Деньги не пахнут

Глава 14

Утро наступило холодное и сырое, словно само небо не могло окончательно проснуться. В восемь часов раздался звонок — редкость, ведь Пирса почти не видели в "Голдмане". Его голос прозвучал глухо, будто пробивался сквозь усталость. Лицо, когда удалось его рассмотреть, показалось впалым, щеки слегка осунулись, как у человека, пережившего бессонные ночи.

"Ну, неудивительно…" — промелькнула мысль.

В первый же тизер удалось подсунуть восемь позиций с почти истекшим сроком годности. Каждый раз, как он пытался их продать, срок уже подходил к концу — и всё приходилось списывать в убыток. Выматывающее занятие, изматывающее до костей.

— Слышал, поступил запрос на перевод в департамент здравоохранения, — сказал Пирс, и в голосе ощущалась тихая надломленность, как в металле перед трещиной.

— Какой отдел больше по душе?

— Думаю, оба хороши.

— Если хочешь в здравоохранение — дорога открыта.

Слова прозвучали неожиданно. Ждал чего угодно — только не такого простого разрешения.

"Чёрт, что он задумал?"

Взгляд Пирса скользил по лицу, ощупывая мимолётные тени выражений. Руки он сцепил так крепко, что костяшки побелели.

— Если хочу тебя взять, придётся готовиться. Не хочу возиться ради того, кто не горит желанием.

По сути — выбери сам и скажи это прямо. Никаких намёков.

"Чёрт…"

Он уже всё понял. Лучше выложить ответ, пока не поздно.

— Если выбирать, то отдел слияний и поглощений.

— Почему?

Ответ нужно подбирать осторожно. Если уйти в здравоохранение, пути к биотехнологическим акциям закроются — риск инсайда, полная блокировка любых сделок. А вот M\&A — совсем другое дело. Там можно сыграть тоньше: работать честно, но в то же время воспользоваться будущими знаниями, чтобы инвестировать в нужные бумаги. И волки сыты, и овцы целы.

Конечно, сказать это нельзя.

— Давно интересуюсь этой сферой. Хочу изучать корпоративные экосистемы, давать советы, которые соответствуют текущей ситуации….

Пирс перебил взмахом руки, будто стряхивая липкий туман вранья:

— Настоящая причина.

Взгляд стал жёстче, глубже. Словно просвечивал насквозь, вгрызаясь в суть.

— Ложь здесь не сработает.

Можно было бы быть честным. Сказать прямо, без хитрости:

"Деньги — это оружие. Хочу научиться владеть им".

И это была бы правда. С будущими знаниями и правильными встречами заработать не составит труда. Но мысль должна уходить дальше обычной наживы. Цель не в том, чтобы просто утонуть в роскоши. Деньги нужны как рычаг. Их придется использовать. Особенно — для того, чтобы подтолкнуть биотехнологические компании к созданию методов лечения редких болезней.

Кто станет заниматься убыточной терапией без стимула? Никто. Придется заставлять.

"Не просто собирать пули, а стрелять ими?"

— Да.

"И ты не можешь сделать это, работая на другой стороне?"

— Здравоохранение скоро утонет в IPO. Там всё время уйдет на то, чтобы вытаскивать компании на биржу. Бонусы будут жирными, но знаний — кот наплакал. А вот отдел M\&A….

Этот отдел — словно хирург с холодными руками. Он берет под контроль компании, отражает враждебные поглощения, безжалостно отрезает гниль и продает лишнее. Там учат дисциплинировать корпорации деньгами, как кнутом.

"Вижу…"

Кажется, относительная честность зацепила нужную струну. Пирс слегка кивнул, будто отмечая, что ответ звучит как правда.

— Базовая зарплата девяносто тысяч долларов. Бонус — минимум столько же.

Сумма тянет на уровень партнера.

— Через тридцать минут встреча. Пока загляни в HR, оформь бумаги.

Пирс поднялся, собираясь закончить разговор. Но ноги будто приросли к полу. Он заметил это, взгляд стал любопытным.

— Хочешь что-то добавить?

— Мы еще не обсудили мои условия.

Пирс коротко усмехнулся — не то удивленно, не то с тенью насмешки:

— Ты же сам сказал, что хочешь к нам в M\&A.

— Да. Но это не отменяет условий.

— Зачем мне размахивать морковкой перед тем, кто уже готов к нам присоединиться?

Он вел разговор с самого начала в свою пользу. Сначала заставил выложить все мотивы, почему именно отдел слияний и поглощений. И, похоже, считал, что теперь я связан собственными словами. Но всё было иначе. Из внутреннего кармана вышел аккуратно сложенный лист бумаги. Бумага хрустнула в тишине, когда её развернули. Пирс поднял бровь:

— Это что?

— Это второй мой тизер.

Пирс замолчал. Тишина растянулась на добрый десяток секунд, словно воздух в комнате стал гуще, тяжелее. Потом губы дрогнули в тени улыбки, едва заметной, как свет на воде.

— Я не просил тебя делать это.

Голос был ровным, но в нем скользнула едва уловимая искорка недоумения.

— Было свободное время, вот и решил попробовать.

Пирс слегка прищурился, словно вслушивался не только в слова, но и в то, что пряталось между ними.

— Считаешь, первый список безнадежен?

Запах кофе из чашки на краю стола смешивался с холодным ароматом полированного дерева. Пирсу кровь из носу нужно закрыть сделку по первому списку. Не получится — билет в Лондон уже ждет. А теперь перед ним второй список.

— Я говорил с самого начала — точность восемьдесят процентов.

— Тем не менее, это может быть в прямом эфире.

— Теоретически возможно. Но не рекомендую.

— Почему?

— Даже гнилое яблоко можно продать, деньги будут… Конечно.

Пальцы привычно скользнули по гладкой поверхности стола, ощущая едва заметные бороздки лака. Мысль оборвалась, и голос стал жестче:

— Но потеряешь доверие клиента. Даже если список живой — есть вещи, которые делать нельзя.

— Уверенный, не так ли? Какой принцип за этим стоит?

— Даже если объясню — не факт, что станет понятнее.

— Не могу доверять, пока не знаю принципа.

Справедливо. Пора хотя бы набросать контуры картины.

— Игроки в этой отрасли связаны между собой. Например, процесс одобрения FDA основан на сравнении с уже существующими препаратами. Два лекарства от одной болезни? Выбирают то, что эффективнее. Если одна сторона смеется — другая плачет.

— То есть успех измеряется сравнением?

— Не всё так просто. Биотехнологические компании строят стратегию на этих связях. Выбирают разработки, которые быстрее принесут прибыль.

Полуготовое объяснение оборвалось — Пирс коротко махнул рукой, словно смахивал лишние слова.

— Есть формула, чтобы это вычислить?

— В каком-то смысле — да.

— И не поделишься?

— Это основа бизнеса.

На мгновение в комнате повисла тишина. Слышно было лишь мерное постукивание пальцев Пирса по столешнице — глухой звук, будто далекий метроном. Потом пальцы замерли.

— Ты упоминал условия. Давай послушаем.

Он понял. С этим списком перед ним открывается дорога к исполнительному креслу. Похоже, догадка пришла сама, без лишних пояснений. Ум у него острый, как лезвие, которое только что прошло по точильному камню.

— Всего три условия.

— Немало, знаешь ли.

— Три — стандарт для таких договоров.

Ни одно из них не подлежит обсуждению. Это фундамент, на котором можно выстроить удобную для себя среду. Первый палец поднят.

— Во-первых, нужен преданный аналитик.

— Разве сам не аналитик?

— Да. Но вопрос в эффективности и времени.

Любой аналитик — раб Excel. Часы уходят на сбор данных, ввод цифр, исправление ошибок, проверку форматов. Тратить на это собственное время — глупость.

— По сути, тебе нужен напарник.

— Пусть название останется. Важно, чтобы власть была за мной.

— Принято.

Ожидаемо. Освобождение от рутинных мелочей откроет путь к большему результату. И Пирсу выгодно, и мне. Нет причин для отказа.

— Во-вторых, сам выбираю проекты, над которыми работаю.

— Так не пойдёт. Командная работа сорвётся.

И это было предсказуемо. Вице-президент отвечает за анализ сделок и правильное распределение задач. Если младший член начнёт сам себе назначать проекты, всё рассыплется. Но уступать в этом вопросе не было намерения.

— Жаль.

Лист бумаги на столе плавно скользнул обратно в сумку. Жест понятный: не согласишься — разговор окончен.

— Раз в месяц дам тебе выбор.

— Для тех проектов, что выберу сам, хочу присутствовать на всех встречах с клиентами.

— Согласен.

Уступка немаленькая. Теперь раз в месяц будет возможность сидеть за одним столом с клиентами Пирса. Среди них — генеральные директора, финансовые директора, крупные инвесторы. А там, глядишь, и личная беседа с CEO подвернётся.

— Последний пункт?

Взгляд Пирса дрогнул — в нём ожидание. После столь дерзких условий интересно, чем всё закончится. Немного неловко произнести, но умолчать нельзя.

— Одолжи денег.

Не смотри так. Надо собрать всё, что возможно, чтобы вложить в пару монет.

Через три дня офис Голдмана бурлил, как котёл. Соглашение Пирса с руководством достигло апогея. Срок ультиматума поджимал: "Заключишь живую сделку — останешься. Нет — билет до Лондона".

Когда всё это, наконец, кончится…. Сейчас плевать, кто выйдет победителем. Лишь бы эта каша схлынула…. Завязнуть в этом бардаке посреди всех….

То, что начиналось как простая ставка, разрослось во второй и третий раунд. Затянуло десятки людей в бесконечные манёвры, каждый рвёт зубами за крупицу информации, лишь бы выжить в охоте на кита.

— Пирс не взял сделку, да?

— Он ещё в поле. Значит, не добил.

— Кстати, этот новенький в отделе M\&A, да? И уже с личным аналитиком….

Прошла уже неделя с момента перехода в отдел M\&A. Дни слились в однообразный ритм работы над живой сделкой, появившейся во втором тизере.

— Шон, сюда.

Парень в толстых очках — Рэнтон, аналитик, которого прикрепил Пирс. Практически персональный раб Excel, настоящий Добби, только без ушей и с усердием, достойным машины.

— Уже готово?

— Ничего особенного, стандартно.

Два часа — и результаты на столе. Для аналитика третьего года звучит вполне убедительно.

— Руки у него быстрые.

Аналитики третьего года — редкий зверь. Большинство задерживается на двухлетнем контракте, а потом — или повышение до ассоциата и жизнь в Goldman, или бегство в частные фонды и хеджевые джунгли. Но третий год? Значит, хватка сильная, Goldman не хочет отпускать, но для ассоциата он недостаточно… политичен.

— Неплохой состав.

Так казалось до прошлой недели.

Флэп! Хлопок!

Листы распечаток перелистывались, издавая сухой шелест, а лоб невольно нахмурился.

— Разве не просил убрать антидепрессанты из группы сравнения?

— Компаний слишком мало, чтобы получить значимые цифры. Надо хотя бы пятнадцать в группу загнать.

В голосе скользнуло раздражение. Ответ — почти огрызок. Вот в этом вся беда. Добби не слушает.

— Объяснял же, почему антидепрессанты тут неуместны.

— Так компы не делают.

Чтобы продать или купить бизнес, сперва определяют цену. Это и есть оценка. Добби упёрся в метод сопоставимого анализа — ищет компании-двойники, чтобы подогнать результат.

А задача простая: собрать клонов NetPlus. Принцип банален — если двоюродный брат зарабатывает, почему бы и не заработать? Просьба была ясной — работать с четвероюродными. Но Добби зачем-то лезет к шестнадцатым. Приказы повторялись не раз, а он снова нырнул к восьмым.

— Препарат хоть и записан в антидепрессанты, но цель у него другая — болезнь Альцгеймера.

— Всё равно, если оставить только Альцгеймер, компов будет мало. Оценка получится слабая.

Он не дурак. Внешне — старший аналитик с тремя годами за спиной, а напротив — новичок. Но это не обычный первый год. Уникальный экземпляр с ювелирной точностью, на которого Пирс сделал ставку. Вот только Добби всё равно норовит показать зубы. Как и прочие. Неудивительно, что его так и не повысили. Попытка объяснить по-хорошему разбивается о стену. В висках стучит злость, пальцы сжимают пульсирующую голову.

— Фью…

Сзади раздаётся тихий смешок.

— Прямо материал на ассоциата.

Вот и причина. Добби ведёт себя так, потому что цель на спине горит ярче неоновой вывески. С того дня, как его поставили рядом, взгляды отдела стали ледяными. Раб, который должен тянуть Excel, вдруг обернулся соперником — чудом с ускоренным ростом. Кому такое понравится?

"Может, стоит поставить на место хоть разок…"

Раздражение глухо копошится внутри. Драться с этими типами — словно возиться с щенками, которые решили цапнуть за руку. Глупая трата времени. Но игнорировать насмешки — значит позволить Добби и дальше хамить.

— Ладно, сделаем так. Внесу правки здесь, а дальше работай по-своему. Если пятнадцать мало, набери тридцать. Или сорок. Или хоть пятьдесят отраслевых компаний. И вытащи свои цифры.

Если Добби горит желанием взвалить на себя ещё больше работы — кто ж станет мешать? Пусть пашет. Что тут можно сделать? Захочет убедительности — вперёд, пускай старается. Ученики Добби заметно дрожали, будто мыши, которых загнали в угол. Работы на него навалено с горкой, и он уже прекрасно понимает: всё его рвение может закончиться в мусорной корзине, едва только сдаст результат. Повторить пару раз — и дойдёт наконец: ослушаешься — тело будет страдать.

Сергей Платонов и впрямь сильно смягчился… Ну, на этот раз решил с дури жить по-доброму. Нет никаких гарантий, что после смерти выпадет второй шанс вернуться.

И тут — голос сбоку:

— Шон.

Джефф, проходя мимо, кивнул в сторону конференц-зала, приглашая следовать.

За дверью зал пахнул холодом кондиционера и чем-то металлическим — словно полированными скобами блокнотов. Джефф бросил на стол маленький записной блокнот:

— Что-то тут бросается в глаза?

Всё это из-за второго условия, которое было вбито в контракт с Пирсом: раз в месяц можно выбрать один проект на свой вкус. Формально — нарушение, ведь кадровые назначения находятся в руках вице-президента. Вот откуда эта кислота на лице Джеффа.

— Извините.

Пальцы перелистнули страницы — три крошечные, безликие компании, без намёка на характер. Ни одна не тянула на "ту самую".

— Я прослежу, какой персонал вы назначите.

Записка вернулась к Джеффу максимально вежливо. Привилегия — вещь тонкая: злоупотреби ею, и вырастет только раздражение. Применять нужно тогда, когда выбора нет.

— Оставить это мне, да?.. — губы Джеффа скривились. — Тогда зачем условие в контракте?

— На случай, если появится сделка, которую смогу разглядеть только я.

— В таком случае займётесь биофармацевтическими питчами. Возражения?

— Нет, сэр.

Приняв распоряжение с подчёркнутым уважением, удалось немного снизить враждебность — теперь на лице Джеффа читалось: "убью, но потом". Отказываться от своих прав лишь из-за его кривого взгляда — роскошь.

— Буду признателен, если продолжите делиться списком, — прозвучало мягко.

Сблизиться с ним будет непросто. Джефф, словно выплёвывая горечь, бросил напоследок:

— Имейте в виду, выбор не переносится на следующий месяц.

Вернувшись к столу, в воздухе ощутился лёгкий запах свежей бумаги — блокнот так и лежал перед глазами, словно напоминание. "Никаких переносов…" Значит, право выбора придётся использовать в ближайшие три недели. Логично: накопи все опции и выстрели разом — команда развалится. Другими словами, нужно будет сделать ход именно в этом месяце. "Время искать добычу…"

Первая неделя ушла на выжидание, наблюдение. Мысль была проста: стоит появиться многообещающей сделке — и она уйдёт из рук Пирса. Но ничего не всплыло. Нет гарантий, что что-то полезное появится и дальше. Придётся действовать первым. Заставить Пирса вцепиться в то, что нужно.

Какой проект выбрать? Их столько, что глаза разбегаются. Но три основных критерия уже наметились.

Во-первых, нужен проект, который на слуху. Как в истории с громким противостоянием Пирса и Носорога — участие в подобном деле принесло бы имя и опыт. Во-вторых, проект, связанный с известной компанией или крупным инвестором. Такая сделка даёт повод приблизиться к людям с нужными связями. И в-третьих, проект, от которого можно получить максимум знаний. Присоединиться туда, где научат управлять компаниями через финансовые рычаги.

"Последний вариант самый заманчивый…"

Место, где кипит скрытая война между руководством и инвесторами. Там можно набраться бесценного косвенного опыта: увидеть, как дисциплинируют упрямую компанию с помощью денег. В прошлой жизни подобного опыта не хватало.

Но вот загвоздка — найти такое поле боя непросто. Конфликты между топами и акционерами чаще всего происходят в закрытых залах заседаний и редко просачиваются наружу.

Хотя… методы есть.

Ровно в шесть вечера шаги привели к столу Добби. Он сидел, погружённый в свои мысли, и даже не повернул головы.

— Что это?

На столе громоздилась коллекция миниатюрных моделей — аккуратные фигурки, словно застывшие истории сделок. Добби ответил, не поднимая глаз, голос звучал лениво, как будто его оторвали от чего-то важного:

— Не видишь? Игрушки.

Эти игрушки — не детская забава, а своего рода трофеи. Символы побед. Закрыли сделку — сделали памятный сувенир и раздали команде. Чем больше их у тебя на столе, тем весомее доказательство опыта в настоящих боевых условиях финансового фронта. В инвестиционных банках это негласная традиция.

— Можно взглянуть?

В руки попала модель, выставленная на самом видном месте. Маленькая заправка с крошечной колонкой и крошечным козырьком, на табличке выгравировано:

В честь раскола "Валеренги" и рождения марки CST

(Голдман Саксон) (Валеренги) (КНТ)

Январь 28, 2013

Название ни о чём не говорило, но раз стоит так гордо — причина есть.

— "Валеренги"? — вырвалось вслух.

Ответа не последовало. Зато за спиной послышался мягкий женский голос:

— Шон?

Как по заказу появилась Рэйчел — лёгкая походка, улыбка яркая, будто солнечный блик. Её пригласили на вечерний вынос.

— Будем заказывать? — спросила она весело.

— Она прямо светится.

В последнее время принцесса словно расцвела — благодарная за новый карьерный путь, возвращалась со встреч с клиентами полная историй и впечатлений. Разве не приятно видеть её такой?

— Может, немного подождём с заказом?

— Что? — Рэйчел наклонила голову, только теперь заметив игрушку в руках. Любопытство блеснуло в глазах. — Это что?

— Игрушка сделки. Просто показалась интересной. Слышала про компанию Valerengi?

— Нет. Это кто такие?

Добби вздохнул, словно выдавливая слова через усталость:

— Это… нефтяная компания, — начал он, глядя куда-то мимо. Потом опустил плечи и заговорил глухо, почти с тоской: — Та сделка едва меня не убила. Пришлось вырезать только розничное подразделение, чтобы превратить всё это в сеть магазинов.

Как и казалось, задумка сработала. Мужчины обожают похвастаться перед женщинами, показать, что они чего-то стоят. Добби, будучи таким же человеком, наверняка хотел сыграть героя перед Рэйчел.

— Один из крупных акционеров поднял такой шум, что нам пришлось отделить розничное подразделение для управления рисками.

Он говорил всё оживлённее, увлекаясь собственным рассказом. В словах чувствовался азарт, будто каждое предложение добавляло ему веса.

— Представляешь, компания активно лезла на новые рынки, но один из акционеров воспротивился. Давили на генерального, чтобы хоть как-то перестраховаться. В итоге директор согласился и вырезал бизнес круглосуточных магазинов, создав отдельный бренд.

В его голосе звучала гордость — то самое удовлетворение, когда рассказываешь о собственной победе.

— Вот с кого стоит брать пример, — добавил он.

Хорошо. Вот так инвесторы воспитывают компанию деньгами. Не дурно… Хотя, конечно, куда лучше подошла бы громкая фирма, а не какая-то посредственная нефтяная компания.

— О, должно быть, ты над этим немало потрудился.

— Ха-ха… Серьёзно, это чуть не убило меня! Столько ночей без сна…

Рэйчел слушала с сочувствием, и Добби сиял, будто только что сорвал джекпот. Кажется, умри он в этот момент — ушёл бы счастливым. Тем временем взгляд скользил по рядам столов. Спины сотрудников будто шептали: "Проверь мои трофеи, прошу". Стол с самым внушительным набором сувениров сразу бросился в глаза.

— Не возражаешь, если взгляну?

Хозяин не питал особой симпатии, но откинулся назад с демонстративной небрежностью, словно говоря: смотри, только не трогай лишнего. Помогло присутствие Рэйчел — ради неё даже камень смягчится.

— Ничего себе, у тебя целая коллекция!

— Ха-ха, в прошлом году сделок было немало. Живых, настоящих!

Пока Рэйчел вела светскую беседу, пальцы поочерёдно брали фигурки, изучая гравировки. Обычные безделушки, корпоративные сувениры… И вдруг — нужный трофей. Миниатюрная модель, стилизованная под корпус объектива.

"В ознаменование слияния Valerengi и Boschromes. Goldman Saxon. 17 мая 2013 года."

Отлично. Valerengi… Эта компания прогремит на весь мир через два года. Громкий скандал, знаменитый инвестор, настоящий финансовый бой — идеальное сочетание. Сейчас бесполезно. Но через год… станет золотой жилой, из которой можно выкачать всё до капли. Стоит начать копать заранее.

— Valerengi нынче на слуху, правда? — брошено как бы невзначай.

— О, знаешь их? Да, растут быстро. Генеральный у них с агрессивными планами, бывший консультант McKinsey — понимает, как крутить игру.

McKinsey… Значит, не просто игрок, а тот, кто привык действовать на опережение.

— Клиент настолько впечатлился, что взял его в директора. У него кишка не тонка…

Рэйчел слушала, поддакивала, а старший уже готов был выложить всё — от характера босса до его странных капризов. Всё слишком просто. Две недели подобных разговоров — и можно будет выстроить стратегию, выбрать проект в финальные дни. Главное — чтобы Рэйчел была рядом. После ужина пришлось включить подготовленный план. Лифт, мягкий свет ламп, момент, когда можно сделать ход.

— Спасибо, что пришла сегодня. Честно… было как-то одиноко за ужином.

Слова сказаны с оттенком грусти, как бы невзначай. Жалоба на то, что старшие сторонятся, прячут холод за вежливостью. Рэйчел уловила подтекст.

— Придётся пообедать в отделе ещё не раз, работы море… Может, завтра составишь компанию?

— Это не будет странно, если я продолжу ходить в другой отдел?

— Им это даже понравится. Но… если неудобно — забудь, что спросил.

— Нет, приду, если получится.

Так и ожидалось — сердце у неё мягкое. Бедного сироту не бросит. Всё шло гладко. Почти идеально. Но появился неожиданный побочный эффект. Когда вернулся к столу, один из парней наклонился и, понижая голос, спросил:

— Рэйчел с кем-нибудь встречается?

Похоже, рой уже поднимается.

Продолжение следует…