Чужак в чужой стране

Глава 36

Проснулся Джубал свежим, отдохнувшим и счастливым, понимая, что так прекрасно он не чувствовал себя перед завтраком многие, многие годы. Обычно ему удавалось преодолеть черный провал между пробуждением и первой чашкой кофе только внушением, что завтра, может быть, будет хоть чуточку лучше.

Сегодня же он обнаружил, что даже насвистывает какой-то мотивчик. Заметив это, он приказал себе перестать, потом забыл и снова засвистел.

Джубал посмотрел в зеркало, хитровато усмехнулся, а потом его лицо расплылось в довольной улыбке.

- Ах ты, неисправимый старый козел! Ведь и без подобных штучек за тобой каждую минуту могут прислать катафалк.

Заметив на груди седой волос, вырвал его, оставив в неприкосновенности еще несколько точно таких же, и начал готовиться к «выходу в свет».

Когда он вышел за дверь, там уже стояла Джилл. Случайность? Теперь он уже не верил в возможность случайных совпадений в этом menage, тут все точно, как в компьютере. Она кинулась ему в объятия.

- Джубал! О, как мы любим вас! Ты есть Бог!

Он ответил ей поцелуем не менее горячим, чем тот, которым его наградила Джилл. Джубал грокк, что было бы ханжеством поступать иначе, и тут же ощутил, что поцелуй Джилл определенно отличается от поцелуев Дон, хотя трудно сказать, чем именно.

Наконец от отстранил ее.

- Ах ты, маленькая Мессалина! Нечего сказать - красиво же ты со мной поступила!

- Джубал, милый, но вы же были просто великолепны!

- Хм… но откуда ты знала, что я все еще могу?

Она глядела на него широко раскрытыми чистыми глазами.

- Джубал, да я никогда и не сомневалась в этом, еще тогда, когда мы с Майком впервые поселились у вас. Понимаете, Майк и тогда, находясь в трансе, видел все, что происходит вокруг, и иногда заглядывал к вам, чтобы задать вопрос или посмотреть, как вы спите…

- Но я же спал один! Всегда!

- Да, милый. Однако я имела в виду не это. Мне всегда приходилось разъяснять Майку вещи, которых он не понимал…

- Грумф! - Джубал решил все же, что добиваться ясности в этом вопросе рискованно. - Все равно, подставить меня таким образом, это нечто…

- Я грокк, что в глубине сердца вы так не считаете, Джубал. Вы необходимы нам в Гнезде. Целиком. Вы нужны нам. И раз вы застенчивы и скромны в благости своей, мы сделали все, чтобы принять вас, показав свою радость и одновременно не причинив вам ни малейшей боли. И как вы грокк, мы и в самом деле не причинили вам вреда.

- Кто это «мы»?

- Как вы грокк, это был полный ритуал «Разделения Воды», объединяющий нас всех. Даже Майк вышел из транса, он грокк вместе с вами, а через него и мы все.

Джубал поторопился переменить тему разговора.

- Значит, Майк наконец-то вышел из транса. Вот почему у тебя так горят глаза?

- Частично поэтому. Мы все счастливы, когда Майк не в трансе… Это так хорошо… хотя полностью он нас не покидает никогда. Джубал, я грокк, что вы грокк не во всей полноте наш обряд «Разделения Воды». Даже Майк сначала не полностью грокк его - он думал, что этот ритуал, как на Марсе, помогает лишь созреванию яиц.

- Ну… это, вероятно, главное. Дети! Что как раз делает очень глупым включение в него некоторых лиц… например, меня… которые ничем не могут способствовать достижению подобной цели…

Джилл покачала головой.

- Дети - это лишь один из результатов и вовсе не главный. Дети придают смысл будущему, а потому они - великое благо. Но ребенок зарождается в теле женщины всего лишь раз, может - три, может дюжину раз за всю жизнь… и это на тысячи раз, в которых она делится собой… Значит, главный смысл заключается в том, чтобы делиться всем, что у нас есть, сближаться до предела возможного и постоянно. Джубал, Майк грокк это потому еще, что на Марсе обе вещи - созревание яиц и сближение никак не связаны… он грокк еще, что наш путь куда лучше. Какое счастье не быть зачатым марсианином, а быть человеком… быть женщиной.

Джубал посмотрел на нее очень внимательно.

- Дитя, ты беременна?

- Да, Джубал! Я грокк, что ожидание свершилось, и теперь я свободна. Почти всем прочим братьям не надо было ждать, но у меня и у Дон было страшно много работы. Когда же мы грокк, что наступает переломная точка - «касп», я грокк, что после нее придет ожидание, - и вы видите - оно уже наступило. Майк не может построить Новый храм за одну ночь, так что высшая жрица получает возможность спокойно и не торопясь зачать и «построить» ребенка. Ожидание всегда вознаграждает.

Из этого не слишком внятного набора слов Джубал уловил лишь главный факт - Джилл убеждена или надеется на осуществление своих давних чаяний. Что ж, надо думать, возможностей для этого у нее было предостаточно. Он решил внимательно приглядывать за ней и в случае, если ее надежды оправдаются, забрать Джилл домой. Суперменские методы Майка наверняка штука недурная, но совсем неплохо иметь на подхвате современную технику. Потерять Джилл из-за эклампсии или какой-нибудь другой болезни он не собирается, даже если ему придется серьезно поругаться со своими детьми.

Интересно, подумал он, а как ее подруга? Но решил пока ни о чем таком не спрашивать.

- Где Дон? И Майк? Мне кажется, тут сегодня как-то необычно тихо.

В самом деле, кроме них двоих никого кругом не было, не слышалось даже голосов… и тем не менее прежнее ощущение радостного ожидания стало еще более сильным. Казалось, можно было ожидать известной разрядки напряженности после той церемонии, в которой он, очевидно, принял участие, сам того не подозревая, однако воздух казался еще более наэлектризованным, чем раньше. Неожиданно Джубалу вспомнилось, как он, тогда еще маленький мальчик, ждал начала первого в своей жизни циркового представления, и кто-то вдруг громко выкрикнул: «Во, вон идут слоны!»

И Джубалу представилось, что будь он чуточку повыше, он и сейчас увидел бы слонов за спинами толпы народа. Только толпы что-то не было видно.

- Дон велела поцеловать вас за нее. Она будет занята еще часа два-три. И Майк тоже занят - опять в трансе.

- Вот как?!

- Не огорчайтесь, он скоро освободится. Он работает с таким напряжением, чтобы освободить побольше времени для встречи с вами, да и нас всех разгрузить. Дьюк чуть ли не всю ночь рыскал по городу в поисках магнитофонов с высокой скоростью записи того типа, который мы используем в работе над словарем, и сейчас все, кто может, работают, а Майк накачивает их марсианскими фонетическими символами и в скором времени освободится и придет сюда. Дон только-только приступила к диктовке, а я закончила одну порцию и выскочила на минуту, чтобы пожелать вам доброго утра… а теперь бегу обратно - надо успеть надиктовать все материалы, что я получила от Майка за эту ночь. Так что я задержусь немного дольше, чем Дон. А это вам - поцелуй от Дон. Будем считать, что первый был от меня.

Она обняла Джубала за шею и жадно прильнула к его губам, а потом, отвернувшись, спросила:

- Господи, и зачем только мы ждали так долго? Скоро увидимся!

В столовой Джубал нашел несколько человек. Дьюк увидел его, улыбнулся, помахал рукой и тут же вернулся к еде. По его виду никак нельзя было сказать, что он всю ночь провел на ногах. Впрочем, как выяснилось, у него это была уже вторая бессонная ночь подряд.

Бекки Вейси, увидев, что Дьюк кому-то машет, оглянулась и радостно воскликнула:

- Привет, старый проказник!

Она схватила Джубала за ухо, притянула к себе и шепнула:

- Я-то всегда это знала, но почему вы все-таки ни разу не попытались утешить меня, когда профессор умер? - Потом громко добавила: - Ну а теперь садитесь рядышком, ешьте и поведайте мне, какую еще чертовщину вы намерены учинить?

- Одну минуту, Бекки. - Джубал обошел вокруг стола. - Привет, шкипер. Как слетали?

- Ничего себе. Теперь такие полеты - вроде рейса молоковоза. Мне кажется, вы еще не знакомы с миссис Ван Тромп? Дорогая, это и есть основатель всего этого цирка - единственный и неповторимый Джубал Харшоу. Еще один такой, - и был бы явный перебор.

Жена капитана - высокая женщина с простым лицом и спокойными глазами жены моряка, привыкшей долго вглядываться в даль со «вдовьей дорожки»[84], ожидая появления корабля мужа, - встала и поцеловала Джубала.

- Ты есть Бог.

- Э-э-э… Ты есть Бог!

Пора бы уж привыкнуть к этому ритуалу… Черт, если повторять эту формулу достаточно часто, то можно потерять остаток рассудка и уверовать в нее… а звучит она очень тепло, особенно, если тебя обнимают крепкие руки фру Ван Тромп. Пожалуй, она даже Джилл могла бы научить, как надо целоваться, подумал Джубал. Она, как бы выразилась Анни, отдавалась этому занятию целиком - спешить ей явно было некуда.

- Полагаю, Ван, - сказал он, - что удивляться вашему присутствию тут не приходится.

- А как же, - ответил космонавт, - человек, который то и дело мотается на Марс, должен уметь перекинуться парой шуточек с туземцами, верно я говорю?

- Значит, и сюда завернули только потрепаться?

- Ну, мало ли причин. - Капитан Ван Тромп потянулся за ломтиком тоста, но тост сам прыгнул ему в руку. - Тут и еда недурна, да и компания тоже ничего себе.

- Это уж точно.

- Джубал, - окликнула его мадам Весант, - кушать подано.

Джубал вернулся на свое место, нашел яичницу с беконом, апельсиновый сок и прочие вкусные штучки. Бекки потрепала его по бедру.

- Ну и богослужение же ты закатил нам, старичок!

- Женщина, занимайся своими гороскопами!

- Хорошо что напомнили, мне как раз нужна точная дата вашего рождения.

- Я рождался три дня подряд. Они вынимали меня по частям.

Бекки ответила непечатным словцом.

- Я и так узнаю.

- Наша мэрия сгорела, когда мне исполнилось три годика, так что ничего ты там не найдешь.

- У меня есть свои методы. Спорим?

- Будешь ко мне приставать, я не посмотрю, что ты уже взрослая девочка и отшлепаю. Ну, как дела, лапушка?

- А как ты оцениваешь? Как я смотрюсь, на твой взгляд?

- Здорова. Фундамент стал монументальнее. Волосы красишь.

- А вот и нет! Уже несколько месяцев, как хной не пользуюсь. Будешь с нами водиться, дружок, мы тебя сразу избавим от белой каемочки вокруг лысины. Вместо нее заведешь лужайку.

- Бекки, я вовсе не собираюсь молодеть. Мне стоило слишком больших усилий добраться до нынешней стадии одряхления, и я намереваюсь насладиться ею подольше. Прекрати молоть языком и дай человеку спокойно поесть.

- Слушаюсь, сэр. Ты есть старый козел.

Джубал уже собрался уходить, когда в кухню вошел «Человек с Марса».

- Отец! О Джубал! - Майк схватил его в объятия и расцеловал.

Джубал мягко высвободился из рук Майка.

- Ты уж не маленький, сынок. Сядь и поешь спокойно. А я посижу рядом.

- Да что я - затврака не видал, что ли? Я пришел, чтобы увидеться с тобой! Сейчас мы отыщем тихонькое местечко и поговорим.

- Здорово придумано!

Они нашли пустую гостиную. Майк тянул Джубала за руку, как взволнованный малыш, встретивший, наконец, своего любимого деда. Он выбрал для Джубала кресло поудобнее, а сам растянулся рядом на кушетке. Они были в той стороне крыла здания, где находилась посадочная площадка. Высокое французское окно выходило прямо на нее. Джубал встал, намереваясь развернуть свое кресло так, чтобы свет не бил прямо в глаза, и с некоторым раздражением обнаружил, что оно развернулось само. Видимо, дистанционное управление предметами облегчало труд, а, может быть, и экономило деньги (во всяком случае на стирку белья - его измазанная соусом рубашка была так чиста, что утром он снова надел ее), и ему явно отдавали предпочтение перед громоздкими механическими приспособлениями. Тем не менее Джубал еще не привык к телепатическому контролю, осуществляемому без проводов и кнопок, - его это удивило так же, как механические экипажи - почтенных смирных лошадок в годы, когда Джубал появился на свет.

Вошел Дьюк, принес бренди. Майк поблагодарил его:

- Спасибо, Каннибал. Нанялся в дворецкие?

- Кому-то надо делать и эту работенку, Чудище. Все мощные умы по твоему повелению вкалывают, как рабы, под знойными микрофонами.

- Ничего, через пару часов они закончат, и ты снова сможешь вернуться к своей электронной ерундистике. Дело сделано, Каннибал! Очко!

- Весь проклятущий марсианский язык под одной обложкой? Чудище, пожалуй, мне надо проверить тебя на предмет перегоревших пробок!

- О нет! Это только те первичные знания, которые у меня есть… точнее, были, - мой мозг сейчас больше похож на пустой мыльный мешок. Высоколобые, вроде Стинки, будут еще сто лет летать на Марс в поисках того, чего я никогда не знал. Но я тоже провернул клевую работенку - шесть недель субъективного времени, если считать с той минуты, когда мы разошлись с ритуала «Разделения Воды» в пять часов или сколько там было… а теперь наши несгибаемые переписчики будут завершать свое дело, пока я стану лодырничать. - Майк потянулся и зевнул. - Прекрасное ощущение. Всегда, когда заканчиваешь работу, чувствуешь себя отлично.

- Ничего, ты их всех тут же запряжешь во что-нибудь новенькое - еще не вечер. Босс, это марсианское Чудище само не знает покоя и никому его не дает. Это он в первый раз за два последних месяца позволил себе чуток отдохнуть. Ему бы записаться в «Анонимные работяги»… А еще лучше, если вы будете навещать нас почаще. Вы на него оказываете благотворное воздействие.

- Такое ни на кого не оказывал и, надеюсь, не окажу.

- Ладно, убирайся, Каннибал, и прекрати свое вранье.

- Вранье, вот уж сказал! Сам меня превратил в патентованного правдолюбца… а в тех кругах, где я вращаюсь, это качество ни к чему. - Дьюк вышел.

Майк поднял бокал.

- Разделим воду, отец!

- Утоли жажду, сынок.

- Ты есть Бог.

- Майк, я еще могу примириться с этим, когда слышу от других, но ты, пожалуйста, перестань величать меня на такой манер. Я знал тебя еще в те времена, когда ты был только «яйцом».

- О'кей, Джубал.

- Вот так-то лучше. С каких пор ты стал пить с утра? Если начать в твоем возрасте, то желудок ты испортишь в два счета. И уж вряд ли тебе удастся дожить до моих лет и стать таким же счастливым старым пьяницей.

Майк бросил взгляд на свой бокал.

- Пью, когда мы разделяем воду. На меня алкоголь не действует, как и на большинство остальных, если, конечно, мы сами не захотим опьянеть. Как-то раз я разрешил себе напиться до чертиков. Очень странное ощущение. Вовсе не благо, как я грокк. Что-то похожее на телесную смерть, но без самой смерти. Сходного эффекта, только без всякого вреда для себя, который пришлось бы возмещать, я могу достичь, впадая в транс.

- М-да, должно быть, так экономически выгодней.

- Э-э-э… Наши счета за алкогольные напитки и без того весьма скромны. Вообще содержание храма обходилось нам дешевле, чем тебе - содержание твоего дома. Если исключить затраты на постройку и реквизит, то оплачивать приходилось только кофе да пирожные - у нас ведь другие развлечения. Наши потребности столь малы, что иногда я не мог придумать, куда девать деньги, которые к нам текли ручьем.

- Тогда зачем вы собирали пожертвования?

- А? О, с них обязательно надо брать деньги, Джубал. Олухи ведь не ценят того, что получают задарма.

- Ну я-то ведь это знаю давно, но не был уверен, что и ты дошел до такой мысли.

- О да, я хорошо грокк олухов, Джубал. Начал я с того, что проповедовал бесплатно. Ничего из этого не получилось. Нам - людям - нужно изрядно измениться, чтобы уметь принимать бесплатный дар и ценить его. Теперь они не получают даром ничего, пока не дойдут до Шестого Круга. К этому времени у них появляется умение принимать… Принимать ведь труднее, чем отдавать.

- Хм… сынок, думаю, что ты можешь написать книгу о психологии человека.

- Уже написал. На марсианском. Пленки у Стинки. - Майк с наслаждением отпил из бокала. - Хоть понемногу, но все же мы пьем. Некоторым из нас это нравится больше - Саулу, мне, Бену и кое-кому еще. Я научился делать так, чтобы возникал сравнительно небольшой эффект, который зато долго держится и превращается в эйфорическое чувство сближения, по характеру похожее на погружение в транс, но без полного отключения. - Он отпил еще глоток. - Именно этим я и занимаюсь сегодня утром - позволяю себе погрузиться в ощущение покоя и мягкого света, чтобы с радостью встретиться с тобой.

Джубал внимательно посмотрел на Майка.

- Сынок, тебя что-то серьезно беспокоит.

- Да.

- Ты хочешь поговорить об этом со мной?

- Да. Отец, для меня всегда было высочайшим благом разговаривать с тобой, даже если меня ничего не беспокоило. Ты - единственный человек, с которым я могу разговаривать, зная, что он меня грокк и его ничем нельзя шокировать. Джилл всегда тоже грокк, но если меня что-то грызет, то это тут же передается ей, причем в усиленной степени. С Дон - то же самое. Патти… Патти всегда снимает мою боль, но при этом прячет ее где-то глубоко в себе. Все они слишком ранимы, чтобы разделять с ними во всей полноте то, что я еще сам не могу грокк и взлелеять, прежде чем разделить. - Майк говорил очень проникновенно. - Нужна исповедь. Это хорошо понимают католики. И у них есть большой отряд сильных людей, которые способны выслушивать исповедующихся. Фостериты прибегают к групповым покаяниям, они проводят их публично и тем сразу снимают тяжесть со многих душ. Мне тоже придется ввести исповеди на ранних стадиях очищения… О, мы и теперь их практикуем… но от случая к случаю, когда пилигримы фактически в них уже не нуждаются. Для этого нужны очень сильные личности - «грех» ведь редко соединен с подлинной скверной, но грех - это то, что сам грешник грокк как грех, и когда ты грокк вместе с грешником - это причиняет тебе сильную боль. Мне это хорошо знакомо. - Майк продолжал очень серьезно: - Одного блага еще не достаточно. Его всегда оказывается мало. Вот это и было одной из первых моих ошибок, ибо для марсиан благо и разум - синонимы. А у нас ведь не так. Возьми Джилл. Ее «благость» была совершенна, когда мы с ней встретились. Но в ее сознании все было так перемешано, что я чуть не погубил ее, да и себя тоже, ибо во мне также все смешалось, прежде чем нам удалось разобраться в себе. Ее бесконечное терпение (очень редкое для этой планеты) - вот что спасло нас… пока я учился быть человеком, а она перенимала мои знания.

Но одного блага всегда мало. Нужна непоколебимая холодная мудрость для того, чтобы благость сотворила добро. Благость без мудрости всегда ведет к злу. - Майк сказал трезво: - Вот почему я нуждаюсь в тебе, отец, а не просто люблю тебя. Мне необходима твоя мудрость, твоя сила, ибо я хочу исповедоваться перед тобой.

Джубал явно чувствовал себя не в своей тарелке.

- Ради Христа, прекрати ты этот спектакль, Майк, просто расскажи мне, что тебя гложет, и мы обязательно отыщем выход.

- Хорошо, отец.

Майк надолго замолк, и Джубал был вынужден заговорить первым:

- Тебе тяжело потому, что разрушен храм? Не удивительно. Однако ведь ты пока не разорен, построишь новый.

- Да не в этом дело, храм - сущие пустяки.

- Тогда что же?

- Тот храм - он похож на дневник, все страницы которого уже заполнены. Лучше купить новый, чем писать поверх старых записей. Огонь не в состоянии уничтожить накопленный опыт, а с точки зрения практической политики, гонения, да еще в столь впечатляющей форме, только полезны, если думать о дальней перспективе. Церкви всегда процветали на мученичестве и преследованиях - для них нет лучшей рекламы. Если говорить правду, Джубал, то последние два дня можно скорее назвать приятным антрактом в деловой рутине будней. Нет, никакого вреда нам не причинено. - Внезапно выражение лица его изменилось. - Отец… недавно я узнал, что я - шпион.

- Что ты хочешь этим сказать, сынок?

- Шпион Старейших. Они послали меня сюда шпионить за людьми.

Джубал задумался. Наконец он сказал:

- Майк, я знаю, ты обладаешь блистательным умом. У тебя есть способности, которых я не встречал в других людях. Но человек может быть гением и тем не менее - жертвой какой-нибудь навязчивой идеи.

- Я знаю. Сейчас я объясню, и ты поймешь, безумен я или нет. Ты знаешь, как работает система разведывательных спутников Службы безопасности?

- Нет.

- Я говорю не о технических деталях, которые интересны разве что Дьюку. Я имею в виду общую схему. Они движутся по орбитам вокруг Земли, собирая и храня информацию. В определенной точке «Небесный Глаз» получает сигнал и передает все накопленные данные на Землю. Именно так поступили со мной. Ты ведь знаешь, что мы в нашем Гнезде пользуемся тем, что у вас называется телепатией?

- Да, мне пришлось в это поверить.

- Телепатия существует. Наш разговор, однако, носит приватный характер, а кроме того, никто не осмелится проникнуть в твои мысли. Я, впрочем, не уверен, что это возможно. Даже прошлой ночью мы поддерживали контакт не с тобой, а с Дон.

- И на этом спасибо.

- Я в этом искусстве пока еще только «яйцо», а вот Старейшие - они мастера. Они телепатически связаны со мной, но долгое время я был предоставлен самому себе, меня как бы забыли, однако, в какой-то миг я получил сигнал, и все, что я видел, слышал, сделал, чувствовал и грокк - все это излилось из меня в их записывающие устройства. Я не имею в виду, что они стерли все, что я накопил в памяти; вернее будет сказать, что они «проиграли» пленку, сделав себе копию. Я ощутил сигнал, но сделать ничего не мог - все произошло очень быстро. После этого они оборвали связь совсем - я не успел даже запротестовать.

- Да… думается, они с тобой поступили не по-честному.

- По их меркам - ничего особенного. Да я бы и сам на это охотно пошел, объясни они мне все перед отлетом с Марса. Однако они не хотели, чтоб я знал; они желали, чтобы я грокк без всякого предубеждения.

- И еще я хотел сказать, - продолжал Джубал, - что если ты теперь свободен от этого подлого вмешательства в твою личную жизнь, то все уже позади и не имеет значения. Думаю, что с тем же успехом ты мог все эти два с половиной года ходить по улицам в сопровождении марсианина, но и тогда ничего плохого не случилось бы, разве что народ пялился бы на вас в удивлении.

Майк, однако, шутку не принял.

- Джубал, я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты имей терпение выслушать до конца. - И Майк рассказал ему о разрушении Пятой планеты Солнечной Системы, от которой остались одни астероиды. - Что ты на это скажешь, Джубал?

- Мне это напоминает миф о потопе.

- Нет, Джубал. Насчет потопа твердой уверенности ведь не существует. А вот как насчет разрушения Геркуланума и Помпеи?

- О да. Это твердо установленные факты.

- Джубал, уничтожение Пятой планеты Старейшими так же достоверно, как извержение Везувия, - оно записано куда с большими подробностями. Это не миф. Это факт.

- Ладно, предположим. Верно ли я понимаю, что ты боишься, чтоб Старейшие не обошлись с Землей так же, как они поступили с той планетой? Извини меня, но я скажу, что такую версию проглотить весьма затруднительно.

- Джубал, да тут и Старейших не нужно. Тут необходимо лишь знание физики и представление о том, как связана материя, да еще тот контроль, которым я многократно пользовался на твоих глазах. Необходимо лишь сначала грокк то, чего ты хочешь добиться. Я мог бы показать тебе это хоть сейчас. Берем, скажем, участок Земли вблизи ее ядра, диаметром так миль в сто - это значительно больше того, что нужно, но мы же хотим, чтобы все прошло быстро и безболезненно, хотя бы ради того, чтобы Джилл осталась довольна. Почувствуем его размер и местоположение, тщательно грокк, как там организована материя и… - Его лицо потеряло прежнее выражение, глаза начали закатываться.

- Эй! - закричал Джубал. - Перестань! Не знаю, можешь ли ты это сделать или нет, но я не хочу, чтоб ты даже пробовал.

- Я никогда этого не сделаю! Для меня такое дело было бы скверной - я же человек!

- А для них - не так?

- Конечно, нет. Старейшие могут грокк, что в этом есть красота. Не знаю. О, знания есть и у меня… а вот желания нет никакого. Джилл тоже могла бы, вернее, она может представить себе нужную методику. Но пожелать сделать - никогда. Она тоже человек, это ее планета. Весь смысл нашего учения в этом - сначала самопознание, потом самоконтроль. К тому времени, когда человек научится тому, как уничтожить эту планету таким путем, а не грубым орудием вроде кобальтовых бомб, он не сможет, как я грокк во всей полноте, - пожелать этого. Скорее он умрет во плоти. Так что всякая угроза исчезнет. Наши Старейшие тут ведь не суют нос во все щели, как они делают это на Марсе.

- Ммм… сынок, уж если мы проверяем, не спятил ли ты, так давай выясним заодно еще одну штуку. Ты всегда говорил о Старейших так же просто, как я о соседской собаке, но мне, например, весьма затруднительно поверить в существование привидений. Скажи мне, как выглядят Старейшие?

- Да так же, как и все марсиане.

- Тогда как же ты узнаешь, что он не просто взрослый марсианин? Он что - проходит через стены, или что?

- Это может любой марсианин. Я ведь сам вчера прошел сквозь них.

- Тогда что… может, они светятся? Или еще что-нибудь в таком роде?

- Нет. Ты их видишь, слышишь, их можно пощупать - все, что угодно. Похоже на изображение в стереовизоре, только доведенное до совершенства и спроецированное прямо в твой мозг. Но… послушай, Джубал, такие вопросы на Марсе сочли бы просто глупостью, хотя я понимаю - здесь все иначе. Если бы ты присутствовал на церемонии смерти по плоти, - по вашему, просто смерти, - своего друга, потом отведал бы его тело, а уж после этого увидел бы его призрак, побеседовал бы с ним, коснулся бы его и так далее, ты поверил бы в существование привидений?

- Или поверил бы, или решил бы, что безнадежно спятил.

- Отлично. Здесь это может быть галлюцинацией… насколько я грокк, мы на Земле не болтаемся среди людей после того, как лишимся плоти. Но в случае Марса, надо или признать, что все население планеты подвержено массовым галлюцинациям, или, что самое простое - верно… то самое объяснение, которому меня научили и правильность которого доказана моим личным опытом. Ибо на Марсе «привидения» - самая многочисленная и самая могущественная часть населения. Те, что еще живы, - то есть пока еще во плоти, - работают дровосеками и водоносами, прислуживая Старейшим.

Джубал кивнул.

- О'кей. Я не дрогну, когда надо будет пустить в ход Бритву Оккама. Хотя эта история противоречит моему опыту, но он обретен лишь на одной-единственной планете, а потому - провинциален. Ладно, сынок, значит, ты боишься, что они нас уничтожат?

Майк отрицательно покачал головой.

- Не очень. Я думаю - не грокк, а скорее догадываюсь, - что они могут решиться на одно из двух: либо уничтожат нас вообще, либо попытаются подчинить нас в культурном плане, то есть станут переделывать нас в их собственные подобия.

- Значит, ты не опасаешься, что они взорвут нашу планету? Надо сознаться, ты говоришь так спокойно, будто тебя это не касается ни в малейшей степени.

- Нет. Они, понятно, могут решиться и на это. Видишь ли, по их меркам, мы - глубоко больны и искалечены - стоит только посмотреть, что мы творим друг с другом, как не способны понять друг друга, как полностью лишены возможности грокк друг друга, посмотреть на наши войны, эпидемии, голод, жестокость - для них все это проявление безумия. Я это знаю по собственному опыту. Поэтому, я думаю, что они могут пойти на наше уничтожение просто из чувства жалости. Но, Джубал, если они и решатся, произойдет это, - Майк подумал, - минимум лет через пятьсот, а вернее, что прежде чем что-то будет сделано, пройдет тысяч пять лет.

- Долгонько же будут заседать их присяжные.

- Джубал, главная разница между нашими расами заключается в том, что марсиане никогда не спешат, а люди вечно торопятся. Они предпочтут подумать лишнее столетие, а то и полдюжины столетий, лишь бы увериться, что они грокк во всей полноте.

- В таком случае, сынок, не волнуйся. Если через пятьсот или тысячу лет люди не научатся жить в ладу с соседями, им никто не поможет - ни ты, ни я. Однако я подозреваю, что они справятся с этим делом.

- Я грокк так же, но не во всей полноте. Поэтому и сказал, что не это меня тревожит. Гораздо больше меня волнует вторая возможность, - что они вторгнутся сюда и овладеют нами. Джубал, этого допустить нельзя! Попытка заставить нас вести себя подобно марсианам погубит нас наверняка, но уже далеко не безболезненно. Это будет великая скверна.

Джубал думал долго, прежде чем ответить Майку.

- Но, сынок, разве это не то же самое, что пытаешься сделать ты?

Лицо Майка стало совсем несчастным.

- Я начал именно с этого. Но сейчас я делаю нечто совершенно иное! Отец, я знаю, что ты был разочарован во мне, когда я принялся за эти дела…

- Это твое личное дело, сын.

- Да. Мое. Я должен грокк каждый «касп», каждую критическую точку сам… И ты тоже… и каждый другой… Ты есть Бог.

- Я же отказался от такого титула.

- Ты не можешь от него отказаться. Ты есть Бог, и я есть Бог, и все, что грокк, есть Бог, а я есть все, что когда-либо видел, или слышал, или чувствовал, или испытал. Я есть все, что я грокк. Отец мой, я увидел, в каком жутком виде находится эта планета, и я грокк, хотя и не во всей полноте, что могу на ней многое изменить. То, чему я должен был для этого научить людей, нельзя было преподать в школах. Мне пришлось эти знания передавать контрабандой, под видом религии, которой они вовсе не являются, и завлекать олухов, играя на их чувстве любопытства. Частично это сработало, на что я и расчитывал. Учение доступно другим точно так же, как оно оказалось доступным мне - воспитаннику марсианского Гнезда. Наши братья прекрасно живут вместе, - ты видел, ты сам разделял с ними воду, - живут в мире и счастье, не зная ни горечи, ни ревности.

Это одно уже было триумфом. Мы обладаем величайшим даром - делением на мужчин и женщин: возможно, что романтическая физическая любовь уникально присуща только этой планете. Если это так, то Вселенная - куда более скучна, чем могла бы быть… и я смутно грокк, что мы, - кто есть Бог, - спасем это бесценное изобретение и распространим его. Соединение тел одновременно со слиянием душ в едином экстазе, принятие дара и его передача другому, и обретение наслаждения друг в друге - ничего даже отдаленно похожего нет на Марсе, и это источник, как я грокк в полноте, всего, что делает нашу планету богатой и прекрасной. И, Джубал, до тех пор, пока человек - мужчина или женщина, безразлично - не насладится этим сокровищем, не омоется во взаимном блаженстве слияния душ и тел, этот человек останется столь же девственным, как если бы он никогда не участвовал в совокуплении. Но я грокк, ты давно это познал - твое нежелание удовлетвориться меньшим - лучшее доказательство того… да, кроме того, мне это известно лично. Ты грокк. Даже не зная того, как надо грокк. Дон сказала нам, что ты проник в ее ум так же глубоко, как в ее тело.

- Э-э-э… эта леди несколько преувеличивает.

- Дон в этом отношении не может ошибаться. И - прости меня, - но мы все были свидетелями. Мы читали в ее уме… не в твоем… но вы были с нами, вы поделились с нами всем.

Джубал еле удержался, чтобы не сказать, что единственный раз, когда он чувствовал себя способным читать в умах, была именно вчерашняя ситуация… и то, вернее было бы говорить не о мыслях, а об эмоциях. Он просто пожалел, даже без особой горечи, что нельзя сбросить хотя бы полстолетия, ибо в этом случае Дон пришлось бы распроститься с титулом «мисс», а он смело бросился бы в пучины нового брака, несмотря на несмываемые шрамы первого. А еще он подумал, что с радостью обменял бы все годы, которые ему, может быть, еще предстоит прожить, на вчерашнюю ночь. В основе Майк был прав.

- Продолжайте, сэр.

- Вот таким и должен быть сексуальный союз. Но я постепенно грокк, что таким он бывает исключительно редко. Чаще встречаются безразличные и механически выполняемые половые акты, и насилие, и совращение, превратившееся в своеобразную игру, вроде рулетки, только еще более бесчестную, и проституция, и целомудрие - истинное и притворное, и страх, и вина, и ненависть, и жестокость, и дети, которых воспитывают в убеждении, что секс - это постыдное и животное чувство, которое следует скрывать и которому никогда не следует доверяться. Дивная, совершенная вещь - разделение на женский и мужской пол - вывернута наизнанку, поставлена с ног на голову, превращена в нечто пугающее и омерзительное.

И каждое из этих отвратительных явлений берет начало в ревности. Джубал, сначала я никак не мог в это поверить. Я и до сих пор не грокк ревность во всей полноте, мне она кажется безумием. Когда я впервые познал экстаз сближения, первым моим побуждением было желание немедленно поделиться им с моими братьями по воде - напрямую с другими женщинами и косвенно, - призвав к участию всех братьев мужского пола. Мысль о том, чтобы удержать этот неиссякаемый источник радости только для себя, ужаснула бы меня, если бы и пришла мне в голову. Но она не могла в ней зародиться. И, как естественное следствие, у меня не было ни малейшего желания повторить это чудо с теми, кого я не взлелеял и кому не верю от всего сердца. Джубал, я физически не способен вступить в связь с женщиной, с которой не разделил воду. И так - все в нашем Гнезде. Психологическая импотенция возникает в том случае, если дух не сливается так же, как сливается плоть.

Джубал подумал, что эта система великолепна, но годится лишь для ангелов… но как раз в это мгновение воздушная машина приземлилась на частной площадке - точно напротив Джубала. Он повернулся, чтобы лучше видеть, но не успели ее колеса коснуться крыши, как машина исчезла.

- Опасность? - спросил он.

- Нет. - Майк покачал головой. - Они начали подозревать, что мы нашли убежище здесь - во всяком случае - я. Они полагают, что все остальные погибли. Я имею в виду тех, кто был в это время в Сокровенном Храме. Участников других Кругов они даже беспокоить не стали… - Он усмехнулся. - Мы могли бы сколотить целое состояние на гостиничных номерах - в город прибывают штурмовики епископа Шорта.

- А не пора ли перевести всю семью в другое место?

- Джубал, не надо волноваться. У этой машины даже не было времени связаться со своими по радио. Я охраняю вас. Теперь обороняться проще, так как Джилл, наконец, преодолела свои предрассудки насчет того, что якобы недопустимо лишать людей плоти, даже если в них такая скверна. Раньше мне приходилось прибегать к более сложным приемам защиты, но теперь Джилл знает, что я действую лишь тогда, когда грокк во всей полноте. - «Человек с Марса» мальчишески улыбнулся. - Прошлой ночью она сама приняла участие в истреблении… и это было уже не в первый раз.

- А что вы делали?

- Пришлось подчистить кое-какие последствия разрушения тюрьмы. Там было несколько человек, которых я не должен был выпускать… они смертельно опасны. Поэтому я отделался от них, прежде чем начал разрушать ворота. Но я месяцами, от случая к случаю, грокк этот город… и понял, что многие из самых худших в тюрьму так и не попадали. Я ждал, составлял списки и в каждом отдельном случае добивался уверенности во всей полноте. Теперь, когда мы покидаем этот город… они здесь больше не живут. Их всех лишили плоти и, отправили обратно, чтобы они могли занять место в очереди на право совершить новую попытку. Именно этот случай изменил отношение Джилл, и брезгливая жалость уступила место горячему одобрению: она, наконец, грокк во всей полноте, что человека убить невозможно и что мы делаем то же самое, что судья на поле, удаляя игроков за «чрезмерную грубость».

- А ты не боишься играть роль Бога, сынок?

В улыбке Майка не было ни капли сомнения - одна радость.

- Я и есть Бог. Ты есть Бог, и каждый мерзавец, которого я удаляю, - тоже есть Бог. Джубал, существует поговорка, что Бог замечает смерть каждого воробья. Так оно и есть. Но на английском надо бы для точности говорить, что Бог не может не заметить смерти каждого воробья, ибо воробей - он тоже Бог. И когда кот крадется к воробью, то каждый из них есть Бог, выполняющий божий промысел.

Еще одна машина сделала попытку сесть на крышу, но тут же исчезла. Джубал даже не стал комментировать это событие.

- И скольких же вы отправили прошлой ночью?

- Что-то около четырехсот пятидесяти, я не считал. Это больной город. Однако на некоторое время он станет исключительно порядочным. Это, конечно, его не излечит полностью, - ибо без учения не может быть излечения. - Майк снова нахмурился. - И именно об этом я хочу с тобой посоветоваться, отец. Я боюсь, что ввел своих братьев в заблуждение.

Они настроены слишком оптимистично. Они видят, что пока события разворачиваются в нашу пользу, знают, что они счастливы, что сильны и здоровы, что глубоко познают мир, что глубоко и искренне любят друг друга. А теперь им кажется, что они грокк, будто требуется всего лишь какое-то время, дабы весь человеческий род достиг такой же благодати. Нет, нет, это наступит не завтра… некоторые из них считают, что на это уйдет тысячи две лет, что даже двух тысяч, возможно, мало для такого огромного дела. И тем не менее они уверены - это сбудется.

И я так думал одно время, Джубал. И заставил их поверить в это. Но я упустил главное: люди - не марсиане.

Я повторял эту ошибку вновь и вновь, каждый раз пытаясь внести поправки и снова ошибаясь. То, что хорошо для марсиан, не обязательно хорошо для людей. О, концептуальная логика, которая может быть выражена лишь на марсианском языке, срабатывает для обоих народов. Логика - неизменна… но исходные данные различны. А потому и результаты получаются разные…

Я не мог понять, почему, например, если люди голодают, никто из них не предлагает себя на заклание добровольно, чтобы напитать остальных… на Марсе такой поступок очевиден и расценивается как наивысшая честь. Я не понимал, почему здесь так ценятся дети - на Марсе наших малышек обеих выкинули бы за дверь - пусть живут как знают, ведь девять нимф из десяти погибают в первый же сезон. Моя логика верна, но я неверно истолковывал исходные данные, - здесь между собой конкурируют не дети, а взрослые. На Марсе среди взрослых нет конкуренции - всех непригодных «выпалывают» еще в детском возрасте. Но так или иначе, конкуренция и «выпалывание» должны иметь место, иначе народ обречен на деградацию.

И прав я был или не прав, пытаясь устранить конкуренцию из жизни людей, я впоследствии стал понимать, что человечество не позволит мне достигнуть цели, несмотря на все мои старания.

В дверь просунул голову Дьюк.

- Майк! Ты знаешь, что происходит снаружи? Вокруг отеля собираются толпы.

- Я знаю, - ответил Майк, - скажи нашим, что ожидание еще не свершилось. - Он повернулся к Джубалу. - «Ты есть Бог» - это не послание надежды и ободрения. Это вызов и бесстрашное, ничем не прикрытое принятие на себя всей полноты личной ответственности. - Теперь Майк был печален. - Я слишком редко и мало внушал им это. Только немногие, преимущественно те, что сейчас с нами, - поняли меня и приняли горечь вместе со сладостью, встали и испили их - и грокк их. Другие же - сотни и тысячи других - или настаивают на том, чтобы рассматривать это как приз, выдаваемый без всяких соревнований, как «обращение», или совсем игнорируют сказанное. Что бы я ни говорил, они стоят на своем - понимают Бога как нечто, находящееся вне их самих. Как нечто, только и ждущее случая прижать любого ленивого кретина к своей груди и утешить его. Мысль о том, что усилие обязательно должно быть совершено ими самими… и что все их беды - это дело их собственных рук, эту мысль они либо не хотят, либо не могут уяснить. - «Человек с Марса» покачал головой. - Мои неудачи настолько перевешивают мой успех, что мне кажется, будто если придет время грокк во всей полноте, то окажется - я стою на ложном пути, и эта раса пребудет всегда раздробленной, ненавидящей друг друга, воюющей, вечно несчастной, вечно в разладе даже с собственным «я»… и она обречена быть такой ради «выпалывания» непригодных, как это положено каждой расе. Скажи мне, отец, неужели это так? Ты должен наставить меня.

- Майк! Какого черта! Ты что же, считаешь меня всезнающим и непогрешимым?

- Может быть, и нет. Но каждый раз, когда мне надо было что-то понять, ты всегда находил объяснение, и если я грокк во всей полноте, то оказывалось, что ты говорил верно.

- Черт побери, но я категорически отказываюсь от подобного обожествления! И я не понимаю одного - ты же всегда убеждал всех во вреде торопливости: ожидание покажет, говорил ты.

- Это так.

- А сейчас ты грубо нарушаешь собственное правило. Ты ждал так недолго - по марсианским понятиям вообще ничтожно малое время - и уже готов сдаться, бросить полотенце на ринге. Ты доказал, что твоя система отлично сработала в условиях небольшой группы, и я рад, что могу это подтвердить. Я никогда еще не видел таких счастливых, здоровых и жизнерадостных людей. Этого вполне достаточно для того короткого времени, которое истекло. Возвращайся, когда у тебя будет в тысячу раз больше последователей - трудолюбивых, счастливых, не ведающих ревности, и мы тогда снова поговорим. Годится?

- Ты говоришь верно, отец.

- Подожди, я еще не закончил. Ты сдрейфил и решил, что, если тебе не удалось поймать на крючок девяносто пять из ста, значит вся наша раса не может существовать без своих пороков, и эти девяносто пять процентов надо будет просто «выполоть». Но, черт возьми, парень, ты же именно и делаешь «прополку», вернее, это делают за тебя те «неудачники», которые тебя не поняли. Ты хотел уничтожить деньги и частную собственность?

- О нет! Внутри Гнезда они нам не нужны, но…

- В любой здоровой семье они тоже ни к чему. Но вне семьи они необходимы, чтобы общаться с другими людьми. Сэм говорил мне, что некоторые братья вместо того, чтобы уходить от мирских забот, занялись бизнесом куда ловчее, чем раньше.

- О да! Делать деньги просто, если ты грокк как.

- Что ж, можешь добавить еще одно благо - «Блаженны богатые духом, ибо они туго набивают свою мошну». А как наши показывают себя в других областях деятельности? Выше или ниже среднего уровня?

- Конечно, выше. Видишь ли, Джубал, тут дело не в вере. Учение - просто метод, как эффективнее функционировать в любой области.

- Вот ты сам и ответил на свой вопрос, сынок. Если все, что ты сказал, правда - тут я не судья, я просто спрашиваю, а ты отвечаешь, - тогда конкуренция не исчезает, она становится даже более жесткой, чем раньше. Если лишь только одна десятая процента населения готова воспринять новое, значит, все, что нужно - это показать им путь, а глупцы сами вымрут в течение нескольких последующих поколений… и Землю унаследуют поборники твоего учения. Когда это свершится - через десять тысяч лет или через тысячу, но времени хватит на то, чтобы придумать еще какую-нибудь хитрость, которая заставит их прыгать еще выше. И не следует терять мужество из-за того, что в ангелов тебе удалось превратить за один вечер всего лишь малую кучку людей. Я не думаю, что это вообще кому-нибудь под силу. Я думал, что ты просто валяешь дурака, притворяясь проповедником.

Майк вздохнул и улыбнулся.

- Я сам начал опасаться, не глуп ли я, но еще больше того, что обманул ожидания своих братьев.

- Хорошо бы, конечно, твоему учению подобрать какое-нибудь название помудреней - например, «Космический халитозис»[85], что ли. Впрочем, это не так уж важно. Если ты владеешь истиной, ты ее легко можешь доказать. Только одной болтовней тут ничего не докажешь… ее надо показать наглядно.

Майк молчал долго. Веки его опустились, лицо оцепенело. Джубалу стало неловко - он боялся, что сказал слишком много и заставил мальчугана искать убежища в самосозерцании.

Вдруг глаза Майка раскрылись, и он весело улыбнулся.

- Ты указал мне верный путь, отец. Теперь я готов им показать - я грокк во всей полноте. - «Человек с Марса» встал во весь рост. - Ожидание исполнилось.