Цитадель Теней

— Глава 32 —

— Ну что, минус один, — Алур улыбался, вытирая о рукав кровь поверженного кагэми.

Хесед ревел от бешенства и боли. Он рвался вперед с непреодолимым желанием убить, уничтожить того, кто забрал его брата. Его любимого Своядж. Он не мог жить без того, кто был частью его самого. Зеркальным отражением. Кусочком Души. Сердце могучего зверя раскололось на осколки и ничего не могло их более собрать воедино. Слезы горя стекали из алых, как кровь, глаз черного фурри. Хесед щелкал пастью, пытался перегрызть звенья, но цепь крепко держала трепыхающегося пленника.

— Херрриф[63]! Канррри[64]! Ррракал[65]! — Хесед бесновался в попытке дотянуться до Повелителя Теней, — Убью! Уничтожу! Вырррву кишки из твоей поганой плоти!

Алур тяжело вздохнул и закатил глаза, словно ему предстоял разговор с надоедливым ребенком. Предатель неспешна повернул голову в сторону оставшегося брата.

— Заткнись, шавка. Или хочешь последовать за своим жалким братом? — Алур безумно улыбнулся. — Не беспокойся. Скоро вы встретитесь. А пока захлопни пасть. Как наша маленькая т'эрка.

Кораш развернулся к девочке и пораженно замер:

— Что за?..

Девочка стояла на коленях и больше всего напоминала восковую статую: ничего не выражающее лицо, безвольно свисающие вдоль тела руки и еле уловимое тихое дыхание. Лишь глаза были живы. Глаза, медленно заполняющееся тьмой.

Она знала это место. Много раз за последние полтора года они видела его в своих снах. Вновь и вновь переживала каждую секунду той трагедии. Слышала голоса умирающих, ощущала на кончике языка вкус пепла и гари, чувствовала окружающий жар.

Те, кто сейчас стояли рядом с ней, давно уже покоились в могилах. И тучный мужчина с десертом в руках, и юная пара полная сладострастной любви, и ворчливая женщина в возрасте. И черноволосая женщина с нежной улыбкой на устах, что была всем ее миром.

Да, она знала это место. Это время. И то, что произойдет в следующую секунду.

— Просим всех соблюдать спокойствие. Временные неполадки на линии. В скором времени они будут устранены и движение продолжится, — прозвучал по внутренней связи голос человека, что уже давно мертв. Но сейчас он и не подозревал, что его ждало.

Всего несколько минут спустя вагоны метро сотрясла череда разрушительных взрывов. И вновь десятки людей, умирающих в жутких агониях. Малышка стояла в центре всего этого безумия, но не было ни прежней боли, ни страха, ни отчаянья. Лишь пустота. Смерти терзали ее юную душу. Слишком много их было на ее памяти. Слишком часто люди, и не только, умирали у нее на глазах за последние несколько месяцев. И более она не могла этого терпеть.

Зажмурив глаза и накрыв голову руками, малышка села на металлический пол, спрятав лицо в коленях. Как могла, она пыталась отгородиться от окружающего хаоса.

— Ир'лак, — позвал тихий и столь знакомый голос.

Девочка резко обернулась.

Все тела исчезли, словно их никогда и не было. Пропали всякие признаки былой катастрофы. А прямо перед маленькой брюнеткой, легко улыбаясь и глядя на нее своими глубокими голубыми как небо, глазами, стоял Гебура. Живой и такой родной.

— Ир'лак, — повторил фурри, — что было, то давно прррошло. Ты уже не та слабая т'эрка, что была когда лишь пррришла в Цитадель. Ты — одна из нас. Ты — Дитя Истинной Тени. Ты — кагэми. Не забывай это.

Тихий шорох, что так похож на шелест листвы на ветру и шипение змеи, ползущей в траве, заставил т'эрку обернуться. Свет впереди несколько раз мигнул и погас. Девочка вновь обернулась к фурри, но в метре от нее стояла…она.

Тоже самое лицо, те же одежды, вот только кожу покрывали дэне эшекей, а тело стало одним сплошным черным сгустком тьмы.

В первую секунду маленькая брюнетка испугалась и отшатнулась назад. Теневая копия повторила движение. Девочка удивилась и ее брови сошлись на переносице. То же случилось с лицом копией. Т'эрка наклонила голову на бок и кагэми-т'эрка в точности повторила за ней. Малышка медленно протянула руку к кагэми и та ответила ей тем же. Очень осторожно, едва касаясь кожи друг друга, оригинал и копия соприкоснулись ладонями. Кагэми-т'эрка была теплой и передавала свое тепло т'эрке. В какой-то момент пальцы девочек переплелись теневая копия плавно прильнула к оригиналу, тихо прошептав на ноанут слова, в которых маленькая брюнетка смогла разобрать:

— …Я. Есть. Ты…

В следующую секунду малышка оказалась в бескрайнем темном пространстве. Окружающая тьма была живой, девочка это точно знала. Как и в прошлый раз при погружении в до-во, темнота протянула к гостье нити-щупальца. Вот только в этот раз маленькая брюнетка не собиралась сопротивляться. Темная субстанция медленно поднималась вверх по ее телу, покрывая каждый участок кожи. Девочка стояла абсолютно расслабившись. Она была уверена в том, что окружающая ее тьма ей не враг. Что она защитит ее от боли, даст силу преодолеть все невзгоды. И если для этого требовалось впустить ее в свой разум, тело и душу — т'эрка была готова к этому.

Тьма поглотила гостью, накрыв ее с головой и растворив в своих чертогах.

Дэне эшекей проступали на теле юной кагэми и это заставляло Повелителя откровенно нервничать.

— Почему?! Ведь цепи!.. — Алур перевел взгляд на спавшие с правой руки оковы. — Проклятье! «Замкнутое» заклятие рассеялось!

Бледна кожа девочки стала темнеть. Контры тела поплыли.

— Ничего… — предатель нервно провернул кинжал в руке. — Это даже хорошо. Забавно. Ты выбрала именно этот момент. Чтобы принять себя как кагэми. Ну, что же. Умрешь ты тоже как кагэми.

Повелитель занес над девочкой извилистый кинжал. На его лезвии плясали красные и черные всполохи, подчеркивающие принадлежность своего хозяина к двум враждующим сторонам.

— Сдохни, любимица шиварца!.. — нараспев произнес Алур и ударил т'эрку клинком в грудь.

Когда холодная сталь соприкоснулась с оголенной кожей и на той проступила рубиновая капля, произошло сразу несколько действий.

Во-первых, рука Алура резко изменила траекторию, уводя смертоносное орудие в сторону. Острие прочертило на детском теле тонкую бордовую царапину, что напоминала нитку с мелкими рубинами, нанизанными на нее. Девочка обошлась малой кровью и осталась жива, спавшись от прямого удара в сердце. От такого даже быстро регенерирующая кагэми не могла спастись.

Во-вторых, из поясной сумки т'эрки вырвалось несколько белесых сгустков. Они метнулись вверх, ударились об магический купол, поставленный Повелителем и резко замерли. Больше всего напоминающие болотный туман, сгустки перетекали из места в место, касаясь друг друга. Удар сердца и с диким воем сгусток набросился на Алура. В очертаниях неизвестно откуда взявшихся существ легко угадывались волчьи и лисьи морды.

И, в-третьих, Алур, пытавшийся защититься от фурри-фантомов, направил всю свою энергию на внезапно появившихся врагов. Несколько факело тут же потухли, снимая невидимый барьер. Огненные всполохи на звеньях цепей нервно вспыхнули и погасли. Утратившие магическую подпитку кандалы безвольно повисли, вновь становясь бесполезными кусками железа. А с таким материалом, могучие кагэми могли справится. Даже не прибегая к своим теневым способностям.

Всего за три удара сердца ситуация на каменной площадке кардинально изменилась.

Векс сорвал цепи, что пронзали и окутывали механические конечности. Орудуя лишь одной рукой, чернокожий кагэми смог с помощь кандалов подтянуть и присоединить протезы к своему телу. Кровь текла на местах стыков, но уникальная физиология шу'гальцев позволяла телу передавать команды механическим деталям. Они не были столь же подвижны и послушны как прежде, но этого хватало, чтобы покарать врага.

Харита, почувствовавшая в один миг легкость во всем своем теле, стала меняться. Сперва она сильно уменьшилась, приняв облик склизкого слизня. Цепи буквально проваливались в него, проходя сквозь неплотное тело и разъедаемые желудком, коим слизень полностью и был. Как только последнее звено исчезло, денром в миг перевоплотилась в свое истинное обличье, дополнив его парой когтистых лап и шипами на груди.

Хесед вырвался из цепей, как только погасли первые всполохи огня. Он не смотрел на поверженного брата, хоть сердце черного фурри и рвалось на части от дикой боли. Перенести гибель Своядж он вряд ли сможет и вскоре отправится вслед за Гебурой к небесной стае, чей вожак великий и могучий Бинатанг Бесар. Но это после. Сейчас — покарать убийцу.

Сбросившие оковы кагэми ринулись на своего мучителя.

Вот только ничего они ему сделать не успели. Избавившийся от фантомов с помощью огня Повелитель, возвел руки к небу:

— Стоять! — раздалось над площадкой.

Противится голосу Повелителя рядовые кагэми не могли. Векс замер в шаге от Алура, занеся целую руку для удара. Харита остановилась посреди превращения, так и не дорастив себе рога большего размера. Хесед застыл в прыжке. Его острые когти были в опасной близости от незащищенной шеи предателя.

— Безмозглые твари! Неужели вы еще не поняли, что вам не победить меня! Я сильнее вас! Я во всем превосхожу вас! Я — Повелитель Теней! Я лучше, чем все вы! — Алур разразился безумным хохотом и развернулся на месте. В поле его рения попала т'эрка.

Кораш подошел к девочке, оставив за спиной застывших, подобно камням, кагэми.

— Аааа, — протянул Повелитель, — вижу, ты пришла в себя. Вот и хорошо, — юноша схватил малышку за подбородок, заставив смотреть себе в лицо. — Знаешь, я передумал. Я убью тебя последней. Но перед этим, я убью их всех у тебя на глазах. Слышишь меня?

Но маленькая брюнетка не слышала. Она даже не смотрела на предателя. Ее взгляд, все так же затянутый пеленой, был устремлен за спину Алура. Пораженное лицо юной кагэми заставило Повелителя передернуть плечами и обернуться.

У каменного постамента, что ранее служил жертвенным камнем, стоял Ансацу. Его пошатывало из стороны в сторону, а лицо, склоненное вниз, было скрыто за выбившимися из прически волосами. Сквозь пальцы правой руки, что сжимала рану на плече, текла кровь. В левой руке мужчина держал черную сферу, что поглощала кагэми.

— Глупец! — Алур резко развернулся к шиварцу, — Ты думаешь, что сможешь победить меня?! — Юноша пытался говорить убедительно, но голос его дрожал. — Думаешь, разобьешь сферу и я лишусь сил? Ты настолько глуп, о великий Ансацу? — юноша нервно перекинул кинжал из руки в руку. — Ты ничего не можешь сделать со сферой! Ты не!..

Алур замер на полуслове.

Сфера излучала черный свет. От него хотелось спрятаться, убежать, но в тоже время он манил к себе, обещал вечный покой. Тени, что образовались в момент падения огненного барьера, потянулись к шиварцу. Они обволакивали его со всех сторон, одаривая темным ореолом. Дэне эшекей на коже мужчины пылали в такт сфере. Ансацу опустил правую руку — рана на плече затянулась, оставив за собой ужасный шрам. Октуш виа Сацуи поднял лицо и взглянул на предателя иссиня-черными провалами глаз.

— …Повелитель Теней… — только и смог выдохнуть побледневший Алур.

Хейнет Ган спешил домой. Он бежал что было сил, лишь бы успеть вовремя. Мимо него проносились высокие особняки, с темными стенами и сводчатыми крышами; аристократичные шиварки с посохами всевозможных видов на пару с сопровождавшими их подтянутыми шиварцами с ошейниками из различных металлов. Раньше бы он с удовольствием понаблюдал за горожанами на пару с другими мальчишками, по обсуждал бы тех или иных шиварцев и их достижения, помечтал бы о том, к какому Дому присоединится после совершеннолетия, но не сейчас. Сейчас его ждало более важное дело.

Его мать должна была родить второго ребенка.

Это новость застала юного Хейнет Гана на ристалище для юных учеников. Как и все шиварцы еще не вошедшие в возраст тлан, Хейнет Ган тренировался самостоятельно, чтобы потом, будучи полноценным учеником, проявить себя со всех сторон. Мальчишка как раз отрабатывал метание сюрикэнов, когда из города примчался гонец его Дома. Прочитав доставленное послание, Хейнет Ган бросился домой, не заметив протянутых ему вожжей.

Пусть многие и говорили, что этот ребенок принесет несчастье Дому Голге, Хейнет Ган хотел быть первым, кто его встретит. В городе ходили слухи, что отец ребенка вовсе не шиварец, ведь Егао Шиба — мать Хейнет Гана — принимала участие в Баджаре дино[66] лишь единожды. Кое-кто из завистников говаривали, что отцом был кто-то Низких[67]. Из уст уважающих своенравную Жрицу, лились слова о возможном союзе Егао Шибы и самого Зеленоокого Отца. Но какими бы разноплановыми небыли предположения, истину знала лишь сама Егао Шиба. А она открывать сей секрет не торопилась. Даже если этому ребенку было суждены стать последний для Егао Шиба и всего Дома Голге.

Когда Хейнет Ган достиг ворот своего дома, шиварки-повитухи из более низких по статусу Домов, уже покидали его. Ворвавшись в просторный холл, мальчик вбежал по винтовой лестнице на второй этаж, где располагалась спальня его матери. У дверей его встретил отец. Уже не молодой Рокен охранял покой своей маат[68]. Как и любой другой шиварец, он не имел права входить в комнаты шиварки без ее разрешения.

— Хейнет Ган, — раздался тихий голос из-за закрытых дверей спальни, — войди. Я хочу, чтобы ты увидел его.

Рокен кивнул сыну, отворяя крепкую дверь. Хейнет Ган осторожно, с низко опущенной головой, как того велит закон шиварцев, зашел внутрь спальни. Комната была просто огромной и одна единственная кровать по центру это лишь подчеркивала.

— Подойди, — Егао Шиба полусидела на кровати. Ее спина поддерживалась множеством мягких подушек, а на руках женщина держала черный сверток, прошитый ярко-зеленым узором по краям. Женщина улыбалась, хотя всего несколько минут назад она испытывали жуткие боли. Напоминанием этому служил нездоровый румянец на бледной коже и взмокшие черные волосы.

Хейнет Ган приблизился к постели и взглянул на протянутый сверток. Только что родившейся делан, обмытый и накормленный, мирно спал. Мальчик робко прикоснулся к черным прядкам волос младшего брата.

— Познакомься, Хейнет Ган, — мать с любовью смотрела на новорожденного серыми, как туман, глазами. От голоса женщины, ребенок проснулся и несколько раз моргнув, уставился на старшего брата, — это твой брат. Маленький Ансацу Голге.

Улыбающийся младшему брату Хейнет Ган и не подозревал, что глядя на него, недавно появившийся на свет Ансацу, видит не шиварца, а носителя демеулик.

— Повелитель, — все так же тихо говорил Алур. — Теперь все встает на свои места. Почему ты так легко расправлялся с другими Повелителями… Как достиг столь высокого положения за столь короткий срок… Да, теперь все ясно.

— Ничего тебе не ясно, — голос Ансацу был полон стали. — Я всего добился сам. Своими силами. Никогда я не использовал своего преимущества Повелителя над другими кагэми, — мужчина бросил взгляд полый боли на каменную площадку. — Лишь единожды я прибег к ним. Здесь. На этом самом месте. Много лет назад. Видимо, Судьба смеется надо мной, коль скоро мне вновь придется использовать силы Повелителя в бою со своей родней.

— Ты слишком слаб, чтобы противостоять мне. Твои способности ничто, портив меня! — Алур удобнее перехватил кинжал.

— Возможно. Но лишь Та, Что Дарует Покой рассудит нас, — Ансацу, не выпуская сферы из рук, соткал в правой такой же изогнутый кинжал.

Два Повелителя начали бой.

Оба они прибегали к своим способностям. Оба пытались побороть друг друга, вот только силы оказались наравне. Алур, что сочетал в себе и существо Хаоса и порождение Тьмы, использовал полный набор своих способностей. Кроме того, напитавшийся силами других кагэми, потенциал предателя был велик и безграничен. Ансацу же, имевший изначальное преимущество по силе, сейчас уступал врагу лишь из-за многочисленных ран. Утерянная ранее энергия лишь частично восстановилась, позволяя защищаться от атак кораш. Пуст в обычном бою Ансацу с легкостью бы справился с Алуром, сейчас же все было иначе. И прибегать приходилось ко всем знаниям, что обладал Октуш виа Сацуи.

Сосредоточенный на сражении с Ансацу, Алур утратил контроль над замершими кагэми. Троица вновь смогла шевелиться. Вот только они не спешили вмешиваться в сражении двух Повелителей. То, что предстало перед младшими кагэми больше всего напоминало танец смерти. Два смерча — иссиня-черный и ало-черный — сплелись в едином порыве, желая уничтожить друг друга. Вклиниться в них было равносильно самоубийству. Потому кагэми ничего не оставалось, как ждать исхода битвы.

Не отрывала глаз от поли брани, на котором шел бой и малышка. Все еще прикованная одной цепью к колонне, она судорожно переваривала информацию:

«Амо — Повелитель Теней. Четырнадцатый Повелитель о котором когда-то говорил Алур не я, а Амо Ансацу. Меня все это время обучал Повелитель. Неудивительно, что его это так раздражало. Все, что для меня было непосильной ношей, для него — лишь мановении руки. Но он мой отец. Я — дочь Повелителя. Повелителя, что сейчас сражается за наши жизни», — девочка дернула цепь, но та отказывалась поддаваться так же легко, как ее сестра.

А бой тем временем стал ожесточеннее. Сильно выдохнувшийся Ансацу, страдавший от потери крови, сдавал позиции. Алур тесни его ближе к колоннам. Изогнутый кинжал с огнем на лезвии все чаще оказывался в опасной близости от торса шиварца.

— Тебе не победить. Ты слишком слаб, — предатель ощущал скорое поражение врага и это чувство опьяняло его. — Сдавайся и может твоя смерть будет не столь мучительной.

Ансацу ничего не ответил предателю. Мужчина резко выбросил вперед руку, в которой сжимал сферу. Волна тьмы накрыла Алура, отбрасывая того назад. Перелетев жертвенный камень, тот рухнул на камень.

— Я не спешу на встречу с Госпожой, — с этими словами, Ансацу бросился к мертвому Гебуре. Подойдя к телу фурри, Ансацу приложил острие клинка к груди поверженного зверя и тихо проговорил:

— Сейчас только ты можешь всем помочь.

Теневое лезвие вошло в плоть. Т'эрка скривилась, а черный фурри дико взвыл. На шкуре Хесед стали проступать дэне эшекей. Такие же узоры появились и на мертвом Гебуре. Хесед не прекращал реветь. Теневые татуировки на белой шкуре стали расплываться и словно всасываться в клинок, переходя по рукояти в тело Ансацу. Когда все знаки пропали, Хесед упал без чувств.

— Что ты только что сделал?! — взвыл поднявшийся Алур.

Шиварец развернулся и тут же огненный смерч выбил из его рук сферу и теневое оружие.

— Ты проиграл! — предатель замахнулся клинком для броска. — Умри!

Ансацу не шелохнулся. Лишь глаза его на миг вспыхнули глубокой Тьмой.

Алур выпрямил руку, но вместо того, чтобы пустить клинок в шиварца, кораш ударил им себя в горло. С паникой в глазах, предатель двигал лезвие выше, разрезая кожу по самую челюсть. Кровь хлестала из ужасной раны, но Алур продолжал свое ужасное занятие. Кода клинок встретил преграду в виде костей челюсти, его рука на мгновение замерла. Но лишь на мгновение. Теперь лезвие пошло сначала в правую сторону до самого уха, затем, достигнув цели, обратно, продолжив ход до левого уха. Алур упал на колени, продолжая сжимать в руке кинжал и глядя на, подошедшего к нему, Ансацу.

— Ты никогда не был ни кагэми, ни уж тем более Повелителем. Ты жалкая падаль. Ты тень своего отца. Ничтожество, что так и не смог ничего доказать, — мужчина нагнулся и теперь его лицо было на одном уровне с предателем. — Я заберу то, что ты отнял силой. То, что тебе никогда не принадлежало.

Ансацу ударил рукой в грудь Алура, пробивая ему грудную клетку. На теле павшего Повелителя проступили знаки кагэми. Они мигали и меняли очертания, словно испуганная дичь перед лицом охотника. Но убежать они не могли. Подчиняемые воли Ансацу, они стали перетекать ему в руку. Когда все до единого знаки перешли к новому владельцу, шиварец вытащил руку и, поднявшись, толкнул ногой безжизненный труп Алура. Юноши, что так мечтал стать кем-то великим.

— Все кончено, — Ансацу повернулся к своей подопечной. — Пора возвращаться домой.

Открытый проход дожидался пятеро кагэми. Да, они выиграли и выжили, но цена победы была слишком высока. Пришедший в себя Хесед обнимал успевшее остыть тело Своядж, исполняя давнюю песню своего народа, традиционно звучавшую, когда великие охотники покидали стаю. Никто не пытался его остановить или поторопить. Все, даже без эмоциональный Векс, стояли подле фурри и молча ждали. Малышка держалась за юбку своего наставника и плакала. Она не могла понять всю ту боль Хеседа, что потерял брата, но и ее боль, от потери друга, была не меньше. Маленькая Харита в облике неки сидела у головы Гебуры и погладила ее, тихо всхлипывая.

Последняя нота сошла на нет, наполняя каменную площадку давящей тишиной.

— Закончил? — немного скучающим тоном поинтересовался Ансацу.

Хесед зарычал на Октуш.

— Неужели вы настолько бесчувственны?! — не удержалась т'эрка.

Но Ансацу ничего не ответил. Он подошел к Хеседу и сел напротив него.

— Твой брат погиб и с этим ничего не поделать. Даже я, Повелитель, не в силах это изменить. Но кое-что могу и я, — мужчина вошел в до-во и коснулся шерсти черного фурии. На теле двух кагэми — шиварца и фурри — появились дэне эшекей. Всего миг и часть знаков Ансацу словно переплыла на Хеседа, смешиваясь с его татуировками, создавая новый рисунок. — Вы две части одного сущего. Ни один из вас не может жит без другого. Но и умереть тоже. Теперь сила Гебуры будет всегда с тобой. Ты чувствуешь?

В красных глазах Хеседа стояли слезы. Не в силах что-либо произнести, он лишь молча кивнул.

— Нам пора, — твердо произнес Ансацу. — Повелитель пал, но мы все еще не знаем, чот с Цитаделью. Пора уходить.

Векс ушел первым. Следом, меня облик на родной, покинула мир Харита. Хесед, осторожно взвалив на свои могучие лапы тело брата, еще раз благодарно кивнул Ансацу и исчез в проходе.

— Иди, — Ансацу подтолкнул подопечную к теням. — Мне нужно кое-что закончить. Если что-нибудь случится — держись своих друзей. При всей их разношерстности, все они очень дорожат тобой.

Т'эрка некоторое время потопталась на месте, а затем резко обняла наставника. Зажмурив глаза, она ожидала расправы за свое своенравие. Очень аккуратно, словно боясь сломать, шиварец ответил на объятие.

— Об этом, мы с тобой потом поговорим, — улыбка слышалась в словах мужчины.

Юная кагэми впервые сама вошла в до-во и как можно быстрее запрыгнула в проход, надеясь скрыт свое смущение.

— Выходи. Я знаю, что ты тут, — Ансацу сел на жертвенный камень. Черная сфера покоилась у него в руках.

Из-за деревьев показалась девушка. Кожа ее была смуглой, а голову венчала пара острых рожек.

— Вижу, ты закончил, — представительница кораш лукаво улыбалась.

Ее обнаженное тело поблескивало в пламени угасающих факелов.

— Зачем тебе все это? — шиварец указал на мертвого Алура.

— Ради мести, — незнакомка медленно облизала полные губы.

— Кому?

— Всем. И Красным балахонам и кагэми, без одних не было бы и других.

— Разве ты не дочь балахона?

— Да. Дочь. — глаза с горизонтальным зрачком ярко вспыхнули, — И ради своих фанатичных целей этот старый ублюдок подложил меня, совсем еще юную — ребенка! — под кагэми. И все ради достижения своей цели. Для того, чтобы на свет появился ручной Повелитель, — девушка небрежно пнула труп сына. — Вот только ничего у него не вышло.

Это ты надоумила сын, я прав?

Корш улыбнулась, обнажая клыки.

— Да. Это была отличная возможность расквитаться с обеими враждующими сторонами.

— Даже если ради этого пришлось отправить сына на верную гибель? — Ансацу крепче сжал сферу в руках.

— Он все равно был ублюдочный отребьем шлюхи и предателя, — девушка как ни в чем бывало пожала тонкими плечиками.

На некоторое время над площадкой повисла тишина. Кораш присела около поверженного сына с нескрываемым интересом рассматривая его ужасную рану. В какой-то момент, девушка запустила руку в рану. Вытащив ее, кораш стала медленно слизывать кровь с пальцев. Ансацу поморщился.

— Ты убьешь меня? — наконец спросила девушка не оборачиваясь.

— Да, — в руке мужчины появился изогнутый кинжал.

— Хорошо, — кораш оторвалась от трупа сына и подошла к шиварцу. Ее изящные руки обвили шею Ансацу. Возбужденная грудь прижалась к кагэми. Секунда и ударил в живот, распаривая его. Выхаркивая кровь, девушка возбужденно прошептала Ансацу на самое ухо:

— Отцу стоило выбрать тебя…

Шиваец повел плечам. Безжизненная кораш упала на землю. Девушка улыбалась безумной, но счастливой улыбкой.