Чужак в чужой стране

Глава 35

Такси повело себя именно так, как и думал Джубал, ожидавший подвоха от любой машины - испортилось и полетело на ремонтную базу. Джубал оказался в Нью-Йорке, то есть дальше от своей цели, чем был вначале. Он понял, что доберется скорее, если воспользуется обычным рейсовым транспортом, а не заказной машиной. Он прибыл на место через несколько часов, проведя немало времени в тесноте, среди посторонних людей и не видя ничего, кроме экрана стереовизора.

Он видел клип, в котором архиепископ Шорт объявил священную войну против антихриста, то есть Майка, видел множество кадров, показывающих дотла сожженное здание, - было непонятно, как мог кто-нибудь выбраться оттуда живым. Огастус Гривс, сделавший весьма тревожный обзор событий, заявил, что в любой склоке между соседями один всегда зачинщик, и весьма ловко протащил идейку, что вся вина ложится на Майка.

В конце концов Джубал очутился в муниципальном аэропорту, отчаянно потея в своей зимней одежде. Он поглядел на пальмы, как показалось ему, похожие на износившиеся перьевые метелки для пыли, мельком взглянул на океан, подумал, что это просто гигантская грязная ванна, отравленная разложившимися корками грейпфрутов и человеческими экскрементами, и внезапно понял, что не знает, куда теперь идти.

К нему подошел мужчина в форменной фуражке.

- Такси, сэр?

- Э-э-э… да. - Он поедет в отель, созовет пресс-конференцию, даст интервью, из которого станет ясно его местонахождение.

- Сюда, сэр. - Шофер подвел его к старенькой машине желтого цвета. Ставя саквояж в машину, куда уже сел Джубал, водитель тихо произнес:

- Я принес тебе воду.

- А? Да не испытаешь ты жажды.

- Ты есть Бог. - Пилот закрыл дверь и сел на переднее сиденье.

Они сели на крыше одного из крыльев большого прибрежного отеля на частной, рассчитанной на четыре машины площадке - главная посадочная площадка была на крыше другого крыла. Шофер автопилотом отправил машину на главную площадку, а сам, неся саквояж Джубала, повел его в отель.

- Через главный вход нельзя, - говорил он, - в фойе этого этажа уйма кобр, так что если вам надо будет выйти на улицу, то попросите кого-нибудь - меня или кого другого проводить вас. Я - Тим.

- А я - Джубал Харшоу.

- Я знаю, брат Джубал. Вот сюда. И осторожнее, тут ступеньки.

Они вошли в апартаменты, явно принадлежавшие к числу номеров люкс. Провожатый ввел его в спальню, из которой дверь вела в ванную комнату. Здесь Тим сказал:

- Это ваш номер. - Поставил саквояж и ушел.

На столе Джубал нашел воду, кубики льда и брендиего любимой марки. Он смешал себе порцию, выпил, облегченно вздохнул и снял свой зимний наряд.

Вошла женщина с подносом сэндвичей. Ее одежду Джубал принял за форму горничной, поскольку она не походила на шорты, лифчики, саронги и прочее, что скорее должно демонстрировать тело, как то обычно бывает на курортах, чем скрывать его. Женщина улыбнулась ему и сказала:

- Пей глубже, брат наш, и никогда не испытывай жажды. - Она поставила поднос на стол, прошла в ванную, пустила воду, проверила, все ли необходимое на месте. - Вам что-нибудь еще нужно, Джубал?

- Мне? О, нет, нет, все отлично. Бен Какстон здесь?

- Да. Он сказал, что вы сначала захотите принять ванну и немного отдохнуть. Если вам что-то понадобится, только скажите. Попросите любого или пусть позовут меня. Я - Патти.

- А! «Жизнь архангела Фостера», не так ли?

На ее лице появились ямочки, и это сделало ее куда моложе тех тридцати, которые Джубал про себя ей дал.

- Да.

- Мне бы очень хотелось на это поглядеть. Я ведь интересуюсь религиозным искусством.

- Прямо сейчас? Нет, я грокк, вам надо принять ванну. А может, вам помочь?

Джубал помнил, что его татуированная подружка японочка не раз оказывала ему такую любезность. Однако сейчас ему до смерти не терпелось смыть грязь и пот и переодеться в летнее платье.

- Нет, спасибо, Патти, однако я с удовольствием взгляну на это, когда тебе будет удобно.

- Когда захотите. Спешить некуда. - Она ушла не спеша, но двигаясь со стремительной быстротой.

Джубал не стал копаться. Спустя короткое время он уже рылся в упакованном Ларри саквояже и сердился, не обнаружив летних брюк. Пришлось ограничиться сандалиями, шортами и яркой рубашкой - наряд, в котором он был похож на забрызганного яркими красками страуса эму, - только ноги были тощие и волосатые. Впрочем, Джубала такие мелочи не волновали уже многие годы. Сойдет до тех пор, пока не придется идти на улицу. Интересно, местная ассоциация адвокатов имеет договор о взаимодействии с пенсильванской?

Он нашел дорогу в большую гостиную, которая, как это бывает часто в отелях, была начисто лишена индивидуальности. Несколько человек сидели вокруг такого большого стереовизора, какие Джубалу приходилось видеть только в стереозалах. Один из сидевших повернулся к нему.

- Привет, Джубал! - Встал и пошел к нему навстречу.

- Привет, Бен. Какова ситуация? Майк все еще в тюрьме?

- О нет! Он вышел оттуда вскоре после нашего с вами разговора.

- Время предварительного слушания дела уже назначено?

Бен ухмыльнулся.

- Все не так, как вы думаете, Джубал. Майка не освободили. Он бежал.

Джубал возмутился:

- Что за идиотизм! Теперь его положение осложнилось во много раз.

- Я же вам говорил, Джубал, волноваться не надо. Мы все вообще считаемся погибшими, а Майк - пропавшим без вести. С этим городом мы расплевались, так что все это не имеет никакого значения. Мы уезжаем в другое место.

- Они потребуют его выдачи.

- Не бойтесь. Этого не произойдет.

- Ладно. А где он? Мне с ним нужно поговорить.

- Он тут, совсем недалеко от вашей комнаты, но сейчас он погрузился в медитацию. Майк просил вас пока не предпринимать никаких действий. Если вы настаиваете, его, понятно, можно разбудить. Джилл вызовет его из транса. Но я не советовал бы. Ведь особой срочности нет.

Джубалу отчаянно не терпелось поговорить с Майком и хорошенько отчитать его за всю эту неразбериху, но беспокоить Майка, пока он находится в трансе, было бы еще большим преступлением, чем потревожить самого Джубала, пока он диктует рассказ. Мальчуган и сам выйдет из состояния транса, когда он «грокк во всей полноте», - что бы это ни значило. А если он такого состояния не достиг, то ему снова придется впадать в транс. Беспокоить его было столь же бессмысленно, как будить медведя от зимней спячки.

- Ладно, но я обязательно должен с ним увидеться, как только он очнется.

- Так и будет. А сейчас отдохните и забудьте о трудностях пути. - Бен подвел его к группе собравшихся у «ящика».

- Привет, босс, - сказала Анни, поднимая взгляд и освобождая ему место рядом с собой, - располагайтесь.

Джубал сел.

- Смею ли я спросить, какого дьявола ты тут делаешь?

- То же самое, что и вы, - то есть ничего. И пожалуйста, Джубал, не сердитесь. Мы, как и вы - часть этого дома. Но вы были так взвинчены, что спорить с вами не имело смысла. Поэтому отдохните и послушайте, что говорят о нас. Шериф заявил, что собирается выгнать нас, шлюх, из этого города. Их как - выносят верхом на шестах? Или предлагают идти пешком?

- Не думаю, что существует утвержденный протоколом порядок. Вы все сюда заявились?

- Да… только не злитесь. Ларри и я договорились с ребятами Мак-Клинтока на всякий случай еще год назад. Они знакомы с нашей отопительной системой, знают, где выключатели и все такое прочее.

- Хм… похоже, что я там всего-навсего жилец.

- Но вы же сами настаивали, чтоб вас не загружали хозяйственными мелочами. А вот, что вы не захотели взять нас с собой, - это действительно позор. Мы здесь уже несколько часов, значит, у вас в дороге были неприятности.

- Так оно и есть. Анни, когда я вернусь домой, я оттуда больше в жизни шага не ступлю… оторву шнур у телефона, а «говорильник» разобью кувалдой.

- Да, босс.

- На этот раз я совершенно серьезен. - Он взглянул на гигантский «ящик».

- Что, эта реклама так и будет тянуться без конца? А где моя крестница? И не говори мне, что ты и ее оставила на попечение этих олухов - сыновей Мак-Клинтока!

- Конечно, нет. Она здесь. У нее, благодарение Господу, даже отличная няня завелась.

- Хочу на нее посмотреть.

- Патти вас проводит. Мне она надоела - всю дорогу вела себя совершенно невыносимо. Патти, милочка, Джубал хочет повидать Абби.

Татуированная леди неспешно и стремительно пересекла комнату и остановилась.

- Конечно, Джубал. Я совершенно свободна. Вот сюда. Детишки у меня в комнате, - объяснила она, пока Джубал еле успевал за ней, - так, чтобы Хони Бун мог присматривать за ними.

Джубал был поражен, увидев то, что имела в виду Патриция. Боа возлежал на постели, образуя своими петлями нечто вроде квадрата, служившего гнездом, вернее двумя гнездами, ибо один из отрезков тела змеи пересекал квадрат по диагонали, что создавало две колыбельки, застеленные одеяльцами, в каждой из которых сидело по младенцу.

Змея-няня подняла голову и вопросительно поглядела на подходивших к постели. Патти погладила ее по голове и сказала:

- Все в порядке, милый, папа Джубал хочет с ними повидаться. Приласкайте его чуть-чуть, пусть он грокк вас, тогда он в следующий раз уже сам вас узнает.

Джубал сначала погугукал своей любимице, а когда она в ответ начала курлыкать и брыкаться, он погладил змею. Это был самый великолепный образчик рода Boidae из всех, каких ему только приходилось видеть, - больше любого боа-констриктора, жившего в неволе. Поперечные полосы на туловище змеи выделялись отчетливо, а яркие краски на хвосте прямо сверкали. Джубал даже позавидовал Патти, что у нее есть такое домашнее диво, и пожалел, что у него так мало времени, чтобы сойтись с Хони Буном поближе.

Змея потерлась головой об его руку, так как это делают кошки. Патти взяла Абби на руки, сказав:

- Хони Бун, что ж ты мне не сказал? Он всегда дает знать, если девчушки запутываются или им что-то нужно, поскольку сам он может лишь подтолкнуть их обратно, если они попытаются ускользнуть от него. Но он не грокк, что мокрую детку надо перепеленать: Хони Бун не видит ничего страшного, если ребенок в луже. Впрочем, Абби - тоже.

- Знаю. Мы прозвали ее «Верный старый дружище»[80]. А это что еще за прелесть?

- Это - Фатима-Мишель. Я думала, вам уже сказали.

- И они тут? Я думал, они в Бейруте!

- Да, они и в самом деле приехали откуда-то оттуда. Мириам не стала говорить откуда, сказала, я все равно не запомню. Я же никогда нигде не бывала. Я грокк - все места одинаковы - люди-то всюду живут. Хотите подержать Абигейл, пока я проверю Фатиму?

Джубал очень хотел и первым делом заверил малышку, что она самая первейшая раскрасавица в мире, после чего он сделал такой же комплимент Фатиме. В обоих случаях он был совершенно искренен, и девочки ему поверили - Джубал прибегал к этому методу множество раз еще в те времена, когда он только начинал работать в администрации Хардинга; при этом он всегда был искренен, и каждый раз метод срабатывал безупречно.

Уходил он с сожалением, успев сказать те же волшебные слова Хони Буну и потрепав его по голове.

У выхода он столкнулся с матерью Фатимы.

- Босс, милый! - Она расцеловала его и похлопала по животу. - Я вижу, вас откармливают на убой.

- А как же! Я тут познакомился с твоей дочуркой. Ангельский кукленок, да и только!

- Славную девочку сработали, а? Мы собираемся продать ее в Рио.

- Я полагал, что в Йемене цены выше.

- Стинки считает, что нет. Придется продать, чтоб освободить местечко. - Она приложила руку Джубала к своему животу. - Чувствуете? Стинки и я делали мальчика - на девчонку у нас времени не хватает.

- Мириам, - сказала Патриция простодушно, - так говорить нехорошо.

- Извини, Патти. О твоем бэби я бы так никогда не сказала. Тетя Патти настоящая леди, и она грокк, что я - совсем наоборот.

- Я тоже знаю, что ты не леди, озорница! Но, если Фатиму продают, я дам вдвое больше, чем любой самый богатый покупатель.

- Поговорите-ка с тетушкой Патти об этом. Мне-то еле-еле разрешают хоть на минутку взять ребенка на руки.

- Кроме того, ты пока еще не так уж толста, вполне возможно, что захочешь попридержать девочку при себе. Дай-ка я посмотрю в твои глаза… Ммм… вполне возможно.

- Точно! Майк грокк это дело тщательно и сказал Стинки, что тот сделал мальчика.

- Как мог Майк это грокк? Я так даже вообще не уверен, что ты беременна.

- Нет, она беременна, Джубал, - подтвердила Патти.

Мириам взглянула на него серьезными глазами.

- А вы все изображаете скептика, босс? Майк грокк это, когда мы еще были в Бейруте, то есть до того, как мы со Стинки сами поверили, что что-то такое есть. Майк нам позвонил… Тогда Стинки заявил в университете, что мы берем годичный отпуск для свободного научного поиска, и вот мы - тут как тут.

- И что же вы тут делаете?

- Работаем. И куда больше, чем на вас, босс, - мой муж рабовладелец от природы.

- А над чем?

- Они составляют марсианский словарь, - сказала Патти.

- Марсианско-английский? Это, должно быть, трудно.

- Нет, нет. - Мириам была откровенно шокирована. - Такая задача невыполнима. Марсианский толковый словарь. Такого еще никогда не существовало. Марсианам он не нужен. Моя работа преимущественно техническая. Я печатаю то, что они готовят. Майк и Стинки, главным образом Стинки, разработали фонетическое письмо для марсианского языка - восемьдесят одна буква-рисунок. Мы работаем с принтером ИБМ, переделали его на марсианский и пользуемся им как на верхнем, так и на нижнем регистрах… Босс, милый, я теперь как секретарша никуда не гожусь. Я печатаю слепым методом по-марсиански. А вы, пожалуйста, продолжайте меня любить, ладно? Даже, если вы закричите «Первая!», а у меня ничего не получится… Кроме того, я еще не разучилась готовить. И говорят, есть у меня еще кое-какие таланты.

- Что ж, придется мне диктовать на марсианском.

- И будете, когда Майк и Стинки вас обучат. Я грокк. А, Патти?

- Ты говоришь верно, мой брат.

Они вместе вернулись в гостиную. Там к ним присоединился Какстон и, предложив поискать местечко потише, повел Джубала по коридору в другую гостиную.

- Вы, видимо, сняли для себя почти целый этаж?

- Целиком, - подтвердил Бен. - Четыре номера: секретарский, президентский, королевский и личный номер хозяина отеля. Все они соединяются между собой и имеют вход только с собственной посадочной площадки… можно, конечно, пройти и через фойе, но это небезопасно. Вас предупредили насчет кобр?

- Да.

- Пока нам больше места не надо… но в дальнейшем может стать тесно - народ все прибывает.

- Бен, но долго ли можно жить вот так - у всех на виду? Отельная прислуга вас выдаст.

- Она сюда не поднимается. Видите ли, этот отель - собственность Майка.

- Тем хуже, мне кажется.

- Не хуже, если нашего жирного начальника полиции мистер Дуглас купил на корню. У Майка подставные лица на четырех уровнях, и Дуглас не сует нос в его распоряжения. С тех пор как я передал свою колонку Осу Килгаллену, Дуглас относится ко мне нормально; но он, как я понимаю, отнюдь не жаждет вручить мне контрольные функции. Кстати, номинальный владелец отеля - один из наших, член пресловутого Девятого Круга. Он и оставил себе весь этаж на летний сезон, а менеджер, конечно, и не подумал спросить - зачем, ибо высоко ценит свой нынешний пост. Это первоклассное убежище. Во всяком случае до тех пор, пока Майк не решит, куда мы двинемся.

- Все выглядит так, будто Майк заранее предусматривал подобное развитие событий.

- Я уверен в этом. Еще две недели назад Майк эвакуировал Гнездо малышни - кроме Мириам и ее ребенка. Мириам нужна тут. Майк разослал детей с родителями по разным городам - туда, где он собирался открыть новые храмы, как я думаю. И когда пробил час, нас тут осталось всего около дюжины - спасти такое количество Майку было нетрудно.

- Но вам еле удалось остаться в живых, и при этом вы потеряли все имущество!

- О, все самое важное спасено. Такие вещи, как пленки с языковыми записями Стинки, тот хитрый принтер, которым пользуется Мириам, и даже ваша жуткая физиономия из музея восковых фигур мадам Тюссо… Майк успел спасти также кое-что из одежды и все наличные деньги.

- Вы говорите - Майк? - удивился Джубал, - но мне казалось, что он в это время находился в тюрьме?

- В тюрьме было его тело, пребывавшее в состоянии транса. А сам Майк был с нами в это время, понимаете?

- Я не грокк.

- Внутренняя взаимосвязь. Он действовал преимущественно через Джилл, но связаны были все. Джубал, я не могу этого объяснить. В этом надо участвовать. Когда раздался взрыв, он перенес нас сюда, потом вернулся обратно и спас кое-какое барахло.

Джубал нахмурился. Какстон нетерпеливо заговорил:

- Ну конечно, это телепортация. Неужели вы не можете грокк? Вы же сами говорили, для того чтобы убедиться, что чудо - есть чудо, мне просто нужно раскрыть глаза. Я так и сделал… и узрел чудо. Только это, видите ли, не более чудесно, чем радио. Вы грокк радио? Или стереовидение? Или как действуют компьютеры?

- Я?! Никак нет!

- Вот и я тоже. Но мог бы понять, если бы нашел время и как следует поработал над языком электроники. Там нет ничего чудесного - нужно лишь умение. Телепортация - дело простое, когда ты усвоишь ее «язык», а вот это - по-настоящему трудно.

- Бен, а вы сможете телепортировать предметы?

- Я? Понимаете, этому в детских садах не обучают. Меня из вежливости сделали диаконом только потому, что я из «первого призыва», но практически добрался я только до уровня Четвертого Круга. Едва-едва начинаю обретать контроль над собственным телом. Телепортацией пользуется регулярно одна лишь Патти… и то, я не уверен, что она обходится без помощи Майка. О! Майк, конечно, говорит, что ей телепортация вполне по силам. Но Патти слишком наивна и скромна для того таланта, которым обладает, и потому считает себя зависящей от Майка. На самом же деле никакой такой зависимости нет. Джубал, я грокк вот что - теперь необходимости в Майке нет. «Человеком с Марса» могли бы стать вы, мог бы я. Майк просто первый человек, который открыл огонь. Огонь существовал и до него и существует после того, как он показал, как им надо пользоваться. И стал огонь доступным для всех… для всех, у кого хватит мозгов, чтобы не обжигаться. Понятно излагаю?

- Кое-что я грокк.

- Майк - это наш Прометей. Вот и все. Майк сам на это непрерывно указывает. Вы есть Бог, я есть Бог. Все, что грокк - есть Бог. Майк такой же человек, как мы все. Конечно, в определенном смысле он супермен, так как мелкий человечишка, обученный марсианами, наверняка выдал бы себя за какого-нибудь божка. У Майка даже соблазна такого возникнуть не могло. Прометей - вот и все.

Джубал медленно вымолвил:

- Прометей заплатил очень высокую цену за то, что принес людям огонь.

- Не думайте, что Майк ее не платит! Он платит двадцатью четырьмя часами работы в сутки по семь суток в неделю, стараясь обучить нас, как играть со спичками и не обжигаться. Джилл и Патти попытались снизить планку и заставили его брать одну «выходную» ночь в неделю - это было задолго до того, как я сюда вернулся. Но разве Майка остановишь! Этот городишко битком набит игорными домами, большей частью шулерскими, так как официально азартные игры тут запрещены. Поэтому «выходные» ночи Майк тратил на то, чтобы отыскивать дома, где идет нечестная игра, и обыгрывать их. Они пробовали запугивать его, пытались даже убить, прибегали к сильно действующим наркотикам и к услугам здоровенных подонков, - он ведь в городе имел просто репутацию необыкновенно удачливого игрока… что привело в храм еще кучу народа. Тогда они решили не допускать его в игорные дома. Это было ошибкой с их стороны. Колоды карт отказывались тасоваться, будто их заморозили, колеса рулетки не вертелись, стаканчики для костей все время выбрасывали одно и то же число очков. Им пришлось договариваться - упросили Майка уходить сразу же, как только выиграет несколько тысяч. Майк всегда соглашается, когда просят вежливо.

Подумав, Какстон добавил:

- Так что теперь против нас образовался еще один блок. Не только фостериты и другие церковники, но и мафия, и городская политическая машина. Думаю, взрыв храма - дело рук профессионалов, сомнительно, чтобы хулиганье из фостеритовых банд пошло бы на такое дело.

Во время их разговора люди входили и выходили, собирались группами. Джубалу казалось, что он улавливает исходящее от них странное сочетание неторопливого спокойствия и динамичной напряженности.

Никто не волновался, никто не бегал туда и сюда, их действия отличались несомненной целесообразностью, даже такие, казалось, совершенно обыденные и непредусмотренные, как жесты, которыми они обменивались при встрече, поцелуи и так далее. Джубалу померещилось, что он смотрит балетную сцену, поставленную опытным хореографом.

«Спокойствие и все возрастающая напряженность, как будто ожидание чего-то», - решил он. Люди напряжены, но это не угрюмая напряженность страха, - она что-то напоминала Джубалу. Операционную? Когда главный хирург оперирует, а кругом - ни звука, ни единого лишнего жеста?

Нет! Он вспомнил. Много лет назад, когда впервые проводились опытные запуски ракет, работавших на синтетическом топливе, ему случилось присутствовать в бункере при отсчете времени запуска. Он припомнил те же приглушенные голоса, спокойные, такие разные, но в чем-то сходные движения, то же самое нарастающее возбужденное ожидание. Они ждали, когда наступит «полное свершение», это было ясно. Но свершение чего? И почему они так счастливы? Их храм и все, что они создали, лежали в руинах… и тем не менее они чем-то походили на детей, ожидающих, когда же зажгут рождественскую елку.

Джубал сразу же по прибытии в Гнездо заметил, что нагота, так поразившая Бена при его первом посещении Гнезда, сейчас почти не встречалась, хотя здесь были одни свои. Если даже кто-то и появлялся без одежды, Джубал этого просто не замечал, настолько он проникся теплой семейной обстановкой Гнезда, так что одеты или не одеты члены семьи, не имело никакого значения.

Сейчас его внимание привлекла не кожа, а потрясающий каскад прекрасных черных волос - самых черных из всех, когда-либо виденных Джубалом, - украшавших молодую женщину, которая вошла, поговорила с кем-то, послала Бену воздушный поцелуй, бросила внимательный взгляд на Джубала и вышла. Джубал проводил ее глазами, любуясь гордо развевающейся гривой ее черных как ночь волос. Только тогда, когда женщина вышла, он сообразил, что она была облачена лишь в свою по истине королевскую красоту… Вот тогда-то он понял, что она отнюдь не первая из его братьев по воде, которые ходят обнаженными.

Бен заметил его взгляд.

- Это Рут, - сказал он. - Новая верховная жрица. Они с мужем ездили на восточное побережье, думаю, чтобы выбрать место для нового храма. Рад, что они вернулись. Похоже, вся наша семья скоро соберется вместе.

- Какие дивные волосы! Жаль, что она тут же ушла.

- Почему же вы ее не остановили?

- Э-э-э…

- Рут, конечно, пришла специально, чтобы посмотреть на вас, - они же только что приехали. Разве вы не заметили, что все стараются беспокоить вас как можно меньше.

- Гм… заметил.

Еще направляясь сюда, Джубал решил не допускать излишней фамильярности, но оказалось, что он боялся оступиться там, где ступенек вовсе не было. К нему относились в высшей степени гостеприимно, но это отношение скорее напоминало спокойную вежливость кошки, нежели бурное дружелюбие собаки.

- Всех ужасно взволновало ваше появление здесь, и все рады вас видеть… но они благоговеют и не смеют подойти.

- Передо мной благоговеют?!

- Ох, я рассказывал вам прошлым летом… Вы здесь нечто вроде мифа, не вполне реальны и кажетесь гигантом. Майк говорил, что вы единственный человек, который может грокк во всей полноте без знания марсианского языка. Многие из них думают, что вы можете читать в умах так же легко, как Майк.

- Что за чушь! Надеюсь, вы их разуверили?

- А кто я такой, чтобы разрушать мифы? Если вы и умеете читать мысли, то все равно не признаетесь. Они немного побаиваются вас - говорят, будто вы поедаете за каждым завтраком ребенка, а когда возвышаете голос, - земля содрогается. Каждый из них был бы счастлив, если бы вы обратили на него внимание… но сами подойти не смеют. Они знают, что даже Майк вытягивается в струнку, когда вы говорите.

Джубал отверг это предположение одним, но весьма крепким глаголом.

- Разумеется, - согласился Бен, - у Майка есть свои слабости. Я же говорил вам, что он всего лишь человек. А вы - наш святой покровитель, и тут уж ничего не поделаешь.

- Пусть… А вон входит кто-то, кого я знаю… Джилл, Джилл, иди сюда, дорогая.

Женщина, помешкав, обернулась.

- Я - Дон. Но все равно, спасибо вам. - Она подошла, и Джубал подумал, что сейчас она начнет целоваться. Вместо этого Дон опустилась на колени, взяла его руку и поцеловала ее. - Отец Джубал! Мы рады вам и готовы пить вашу мудрость!

Джубал вырвал руку.

- О! Ради Бога, дитя! Встань и сядь вот здесь рядом. Разделим воду.

- Да, отец Джубал.

- Зови меня просто Джубал. И скажи всем, что мне не нравится, когда со мной обращаются, как с прокаженным. Надеюсь, я тут нахожусь в лоне своей семьи, не правда ли?

- Да… Джубал.

- И потому я хочу, чтобы все звали меня просто Джубалом и обращались со мной как с братом по воде - не больше и не меньше. Каждого, кто наберется нахальства и проявит ко мне почтение, я оставлю после уроков в классе. Ты - грокк?

- Да, Джубал, - согласилась она. - Я им так и сказала.

- Как?

- Дон хочет сказать, - вмешался Бен, - как я думаю, что она сообщила Патти, а та передает это остальным - тем, кто умеет слушать внутренним слухом. А они, в свою очередь, расскажут о вашем пожелании всем, кто пока «глуховат», вроде меня.

- Да, - кивнула Дон, - все верно, кроме того, что говорила я с Джилл, так как Патти вышла в город за чем-то, что понадобилось Майку. Джубал, вы смотрели передачи стерео? Там очень интересные новости.

- Что? Нет, не смотрел.

- Ты имеешь в виду разгром тюрьмы, Дон?

- Да, Бен.

- Мы этого еще не обсуждали. Джубал, Майк не просто взломал тюрьму и явился домой; он для забавы сотворил несколько чудес. Не оставил в окружной тюрьме ни одной двери, ни одной решетки, сделал то же самое с тюрьмой штата, которая находится неподалеку. И разоружил всю полицию. Проделал он это частично, чтоб не скучали, но главным образом потому, что Майку ненавистна сама мысль о лишении человека свободы по каким бы то ни было причинам. Он грокк, что это большая скверна.

- Что ж, все верно, - согласился Джубал, - Майк - человек мягкий. Ему больно, когда он видит человека за решеткой. Я с ним совершенно согласен.

Бен покачал головой.

- Майк вовсе не мягок, Джубал. Убить человека для него сущий пустяк. Но он стихийный анархист и считает, что запереть человека в тюрьму - большое зло. Свобода личности - и в то же время полная ответственность за поведение этой личности. Ты есть Бог.

- В чем вы видите противоречие, сэр? Убить человека иногда необходимо. А тюремное заключение - преступление против самой его сущности. Между прочим, и вашей в том числе.

Бен посмотрел на него.

- Майк прав, вы грокк во всей полноте так же, как и он сам. Я же нет… Впрочем, я пока только учусь. - Помолчав, он добавил: - Как они к этому отнеслись, Дон?

Она тихонько хихикнула.

- Точно как осы, когда им в гнездо сунут палку. Мэр просто пеной исходит. Он потребовал помощи от штата и от Федерации и получил ее. Мы видели, как приземляются машины с войсками. Но как только солдаты вылезают, Майк тут же с ними разделывается - исчезает не только оружие, но даже сапоги, а когда в машинах никого не остается, пропадают и они.

- Я грокк, - сказал Бен, - что Майк останется в трансе, пока они не прекратят свои попытки. Чтобы справиться с таким множеством деталей, нужна бездна времени.

Дон помолчала.

- Не думаю, Бен. Это мне бы понадобилось отключаться надолго, чтобы справиться даже с частью того, с чем имеет дело Майк. Однако я грокк, что Майк может решить эту задачу даже если б он катался на велосипеде, к тому же стоя в седле на голове.

- Ну… откуда мне знать, я ведь пока способен только делать куличики из песка. - Бен встал. - Иногда у меня от всех вас, чудодеев, голова кругом идет, деточка. Пойду лучше «ящик» посмотрю. - Он задержался, чтобы поцеловать Дон. - Займись-ка папочкой Джубалом. Он любит маленьких девочек. - Какстон вышел, за его спиной сама собой поднялась пачка сигарет и, догнав Бена, влезла ему в карман.

- Это ты сделала, - спросил Джубал, - или сам Бен?

- Бен… Вечно он забывает свои сигареты. Они гоняются за ним по всему Гнезду.

- Хм… Ничего себе куличики!

- Бен продвигается куда быстрее, чем говорит. Он очень святой человек.

- М-да! Дон, ты ведь та самая Дон Ардент, с которой я познакомился в храме Фостера, не так ли?

- О! Вы меня запомнили?! - Она выглядела так, будто ей подарили пригоршню карамелек.

- Еще бы! Но ты изменилась. Ты стала еще прекраснее.

- Это и в самом деле так, - ответила она просто. - Вы приняли меня за Джилл. Она тоже стала куда восхитительнее.

- А где моя дорогая девочка? Я думал, что увижу ее сразу же по приезде.

- Она работает. - Дон помолчала. - Но я ей передам ваши слова, и она сейчас придет. - Она опять помолчала. - Только мне придется заменить ее… с вашего позволения.

- Беги, дитя.

Она встала как раз в тот момент, когда появился доктор Махмуд и уселся на ее стул.

Джубал посмотрел на него с кислой усмешкой.

- Могли бы сделать мне одолжение и сообщить, что прибыли в наши Палестины, вместо того чтобы ставить меня в положение, когда я о собственной крестнице должен узнавать от какой-то змеи.

- О Джубал, вы так дьявольски всегда спешите.

- Сэр, когда кто-то… - Джубал не окончил фразу: чьи-то руки закрыли ему глаза. Нежный голос сказал:

- Догадайтесь, кто?

- Вельзевул?

- Попробуйте еще раз.

- Леди Макбет?

- Уже теплее. Еще одна попытка, или вам крышка.

- Джилл, прекрати, иди сюда и сядь рядышком.

- Да, отец. - Она повиновалась.

- И перестань звать меня отцом на людях. Оставь это для дома. Сэр, я начал говорить, что когда кто-то достигает моих лет, он должен непременно поторапливаться. Каждый новый рассвет становится драгоценнее жемчуга… поскольку заката может и не быть.

Махмуд улыбнулся.

- Джубал, вы, кажется, считаете, что если ваши старые суставы перестанут скрипеть, то Земля прекратит свое вращение?

- Безусловно, сэр. С моей точки зрения, именно так и произойдет.

К ним тихонько присоединилась Мириам и села по другую руку Джубала. Он обнял ее.

- В таких обстоятельствах, сами понимаете, не так уже важно лицезрение вашей страшенной физиономии или даже несколько более приятного личика моей бывшей секретарши.

- Босс, - шепнула Мириам, - вы что - напрашиваетесь на пинок в брюхо? Я, как известно, исключительная красавица. Я слышала это от самых высоких авторитетов.

- Помолчи… Другое дело мои крестные дочери. Из-за того что вы не удосужились прислать мне хотя бы открытку, я мог не увидеть Фатиму-Мишель. В этом случае мне пришлось бы возвращаться с того света, чтобы преследовать вас обоих.

- А в этом случае, - указала Мириам, - вы могли бы заодно насладиться зрелищем Микки, втирающей себе в волосы тертую морковь. Вид, повергающий в отчаяние…

- Я говорил в метафорическом смысле.

- А я - нет. Жутко неряшлива, когда ест.

- А почему, - тихо спросила Джилл, - вы говорите метафорически, босс?

- Потому что «призрак» - концепция, которой я не пользуюсь ни в каком другом смысле, кроме метафорического.

- И тем не менее в это понятие заложено нечто большее, - настаивала Джилл.

- Э-э-э… возможно. Но я предпочитаю встретиться с маленькими девочками во плоти, включая и собственную.

- Именно об этом я и говорю, Джубал. Майк грокк вас. Он говорит, что у вас впереди еще много лет.

Джубал покачал головой.

- Я уже давно установил себе предел в виде трехзначной цифры.

- А что за цифра? - невинным тоном спросила Мириам. - Та, что была у Мафусаила[81]?

Джубал тряхнул ее за плечо.

- Твои шутки выходят за грань приличия!

- А Стинки утверждает, что неприличная женщина - это благо, нужно лишь, чтоб ее не было слышно.

- Твой муж прав. В тот день, когда мой календарь на часах впервые покажет трехзначную цифру, я расстанусь с бренной оболочкой либо марсианскими, либо собственными грубыми методами. Этого вы лишить меня не сможете. Право игрока на выход из игры - одно из самых справедливых правил.

- Я грокк, вы говорите верно, Джубал, - медленно произнесла Джилл, - что это лучшее правило в игре, но только не рассчитывайте, что время для него наступит скоро. До познания во всей полноте еще далеко. Не прошло и недели, как Элли составила ваш гороскоп.

- Гороскоп? Господи Боже мой! И кто такая Элли? Как она посмела? Будь я проклят, если не пошлю ее куда подальше!

- Боюсь, ничего у вас не получится, Джубал, - вмешался Махмуд, - поскольку она участвует в работе над нашим словарем. Что же касается того, кто она такая, так это мадам Александра Весант.

Джубал страшно развеселился.

- Бекки? И она тоже попала в этот сумасшедший дом?

- Да, Бекки. Мы зовем ее Элли, так как у нас уже есть одна Бекки. И не надо издеваться над ее гороскопами, Джубал. Она - ясновидящая.

- Что за белиберда, Стинки! Астрология - чушь собачья, и вам это прекрасно известно.

- Рузумеется. Это знает и сама Элли. А большинство астрологов - бездарное жулье. Тем не менее Элли занимается ею еще прилежнее, чем раньше, используя марсианскую математику и марсианскую астрономию, которая куда точнее и полнее нашей. Это ее способ, чтобы грокк. Разные могут быть способы - лужица воды, хрустальный шар, внутренности цыпленка. Средства ничего не значат. Майк посоветовал ей продолжать пользоваться теми же символами, что и раньше. Главное-то в том, что она видит.

- Какого черта вы под этим подразумеваете, Стинки?

- Способность грокко Вселенной больше, чем о ее крохотном кусочке вокруг нас. Майк обладает ею благодаря годам обучения на Марсе, Элли - почти необученный самородок. То, что она пользуется столь бессмысленным орудием, как астрология, значения не имеет. Четки ведь сами по себе тоже лишены смысла - я имею в виду четки мусульман и ни в коей мере не критикую наших конкурентов. - Махмуд полез в карман, достал оттуда четки и принялся их перебирать. - Считают же, что во время игры в покер иногда полезно повернуть на себе шляпу задом наперед. Частенько это помогает, что отнюдь не доказывает, что шляпы обладают волшебными свойствами.

Джубал бросил беглый взгляд на мусульманское изобретение и решился задать давно интересовавший его вопрос:

- А вы разве все еще правоверный? Я-то полагал, что вы за это время полностью перекантовались на церковь Майка.

Махмуд отложил четки.

- Я принадлежу к обеим церквям.

- Как? Стинки, так они же несовместимы!

- Только в том случае, если судишь поверхностно. Лучше сказать, что Марьям приняла мою религию, а я - ее. Джубал, брат мой по воде, я все еще раб Божий, полностью покорный его воле… и тем не менее я говорю: «Ты есть Бог, я есть Бог, все, кто грокк - Бог». Пророк никогда не внушал нам, что он последний из пророков, и никогда не утверждал, будто ему удалось высказать все, что должно быть сказано. Покорность воле Божией вовсе не означает превращения в робота, неспособного на выбор, а потому неспособного и на грех. Покорность может включать и включает полную ответственность за то, как я или каждый из нас формирует Вселенную. Она наша, и в наших силах превратить ее в рай небесный… а может быть, загадить и даже уничтожить. - Он улыбнулся. - «Для Бога все возможно» - я разрешу себе заимствовать это изречение с поправкой; кроме одного - Бог не в состоянии уйти от себя самого, он не может отречься от собственной полноты ответственности, он всегда должен быть покорен собственной воле. Ислам вечен… Он не может переложить всю ношу на другого. Она принадлежит ему… мне… вам… Майку…

Джубал тяжело вздохнул.

- Стинки, теология у меня всегда вызывает мерихлюндию. Где Бекки? Я не виделся с ней лет двадцать с хвостиком. В общем, очень долго.

- Вы обязательно увидите ее, но сейчас она занята - диктует. Сейчас я вам попробую объяснить все. Ежедневно я провожу какое-то время в тесном мысленном контакте с Майком - это всего несколько секунд, но ощущаются они как восьмичасовой рабочий день. Затем я тут же надиктовываю все, что он в меня «влил» за это время, на магнитную ленту. С этих лент другие люди, хорошо знающие марсианскую фонетику, делают рукописный текст. После этого Марьям перепечатывает рукопись, используя специальный принтер. Этот окончательный материал Майк и я - лучше бы Майк, но у него мало времени, - выправляем от руки.

Но теперь Майк грокк, что лучше бы отправить Марьям и меня куда-нибудь, чтобы мы не торопясь закончили эту работу. Вернее сказать, он грокк, что мы сами вскоре грокк такую необходимость. Поэтому Майк взял на себя работу по подготовке пленок, которых нам хватит на много месяцев или даже лет работы. Кроме того, у нас есть кипы лекций Майка на марсианском языке, которые надо будет расшифровать, когда закончится работа над словарем.

Думаю, что нам с Марьям придется уехать очень скоро, так как Майк, несмотря на занятость, в корне изменил обычный порядок работы. Здесь восемь спален, оборудованных магнитофонами. Все, кто умеет работать: Патти, Джилл, Марьям, я, ваша подружка Элли и еще кое-кто - по очереди дежурят в этих комнатах. Майк погружает нас в транс и диктует - дефиниции, идиомы, понятия, и все это за мгновения, которые нами ощущаются как часы… Затем мы немедленно начинаем надиктовывать все, что он в нас «вложил», пока еще свежа наша память. Такое не каждому по плечу. Дело трудное - необходимо хорошее произношение, а главное - умение, находясь в трансе, слиться с другими, а затем быстро выдать результаты. Сэм, например, обладает всеми нужными качествами, но у него такой акцент! Не знаю как, но он умудряется говорить по-марсиански с акцентом жителя Бронкса[82]. Так что его привлечь к работе никак нельзя: будут бесконечные ошибки. Так вот Элли сейчас этим и занята - диктует. Она наполовину погружена в транс, и, если ее прервать, она все забудет, что успела надиктовать.

- Я грокк, - согласился Джубал, - хотя мысль о Бекки Вейси, как о специалисте по марсианскому языку, меня потрясает… Правда, в свое время она была одной из лучших чтецов мыслей в шоу-бизнесе. Она читала вслух такие вещи, что дураки-зрители со страха чуть не писали в штаны. Стинки, если вы уезжаете в поисках мира и тишины, почему бы не отправиться к нам? В новом крыле места сколько угодно.

- Что ж, может быть. Ожидание покажет.

- Любимый, - серьезно сказала Мириам, - такое решение мне больше всего по душе, раз уж Майк выталкивает нас из Гнезда.

- Раз уж мы грокк необходимость отъезда из Гнезда!

- Это одно и то же.

- Ты говоришь верно, дорогая. Слушай, а когда здесь едят? Мне как-то отнюдь не по-марсиански хочется лопать. В прежнем Гнезде обслуживание было лучше.

- Ну нельзя же ожидать, чтобы Патти работала над твоим проклятым словарем, следила, чтобы вам всем было уютно, была бы у Майка на побегушках, да еще подавала на стол еду, как только ты проголодаешься, мой дорогой. Джубал, никогда Стинки не бывать священником - он раб своего желудка.

- Что ж, я тоже.

- А вы, девочки, могли бы помочь Патти, - добавил Махмуд.

- Намек поняла. Ты же знаешь, мы помогаем, делаем все, что она позволит, да и Тони не каждого пустит на кухню. - Она встала. - Пойдем, Джубал, посмотрим, что там готовится. Тони будет польщен, если вы посетите его владения.

Джубал отправился с ней, познакомился с Тони, который хмурился, пока не увидел, кто пришел с Мириам, а затем, сияя гордой улыбкой, стал хвастаться своим хозяйством, сочетая это с инвективами против мерзавцев, разрушивших его кухню в Гнезде. Все это время ложка сама собой помешивала соус для спагетти.

Чуть позже Джубал еле отбился от чести сесть во главе длинного стола и занял место среди прочих. На нижнем конце стола расположилась Патти, а на верхнем место пустовало, хотя у Джубала все время было ощущение, которое он с трудом отгонял, что там сидит «Человек с Марса» и что все, кроме Джубала, его прекрасно видят.

Прямо против Джубала сидел доктор Нельсон.

Джубал подумал, что он гораздо больше удивился бы, если б доктора Нельсона тут не оказалось. Он кивнул ему и сказал:

- Привет, Свен!

- Привет, док. Разделим воду?

- Да не испытаешь ты жажды. А вы тут кем работаете? Главным хирургом?

Нельсон покачал головой.

- Учусь медицине.

- Вот как? И чему же научились?

- Только тому, что медицина не нужна.

- Спросили бы меня, я бы вам давно это сказал. А где Ван?

- Приедет вечером или завтра утром. Корабль приземлился сегодня.

- Он сюда частенько наведывается? - спросил Джубал.

- Он тут студент-заочник. Слишком много времени проводит в полетах.

- Приятно будет с ним повидаться. Мы уж год как не встречались.

Джубал заговорил с мужчиной, сидевшим справа от него, тогда как Нельсон завязал разговор с Доркас - своей соседкой слева. Джубал ощутил то же самое напряженное ожидание, что и раньше, только сейчас оно стало гораздо сильнее. Казалось, идет обычная нормальная семейная трапеза - тихая и спокойная, ничего особенного Джубал обнаружить не мог. Раз кто-то пустил по кругу стакан с водой. Когда он достиг Джубала, тот сделал глоток и передал стакан соседке слева - у нее были круглые глаза, и она испытывала такое благоговение перед ним, что не решалась даже заговорить. Джубал сказал ей:

- Приношу тебе воду.

Ей с трудом удалось выжать из себя:

- Благодарю за воду, отец… Джубал… - И это было все, чего он смог от нее добиться.

Когда стакан обошел всех и добрался до пустого места в начале стола, в нем еще оставалось воды на полдюйма. Стакан сам собой поднялся в воздух, наклонился, вода исчезла, а стакан опустился на скатерть. Джубал почему-то решил, что он участвует в церемонии разделения воды в Сокровенном Храме… возможно даже, что она давалась в его честь… хотя вовсе не походила на ту вакхическую оргию, которая, как он полагал, сопутствует подобному ритуалу. Может, это потому, что ОМИ находятся в непривычной обстановке? Или он сам вкладывал в не совсем понятные ему события тот смысл, который рождал его собственный мозг?

А может быть, они нарочно придали церемонии другую тональность из уважения к нему? Такая мысль казалась вполне вероятной, но она почему-то рассердила его. Он убеждал себя в том, что рад, что ему не придется отказываться от предложений, которые все равно пришлось бы отклонить, - возможно, он отклонил бы их в любом возрасте - уж такой у него вкус!

И в то же время, черт побери… «ни в коем случае не заводите разговора о коньках… бабушка стала так стара и хрупка, что это было бы просто невежливо. Хильда, а ты как бы случайно упомяни домино - бабушка обожает играть в домино. А кататься на коньках мы пойдем как-нибудь в другой раз. Хорошо, детки?»

Даже сама мысль о чем-то подобном была Джубалу отвратительна. Он, пожалуй, все же предпочел бы коньки, даже рискуя переломать себе все суставы!

Он постарался отогнать эти размышления, прибегнув к помощи мужчины, сидевшего справа. Его звали, как выяснил Джубал, Сэм.

- Ситуация достаточно ясна. - Сэм говорил очень уверенно. - Птенец неизбежно должен проклюнуться. Теперь пришла пора нам всем разлететься по свету. Конечно, неприятностей будет полно, ибо никакое общество не может позволить, чтоб его устоям бросали вызов. А мы бросаем вызов всему, начиная от неприкосновенности частной собственности и кончая нерушимостью брачных уз.

- Собственность тоже?

- Праву собственности в том виде, в котором оно существует сейчас. Пока что Майк вызвал ненависть только со стороны игорной мафии. А что получится, когда появятся тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей, для которых банковские сейфы не помеха и которых лишь самодисциплина удерживает от того, чтобы взять все, что им заблагорассудится? Разумеется, она куда крепче, нежели юридические рогатки, но ни одному банкиру этого не понять, пока он сам не пройдет тернистый путь самопознания… а тогда он уже не захочет быть банкиром. А что случится с биржей, если посвященные смогут предсказывать изменения курса акций?

- А вы это можете?

Сэм покачал головой.

- Мне это неинтересно. А вот Саул - вон тот здоровенный еврей, мой двоюродный брат, - он пытается грокк это дело вместе с Элли. Майк велел быть очень осторожными и не допускать больших выигрышей, поэтому они используют более десятка подставных счетов; впрочем, любой из посвященных может делать огромные деньги на чем хотите - на торговле недвижимостью, на акциях, на бегах, на азартных играх, на чем угодно, если игра будет вестись против обыкновенных людей. Нет, ни деньги, ни частная собственность не исчезнут; Майк считает, что обе эти концепции полезны, но они будут вывернуты наизнанку, и людям придется обучаться новым правилам (а как это тяжело, мы знаем на собственной шкуре), или они разорятся и превратятся в деклассированных. Что произойдет с «Лунар Энтерпрайз», когда главным средством сообщения между Землей и Луна-Сити станет телепортация?

- Ну и что мне делать - покупать их акции или спустить их?

- Спросите об этом Саула. Может быть, он захочет использовать нынешнюю корпорацию, а может, решит довести ее до банкротства. А может, оставит ее еще лет на сто-двести в полной неприкосновенности. Но ведь то же самое относится и ко всем видам занятий. Как будет учитель справляться с ребенком, если тот знает побольше, чем он? Что станет с врачами, если все люди будут здоровы? Что произойдет с текстильной и швейной промышленностями, если одежда станет ненужной, а интерес женщин к нарядам резко упадет (по-видимому, полностью он никогда не исчезнет), если всем будет наплевать - вышел он на улицу с голой задницей или нет? Что станет с «проблемой фермерского хозяйства», если сорнякам можно будет просто приказать не расти, а продовольственные культуры будут убираться без помощи «Интернейшнл Харвестер»? Да назовите любую профессию, и окажется, что новое учение изменит ее до неузнаваемости. Возьмите хотя бы перемену, которая потрясет как институт брака в его нынешней форме, так и частную собственность. Джубал, вы знаете, сколько ежегодно тратится в нашей стране на лекарства и приспособления, чтобы решить мальтузианскую проблему?

- Немного представляю, Сэм. Почти миллиард долларов на противозачаточные пилюли… и не меньше половины этой суммы на никуда не годные патентованные приспособления.

- Ах, да - вы же медик.

- В очень отдаленном прошлом.

- Так что случится с этой отраслью, да и визгом моралистов, если женщина сможет зачать ребенка только по собственному глубоко осознанному желанию, если она будет избавлена от всяких заболеваний, если ее будет заботить лишь мнение людей, придерживающихся тех же взглядов… если вся ее ориентация изменится настолько, что в половом акте она будет ценить лишь страсть и наслаждение, не снившееся и Клеопатре?.. А любой мужчина, который попробует ее изнасиловать, умрет, если она грокк, так быстро, что даже не успеет понять, что с ним стряслось? Если женщины будут освобождены от страха и чувства вины и, в то же время, будут неуязвимы? Да в конце концов фармацевтическая промышленность - мелочь, но то же самое будет с другими отраслями промышленности, с законами, институтами, вкусами и прочей чепухой, которым вообще предстоит сойти со сцены.

- Я не грокк это во всей полноте, - сознался Джубал. - Тем более что это касается вопросов, которые мне лично малоинтересны.

- Один лишь институт не пострадает - институт брака.

- Вот как?!

- Именно так. Он будет очищен, укреплен и станет терпимым. Терпимым? Восхитительным! Видите ли вон ту девчонку с гривой черных волос?

- Да. Я еще раньше был буквально сражен их красотой.

- Она знает, что они изумительны, и отрастила их фута на полтора с тех пор, как мы присоединились к церкви. Это моя жена. Еще год назад мы с ней жили как кошка с собакой. Она ревновала… а я почти не замечал ее. Мне с ней было чертовски скучно. Черт побери, мы с ней надоели друг другу до смерти, и от развода нас удерживали только дети - они, да еще ее собственнический инстинкт. Я знал, что без скандала она меня не отпустит… да и у меня возраст был уже не тот, чтобы попытаться создать новую семью. Ну я и прихватывал кое-что на стороне, у профессоров хватает соблазнов, правда, возможностей удовлетворить их без риска - поменьше. Так что у Рут были основания затаить против меня обиду. А чаще и не таить, а выражать ее весьма громко. А потом мы вступили в Церковь! - Сэм широко и радостно улыбнулся. - И я влюбился в свою собственную жену. Любовница номер один!

Сэм разговаривал только с Джубалом, его слова заглушал гул чужих голосов. Жена Сэма сидела далеко на нижнем конце стола. Она взглянула на них и громко сказала:

- Это преувеличение, Джубал, я иду лишь под номером шесть.

Муж тут же откликнулся:

- А ну-ка, красотка, перестань копаться в моем уме! У нас тут мужской разговор. Лучше удели побольше внимания Ларри. - И он кинул в нее булочкой.

Она остановила булочку в воздухе и вернула ее обратно.

- Ларри получает от меня ровно столько внимания, сколько хочет… Впрочем, не исключено, что ближе к вечеру он захочет большего… Джубал, этот мужлан не дал мне закончить. Быть на шестом месте - прекрасно! Дело в том, что, когда мы примкнули к церкви, в его списке моего имени не было вообще. Вряд ли за последние двадцать лет я хоть раз поднималась у Сэма до шестого номера.

- Дело в том, - спокойно продолжал Сэм, - что мы с ней теперь партнеры в гораздо большей степени, чем были когда-то, а добились этого благодаря процессу обучения, достигающего вершины в ритуале «Разделения воды» и в сближении с теми, кто прошел этот путь раньше. Внутри группы существует несколько партнерств, обычно состоящих из законных супружеских пар. Иногда так не получается… но если не получается, то развод происходит без душевных терзаний, и после него остаются более теплые и лучшие отношения между членами разведенной пары, чем те, что существовали ранее - в постели или вне ее. Потерь никаких - кругом чистый выигрыш. Черт возьми, пары создаются не только из мужчин и женщин. Возьмем, к примеру, Джилл и Дон - они работают вместе, как парочка акробатов.

- Хм… а я думал, что они обе - жены Майка.

- Не в большей степени, чем мои или других мужчин, и чем являются для Майка остальные женщины. Все усилия Майка направлены сейчас на то, чтобы сделать как можно больше, а не на то, чтобы делить себя с остальными. - Помолчав, Сэм добавил: - Но если говорить о женах Майка, то ближе всех к этому понятию подходит Патти, хотя она так занята, что их отношения скорее духовные, чем физические. Майку и Патти обычно не хватает времени, когда дело доходит до выбивания пыли из матрацев.

Патти сидела от них еще дальше, чем Рут. Она посмотрела на них и сказала:

- Сэм, милый, я не считаю, что у меня не хватает времени.

- Каково? - с горечью воскликнул Сэм. - Единственно, чем плоха церковь, так это тем, что у человека тут просто не существует никакой личной жизни!

Это заявление вызвало со стороны братьев женского пола шквал мелких предметов, полетевших в сторону Сэма. Сэм возвращал их обратно, даже не шевельнув пальцем… пока, наконец, тарелка, полная сочных спагетти, не залепила ему все лицо. Брошена она была, как заметил Джубал, Доркас.

Какое-то мгновение Сэм выглядел как жертва автомобильной катастрофы. Затем лицо его внезапно очистилось - исчезли даже капли соуса, запятнавшие рубашку Джубала.

- Не давай ей больше спагетти, Тони. Она выкинула свою порцию, пусть теперь походит голодная.

- Да на кухне этих спагетти уйма, - ответил Тони. - Сэм, а тебе они куда как к лицу. И соус хорош, верно?

Тарелка Доркас поднялась, слетала в кухню и вернулась полной.

- Соус отличный, - согласился Сэм, - я попробовал то, что попало мне в рот. Это какой? Или я не должен интересоваться?

- Мелкорубленный полицейский, - ответил Тони.

Никто не расхохотался. Джубал подумал - а шутка ли это? Потом вспомнил, что его братья часто улыбаются, но очень редко хохочут, а кроме того, разве из полисмена не может получиться вкусное блюдо? Но вряд ли это «длинная свинья», тогда в соусе должен быть привкус свинины. А в этом явно чувствовалась говядина.

Он сменил тему разговора:

- Больше всего в этой религии мне нравится то…

- В религии? - переспросил Сэм.

- Ну пусть будет «церковь».

- Да, - согласился Сэм, - она выполняет функции церкви, а ее квазитеология в какой-то степени соответствует некоторым религиям. Я перебил вас потому, что в свое время был несгибаемым атеистом, а сейчас я - жрец высокого ранга и, честно говоря, не знаю, кто же я такой в действительности.

- Мне показалось, вы назвали себя евреем?

- Да еще ведущим происхождение от нескольких поколений раввинов. Вот потому-то я и стал атеистом. А теперь - вы только поглядите на меня! Впрочем, Саул и моя жена Рут в религиозном смысле остались иудеями - можете сами поговорить об этом с Саулом, и вы увидите, что это ровным счетом ничего не значит. Рут, - как только она преодолела первые трудные барьеры, начала продвигаться куда быстрее меня; она стала жрицей задолго до того, как я стал жрецом. Впрочем, она, знаете ли, очень духовная личность, а думает своими половыми железами. Мне-то все достается куда труднее - я ведь привык работать тем, что у меня здесь - между ушами.

- Учение… - продолжал Джубал. - Именно это мне здесь по душе. Вера, в которой я был воспитан, не требовала ни от кого даже подобия каких-то знаний. Давай, кайся, и ты будешь спасен и наверняка найдешь прибежище в любящих объятиях Иисуса. Человек может быть глуп так, что даже овец своих сосчитать не умеет… но он, так сказать, априорно считается божьим избранником, и ему гарантировано вечное блаженство, ибо он «обращен». Он мог даже Библию в руках не держать, не говоря уже о чем-то другом… Ваша же церковь, как я грокк, не приемлет одного словесного обращения.

- Вы грокк верно.

- Человек должен начать с желания учиться и следовать по пути долгого и тяжелого обучения. Я грокк - это полезно.

- Более чем полезно, - согласился Сэм, - это просто необходимо. Наши понятия не могут быть усвоены без знания языка, а учение, приводящее к такому вот рогу изобилия всяких благ, - начиная с того, как жить без драк, до того, как удовлетворить свою жену, вытекает из концептуальной логики… из понимания, кто ты есть, почему ты здесь, как работает твой организм… и поведения, сообразного с этими знаниями.

Счастье функционирует в зависимости от того, как организовано функционирование самого существа… На английском это чистая тавтология, пустое место. На марсианском же - целый набор эффективно действующих инструкций. Я вам говорил, что, когда я присоединился к церкви, у меня был рак?

- Что? Нет, не говорили.

- Да я сам об этом не знал. Майк грокк это, послал меня на рентген и все такое прочее, с тем чтобы я уверился. Потом мы принялись за дело. Лечение верой. В результате произошло чудо. Клиника назвала это «спонтанной ремиссией», что, как я грокк, означает полное выздоровление.

Джубал кивнул.

- Такой профессиональный сленг. Иногда рак проходит и сам, но почему, мы не знаем.

- А вот я знаю почему. К тому времени я уже научился управлять своим телом. С помощью Майка я залечил все повреждения, нанесенные мне болезнью. Теперь я мог бы сделать это и без помощи. Хотите посмотреть, как я остановлю работу сердца?

- Спасибо, я уже наблюдал, как это делает Майк. Мой уважаемый коллега, вон тот - брюзга Нельсон - не торчал бы тут сейчас, если бы все это было просто «исцелением верой». Разумеется, тут имеет место волевое управление работой организма. Я грокк.

- Извините… Мы знаем, что вы грокк все.

- Ммм… Не могу же я считать Майка обманщиком, если он не обманывает. Хотя в данном случае мальчик меня явно переоценивает.

Сэм покачал головой.

- Мы с вами разговаривали в течение всего обеда. Я хотел проверить сам, не принимая в расчет мнение Майка. Вы грокк. Не могу даже представить, до каких высот вы могли бы дойти, знай вы язык.

- Ни до каких. Я старик и мало чем могу быть полезен.

- Я придерживаюсь иного мнения. Всем другим Первопризванным пришлось браться за язык, чтобы достичь настоящего прогресса. Даже те трое, что живут с вами, должны были пройти интенсивную тренировку и пробыть в трансе значительную часть времени, проведенного ими в Гнезде при редких наездах к нам. Все, кроме вас… вам это не нужно… разве что вам захочется вытирать с лица спагетти, не прибегая к полотенцу, что, как я грокк, вас не так уж интересует.

- Мне вполне достаточно наблюдать это со стороны.

Большинство обедавших уже вышли из-за стола, не соблюдая особых церемоний. Подошла Рут и остановилась возле них.

- Вы, что - собрались провести здесь всю ночь? Или нам убрать вас вместе с тарелками?

- Вот так меня и клюют всю дорогу. Пойдем, Джубал. - Сэм задержался, чтобы поцеловать жену.

Они на минуту остановились в комнате со стереовизором.

- Есть новости? - спросил Сэм.

- Окружной прокурор, - ответил кто-то, - ораторствовал насчет того, что все нынешние беспорядки произошли по нашей вине… И ни одним словом не обмолвился, что ему ровно ничего не известно, как эти чудеса произошли на самом деле.

- Вот бедняга. Похож на собаку, которая вцепилась в чью-то деревянную ногу, а теперь удивляется, почему это у нее болят зубы.

Они с Джубалом отыскали себе комнату, где было потише.

- Я уже говорил, что этих неприятностей следовало ожидать и что положение будет ухудшаться до тех пор, пока нам не удастся завоевать какую-то часть общественного мнения и к нам не начнут относиться терпимее. Майк не расположен торопиться. Мы прикроем Церковь Всех Миров, впрочем, она и в самом деле уже ликвидирована. Теперь мы переедем и откроем Конгрегацию Единой Веры, и нам снова дадут под зад. Тогда мы воздвигнем еще где-нибудь Храм Великой Пирамиды, и в результате к нам повалят валом жирные и глупые бабы, часть которых кончит тем, что станут стройными и умными; затем, когда медицинская ассоциация, владельцы местных баров, газетчики и politcos[83] примутся хватать нас за пятки, тогда мы откроем Братство Баптистов где-нибудь в новом месте. И каждый раз у нас будет создаваться крепкое ядро обученных, которым уже никто не может причинить вред. Майк начал всего лишь два года назад, еще не будучи уверен в себе самом и с помощью только трех необученных жриц. А теперь у нас есть крепкое Гнездо плюс «продвинувшиеся» пилигримы, с которыми мы свяжемся немного позже. И когда-нибудь мы станем так сильны, что преследовать нас не сможет уже никто.

- Да, - пробурчал Джубал, - Иисус неплохо всколыхнул это болото, имея всего лишь двенадцать учеников.

Сэм радостно ухмыльнулся.

- Еврейский парень! Спасибо, что напомнили о нем. Он, пожалуй, один из немногих моих соплеменников, кто добился огромного успеха, о чем мы все помним, хотя большинство и не любит говорить на эту тему. Он - еврейский мальчик, который творил добро, и я им горжусь. Прошу заметить, что он тоже не ставил себе целью, чтобы все было обязательно готово к следующей среде. Он создал солидную организацию и дал ей импульс для роста. Майк тоже терпелив. Терпение - часть его учения, причем в такой степени, что уже перестало быть просто терпением. Оно срабатывает автоматически. Нам не приходится заставлять себя.

- Очень полезная черта - в любых ситуациях.

- Это не черта. Так проявляется само учение. Джубал, я грокк - вы устали. Хотите, я сниму вашу усталость? Или предпочитаете лечь спать? Если нет, то наши братья будут счастливы болтать с вами хоть всю ночь. Мы, как вы знаете, спим мало.

Джубал зевнул.

- Я предпочитаю хорошую горячую ванну, а потом часиков восемь крепкого сна. Увижусь с нашими братьями завтра… и в следующие дни.

- Их будет много - этих дней, - согласился Сэм.

Джубал нашел свою комнату, прилегавшую к комнате Патти, которая наполнила ванну, застелила постель, не прикоснувшись к ней руками, поставила у постели все нужное для приготовления коктейля, смешала стаканчик и отнесла его на полочку у ванны. Джубал не торопил ее, - она пришла разодетая лишь в свои картинки. Ему был хорошо известен синдром, который влечет за собой татуировка всего тела, а потому был уверен, что если он не попросит разрешения ее внимательно рассмотреть, то Пат на него обидится.

Он отнюдь не испытывал того смущения, которое испытал Бен в аналогичной ситуации. Он разделся, улыбнулся кривой, но гордой улыбкой, обнаружил, что абсолютно не стыдится, хотя прошло уже много лет с тех пор, как кто-нибудь видел его обнаженным. По-видимому, для Патти это тоже ничего не значило, так как она спокойно наклонилась и проверила температуру воды, прежде чем Джубал сядет в ванну.

После этого она не ушла, а показала ему каждый рисунок, объясняя его содержание и в какой последовательности их следует рассматривать.

Джубал высказал приличествующее случаю благоговение и воздал хвалу искусству художника, оставшись при этом в границах чистого искусствоведения. Про себя он подумал, что никогда еще не видел такого чертовски виртуозного владения татуировальной иглой, - его давняя подружка японочка выглядела бы рядом с Патти, как дешевый коврик рядом с бухарским ковром.

- Рисунки почему-то стали меняться, - сказала Патти, - взгляните, например, на сцену рождения святого - задняя стенка как будто выгибается… кровать отчего-то стала походить на хирургический стол. Но я уверена, что Джорджа это не огорчает. С тех пор как он ушел на небеса, ничья игла ко мне не прикасалась… и если чудесные изменения происходят, то я не сомневаюсь, что это Джордж приложил к ним руку.

Джубал решил, что, хотя Патти определенно немного «с приветом», но очень славная… ему нравились люди с причудами, а те, что считали себя «солью земли», казались ему скучными и быстро надоедали. Впрочем, помешательство Патти не такое уж сильное; его сброшенную одежду она отправила в шкаф, даже не подойдя к ней близко. Патти могла бы служить прекрасным доказательством того, что вовсе не надо быть в здравом уме (как бы ни понимать этот термин), чтобы извлечь из учения огромную пользу; судя по всему, мальчуган может обучить кого угодно.

Джубал почувствовал, что Патти куда-то торопится, и помог ей уйти побыстрее, попросив поцеловать на ночь его крестных дочек, - сам он не успел этого сделать.

- Я немножко утомился, Патти.

Она кивнула.

- А меня зовут продолжать трудиться над словарем. - Она наклонилась и поцеловала его - тепло, но мимолетно. - Чтобы было, что передать девочкам.

- И погладь за меня Хони Буна.

- О, конечно. Он грокк вас, Джубал. Он понял - вы любите змей.

- Вот и ладно. Разделим воду, брат.

- Ты есть Бог, Джубал.

Она ушла. Джубал поудобнее расположился и вдруг ощутил, что усталости как не бывало, а суставы - те совсем не болят. Патти сработала почище тоника - от нее прямо-таки исходили спокойствие и радость. Хотелось бы и ему, подобно Патти, никогда не ведать сомнений, но по зрелому размышлению он пришел к выводу, что хочет остаться самим собой - старым, чуть-чуть «с приветом» и всегда ироничным по отношению к своей собственной персоне.

Потом он намылился, смыл под душем пену и решил побриться, чтобы не тратить на бритье время перед завтраком. Наконец задвинул задвижку, выключил верхний свет и залез в постель.

Он осмотрелся в поисках какого-нибудь чтива, не обнаружил ничего, почему-то рассердился, ибо из всех его пороков чтение на ночь было самым главным. Пришлось удовлетвориться глотком из стакана и погасить ночник.

Похоже, что разговор с Патти прогнал сон и освежил его. Джубал все еще не спал, когда в комнате появилась Дон.

- Кто здесь? - спросил он.

- Это Дон, Джубал.

- Дон? Не может быть! Это действительно ты?

- Да, Джубал, это я.

- Черт побери, мне же казалось, что я закрыл дверь на запор. Ну-ка, девочка, уходи отсюда… Эй! Убирайся из моей постели! Сию же минуту!

- Хорошо, Джубал, только сначала я хочу вам что-то сказать.

- Ну?

- Я давно люблю вас. Почти так же давно, как Джилл.

- Что за… Перестань болтать чепуху и поскорее убери свою миленькую попку за дверь.

- Я уйду, Джубал, - робко шептала она, - но сначала, пожалуйста, выслушайте меня. То, что я скажу, касается женщин.

- Вряд ли для этого сейчас самое подходящее время. Расскажешь завтра утром.

- Нет, именно сейчас, Джубал.

Он вздохнул.

- Ну ладно. Можешь остаться там, где сидишь.

- Джубал… мой возлюбленный брат… Для мужчин огромную роль играет то, как мы, женщины, выглядим. Поэтому мы и стараемся быть красивыми и в этом есть благо. Я, как вы знаете, выступала в стриптизе. И это тоже было благо - дать мужчинам насладиться видом моей красоты. Это было благо и для меня - я знала, что я даю им то, что мужчинам необходимо.

Но, Джубал, женщины отличны от мужчин. Нам важно знать, каков мужчина. Иногда это может быть очень глупое - например, богат ли он? Или - будет ли он заботиться обо мне и моих детях? А иногда так - добр ли он? Так добр, как ты, Джубал… Та красота, которую мы видим в вас, совсем не та, которую вы видите в нас. Ты прекрасен, Джубал.

- С нами крестная сила!

- Ты говоришь верно, Джубал. Ты есть Бог, я есть Бог, и ты нужен мне. Я предлагаю тебе воду. Примешь ли ты ее и позволишь ли мне стать ближе?

- Хм… слушай, девочка… если я только правильно понял твое предложение…

- Ты грокк, Джубал. Разделить все, что у нас есть. Нас самих. Наши сущности.

- Я так и думал. Моя дорогая, ты обладаешь всем, чем можно поделиться… но я… понимаешь, ты опоздала на много лет. Я страшно сожалею об этом, поверь мне. Спасибо тебе. Я искренне и глубоко благодарен, а теперь уходи и дай старику спокойно уснуть.

- Ты уснешь, когда исполнится ожидание. Джубал… я могу поделиться с тобой силой. Но я ясно грокк, что в этом нет нужды.

(Будь оно все неладно. И впрямь, кажется, нужды в этом нет.)

- Нет. Дон. Спасибо тебе, моя дорогая.

Она встала на колени и склонилась над ним.

- Тогда еще одно, последнее слово. Джилл посоветовала, чтобы я, если ты откажешься, заплакала. Мне остается лишь залить твою грудь слезами. И мы поделимся водой!

- Я эту Джилл выдеру!

- Да, Джубал. А я начинаю плакать. - И в тишине ночи большая теплая капля упала Джубалу на грудь… потом другая… третья… Дон рыдала почти беззвучно.

Джубал выругался и протянул к ней руки… он смирился с неизбежностью.