Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 7. В которой это спокойствие я снова теряю

Наконец одним прекрасным утром качка полностью стихла.

Впервые за всё путешествие чувствуя себя прекрасно, я вышла на палубу, наскоро причесавшись, собрав волосы и надев шляпу, и посетовала про себя, что на корабле нет возможности надеть свежее выглаженное белье или хотя бы отдать в стирку сменное платье.

Слава богам, что я успела прихватить хоть что-то и не пахну так дурно, как могла бы. У одного из юнг мне удалось выпросить таз для умываний, пару вкусных кусков пирога от кока и даже время привести себя в порядок, когда один парнишка согласился сторожить и не пускать никого в офицерскую отхожую комнату.

Этому черноглазому пареньку было лет пятнадцать. Моей улыбки и пары ласковых слов хватило, чтобы он охотно пошёл навстречу, а потом преследовал по всему кораблю, настойчиво повторяя “кирия” и надеясь на мою особую благосклонность. Даже во время работы с парусами постоянно оглядывался и улыбался, ловя мой взгляд.

— Кирия, — радостно склонился он снова, подавая мне руку, когда я поднималась на верхнюю палубу. И попытался задержать мою ладонь чуть дольше, на что я сердито цокнула.

Но заметив, что на палубе сидят возле какого-то ящика матросы вместе с Бьёрном, мило улыбнулась в ответ юнге и даже перекинулась с ним парой фраз, отчего тот расплылся в довольной улыбке и даже попытался поддержать меня за талию.

Отделавшись от его назойливого внимания, я прошла вдоль палубы, дыша воздухом. Ветер стих настолько, что корабль почти не двигался вперёд. Досадно! Значит, наше и без того изматывающее плавание продлится дольше ожидаемого. Хотелось спросить об этом Бьёрна, но дархан, на удивление сегодня сдержанный, с туго собранными в узел — видимо, от жары — волосами, делал вид, что меня не замечает.

Зато матросы, явно обрадованные отдыхом, вовсю резались с ним в какую-то настольную игру. В наших краях в богатых домах было принято играть в карты, нарисованные ведуньями, с множеством символов Ао и Теа, и в стратегическую военную игру с множеством фигур, и как образованная кирия я тоже брала уроки у одного из учителей Тавиана. Тот хвалил мою сообразительность, но и ругал за несдержанность и неумение высиживать долгие партии, как положено благородным воспитанникам, демонстрируя ум и выдержку.

Игра, в которую играл Бьёрн с матросами была мне незнакома. Это был квадратный кусок выделанной кожи с расчерченными клетками, на которых лежали цветные камешки: один зеленый, штук девять белых и много черных.

Бьёрн и плечом не повёл, заметив, как я наблюдаю за ходом игры, стоя у него за спиной. Но очевидно напрягся. Оттого ещё сильнее захотелось остаться над душой — пусть проигрывает, если я ему мешаю!

Моряки играли на деньги, поэтому увлечены были куда больше, чем при простом состязании. Только те, кто уже выбыл из игры или ждали своей очереди, косились на меня изредка и что-то обсуждали между собой. Один одноглазый даже подмигнул и расхохотался.

— Желаете сыграть, кирия? — насмешливо хмыкнул второй, помоложе, но такой растрепанный и немытый, что потом разило даже с трех метров.

— Пока посмотрю, — отказалась я как можно вежливее, хотя от мысли усесться рядом с ними снова подступила дурнота.

Но и уходить не хотелось — хоть какое-то развлечение посреди бездвижного моря.

— А я бы сыграл с такой красоткой… — окинул меня взглядом один из самых молодых матросов, который как раз играл с Бьёрном, тоже светловолосый, — например, на поцелуй. Что скажете, кирия? — Он услужливо подвинулся, будто охотно уступит мне место. Среди всех матросов он и правда выделялся приятной внешностью и белозубой улыбкой. Ясное дело, что у таких моряков любимое развлечение на берегу это посещение публичных домов, а каждая юбка — повод сверкнуть улыбкой и поиграть крепкими мускулами. — Ежели проиграете — вы меня целуете, если выиграете — я вас. Предложение щедрое, как ни крути!

Довольный гогот моряков стал ему ответом, как и тычки под ребра.

— А что, годно!

— Давай-давай, мы тожа поглядим, — хохотали вокруг. — Чур я болею за кирию!

— А ну заткнись, Хасан, — вдруг резко одёрнул веселящегося моряка Бьёрн, по-прежнему не глядя на меня, стоящую у него за спиной.

От звука его голоса все перестали гоготать, хотя он даже не повысил тон. Бьёрн опёрся руками об импровизированный стол для игры — большой ящик — подался к сопернику, нависая над игровым полем и привлекая к себе внимание.

— И ходи.

В его голосе прозвучали отголоски острой стали, будто на него шутливое настроение матросов не распространилось — только разозлило. Казалось, ещё немного — и он поднимется и схватится за клинок.

Я хмыкнула и далеко отходить от игроков не стала, только скрестила руки на груди, запахнув полы длинной светлой накидки, уже запачканной на этом видавшем виде судне, и поёжилась. Ну надо же. Сероглазый даже оберегал мою драгоценную для Императора особу от посягательств матросни — невиданное дело!

— Ну-ка, ну-ка, не торопи, защитничек, — буркнул этот Хасан, бросив на меня ещё один раздевающий взгляд, будто приценивался, надо ли цапаться с дарханом из-за меня или того не стою. — Я, может, половину заработка за рейс поставил. Последние деньги!

Матрос бросил это в сердцах и сделал длинный ход одним из чёрных камней.

— Угу, знаю, у тебя заначки по всем углам, — отозвался Бьёрн.

Он сделал взамен ход белым, захватив один черный с двух сторон, убрал его с доски. Хасан тут же радостно дёрнулся и закрыл его белый камень своим с таким торжествующим видом, будто уже выиграл партию. Бьёрн сделал ещё один ход другим чёрным. Хасан нагнал его и там.

Я перестала обращать внимания на крики матросов, захваченная этим боем.

Казалось, что Бьёрн проигрывает, раз за разом теряя белые камешки, которых и без того оставалось четыре штуки. Только зеленый гордо и одиноко стоял посреди поля, Хасан поставил с двух сторон свои чёрные, и я начала понимать, в чем суть игры.

Но не успела оценить всю задумку, как Хасан “съел” ещё один белый камень, и матросы загомонили, радуясь за своего товарища.

Бьёрн откинулся назад.

— Конец игры? — разочарованно выдохнула я, поправляя шляпу от солнца.

Не то, чтобы я искренне переживала за дархана, но он казался мне куда умнее и хитрее, чтобы вот так легко и позорно проиграть.

— Да, — поднялся с места Бьёрн и обернулся ко мне. — Я выиграл.

— Какого?! — рявкнул было Хасан, уставился на доску и тут же смолк. А потом отпихнул ящик ногой так, что все камешки слетели с кожанной “доски” и разлетелись по палубе.

— Как можно выиграть, даже не сделав ход? — заинтересовалась я, посмотрев на Бьёрна, и коснулась короткого края шляпы — прикрываясь и от солнца, и от слишком любопытных взглядов.

Матросы, ругая Хасана, послушно подбирали камни, ползая по палубе.

— Хотите сыграть, кирия?

Бьёрн загадочно прикусил губу, будто чтобы сдержать насмешку. Солнце за эти дни ещё больше позолотило его кожу, скулы покраснели, сделав светлые глаза ярче. Я такие светлые видела только у Нидейлы, но на то она и ведунья, чтобы быть непохожей на остальных.

— На деньги? — вопросом на вопрос отозвалась я, невольно вспомнив нахальное предложению матроса и его цену за победу.

И тут же представился мой проигрыш Бьёрну. Если бы пришлось его целовать… Наверное, на вкус его губы такие же холодные и солёные, как северное море. Я мысленно остудила саму себя, повторив, как важно хорошо контролировать свои эмоции. Особенно на корабле. Особенно рядом с Бьёрном.

Хорошо, что моя загорелая кожа не выдает красноту так же легко, как у северян.

— На интерес, — усмехнулся Бьёрн, предложив мне освободившееся место.

— Я не знаю правила.

— Ну да. Женщины не умеют играть, — фыркнул Хасан, разозленный поражением. — Бьёрн, ты дурак! Надо было мой вариант предлагать.

— С тебя тридцать две, — безразлично кивнул ему Бьёрн. — Рассчитаемся по прибытию или сразу отдашь?

— Иди ты, — Хасан будто хотел плюнуть, но передумал, развернулся и ушел со своей братией, только трое матросов остались скучающе наблюдать за нашими переговорами.

— Если боитесь проиграть, так и скажите, принцесса, — проговорил Бьёрн, наклоняясь над ящиком, чтобы собрать камни в кожаный мешок и быстро взглянув на меня. — Других развлечений у меня для вас нет. Возможно, у кого-то из пассажирок найдется вышивание.

— Ничего я не боюсь, — процедила я, понимая, что он нарочно меня спровоцировал.

— Вот как? Ловлю на слове. Тогда сыграем на… Хм-м. Если проиграете, то до конца рейса будете звать меня “мой господин”, как вам такой вариант?

— И правда дурак! — бросила я в сердцах, но не торопилась уйти: развеять скуку хотелось куда больше, чем снова торчать без смысла в каюте.

– “Мой господин” мне нравится больше. Что ж. Если проиграю я — ваше желание?

В голове пронеслась тысяча идей, что стоит потребовать с наглеца. Тавиан уже бы вступился за меня, хоть он и не самый благородный мужчина на свете, но такого пренебрежения даже он не стал бы терпеть — речь идет о чести всей семьи!

Надеюсь, если они и были знакомы, то друг друга терпеть не могли.

Надеюсь, Тавиан хоть раз набил ему рожу, да простит мама меня за такие выражения.

— Если проиграете вы, сентар де Ларс, — то ответите на пять моих вопросов.

— Всего-то? Думал, потребуется что-то серьёзнее.

— Я потребую с вас клятву правды, — угрожающе сузила я глаза, — которую ни один маг нарушить не может. Поверьте, знаю такую.

— Ладно, — легко согласился Бьёрн, — идет. Садитесь, расскажу правила.

Я опустилась на соседний ящик, поправив полы накидки так, чтобы её не затоптали грязными ногами. Но похоже, пора было забыть об опрятности и чистоте облика, ближайшие годы мне это не грозит.

Глядя, как быстро и ловко Бьёрн расставляет камешки по отмеченным на “доске” местам, я задумалась, зачем вообще согласилась играть? Но дух состязаний и неумение отступать, выработанные как привычка с малых лет, не позволили отступить и сдаться. Кажется, в такие моменты у меня перестает работать рассудок, и просто вскипает кровь.

А теперь и зрители столпились — бежать глупо.

— Эта игра из наших северных стран. Хнефатафл, можно просто тафл, — начал рассказывать Бьёрн, пока расставлял камни по полю. — Есть король, вот этот — в центре, зеленого цвета. Задача белых защитить его любой ценой — и дойти до любого из четырех углов, замка. Углы и центр поля может занимать только король. Чуете, какая важная шишка? — усмехнулся Бьёрн, подняв ко мне голову и встретившись взглядом. — Совсем как некоторые особы у нас на корабле.

— Я бы поспорила, — пробурчала я, не поддаваясь на провокацию.

Зато матросы, что по-прежнему ошивались рядом, радостно поддакнули, однако меня их внимание не смущало — даже наоборот, подстёгивало азарт и желание посостязаться у всех на виду.

Хотя с момента, когда мы с Бьёрном заняли свои места, собравшиеся вокруг зеваки немного притихли: два мага сели играть друг с другом. Только в этот момент я вдруг заметила пропасть между нами. Между одаренными и простыми людьми, не способными выйти за свои границы и стать чем-то большим… Забавно.

Прежде я не чувствовала себя так, не смотрела свысока на людей в поместье, а здесь, на забытом нашими богами судне, направляясь в чужую страну — это стало хоть какой-то точкой опоры. Я не пустое место. Я сильный маг огненной стихии, и пусть лучше меня боятся, чем пренебрегают. И пора доказать это и Бьёрну.

Со мной надо считаться!

— Задача чёрных взять короля в плен, — продолжил мой противник, закончив расстановку. — Окружить с четырех сторон — или прижать к любой из стен и окружить с тех, что остались открытыми. Вот и все правила. Любой другой камень, простой, считается взятым в плен, если его окружили с двух сторон. Король ходит и участвует в боях, как и любая другая фигура. Важно не забывать, что он зеленый, но играет за команду белых. Задача на внимательность и контроль. В последней партии Хасан открыл поле так, что я бы выиграл следующими двумя шагами. Без вариантов. Можно было не доигрывать.

— Как двигаться? — я изучала расставленные камни, пытаясь ничего не упустить, но правила действительно звучали несложно.

— На любое количество клеток, нельзя по диагонали. На одну или на много — через всё поле. Нельзя пересекать центр и перепрыгивать через другие камни.

— Кажется, что это просто.

— Это правда просто, — улыбнулся Бьёрн с коварством воина, готового взять “короля” в плен. — Желаете начать за белых, кирия ди Мори? Забыл сказать. Чёрные ходят первые.

Если я правильно поняла, то Хасан проиграл только потому, что бездумно бросился в бой, когда стоило выжидать и внимательнее следить за соперником. Сделаю вывод из его ошибок.

— Чёрных шестнадцать, а белых всего восемь. Девять вместе с королем. Я предпочту нападать.

— Прямо как в жизни, — усмехнулся Бьёрн, опустив на мгновение голову и посмотрев исподлобья.

— Я бы еще поспорила, кто на кого нападает.

— Ваш ход, кирия ди Мори.

Я сделала первый шаг и принялась внимательно следить за его передвижениями. Он будто расставлял ловушку: не уходил далеко от короля, но при этом продвигался, открываясь так, чтобы я могла захватить его камни.

Жаль, Тавиан не показал мне этот тафл, когда вернулся из Сеттеръянга. Но не кажется, что это сложнее, чем шахматы. Я осторожно “съела” одну из белых, убедившись, что не открываю ни один из углов. Бьёрн будто бы одобрительно кивнул и продолжил методично передвигать своих, открывая королю проходы во все стороны сразу.

Стоило зазеваться, и я лишилась сначала одного из нападающих камней, затем второго. Окружила одну из белых и сняла с поля. Ставки повышались, а камней оставалось всё меньше. Судя по лицу Бьёрна, он ожидал куда более лёгкой победы.

В конце концов, белых осталось четыре. Я взяла в плен ещё одну, но тут же ойкнула: забыла про проклятого короля! Бьёрн был прав, зелёный цвет казался безопасным, вся сосредоточенность ушла к белым и чёрным. И в тот момент, когда я “вывела” короля из игры, он сделал ход и забрал мою фишку.

— Можно переходить? — дёрнулась я отыграть всё назад, но Бьёрн уверенно забрал из моих пальцев чёрный камень.

— Увы, правила есть правила.

Какой же он гадкий! Раньше я думала, что нет никого хуже моего вредного братца, который умел выводить меня из себя за считанные мгновения. Но похоже, у него появился конкурент! Бьёрн определенно одержал бы верх и в этом состязании.

— Ладно! — я сделала ход, умудрившись найти незадействованную фишку и быстро переместила к белой, с наслаждением скидывая очередного врага с доски.

— Я выиграл, — скучающим голосом подвёл итог Бьёрн.

— Какого?! — воскликнула я, точь-в-точь как Хасан.

Ни один из угловых “замков” не был в опасности! Проход к одному был свободен, но там стоял один из черных неподалёку и… Проклятье. Он стоял на один ход вплотную к углу. Бьёрн передвинул короля так, что я не успевала окружить его, зато следующим ходом он вторым белым одновременно снимал моего защитника и преграждал дорогу моим, а королю открывал путь, и я ничего не успевала этому противопоставить.

Бьёрн поднял на меня внимательный взгляд — впервые за всю партию. На удивление, в нём не было издёвки или холода, скорее тёплое искрящееся любопытство.

— Ещё, — потребовала я тихо, глядя из-под тени шляпы.

— Хорошо. Для первого раза не так и плохо. У вас ещё три попытки. Проиграете их — проиграете желание. Идёт?

Я перестала замечать собравшихся зевак, которые радостно галдели над душой. Весь мир сузился до небольшого ящика, коричневого куска кожи с линиями и блестящих на солнце камней.

— Справедливо, — кивнула я сдержанно, пытаясь унять колотящееся раздражение.

Вторая партия была за белых, но я умудрилась проиграть и там, позволив Бьёрну съесть слишком много белых, а потом окружить короля с трёх сторон у края, пока пробиралась к “замку”.

— Ещё, — упрямо пробормотала я, больше не глядя Бьёрну в глаза.

Не хотелось видеть в них очередную насмешку или скуку от слабости соперника, пусть он катится с этой насмешкой куда подальше!

Третья партия закончилась очередным поражением, когда я снова играла за чёрных. Как он это делал я не успела уловить, потому что начала нервничать и следила за его руками слишком внимательно, упуская очередной важный ход за отвлекающими маневрами.

Четвертая партия снова за чёрных. Я пыталась сохранять спокойствие, но теперь меня выводили из себя и зеваки-матросы, и бьющее в глаза солнце, и даже то, как напротив громко дышит — как назло — Бьёрн! Мне нестерпимо захотелось его ударить, как только он снова произнёс своим дурацким тоном:

— Партия.

Я молчала, не отрывая взгляд от доски и лихорадочно просчитывала варианты, куда и как он ходил так, что я снова оказалась проигравшей. Бьёрн терпеливо ждал, пока я не сжала руку в кулак, чтобы ударить по ящику и сбросить дурацкие фишки на палубу, как поступил на эмоциях Хасан.

Он успел перехватить моё запястье неуловимым, но жёстким движением, каким поймал меня на палубе в первый день при попытке бегства.

— Потом долго собирать, — улыбнулся он, удерживая цепко и сильно и убеждаясь, что я не сорвусь снова.

— Пусти, — буркнула я.

— Моё желание, кирия, — напомнил сероглазый гад без тени улыбки или шутливости. Он понизил голос так, чтобы слышала только я: — Или надо было играть на то, о чем говорил Хасан и о чем думали вы перед тем, как занять место?

Я вспыхнула:

— Это всего лишь дурацкая игра!

— Вы дали своё слово. Стоит его держать, вы ведь благородная девушка и сильный маг, на вас ответственность выше, чем на других, не так ли?

— Пустите, мой господин , — процедила я с ненавистью, раздосадованная и проигрышем, и тем, как он прочитал мои мысли, и унизительным обращением.

Бьёрн улыбнулся и выпустил мою ладонь. Я резко вскочила, развернулась под насмешки матросов и скрылась в тени широкого паруса на корме. Опустилась и села на палубу за перевернутой и закрепленной шлюпкой в месте, где никто не достанет и не найдет.

И изо всех сил медленно и усиленно дышала, стараясь не спалить к морским демонам весь застывший в безветрии корабль вместе с проклятым Бьёрном, матросами, командой и собственным удушливым бессилием.

Второй раз за несколько дней я бежала с поля боя с Бьёрном — побежденная.

Третьего раза не будет.

Я клянусь.