Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 32. В которой я всё ещё мокрая, а ещё происходит историческая встреча…

Я вернулась за своими недосохшими ботинками, подхватила в руки, забрала мокрую одежду с веревок и, не оглядываясь на Бьёрна, отправилась к себе.

Глупо было снова поддаваться эмоциям, но… я устала!

Воздух был прохладным после закатного тепла, и камни больно впивались в ступни, пока я шагала по дорожке между скал. Каждый шаг отдавался в натруженных мышцах тупой, глухой болью. Не к такой жизни я готовилась!

И как же хотелось просто пожалеть себя.

Из-за жестокого наставника де Торна, который издевательски играет на грани между унижением и принуждением, будто проверяя, когда я сломаюсь.

Из-за измотанного тела, привыкшего к нежности, которое беспрестанно ныло, протестовало и не успевало восстановиться, прежде чем наступало новое утро — и новая пытка под видом тренировок.

Из-за дурацкого купания в реке, когда я уже почти поверила, что могу найти общий язык с командой, но в итоге стала скорее забавой.

Из-за… за Бьёрна. Который то приближается, то отталкивает, словно ему позволено больше, чем остальным. Который говорит, что опасен, и, боги, я в это верю… Но если он так опасен, то почему я не могу просто отстраниться?

Я коротко выругалась, споткнувшись — слишком резко, почти как Тавиан, который иногда сыпал весьма грубыми просторечиями, наверняка подхваченными здесь в монастыре, так, что даже отец морщился от этой манеры.

У входа в келью я услышала голоса из отдаленной соседней, где жила Тьяра со своей подружкой Шинджу, которая в последнее время начала таскаться за ней след в след. Их голоса звучали глухо, но весело, и я ещё острее ощутила собственное одиночество.

Но стоило войти в келью и бросить промокшие ботинки, как я вздрогнула: внутри меня уже дожидалась Мэй, с которой мы толком не общались последнюю неделю.

— Ты меня испугала, — проворчала я, пытаясь спрятать испуг за усталостью.

Видеть подружку сейчас не очень-то хотелось — и не потому, что я была такая уж гадкая, а потому, что это влекло за собой неприятности в виде заговорщиков и тайн, в которые Мэй пыталась меня втянуть.

— Извини, — виновато улыбнулась Мэй и поднялась с кровати. — Я просто слышала, что случилось на речке, и захотела тебя проведать. Ильхас иногда такой невыносимый!

Я подумала, что за ней всегда что-то тянется, как тени за костром, как скрытые смыслы за её словами. И если она пришла ко мне после стольких дней молчания, значит, ей что-то нужно.

— Ничего. Мне, может, полезно было остыть, — усмехнулась я, оглядывась по сторонам в поисках того, куда можно развесить одежду, но не нашла ничего лучше сундука с моим небогатым запасом сменного белья. — А то в последнее время я часто закипаю.

— Зато за тебя заступился сентар де Ларс, — протянула Мэй с многозначительной улыбкой. — Все девочки теперь не могут замолчать, обсуждая, встречаетесь ли вы с ним…

— Встречаемся, — я сдавленно подтвердила, плюхаясь на кровать, — как и все, на территории монастыря, иногда. Впрочем, не так уж часто, чтобы это могло на что-то такое походить.

В моей прежней жизни такие встречи уже означали бы слишком серьезные намерения, но то была совсем другая жизнь, как сказал сам Бьёрн.

Мэй многозначительно смерила взглядом мой наряд не по размеру, который мне выдал в качестве смены Бьёрн. Думалось, это была не его одежда, а для кого-то из его младших учеников, но всё равно выглядело наверняка подозрительно. И компрометирующе. Но в конце концов, может, мне впрямь нужна помощь целителя, чтобы не сойти с ума со своей магией?!

— Слушай, я хотела спросить… — начала было Мэй, внезапно перестав шутить и перейдя на пониженный голос: — После того праздника в честь игры, когда ты играла в тафл… Я тебя потеряла.

Резко подняв взгляд, я встретилась с широко открытыми глазами Мэй в окружении веснушек: за кажущейся простотой в них скрывалась лисья хитрость. Хорошее прикрытие тайного сговора!

— Мне стало нехорошо, я ушла к себе. А что?

Напряжение между нами повисло почти осязаемое.

— Мне просто кажется, что тебе одиноко, — начала Мэй осторожно, следя за моей реакцией. — И что тебя здесь не понимают. Хотела сказать, что это не так. Тут есть те, кто тоже, как и ты, устал от жестокой дисциплины, так что… ты не одна.

— Мне казалось, тебе здесь нравится, — вперила я прямой взгляд в якобы простодушное личико напротив, и в очередной раз поразилась тем неуловимым чертам, которые сама раньше не замечала. Вот кому точно надо быть актрисой! — Разве нет?

— Все мы иногда сомневаемся в том, что делаем.

— И что ты предлагаешь?

— Если ты снова почувствуешь, что тебе нужны другие друзья…

— О, мне хватило того вечера в пещере с “Глотком вечности”, — улыбнулась я, пытаясь перевести всё в шутку. — Пожалуй, сейчас действительно стоит сосредоточиться на учёбе, тем более, скоро Ойренахата и приедет сам император, — с сорвавшимся голосом подвела я итог.

На этих словах Мэй сузила глаза, что выдало её лучше любых слов. В конце концов, я забываю о том, что они все здесь — маги, а значит, могут чувствовать меня гораздо больше, чем моё прежнее окружение. Даже несмотря на все занятия с Кьестеном и другими дарханами по контролю тела и разума.

Она поняла, что я знаю о её связи с заговорщиками и поэтому так напряглась. И сейчас я должна сделать выбор: хочу ли узнать больше о том, кто противостоит ненавистной мне системе — или испугаюсь и отступлю, рискуя сдать саму Мэйрел людям императора или как минимум Бьёрну?

— Я… я пока не знаю, Мэй, — начала я сипло, думая о том, как избавиться от неё так, чтобы меня не подкараулили ночью. Липкий страх вдруг сдавил горло. Что я знаю о тех людях, которые вздумали противостоять величайшему магу истории? Может, это просто кружок недовольных, а может… за ними стоит кто-то посильнее? — Честное слово, ужасно устала, — улыбнулась я, — что едва доношу голову до подушки. Думаю, после игры мне будет легче. Кстати, ты сама уже готова участвовать?

До ужаса хотелось вернуть прежнюю Мэй — смешливую, весёлую и простую девчонку, которая помогала подшивать одежду, подшучивала над моими замашками, шепталась про мальчиков и Бьёрна. И не хотелось видеть в её глазах тень смертельной опасности, в которую она тянула и меня.

— Вроде того, — Мэй пожала плечами. — Тебе снова нужно подшивать штаны, — кивнула она на мой новый наряд.

— Будут запасными. Мэй, я…

Она подняла голову, и я прочитала в её глазах решимость идти до конца. Может, зря не хочу ей верить? Она ни разу не издевалась надо мной, в отличие от всех остальных, всегда приходила на помощь, дружила с сентой де Инес — хранительницей библиотеки, лишенной дара. Что если это безобидное общество тех, кто готов думать, а не безропотно следовать учению дарханов, может подарить мне опору?

Если она придёт, обратного пути не будет… всё рассказать. Император… через две недели… Надо быть… готовыми.

Так, кажется, звучали слова в запретном саду. Приезд императора приближался, поэтому Мэй пришла ко мне снова, чтобы узнать, могу ли я стать для них полезной? К слову вспомнилось то, о чём говорили в команде: что моя семья и богатство Корсакийских островов нужны императору.

Вдруг он как-то особо выделит меня среди учащихся?

От этой перспективы закружилась голова и мгновенно пересохло в горле. Если он устроит мне личную встречу, едва ли я смогу скрыть свое отношение к захватнической власти и к той опасности, что мне грозит, попади я в его армию. Он — величайший маг и наверняка видит всех насквозь. Мне стоит проиграть в игре и стать незаметной, чтобы не попасть ему под руку. Или научится защищать свой разум так, чтобы даже Сиркх не смог эту броню преодолеть. Но существует ли в мире подобная сила?!

Ответ сейчас может сидеть передо мной в виде Мэй, которая явно знает гораздо больше, чем говорит. И если я поделюсь с ней своими страхами, может быть…

Слова почти сорвались с моих губ, когда в дверь раздался негромкий, но отчётливый стук, а мы с Мэй обе вздрогнули, словно уже напрямую готовим заговор.

— Кто там? — отозвалась я.

— Свои, — прозвучал в ответ насмешливый знакомый голос Бьёрна, от ноток которого меня пробрала волнительная дрожь.

— Я не одна… — глупо ответила я дархану, растерявшись.

Впрочем, пусть думает, что угодно — он не распоряжается моей жизнью и свободой!

Но похоже, он представил, что я здесь с Ильхасом или с кем-то ещё, поэтому недолго думая отворил дверь и вошёл внутрь, заметив меня и Мэй, сидящих на кровати в напряженных позах.

— Сентар де Ларс! — приветливо улыбнулась Мэй, бросив на меня тотчас шутливый заговорщический взгляд, будто бы мы только о нём и говорили до его прихода.

Бьёрн выглядел собранным и серьёзным, как будто собирался лично устроить Ильхасу взбучку, если бы нашел его здесь вместо Мэй.

Кажется, Тавиан перестарался, приставив ко мне своего цепного опасного пса. От нас троих в моей каморке стало даже тесно.

— Если бы я знала, что сегодня в моих покоях будут гости, надела бы свое лучшее платье, — мой голос был слишком сладким, когда я приподнялась и сделала реверанс. — Честное слово, ужасно неловко устраивать приём в таком виде. Прошу прощения, и мне даже нечем вас угостить!

Сарказм лился рекой, и остановить его было невозможно.

Я невинно округлила глаза, глядя в серую сталь взгляда дархана, который понял, что его опасения не оправдались, и теперь он выглядит довольно глупо.

— Кхм… Нужна помощь с кое-какими покупками для снадобий в городе, а завтра у вас всё равно выходной. Пойдешь со мной, ди Мори. В качестве особого наказания за перепалку с наставниками, — усмехнулся он, понимая, что для Мэй это звучит неубедительно.

— Я тоже могу помочь, — вызвалась она будто бы назло желая подразнить Бьёрна.

Вид при этом у неё тоже был самый что ни на есть невинный. Кажется, целых двух актрис нашему бедному дархану не выдержать, но надо же сохранить лицо?

— Спасибо, Мэйрел, думаю, мне хватит одних рук.

Он повернулся ко мне.

— Кейсара?

Я переглянулась с Мэй и торжествующе улыбнулась: теперь для слухов о нашем романе ещё больше поводов. Но пусть лучше они, чем слухи о моей государственной измене.

— Конечно, Учитель, — покорно сложила я руки на коленях и взглянула на него снизу вверх с самой милой и очаровательной из своих улыбок. — Позвольте только сменить платье. Вечерний выход в свет требует определенной подготовки, знаете ли! Впервые за столько времени покину территорию монастыря, надо не ударить в грязь лицом.

Они оба вышли, и я переоделась в то платье, в котором прибыла в Сеттеръянг со своим "надзирателем". И как-то грустно бросила взгляд в маленькое зеркальце, как будто оно — последнее и крохотное мое окошко в прошлое, последняя связь с домом.

Но разглядывать себя не стала. Всё равно я уже не та Кейсара ди Мори, которой была прежде, только быстрый карий взгляд напомнил дерзкую смешливую наследницу плантаций. Но тут же мгновенной болью пробежала по тему память о тренировках с Кьестеном, когда я испугалась, что снова теряю контроль над своим телом.

То, что он вбивал в мою голову, всё больше и больше становилось безусловной привычкой — каждое мгновение чувствовать себя от кончиков пальцев до корней волос, знать, как бьется сердце, ощущать в любой миг все свои границы, чтобы не дать себе разрушить сознание и чтобы не позволить сделать это кому-то другому.

Но рядом с Бьёрном… Ох, рядом с ним я могла отпустить контроль…

Чтобы тут же потерять голову.

И вот он снова на моём пороге. Это его слабость… или новое испытание для меня?

Расчесав ещё влажные локоны, я переплела в легкую косу через плечо. Движения были неторопливыми, почти механическими, но внутри гудел странный, неприятный жар.

Я натянула изящные, пережившие и морской переход, и попытку побега туфли, запахнула любимую женственную накидку, которая когда-то защищала меня от южного зноя, а теперь — от чего-то совсем другого.

Сеттеръянг уже тонул в мрачных сумерках.

Воздух остыл, наполнился ночной свежестью, но в его глубине пульсировал жар камня, впитавшего тепло за день. Казалось, в келье было светло, но на улице светлее, и теперь дом казался ещё более мрачным, а у границы света и тени ждал, стоя спиной, Бьёрн.

Он, надо сказать, тоже приоделся сегодня, а я даже не обратила сразу внимание: вместо простой светлой одежды дарханов, в которой они работали и проводили тренировки, надел более сдержанную рубаху с знаками на даори по вороту-стойке и свободные серые штаны, поверх которых лёг широкий тёмный пояс с серебристой вышивкой.

Волосы он снова собрал у висков и завязал в тугой узел, отчего двигался без шума колечек в прядях — будто и хотел оставаться незамеченным во мраке.

— С чего такая доброта, Учитель? — мелодично протянула я, подходя к нему со спины.

Бьёрн обернулся, и тусклый свет от дома мазнул по его скулам и подбородку. Сейчас он выглядел серьёзно: в этот момент в нём не было ни целителя, ни наставника, только дархан с холодным, непроницаемым выражением лица.

— Решил, что за тобой стоит ещё немного понаблюдать, — таким же тоном проговорил он и, когда я подошла ближе, коснулся ладонью моей спины. От прикосновения даже ожоги, что тянулись по моим лопаткам, будто снова загорелись тянущим пламенем, и я вздрогнула.

Бьёрн убрал руку и кивнул, приглашая пойти за ним. Я пошла рядом, искоса поглядывая на дархана.

— Мэй рассказала, что про нас уже ходят слухи, — я не была уверена, зачем вообще это сказала, но Бьёрн усмехнулся.

— Неужели? — его брови удивленно приподнялись.

— И то, что ты пришёл ко мне снова… не помогает их опровергнуть.

— Беспокоишься за свою репутацию, принцесса? — склонился ко мне Бьёрн на ходу, его голос скользнул прямо к уху, а затем ладонь легко сомкнулась на моей талии.

Не жёстко, не властно — почти шутливо. Но я знала, что в этом жесте скрыто гораздо больше, чем просто игра: он проверял меня. И мне от его “проверок” становилось всё жарче, и сил хватило только отстраниться и прошептать сердито:

— Моя репутация была разрушена ещё тогда, когда в первое же утро заставили заниматься утренней практикой в компании сотни полураздетых мужчин!

Я запахнула полы накидки и скрестила руки на талии.

— Тогда тем более не о чем переживать? — Бьёрн остановился передо мной, заставив посмотреть ему в лицо.

В полумраке тихо мерцали его глаза и загадочно изгибались губы, и я снова терялась от желания сказать ему что-то дерзкое, чтобы поставить на место, и одновременно с этим желая поддаться и шагнуть в тёплые, согревающие объятия.

Кто из нас первый начал сегодня эту игру?

“…так что здесь тебе не одержать победу”

Внезапно опустившуюся темноту разорвал свет магических фонарей. Кто-то шёл навстречу, и мы с Бьёрном синхронно отпрянули друг от друга. Свет мешал разглядеть фигуры, однако ясно было, что это как минимум двое.

— Что, не спится? — хрипловатый мужской голос разорвал тишину, и я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

Перед нами оказался высокий мужчина с проседью в волосах и в военной форме. Какой-то знатный командир? Какого демона ему тут надо? На вид, судя по морщинкам у глаз и губ, ему было сильно за пятьдесят, впрочем, все дарханы могут выглядеть не на свой возраст, а армейская выправка и стать делали моложе… и опаснее.

Под светом фонаря чётче проявились резкие черты его лица — высокие скулы, суровая линия челюсти, тонкие губы, которые едва дрогнули в насмешливой полуулыбке. Глубокие морщины у умных, цепких глаз выдавали не только годы, но и опыт в сражениях, бесконечные стратегические игры, долгие ночи размышлений, решения, от которых зависели судьбы городов и людей.

Но сильнее всего меня зацепили его глаза. Зелёные, с холодным блеском стали, с хищным прищуром человека, который привык просчитывать каждого, кто стоит перед ним. В них не было простого интереса, они исследовали, оценивающе, без жалости, без лишних эмоций.

Следующий за ним ивварский солдат опустил фонарь с зажжённым огнём, будто бы теперь им было достаточно света, чтобы разглядеть всех, кто шатается по улицам ночного монастыря.

Кто это? Дархан? Какой-то сильный маг?

— Генерал ди Арстон, — кивнул, приветствуя, Бьёрн, расправляя плечи и словно чуть загораживая меня от пробирающего до мурашек взгляда. — Чем обязаны?

— Хотим убедиться, что всё готово к приезду императора.

Генерал насмешливо, но привычным жестком коротко коснулся кулаком груди, приветствуя дархана как равного, однако я видела, что его внимание целиком привлекло мое лицо, в которое он вгляделся с испытующей пронзительностью.

Генерал ди Арстон. Ди Арстон. Я несколько раз мысленно повторила его имя, прежде, чем до меня наконец дошло, кто именно стоит передо мной.

И как завороженная я уставилась в его глаза снова.

Нет, не может быть.

Тот самый?!..

Тот самый ивварец, что однажды пришёл в мой дом. Дом моей матери, когда ей было всего двадцать. Тот самый Вальдер ди Арстон, маг, который во времена переворота и прихода к власти Сиркха силой заставил её выйти замуж, чтобы никто из наших не поднял мятеж, сопротивляясь захватчикам.

Мама мало говорила об этом, зато я знала случившееся от бабушки, папиной мамы. Именно мой отец, Риан ди Мори, стал тем камнем преткновения, о которой разбились в пух и прах попытки этого ди Арстона подчинить себе наш Юг и продолжать издеваться над теми, кого он пытался принудить к послушанию силой.

— Историческая встреча, не правда ли? — проговорил генерал, разглядывая меня с издевательским вниманием.

Я смотрела ему в глаза — зелёные, настороженные, пристальные, пугающе внимательные. Этот человек… Захватчик. Предатель. Тот, кто хотел сломить мою мать, и теперь он смотрит на меня. Как будто ждёт, что я сломаюсь.

Наверняка видит во мне мою маму, Ясмин ди Корса, какой она была, когда Вальдер пришёл в поместье со своей армией. Мы с мамой похожи как две капли воды, только характер у меня помягче, но глаза у нас точно один в один.

— Не могу сказать, что я счастлива этому знакомству, — процедила я, приподнимая подбородок. — Конечно, я наслышана о вас, генерал ди Арстон, — я нарочно сделала акцент на его звании, будто пробуя его на вкус — с лёгким сомнением.

Когда он пытался покорить наш Юг, он был всего лишь капитаном. И мама сожгла тростник и вышвырнула его прочь, отстояв себя, свои земли, своих людей… и свою любовь к отцу! Когда бабушка рассказала мне втайне эту историю, я возненавидела чужака всей душой, ещё даже не зная, жив он или нет. Думала, даже мечтала, чтобы кара богов упала на его голову и разнесла за все грехи, но…

Но он стоит передо мной. Жив. И даже стал генералом. Его губы дрогнули — почти улыбка — но он промолчал.

— Ты — словно её точное повторение, — Вальдер качнул головой. — Даже пугает.

Кровь забурлила: его голос, его тон. его спокойствие — всё это выводило меня из себя. Я подняла голову, с трудом выдавливая из себя улыбку.

— О да. Буду приходить вам во снах вместе с моей матерью, — усмехнулась я, чувствуя, как растущая ярость придает мне отчаяния и смелости. — Я знаю, что было в прошлом.

Я знаю, что ты сделал.

Но Вальдер даже не вздрогнул, не смутился, лишь медленно качнул головой, словно разглядывал не просто меня, а саму судьбу, что снова столкнула нас.

— Как будто обучение у дарханов идёт не очень успешно, — усмехнулся генерал, обращая свой взгляд на Бьёрна. Он до этого момента молчал, но теперь я почувствовала, как его ладонь легко коснулась моей. — Что скажете, сентар де Ларс? Что-то ведь здесь говорят о контроле разума и духа, м? Думаю, этой ученице еще предстоит большой путь…

— У меня есть имя, генерал ди Арстон, — не удержалась я, привычная к словесным поединкам на аристократических вечерах. — Меня зовут Кейсара ди Мори, и я хочу, чтобы вы его запомнили. — Я сделала паузу. — Думаю, вы запомните.

Вальдер уставился на меня в сгущающейся темноте, и только его глаза, казалось, зловеще мерцают во тьме. Я знала, что он один из сильнейших магов и верных псов императора, и переходить ему дорогу — было неразумно! Но также я знала, что он уязвим, что не просто разглядывает меня, он вспоминает.

Прошлое и настоящее встретились во мне, такая вот ирония Четырёх богов! И я это чувствовала. И то, что я тоже могу стать одной из ордена дарханов, дает мне не меньшие права заявлять о себе.

Бьёрн всё это время молчал, но теперь его лицо стало по-настоящему непроницаемым, и я почувствовала, как он выпрямился, как его присутствие наполнило пространство, словно разделяя нас с генералом невидимой границей.

Они оба стояли напротив друг друга — два мага, два воина, два человека, чья воля была закалена в войне и крови. Один служил императору, другой — ордену, но я не сомневалась, что в этом противостоянии их разделяли не только взгляды, но и что-то более глубокое, что сложно было выразить словами.

Но он не ответил сразу, словно нарочно хотел заставить генерала ждать, и когда он заговорил, его голос был низким, ровным, но в нём скользнула та ледяная усмешка, которую я уже начинала узнавать:

— Контроль — не в том, чтобы подавлять эмоции. Но думаю, генерал ди Арстон, что вы правы. И даже эта встреча — часть пути.

Бьёрн, предатель! Я резко повернула голову, намереваясь бросить ему взгляд, полный протеста, но Бьёрн уже чувствовал это — одно лёгкое прикосновение его пальцев к моей ладони, едва уловимое предупреждение, и холод пробежал по коже. Замолчи.

Я сжала губы, заставляя себя успокоиться.

Генерал отступил на шаг, позволяя нам пройти, и Бьёрн направил меня вниз, к городу, но я чувствовала, как взгляд Вальдера всё ещё прожигает мне спину, — давящий, прожигающий, колдовской.

Неосторожно было провоцировать того, кто может повлиять на мою судьбу, но разве я могла бы молчать? Разве могла бы позволить этому человеку думать, что дочь Ясмин ди Корса подчинится и простит обиду?

Они сколько угодно могут пытаться сделать из меня своё послушное орудие. Я верю в свою силу и свой путь и не предам родных из желания угодить тому, кто едва не разрушил их жизни. Не из гордости, а потому что никто — ни генерал, ни император — не вправе решать, что мне чувствовать.