Чужак в чужой стране

Глава 23

По пути к храму Джубал старался предостеречь Майка, но от чего именно, Майк так и не понял. Он слушал, но пейзажи отвлекали его внимание, поэтому Майк принял компромиссное решение - отложил все, что сказал Джубал, в запасник своей памяти.

- Слушай, мальчуган, - наставлял его Джубал, - эти фостериты охотятся за твоими деньгами. И за престижем, который возрастет, если «Человек с Марса» присоединится к их церкви. Они за тебя примутся, но ты должен держаться стойко.

- Прошу прощения?

- Черт, да ты же не слушаешь!

- Извини, Джубал.

- Ладно. Давай посмотрим на это дело так. Религия - утешение для многих, и можно предположить, что в какой-то из религий заключена абсолютная истина. Но часто религиозность - всего лишь разновидность тщеславия. Вера, в которой я был воспитан, утверждала, что я лучше других людей. Я - «спасен», а они - «прокляты». Нас осеняет милость Господня, а все остальные - язычники. Под язычниками же они подразумевали таких, как наш брат Махмуд. Невежественные олухи, которые никогда не мылись и сеяли кукурузу при луне, претендовали на то, что им известны ответы на все проблемы Вселенной. Это давало им право смотреть на всех чужаков свысока. Наши гимны просто распирает самодовольство и самолюбование от того, на какой короткой ноге мы с Богом, какое высокое мнение сложилось у него о наших персонах, и сколько горя хлебнут все прочие в Судный День.

- Джубал, - запротестовала Джилл, - он же не грокк это.

- А? Извините. Моя семья мечтала сделать из меня проповедника. Думаю, это сказывается.

- Еще как!

- Не дерзи, девочка. Из меня получился бы неплохой проповедник, если бы я не приобрел идиотскую привычку читать. Немножко больше самоуверенности и чуть-чуть побольше невежества превратили бы меня в знаменитого евангелиста. Черт! То место, куда мы летим, могло бы называться Храмом Архангела Джубала!

Джилл вздрогнула.

- Джубал, ну не надо. Разве можно говорить о таких вещах после сытного завтрака?!

- А я говорю серьезно. Мошенник знает, что он лжет, и это ограничивает масштабы его деятельности. А вот удачливый шаман верит тому, что говорит, а вера заразительна, и для его влияния никаких границ не существует. Мне не хватало веры в свою непогрешимость. Из меня не вышел бы пророк… Только критик - что-то вроде третьеразрядного пророка со всеми заблуждениями, присущими этому сорту людей. - Джубал нахмурился. - Вот потому-то меня и беспокоят фостериты, Джилл. Я думаю - они искренни. А Майк… он клюет на искренность.

- И что они сделают, как вы думаете?

- Попробуют обратить его. А затем наложат лапу на его богатство.

- Мне казалось, что вы все так организовали, что это никому не удастся.

- Нет. Просто никто не может захапать без его на то разрешения. Да и Майк в большинстве случаев не может отдать свои деньги без ведома правительства. Однако дарение политически могущественной Церкви - дело совершенно иного рода.

- Не понимаю почему?

Джубал скривился.

- Моя дорогая, в юридическом отношении религия - область совершенно особая. Церковь может все, что доступно любой организации, но при этом без всяких ограничений. Она не платит налогов, она не публикует данных о доходах и расходах, она не может быть подвергнута обыску, инспекции и контролю. И кроме того, церковь - это все то, что пожелает назвать себя церковью. Были попытки провести границу между «подлинными» религиями, обладающими неприкосновенностью, и «культами». Оказалось, что это невозможно, разве что объявить какую-то религию государственной… а это лекарство хуже самой болезни. И то, что осталось от Конституции США, и Договор о Федерации утверждают право всех церквей на неприкосновенность, особенно, если те командуют большим количеством избирателей. Если бы Майк перешел к фостеритам… и составил бы завещание в пользу Церкви, то тогда фраза «отправился на Небо на восходе солнца» прозвучала бы с такой же неизбежностью, как неизбежны богослужения по воскресеньям.

- О Господи! А я-то думала, что он в безопасности.

- Нет безопасности по сию сторону могилы.

- Ну и что же вы намерены делать, Джубал?

- Ничего. Буду выжидать.

Майк отложил в памяти этот разговор, не пытаясь его грокк. Он относил вопрос, лежавший в его основе, к простейшим, если обсуждать его на марсианском языке, но удивительно скользким - на английском. Поскольку даже с братом Махмудом ему не удалось достичь общего грокк этой проблемы, так как всеобъемлющая марсианская концепция «Ты есть Бог» в переводе звучала неполно и неверно, то, видимо, оставалось только ждать. На этот раз ожидание должно принести свои плоды. Его брат Джилл изучает марсианский, и он ей все разъяснит. Они будут грокк вместе.

Сенатор Бун встретил их на посадочной площадке храма.

- Привет, друзья! Пусть Всеблагой Господь благословит вас в этот дивный день отдохновения от трудов! Мистер Смит, я счастлив видеть вас снова. И вас тоже, доктор. - Он вынул сигару изо рта и взглянул на Джилл. - А эту юную леди не видел ли я во Дворце?

- Да, сенатор. Я - Джиллиан Бордмен.

- Так я и думал, милая. Вы спасены?

- Хм… боюсь, что нет, сенатор.

- О, это никогда не поздно. Мы будем счастливы, если вы посетите службу для ищущих во внешнем храме… я отыщу хранителя, и он вас проведет. Мистер Смит и док пройдут прямо в святилище.

- Сенатор…

- А? Что вы хотите, док?

- Если мисс Бордмен не может посетить святилище, лучше и мы прослушаем службу для ищущих. Она медсестра мистера Смита.

Бун забеспокоился.

- Он болен?

Джубал пожал плечами.

- Как его врач, я предпочитаю, чтобы с нами была медсестра. Мистер Смит еще не привык к нашей планете. А почему бы не спросить его самого? Майк, ты хочешь, чтобы Джилл пошла с нами?

- Да, Джубал.

- Но… ну хорошо, мистер Смит. - Бун опять вынул изо рта сигару, вложил два пальца в рот и свистнул. - Херувима сюда!

Тут же подлетел подросток лет десяти. Он был облачен в короткую и широкую тунику, узкие штаны, кеды и имел маленькие крылышки. Были там еще золотые локоны и ясная улыбка. Джилл подумала, что ребенок почти так же мил, как реклама имбирного эля.

Бун приказал:

- Лети в контору святилища и скажи дежурному стражу, что мне нужен еще один знак пилигрима, пусть его доставят прямо к воротам святилища. Пароль - «Марс».

- Марс, - повторил мальчик, отдал Буну скаутский салют и сделал шестидесятифутовый прыжок над толпой. Джилл поняла, почему туника казалась такой широкой - под ней скрывалось приспособление для прыжков.

- Эти знаки у нас на особом учете, - заметил Бун. - Вы бы удивились, узнав, сколько грешников готовы насладиться Божественной Радостью, не смыв с себя пятен греха… Мы тут побродим да посмотрим как и что, пока не доставят третий значок.

Они прошли через храм, попав в длинный и высокий холл. Здесь Бун остановился.

- Я хочу, чтоб вы хорошенько поняли. Умение показать товар лицом необходимо даже в служении Господу. Любой турист - неважно, идет он на богослужение для ищущих или нет, а службы идут по двадцать четыре часа в сутки, неизбежно попадает сюда. И что он видит? Кругом сколько хочешь счастливых шансов. - Бун показал на игральные автоматы, стоявшие вдоль двух стен. - Бар и закусочная с моментальным обслуживанием находятся в дальнем конце, но он не получит выпивки, пока не пройдет сквозь строй автоматов. Должен вам сказать, что надо быть закоренелым грешником, чтобы пройти этот путь, не растратив всю мелочишку… Но мы не отбираем у него деньги, не дав ему ничего взамен. Вот посмотрите… - Бун протолкался к автомату и похлопал по плечу игравшую женщину. - А ну-ка, дочь моя.

Женщина посмотрела на него, возмущение на ее лице сменилось улыбкой.

- Пожалуйста, пожалуйста, епископ.

- Благослови вас Господь! Заметьте, - продолжал Бун, вкладывая в прорезь автомата четвертак, - выдаст ему машина что-нибудь в мирских ценностях или нет, грешник все равно будет вознагражден благословением и сувенирным священным текстом.

Жужжание автомата смолкло. В окошечке появилась надпись: «БОГ БДИТ И ВИДИТ ТЕБЯ».

- Тут воздается трижды к одному, - сказал Бун и выудил свой выигрыш из специального отделения. - А вот и ваш текст. - Он оторвал билетик и вручил Джилл. - Держите, юная леди, и внемлите.

Джилл удалось бросить беглый взгляд на билетик, прежде чем убрать его в сумочку: «Но брюхо грешника набито нечистотами. Н.О. XXII, 17».

- Заметьте, - продолжал Бун, - что выигрыш выдается жетонами, а не деньгами, кабинка же казначея находится вон там, в самом дальнем конце, за баром. Таким образом, у вас есть уйма возможностей внести свою добровольную лепту на милостыню и другие добрые дела. И каждый раз грешник будет получать на свои вложенные деньги выигрыши, сопровождаемые благословениями. Кумулятивный эффект огромен! Многие из наших самых верных членов паствы начинали свой путь именно здесь, в этой комнате.

- В этом я не сомневаюсь, - согласился Джубал.

- Особенно, если им удается сорвать банк. Понимаете, любая комбинация - это уже благословение, но «банк» - это когда в окошечках появляются три Божественных ока. Прямо вам говорю, когда они видят, как все три ока выстраиваются в линию и смотрят на них, а с небес начинает сыпаться манна, то тут грешники начинают задумываться. Некоторые даже теряют сознание. Вот, мистер Смит, - Бун передал Майку один из жетонов, - пустите-ка его в оборот.

Майк замешкался. Джубал взял жетон - он вовсе не хотел, чтобы мальчик стал жертвой «Однорукого бандита».

- Дайте-ка я попробую, сенатор. - И опустил жетон в прорезь.

Майк немного растянул чувство времени и проник внутрь машины, стараясь понять, как она работает. Он был слишком застенчив, чтобы играть самому.

Но когда Джубал нажал на ручку, Майк увидел, как вращаются цилиндры, заметил нарисованные на них глаза, и ему стало интересно, что это за штука «банк». У этого слова было, насколько он знал, три значения. И ни одно из них сюда не подходило. Вовсе не намереваясь вызвать сенсацию, он замедлил вращение колес, а потом и совсем остановил их так, чтобы глаза выглянули в окошко.

Раздался звон колокола, хор исполнил «Осанну», автомат озарился сиянием и начал выбрасывать из прорези жетоны. Бун продемонстрировал полный восторг:

- Благослови вас Господь, док! Сегодня у вас большой день! Ну-ка положите один жетон обратно, чтобы «снять» автомат с банка.

Он взял один жетон и вложил его в прорезь.

Майку стало интересно, что же все-таки происходит, и он снова выровнял глаза в одну линию. Все повторилось снова, за исключением того, что водопад жетонов превратился в жалкую струйку. Бун уставился на машину с недоверием.

- Ну… будь я благословен! Выигрыш два раза подряд невозможен. Но я лично присмотрю, чтобы вы получили за оба. - И он быстро вложил в прорезь еще один жетон.

А Майку все еще хотелось понять, почему это «банк», и снова глаза вытянулись в одну линию.

Бун отказывался верить своим глазам. Джилл сжала руку Майка и шепнула;

- Майк, прекрати это.

- Но, Джилл, я же видел…

- Не разговаривай. Прекрати. Ох, и задам же я тебе, когда вернемся домой.

Бун задумчиво произнес;

- Я боюсь назвать это чудом. Может быть, просто машине нужен ремонт. - Он закричал; - Херувим, сюда! - И добавил; - Во всяком случае попробуем снять его с позиции банка, - после чего опустил в прорезь еще один жетон.

Без вмешательства Майка, в окошечках появилась надпись; «ФОСТЕР ЛЮБИТ ТЕБЯ».

Явился Херувим и сказал;

- Счастливого дня! Вам нужна помощь?

- Три банка! - ответил ему Бун.

- ТРИ?!

- А ты что, не слышал музыки? Может, ты оглох? Мы будем в баре. Принеси деньги туда. И пусть кто-нибудь проверит машину.

- Слушаюсь, епископ.

Бун поспешно увел их в бар.

- Надо вас отсюда поскорее увести, - сказал он жизнерадостно, - а то вы доведете нашу церковь до банкротства. Док, вам всегда так везет?

- Всегда, - ответил Харшоу скромно. Про себя же он подумал, что и в самом деле не уверен, имеет ли Майк отношение к происходящему. Но ему очень хотелось, чтобы дело на этом и закончилось.

Бун подвел их к стойке с табличкой «Заказано» и сказал:

- Пожалуй, подойдет. А может, юная леди желает посидеть?

- Нет. Тут хорошо (…только назови меня еще раз юной леди, и я спущу на тебя Майка).

Подскочил бармен.

- Счастливый день! Вам, как обычно, епископ?

- Двойной. А вам чего, док? И мистеру Смиту? Не стесняйтесь, вы - гости самого архиепископа.

- Бренди, благодарю вас. И с водой.

- Бренди, благодарю вас, - повторил Майк и добавил: - Только без воды, пожалуйста. - Майку почему-то здесь пить воду не хотелось.

- Вот это по-нашему! - воскликнул довольный Бун. - Кто пьет крепкий спирт - в том крепкий дух! Не какая-нибудь вода! Шутка. Вы поняли? - Он ткнул Джубала пальцем под ребро. - А что пьет юная леди? Колу? Молочко? Чтоб щечки заалели? Или настоящий напиток Счастливого дня, который пьют настоящие мужчины?

- Сенатор, - осторожно спросила Джилл, - ваше гостеприимство распространяется на мартини?

- Ну еще бы! Лучший в мире мартини - мы не пользуемся вермутом. Вместо этого мы его благословляем. Двойной мартини для юной леди! Благослови тебя Бог, сынок, и поторопись. Времени у нас мало. Разве что пропустишь один стаканчик, а потом нам еще предстоит отдать дань уважения архангелу Фостеру и послушать в святилище самого архиепископа.

Принесли напитки и выигрыш за сорванный банк. Они выпили под благословение Буна, а потом Бун начал спорить из-за трехсот долларов, настаивая, чтобы Джубал взял их себе. Джубал уладил спор, положив выигрыш в урну для доброхотных деяний.

Бун с довольным видом закивал головой.

- Бог вам воздаст за это, док… Мы вас еще спасем. Выпьем же, друзья, еще по стаканчику!

Джилл надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был здорово разбавлен водой, но теплота, разлившаяся по желудку, несколько смягчила настроение Джилл. Никто, однако, не выразил согласия, и поэтому Бун повел их по пандусу мимо плаката, гласившего: «Доступ ищущим и грешникам категорически воспрещен. Остановись. Это касается ТЕБЯ!»

За плакатом находилась калитка. Бун сказал ей:

- Епископ Бун и три пилигрима, гости архиепископа.

Калитка открылась. Бун провел их по плавно закругляющемуся коридору в комнату. Комната была большая, очень пышно обставленная и напомнила Джилл почему-то залы похоронных контор, с той лишь разницей, что здесь звучала веселая музыка. Темой служили «Колокола Радости» с добавлением ритмики Конго. Джилл почувствовала, что готова пуститься в пляс. Дальняя стена была стеклянная, причем стекло совершенно прозрачное, почти невидимое. Бун деловито сказал:

- Вот, друзья, мы находимся в присутствии. Можете не становиться на колени, но если вам угодно, пожалуйста. Большинство пилигримов колени преклоняют. А вот это ОН, такой, каким был призван на Небо. - Бун указал своей сигарой. - Смотрите, совсем как живой! Сохранен дивным чудом, плоть нетленна. А это то самое кресло, сидя в котором он писал свои «Послания»… В этой позе он и был призван на небо. Его никуда не передвигали - храм построен вокруг него. Естественно, снесли старую церковь, но ее священные камни сохранены.

Глядя на них с расстояния около двадцати футов, в кресле, удивительно похожем на трон, сидел старик. Выглядел он как живой… и странным образом напомнил Джилл старого козла на ферме, где она жила маленькой в летние месяцы - отвисшая нижняя губа, бородка, яростные жесткие глаза. Джилл почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Архангел Фостер вызвал у нее крайне неприятные ощущения.

Майк спросил по-марсиански:

- Мой брат, это Старейший?

- Не знаю, Майк, говорят - да.

Он ответил:

- Я не грокк Старейшего.

- Я же тебе сказала - не знаю.

- Я грокк скверну.

- Майк! Помни!

- Да, Джилл.

- Что он говорит, юная леди? - спросил Бун. - Какой вопрос вас интересует, мистер Смит?

Джилл быстро вмешалась:

- Так, пустяки. Сенатор, можно мне выйти? Мне нехорошо.

Она еще раз взглянула на тело. Над ним вздымались облака, солнечный луч прорезал их и высветил лицо. С изменением освещения выражение мумии, казалось, изменилось, и глаза блеснули живым огнем.

Бун сказал успокаивающе:

- Да, по первому разу он нередко производит такое впечатление. А попробовали бы вы постоять на галерее ищущих там внизу да посмотреть вверх и послушать тамошнюю музыку. Мощная музыка, с тонировкой подсознания, как мне говорили. Она напоминает им об их грехах. А эта комната - комната Радостных Размышлений - комната для медитаций высших служителей Церкви. Я часто прихожу сюда посидеть и выкурить сигару, если чувствую себя не в своей тарелке.

- Сенатор, я прошу вас…

- О, конечно! Подождите за дверью, милая. Мистер Смит, а вы можете оставаться здесь сколь угодно долго.

- Сенатор, - вмешался Джубал, - а не лучше ли нам всем отправиться на богослужение?

Они вышли. Джилл трясло, она ужасно боялась, что Майк выкинет какой-нибудь номер с этим жутким экспонатом, и тогда их всех линчуют на месте.

Два стража преградили им путь скрещенными копьями у портала святилища. Бун сказал укоризненно:

- Ну, ну… эти пилигримы - личные гости архиепископа. Где их значки?

Были предъявлены значки, а вместе с ними были вручены и номера мест. Почтительный служака сказал:

- Вот сюда, епископ. - И повел их по широкой лестнице к центральной ложе, расположенной как раз против сцены.

Бун остановился.

- Проходите первой, юная леди.

Бун явно хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу победил, и место Майка оказалось между Джубалом и Джилл, место же Буна - у прохода.

Ложа была великолепна: кресла, сами принимавшие нужную форму, пепельницы, откидные столики для напитков. Они сидели над паствой и всего лишь в сотне футов от алтаря. Перед алтарем молодой священник старательно подогревал энтузиазмом аудиторию, приплясывая под музыку, вскидывая и резко опуская могучие мускулистые руки со сжатыми кулаками. Его сильный бас время от времени заглушался хором, а затем гремел, как колокол, изгоняющий дьявола.

- А ну-ка приподнимите задницы! Вы что, хотите, чтоб дьявол запустил в вас когти, пока вы дрыхните?!

От правого прохода вилась волна змеиного танца, она перекинулась на первые ряды и пошла, пошла по центральному проходу назад; тысячи ног грохотали об пол, повинуясь выкрикам и взмахам рук священника и синкопам хора… Грохот ног… грохот… стоны! Джилл чувствовала, как ритм захватывает ее, ей хотелось принять участие в этом танце, в который вступали все новые и новые десятки людей, повинуясь граду злобных насмешек энергичного молодого священника.

- Этот парень подает большие надежды, - одобрительно сказал Бун. - Я участвовал в богослужении в паре с ним и могу авторитетно заявить, что он умеет довести толпу до кипения и вручает вам ее с пылу с жару. Достопочтенный Джаг Джейкермен - раньше играл левого полузащитника у «Овнов». Да вы его, наверное, видели.

- Боюсь, что нет, - сознался Джубал, - я не интересуюсь футболом.

- Не может быть! Знаете, во время футбольного сезона большинство верующих остается здесь после службы, едят свой ленч прямо на скамейках и смотрят футбол. Заалтарная стена опускается, и прямо перед вами - самый большой в мире стереоэкран. Кажется, что игра идет прямо у вас под самым носом. Качество приема куда лучше, чем дома. Ну а когда смотришь в толпе, дело идет веселее и удовольствия получаешь несравненно больше. - Он свистнул. - Эй, Херувим!

Их провожатый возник почти мгновенно.

- Да, епископ?

- Сынок, ты удрал так быстро, что я не успел сделать тебе заказ.

- Извините меня, епископ.

- Извинения вряд ли помогут тебе попасть в рай. Ладно, возвеселись, сынок. Нажми-ка свою пружину и давай скок-поскок! Вам всем то же самое, друзья? - Он сделал заказ и добавил: - Принеси еще пригоршню моих сигар, спроси у главного бармена.

- Сию минуту, епископ!

- Благослови тебя Господь, сынок. Подожди-ка… - Спираль змеиного танца проходила как раз под ними. Бун наклонился, сложил ладони рупором, и голос его заглушил шум: - Дон! Эй, Дон! - Какая-то женщина внизу подняла лицо, и он помахал ей. Она улыбнулась. - Добавь-ка к заказу еще виски с лимоном… и валяй по-быстрому.

Женщина появилась почти одновременно с напитками. Бун принес для нее стул из заднего ряда.

- Друзья, познакомьтесь с мисс Дон Ардент. Моя дорогая, это - мисс Бордмен, вон та юная леди в углу, а это, значит, доктор Джубал Харшоу, что сидит рядом с тобой.

- Неужели? Доктор, я считаю ваши рассказы просто божественными.

- Благодарю вас.

- Нет, нет, правда. Я почти каждый вечер слушаю их запись, и она погружает меня в тихий сон.

- Вряд ли писатель может ожидать большей похвалы, - сказал Джубал, сохраняя серьезное выражение лица.

- Ладно, хватит, Дон, - вмешался Бун, - а молодой человек между ними - мистер Валентайн Майкл Смит, «Человек с Марса».

Глаза у нее раскрылись широко-широко.

- О Боже мой!

Бун заржал.

- Господь с тобой, дитя. Мне, кажется, удалось удивить тебя.

Она робко спросила:

- Неужели вы действительно «Человек с Марса»?

- Да, мисс Дон Ардент.

- Зовите меня просто Дон. О Боже мой, никак не верится!

Бун похлопал ее по руке.

- Разве ты не знаешь, что не верить епископу грех? Моя дорогая, а как бы ты отнеслась к тому, чтобы помочь вести «Человека с Марса» к Свету?

- Ох, с наслаждением!

«…Еще бы не с наслаждением, хитрая ты сучка», - подумала Джилл.

Джилл начала злиться, еще когда мисс Ардент только присоединилась к ним. Платье этой женщины было с длинными рукавами, закрытое, матовое и в то же время ничего не скрывало. Материя выделкой напоминала трикотаж, цвет почти не отличался от загорелой кожи Дон, и Джилл была уверена, что под платьем и есть одна только кожа, если не считать самой мисс Ардент, которой было, кстати, довольно много. Платье выглядело нарочито скромным в сравнении с платьями большинства женщин - членов паствы. Некоторые из них, казалось, вот-вот выскользнут из одежды.

Джилл подумала, что мисс Ардент выглядит так, будто она только что вылезла из постели и не возражала бы вернуться обратно… Только с Майком… Прекрати подсовывать ему свои телеса, дешевая подстилка!

Бун сказал:

- Я поговорю об этом с архиепископом, девочка. А теперь иди обратно и возглавляй парад. Джагу нужна твоя помощь.

- Слушаюсь, епископ. Было приятно познакомиться с вами, доктор и мисс Бордмен. Надеюсь, мы увидимся, мистер Смит. Я буду молиться за вас. - И она удалилась, покачивая бедрами.

- Отличная девушка, - сказал довольный сенатор. - Вам когда-нибудь приходилось видеть ее номер, док?

- Кажется, нет. А чем она занимается?

- Вы не знаете?

- Нет.

- Разве вы не слышали ее имени? Это Дон Ардент - самая выдающаяся из всех профессиональных звезд стриптиза Баха-Калифорнии[44], вот кто она такая. Работает в круге света от прожектора с диафрагмой, и когда на ней остаются один туфли, свет падает только на ее лицо, а все остальное невидимо. Очень эффектно. И в высшей степени духовно. Разве можно поверить, глядя сейчас на это дивное лицо, что она когда-то была исключительно аморальной женщиной?

- Я бы в это ни за что не поверил.

- Нет, нет, точно. Именно такой она и была. Спросите у нее. Она вам все скажет. А еще лучше, приходите на обряд очищения для ищущих - я вам дам знать, когда она будет принимать участие. Знаете, когда она кается - это помогает другим женщинам преодолеть свою робость, чтобы публично сознаться в своих грехах. И она от этого не страдает, ей радостно сознавать, что она помогает другим. Она очень предана делу и каждую субботу вечером вылетает сюда после своего последнего шоу, чтобы выступить в воскресной школе. Она преподает в классе Радости для юношей, и посещаемость в нем выросла втрое после того, как она приступила к делу.

- Вот этому я могу поверить, - согласился Джубал. - И сколько же лет этим счастливым юношам?

Бун расхохотался.

- Вам-то меня не обмануть, старый хитрец. Кто-то вам выдал девиз класса Дон: «Никто не может быть так стар, чтобы не стать молодым».

- Нет, серьезно…

- Вам туда не попасть, пока не увидите Свет и не пройдете через Очищение. Это ведь единственная истинная Церковь, пилигрим, а не те ловушки сатаны, не те вонючие ямы беззакония, которые зовутся церквями, чтобы склонять опрометчивых в идолопоклонство и прочие непотребства. К нам нельзя зайти «на часок», чтобы убить время, пока идет дождь, - сначала вам придется спастись. Практически… Ой-ой, нас предупреждают… включаются камеры… - Во всех углах огромного зала замигали огоньки. - Ну, Джаг подготовил их как надо. Сейчас дело пойдет.

Змеиный танец втягивал в себя все большее число участников. Немногие оставшиеся сидеть аплодировали в такт и подпрыгивали на своих скамьях. Служители торопились, чтобы успеть поднять упавших, многие из которых - преимущественно женщины - корчились, изо рта у них шла пена. Таких клали у алтаря, где они бились, как рыбы на песке. Бун указал сигарой на костлявую рыжую женщину лет сорока в изорванном платье.

- Видите эту женщину? Вот уже год, как каждую службу на нее снисходит Дух. Теперь с ее помощью к нам нередко обращается сам архангел Фостер… Когда это бывает, нужно не меньше четырех здоровых мужчин, чтобы удержать ее. Она может быть призвана на небо в любую минуту и готова к этому. Кто-нибудь хочет еще выпить? Бар работает хуже, когда камеры приходят в действие и начинается вот такое движение.

Майк позволил снова наполнить свой стакан. Он не разделял отвращения Джилл к этой сцене. Его очень огорчало то обстоятельство, что «Старейший» оказался просто испорченной пищей. Но это он отложил в памяти, а сейчас упивался неистовством, бушевавшим внизу. Оно так живо напомнило ему Марс, что он одновременно чувствовал тоску по дому и ощущал тепло домашнего очага. Ни одна деталь не была марсианской, все было совершенно не так, и все же он грокк нарастающее сближение, не менее реальное, чем при водном обряде, и такое мощное по количеству участников и по интенсивности, какого он еще не встречал за пределами своего Гнезда. Как бы он хотел, чтобы кто-нибудь пригласил его присоединиться к тем, кто прыгал и извивался там внизу. Ноги просто чесались от желания принять участие в пляске.

Он увидел мисс Дон Ардент. Может быть, она пригласит его? Ему не надо было узнавать ее по росту или по комплекции, хотя по росту и общему силуэту она в точности походила на Джилл. У мисс Дон Ардент было собственное лицо, и ее боли, печали и желания четко проступали на нем под улыбкой. Он подумал о том, не захочет ли мисс Дон Ардент когда-нибудь разделить с ним стакан воды. Сенатор Бун надоел ему. И Майк был рад, что Джубал не посадил сенатора рядом с ним. И очень жалел, что Дон Ардент отослали прочь.

Мисс Ардент даже не подняла глаз. Процессия беснующихся унесла ее. Человек на платформе поднял обе руки; огромный зал затаился. Человек резко и сильно бросил руки вниз.

- Кто счастлив?!

- МЫ СЧАСТЛИВЫ!

- Почему?

- БОГ… ЛЮБИТ НАС!

- Кто вам это сказал?

- ФОСТЕР СКАЗАЛ НАМ ЭТО!

Мужчина упал на колени и поднял один кулак.

- Дайте мне услышать рык льва!

Они ревели, они выли, они вопили в такт движениям кулака, игравшего роль дирижерской палочки, то усиливавшего гамму звуков, то снижавшего его, пока она не падала до почти неулавливаемого ухом ворчания, а потом поднимаясь крещендо и сотрясая балкон.

В экстазе, столь остром, что он почувствовал опасность погрузиться в самозабвение, Майк, казалось, погружался в этот рев, но, поскольку Джилл сказала ему, что этого нельзя делать нигде, кроме своей комнаты, он сдержал себя, и волны звуков плыли, лишь омывая его.

Мужчина на сцене поднялся с колен.

- Спонсором нашего первого гимна, - сказал он деловито, - являются «Пекарни Манны», компания, производящая Ангельский Хлеб - этот истинный Ломоть Любви с улыбающимся лицом архиепископа на обертке каждого хлебца, к которому приложен купон-премия, подлежащий погашению в любой ближайшей Церкви Нового Откровения, Братья и сестры! Завтра «Пекарни Манны», чьи отделения разбросаны по всей нашей стране, начнут гигантскую дешевую распродажу товаров, приуроченную ко Дню Равноденствия. Пусть ваши дети пойдут в школы с коробками, наполненными печеньем архангела Фостера, каждая из которых специально благословлена и обернута в бумагу с подобающим текстом. Будем же молиться, чтобы каждое печенье, которое будет отдано, привело к Свету хотя бы одно чадо грешника. А теперь подкрепим это пожелание святыми словами нашего старого и горячо любимого гимна. - «Вперед, Дети Фостера!» - Ну-ка, давайте все вместе!

- Теперь вторую строфу!

Майк был в таком восхищении, что даже не пытался грокк слова. Он грокк, что слова не важны. Важно другое - все растут ближе. Снова зазмеился танец, громовые выкрики танцующих сливались с хором.

После гимна вновь шли объявления, Небесные Новости, потом снова реклама и вручение призов. Спели второй гимн - «Счастливые лица подняты к Небу», спонсором которого были «Универсамы Даттельбаума», где продавались только товары, предназначенные для «спасенных», стоявшие вне всякой конкуренции по своему качеству, и при каждом магазине имелась Комната Радости для детей, находившаяся под наблюдением Спасенной сестры.

Священник подошел к краю платформы и приложил ладонь к уху.

- МЫ… ХОТИМ… ДИГБИ!

- Кого?

- МЫ… ХОТИМ… ДИГБИ!

- Громче! Пусть он услышит вас!

- МЫ… ХОТИМ… ДИГБИ! - Шквал аплодисментов, грохот топающих ног.

- МЫ… ХОТИМ… ДИГБИ! - Снова шквал, снова грохот.

Так продолжалось до тех пор, пока стены здания не начали колебаться. Джубал наклонился к Буну.

- Еще немного, и случиться то же, что было у Самсона с храмом.

- Не бойтесь, - ответил Бун, не вынимая сигары изо рта. - Стены крепки, их поддерживает вера. Они построены так, что могут выдержать любые колебания; их, можно сказать, специально для этого спроектировали. Впечатляет, не правда ли?

Померк свет, раздвинулся занавес; ослепительное сияние высветило архиепископа, размахивающего сжатыми кулаками над головой и широко улыбающегося аудитории.

Зал ответил ему львиным рыком, а он залу - воздушными поцелуями. Идя к алтарю, он остановился, приподнял одну из кликушествующих женщин, которая все еще корчилась, поцеловал, мягко опустил на пол, двинулся дальше, снова остановился и преклонил колена возле костлявой Рыжей. Не глядя, он протянул руку назад, и кто-то невидимый вложил в нее микрофон.

Архиепископ обнял Рыжую за плечи и приблизил микрофон к ее губам.

Майк не уловил слов. Он решил, что это не английский язык. Архиепископ переводил, пользуясь паузами, во время которых изо рта Рыжей обильно шла пена.

- Архангел Фостер с нами… Он доволен нашим поведением… Поцелуйте сестру, сидящую справа… Архангел Фостер любит вас… Поцелуйте сестру, что сидит слева от вас.

Женщина опять что-то сказала. Дигби помешкал.

- Что? Что такое? Громче, прошу тебя!

Она что-то пробормотала и громко вскрикнула.

Дигби поднял глаза к балкону и улыбнулся.

- Его послание адресовано пилигриму с другой планеты - Валентайну Майклу Смиту, «Человеку с Марса»! Где же вы, Валентайн Майкл? Встаньте!

Джилл попыталась удержать Майка, но Джубал прошептал ей сердито:

- Не надо мешать. Пусть встанет! Помаши им, Майк. И садись.

Майк так и сделал, удивляясь, что теперь все они скандируют:

- «ЧЕЛОВЕК С МАРСА»! «ЧЕЛОВЕК С МАРСА»!

Проповедь предназначалась, по-видимому, преимущественно ему, но он не понял ее содержания. Слова вроде были английские, но поставлены, казалось, не в том порядке, и было столько шума, столько аплодисментов, столько криков «Аллилуя!» и «Счастливый День!», что он совсем запутался.

Закончив проповедь, Дигби передал бразды правления богослужением тому же молодому священнику и ушел. Бун встал.

- Пошли, друзья. Хорошо бы нам опередить эту толпу.

Майк последовал за ним, держа Джилл за руку. Они шли изящным арочным туннелем. Джубал спросил:

- Этот туннель ведет к посадочной площадке? Я приказал моему пилоту дожидаться там.

- Что? - спросил Бун. - Да, это туда. Но мы с вами идем на свидание с архиепископом Дигби.

- Как?! - воскликнул Джубал. - Нет, нет, нам уже пора домой.

Бун был поражен.

- Доктор, архиепископ ждет вас. Вы обязаны отдать ему дань уважения. Вы же его гости!

Джубал сдался.

- Хорошо. Надеюсь, там не будет много народа. У мальчика и без того сегодня слишком много впечатлений.

- Будет только архиепископ Дигби.

Бун посадил их в лифт, и через минуту они оказались в гостиной апартаментов Дигби.

Открылась дверь, в нее быстрыми шагами вошел Дигби. Он уже снял ризы и теперь был одет в развевающуюся мантию. Он улыбался.

- Извините, что вам пришлось ждать меня, мне надо было принять душ после службы. Вы даже не представляете, сколько потов сходит с вас, пока борешься с сатаной. Значит, это и есть «Человек с Марса»? Да благословит тебя Бог, сын мой! Приветствую тебя в храме божьем. Архангел Фостер желает, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома. Он взирает на тебя с небес.

Майк не ответил. Джубал был очень удивлен, увидев, какого маленького роста Дигби. Возможно, на сцене на нем были туфли на высокой платформе? Или тут сыграло роль освещение? Если бы не козлиная бородка, которую он носил в подражание Фостеру, этот человек как две капли воды походил бы на удачливого торговца подержанными машинами - та же улыбка, те же размашистые дружелюбные манеры. Но он напомнил Джубалу и какое-то реальное лицо. Вспомнил! «Профессора» Саймона Магуса - давно почившего мужа Бекки Вейси. Чувства Джубала к священнослужителю несколько смягчились. Саймон был самым симпатичным из всех известных ему прохвостов.

Дигби пробовал свои чары на Джилл.

- Не преклоняй колен, дочь моя. В частной обстановке мы просто друзья. - Он говорил с ней, удивляя Джилл своим знанием ее прошлого, а в конце добавил очень серьезно: - Я глубоко уважаю твое призвание, дочь моя. В благословенных словах архангела Фостера Бог повелел нам заботиться о теле своем, дабы душа могла стремиться к Свету, не будучи отягощена мыслями о плоти. Я знаю, что пока ты не принадлежишь к нам… Но труды твои освящены Господом. Все мы спутники на пути к небесам.

Он повернулся к Джубалу.

- И вы тоже, доктор. Архангел Фостер сказал, что Бог повелел нам быть счастливыми… И так же часто случалось мне, отложив посох свой, чувствуя смертную усталость, провести исполненный радости час за чтением ваших историй… чтобы встать освеженным и готовым к новым битвам.

- Э-э-э… благодарю вас, епископ.

- Я говорю от чистого сердца. Я держал в руках запись ваших дел, начертанную на небесах… ну ладно, не в этом дело. Я знаю - вы неверующий. Что ж, в великом замысле Господа Бога есть место даже для сатаны. Просто вам еще не пришло время уверовать. Из вашей печали, боли сердечной и горя вы сплетаете радость для других. Это внесено на ту страницу Книги Судеб, куда записывается приход. А теперь, простите, но я призвал вас сюда не для того, чтобы вести теологические споры. Мы никогда не спорим, мы ждем, когда подобные вам увидят Свет, и тогда принимаем вас в свои объятия. Сегодня же мы просто проведем час в радости общения друг с другом.

Джубал признал, что болтливый маленький жулик - отменный хозяин. Его кофе, ликеры и закуски были просто великолепны. Майк, кажется, немного нервничает, особенно сейчас, когда Дигби отозвал его в сторону, чтобы поговорить наедине. Но, черт побери, надо же мальчугану учиться говорить с посторонними!

Бун показывал Джилл реликвии Фостера, лежавшие в витрине, сооруженной у дальней стены комнаты. Джубал с улыбкой наблюдал за ними, одновременно продолжая намазывать pate de foie gras[45] на ломтик поджаренного хлеба. Он услышал, как щелкнул замок, и оглянулся. Ни Дигби, ни Майка в комнате не было.

- Куда они вышли, сенатор?

- А? О чем вы, доктор?

- Епископ Дигби и мистер Смит… где они?

Бун, казалось, только теперь увидел закрывшуюся дверь.

- О, они вышли на минуточку. Там находится комната для личных аудиенций. Разве вы там не были? Ну, когда архиепископ показывал вам свои покои?

- Хм… да… - Это была комната с креслом на постаменте («трон», с усмешкой поправил себя Джубал) и скамеечкой для коленопреклонения. Джубал подумал, кто из них воспользуется троном, а кто скамеечкой; если этот мишурный епископ начнет дискутировать с Майком на религиозные темы, он рискует нарваться на большую неожиданность. - Я надеюсь, они долго не задержатся?

- Я в этом не сомневаюсь. Вероятно, мистер Смит захотел поговорить с архиепископом о чем-то наедине. Знаете, я прикажу, чтобы ваша машина ждала вас у выхода из туннеля, там, где мы садились в лифт. Туда есть ход из личных покоев архиепископа. Вам это сэкономит минут десять.

- Вы очень любезны.

- Таким образом, если у мистера Смита есть на душе что-то, в чем он хочет исповедаться, нам не стоит его торопить. Я выйду и позвоню… - Бун ушел.

Джилл воскликнула:

- Джубал, мне это не нравится! Я полагаю, что нас хитростью отвлекли, чтобы Дигби мог остаться с Майком наедине.

- Очевидно.

- Как они посмели? Я прорвусь туда и скажу Майку, что время ехать.

- Попытайся, - ответил Джубал, - но ты ведешь себя, как испуганная наседка. Если Дигби попробует обратить Майка в свою веру, то дело кончится тем, что Майк обратит его в свою. Принципы Майка слишком тверды, расшатать их совсем непросто.

- Все равно, мне это не нравится.

- Отдохни. Лучше поешь что-нибудь.

- Я не голодна.

- Если я откажусь от даровой жратвы, меня тут же выкинут из писательской гильдии. - Джубал водрузил ломоть виргинской ветчины на хлеб, намазанный маслом, добавил еще кое-что, превратившее бутерброд в неустойчивый зиккурат[46], и принялся жевать.

Через десять минут Бун не вернулся. Джилл сказала резко:

- Джубал, я сейчас вытащу Майка оттуда.

- Валяй!

Она подошла к двери.

- Заперто!!!

- Я думал, что это вполне вероятно.

- Что же делать? Ломать?

Джубал поглядел на дверь.

- Ммм… Если у меня будет таран и десятка два крепких парней, я, пожалуй, попытаюсь ее высадить. Джилл, эта дверь сделала бы честь любому сейфу.

- Что же делать?

- Стучи, если хочешь. А мне хотелось бы знать, почему так задержался Бун.

Джубал выглянул в коридор и увидел возвращавшегося Буна.

- Извините, - заспешил Бун, - пришлось послать Херувима на поиски вашего пилота. Тот сидел в комнате Радости и завтракал.

- Сенатор, - прервал его Джубал, - нам пора ехать. Будьте так добры, известите об этом епископа Дигби.

Бун разволновался.

- Если вы настаиваете, я, конечно, позвоню. Но входить в комнату, где идет личная аудиенция, я не могу.

- Тогда позвоните.

Однако Буну не пришлось испытывать унижений. Дверь открылась, и Майк вошел в комнату. Джилл взглянула на его лицо и вскрикнула:

- Майк, с тобой все в порядке?

- Да, Джилл.

- Я извещу архиепископа, что вы уезжаете, - вызвался Бун и вышел в соседнюю комнату. Он появился из нее почти тотчас же.

- Он уже ушел, - объявил Бун. - Там есть дверь, ведущая прямо в его кабинет. - Бун улыбнулся. - Подобно котам и поварам, архиепископ ходит сам по себе. Шутка. Он часто говорит, что слово «прощайте» ничего не добавляет к Радости. Не обижайтесь.

- Мы не обижены. Благодарим вас за исключительно интересный день. Нет, нет, не беспокойтесь, мы сами найдем дорогу обратно.