдюжины у другого. Подойдёт любой.

В конце концов, разве в жизни всегда делают то, что нравится? Платят — значит, делаешь то, что велят. Может, перегнул с подколами? Отец всегда твердил: начнёшь дразнить красивую женщину — окажешься в аду. Пора остановиться.

— На самом деле есть отдел, куда хотелось бы попасть.

— О? Какой?

— Но разве есть "обязательство" сказать вам это?

Язык Лилианы на миг стал жёстким, затем лёгкий выдох.

— Если считать это одолжением… не скажете?

Она всё с той же мантрой — услуги, долги, с самой первой встречи. Лучше держать границы чёткими.

— Конечно, могу сказать.

— Ну? Какой?

— Завтра узнаете.

— Хм? Почему завтра?

— Хочу поговорить с Пирсом и решить после.

В последнее время он не показывался — занят продажами. Но скоро вернётся. По крайней мере, если правда хочет меня заполучить.

— После разговора приду и скажу лично.

Когда уже выходил из конференц-зала, Лилиана резко перехватила руку.

— Подожди! Что собираетесь делать сейчас?

Звучит почти зловеще.

— Намекаете, будто я только и хожу, что проблемы создаю?

— Осознаёте, что сейчас раздуваете бурю по всему Goldman?

— Несправедливо. Просто невинный аналитик, оказавшийся в шторме.

— Хватит шутить. Что собираетесь обсуждать?

Её взгляд дрогнул — словно услышала признание в поджоге.

— Если устроите неприятности, разгребать их мне. Понимаете?

Тут она права. Как закреплённый HR — ей и отвечать. Стоит её успокоить.

— Не переживайте. Обычный разговор.

— Что за разговор?

— А какой ещё между боссом и сотрудником?

— …?

— Обсудим условия.

Носорог уже предложил заманчивые плюшки: продление зарплаты, пару живых сделок, жирный бонус. А Пирс? Держит на холостом ходу, безо всего. С учётом того, что ценность уже доказана, это вряд ли справедливо.