Цитадель Теней

Глава 9

Она открыла глаза в ожидании вновь увидеть темные стены Зеркального Зала, но ее встретила лишь темнота. Не та, что бывает в полностью закрытом пространстве без каких либо источников света. Нет, эта темнота чем-то напоминала девочке просторы космоса. Необъятные. Бескрайние. Пусть в этом «космосе» и не было бликов далеких звёзд, да и вообще каких-либо источников света, но страха или неудобств от этого малышка не испытывала. Ей даже казалось, что здесь, в этом непонятном пространстве, она ощущает себя как…как дома. Каждая клеточка ее тела одновременно растворялась в окружающем пространстве и наполнялась необъяснимым теплом, которое так остро чувствовалось на фоне только что пережитых эмоций. Малышка повела головой из стороны в стороны, внимательно осматриваясь. На ее кистях пылали знаки кагэми. Их черная матовость отчетливо выделялась на коже т'эрки. Она попыталась прочесть узоры, ведь фурри говорили, что в этих татуировках была вся информация о кагэми-носителе, однако те продолжали оставаться для нее не более чем красивыми рисунками. Оставив это дело, девочка продолжила изучение окружающего пространства.

Только сейчас она заметила, что на самом деле движется. Ее словно пушинку медленно несло вперед. Девочка опустила ноги, которые до этого были поджаты, и почувствовала, будто подошва коснулась твердой поверхности. Т'эрка ощущала себя одновременно стоящей на месте и движущейся вперед.

Последнее подтверждалось еще тем, что ее волосы колыхались, словно под действием ветра.

Девочка продолжала оглядываться по сторонам, в надежде увидеть хоть что-то и заметила, что вокруг нее тьма немного более темная и плотная. Протянув руки в стороны, т'эрка коснулась невидимого барьера. Он не был непроницаемым. Малышка словно погрузила пальцы в желе. А вот спереди и сзади такой помехи ее пальцы не ощутили. Для себя девочка решила, что она находится в какого-то рода туннеле.

Спустя некоторое время, точно малышка определить не могла, она увидела перед собой плотный темный овал. Девочке тут же вспомнилась поверхность Зеркала-прохода.

Юная кагэми приблизилась к субстанции и та тут же втянула малышку в себя.

В следующее мгновение девочка упала на колени в Зеркальном Зале Цитадели. Человеческая одежда вновь сменилась на одеяния кагэми, а дэне эшекей вспыхнули и погасли. Голова у девочки немного кружилась, но тошноты, как при первом переходе, она не ощущала. Т'эрка подняла голову и увидела перед собой своих друзей. Вот только выражения их морд были не самые дружественные.

Денром, с поникшими ушками и виновато-грустным лицом, пряталась за Хеседом, держась за его хвост. Нека подняла глаза на т'эрку, но тут же отвела их в сторону, полностью встав за фурри. Глаза же черного лисо-волка пылали огнем. И по сравнению с взглядом, которым он одарил девочку при первой их встрече, этот был куда более пугающим. Шерсть зверя вздымалась, уши отведены назад, губы подергивались, время от времени обнажая белоснежные клыки. Могучие лапы то сжимались в кулаки, то разжимались.

Малышка перевела взгляд на Гебуру и непроизвольно сглотнула. Он не был так же разозлен, как его Своядж. Но то, что увидела юная кагэми, испугало ее куда больше, нежели гнев разъяренного фурри. Поза белого зверя была спокойной, можно даже сказать расслабленной, во только уши были опущены, а глаза… В голубых глазах Гебуры плескались боль, обида и самое главное — осознание предательства.

Только сейчас, лицом к лицу со своими друзьями, т'эрка поняла, как она поступила по отношению к этим троим.

— Я…

Сказать что-либо еще девочка не успела. Из Зеркала за ее спиной появился шиварец. Он обвел взглядом собравшихся, взял девочку под локоть, помог подняться и произнес:

— Отведите ее в комнату и проследите, чтобы подобного больше не повторилось.

— Да, Октуш Ансацу, — синхронно произнесли три кагэми и склонили головы в уважительном поклоне.

Ширавец толкнул т'эрку вперед и та попала в цепкие лапы Хеседа. Зверь всего на мгновение сжал их и когти вонзились в плечи девочки.

— Идем, — грубо рявкнул зверь и подтолкнул юную кагэми в сторону выхода.

В сопровождении троих нелюдей, девочка покинула Зеркальный Зал. Лишь раз, ведомая каким-то подсознательным порывом, она обернулась и взглянула на шиварца. Тот продолжал стоять у зеркальной субстанции, провожая их взглядом. Одна его рука покоилась на странной флейте, заткнутой за пояс.

До комнаты девочки кагэми дошли в полном молчании. Можно было кожей ощущать, насколько напряженная обстановка была между друзьями. Т'эрка больше не пыталась заговорить ни с фурри, ни с денром.

Хесед подошел к двери и открыл ее. Юная кагэми вошла в комнату и повернулась к фурри. Гебура стоял за спиной брата и не смотрел на подругу.

— Гебура, я…

Договорить Хесед девочке не дал. Зверь черной молнией бросился на девочку. Он толкнул ее в стену и сам навис над ней клыкастой угрозой. Его когти впились в камень, дробя тот в песок. Глаза фурри горели безумством, оскаленная пасть была лишь в паре миллиметров от лица испуганной и ошарашенной девочки.

— НЕ СМЕЙ, СЛЫШИШЬ, НЕ СМЕЙ НИЧЕГО ГОВОРРРИТЬ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРРРАВА ОТКРРРЫВАТЬ СВОЮ ПАСТЬ! ХОТЬ СЛОВО И Я, КЛЯНУСЬ БИНАТАНГ БЕСАРОМ[32], ПОРРРВУ ТЕБЯ НА КУСКИ! ТЕБЯ НЕ СПАСЕТ ТО, ЧТО ТЫ КАГЭМИ! — Хесед был на грани. Слюни из раскрытой пасти вылетали на девочку, но та даже не пыталась их стереть. Куда там. Она боялась даже дышать. — И НИКОГДА, НИКОГДА НЕ СМЕЙ БОЛЕЕ ДАЖЕ ПРРРИБЛИЖАТЬСЯ К НАМ!

— Оставь ее, Своядж, — мороз прошел по коже т'эрки когда она услышала от двери голос Гебуры — сухой, колючий, холодный и безразличный, — она уже показала нам, что наша компания ей только в тягость. Она никогда даже не обррратится к нам, — холодные льдинки глаз белого фурри как ножи полоснули по самому сердцу девочки. Она закрыла глаза и молча сползла по стене на пол.

Хесед резко выдохнул на нее горячий воздух и вышел из комнаты следом за братом. В стене остались дыры от его когтей. Последней девочку покинула денром. Химера, ничего не сказав, подошла к т'эрка, легонько похлопала ту по коленке и вышла, закрыв за собой дверь.

Т'эрка осталась одна.

Девочка уткнулась лбом в колени и обхватила ноги руками. Впервые за долгое время эмоции взяли верх и она расплакалась. Громко. От всей души. Навзрыд. Теперь она абсолютно одна. В родном мире она потеряла мать, отчим продал ее, а своим глупым поступком она отвернула от себя единственных существ, которых, за долгое время, могла искренне назвать друзьями.

Обуреваемая гневом на собственные поступки и жизнь, малышка резко вскочила и не долго думая перевернула рядом стоящий стол. Многочисленные склянки и баночки, восстановленные Цитаделью после потасовки между Хеседом и Харитой, разбились о каменный пол на множество осколков. Стол, не выдержав по отношению к себе столь жестокого обращения, потрескался, одна из ножек обломалась.

Но этого юной кагэми было мало.

Т'эрка сорвала с постели одеяло, схватила один из осколков и порвала в клочья подушку — перья закружились в воздухе в предсмертном танце и опустились на покрытый различными духами и мазями пол. Малышка метнулась к шкафу, резко открыла дверцы и начала по одному срывать с вешалок одежду, кромсать ее на мелкие кусочки и швырять на пол. Она крушила и уничтожала все вокруг себя, не чувствуя, как в ноги впивается стекло, а от осколка в зажатой руке уже идет кровь.

Не замечала девочка и внешних изменений, происходящих с комнатой.

Медленно, сантиметр за сантиметром из уютной, располагающей к себе комнаты, наполненной воспоминания о матери, помещение превращалось в декорации к типичному фильму ужасов.

Некогда бежевые обои стали выцветшими, потерявшими былую красоту. Серыми с почернениями полосками бумаги. Они медленно отслаивались от стен с противным чавканьем. Будто под воздействием влаги и воздуха обои разбухали, становясь однородной липкой массой. Трескались, словно натянутая кожа, создавая сеточку трещин и рваных дыр.

Потолок пошел такими же трещинами. Словно щупальца таинственного чудовища, они расползались поверху, захватывая каждый миллиметр, превращая все на своем пути в, сыплющуюся вниз, труху. Несколько кусков штукатурки с громким звуком упали вниз, рассыпаясь и поднимая в воздух облака пыли.

Мягкий ворс голубого ковра покрылся лишайниками и плесенью. Как иноземные захватчики, они превращали все на своем пути в отвратительную серо-черно-зеленую субстанцию. Грибки прорастали, лопались и разбрасывали вокруг себя паразитирующие споры, что повторяли этот круг вновь и вновь, заполняя собой все пространство ковра.

Воздух наполнился запахами плесени, сырости и затхлости. Он стал тяжелым, давящим. Проникающий сквозь него свет делался серым и угнетающим.

Девочка же продолжала уничтожать все, что так или иначе напоминало ей о доме, о прошлом. Тяжело дыша, т'эрка повернулась к единственному уцелевшему предмету — напольному зеркалу. Громко крича, с залитым слезами лицом, кагэми со всей силой ударила кулаком по зеркальной поверхности. Хрупкое стекло треснуло и разлетелось во все стороны. Несколько осколков впились в тело и лицо девочки.

Но она не чувствовала боли. Не чувствовала, как кровь бежит из порезов. Как тяжело ей стало дышать. Как загораются по всему телу дэне эшекей.

Она больше ничего не чувствовала.

Сказать точно, сколько девочка провела без сознания, она не могла, но проснулась т'эрка от острых позывов желудка. Выброс адреналина, громящий пространство вокруг себя, сжёг все запасы энергии и организм требовал их немедленного восстановления.

Малышка сбросила с себя разорванное одеяло и поднялась с пола. В руку вонзился крупный осколок от одной из разбитых склянок. Девочка медленно перевела взгляд на ладонь. Кровь сочилась ровным алым потоком, огибая уголки розового стекла. Т'эрка рассматривала руку несколько минут, затем резко выдернула осколок. Края раны почернели и неспешно затянулись. Кожа была абсолютно целой.

Юная кагэми прошла к двери. Плесень противно чавкала под ногами, прилипая к подошве сандаль. Осколки стекла громко трескались в заполненной тишиной комнате. Продолжая не замечать, а может и просто игнорировать, новый «стиль» интерьера, девочка вышла из кельи.

Шрамы от порезов затянулись благодаря высокой регенерации кагэми, но малышка то и дело дотрагивалась до лица и рук, погруженная в свои мысли. Ее лицо было непроницаемой маской. Она не скрывала эмоций. Их в ней просто больше не осталось. У девочки не было сил на проявление боли или грусти, что терзали и рвали ее изнутри. Сейчас она ничем не отличалась от животного, ведомого только инстинктом выживания.

Или зомби. Ожившим мертвецом, без целей, желаний, да и мыслей. Единственное, что вело сейчас девочку вперед, так это голод, крутивший желудок болезненными спазмами. Если бы не он, то разрушенные стены комнаты еще долгое время могли бы оставаться для нее единственным пейзажем.

Девочка вышла во внутренний двор и подняла взгляд вверх. Чистое голубое небо абсолютно не вязалось с общим антуражем старой крепости. Уже давно т'эрке было интересно, что за небесное светило дарило тепло и свет Цитадели и каким образом сменялось время суток, если на небе никогда не наблюдалось ни Солнца, ни Луны, ни звезд. Но сейчас ее эта дилемма волновала не больше, чем мелкие камни под ногами.

Кагэми вышла ко входу в главное здание и замерла. В дверях стояли ее друзья. Они заметили ее и денром даже попыталась приветливо помахать подруге, но Хесед резко одернул неку и подтолкнул ту в открытую дверь. Гебура же скользнул по девочке холодным взглядом и прошел внутрь.

Малышка сглотнула застрявший в горле ком. Что-то ей перехотелось есть. Выносить на себе колючие, столь чужие и болезненные взгляды, ей не хотелось. По крайней мере не прямо сейчас.

Зажмурив на мгновения глаза и глубоко вздохнув, кагэми побрела вдоль стены.

Мимо нее проходили различные кагэми — звероподобные и не отличающиеся от людей; абсолютно фантастические и словно сошедшие со страниц книги о мифах. Кто-то кивал ей в знак приветствия, кто-то угрюмо отводил взгляд, но большинство не обращало на нее никакого внимания. Для них она была всего лишь очередной кагэми, одной из них.

А вот они для нее были чужими и удивительными. Большинство созданий из Цитадели она не могла себе даже представить. Один из таких, кагэми, напоминавший собой розовокожего человека с хвостом павлина вместо волос, невольно зацепил на себе взгляд т'эрки, что привело ее к неминуемому столкновению.

На голову девочки посыпались книги и свитки, а державший их кагэми неуклюже повалился на землю. Девочка подняла несколько манускриптов и протянула их незнакомцу — высокому парню с черными взъерошенными волосами и смуглой кожей. С, испачканного чернилами, лица на нее смотрели два горящих уголька вместо глаз. Кагэми принял свитки, поднял остальные и кивнув в знак признательности, удалился в сторону одной из башен. Малышка проводила взглядом удаляющуюся фигуру.

— Некоторые Халлар… понимают свой виа… слишком буквально… — за спиной девочки прозвучал тихий шипящий голос, медленно тянущий слова, — и готовы веками… что-то искать и изучать.

Т'эрка обернулась. Старый шшир щуря глаза смотрел прямо на нее. Когтистые лапы ящер скрыл в широких рукавах своего балахона. Если бы не гребень на голове и чешуйчатая кожа, то Октуш вполне сошел бы за типичного монаха в рясе. Зеленого такого монаха, с пастью на всю морду.

— Октуш Виссен, — неуверенно произнесла девочка и опустила голову в знак приветствия.

— О… братья поведали тебе мое имя… Как предусмотрительно с их стороны… Мы ведь так… и не познакомились с тобой… И не пообщались… как следует… Ты ведь не откажешь… старому кагэми… в нескольких минутах… приятной беседы?.. Тем более… что мне есть о чем… тебе рассказать.

Шшир повел лапой, указывая направление, и два кагэми медленно пошли вдоль стены. Ящер шел неспешно, лениво переставляя лапы. Его походка была слегка покачивающейся. Время от времени, из закрытой пасти шшира появлялся кончик раздвоенного языка, ловящий и пробующий воздух.

— Вчера… ты повела себя крайне необдуманно… — с места в карьер начал кагэми. — Непредсказуемо… оригинально… но необдуманно…

— О моем поступке знают?.. — голос девочки дрожал.

— Не удивляйся… О твоей выходке… знают Октуш… Монады… да и прочие кагэми… Иначе и быть не может… Цитадель замкнутый мир… где все всё знают о всех… Но твой своевольный «уход» из Цитадели… породил не только слухи…

— Что Вы имеете ввиду?

Виссен резко остановился и повернувшись к девочке, положил когтистую лапу той на плечо:

— Ты действительно желаешь знать?.. Даже если это причинит тебе боль?.. — робкий, но утвердительный кивок. Ящер некоторые время пристально всматривался в лицо малышки, затем развернулся и продолжил путь. Девочка последовала за ним.

— Я сам не был свидетелем произошедшего… но весьма наслышан… Стоило тебе покинуть территорию Цитадели — кстати… всех интересует… как ты смогла убедить Зеркало открыть проход — как со своего задания вернулись братья… Их видели спешащими в твои комнаты… должно быть они хотели рассказать тебе о вылазке… но застали там только вашу многоликую подругу… проходящие мимо кагэми видели их… И слышали… Маленькая химера… передала им твои слова о скором возвращении… — щеки т'эрки стали пунцовыми.

— Я сказала ей, что вернусь… — девочка стыдливо опустила голову.

— Вот только тебя нигде не было… — продолжал Октуш. — Фурри осмотрели всю Цитадель… Каждую комнату и клочок земли… Они не побоялись войти под своды Сада… ведь так часто находили тебя именно там… Но и среди посадок тебя не было… И вот тут Гебура… тихий и мирный Гебура… сссорвалссся… — впервые т'эрка услышала в голосе шшира звериный акцент. Девочка взглянула на морду старшего кагэми. Зрачки того стали чуть заметными щелками. — Он метался по Цитадели в безуспешных попытках найти тебя… И на его пути встали наши старые знакомые… Твои со-виа… — Виссен замолк и остановился. Его чешуйчатая морда была поднята к небу.

— Что… — малышка сглотнула. Она чувствовала, что-то, что ей предстоит услышать, будет иметь для нее огромное значение. Но она боялась продолжения разговора. Переборов себя, малышка спросила: — Что случилось потом?

— Фурри кинулся на них… готовый разорвать на клочья… — девочка побледнела. Такое она не ожидала услышать. — Он посчитал… что именно они виноваты в твоей пропаже… Если бы не совместные усилия Хеседа и Хариты… то все могло кончится плохо… Не только для пятерых выскочек… но и для твоего друга… Прямого нападения на собрата… а уж тем более попытки убить… — т'эрка испуганно вскинула взгляд на старого ящера. Его цепкий взгляд был прикован к девочке, — Да… именно убить… Гебура ворвался к ним на тренировку и впился когтями в тело Кеа… огненного кагэми… и оскалив зубы требовал твоего возвращения… Но даже пламя не помогло Кеа защититься… Гебура готов был оторвать ему голову… Лишь вдвоем фурри и денром смогли оттащить обезумевшего Гебуру от Кеа…

— Что стало с Гебурой? — голос девочки дрожал.

— В таком состоянии их встретил Ансацу… Твой Амо не церемонился с ними… Быстро остудив пыл Гебуры и выяснив все подробности у бормочущей денром… шиварец направился прямиком в Зеркальный зал… А затем… он вернул тебя сюда… Как понимаю… твое воссоединение с друзьями не прошло благополучно?.. — малышка грустно покачала головой. — Оно и понятно… — Шшир тяжело вздохнул. — Я давно знаю братьев… То, что я тебе сейчас скажу… не знает никто… До твоего появления здесь… в их мире были только они вдвоем… Никого ранее они так близко к себе не подпускали… Но тебя они приняли… Пусть Хесед и ведет себя грубовато… но он очень любит своего брата и ценит тот факт… что в жизни его Своядж появился друг… Поверь… хоть кагэми и считают друг друга сестрами и братьями… но по сути все мы весьма одиноки… Каждому из нас пришлось отказаться от прежней жизни… чтобы принять свою новую сущность… И мы ценим дружбу как никто… Запомни это… — ящер похлопал девочку по плечу и, спрятав лапы в широких рукавах, направился прочь, оставив девочку, погруженной в мысли.

Столовая встретила ее безразличными лицами и звуками трапезы. В разношерстной толпе кагэми т'эрка легко распознала и шиварца, евшего как всегда за самым отдаленным столом в зале; и пятерых со-виа, которые о чем-то перешептывались, кидая взгляды то на девочку, то на троих кагэми, пристроившихся в центральной части. Как раз последних девочка была рада видеть, но от взгляда на них щемило сердце.

После насильного возвращения в Цитадель из родного мира, малышка понимала, что своим необдуманным поступком обидела, оскорбила своих друзей. Но только в разговоре с шширом она осознала насколько глубоко она задела и ранила их чувства. Ту боль, что сейчас испытывали кагэми, а Гебура в частности, она не пожелала бы и врагу.

Девочка заняла один из пустующих столов — присаживаться за столик к фурри и денром она не решилась — и вызвала себе из сферы тарелку горячего картофеля с зеленым луком. Спиной она ощущала на себе взгляды со-виа, но не подавала вида. Их ребяческие подколы волновали ее сейчас меньше всего. Главное было найти способ помириться с тремя кагэми, иначе, она лишалась единственных друзей в обоих мирах.

Но спокойно поесть ей все же не дали.

— Я гляжу, ты отказалась от услуг сторожевых псов, — прозвучал над головой девочки голос Кеа. Присутствие огненного кагэми за спиной малышка ощущала физически — жар от него шел не шуточный. — Весьма разумно с твоей стороны, ведь эти шавки бешенные. Им одна дорога — на живодерню. Знаешь, — девочка не реагировала на слова огненного, но Кеа не унимался, — один из них чуть не убил меня. Меня — одного из кагэми. Он очень дорого поплатиться за это, я обещаю. Или может он уже поплатился? Амо Ансацу приструнил твой зверинец? Теперь они как шелковые. Хотя, — Кеа навис над т'эркой, поставив правую руку на стол, — может им просто надоело возиться с тобой? Твоя выходка настолько идиотская, что шавки отказались, более, охранять тебя? Ты осталась одна, не так ли? — огненный опустил голову так, что его горячее дыхание щекотало щеку девочки. — Тебе здесь не место! Ты никому не нужна! От тебя все отказались! Ты — одна!

Крик Кеа заставил всех в зале обернуться к ним.

Он не заметил, как т'эрка занесла левую руку. Как из тени соткался небольшой изогнутый нож. И как этот нож пронзил его ладонь, пригвоздив ее к столешнице. О том, что произошло, Кеа понял только в тот момент, когда разжав пальцы, малышка встала и посмотрела прямо на со-виа.

Увидев лицо девочки, огненный непроизвольно отстранился.

Пустое, безэмоциональное, мертвое лицо. Маска, без признаков человечности. Глаза, смотрящие насквозь, словно вокруг никого нет.

Такой т'эрку еще никогда не видели.

Ни единый мускул не дрогнул на ее лице, когда она воткнула нож в руку со-виа. С таким же безразличием она покинула зал, игнорируя гневные крики в спину из уст Кеа.

Но стоило малышке переступить порог главного здания, как адреналин схлынул и произошедшее навалилось на нее. Там, в зале, была не она. Юная кагэми словно со стороны наблюдала за своими действия, не узнавая себя в этой, опустошенной морально, девочке. Т'эрка понимала и осознавала каждое действие, совершенное «кагэми», но желания предотвратить их не было. Более того, они не казались ей неправильными. Понятия морали и правильности притупились в ней. Захоти она прямо там перерезать Кеа горло, ничего не смогло бы ее остановить.

И сейчас это пугало ее куда больше, чем сам поступок и его последствия.

В ужасе от содеянного, малышка направилась в сторону сада, чтобы скрыться от всех и переварить произошедшее. Но на подходе к деревьям один из торчащих из земли корней обвил ее ногу и резко дернул вверх. Девочка вскрикнула и упала на землю, больно ударившись грудной клеткой. Воздух вышел из легких, словно из сдувшегося шарика. Т'эрка попыталась подняться, но кто-то, со всей силой, прижал ее ногой к земле. Малышка не могла пошевелиться. Ее руки и ноги были оплетены корнями.

— Сейчас ты не так храбра, как несколько минут назад, — перед лицом девочки, опустившись на корточки, находился Кеа. Он показал пораненную руку и прямо на глазах девочки залечил рану. — Ты ответишь мне за свою выходку!

С этими слова он крепко схватил со-виа за волосы и потянул назад. На минуту провалы его глаз стали глубже. Следующее, что почувствовала т'эрка, были сильный удар и вкус земли на языке. Она не могла дышать, каждый вздох отдавал болью в носу.

Тяжесть со спины исчезла, но в туже минуту корни подняли ее над землей и с размаху приложили о ближайшее дерево. Острая боль пронзила грудь и спину т'эрки. Один из торчащих суков вошел в детскую плоть, разрывая мышцы и мягкие ткани, дробя кости. Теплая багровая жидкость оросила ствол дерева.

Кровь текла по разбитому лицу, заливая глаза и затрудняя обзор. Хватая ртом воздух и пытаясь не потерять сознания, сквозь пелену она видела, как древесный кагэми, что держал ее с помощью своих корней, начал растягивать их в разные стороны. Медленно, с наслаждением, древесный вытягивал ее руки и ноги. Звук вывернутых суставов заглушил все мысли в голове девочки. Он показался ей громче выстрела из пушки.

От невыносимой боли она потеряла сознание, но спасительное беспамятство не продлилось долго. Крыса привела девочку в чувства нанеся хлесткий удар по лицу когтистой лапой. Ошметки кожи болтались на щеке мелкими нитями. Регенерация кагэми начала работать, пытаясь затянуть рваную рану, но Крыса не позволяла краям соединиться. После еще нескольких ударов по лицу, оно превратилось в один сплошной разорванный шрам.

Змей подполз к истязаемой жертве, провел кончиком языка по окровавленному лицу, и нанес удар своим массивным хвостом. Из глаз брызнули слезы. Живот скрутило. Юная кагэми почувствовала, будто что-то внутри разорвалось. Из рта брызнула кровь, вперемешку с желчью и рвотой, заливая уже и без того окровавленную одежду.

Древесный распутал корни и измученное тело девочки повалилось на землю. Пятеро кагэми любовались проделанной работой.

Все тело т'эрки представляло собой один сплошной кусок мяса. Теневые нити опутывали ее, пытаясь восстановить повреждения. Если бы не способность кагэми к регенерации, то Альнас давно бы испустила дух. Но ее сил было слишком мало, для моментального восстановления, что ранее продемонстрировал Кеа. Их хватало только для того, что бы побои и обильная потеря крови не отправили ее к праотцам. Несколько минут ее жизни превратились в кромешный ад.

Стоило Альнас задышать чуть ровнее, как кагэми решили продолжить свою экзекуцию. Остановил их механический голос, прозвучавший из-за спин.

— Прямое нападение на кагэми влечет за собой строгое наказание, — кагэми виа Сацуи резко обернулись. Они настолько упивались своими действиями, что не почувствовали приближение постороннего.

Со своего немаленького роста на кагэми взирал…киборг. Среди местного антуража он смотрелся более, чем неуместно. Но черные бинты, сотканные из теней, лучше всего подтверждали его принадлежность в кагэми. Парню было лет двадцать, не больше. Темнокожий. Хорошо сложенный. Это легко было заметно, так как из одежды на киборге были лишь военные штаны черного цвета, да тяжелые ботинки. Черные ленты обвивали его накаченные руки, обходя стороной подтянутый пресс. Левая рука парня была полностью механической. На фоне всего этого, ярко-васильковые глаза и такого же цвета волосы, заплетённые в дредлоки, смотрелись немного странно.

— Где ты видишь нападение? Мы просто нашли ее во время возвращения в свои покои и собирались помочь, — Кеа медленно заговорил, внимательно следя за незнакомцем. — Мы бы никогда не напали на со-виа.

— Прямое нападение на кагэми влечет за собой строгое наказание, — киборг перевел взгляд на лапы Крысы. С них все еще капа кровь т'эрки.

Кеа чертыхнулся и жестом приказал со-виа уходить:

— Ты все равно не сможешь доказать, механическая игрушка.

Пятерка скрылась из виду, окинув место расправы довольным взглядом. Пусть их и прервали, свое девчонка получила.

Киборг подошел к т'эрке и опустился рядом с ней на колени. Он осторожно подложил руку ей на шею, нащупывая пульс. Удары еле чувствовались.

Фурри и денром бросились на поиски подруги. Они могли быть на нее сколь угодно обижены, но подвергать ее жизнь опасности они не желали. А то, что т'эрка в опасности, не стоило и сомневаться. После ее выходки, от которой были в шоке все кагэми, Кеа точно пожелает отомстить. Как только пятеро кагэми покинули зал, волко-лисы с химерой бросились за ними, но что-что, а уж прятаться и скрываться Сацуи могли. Друзья потеряли их из виду практически сразу же. Они решили обыскать ближайшую территорию к главному зданию и спустя минут десять, заметили удаляющихся в сторону от сада тех, кого искали. Фурри уже хотели броситься за ними, когда денром обратила их внимание на другого кагэми. Тот копошился около дерева. Чуткого носа двух хищников достиг металлический, чуть сладковатый аромат. Кровь.

Кагэми кинулись в сторону источника запаха. Когда они достигли деревьев, их глазам предстала ужасная картина. Киборг держал на руках израненную и изуродованную т'эрку.

— Векс, — голос Гебуры дрожал от рвущегося наружу гнева и страха за малышку. Он смотрел на своего со-виа холодным как лед, взглядом, — отдай ее мне.

Киборг молча передал раненную с рук на руки. Белая шерсть фурри тут же окрасилась кровью.

— Мялгина жива? — в глазах неки стояли слезы. Хесед втянул воздух около т'эрки и утвердительно кивнул.

— Векс, что здесь пррроизошло? — фурри давно знали киборга. Как и у них, его виа был Декен, но занимал он ранг тайро. Уже несколько лет синеволосый кагэми тренировал навыки со своим Амо. Время от времени он устраивал спарринг с братьями.

— Прямое нападение на кагэми, — любую фразу киборг говорил без каких либо эмоций. Такой была особенность расы шу'гал[33]. И синие волосы. Не являлись редкостью для них и механизированные тела. При частых войнах в своем родном миру, они постоянно теряли конечности и заменяли их на механику.

— Это были кагэми виа Сацуи?

— Да.

— Я порррву их на мелкие части! — Гебура сорвался на дикий рык.

— Своядж, сначала нам надо обррработать ее ррраны. Пойдем.

Хесед кивнул в знак признательности Вексу и, вместе с братом и маленькой девочкой-кошкой, направился в комнаты. Сначала они решили залечить раны в комнате т'эрки, но стоило им открыть дверь, как запах гнили коснулся их обоняния. В шоке и растерянности от увиденного, они направились в свою комнату-пещеру, что бы заняться малышкой.

Первым же делом, с подругой на руках, Гебура погрузился в водоем. Маленькие водяные дракончики стайкой поднялись из глубин, окружая хрупкое тело девочки. Они поглощали болтающиеся куски плоти, обрабатывали края ран. С помощью змеек регенерация ускорилась. Но не достаточно. С ребенком на руках зверю пришлось не меньше часа находиться в воде. Все это время Хесед утеплял их настил — подкладывал мох, листву, цветы. Харита же караулила у кромки воды и как только замечала, что Гебура начинает погружаться, подхватывала его и помогала удержаться на воде.

Как только раны стали напоминать небольшие шрамы и перестали кровоточить, Гебура передал малышку брату а сам выбрался из воды. Трое кагэми осторожно уложили девочку на мягкую траву. Т'эрку била мелкая дрожь. Чтобы согреть подругу, фурри легли с двух сторон, положив свои мохнатые хвосты на девочку. Денром пристроилась у ее ног.

Ей не снилось прекрасных снов о волшебных местах, с молочными реками и кисельными берегами. Не было и ужасных кошмаров, с психом-убийцей, что резал людей своей перчаткой, на которой были тонкие лезвия. Не было ничего. Кроме теплой, обволакивающей темноты.

Когда т'эрка проснулась, все ее тело ужасно болело. Ей тяжело было даже вздохнуть. Даже моргать и то было больно. Малышка скосила глаза. На правом плече покоилась морда Гебуры, на левом — Хеседа. В ногах калачиком пристроилась Харита. Видя своих друзей рядом, понимая, что они не отвернулись от нее, девочка расплакалась. Слезы катились по ее лицу, грудь вздымалась при каждом глубоком вздохе. Малышка прикрыла рот руками, чтобы не разбудить кагэми, но чуткий слух фурри уловил приглушенные всхлипывания и две пары глаз одновременно поднялись на нее.

— Ты в порррядке? — голос Гебуры звучал очень тихо и грустно.

— Ррраны все еще саднят? — даже у Хеседа слышалась сострадание в голосе.

— Простите, — девочка глотала слезы. — Простите меня. Мне не следовало уходить. Я причинила вам боль. Я не хотела. Не хотела, чтобы вы страдали. Простите. Простите. Простите. Я не подумала. Я вообще не умею думать! Я — дура. Своим поступком я сделал только хуже. Простите.

— Успокойся. Мы пррростим тебя. Только ррраскажи, зачем ты это сделала? Зачем ты покинула Цитадель?

Девочка утерла слезы, глубоко вздохнула, но рыдания душили ее, не позволяя успокоится. Гебура ткнулся носом в ее щеку в попытке подбодрить. Только спустя несколько минут беспрерывных слез, малышка смогла успокоиться достаточно, чтобы начать свой рассказ.

— Дома, в моем мире, очень давно, я жила вместе с мамой. Она очень любила меня, а я ее, — робкая улыбка появилась на устах девочки. — Каждый день был счастливее предыдущего. Мы были только вдвоем и нам этого хватало. Потом мама встретила человека, которого полюбила. Он был добрый и ласковый. Мы сразу же понравились друг другу, — малышка не заметила, как непроизвольно начала пропускать сквозь пальцы густую шерсть Хеседа. Тот не прерывал ее. — Мы стали одной большой семьей. Нам многие завидовали, я знаю. Никогда в нашем доме не происходило ссор. А потом, — девочка сглотнула и замолкла. Ее глаза снова наполнились влагой.

— Пррродолжай. Мы слушаем, — голос Хеседа был непривычно теплым и мягким. Сейчас он очень походил на своего брата.

— Потом произошел тот ужасный случай, — девочка всхлипывала через слово. — Мы возвращались с мамой домой, и произошел взрыв… Много крови…и смерти. Мама умерла, — слезы текли по детскому личику. — Погибла, защищая меня. Она умерла, а я осталась. Мне очень больно от этого.

Т'эрка расплакалась в полный голос. Фурри не торопили ее. Они понимали, насколько тяжело ей сейчас рассказывать им все это. Сколько времени ей пришлось держать столько боли в себе? Неудивительно, что каждое слово ей давалось так трудно.

Проплакав еще некоторое время, девочка продолжила:

— Я не могла забыть о случившемся. Каждую ночь мне снились кошмары. Днем было не лучше. Изо дня в день меня травили, оскорбляли, винили в колдовстве. Никому не нравилось, что их родные погибли, а я осталась жить. Все винили меня в произошедшем, — тут малышка замолчала и закусила нижнюю губу. Капля крови скатилась на подбородок. — И отчим тоже. Не сразу, но он стал злее. Он начал кричать, избивать меня. Но он был единственной моей семьей и поэтому я терпела. А затем, однажды, пришел шиварец и отчим продал меня ему. Отдал, не задумываясь, — малышка глубоко вздохнула и выдохнула, закрыв глаза. — Так я и оказалась здесь. В этом чужом и пугающем месте. Таком опасном и отталкивающем. Я не хотела быть здесь. Пусть мой отчим и бил меня, но я думала…надеялась, что вернись я обратно и он примет меня. Простит и все будет как раньше. Потому я и сбежала. Не знаю как, но Зеркало пропустило меня. Но придя домой, я узнала, что никому не нужна. Что в целом мире я осталась одна. Что у меня нет больше семьи. Нет близких и родных, — девочка замолчала, открыла глаза и провела руками по мордам фурри. — Но у меня есть вы. Вы — мои друзья. Единственные. Только вернувшись сюда, я поняла, что именно здесь есть люди…существа, которым я не безразлична. И именно вам я причинила боль. Простите меня.

Т'эрка снова заплакала. Оба фурри опустили головы чуть ниже и тут же попали в захват цепких рук девочки. Она обнимала две крепкие, мускулистые шеи и заливала шерсть слезами. Ни Хесед ни Гебура не пытались отстраниться или оттолкнуть малышку. Оба они в своих сердцах уже простили ее. Простили в тот момент, когда увидели ее растерзанное тело без сознания и в крови. Братья переглянулись и медленно моргнули. Для себя они решили отомстить за свою подругу, во что бы то ни стало.

От всех этих телодвижений проснулась и нека. Денром поднялась выше и крепко обняла старшую подругу, уткнувшись той в живот. Так, находясь в объятиях друг друга, кагэми провели несколько приятных минут. Идиллию прервал резкий и настойчивый стук в дверь.

— Кого еще пррринесло? — рявкнул Хесед. Его не радовала перспектива быть замеченным за объятиями. — Эй, химеррра, посмотррри, кто там.

Нека сползла с настила и легко подбежала к двери. В ее нынешнем облике ручка двери была слишком высоко, так что химера приняла свой истинный вид. Она открыла дверь нараспашку. Прошла секунда. Две. Денром продолжала молча стоять в проходе, закрывая обзор со стороны настила.

— Харррита, кто там? — Гебура чуть приподнялся, чувствуя, что что-то не так.

Денром медленно попятилась, открывая обзор. Того, кто стоял в дверях, никто не ожидал увидеть.

Прислонившись к дверному косяку, со скрещенными на груди руками, стоял шиварец.

— Так значит здесь находится моя тайро? — скептически окинув взглядом «пещеру», произнес Ансацу. Его сокрытые глаза замерли прямо на девочке.