Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 11. Быть достойными

Арнеина

Ровно десять дней они с императором провели в резиденции в длительной духовной практике, полной тишины и сдержанности, которая для неподготовленных выглядит сущим истязанием, но на деле призвана очистить разум и вернуться к истоку.

Практика помогла и Арнеине замедлиться, сосредоточиться на том, что она чувствует, что думает, что существует вокруг неё на самом деле. Ответа пока не было, но она знала, что рано или поздно всё выстроится нужным образом. Боги подскажут ей.

Сиркх же объявил, что он должен отправиться дальше — его зовут боги, и что он вернётся с первыми заморозками. Надо было встретить угрозу с северо-востока из соседнего королевства, где крепли религиозно настроенные формирования против Четырёх богов и императора. Там жили люди, которые поклонялись единому божеству, некому Покровителю, дарующему защиту от Тёмного — по их мнению, существа, творящего всё зло в этом мире. Всё чаще оттуда приходили в Ивварскую Империю проповедники чужой веры, твердя о том, что мир един и нерушим, и никто не имеет право вмешиваться в его суть, кроме самого Единого Покровителя.

Арнеина покачала головой. Эта вера казалась ей такой примитивно-наивной! Добрый бог, злой Тёмный бог, заставляющий свернуть с верной дороги… Но ведь добро и зло существуют внутри человека одновременно. И всё зло, что есть на свете — это лишь отдаление от Духа, что всех создал из великой любви и мудрости. Вот истинная нерушимая сила. И каждый лишь может выбирать, хочет ли он стремиться к источнику этой божественной любви и света — или готов забыть о нём и позволить себе упасть. Никто не в силах на это повлиять. Просто иногда падать — это так обманчиво приятно.

И если после практики сердце Арнеины действительно наполнилось любовью и состраданием и вернулась во дворец в приподнятом настроении, зная, что сберегла тайну, то с момента отъезда Сиркха она начала испытывать странную, необъяснимую, растущую тоску. Она и прежде чувствовала себя связанной с ним невидимыми нитями, но теперь это стало ещё ярче. Она ждёт от него ребенка.

Ребёнка, который может привести его к гибели… Арнеина вновь перечитала записи своего дневника, одни из самых первых. Много лет назад Самуэль обмолвился, что помимо нежелания спускаться к земным законам, есть ещё то, что останавливает его на этом пути. Сказанное однажды Учителем пророчество, будто бы потомок Сиркха станет причиной его смерти.

Он рассказал ей однажды это в лёгком насмешливом тоне, наблюдая, как Арнеина отреагирует на эту новость, но тогда она готова была на всё, лишь бы быть с ним — и мысли о ребенке, который может погубить мужа, казались столь же кощунственными, как если бы она допускала возможность самолично нанести ему удар в спину. Но прошло почти двадцать лет…

Теперь он не знает об этом. Она чувствовала, что ещё не знает. Никто не знает кроме нее и Джемал. Последний их разговор состоялся перед тем, как целительница покинула императорский дворец.

— Сколько у меня времени? — принялась тогда шагать Арнеина по комнате, не зная, за что схватиться в первую очередь.

— Я думаю, что срок не больше недели или двух.

— Я должна это скрыть. Хотя бы на время…

— Нельзя укрыться от того, кого слышат сами боги.

— А меня?! — Арнеина вздрогнула и повернулась к ней. — Меня они не слышат? Почему? Столько лет я провела в искренних молитвах, умоляя, чтобы мне позволили встать на одну ступень с моим мужем, тщетно надеясь, что меня сочтут наконец равной и достойной — но эта стена между нами только крепнет день ото дня, это чувствую я, это наверняка чувствует и он. А значит, это прекрасно знают и боги.

Арнеина впервые за долгое время тогда вышла из себя и потеряла контроль, только продолжила торопливо говорить вслух, будто сама с собой, хотя рядом был человек, посвященный теперь в её самую сокровенную тайну.

— Они знают, что это случилось, — перевела она дыхание. — Но никто не скажет мне, как действовать. Как быть дальше. Как жить, зная, что он… он запретил мне иметь детей. Ты ведь знаешь про пророчество, а спорить с ним — спорить с богами!

— Но что если… Если он смягчится, ваше величество? Быть может то видение было давно, очень давно, а значит, всё могло измениться. В конце концов, наш император сейчас столь силен, что может попросту не считать нужным верить в старые наветы. Было ли то пророчество — или просто дурное настроение, наложенное на столь же дурной сон?

— Неважно. Неважно, — пробормотала Арнеина и сделала глубокий вдох.

Спокойствие. Она позволила себе эту одну минуту слабости, но больше никому ее не покажет. Она — Ивварская императрица и супруга величайшего мага, которого знал белый свет.

— Ступай, Джемал. Теперь мне надо побыть одной.

Опустившись перед зеркалом, Арнеина сама провела гребнем по длинным светлым волосам, будто это могло помочь собрать ее силу. Как когда-то делала ее бабушка и прабабушка, как рассказывала мама.

Их сила рождалась из слабости, из крайней уязвимости перед мужчинами, ведь беременность отчасти делала их зависимыми перед теми, кто сильнее. Но та магия, которая рождалась внутри, от соединения мужской и женской энергии — она была во стократ могущественнее самого древнего колдовства.

Арнеина провела по волосам снова и снова и наконец улыбнулась своим глазам в отражении. Она делала это иногда, когда вспоминала наставницу из ордена дарханов, мудрую и при этом жесткую Бранку. Смотреть в свои глаза. Долго. Не отводя взгляд, не уходя никуда мыслями. Осознать, что она есть, она существует в этом воплощении. Она — продолжение рода матери и отца. Она лучшее, что было в них обоих. И она достаточно сильна, чтобы подарить новую жизнь, раз так распорядились боги.

Спустя несколько дней она окончательно взяла себя в руки и продолжила заниматься делами. В столице Иввара стремительно холодало, всё шло к середине осени, и говорили, что это будет одна из самых холодных зим за последние двадцать лет. Но здесь, в столице, было еще теплее, чем у нее на родине: там ветер иногда сносил с ног, а метель не позволяла неделями покидать укрытие, и камин топили долго и тщательно, чтобы огонь не угасал ни на мгновение.

Арнеина смотрела в окно экипажа, следуя в одну из самых богатых и известных школ для одаренных детей со своим обязательным ежемесячным визитом. Это было то дело, что она выбрала своим особым предназначением — заботиться о чужих детях, наставлять их на верный путь, вдохновлять своим примером. Все эти годы она так твердо верила, что своих детей у нее никогда не будет, и упрямый древний инстинкт так и подталкивал дарить нерастраченную любовь тем, кто, прямо скажем, о ней не просил.

Сиркх смотрел на её увлечение с легким снисходительным одобрением, хотя сам радел за открытие как можно большего количества образовательных академий — обучение магии и наукам, просвещение, стремление к развитию тела и духа он ставил превыше всего.

И он всегда был так спокоен из-за принятого решения, что иногда это больно кололо под сердцем. Неужели ему действительно всё равно? Неужели он никогда не воображал, как это — воплотить в жизнь маленькую версию себя? Кого-то столь похожего на тебя, что даже не верится, что так бывает. Арнеине всегда говорили, что она — внешне очень похожа на отца. Она — его наследие. Кровь от крови. Она должна, нет, не должна, обязана не дать его крови угаснуть и позволить стереть его след с лица земли.

Чем дольше Арнеина позволяла себе размышлять об этом, пока колеса, обитые мягким каучуком, перестукивали по брусчатке, тем больше ужасалась тому растущему внутреннему противостоянию, которое почти двадцать лет держала в узде. Но наконец они прибыли.

Высшая и древнейшая школа — интернат ордена дарханов, что находилась на окраине столицы, встретила одобрительным гулом. Все ученики, а здесь учились дети от десяти до восемнадцати лет, выстроились перед императрицей, прибывшей с небольшой придворной свитой, стройными рядами и почтительно кланялись, пока она шествовала по двору старинного особняка.

“Посмотрите на нее”, — доносился до нее несуществующий шепот.

“С императрицей что-то не так”, — казалось, вторили стены особняка.

“Она скрывает страшную тайну. Она хочет погубить нашего Императора”, — кололи ее брошенные исподволь молчаливые взгляды.

Войдя внутрь, Арнеина сорвала тёплую, укутывающую голову шаль, и медленно выдохнула. Никто не узнает её тайну раньше времени, а когда время придет — она обязательно что-нибудь придумает.

Арнеина, потерев чуть озябшие ладони, позволила своей магии течь быстрее и распалила внутренний огонь. Ей всегда легко удавалось управлять своим телом, заставлять себя дышать ровнее или торопливей, согреваться в мороз или успокаивать стучащее сердце в жаркие летние месяцы. Хотелось бы надеяться, что она сохранит эту способность и теперь.

— Ваше Величество, просим, — нижайшее склонился перед ней советник по вопросам просвещения сентар де Илан и пригласил пройти за высокую трибуну в главном зале этой школы.

Высокие колонны несли на себе своды старинного особняка. Когда Сиркх освободил эти стены от последствий правления короля Маттиаса Андресского и полностью отдал здание дарханам, оно словно задышало глубже и спокойнее, и магия текла сквозь стены легко и свободно, хоть и незримо для большинства магов, взаимодействующих только с живой энергией.

— В прошлый раз я обещала рассказать вам больше об истории нашей страны, верно? — улыбнулась Арнеина, обводя взглядом всех собравшихся.

Её сердце больше не позволяло себе лишний удар, не положенный по регламенту, дыхание было ровным и спокойным, и никаких несуществующих голосов не доносилось до ее мыслей. Взгляды учеников были почтительны и почти благоговейны.

Не настолько, насколько они трепетали бы перед самим Ивварским Императором, перед Сиркхом, вздумай тот посетить школу вместе со своей женой. Но достаточно для того, чтобы снова ощутить свою власть и силу, данную ей законом, древней магией и Четырьмя богами.

— Сегодня я расскажу вам немного о том, как на самом деле был создан орден дарханов, существующий на наших землях уже более пяти сотен веков. Достаточно большой срок, верно? Когда вы закончите ваше обучение, вы тоже получите доступ к самым древним знаниям, к фолиантам, хранящим в себе мудрость наших предков. Однако позвольте сперва рассказать вам одну легенду…

Арнеина дала себе начать издалека, вернулась к самым истокам. Ее голос сам по себе зазвучал еще более торжественно и мелодично, разносясь по всему огромному залу, вплоть до самых отдаленных уголков, и никто, ни единый шорох не мог прервать это звучание:

— Сила, данная нам, одаренным, Четырьмя богами, неоспорима. Пять сотен лет назад мы вынуждены были объединиться, потому что эта магия казалась выходящей за границы допустимого, некоторых она пугала, некоторых восхищала, но до тех пор, пока за ней не было установлено должного контроля, силы наши были раздроблены. И если где-то одаренные могли получить признание и благодарность, то где-то — подвергались жестоким преследованиям, осмеянию, зависти, и черные мысли окружающих разрушали всё то хорошее, что можно было создать благодаря силе богов.

Арнеина ненадолго замолчала, чувствуя, как ей самой было важно вернуться к этим истокам и вместе с детьми, над которыми она по статусу и по своему жизненному опыту — и по силе дара — чувствовала покровительство, повторяла путь предков.

— Первый, кто записал нам священные строки Кетури, был ивварский князь Гильерм. Ему потребовалось пережить страшнейшие испытания в своей жизни, когда на его глазах убили его семью, жену, маленького сына, как его самого едва не казнили за дар… Чудом удалось уцелеть ему при преследовании, скрыться в далеких Корнаильских горах и провести в одиночестве тридцать три года. Эти годы, как признавался он впоследствии, прошли для него как один миг. Он не старел и не молодел, лишь погрузился в глубочайшее исследование своей жизни и ушел в воспоминаниях в прошлое, в жизни своих предков и еще дальше — и откровения их являлись перед ним один за другим, словно каждая жизнь была шкатулкой, таящей в себе еще одну тайну, за ним следующая и следующая.

До тех пор, пока он не добрался до Истока, до места встречи с Четырьмя богами.

— Ты, Гильерм, пришел сюда не просто так. Все вы, те, кто видят больше, кто слышат больше, кто чувствует не так, как чувствуют другие — мы выделили вас и готовы помочь вам подняться еще выше — на новую ступень.

Это была старинная легенда о Четырех богах: Кими, Ойгон, Метта, Скадо — Тело, Сердце, Разум, Душа. Четыре проводника к Великому Духу, истинному Богу, сотворившему всё сущее. Вдохнувшего в безжизненную пустоту вселенной бесценный дар жизни.

И каждый из великих Проводников стал ступенями к этому Духу, и чем выше человек поднимается по ступеням своего развития, чем больше ответственность имеет перед всем сущим. Чем сильнее дар, тем больше спрос.

Но тот, кто осмелится пройти все эти ступени до самого верха — тот становится воплощением бога на земле. И получает редчайшую возможность приблизиться к величию Духа, сотворившего мир. И перерождение… в величайшую сущность.

Пересказывая легенду, Арнеина вдруг почувствовала, как от произнесения этих слов, которые она уже говорила и прежде, не единый раз, на глазах проступают слезы.

Как будто она всерьез верит, что Сиркх идет по этим ступеням к Великому Духу, и всё земное действительно оставляет позади, и видит этот божественный свет и сияния чистого, незамутненного эмоциями разума, и вот он — такой высокий, такой мощный, что почти достигает самих облаков, окутанный божественной верой — останавливается на ступени, чтобы оглянуться на нее, идет ли она следом.

А она… Арнеина вдруг представила, что ее нерожденный ребенок, чье сердце еще едва ли начало биться, протянул незримую нить, похожую на пуповину, к самому сердцу земли, и он держит её здесь, не давая последовать за мужем туда, в заоблачную высь, где никогда не будет ни тревог, ни страха, ни смерти, ни укора, ни мирских страстей, ни боли, ни гнева. Ни любви. Ни привязанности. Ни счастья. Не того, человеческого, какое единственное она могла себе представить. Что будет там? Покой? Тишина? Ничто.

— Ваше величество, — окликнули ее, и Арнеина медленно прикрыла глаза.

Она вернулась вниманием к замершей перед ней аудиторией.

— Мы все одарены особой силой. Все вы, — Арнеина с легкой улыбкой обвела серьезные лица учеников, с любопытством следящих за ее выступлением и явно хорошо считывающих те потоки живой энергии, окутывающей сейчас весь зал.

“Иногда исцеления можно достигнуть лишь тем, что находишься в одном поле с человеком иных энергий. Просто будь с ним и твоя жизнь будет меняться”, — говорили ей дарханы в монастыре на многолетнем обучении.

Что сейчас чувствуют собравшиеся? Только лишь ту сильную и мощную энергию, которой она обладает — и во многом благодаря Сиркху, с которым провела рука об руку целых двадцать лет. Слабая духом не выдержала бы и года. Но она смогла, она выстроила себе настолько сильные границы, что нарушить их было подвластно только ему.

Но глядя на молодые лица и горящие глаза одаренных, Арнеина невольно задалась вопросом, чувствуют ли они сейчас и её… смертность?

— Благодаря Гильерму мы все здесь и больше не боимся преследований за то, что мы — другие. Да, нам больше дано, но и больше спрос. Каждый из вас, кто пройдет испытания, сможет претендовать на звание дархана — члена древнейшего ордена магов, которому мы обязаны нашими знаниями. Если бы не этот орден, множество тайных сведений и откровений, переданных Четырьмя богами, были бы утеряны. Но чтобы прикоснуться к таинству тех, кто жил много веков назад, вы должны доказать, что достойны этого. Как вы знаете, и наш Император, и я — мы тоже когда-то проходили испытания, чтобы понять, на чье покровительство можем претендовать. Вам тоже это предстоит. И всё, что я могу пожелать вам — это продолжать идти вперед, выше и выше, потому что каждый из вас способен добиться покровительства самого Скадо, если будет в это верить. Слушайте своих учителей, выполняйте наставления, слушайте молитвы, сохраняйте в сердце светлую веру и продолжайте свой рост. Ведь именно поэтому мы воплощены здесь, на этой земле. Каждый из вас достоин. Пусть свет Великого Духа влечет вас к себе и никогда не дает упасть.

Арнеина до самого конца своего выступления сохранила выверенность и мелодичность своего голоса. У нее не сбилось ни дыхание, ни единая мысль. Слова текли нескончаемым плавным потоком, подобно лучам света, пронзающим тучи, и она наслаждалась этим светом так, как могла.

И только в самом-самом конце, когда учащиеся школы принялись склоняться перед Императрицей Иввара на колени, прижимая руку к груди по обычаю дарханов, снова сморгнула навязчивое видение Сиркха.

— Ваше величество, передали несколько срочных поручений, — склонился советник де Илан, последние минуты её речи подававший невербальные сигналы о том, что дела не ждут.

— Что случилось? — Арнеина кивнула и отпустила взглядом всех собравшихся, а потом неторопливо пошла вслед за сентаром вдоль зала.

— Есть сведения о восстании на отдаленных островах. Император просил следить за этим столь отдаленным регионом и, если вдруг…

Арнеина молча протянула руку за одним из свитков, которые были в руках у советника, развернула послание и пробежалась своими глазами по ровным отточенным строкам. Да, снова мятежи и протесты против власти губернатора южного острова, который с позволения Сиркха ужесточил и налоги, и сократил права неодаренных, чтобы как можно быстрее набрать обеспечение действующей армии.

— Ваше величество, ещё вот… — какие-то бумаги начали падать, и советник невольно дотронулся до её плеча.

Прикосновение советника вырвало из размышлений, и Арнеина резко вздрогнула и тут же сузила глаза — и одного этого движения век хватило, чтобы проворный сентар де Илан торопливо отшатнулся и принялся держаться подальше. Никому не позволено было и прежде касаться императрицы без её на то разрешения.

А теперь и вовсе каждое приближение чужого человека казалось смертельно опасным. Арнеина невесело усмехнулась, подумав, что ощущает себя ядовитой королевской коброй, готовой броситься на каждого, кто вторгнется в её пространство. У неё ещё нет рожденного потомства — а она уже представляет опасность для всех вокруг.

— Прикажете ли усилить армию на островах? Губернатор просит оказать содействие и обращается к Ордену Дарханов, но император…

— Я думаю, что у губернатора достаточно сил и влияния, чтобы справиться со своими заботами самостоятельно. Император занят на северо-востоке страны, и он не будет рад, если его и его силы будут отвлекать на такие отдаленные, как вы сказали, регионы. Просто держите нас в курсе, но не предпринимайте никаких действий без моего приказа.

— Да, ваше величество. Еще прошение о помиловании от…

— Мне душно, сентар. Давайте выйдем на воздух и продолжим не в зале.

К этому моменту они с советником подошли к выходу во двор, откуда раздавались крики и шум. Стража замка и личные гвардейцы императрицы реагировали на каждый её шаг и пытались предупредить любой приказ, но приструнить учеников школы, видимо, не успели.

Молодость, сила и энергия берет свое. Арнеина вдохнула, выдохнула и улыбнулась, возвращая себе суть терпеливой и всепрощающей матери, готовой быть снисходительной к небольшим отступлениям от правил.

Эта её мягкая сила — и было то, что жизненно необходимо Самуэлю. Ещё на их первом свидании наедине, когда отбор невест императора подошёл к концу, он неожиданно подался вперёд, взял её ладонь и произнес:

— Пообещай, что будешь всегда такой.

Каждое его слово, каждый звук глубокого низкого голоса играл на струнах её души, заставляя трепетать от волнения и невыносимого величия этого мига.

— Какой? — её голос казался таким слабым на фоне его звучания.

— Мягкой. Твоя сила здесь, Арнеина. — На лице Сиркха проявилось живое, жадное выражение, когда его ярко-голубые глаза потемнели, зрачки стали больше, и при этом Арнеина ощутила такую тягу, что едва смогла остаться на месте, а не податься к нему ближе, отдаваясь во власть этого человека целиком. Сиркх улыбнулся, и улыбка преобразила его снова, наполняя каждую черту лица космическим сиянием и мощью. — И это огромная сила. Даже сейчас, когда я едва тебя знаю, я чувствую, насколько велика твоя душа.

Арнеина с трудом выбралась из яркого, охватившего вдруг воспоминания. Казалось, боги насмехаются над ней, раз за разом подкидывая образы человека, который стал для неё большей частью жизни — целым огромным миром. И она была частью его мира.

И она любила его. Всё ещё любила, хоть мгновения мрака и безумия пугали до дрожи. И растущая непробиваемая стена из этого мрака то становилась крепче, то таяла, как мутный сон, позволяя ей снова тянуться к нему по давнему… непреодолимому чувству. По зову самой глубины сердца. По чувству долга. По клятвенному обещанию, которое она ему дала: всегда оставаться рядом, быть чуткой, быть мягкой силой, возвращающей на землю от той высоты, на которую он уходил.

Иногда ей думалось, что боги давно должны забрать его к себе. Он уже куда больше принадлежит им — чем людям. Но Арнеина, осознавая эти мысли, с ужасом и трепетом гнала их прочь, закрывая глаза и молясь Скадо о милости и снисхождении за свою греховность. Не ей решать, кому жить, а кому умирать. Это единственный её собственный закон, который не преступила никогда. Никогда.

Незаметно вздохнув, Арнеина шагнула во двор, прикрывая лицо от выглянувшего солнца краем вышитой золотом накидки. Она задумчиво улыбнулась тому, как ещё молодо чувствует себя всем своим существом, как жаждет тепла и света, — и даже крики юных воспитанников ни на миг не лишают её равновесия. Арнеина едва удержалась от того, чтобы коснуться ладонью живота в поисках незаметного тепла и пульсации.

— Прошу вас, — низко склонился советник, уступая ей дорогу и коротким резким взглядом требуя стражу очистить путь императрицы от разбушевавшейся молодежи.

Арнеина снова почувствовала, как отвлеклась от мыслей про государственные дела и долг, о котором тихо твердил рядом советник, отвлеченная на сей раз громким и резким окликом: один из юнцов лет восемнадцати схватил одетого в чёрное платье слугу и с силой тряхнул, да так, что парнишка едва не расплакался.

Заметив приближение императрицы, ученик даже не подумал прекратить свару, а так и остановился, удерживая слугу за ворот и заставляя несчастного вставать на цыпочки, чтобы не удушить самого себя.

— Что происходит? — Арнеина даже не нахмурилась, но обычно одного её голоса было достаточно, чтобы приближенные норовили вытянуться по струнке.

— Ваше величество, — нехотя разжал руку, отпуская слугу на волю, но явно не для того, чтобы позволить ему сбежать — а лишь потому, что так требовал закон приветствия среди дарханов, которыми ученики этой школы только должны были стать.

— Этот несчастный позволил себе судить, кто из нас прав, а кто — нет, — едва заметно скривился в усмешке ученик, пока парнишка в черном отползал от него к стене замка.

Все собравшиеся даже затихли.

— И ты решил, что должен применить к нему силу?

— А разве не этому учит наш император — и ваш супруг? — за коротким поклоном одной головой ученика сверкнула неприкрытая гордыня и даже вызов. — Разве не он приказал захватить Асшад и обратить всех несогласных в рабство? Разве высочайший Суд империи не выносит обвинительные вердикты только неодаренным?! Мы выше их, потому что у нас есть сила богов! И мы имеем право…

Арнеина не дрогнула, выслушав обвинения мужа в жёсткости.

— Это решать не вам, а богам! Молитесь усердно и стремитесь к высшему духу, и, если они сочтут вас достойными, вы будете благословлены!.

— Что значит “достойными”, ваше величество? — приглушенно спросил ученик, больше не скрывая свою непокорность и глядя прямо в глаза той, которая стоит выше него на целую лестницу.

И если первый порыв был усмехнуться его самоуверенности и этому юношескому порыву проверить систему на прочность, то потом Арнеина почувствовала закравшийся внутрь страх. Он действительно не боится её так, как должен по своему положению, статусу, по уровню дара, да хотя бы по возрасту!

Он не боится — и он такой не один. Эти ученики должны подчиняться слову императора, слову его жены так, как когда-то она дрожала в присутствии своего Учителя — Теутерана — стоило тому войти в одну с ней комнату, ведь трепет, охватывающей её тогда, был напрямую связан с Великим Духом, который говорил с ней через наместника богов на земле.

Арнеина медленно обвела взглядом собравшихся, и наверное только теперь в ее глазах сверкнула положенная мощь, а может, проявилось тщательно сдерживаемое негодование. Они посмели усомниться в словах императора? В словах того, с кем говорит сам Скадо? Что ж, её святой обязанностью станет урок послушания.

— Быть достойным — это отвечать за каждый свой поступок, юный сентар. — Арнеина сцепила пальцы, сложив ладони, огладила большим костяшки, чувствуя вдруг растущую внутри ярость. — Вы одарены — и несете куда большую ответственность перед другими. И если это недостаточно ясно, мне жаль. Думаю, вам стоит провести месяц-другой в месте, где вы сможете побыть в одиночестве, поговорить с Четырьмя богами и найти свое место, сентар.

— Ваше величество, — попытался было возразить юнец, но гвардейцы, привыкшие чутко реагировать на каждый взгляд своей императрицы, скрутили его в одно мгновение и заставили согнувшись пройти прочь со двора.

— Похоже, стоит уделить большее внимание дисциплине, начальник школы. Иначе об этом может узнать и сам император. Пожалуйста, не заставляйте его побывать в этих стенах, иначе об этом могут пожалеть слишком многие.

Аренина обернулась к притихшему двору и произнесла чуть громче:

— Вы — последователи, ученики величайшего мага в истории. Это огромная честь для вас. И каждый момент неуважения заставит вас вернуться к самому началу. Это может быть полезно — вспомнить, зачем вы здесь и к чему идете.

К ней приблизился глава школы и поклонился куда ниже, чем при первой встрече.

— Прошу вашего прощения, ваше величество. Вы поступили совершенно справедливо. Мне искренне жаль, что вам пришлось стать свидетелем столь низкой сцены. — Он выпрямился во весь рост и прижал руку к груди. — Мы сделаем всё, чтобы оправдать надежды нашего императора и ничем не опорочить ни словом, ни делом его святого имени, да благославят его путь Четверо, дарующих силу. Ваш визит — огромная честь для нас. И мы благодарим за тот краткий миг, который вы смогли уделить. Могу ли я хоть чем-то еще быть вам полезен, ваше величество?

Арнеина скользнула взглядом по его будто бы испуганному лицу, задумавшись о новой грядущей войне, в которую собирался ввязаться Сиркх. Эти люди пойдут за ним, потому что искренне верят в его непобедимость и благословение богов, снизошедших с небес и освещяющих путь. Удобно верить в того, кто никогда не терпел поражения. Славить, праздновать вместе с ним и разделять торжество и власть сильнейшего.

Но что будет, стоит Сиркху заиграться в бога и сделать ошибочный шаг — слишком далеко? Докуда распространяется безоговорочная вера в своего повелителя? А в его законную супругу?

Арнеина моргнула, прогоняя видение осуждающего шепота среди полного почтения зала слушателей.

Ты оступилась. Ты нарушила закон своего императора. Ты предала его. Ты проиграешь. А без тебя — проиграет он.

Она с трудом подавила желание положить руки на живот в бессмысленной попытке защитить хрупкую, еще почти незримую, несуществующую жизнь. Это всё ложь, страхи, что внушает ей слабое женское сознание, весь женский род, много веков твердивший о святом долге и единственной достойной роли женщины — быть матерью. Она не просто мать, она императрица и супруга сильнейшего одаренного во все времена, и она сможет остаться сильной, даже если решит пойти этим путем.

— Ничем, сентар. Продолжайте готовить учащихся и делайте это прилежно, эти юные умы — наше будущее, и на их долю выпадет прославление нашей страны, святой Ивварской Империи. В ваших силах воспитать их достойными сынами и дочерьми своей родины. Я в этом не сомневаюсь, — по губам Арнеины скользнула слабая улыбка, и сентар поклонился ей снова со всей почтительностью, хоть на миг и показалось, что он задержался взглядом ниже положенного слишком надолго.

— Это честь для меня, — повторил он, снова останавливаясь глазами на ее лице.

Арнеина торопливо кивнула и наконец покинула двор, шелестевший вслед облетевшими сухими ветвями.