Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 34. Воля Четырёх богов

Прибыли на Итен они только к полуночи. Арнеина стояла на палубе корабля, глядя на звёздное осеннее небо, раскинувшее над ними свои магические сети с тысячами мерцающих огней. Небо казалось живым, будто оно ловило зазевавшиеся души — всех, кто мечтал, кто был одинок, кто тосковал.

— Мне уже лучше, — пробормотала рядом служанка со слабым даром, когда Арнеина тихо поинтересовалась её самочувствием. Та по-прежнему казалась бледной, и только Лия де Варенхей, ближайшая фрейлина, смотрела на неё с сочувствием.

Арнеина же, обладая сильной магией, легко преодолевала качку и ветер. И ведь именно её должно было мутить в её положении, но, к счастью, тело подчинялось воле, и секрет оставался надёжно скрыт. «Если сам Сиркх ещё не заметил, то остальным и подавно не догадаться», — подумала она и сжала пальцы на плаще, стараясь отогнать чувство вины.

Теперь, когда у Арнеины был способ надёжно скрыть свою тайну благодаря кольцу с символом, она позволила себе чуть свободнее общаться с окружающими, и даже присутствие Лии перестало казаться постоянной угрозой.

Сеттеръянг встретил ночных гостей почтительной тишиной. Арнеина и Сиркх не стали заявляться громко и помпезно, прибыли в ночи лишь с парой слуг и двумя служанками, и дюжиной гвардейцев во главе с де Нару.

Они ступили в город первыми почтительно, бессловесно, словно очередные паломники, едущие в священный город богов со всех уголков мира — таково было пожелание императора.

Но с их прибытием что-то менялось. Неуловимо, почти незаметно, но город ощущал их присутствие: плыли очертания гор, колебался недвижимый ночной воздух и сквозь него — прозрачный и наполненный благоговением — подрагивали на небе звезды.

Город знал, кто пришёл.

Утро в Сеттеръянге, которое им удалось выкрасть у бессердечной государственной волокиты, рождалось медленно, наполненное тишиной и молитвами.

Арнеина стояла у окна, наблюдая за жизнью города богов, и наслаждалась редким мгновением покоя. В узких улочках, между древними стенами, в священных дворах и у подножия храма, ступени к которому тянулись из самого сердца Нижнего города и проходили сквозь вотчину дарханов на вершинах гор — монастырь — и соединяли город с небом.

Здесь пахло камнем, осенним ветром и чем-то древним, живым.

Здесь не было дворцового шума, шагов слуг, шелестящих тканями, или звона золотых кубков на завтраке. Арнеина будто снова вернулась в те времена, когда она не была императрицей, когда её взгляд ещё не встречал золочёных стен, когда в её жизни не было бесконечных трапез за длинными столами в окружении советников, когда она могла позволить себе быть просто собой.

Она бросила взгляд на Сиркха. Он стоял на несколько шагов перед ней у раскрытого окна, глядя на белые стены храма, на фигуры дарханов в светлых одеждах, склонившихся в молитве. Утренний свет ложился на его лицо, и он казался моложе, словно сама тишина этого утра стерла с него годы.

Может, он тоже вспоминал.

О том, как когда-то, юным магом, он стоял здесь, ещё не зная, что станет тем, кого будут звать императором, покорившим половину известного мира. О тех временах, когда у него не было трона, дворца, титула — только сила и желание изменить мир.

— Странно, правда? — тихо произнесла Арнеина, подойдя ближе.

Он медленно повернулся, его губы тронула почти незаметная улыбка.

— Что именно?

— Что мы здесь снова. Что всё это не кончилось. Что мы… всё ещё те, кем были.

Он молча посмотрел на неё, а потом снова перевёл взгляд на город.

— Не уверен, что мы всё ещё те же самые. Но порой я чувствую, как прошлое сходится с настоящим и будущим, и время перестает существовать. Может, его действительно нет, и всё это происходит одновременно.

Сейчас не было сомнений, что всё так и есть — в словах Сиркха звучала не небылица, а простота бытия, которую он давно познал с изнанки мира. Время и правда плыло мимо незримой волной, но может и правда, они могут как плыть с течением, так и подняться над поверхностью и видеть то, что было позади, и то, что только предстоит пережить.

Арнеина медленно потянула прохладный утренний воздух и так же медленно выдохнула, замедляя время — и позволяя будущему случится.

Скоро случится несколько очень важных встреч перед церемонией открытия священной игры. И одна из ключевых — с энарийским королем Теониром Ойгардом, который должен ответить на вопросы по поводу мятежей в столице и отчего он никак не может приструнить тех, кто распространяет ложные слухи про выдуманного бога — Покровителя — что якобы имеет особую силу против магов.

По дороге к месту встречи Арнеина перекинулась взглядом с главой гвардейцев, де Нару, который нёс свой бессрочный караул и как обычно шёл за императорской четой с подчёркнутой серьёзностью.

— Император хочет, чтобы эта встреча прошла без лишних глаз, — тихо пояснила Арнеина, пропуская Сиркха вперёд.

— Превосходно, — отозвался де Нару и тихо хмыкнул. — Если ни слуг, ни солдат, надеюсь, хоть кто-то принесёт чашку воды его величеству, когда речь короля затянется.

Арнеина едва не рассмеялась: как бы грозен ни был де Нару для изменников, он всегда умел разрядить атмосферу парой метких реплик.

— О да, южане любят поговорить и потянуть события, как будто у них есть всё время мира. Должно быть, жизнь в тёплых краях действительно расслабляет — нет ни смены сезонов, ни торопливости уходящего лета, — вздохнула она. — Надеюсь, не слишком затянется.

— Я тоже. А то к середине дня станет жарко, — де Нару потер висок, словно стирая воображаемый пот. — Я буду рядом, ваше величество. Если потребуется укорачивать чью-то речь — только скажите.

— Надеюсь, обойдётся без крайних мер.

На этих словах Арнеине показалось, что откуда-то на неё смотрят слишком внимательные глаза. Кто это? Она украдкой огляделась, но мощеная белым камнем улица, по которой они шли, была оцеплена гвардейцами, людей здесь почти не было.

Возможность увидеть императора будет у тех, кто придет на церемонию открытия — доступ будет у всех желающих, даже неодаренных паломников, и Арнеина иногда думала, что даже после десятка покушений на свою жизнь Сиркх и не думает прятаться или как-то ещё оберегать себя от опасности.

По мере продвижения к храму перед ними склонялись один за другим все высокопоставленные участники ордена, которых готовили к визиту императора в Сеттеръянг, должно быть, за несколько месяцев.

Впереди стоял генерал Вальдер ди Арстон; завидев Арнеину, он элегантно склонил голову и улыбнулся. Когда-то он выбрал сторону Сиркха, подавив покушение и усмирив Айдан де Марит — с тех пор пользовался особым доверием, хоть и не любил бывать здесь.

— Ваше величество, — сказал он, коротко приветствуя и Арнеину.

На миг ей почудилось, будто среди лиц промелькнул кто-то тревожно знакомый. Где-то она его видела?! Но человек тут же низко поклонился и снова стал одним из многочисленных паломников, и Арнеина решила, что это лишь игра воображения — возможно, тень бродяги, который когда-то подарил ей символ защиты и исчез бесследно. И которого она хотела бы забыть.

Она сделала глубокий вдох и успокоилась. Бродяга исчез так бесследно, что до сих пор казался плодом воображения или уставшего от долгой медитации разума. Был ли он в самом деле?

Чувство вины за обман перед мужем и тревога попытались скрутить все внутренности в тугой душащий ком, но Арнеина сделала глубокий вдох носом и выдох ртом, возвращая себе власть над своими эмоциями.

— Оставайся неподалеку, — приказала она де Нару прежде, чем войти в здание храма, где будут проходить переговоры сегодня.

— Останусь тенью за вашими плечами. Если кто-то замыслит дурное, можно будет списать мое вмешательство на божественное озарение, — кивнул он с усмешкой.

Арнеина бросила короткий взгляд на де Нару и кивнула.

Встреча короля Энарии прошла достаточно быстро: Сиркх лично приветствовал Теонира и прибывших с ним ближайших советников.

В делегации с королем Энарии приехали еще двое: гибкая и сильная темноглазая Надáре, которая когда-то считалась едва ли не равной императору по силе живой магии, даже вместе со вторым близким другом Сиркха, Зарханом, основали свою школу дарханов.

Арнеина с почтением кивнула им обоим — они не будут участвовать в переговорах, но остаются весьма влиятельным людьми в Энарии и принимать их здесь можно как святых. Обоим поклонялись как младшим помощникам Скадо, наместникам его божественной воли на южных землях.

И действительно, и Надаре, и Зархан в первую очередь заботились о верной передаче слов Четырёх богов, нежели о мирском.

Сиркх говорил, что прежде они были близки, но его отдалила та государственная ноша долга перед народом, что навсегда разделила императора от прежних тесных связей. Даже Эльханан был когда-то его другом, но закон предписывал держать свои эмоции под контролем.

Арнеина усмехнулась, подумав о том, что она — единственная во всём мире с кем Сиркх может хоть ненадолго оставаться собой. Человеком. Хотя бы иногда.

Началось.

Зал торжественных встреч в храме Четырёх богов был прост и величественен, и Арнеина окинула его задумчивым взглядом. Белые резные колонны отбрасывали причудливые тени на пол, выложенный крупными плитами из светлого мрамора. В центре возвышались несколько кресел, на первый взгляд строгих и сдержанных, но достаточно высоких, чтобы подчеркнуть статус сидящих.

Сиркх занял центральное. Он спокойно расправил плечи, и в этом жёстком, даже аскетичном сиденье выглядел естественно — словно именно здесь, в городе богов, его власть ощущалась ярче всего.

Свет со сводчатых окон падал на него так, что тёмные волосы казались светлее. Большую часть их он привычно убрал назад, открывая лоб с небольшими морщинами, а при каждом наклоне головы длинные чёрные ресницы отбрасывали тень на высокие скулы. Когда-то ветра Сеттеръянга и годы обучения у дарханов словно высекли его лицо из твёрдого камня, придав ему резкую, безупречную линию подбородка и небольшую складку между бровями.

Арнеина искоса изучала его профиль, который всё ещё волновал душу.

Если приглядеться, можно было заметить под лёгким, благородно-тёмным серым камзолом мощь плеч и рук — император не только умеет повелевать магией, но и владеет собой физически, как закалённый воин. Его ладони, спокойно лежащие на подлокотниках, имели чуть заметные шрамы. На левом ухе Сиркха сверкнула серьга с крупным рубином — символ его связи со Скадо, величайшим из Четырёх богов. На груди тускло поблёскивала серебряная цепочка с сапфировым талисманом.

Слева от Сиркха расположилась Арнеина, а справа чуть поодаль — король Теонир, правитель Энарии. Напротив, через небольшой, но массивный каменный стол, заняли места ближайший советник, сентар де Хайди, часто помогавший императору в вопросах стратегии и будущих планов, а также слегка растрёпанный посол Маркитании.

Эта небольшая, но гордая морская держава, что лежала к юго-западу от Иввара желала стать частью Империи «на особых условиях», сохранив видимость суверенитета, но, разумеется, получив выгоды и привилегии самой могущественной державы известного мира.

От отсутствия асшадцев с северо-востока веяло недобрым предчувствием: похоже, враждебные настроения не стихли, и пятнадцатитысячная армия на границе ждала малейшего повода, чтобы вновь начать противостояние. Но сегодня в зале находились те, кто готов к сотрудничеству и компромиссам. Арнеина мельком окинула их взглядом, выискивая в лицах скрытые эмоции и намерения.

Послушно заняли отдаленные места еще пятеро высших князей Империи: двое правителей провинций Севера, герцог Сафорский, служитель Четырех богов сентар Матисьяху из Ниварда — глава крупнейшей церкви запада Иввара.

Но в первую очередь ей бросился в глаза Теонир, что правил островным королевством Энария, к которому относились и Корсакийские острова — крупнейшими землями империи после самого Иввара. Раньше он казался лишь послушным ставленником Сиркха: прилежно выполнял свою роль, трудился во благо людей и почитал императора как божество.

Однако теперь, разглядывая его загорелое лицо с сеточкой морщин у глаз, Арнеина видела в этой подчеркнутой религиозности нечто другое — слабоволие, что может обернуться особой опасностью.

Если прежде казалось, что Теонир послушно подчиняется императору и не представляет из себя ничего кроме представителя древнейшей энарийской ветви знатного рода, то теперь он был больше похож на скользкого угря, который смотрит широко открытыми глазами, кивает и соглашается, но в любой неподходящий момент резко изогнется, ударит хвостом и разрушит всё, что столько лет Сиркх выстраивал твердой рукой.

— Ваше величество, — уважительно произнёс Теонир, склонив голову перед Сиркхом, а затем отметив Арнеину таким же церемонным жестом.

— Рад приветствовать вас всех сегодня, — заговорил Сиркх, при этом уголки его губ чуть дрогнули, когда он посмотрел на Арнеину, словно давая понять: видит куда больше, чем ей хотелось бы показать.

Казалось, его светло-голубой, пронзительный взгляд мгновенно пробирает насквозь каждого так, что Арнеина усомнилась, что ей действительно удалось скрыть свою тайну о ребенке. Возможно ли хоть что-то скрыть от воплощения божества?..

Быстрый взгляд Арнеины отметил, как слегка поёжился рядом посол Маркитании, — резкая, почти хищная энергетика императора действовала на всех без исключения. Даже спокойный советник сентар де Хайди, привыкший к рабочим будням с Сиркхом, сидел чуть напряжённее, будто готовился выполнить приказ ещё до того, как он будет озвучен.

— Нам оказана большая честь посетить город богов вместе с вами, император, — поклонился посол Маркитании, прижав кулак к груди.

Его каштановые пряди, явно не привыкшие к аккуратности протокола, топорщились у висков, придавая ему вид человека живого и решительного. Это была уже третья встреча Арнеины с этим послом, и она надеялась, что переговоры о вхождении Маркитании в состав Империи наконец завершатся сегодня.

Сиркх любил смотреть состязания дарханов — как лучших представителей своего народа, как воплощение своей власти и мудрости, благодаря которой одаренные получали лучшее образования и все возможности, чтобы приблизиться к Четырём богам. И Сиркх любил, когда другие разделяли с ним его гордость за учеников и за преподавателей Сеттеръянга — он и сам провел здесь больше, чем половину жизни, и отдал огромную часть души.

Свет, льющийся сверху, высвечивал рубин в ухе и сапфир на груди Сиркха; откуда-то снизу, от расставленных по периметру залов жаровен, плыли тонкие спирали благовоний. Всё говорило, что Сиркх, возможно, сильнейший маг этого мира, не нуждается в троне из золота или роскошных убранствах, чтобы показать своё божественное право властвовать.

Арнеина по-прежнему сидела по левую руку императора. На мгновение ей показалось, что в затенённом углу огромного зала, под сводами, где витал запах благовоний и слышались негромкие голоса, кто-то внимательно следит за ней. Здесь, в храме Четырёх богов, все тайны могут всплыть на поверхность, рано или поздно. Оставалось надеяться, что Сиркх и впрямь слишком занят внешнеполитическими планами и грядущими играми дарханов, чтобы заметить изменения в её собственном теле — и в душе.

Сиркх остановился взглядом на короле Теонире. Его пристальный, почти ледяной взор моментально заставил того поджать губы. Рядом шевельнулся посол Маркитании, но император поднял ладонь, давая понять, что разговор сейчас не о договоре с южным королевством.

Сила, исходящая от императора, наполняла зал. И Арнеине оставалось лишь сделать вид, что всё идёт своим чередом и никаких сомнений или секретов в её сердце нет.

— Прежде чем мы подпишем договор о присоединении Маркитании, — тихо заговорил Сиркх, — меня волнует один вопрос, ваше величество, — он оставил взгляд на короле Энарии. — Ваша столица волнуется. Смута там не утихает, а слухи о новом культе Покровителя… множатся с каждым днём. Я должен понимать, почему вы допускаете такие вольности. Неужели вы не можете раз и навсегда прекратить мятежи?

— Ваше величество… — начал Теонир с почтительной ноткой. Голос его слегка дрогнул, и он быстро прочистил горло. — Этот… культ Покровителя распространился скорее среди праздных и недовольных. Я полагаю, что у него нет серьёзных корней, а наши законы пока…

— Пока? — прервал Сиркх, приподнимая одну бровь. — Вы говорите «пока» так, будто завтра они будут у ворот вашей столицы.

— Я… — Теонир сжался под прямым взглядом императора и поспешил оправдаться: — Мы приняли меры. В первую очередь усилили надзор стражников в местах, где раньше проходили тайные собрания. Я приказал жёстко пресекать любые публичные призывы к этой сомнительной вере, если они направлены против Четырёх богов или власти магов. Но я также стараюсь действовать… хм, мягко, ведь многие из них сами по себе не опасны. Они просто недовольны жизнью. Или боятся, что маги отберут у них последнее.

На последней фразе воцарилась небольшая пауза, которую ещё больше подчеркнули мерные всполохи от лампад у колонн. Сиркх медленно выпрямился.

— “Боятся, что маги отберут у них последнее”… — негромко повторил он, и в тишине звуки его речи отдавались, словно эхо в пещере. — А разве нет в этом вашей вины, кириос ди Ойгард? Ведь это вы, король Энарии, должны поддерживать своих людей, разъяснять им волю богов, указывать на то, что дар магии — это защита, а не угроза. Если вы позволите “страху” закрепиться, подобные ереси могут обрести куда более глубокие корни.

Теонир суетливо кивнул, бросая взгляд исподлобья:

— Конечно, ваше величество, я как раз и стараюсь передать народу истинные ценности Четырёх богов. Но, увы, не все слушают… — казалось, его речь на ивварском с растянутыми по-южному гласными становится всё более сбивчивой и бестолковой. — Я уже составил указы, призванные поддержать наиболее обездоленных. Открываем новые приюты, да… Может, это притушит недовольство и лишит проповедников Покровителя почвы для провокаций. Считаю, что за месяц-другой порядок восстановится.

Сиркх посмотрел на него долго и оценивающе. Арнеина, вглядываясь в лица других присутствующих, уловила на губах советника де Хайди едва заметную хмурую улыбку; похоже, “планы” Теонира казались ему недостаточными. Посол Маркитании глядел то на одного, то на другого с видимым интересом, а может, и с лёгкой тревогой — ведь он прибыл для мирной сделки, а тут, возможно, назревают новые конфликты.

Бумаги для подписания договора лежали на столе, но до них явно дойдет нескоро. Арнеина сделала медленный выдох, набираясь терпения и пробуя распространить свое спокойствие и сдержанность на всех собравшихся.

— Месяц-другой? — Сиркх прозвучал резко, он явно начал терять терпение, и он подался вперед, положив ладони на подлокотники кресла. — Вы предлагаете отложить решение и надеяться, что всё само уляжется? Это слабость, Теонир. Ваша нерешительность кормит тех, кто верит в выдуманного Покровителя. Я слышал, что последний мятеж после проповеди случился всего несколько дней назад. И что вы ничего не сделали для того, чтобы это предотвратить.

— Ваше величество, ситуация в столице… под контролем, — Теонир с усилием сглотнул, но глаза его странно забегали, и Арнеина впервые заметила, что короля будто окружает невидимая магическая стена: должно быть, он так тщательно скрывает свое волнение и свой страх перед императором, что переусердствовал с защитой собственных границ. А может, прибегнул к каким-то особым артефактам? — Мне докладывают, что культа в городах почти не видно, и эти возмутители всё больше прячутся по деревням.

— В каких деревнях? — уточнил Сиркх, поднимаясь с места во весь свой внушительный рост и проходя по залу. — Почему они прячутся не в тюрьмах?

Король в ответ вежливо развёл руками:

— Наши отряды стражи охраняют все подходы к городу. Но народ… Да, некоторые проповедники сеют страх. Не все понимают, что дар магии — это наше благословение, а не угроза. Я посылаю в эти места людей с проповедями Четырёх богов, надеюсь…

— Вы надеетесь? — перебил Сиркх, оборачиваясь к королю, и Арнеина нахмурилась: император давно не выходил из себя так явно и прилюдно; притихли и насторожились все высшие князья Империи. — Я же рассчитываю на ваши решительные действия. Если вы считаете, что достаточно «поубеждать» бунтовщиков, вы ошибаетесь. Меня не устраивает, что слухи о Покровителе растут на ваших землях бесконтрольно, словно сорняки.

Теонир опустил глаза.

— Я принимаю меры, государь. Мы уже задержали нескольких самых громких проповедников. Мы даём людям льготы… — голос его стал глухим, будто зачарованным.

— Людям — просвещение, бунтовщикам — кандалы, — ровно произнёс Сиркх. — Поверьте, где надо — я применю милосердие, но иначе власть рухнет. И тогда никто из нас не сможет вести диалоги даже с такой дружественной страной, как Маркитания.

Посол Маркитании, почувствовав, что речь коснулась его государства, наклонился вперёд.

— Ваше величество, позвольте заверить, что мы не имеем никаких связей с покровителями и ересями. Маркитания лишь желает мира и согласна признать…

Сиркх приподнял ладонь, прося его замолчать.

— Благодарю. Ваши намерения понятны. Но я не могу окончательно закрепить договор, пока не буду уверен в стабильности всех моих вассалов. — Он вернулся к Теониру: — Скажите прямо: сможете ли вы в ближайшее время положить конец бунтам? И если да — то каким способом?

Теонир сглотнул, сердце его явно колотилось, но голос оставался покорным:

— Я сделаю всё возможное, государь. Уже завтра отдам приказ сформировать новую патрульную роту, и мы усилим меры по всему Энарийскому побережью. В моей власти…

— Ваша власть? Я вижу в вас теперь лишь слабость.

Король Энарии приглушённо выдохнул, потом внезапно вскинул голову и тоже поднялся со своего места:

— Слабость?! Разве ваши бесконечные указания “усилить экспансию” не вызывают ещё больше бунтов? Не маги ли вашей Империи толкают людей к Покровителю, обещая защиту от вашей жёсткой руки? Может, именно вы виноваты в том, что каждый крестьянин боится, что вы отберёте последнее, — голос короля Энарии задрожал в застывшем воздухе.

Зал моментально напрягся: несколько человек обменялись тревожными взглядами. Советник де Хайди сдвинулся на стуле, а посол Маркитании вздрогнул, будто рассчитывал тихо отсидеться.

— Остерегайтесь своих слов, Теонир, — в голосе Сиркха зазвенела жёсткая нотка. — Вы всерьёз обвиняете меня в проблемах вашей же короны? Тогда скажите прямо: мне отправить вам армию, чтобы показать, как на самом деле наводят порядок?

Эти слова прозвучали, будто удар колокола. В глубинах зала чуть слышно кашлянул кто-то из высших князей. Суровое лицо Сиркха застыло, а в глазах вспыхнул стальной отблеск.

— Если вы готовы называть это обвинением, — Теонир подался вперёд, и в его голосе появился опасный надлом. Он оглянулся на двери зала, как будто ждал оттуда подмоги, но не дождался и продолжил с отчаянием: — то да. Народ устал от диктата магов, и Покровитель обещает им свободу от вашей бесконечной жажды контроля. Вы думаете, все склонятся перед вами навеки? Вы — сильнейший из магов, но и вам стоит помнить, что бывает, когда терпение иссякает.

Это было равносильно объявлению войны. Тяжёлая тишина повисла в зале, и Арнеина, уловив взгляд посла Маркитании, почувствовала, как сцепились двое самых влиятельных правителей.

От лампад у колонн трепетали тени, и в этом полумраке фигура Сиркха казалась особенно грозной. Советник де Хайди привстал, будто собираясь вмешаться, а Арнеина сжала подлокотники кресла так, что впору было их разломить пополам.

Подвергнуть авторитет императора Ивварской Империи сомнению прилюдно, при свидетелях — значит, вынудить его пойти до конца, чтобы никто больше не посмел перечить высшей божественной власти.

Теперь при всём желании Сиркх не смог бы его помиловать, и Арнеина приготовилась услышать смертный приговор, но Арнеина ощутила, как что-то чужое скользнуло по залу — будто невидимая тень прошла между колонн. Она попыталась повернуть голову, но тело не подчинилось; воля и магия словно пропали в один миг. Она не могла ни пошевелиться, ни произнести слова.

На миг Теонир сжался, а потом поднялся с места и процедил неожиданно яростно:

— Не ждите, что все забудут о своих правах, когда вы указываете нам, как жить. И на вашу силу может найтись другая — не менее могущественная…

Сиркх застыл, будто в оцепенении, а Арнеина чувствовала, как заливает её страшный холод: она не могла даже вдохнуть, пытаясь найти в себе хоть каплю магической силы. Что за проклятая сила вдруг сковала её разум, не позволяя произнести заклятие, сложить пальцы в магическом жесте или хотя бы окликнуть стражу и призвать де Нару?!

Король Теонир же, вместо того чтобы отступить, бросил быстрый взгляд вокруг и стремительно приблизился к Сиркху.

Притворная покорность исчезла без следа.

Он вскинул руки, демонстрируя причудливые линии кагардов на запястьях.

— Вы больше не властны надо мной! — насмешливо приблизился он к Сиркху, который застыл, точно божественное изваяние, чуть приподняв подбородок и наблюдая за низкорослым королем Энарии сверху вниз. — Слышите? И я покидаю вашу проклятую Империю, и…

Зал застыл в молчании, и только тяжёлые удары сердца Арнеины, лишённой возможности вмешаться, гремели в ушах.

Сиркх не шелохнулся. Ни единым жестом не выдал страха, лишь смотрел сверху вниз на Теонира. И тут же при всех взору открылось нечто странное: линии татуировок на руках короля начали рассыпаться прямо на глазах.

Теонир весь затрясся, будто силясь противостоять невидимой мощи, и его конвульсии стали всё сильнее, пока он не рухнул на каменный пол — мгновенно и беззвучно, словно марионетка, у которой оборвали нити.

Смертельная тишина сдавила всех, кто был в зале, и только лучи встающего солнца пронзали упавшего короля стрелами. Где-то высоко над залом ударил храмовый гонг, точно подтверждая приговор богов.

— Да будет на то воля Четырёх богов, — произнёс Сиркх, не дрогнув.

Заклятие, что наслал Теонир, спало не сразу, будто удушливая петля ещё висела в воздухе, прежде чем выпустила своих пленников.

— Он убил его, — прошептал кто-то из князей и тут же смолк, боясь быть услышанным разгневанным божеством.

Словно последняя удушливая волна покинула тела людей, и подчиняясь единому порыву, все они сползли со своих мест и опустились перед Сиркхом на колени — никто не смел даже перевести дыхание громко.

В этот миг, словно выпущенный из плена, ворвался де Нару вместе с гвардейцами. Увидев мёртвое тело короля Энарии посреди холодных плит, он на миг застыл. Но Сиркх уже отвёл от Теонира усталый, почти жалеющий взгляд и повернулся к гвардейцу.

Как будто спали оковы, которые еще сдерживали всех собравшихся. Убитый король лежал под светом солнца в центре зала, и гвардеец замер. Кажется, даже его поразила скорость исполнения смертного приговора от имени богов.

Арнеина почувствовала, как сердце бьётся в горле; ей вспомнился отбор невест двадцать лет назад, когда изменник был выведен на эшафот и отдан под суд участниц. И после вынесения обвинения император даже не взглянул, а лишь прошептал тихое заклятие. В одно мгновение предатель рухнул замертво, и вся площадь ахнула от ужаса, впервые осознав, насколько легко Сиркх распоряжается чужой судьбой.

Холодная дрожь пробежала по коже. Проводник к Великому Духу, император… или разгневанное божество, которое вздумает мстить каждому, кто посмеет усомниться?

— Прикажете… отменить начало игры, государь? — медленно проговорил де Нару, присев и убедившись, что король мёртв.

— Нет, — помедлил Сиркх, с сожалением глядя на Теонира, что пал от его — или божественной?! — воли. — Нет, — продолжил он негромко. — Договор с Маркитанией будет подписан, Игру объявим вовремя. О смерти короля Теонира я сообщу лично. Это тоже воля богов.

Жизнь предателя короля Теонира угасла, как и надежды на воцарение долгожданного мира в Энарии. Арнеина бросила взгляд на Сиркха, и в его лице видела безумного мага, способного уничтожить любого, кто попытался стать у него на пути. И на миг ей стало страшно, какой ценой ещё придётся удерживать ту власть, к которой они оба были причастны.