Деньги не пахнут

Глава 11

Директива звучала как приговор: новичок обязан победить. А значит, Бренту надлежит проиграть. Иными словами — "стань беспомощным болваном, который не способен обыграть вчерашнего стажёра".

— Почему? Не можешь этого сделать?

Тишина натянулась, словно тонкая струна. Брент лишь сжал челюсти так, что скрипнули зубы. Подрагивающие уголки губ выдавали злость, глухую и обидную. Носорог цокнул языком, пряча раздражение за каменной маской.

"Думал, он из тех, кто просто исполняет приказы…. А он, похоже, умеет думать".

Мысли, как тяжелые свинцовые шарики, катились в голове. Если этот упрямец пойдет навстречу, полагаясь на себя, то забудет об указаниях и сыграет по-своему. А это значит — всё коту под хвост.

Следовало объяснить правила простыми словами, даже если от этого тянет рвотным привкусом на языке.

— Эта игра Пирса — фарс с самого начала. Победа для нас невозможна.

Правила до смешного просты: каждый готовит десять инвестиционных идей. Клиент выбирает одну — получаешь очко. Максимум — десять. У кого больше — тот и король бала.

Но клиенты — люди Пирса. Честности тут столько же, сколько свежести в тухлой рыбе.

Мы пробовали всё: переговоры, обходные пути, хитрые лазейки. Бесполезно.

— Это… правда, — выдохнул Брент, словно сдулся.

Носорог не сидел сложа руки. Переговоры с Пирсом, попытка протолкнуть привилегии новичку — всё тщетно. Игру отменить нельзя. Судью сменить нельзя. Новичка переманить нельзя.

— Значит, остаётся одно, — Носорог ухмыльнулся, и в уголках глаз прорезались хищные складки. — Мы меняем игровое поле.

Брент нахмурился, брови сошлись в тёмный мыс. Загадка вместо ответа. Носорог шумно втянул воздух, словно готовился к долгому разговору.

— Когда Пирс объявит твое поражение, я выдвину вот эти пункты из списка. Три из них пройдут железно.

Три пункта. Три победы после поражения. Но на лице Брента застыло сомнение. Всё это выглядело как нелепая игра словами: мяч уже в сетке, а они только собираются забивать.

— После игры? В чём смысл?

Носорог рванул голосом, как хлыстом:

— Ты тупой или прикидываешься? Это живая сделка!

Живая. Как свежий порез, из которого тёплой каплей катится кровь.

Именно это означает реальную сделку.

— Как только она пройдет, для нас она станет настоящей транзакцией, а для них — всего лишь симуляцией!

— …!

Кого бы Пирс ни поставил судьей, это было бы просто жестом, не более.

Клиент, который не открывает кошелек, — не клиент.

А вот список Брента даст реальные сделки.

— Даже если новичок выиграет эту игру, это будет пустая победа в нарисованном соревновании. А если отпустишь это и сделаешь настоящую сделку — ты обеспечишь реальную победу в бизнесе.

— Спасибо!

Брент поблагодарил с чувством, почти с облегчением. Даже если новичок и победит, никто не станет смотреть на Брента свысока. В конце концов, он принес компании настоящий результат. Все скажут: "Его реальный скилл выше, просто его подвел предвзятый судья Пирс".

Но Носорог, получив благодарность, испытал легкое замешательство. Дело ведь было не только в репутации Брента.

Новичок обязан проиграть.

Угрюмое лицо Носорога расплылось в довольной улыбке. Хитрый план.

— Что будет, если Пирс набирает ноль очков, пока продает по твоему списку, а я — три, когда вступаю?

— Тогда мы сможем доказать, что Пирс подкупил судью на конкурсе!

— Дурак! Кому это интересно?

— А?..

— Разве Пирс не спускает прибыльные сделки ради какой-то детской игры?

Вот в чем соль: можно доказать, что Пирс, ослепленный офисными интригами, пожертвовал реальными сделками ради пустого пари.

Список Брента тянул на потенциальные 300 миллионов долларов комиссий.

В тот момент, когда Пирс объявит победу новичка, станет ясно: он пренебрег настоящим бизнесом ради глупого спора. Goldman потеряет 300 миллионов из-за его одержимости.

Goldman может закрыть глаза на служебные записки и даже на этические косяки, но деньги они не прощают. Это грозило Пирсу дисциплинаркой. Вряд ли чем-то серьезным. Наверное, на месяц лишат командировок. Но и этого хватит.

— Если все получится, будут реальные сделки. Сделай все правильно — и ты в деле.

— Спасибо!

Носорог все это время тормозил сделки в здравоохранении. Не только чтобы не давать очки Пирсу, но и чтобы прикрыть бум в этом сегменте. Теперь скрывать было незачем. Он планировал объединиться со своим давним "вторым номером" в M\&A и ускорить все приостановленные сделки в медицине. Пока Пирс месяц будет сидеть на голодном пайке, он рванет вперед и перевернет таблицу. План безупречный.

Но Брент испортил настроение:

— А если… если у новичка из списка тоже выйдет реальная сделка?

Носорог поморщился:

— Ты серьезно? Думаешь, зеленый сможет закрыть многомиллионный контракт?

Большинство сделок срываются даже после того, как клиент проявил интерес. Всегда что-то не срастается — цена, сроки, условия. Поэтому MD готовят списки заранее, после первых переговоров. Сейчас, для показательной игры, они просто кинули подчиненным черновые варианты.

— Этот парень в компании меньше месяца. Он не только зеленый, но и клиентов не знает. Понимания их нужд — ноль. Шансов закрыть сделку? Ноль.

И все же…

— Ладно, не зазнавайся.

Действительно ли Пирс будет сидеть сложа руки?

Ведь, как и Носорог, он тоже может протащить подготовленную сделку.

Шанс, что Пирс изменит список новичков, всё ещё висел в воздухе, словно острый запах металла перед грозой. Глаза, следившие за ним, уже давно убедились: список составлялся лично, без лишних рук. Пока что.

Если захотят внести правки, сделают это на встрече. Нельзя допустить этого, чего бы ни стоило.

Сейчас всё превратилось в спор двух хищников — Носорога и Пирса. Новичок потерял всякий вес.

— Убедитесь, что это тот список, с которым мы идём, — прозвучал приказ, холодный, как лезвие ножа.

Конференц-зал M\&A утопал в полумраке, пахло свежесваренным кофе и дорогим деревом столешниц.

— Сэр, вы здесь? — голос прозвучал мягко, но с отголоском напряжения.

Дверь скрипнула, и Брент шагнул внутрь. Сергей Платонов поднял взгляд, приветствуя его с почти домашним теплом. Ни намёка на тревогу на лице — как будто весь этот адский хаос вокруг компании был для него лишь утренним дождём за окном.

"Жалкий выскочка", — пронеслось в голове Брента, и брови сдвинулись в резкую складку.

Он сам едва дышал от страха провала, а этот… сидит, словно у камина с бокалом вина. Эта непоколебимость раздражала до дрожи в пальцах.

— Ты ведь знал с самого начала, да? Поэтому и поставил свою зарплату, — Брент выдохнул слова, будто плевок.

Сомнений не было: Платонов участвовал в договорных играх Пирса. Но этим не ограничилось. Он молчал, зная, что всё подстроено, и толкал других делать ставки. Настоящий шулер в костюме за пять тысяч долларов.

"Дурак… Он вообще понимает, чем это кончится?"

Те, кто проиграет зарплату, не будут молчать. Никто не осмелится обвинить MD в фальсификации, но за спиной зашепчут: Платонов — мошенник. Карьера рухнет, как карточный домик.

— О чём ты говоришь? — Сергей наклонил голову, изображая любопытство, и на лице застыла безупречная вежливость.

Брент вздёрнул подбородок, голос стал похож на лекцию для недоумка:

— Есть одно заблуждение у новичков. Они думают, что Уолл-стрит — место, где решают только результаты. Но знаешь, что здесь важно не меньше?

— Если просветишь, приму к сердцу, возможно близко, — мягко ответил Сергей.

— Доверие, — слова хлестнули, как хлыст. — Кость этой системы.

Сергей кашлянул, прикрыв рот ладонью. Звук кашля сухой, резкий, будто в горле застряла бумага.

— Извини, со вчерашнего дня неважно себя чувствую, — произнёс он почти лениво и снова расправил плечи, как будто ничего не было.

Но в ту секунду, перед кашлем, уголки губ дрогнули. Улыбка. Брент видел её. Едва заметная, но наглая, как тень насмешки. Гнев обычно взрывал его мгновенно, но сейчас руки остались неподвижны. Взгляд Платонова удержал, словно гвоздями прибил к полу. Там не просто уверенность. Там было что-то большее — снисхождение, с которым смотрят на муравья с высоты небоскрёба.

"Может быть…"

Мысль обожгла, холодок пробежал по позвоночнику. А что, если он знал всё? Брент резко мотнул головой, пытаясь вытряхнуть этот нелепый страх.

"Какая нелепая мысль закралась в голову?.."

Дверь вдруг распахнулась с оглушительным хлопком, будто сработал заряд. В комнату, неся холод напряжения, ввалился Пирс, за ним — его вице-президент.

— Начинаем, — бросил Пирс тоном, не терпящим возражений. — Вы оба, сверяйте материалы.

По предварительной инструкции каждый обязан был принести по четыре копии документа. Значит, всё разойдётся по рукам — никому не спрятаться.

Брент молча занял место, пальцы сухо шуршали по бумаге, когда он брал в руки тизер Сергея Платонова. Листы были чуть тёплые, словно только что выдохнутые из принтера.

"Не проиграть. Ни за что", — холодным лезвием резанула мысль.

В памяти всплыло выражение лица Платонова — уверенное, слишком спокойное. Брент сжал челюсть так, что скрипнули зубы, и выдавил это воспоминание наружу, словно щепку.

Настоящая схватка ведь была не с этим парнем. Нет. Соперник — Носорог. А всё, что здесь разыгрывалось, — не более чем картонная декорация. Пусть даже Платонов сорвёт аплодисменты клиента, эта победа не будет значить ровным счётом ничего.

Главным победителем станет Брент. Точка.

Он повторил это как заклинание, вколачивая гвозди в собственное сознание, и наконец перевернул титульный лист. В глаза ударило сухое:

1. Обзор отрасли

2. Предложения

2-1. Фонд «Медицина»

2-2. Лундбек / Такеда

2-3. «Пять Прайм»

— Ха! — вырвался у него глухой смешок, с привкусом облегчения.

Но в тот же миг рядом раздался голос — строгий, мужской:

— Уберите любые идентифицирующие данные. Включая названия компаний. Это же инвестиционный тизер.

Говорил Джефф, вице-президент Пирса, сухо, словно обухом по затылку. И был, чёрт возьми, прав.

В тизерах имена компаний не фигурируют никогда. Это святая заповедь. Иначе клиент без подписанного соглашения легко украдёт идею. Вместо настоящих названий всегда ставят безликие «Компания А», «Компания Б». Детали — только после NDA.

А здесь… каждое имя выписано, словно на показ.

— Ну конечно, — ухмыльнулся Брент, чувствуя, как в груди разливается тёплая волна презрения.

Новичок. Самоуверенный дилетант. Если на таком элементарном прокололся — чего ждать дальше?

— Прошу прощения. Внесу правки, — раздалось спокойно.

Ни дрожи в голосе. Ни тени паники на лице. Платонов словно ожидал этого замечания.

Что-то скользнуло под рёбрами, холодное и липкое. Брент дёрнул внутренний рычаг, пытаясь сбросить тревогу, и уставился в текст.

Страница за страницей — и вдруг мысли обрубило, как ножом.

Кровь отлила от лица. Пальцы вцепились в бумагу так, что та чуть не порвалась.

"Этого не может быть…"

Листы зашуршали, словно крысиный хвост по полу. Брент лихорадочно перелистывал страницы, глотая глазами строки. Но чем дальше — тем белее становилось лицо, как мел, что стирают с доски.

— Как… это… возможно?.. — выдох вырвался сам.

Немыслимо. Абсурд. Но слова, отпечатанные на бумаге, холодно подтверждали — невозможное стало реальностью.

— Что произошло?.. — сорвалось с губ, сухих, словно посыпанных песком.

Воздух в комнате сделался густым, тяжёлым, будто в него вылили расплавленный свинец. Часы на стене тикали слишком громко, как удары молотка по гвоздю в крышке гроба.

Слова Брента повисли в воздухе, словно недопечённый кусок теста — мягкие, липкие, не держащие форму: "Живые сделки… три… все выпечки IPO… не так давно…" Казалось, мысль рвалась на части, но среди обрывков проскальзывали иглы смысла.

На Уолл-стрит выражение "выпечка" означало особую игру: компании устраивают закрытый пир среди банкиров, и каждый тянется к куску — тот, кто предложит самую "сочную начинку" в цифрах, получает лакомый кусок сделки.

— Значит… эти компании из списка недавно участвовали в таких торгах? — голос Пирса прорезал тишину, словно нож лезвием по хрустящей корочке.

— Да… три из них… — выдохнул Брент, облизнув пересохшие губы.

Рекомендации Сергея Платонова… не просто слова на бумаге. За ними стояли сделки, пульсирующие в реальном времени. Совсем недавно — эти компании прошли через частные заявки, выбрали победителей, и теперь те толкают маховик IPO вперёд. Не одна, а сразу три.

Комната на мгновение утонула в густой, вязкой тишине. Воздух стоял, как перед грозой — давил на виски. Бумага на столе казалась шершавой под пальцами, когда Пирс с Джеффом нахмурились, вглядываясь друг в друга. Это… не складывалось. Зубцы логики скрипели, застревали, требовали смазки фактов. Брент не мог дать объяснение. Единственный способ — увидеть всё своими глазами.

— Какие из них? — сухо.

— Номера 1, 3 и 5.

Шоррл, шуррр… страницы зашуршали, словно сухие листья, когда пальцы Пирса и Джеффа торопливо листали папки. Первая рекомендация — "Фонд Медицина".

Инвестиционные основные моменты:

— Продукт: комплект, диагностирующий 236 типов раковых клеток.

— Запуск в июне 2012-го. За полгода — выручка 11,12 млн долларов.

— Анализ, сравнение, рынок…

И в финале — жирная строчка, словно крик на бумаге: "Обеспечить акции как можно быстрее. IPO раньше среднего по отрасли".

Пирс дочитал — и брови сомкнулись в тяжёлый хмурый мост.

— IPO на этом этапе?.. — слова резанули воздух, словно треск сухой ветки.

Компании живут по своим циклам — как люди. Сначала — в тесном кругу родных инвесторов: основатели, друзья, венчурные дяди, ангельские тёти. Те, кто терпеливо греют ребёнка у камина роста, не требуя немедленной отдачи.

Но вечное детство не предусмотрено. Рано или поздно — взрослеть, выходить на публику. На биржу. Первичное размещение акций, IPO — словно бал, на который выводят невесту. С помпой, с приданым, с надеждой на богатого жениха.

Капитал врывается рекой, но и хлёсткая плеть рынка бьёт больнее, чем ласковые руки ранних инвесторов. Толпа нетерпелива. Ей не нужны мечты о завтрашнем дне — только прибыль здесь и сейчас. Малейший сбой — и акции летят вниз, как сорванный лист в осеннем вихре. Особенно если компания — зелёный росток, без корней доверия.

Поэтому на бал выходят только зрелые. Те, чья ценность измеряется миллиардами, кто прошёл испытание временем. А здесь — всё иначе. Компания едва набрала вес в 5 миллиардов, с одним продуктом, которому чуть больше года. Ещё рано. Слишком рано. Выпустить её в открытый рынок сейчас — всё равно что отправить двенадцатилетнего ребёнка в ночной мегаполис.

— И всё же… они пошли на это? — вопрос звенел, как стальная струна.

Брент кивнул. Решили рискнуть. Подняли занавес, вывели хрупкую фигурку на сцену IPO. А Сергей Платонов не просто предугадал этот шаг — он шепнул: "Хватайте акции немедленно". Время — как влитое.

Шоррл, шуррр… страницы шуршат дальше. Две другие компании — такие же. Рекомендации под IPO. И снова преждевременность, снова ощущение, что в мир выбрасывают детей — десяти, пятнадцатилетних. Не запретно, но странно. Тревожно. Как будто Платонов видит будущее сквозь дым.

— Странное совпадение, — наконец проронил Пирс. Слово осело тяжёлым камнем, но воздух стал ещё гуще. Одно совпадение — ладно. Два — уже странно. Три из десяти? Это не совпадение. Это вызов здравому смыслу.

Но сидеть в тишине вечно нельзя.

— Если эта "выпечка" правда, клиентам это не продашь, — голос Пирса сухой, как шаги по мрамору. — На подходе к IPO они не сольют акции. Рекомендация бесполезна.

Акции Платонова уже недосягаемы. Оставалось ждать, когда ударит гонг публичного предложения. Но срок… слишком сжат. Взять — не успеть. Для текущей стратегии эти бумаги — мёртвый груз.

Скрииич… скрииич… ручка Пирса впилась в бумагу, оставляя царапающие звуки — словно когти по стеклу.

Перьевая ручка легко чертила длинную линию, оставляя за собой глянцевый след чернил на белоснежной бумаге. Три зачеркнутых пункта. Всего три — и этого хватило, чтобы Сергей Платонов лишился трех очков уже на старте. У него оставалась одна замена, жалкая попытка прикрыть дыру, но этого было мало — три пробоины не закрыть заплаткой.

— Есть ли у нас замены?

Вопрос Пирса разрезал тишину стальным лезвием.

— Подожди!

Грохот!

Брент резко вскочил, так что бедро звонко ударилось о край стола. Боль прошила кость тупой волной, но сейчас она не имела значения — слишком ясно звучала директива.

"Используйте список нового найма. Без исключений".

— Несправедливо менять выбор! — голос Брента звенел, как натянутая струна.

— Но новичок даже не знает о выпечке, разве нет?

Выпечка. Слово прозвучало почти абсурдно в этих стенах. На самом деле это был частный запрос. Компания, готовящаяся выйти на биржу, рассылала RFP — запросы на предложение — только избранным. Инвестиционным банкам вроде Goldman, JP Morgan или Deutsche Bank. И даже среди них — лишь тем, кто сидел в подразделении здравоохранения. Брент знал: у Сергея Платонова не могло быть ни единого шанса узнать об этом. Смысл был прост — дать парню возможность исправить ошибку, возникшую не из-за небрежности, а из-за незнания.

Логично. Почти благородно. Но Брент не собирался отступать.

— Господин Пирс, вы сами сказали, что будете сравнивать новичка с сотрудником с двухлетним стажем. А эта информация — именно то, что дает этому человеку преимущество! Это все равно что заставить кого-то бежать в гонке без обеих ног, только потому что сопернику десять лет!

Пирс повернул взгляд к Сергею. Глаза его были спокойны, как гладь темной воды. И вдруг — короткий кивок.

— Старший Брент прав. Ничего менять не нужно.

Принял потерю очков. Просто так. Как будто три минуса ничего не значили.

"О чем он думает?" — мысли Брента бешено метались, пока на лице Сергея медленно расцветала ухмылка, как пятно масляной краски на чистом холсте.

— Убирать нечего. Сделано верно.

— Кто ты… — слова Брента захлебнулись.

Цель этой ставки никогда не заключалась в том, чтобы просто получить одобрение клиента. Это лишь средство. Настоящее испытание — доказать истинность утверждения: восемь из десяти выбранных мною пунктов всегда приведут к сделке.

Фраза ударила в голову, как молоток по наковальне.

— То есть это не провал, а успех?

— Да. Как вы отметили, у меня нет доступа к данным о выпечке. Следовательно, это очко, заработанное мастерством.

Аргумент звучал ледяным лезвием: ответ не ошибочен — напротив, он верен. Продукт признан рынком. Более того, он уже распродан.

— Ни в коем случае! В этой ставке выбор клиента — решающий! Засчитывать очки до старта — это все равно что объявить счет до выстрела пистолета!

— Да ладно, старейшина. Правила — не торговый автомат, чтобы выбирать как захочется. Если нельзя менять из-за ошибки, нельзя менять и из-за правильности.

— Это….

Сергей ловко использовал слова Брента против него же. Тот пытался продолжить, но язык запутался в собственных узлах.

— Хорошо. Оставляем как есть. Джефф сообщит корректировки отдельно, — Пирс резко подытожил встречу.

За стеклом конференц-зала воздух дрожал от гулких голосов и звона клавиатур. В отделе M\&A царила суета, как в муравейнике, куда кто-то воткнул палку. Между рядами столов промелькнула знакомая фигура — вице-президент из финансового подразделения, курирующего сделки с заемными средствами. Его шаги звучали уверенно, будто каждый каблук был печатью приказа.

— О? Мистер Мастерс? Что привело вас сюда…?

— Хотел обсудить недавний LBO….

Даже если бы вопрос был срочный, вице-президент обычно не заявлялся бы лично. Обычно хватает быстрой электронной почты, короткой строчки с пометкой "важно".

— На двадцать третьей странице колоды ошибка….

— Не могли бы дать десять минут?

— Десять минут?

Помощник скользнул усмешкой, указал подбородком на конференц-зал. А в дверях уже показался Пирс.

— Ну… Хотел увидеть всё своими глазами.

Каждый конференц-зал в Goldman — сплошное стекло, прозрачность в чистом виде. Идеальное место для того, чтобы прятать любопытство за видом делового спокойствия. Вице-президент появился именно в этот момент, чтобы взглянуть на разбирательство, прикрывшись благовидным предлогом. Дал подчинённым пару лишних минут, будто между делом.

И всё же равнодушие выглядело фальшиво. Пять человек уже успели прийти с тем же самым предлогом.

— Ха-ха… Верно, не торопитесь.

Сделав вид, что всё понял, он скользнул взглядом за стекло. На сердце лёгкая неловкость — на миг и не больше. Шесть… семь… восемь… Вице-президенты стекались один за другим. Придуманные оправдания постепенно сменялись откровенными пересудами.

— Что тут, чёрт возьми, творится?

— Какая внутренняя возня вызвала такой шум?

— Из всех людей — эти двое… самые безжалостные…

Голдман всегда славился жесткой внутренней политикой, но, чтобы вот так, открыто, напоказ — такое впервые. Пирс и Носорог.

Два имени, от которых веяло угрозой. Оба хищники, оба мстительные и злые.

— Не видел ни разу, чтобы вице-президенты сами кланялись новичку из другого отдела, — пробормотал кто-то вполголоса.

Уолл-стрит — армия в костюмах, со своими чинами и уставами. Здесь начать разговор с новичком — почти признать себя ниже рангом. Но сейчас — все они толпились возле Сергея Платонова, наперебой уговаривали его выдать хоть кроху информации.

Позже, в баре, эти же люди будут глушить горечь скотчем и шептать друг другу:

— В Goldman появился сумасшедший новичок, заставил нас кланяться на этом этапе карьеры.

Слухи, которых добивался Платонов, уже расползались. Правда, пока только среди простого люда, не среди акул Уолл-стрит.

— Говорят, он поставил на кон свою зарплату? В это кто-то верит?

— Ну… только безумец мог бы так поступить.

— Они ржали, когда узнали, что он отказался от пересмотра зарплаты в первый же год.

Имя пока никто не называл, но обрывки уже гуляли по этажам. Правда, не все слова были лестными.

— Он всё это задумал с самого начала?

— Вот почему поднял ставки, поставил на кон всё.

— Признай, парень выжал из шанса максимум.

Слово "договорняк" не осмеливался произнести никто. Никто не хотел попасть в чёрный список Пирса. Но ухмылки и перешёптывания говорили сами за себя: многие считали Платонова шулером, ловко воспользовавшимся моментом.

И вдруг — тишина. Встреча началась. Все притихли. Каждый сжал в руке свой BlackBerry, как оружие.

Кто одержит верх?

Кажется, здравоохранение проседает. У партнёра кислое лицо.

— Подожди… стой! Выражение Пирса… странное.

— Так здравоохранение выигрывает?

Нет… команда здравоохранения тоже не выглядит довольной. Что это значит, если обе стороны выглядят так, будто проглотили стекло?

В этой разборке одна сторона вышла победителем, а другая — с треском проиграла. На лицах обоих не было ни тени удовлетворения — только пустота и усталость.

— Что там происходит? — шёпот прокатился по залу, будто сухой ветер.

Наконец, Брент поднялся. Резко, словно его выдернули за нитку, и что-то выкрикнул, но слова утонули в гуле голосов. Рядом стоял Сергей Платонов — спокойный, уверенный, как человек, только что вытащивший счастливый билет. Лицо Брента было перекошено — в нём читалась безнадёжная потеря. Слова не доходили до окружающих, но ясно было одно: победителем вышел Сергей Платонов.

Новость пронеслась по офису "Голдмана", как огонь по сухой траве. Пирс показался в дверях, а Брент вывалился следом, шатаясь, будто тело лишилось стержня.

— Ну как прошло? — робко спросил кто-то, едва он приблизился.

— Хм? О…, — сдавленный звук, и взгляд, в котором отражалась пустота.

Соратники обступили его, словно старались поймать хоть каплю объяснения. Но Брент молча прошёл мимо, тяжело ступая, и исчез, оставив за собой след тишины. Выглядел он как оживший мертвец. Теперь только один человек мог пролить свет на случившееся — новичок, Сергей Платонов.

Толпа сомкнулась вокруг него плотным кольцом.

— Что произошло?

— Атмосфера там… напряжённая была….

Сергей улыбнулся легко, почти с озорством, будто речь шла не о сделке века, а о какой-то безделице.

— Во время встречи случилось кое-что интересное. Три из моих рекомендуемых акций оказались живым сделками.

— Что? Живой сделкой?

— В каком смысле?

Слова прозвучали так буднично, что в них трудно было поверить. Предсказать частные торги? И не одну сделку, а три?

— Такое вообще возможно?

— Разве ничего не просочилось?

— Ну, теоретически не исключено, но….

— Дайте взглянуть!

Один из сотрудников M\&A протянул руку к тизеру Сергея.

— Говорят, между отделами не делятся информацией….

— Это нормально в одном дивизионе.

Тизер выхватили из рук и начали перелистывать страницы — быстро, жадно, шуршание бумаги походило на сухой хруст.

Чем дальше пробегал взгляд по строчкам, тем сильнее застывало выражение лица. Лбы морщились, пальцы цепляли листы, будто в них можно было найти подвох.

— Он… действительно это сделал? — голос прозвучал глухо.

За спиной вынырнула ещё одна рука, вцепилась в папку.

— Что там такого?

Второй сотрудник, тот самый, что недавно насмешливо скривился, погрузился в чтение. Но уже через минуту на его лице застыло то же выражение — смесь неверия и растерянности.

— Это…?

— Что там происходит?

— Подожди, дай взглянуть!

Тизер переходил из рук в руки, как горячий уголь. И у всех, кто в него заглядывал, лица становились одинаковыми — бледными, ошарашенными.

— Это правда?

— Такого не бывает….

— Да быть не может….

Смущение, потрясение, недоверие — всё смешалось в гудении голосов. А Сергей Платонов, наблюдая за ними, только чуть приподнял уголок губ. И произнёс фразу, которую повторял с первого дня работы, фразу, что звучала как безумная бравада и в которую никто не верил. А теперь она казалась пророчеством.

— Я же говорил, не так ли? Из десяти сделок, за которыми слежу, восемь обязательно приведут к громким новостям о сделках.