Цитадель Теней

— Глава 31 —

«Я — кто?! Я — Повелитель…»

Но мысль не успела полностью сформироваться в сознании девочки. Каменную площадку освещенную десятками факелов оглушил смех. Отражаясь от колонн и старого камня, смех был одновременно везде и сразу. Глубокий, хриплый, проникающий в каждую клеточку тела. И если смех Алура пугал, даже будучи звонким и ярким, то этот смех, приглушенный и слегка насмешливый обволакивал теплом и дарил уверенность малышке. Веру в то, что все будет хорошо. Что окружающие враги лишь временное неудобство.

Предатель и юная кагэми посмотрели на смеющегося.

— Повелительница? — не прекращая смеяться, хрипло произнес Ансацу. Голова мужчины все еще была опущена. Лицо было скрыто за прядями выбившимися из прически. — Ты действительно настолько туп, чтобы принять ее за Повелителя?

— Хочешь сказать, что я не прав?! — рявкнул Алур, разворачиваясь к шиварцу. — Все указывает на это!

— Все указывает на ее несостоятельность как кагэми, безмозглое ты ничтожество! — в голосе Ансацу отсутствовала злоба, гнев или ненависть. Больше походила на то, что учитель воспитывает нерадивого ученика. Или малолетнего ребенка. — Она ведь ничего не умеет!

— Она лишь скрывает это! Я знаю! Я проверял! — Повелитель сжимал и разжимал кулаки, в попытке удержать себя в руках.

Шиварец покачал головой.

— Проверял? Правда? Когда? Когда зарылся в пыльных манускриптах в надежде найти способ уничтожить всех нас? Или когда прятался за спинами Красных Балахонов? Тех самых, что пытались убить меня, — мужчина усмехнулся, — и ее? Это твои проверки?

— Я не прятался! — Алур топнул ногой подобно обиженному ребенку. — Я их использовал! Я!

— Ты так в этом уверен? Ты правда думаешь, что после уничтожения Цитадели и всех кагэми, эти краснотряпочные фанатики оставят тебя в живых? Ты — жалок.

— Я не жалок! Это ты!.. Все вы прикованы здесь и сейчас, а не я! Это кагэми умирают десятками, дабы пополнить мои силы! Вы все жалкие! Вы!

Т'эрка наблюдала за этой безумной перепалкой и не могла понять, зачем? Зачем ее наставник намеренно пытается вывести Алура из себя? Разозлить его. Откровенно взбесить. Но когда предатель очередной раз повысил голос, она заметила, как по цепям пробежали красные всполохи и погасли. На несколько секунд цепи теряли свою силу. Всего на мгновение, но они переставали сковывать энергию кагэми. На мгновение, которого бы хватило, чтобы их разорвать. К несчастью, это заметила лишь она одна. Остальные пленники следили за Октуш Ансацу и Алуром, не сводя с тех глаз.

«Я не мгу подать сигнал друзья, значит я должна освободиться сама. Я свободная «я» отличное наглядное доказательство, что цепи не всесильны».

Девочка покрепче ухватилась за цепи и, дождавшись момента очередного эмоционального всплеска со стороны кораш — дернула вниз. В этот раз штырь поддался куда легче.

— Чтобы убить одного кагэми, тебе нужен десяток Балахонов, — продолжал шиварец. — Без этой армии ты никто. Жалкий мальчишка, возомнивший себя великим магом и Повелителем. Я убил множество таких как ты, но никто из них не был столь отвратительным. Ты и в подметки не годишься другим Повелителям.

— Вот тут ты ошибаешься, пес Тьмы! — Алур криво усмехнулся. — В отличие от других Повелителей я смог скрыть от тебя — Великого и Могучего Ансацу, Убийцы Повелителей Теней — свое естество. Ты не смог меня найти. Ты не знал кто я до последнего момента!

Восхваление самого себя и своих поступков заставило предателя вновь взять себя в руки. Огненные всполохи забегали по звеньям с прежней частотой.

«Черт! Проклятье! Все было слишком хорошо, чтобы просто получится!» — малышка подергала цепь, но штырь отказывался выходить дальше.

— Это ты ошибаешься, мой недальновидный племянник, — голос Ансацу сквозил ядом. Мурашки пробежали по телу маленькой брюнетки от этих интонаций. Сейчас наставник ей напоминал прежнего себя — жестокого, холодного и далекого.

Странно, но тот факт, что шиварец знал о их родстве, заставил Алура замереть на месте. Не ожидавший этого, он словно потерял часть преимущества, которого никогда и не было.

— Кто бы мог подумать, что такая коварная, мелочная тварь — моя кровь. Хотя, — даже не видя этого, юная кагэми была готова поспорить, что шиварец зловеще улыбался, — что еще можно было ожидать от его сына. Ты такое же ничтожество, как и твой отец. Ни на что не способный. Жаждущий величия и признания маленький завистник. Знаешь ли ты, что даже в далеком детстве я был лучше твоего отца? Во всем превосходил его? И он ничего не мог с этим поделать. Ничего. Потому и сдох как собака. Прямо здесь. На этом самом месте. Захлебываясь в крови и глядя на кишки, вываливающиеся из собственного брюха.

Алура трясло от ярости. На кончиках его волос забегали алые языки пламени.

— Ты жаловался на несчастную судьбу. Говорил, что всему виной я. Тут ты прав, Ансацу поднял голову и посмотрел прямо на Алура. Лицо шиварца было холодным, как льды Некрополя. — Мне следовало убить твою похотливую шлюху-мать, что раздвинула свои ноги для столь ненавистного тебе кагэми.

В следующую секунду Алур уже был подле шиварца. Предатель вытащил изогнутый кинжал из камня и рубанул им. Т'эрка только и успела ахнуть и зажмуриться от испуга. Когда девочка вновь открыла глаза, она увидела, как Алур пятится назад, продолжая сжимать в руках окровавленный кинжал.

— Ты!.. ТЫ!.. — только и мог выговорить предатель.

Вспышке гнева Повелитель лишь разорвал повязку на лице, успевшего отклониться, Ансацу, вновь открыв старый шрам. Мужчина молча взирал на своего племянника, не обращая внимании на стекающую кровь. Правый глаз шиварца был зеленым, как и у всех представителей его вида, а левый сиял Тьмой.

— Ты видишь? — голос Алура был удивленно-испуганным. — Ты видишь… Ты видишь!

Последние слова предатель растягивал на манер змеиной речи, с наслаждением перекатывая на языке каждый звук. Безумная улыбка озарила его лицо. Удерживая изогнутый кинжал в правой руке, Повелитель небрежно похлопывал его лезвием по ладони левой. Алур не спеша подошел к Ансацу и поставил пыльный сапог тому на грудь. Мужчина никак не отреагировал на такую наглость.

— Ты видишь! — на распев произнес бывший кагэми. — Ты все это время знал, что я Повелитель! Знал, но ничего не предпринял! Ты — темная падаль!

Алур плюнул на лицу шиварца. Слюна кораш оказалась подобно кислоте. Она жгла кожу Ансацу, дымясь и медленно растворяясь. Октуш виа Сацуи продолжал смотреть прямо в глаза предателя, игнорируя боль.

— Наслаждаешься временным преимуществом, — Ансацу слегка наклонил голову на бок. В его голосе более не было назидательных ноток. Не было и яда. Мужчина больше не пытался разозлить стоявшего перед ним юношу. Он разговаривал с ним холодным, безэмоциональным голосом. Так же, как и с другими своими врагами. — выкормыш краснотряпочников?

Алур заскрежетал зубами и ударил шиварца ногой но лицу наотмашь. Кровь брызнула на землю из разбитой губы.

Скованные кагэми забились в цепях, в попытке вырваться и помочь старшему.

— Амо! — малышка дернулась к наставнику, но была остановлена грозным приказом мастера:

— Стоять! — одно слово и все кагэми замерли. Даже Алур на мгновение потерял всю свою уверенность и как то нервно вздрогнул. — Не любишь правду, балахонщик?

— Не смей меня так называть! — еще один удар сапогом, но теперь по ребрам. И еще. Еще.

Шиварец согнулся пополам от боли, но не дал врагу насладиться своими страданиями. Но если Ансацу стойко переносил на себе все побои, то его ученице и подопечной была куда тяжелее. Она не могла спокойно смотреть, как мучают дорогого ей человека. Слезы заливали ее лицо. Она беспрестанно дергала цепи, пытаясь вырвать их, освободиться и помочь наставнику. Опекуну. Отцу. Но все ее попытки были напрасны — пока по цепям пробегали огненные всполохи, лишь каждая десятая, а то и двадцатая, попытка давали результат в пару миллиметров. Но этого было мало. Катастрофически мало. И маленькая брюнетка это прекрасно понимала.

Когда Алур наконец успокоился и выплеснул весь свой гнев, шиварец валялся на земле. Мужчина кашлял и сплевывал кровью. Цепи впились ему в кожу, раня ее и сдирая.

— Ты не кагэми и не Балахон, — голос Ансацу был хриплым от побоев, — тогда кто ты?

— Я Повелитель Теней! Я стаю выше и вас, жалкие твари и эти безмозглых ублюдков!

— Ты ничтожный молокосос, возомнивший себя кем-то стоящим, — Ансацу перевернулся так, чтобы вновь иметь возможность напрямую взглянуть на предателя. — Ты такой же свихнувшийся выродок, как и окружающие тебя огненные фанатики. И кончишь так же, как и они все.

Алур перекинул кинжал из руки в руку и усмехнулся.

— Даже если они все умрут при осаде Цитадели, мне это не грозит. Мне плевать, что станет с ними всеми, лишь бы моя цель была достигнута.

— О, нет. Столь простая встреча с Госпожой тебя не ожидает, — шиварец смог перевернуться на спину и слегка приподняться на руках. — Ты ведь знаешь эту песню, не так ли?

Повелитель сжал в руке кинжал и сделав несколько шагов, навис над Ансацу.

— Вижу, что знаешь, — Аснацу приблизил лицо к врагу, насколько позволяла поза и начал декларировать слова песни, чеканя каждое слово:

Красные всполохи заиграли в волосах предателя в то время как цепи стали их терять.

Свет по периметру площадки задрожал. Несколько факелов вспыхнули столбами дикого огня.

Фурри, денром и шу'галец метались в своих оковах, рвались вперед, чувствую ярость и гнев исходящий от Повелителя. Его энергия заставляла их трепетать.

Как бы не пытались вырваться другие кагэми, их кандалы были куда крепче тех, что удерживали маленькую т'эрку. Девочка почувствовала, что одна цепь провисла достаточно, чтобы за нее можно было ухватиться двумя руками.

Каменная крошка из колонны осыпалась, и из расшатанного отверстия выпал штырь. Одна из цепей звонко упала на брусчатую поверхность у ног малышки.

«Получилось!» — девочка схватилась за вторую цепь в надежде и ее вырвать из колонны.

Как только последние слова были произнесены, изогнутый кинжал вонзился в плечо Ансацу по самую рукоять. Алур с диким наслаждением прокручивал клинок, разрывая рану все сильнее.

— Сдохни, тварь, — прошептал Повелитель Теней на ухо шиварцу.

Каким бы стойким не был Ансацу, подобное не мог вынести и он. Мужчина закричал от боли. Он попытался отодвинуться от врага, оттолкнуть того ногами, но Алур придавил коленом шиварца к земле.

— Давай! Кричи громче! Чтобы твои стенания достигли стен Цитадели и все кагэми поняли, что потеряли последнюю надежду, — предатель надавил на орудие всем своим весом. — Начинай визжать как вонючая свинья!

Кагэми пытались вырваться из своих оков, но были не в силах. Хоть все внимание повелителя и было сейчас сосредоточено на издевательствах, сознание его поддерживало заклинание огня на цепях. И лишь одни кандалы пали и более не удерживали обитательницу Цитадели.

Девочка удобнее перехватила свалившуюся цепь и что было сил ударила ей с размаху по предателю. Но вместо крика боли, площадку покрыли ярке искры. Цепь словно бы ударилась об невидимый щит, что защищал Алура. Юноша оставил истекающего кровью Ансацу и преодолев разделявшее их расстояние в два прыжка, схватил т'эрку за горло свободной рукой.

— Маленькая дрянь! Поскуда! Думала одолеть меня! — с каждым словом Алур сжимал горло несчастной все сильнее. — Как тебе вообще удалось выбраться из цепей?! Отвечай!

Но малышка молчала. Она в кровь расцарапала державшую ее руку и все время косилась на наставника. Алур этот взгляд понял по-своему.

— Так это ты! — Повелитель швырнул девочку об колонну и развернулся к Ансацу. Других кагэми он будто бы и не замечал. Сейчас для него существовали лишь двое представителей виа Сацуи. — Это ты сделал! Ты намеренно злил меня, чтобы я потерял контроль! Думал, это спасет ваши жалкие жизни? Как бы ни так! Вы мне не помеха! Я уже победил великого Ансацу! Я убью всех! Каждого из вас! Медленно и с наслаждением! И начну я с тебя, — Алур через плечо посмотрел на юную кагэми.

«Он демон. Не по виду, а по разуму. Он свихнулся. Ярость и жажда мести уничтожили его разум», — панически мысли мельтешили в маленькой головке т'эрки, пока повелитель медленно подходил к ней, облизывая лезвия кинжала. С которого капала кровь Ансацу.

— Ну что, маленькая тень, попрощаемся? — левой рукой Алур схватил юную кагэми за грудки и поднял над землей. Изогнутое лезвие стальным языком плавно прошлось по горлу, оставляя за собой тонкую алую нить.

Векс и Гебура, стоявшие ближе всех к подруге, метались из стороны в сторону от бессилия. Даже и сил не хватало, чтобы разорвать путы. От осознания собственной слабости, белый фурри завыл. Долгий и протяжный вой, полный боли и гнева, заставил предателя отпустить свою жертву.

— Заткнись, паршивая шавка! — Повелитель подошел к Гебуре и схватив того за своеобразный ошейник, сдавил горло хищнику. Благородный зверь не переставал с ненавистью взирать на врага, издавая гортанное рычание. — Никогда не любил собак!

Изогнутый кинжал по самую рукоять вошел в могучую шею кагэми-фурри, окропляя белоснежную шерсть алыми каплями, и продолжил свое движение вверх, разрезая плоть до самой пасти. Некогда голубые глаза в одно мгновение потеряли всю свою небесную красоту, став пустыми затуманенными стекляшками. Издав последний вздох в своей жизни, Гебура упал на колени и безжизненно повис на цепях.

— Ну что, минус один, — Алур улыбался, вытирая о рукав кровь поверженного кагэми.