Деньги не пахнут

Глава 3

Аудитория напоминала раскалённую сковородку: духота, напряжение, шелест бумаг и глухой стук клавиш. Преподаватель — крепкий мужчина лет сорока, с насмешливой улыбкой и глазами, в которых плясали искры жестокой радости, — медленно обвёл взглядом притихший зал и, словно палач, вынес приговор:

— Сейчас я дам вам финансовую отчётность безымянной компании за пять лет. На основе этих данных составьте модель из трёх отчётов.

Вздох прокатился по рядам, как лёгкая волна.

Каждый, кто сюда попал, прошёл через шесть недель обучения. Шесть недель мучений с формулами, сводными таблицами и прочими "радостями" Excel. А теперь пришло время показать, кто выживет, а кто утонет в бездне ссылок и ячеек.

На столе у меня два файла. Только два. И оба — как камни на шее. И проблема даже не в них, а во мне самом. Я тупо забыл, как это всё делается. Нет, нет, не вообще, а у меня нет практики, как у всех вокруг.

Первый — бездушный шаблон Excel. Второй — чудовище на четыреста страниц: цифры, графики, примечания, расчёты. В этой макулатуре нужно отыскать суть и выжать её до трёх простых вещей: отчёт о прибылях и убытках, отчёт о движении денежных средств и баланс.

В голове звенит: "Время пошло". Пальцы тянутся к клавиатуре. На экране, словно издёвка судьбы, выскакивают знакомые кошмары:

\[####]\[#ССЫЛКА!]\[#ССЫЛКА!]\[#ЗНАЧЕНИЕ!]

Вот она, последняя полоса. Либо прорвусь, либо стану статистической погрешностью, которую выкинут как мусор, чьи имена улетают прямиком в отдел кадров. И на этом уже будет точно всё….

Одна ошибка — и экран взрывается хаотичным месивом символов, словно кто-то выплеснул чернила на белый лист. Прошло немало лет с тех пор, как работал с этим чудовищем, и теперь ошибки липнут ко мне, как репейник к шерсти.

Щёлк-щёлк-щёлк! Щёлк-щёлк-щёлк!

Единственный звук в аудитории — дробный перестук клавиш, словно где-то в темноте стучат крошечные кузнечики. Ни слова, ни шёпота. Каждый здесь занят только одним — доказать, что он самый прилежный раб великого и ужасного Excel.

Но мне сейчас не до этого….

Внутри меня тикает бомба замедленного действия. Чтобы её обезвредить, нужны деньги. Колоссальные деньги — пятьдесят миллиардов долларов. Собрать их — уже подвиг. Но есть и другая проблема — время. Десять лет. Всего десять лет.

Смогу ли найти лекарство до того, как часы пробьют полночь?

Это не невозможно.

Сейчас эпоха, когда FDA ввела систему "ускоренного одобрения". Иногда всё заканчивалось за три года: испытания проведены, разрешение получено. Но с задержками, которые принёс COVID… К 2019-му должен выйти на третью фазу…. Значит, вторую нужно завершить к 2017-му, а первую — к 2015-му?!

Мой внутренний калькулятор бешено крутит шестерёнки. Десять миллиардов долларов за два года. В пересчёте рубли — лучше просто не считать.

— Уф…, — срывается с губ.

Даже зная будущее, от этого не становится легче. Почему не могу просто поставить всё на крипту и разбогатеть одним махом? Ну, ведь правда…. Увы, не выйдет. Криптовалюта меня не спасёт.

Эти деньги нельзя заморозить и смотреть, как они пухнут на холодном счету. Их придётся выдёргивать кусками — миллиард за миллиардом — и вливать в биотехнологические компании. А это совсем другая игра.

Помню: в 2015-м вся капитализация Биткоина была около восьми миллиардов долларов. А нужно пятьдесят в итоге. Или десять для начала в 2015-м. Что будет, если я сниму треть суммы капитализации разом? Цена рухнет ещё до того, как успею допить утренний чай.

— Кхм!

Резкий звук заставляет меня вздрогнуть. Инструктор стоит прямо передо мной — худощавый, с острым взглядом, будто надсмотрщик, готовый хлестнуть ленивого раба и вернуть его в строй.

— Закончили?

Нет смысла нарываться. Делаю самое виноватое лицо, какое только могу.

— Простите…. Плохо себя чувствую.

— Тогда будет лучше, если побыстрее закончите и пойдёте отдыхать.

— Могу… отдохнуть?

— Как только сдадите тест — остальное время ваше.

Свобода. Это слово звучит, как гимн. Наконец меня захлёстывает волна мотивации. Да, хватит думать о чужом. Нужно добить это и освободиться. Чай…. Я хочу холодный фруктовый чай.

От одной мысли о вкусно напитке в запотевшей от холода чашке у меня текут слюнки. Когда вообще пил его в последний раз? Вот-вот. Разминаю пальцы. Кладу руки на клавиатуру.

Стук! Стук!

Помнят ли мои пальцы старые навыки? Помнят ли, как это — летать по горячим клавишам? Когда доберусь до вершины, мне больше никогда не придётся возиться с этой чёрной работой. Но пока…

Тук-тук-тук!

Комбинации сыплются, как горох: Ctrl, Alt, E — раскраска. Проверка жёстких ячеек. Формулы. Ссылки.

Тук-тук-тук-тук!

Alt, W, V, G — включить сетку.

И понеслась череда ударов:

Shift, пробел, Ctrl+1, Ctrl+C, Alt, H, V, S…

Мои пальцы пляшут по клавиатуре, как отлаженный механизм. А сам думаю лишь об одном: чай и свобода.

Тук-тук-тук-тук

Пальцы плясали по клавиатуре, будто играли на старом рояле забытый, но до боли знакомый этюд. Чем дольше работал, тем больше движения становились плавными, отточенными, почти элегантными. Словно вернулся на сцену спустя десять лет и снова ощутил под руками холод слоновой кости клавиш.

— Ух ты, что с этим парнем?

— Сумасшествие…. Видели, как он шпарит?

Шёпот за спиной был похож на лёгкий шелест бумаги, но удовольствия он мне не приносил. Не чувствовал от этого ни восторга, ни гордости. Это был чистой воды ручной труд. Просто бездушная механика. И даже если виртуоз в этом ремесле — оно не сделает меня капитаном. На галере греби хоть до дыр в ладонях — всё равно останешься рабом. Чтобы командовать на палубе, нужен меч, а не весло. И всё же… этот навык даст мне хотя бы одно — чай.

— Задолбался, — буркнул рассерженно, поднимая руку.

Инструктор приближался неторопливо, но с таким вниманием, будто шёл инспектировать преступление века. Он уставился на экран, где один за другим выстраивались зелёные квадраты:

\[ОК]\[ОК]\[ОК]\[ОК]\[ОК]

Шаблон сам проверял правильность формул, но мужчина всё равно не спешил.

— Нажмите F2 в ячейке B239, пожалуйста.

Естественно подчинился. На экране послушно вспыхнула формула:

=ЕСЛИ(логическая_проверка;[значение_если_истина];[значение_если_ложь])

Всё чисто. Нарушений нет. Уже собирал сумку, предвкушая свободу, когда услышал:

— У вас исключительный талант.

Фраза прозвучала как похвала, но в её тени прятался хищный оскал. Поднял глаза. Инструктор улыбался — широко, тепло… и ужасно жадно. В его взгляде было не восхищение. Жадность. Та самая, какой смотрят работорговцы на крепкого раба.

— Да ну, не может быть…, — пронеслось в голове.

Этот центр всего лишь подрядчик. Он никак не связан с Голдманом. С сегодняшнего дня мы с этим типом больше не встретимся. Так почему же у него такой вид, будто он нашёл клад? По спине пробежал холодок, но….

— Можете идти.

— Спасибо.

Тут же поспешил, будто убегал. Чай. Чай. Чай.

Через несколько минут уже стоял у стойки кафе.

— Один Императорский Пуэр, один Японский Матча Премиум, один Цейлонский Дарджилинг ФОФТИН, кусочек чизкейка и торт Red Velvet, пожалуйста.

Решил пока обойтись без массмаркета.

— Сколько вилок?

— Одну.

Не собирался ни с кем делиться. Если баловать, то только себя любимого. Если бы люди понимали, какое счастье просто пить вкусный чай с тортиком…. Забрав заказ, направился в туалет. Хоть краем глаза наконец взглянуть на того, кто я теперь. В зеркале на меня смотрел молодой мужчина с довольно симпатичным лицом. Ну, себе всегда нравился, а мнение других… да пусть они засунут его себе в задницу.

То же самое лицо, что и тогда. Доминантные гены моей матери, которая слыла редкой красавицей, вкупе с мощной фигурой отца сделали своё дело — на свет появился я. Хрен теперь сотрёшь. И теперь, в двадцать восемь лет, ощущаю весь сок своей молодости.

"Выгляжу вполне недурно".

На Уолл-стрит внешность и стать — это оружие не хуже самого хлёсткого аргумента. Когда какой-нибудь заморенный тип нервно потирает руки — выглядит жалко. Но если то же движение делает высокий, подтянутый мужчина с уверенной осанкой — это уже целая лекция по переговорам.

"Внимание! Ваш Императорский Пуэр, Японский Матча Премиум, Цейлонский Дарджилинг ФОФТИН, Чизкейк и Красный бархат готовы!"

Увернно взял поднос, выбрал просторный угол у окна и опустился в мягкое кресло.

"Интересно, вкус вернулся?"

Сделал глоток паура, и тут же вкус ударил прямо в память — насыщенный, богатый и слегка терпкий, постепенно раскрываясь медовыми и карамельными нотами, с оттенком специй и пряностей, с тонам дуба, земли и тёмного шоколада. Слёзы умиления почти навернулись.

Откусил кусочек чизкейка. Сливочная нежность растаяла на языке, и мне захотелось закрыть глаза от удовольствия.

Хлюп, хлюп… ещё глоток. Да, вот это то, чего ждал! Теин разогнал кровь по сосудам, мозг щёлкнул тумблером и снова заработал на максимуме.

"Должно быть, тогда был не в себе".

Разве мог всерьёз думать, что сам заработаю пятьдесят миллиардов долларов и разработаю лекарство? Это всё равно что заявить: "Куплю небоскрёб за наличку".

Ответ ведь прост, как формула. Хедж-фонды.

Необязательно, чтобы пятьдесят миллиардов были моими. Эти деньги уже есть в мире. Главное — сделать так, чтобы их владельцы сказали: "Вот, держи, парень".

У меня нет времени. Открыл приложение для заметок и начал накидывать план:

[План выживания]

1. Создать хедж-фонд с активами не менее 10 миллиардов долларов за два года.

Чтобы запустить фонд, нужны инвесторы. А здесь я в идеальной позиции.

Почему Goldman считается вершиной среди инвестбанков? Размер? Производительность? Нет.

Они мастера в искусстве связей. От советников президента до саудовских шейхов — их контакты прочнее алмаза.

Мне нужно использовать сеть Goldman по максимуму.

[Цели: коллеги, боссы, клиенты]

1. Подружиться с богатыми коллегами.

2. Произвести впечатление на толкового руководителя, чтобы он свёл меня с ключевыми клиентами.

3. Сделать так, чтобы эти клиенты меня запомнили….

В этот момент телефон завибрировал.

Бззз.

Номер знакомый. Лилиана.

— Господин Платонов? Вы ведь ещё не ушли? Я сейчас подойду….

Значит, экзамен окончен. Теперь — приветственная вечеринка для новеньких. Самое время отфильтровать несколько полезных связей.

Начали с ужина. Ресторан — приличный, с мягким светом, белыми скатертями, винными бокалами, которые тонко звенели при каждом движении.

"Ну и толку?"

Поскольку мог говорить лишь с теми, кто сидел рядом. А рядом — ни одного нужного человека. Ладно, хоть еда хороша. На тарелке лежал сочный стейк из баранины. Отрезал кусок, прожевал — и едва не застонал от удовольствия. Как же скучал по плотной текстуре, по этому ощущению силы в каждом волокне мяса. Пережёвывать еду — привилегия, которую ценишь, лишь потеряв её.

Когда все наелись, старший улыбнулся:

— Ну что, господа, двигаем дальше?

Следующей остановкой стал лаунж-бар. Там было уютнее, чем в клубе: мягкие диваны, полумрак, глухие басы фоном. И всё же мои уши, как всегда, улавливали каждый шорох, каждый разговор.

Бум-бум-бум!

Бас грохотал так, будто кто-то долбил кулаками прямо в барабанные перепонки. Казалось, пол вибрировал от низких частот, а гулкий ритм отдавался в груди, словно предвещал битву.

Мимоходом взглянул на часы. Девять вечера. До прихода старших — ещё целый час. Они появятся только к десяти, а пока… нужно просканировать зал и выцепить хоть какие-то стоящие связи среди ровесников.

"Хм… никто не бросается в глаза".

В прошлой жизни не слишком заморачивался на дружбе с коллегами. Все силы уходили на то, чтобы впечатлить начальство. А потом — резкий переход в хедж-фонд, и связи внутри Голдмана растворились, как дым. В этот раз не собираюсь повторять ту ошибку.

— Одно нефильтрованное пиво, — сказал бармену.

Глоток. Освежающая горечь пронзила горло, газировка слегка защекотала нос. Я прижал смартфон к уху и, делая вид, что говорю по важному делу, двинулся по залу. Даже лицо сделал соответствующее: сосредоточенное, чуть напряжённое, будто вот-вот решу судьбу миллиардов.

"Сначала разведка. Потом атака".

Уолл-стрит — это джунгли. Здесь свои хищники и падальщики, травоядные и паразиты. Без информации ходить по этой саванне — чистое самоубийство. Нужно вычислить самых перспективных игроков и зайти к ним с правильной стороны.

— Чувак, этот экзамен был убийственным! — доносится откуда-то слева.

— Я три часа как приклеенный сидел!

— И зачем нам всё это вообще знать?..

В углу на мягких диванах сидит группа ребят, оживлённо переговариваются. Торговцы, ясно сразу. Они не стремятся знакомиться, просто переваривают стресс.

"Окей, к ним пока не лезу. Симпатичные ребята, но, если начну слишком напирать — будут косо смотреть".

Плавно ухожу дальше, скользя между людей, как по волнам.

— Вы из штаба, да? Я Джефферсон.

— Харви, приятно познакомиться.

Рукопожатия, улыбки, чоканье бокалами. Никто не тушуется: здесь важно не терять времени даром. Сеть контактов на Уолл-стрит — как система кровеносных сосудов. Остановился — и бизнес умирает.

— Откуда ты?

— Кембридж.

— Гарвард?

— Ага, а ты?

— Пенсильвания.

И так по кругу: имена, фамилии, университеты. Всё чинно, без лишней драмы. Никого не удивляют громкие названия — Лига плюща здесь почти норма. Более восьмидесяти процентов новобранцев «Голдмана» вышли оттуда.

"Так, этого парня вычёркиваем".

Иногда встречаются типы, которые сияют от гордости, стоит им произнести: "Гарвард". Для них диплом — вершина карьеры. А значит, в остальном у них вряд ли есть что-то выдающееся.

— Мой брат тоже из Гарварда. Ты его знаешь? Брэд, специализация — прикладная экономика.

— Ха-ха, в Гарварде Брэдов больше, чем Starbucks на Манхэттене! В каком братстве он был?

Вот это уже другой уровень. Они не хвастаются дипломами — они проверяют пересечение связей. Настоящая игра: не просто знакомство, а укрепление цепочек влияния.

Круг сделан, первичный отбор проведён. Следующий шаг….

"Теперь — аристократы".

На Уолл-стрит своя феодальная система. Те же три сословия, что в Средневековье: дворяне, духовенство и простой люд. Только названия слегка обновились. Здесь это:

Фронт-офис, мидл-офис и бэк-офис.

Что самое важное на Уолл-стрит?

Деньги.

Все крутится вокруг них. И именно они определяют местную иерархию. Чем больше ты умеешь зарабатывать, тем выше твоё место на этой лестнице.

Наверху — фронт-офис.

Это элита, настоящие аристократы финансового мира. Они не прячутся в тени, они на виду. Это люди, которые общаются с клиентами лицом к лицу, ведут переговоры, заключают сделки и снимают с этого свой процент. Клиенты инвестиционных банков — корпорации. А это значит, что источник денег почти бесконечен. Когда дела идут хорошо, они шепчут компаниям о слияниях и поглощениях, обещая рост и расширение. Когда времена тяжёлые — советуют выпуск акций, чтобы подлатать капитал.

Чуть ниже в этой кастовой системе — мидл-офис.

Эти ребята — словно опора для знати, пока те раздают приказы направо и налево. В их ряды входят целые подразделения: управление рисками, отдел этики, клиентский сервис, юридический департамент.

Стоп, юристы? В среднем звене? Звучит странно, правда? Да, снаружи к ним относятся с почтением. Но на Уолл-стрит даже юристы — всего лишь часть огромного механизма. У них есть честь, статус, но оружия в руках нет. Они похожи на священнослужителей: почитаемы, но далеки от полей сражений.

А на самом дне пирамиды — бэк-офис.

Эти люди — просто люди, без титулов и блеска. IT-шники, администраторы, HR — труженики, благодаря которым всё вертится. Их участь предрешена при входе: подняться вверх почти невозможно. Барон может жениться на герцогине — редчайшее исключение. А вот дочь пекаря выйти за барона? Да никогда.

"Хм… стоит ли мне уже прекратить сбор информации?"

Картина иерархии прояснилась. Но теперь настало время действовать.

Так что пока завершил фальшивый звонок, вздохнул и направился к стойке:

— Один скотч. Безо льда.

Взял бокал — ничем не примечательный реквизит, но идеально подходящий для маскировки, — и вернулся обратно в джунгли. Первую цель я вычислил быстро. Встретились взглядами, обменялись именами, и вот он — ожидаемый вопрос:

— Откуда ты?

— Балтимор.

— Что, правда? Хопкинс? Неожиданно….

— Выпускник медфака.

Парень дёрнулся, услышав это. Джон Хопкинс — не "целевая школа" для Уолл-стрит, но достаточно престижная, чтобы он уважительно кивнул. Хотя на деле это мало что значит. Здесь диплом — как удостоверение личности: необходимый минимум, но не пропуск к богатству. Теперь самый важный момент — проверка звания.

— Я из промышленной группы. А вы?

— Отдел развивающихся рынков.

— Это к какой категории?

— Управление активами.

На лице собеседника проступило недоумение.

Он явно не понимает, как меня классифицировать. Wealth Management — это тонкая грань: если ты управляешь деньгами, значит, ты из мидл-офиса, а если инвестируешь — фронт.

Так кто я? Дворянин или всё же духовенство? Честно — не знаю. В любом случае мне скоро придётся перевестись. И мой титул будет зависеть от того, куда меня определят. Одно ясно точно: пока не благородный.

Парень нахмурился, с оттенком сожаления:

— Непросто. Думаю, у вашего отдела сейчас небольшой поток.

— Верно. Особенно теперь, когда разговоры об ужесточении.

Его глаза выражали жалость, но губы изогнулись в довольной ухмылке. Настоящий дворянин так бы поступил? Вряд ли.

— Ну что ж…

Я оборвал разговор и пошёл дальше. Цель за целью, одно и то же — взгляд, имя, вопрос, проверка. И вот наконец я наткнулся на того, кто искренне удивился моей двусмысленной позиции:

— Невезение. Но разве в таком случае тебя не перевели бы в другой отдел?

Вот они — настоящие аристократы. Те, кто может позволить себе сочувствие. Не потому, что у них доброе сердце. Просто у них такое преимущество, что они могут щедро раздавать милость неудачникам вроде меня.

Я продолжал фильтровать информацию, и тут — хлоп! Чья-то ладонь легла мне на плечо. Без приглашения.

Сразу узнал этого типа. В прошлой жизни мы уже пересекались. Какой у него характер? Он — нищий граф. Лжеаристократ, которому спокойно только тогда, когда есть на ком потоптаться.

— Ну надо же! Ранее ты блестяще сдал тест! Я — Кент Харвест. А ты? Он протянул руку, изображая дружелюбие, но глаза — острые, цепкие. Как и ожидалось: он нападает первым.

С этим парнем нужно быть осторожным. Имя для него — оружие. Как бы наивно это ни звучало, его главное умение — лепить клички. На старте, когда новичков много, прозвища приживаются быстрее имён. Он играет на этом, развешивая ярлыки, чтобы испортить репутацию конкурентов. Помню это хорошо: уже был его жертвой в прошлой жизни.

Меня зовут Сергей Платонов.

Блондин даже не пытался выговорить моё имя правильно. Видел хорошо, как его язык делает неловкие кульбиты, а потом он, довольно ухмыльнувшись, выпалил:

— Шэм! Сиамский, если по-русски

Но, видимо, ему этого показалось мало. Он добавил:

— Кот.

И всё. Прозвище приклеилось намертво, как жвачка к подошве. Виной тому быо мой взгляд — кошачий так сказать, словно у "кота в сапогах" из Шрека.

"Сиамский кот" быстро сократился до "Китти".

Звучит по-детски, правда? Миленько так. Вот только на Уолл-стрит с детскими прозвищами далеко не уедешь. Кто доверит серьёзный проект человеку по имени Китти? Ну вот и я о том же.

Но Уолл-стрит — это террариум, полный ядовитых змей и мелких гадюк. Тут все играют в свои детсадовские игры. И был далеко не единственным, кто стал жертвой таких "шуток".

В моей прошлой жизни коллеги щеголяли кличками похлеще: Вдова, Сладкая Щёчка, Пузыри, Канитель, Чика… и даже Грязный Санчес. Красота, да?

Но знаешь, в чём он ошибся? Меня не дразнили, потому что я хороший парень. Нет. В прошлый раз просто не ожидал, что тридцатилетний мужик может действовать так по-детски. А зря.

Теперь-то уже гораздо умнее.

— Зовите меня Шон, — говорю совершенно спокойно.

— Шон? Это типа английское имя? А настоящее какое? — тянет он, явно не унимаясь.

— Сложно произнести.

— Сложно? А не обидно родительское имя на ветер пускать?

Ах, родители…. Вот это ты зря зацепил.

Я опустил взгляд, прикрыл глаза и изобразил всю скорбь мира на своём лице:

— Мои родители… умерли.

Тишина. Даже музыка будто стихла на пару секунд.

— Понятно… Шон, — выдавил он, и на мгновение его самодовольная ухмылка исчезла.

Молодец, парень. Продолжил бы — получил бы кличку «Бессмысленный придурок».

Но он, похоже, решил сменить тактику:

— Я слышал, ты учился на медицине? Ты что, доктор?

— Ага, — отвечаю без лишних эмоций.

— Да ну! Это неожиданно! — он даже повысил голос так, чтобы слышали все вокруг. — Доктор на Уолл-стрит, народ!

И вот тут начинается проблема. На первый взгляд звучит вроде круто, но на самом деле — ловушка. Люди мысленно рисуют образ скучного, чопорного, упрямого типа, который по вечерам читает анатомические атласы.

— Так зачем доктору понадобилась Уолл-стрит? Здесь не больница, — ухмыляется он, обнажая зубы так, будто я уже у него на крючке.

Нет, приятель, не на того наткнулся, не из тех, кто проглатывает наживку. Если сейчас промолчу, потом будет хуже. Рядом со мной женщина в красном платье, с идеальной укладкой, неспешно потягивает коктейль. Я наклоняюсь, мягко касаясь её руки:

— Одолжу лимончик, — говорю так, будто это абсолютно естественно.

Беру с её бокала декоративный ломтик и аккуратно кладу на край своего стакана. Потом поднимаю его на уровень глаз блондина:

— Я мечтал стать пластическим хирургом, — произношу с лёгкой ленцой в голосе. — Люблю делать уродливое красивым. И платят за это хорошо.

Вжух! Ситуация перевернулась. Теперь я не скучный "доктор", а жадный до денег эстет. На Уолл-стрит это звучит как музыка.

— О! Хирург! — восклицает он, и в голосе слышится уже совсем другое: уважение, вперемешку с осторожностью.

"Ха-ха-ха! Ты просто создан для Уолл-стрит!"

— Это потому, что хирург? — криво усмехнулся.

— Я заметил, у вас руки быстрые, как молнии.

— Ну…, так-то уверен в своей скорости, — ухмыльнулся в ответ. — Всё-таки москвич, как-никак.

Некоторые уже начали называть меня "хирургом". Честно говоря, мне это даже нравилось. Прозвище с характером, звучит! Но….

"А приживётся ли?"

Сомневаюсь. Хорошие клички в таких местах не задерживаются. Никто не станет украшать противника красивым прозвищем. В любом случае, должен был ответить в том же духе.

— Рад знакомству, Кен Долл.

— Это Кент.

— Ой, ослышался, — сказал нарочито виноватым тоном.

Его лицо заметно потемнело, когда он понял, что это не случайность. Зато у остальных загорелись глаза.

— Пфф! Кен Долл! Да это в точку!

— Ха-ха-ха! Ему прямо идёт!

Если что, то Кен Долл — парень Барби. И так называют белых парней без изюминки. Слово вроде безобидное, но с явным намёком на то, что чего-то важного у него не хватает.

"Закрепится ли это?"

Посмотрим. Если он адекватный, завтра все забудут. Но если начнёт раздражать — так и останется куклой Кеном до конца дней.

"Зато сам не стал Китти!"

Да, детсадовщина. Но победа есть победа. А пока сделал глоток виски, празднуя маленькую, но важную победу. И вдруг почувствовал резкую боль в затылке. Обернулся — женщина быстро отвела взгляд.

— Лилиана?

Ну конечно. Им, беднягам из HR, приходится таскаться на все приветственные вечеринки. Подойду позже. Иногда такие, как я, попадают в отделы только потому, что кадровики решили, что так проще.

"Надо было сидеть тихо!"

Лилиана чертыхалась про себя. Она вздрогнула, когда Сергей Платонов неожиданно посмотрел прямо на неё, и, растерявшись, поспешно отвела глаза.

"Надеюсь, он правильно понял… что я просто любопытна".

Любопытство было, но не в том смысле. Её зацепило его прошлое. Ну ещё бы! Не каждый день встретишь человека, который окончил Медицинскую школу Джонса Хопкинса и вдруг оказался на Уолл-стрит. Особенно после их прошлой встречи.

— Кажется, знаю о своём родном городе, который покинул двадцать лет назад, больше, чем о медвузе, который только что окончил.

Когда он выдал эту фразу, Лилиана, честно говоря, была потрясена.

"Зато ты не в подсобке!" — попыталась она мысленно его подбодрить.

Большинство кандидатов на бэк-офис мечтают попасть во фронт-офис. Так было и с ней.

Но когда она окончила университет, случился кризис на рынке труда, и единственными, кто набирал, оказался HR-отдел Goldman. Она наивно верила: попадёт в компанию, а там — поднимется.

Ага, как же! Реальность ударила больнее виски натощак.

Никаких карьерных лифтов. Из бэк-офиса в топы не поднимаются. Это всё равно что дочке пекаря мечтать стать графиней.

Уйти и начать с нуля? Да кто же откажется от такой зарплаты! Семьдесят тысяч в год для выпускницы без опыта — сказка.

Она думала: "Подработаю, обновлю резюме, а там посмотрим". Но оказалось, что как только погружаешься в эту рутину — времени нет даже на сон, не то что на поиски работы. Так работает ловушка бэк-офиса.

И вот уже три года она сидит в этой западне.

За это время она видела десятки новичков Goldman. Но такого, как Платонов, — впервые. Большинство боссов даже не замечают HR. Мы для них просто фон, шум на заднем плане, бесполезный прожигатель кислорода. Они либо смотрят на тебя сверху вниз, либо жалеют. Середины не бывает.

А он…

— Слышал, на вечеринке будет оперативный персонал. Департамент здравоохранения тоже? — сказал он тогда, будто речь шла о сделке.

Для Лилианы, уставшей от скучной, безжизненной работы, это прозвучало как что-то особенное. В её мире с ней никогда не вели переговоры. Руководители не считают HR людьми, с которыми можно "договариваться". Мы для них — обслуживающий персонал, и точка.

Но Платонов… он другой.

Бзззз…

Её мысли прервал резкий звонок телефона. На экране высветилось имя — Джеймс.

Он был инструктором, отвечавшим за подготовку новичков.

— Место вечеринки — Red Velvet, верно?

— Да. Ты и правда придёшь?

— Сегодня последний день, решил заглянуть, поздороваться.

Несколько часов назад он неожиданно сообщил, что появится на вечеринке. Странно. Инструкторы обычно держатся в стороне: отработали курс, получили деньги и исчезли. У них нет ни привязанности, ни интереса к новым сотрудникам.

— Кстати, Сергей Платонов там будет?

Она замерла. Имя прозвучало неожиданно.

— Да, он здесь… а зачем он тебе?

— Да так, просто любопытно. Парень ведь лучший на выпускном экзамене, ха-ха. Ладно, скоро буду.

Звонок оборвался, а Лилиана задумчиво уставилась в пространство. Это чувство… дежавю. Где-то она уже видела подобное. Точно, в прошлом году.

Тогда тоже инструктор внезапно пришёл на вечеринку и расспрашивал о новичке. Лилиана ещё тогда заподозрила, что что-то тут не чисто. Но всё прошло спокойно: инструктор обменялся парой фраз с тем парнем и быстро ушёл. А потом — странность. Через несколько дней того новичка перевели в другой отдел.

В тот самый лучший отдел. Она нахмурилась, пытаясь вытянуть из памяти детали, но больше ничего не вспоминалось.

В этот момент в бар вошла знакомая фигура.

Инструктор.

— Лилиана!

— Джеймс! Ты действительно пришёл!

Но не один. С ним был высокий мужчина в простой серой футболке. Ничего особенного… если бы не лицо.

"Где я его видела?.."

И вдруг словно лампочка щёлкнула в голове.

— Мистер Пирс?!

— Тсс! Давай без лишнего шума.

Она чуть не выронила бокал. Какого чёрта делает здесь Дэйв Пирс?

Она просто не узнала его без дорогого костюма и галстука. Но ошибиться было невозможно.

Управляющий директор Goldman. Высший эшелон, вершина пирамиды. Выше — только партнёры и генеральный директор. Ну, и небо конечно, со всеми его обитателями. В Goldman таких людей около шестисот, и каждый из них идёт по трупам ради результатов. А Пирс — один из лучших. Легенда. Акула в океане акул.

"Инструктор и Пирс… да ну на…"

Воспоминание ударило, как током. Прошлый год. Инструктор появился на вечеринке с каким-то мужиком в кепке, натянутой до бровей. Через несколько дней новичка, который занял первое место на экзамене, перевели в отдел слияний и поглощений. Лучший отдел. Пирс — лучший босс.

Тогда это казалось невероятной удачей. Но через три месяца тот парень уволился. И, по слухам, вообще ушёл из финансов.

Если это повторение истории, то жертва очевидна.

Лилиана бросила взгляд на Сергея, стоявшего у бара с бокалом.

"Предупредить его? Или…"

Мысль замерла в воздухе. Но она быстро отмахнулась: это было бы лишним.

Он уже у меня в долгу.

Она вспомнила экзамен: если бы не её предупреждение, Сергей его бы провалил. А теперь у неё появился козырь.

Она медленно подняла бокал:

— Мартини. Очень сухой.

Глоток за глотком, Лилиана чувствовала, как внутри разгорается азарт. Что-то надвигалось. Что-то важное. И на этот раз она не собиралась стоять в стороне.

Она будет в игре.

Впервые с момента прихода в компанию Лилиана почувствовала, что работа может быть действительно интересной.