Чистилище для неудачника

Глава 3.

Планы и дела.

Уже перед сном сел чистить ручницу. То есть за мной и прежде водилась любовь к оружию и свое содержал в порядке, но сейчас опять взяли вверх новообретенные привычки. Достаточно долго даже спал с пистолем под подушкой и саблей на расстоянии вытянутой руки. Должен сказать, экземпляры были гораздо лучше этого старья, оставшегося еще от папеньки, однако на новый огнестрел не замахивался, несмотря на достаточно легкомысленное отношение к стоимости. Настоящий шляхтич предпочитает схватку лицом к лицу и палить во врагов из пищали доверяет наемникам. Стандартное высокомерие родовитого. Чистилище это или реальный мир, а в голове у меня очень многое сдвинулось. Нельзя провести десять лет на войне и не научиться разным интересным и подлым штучкам. Хотя - нет. И такое бывает. С погибшими быстро.

Когда дверь без стука распахнулась невольно дернулся, хватая уже заряженный пистоль. В прошлый раз, вот так зашли и чуть не прикончили. О, дэв! Я теперь вечно буду путаться с прошлым и настоящим, сном и реальностью?

Мысленно выругался на Савву и положив оружие, продолжил изучать замок на втором пистоле. Тут оружейник не требуется, минимальная поправка. Старое железо, расшаталось. Болт подкрутить чуток. Только ничего подходящего не имеется. У ножа слишком толстый клинок, шило не подойдет. Придется к кузнецу идти и показывать на пальцах. Причем желательно сразу несколько инструментов по размеру и пилку с мелким напильником. Боюсь, превышает его возможности.

- Хорошо, мой господин, - сказал 'дядька', по свойски заглядывая в руки, - давно пора заняться. А то еще разорвет, не дай Свет.

- Савва, - говорю, в очередной раз решив сделать доброе дело, авось зачтется, - хочешь вольную?

- За что обижаете? - вскричал он с неподдельной обидой. - Нешто недовольство вызвал столь ужасное, что на старости лет выгнать решили из дома?

- Ты чего, Савва? - с оторопью и смущением восклицаю. - Я как лучше хотел. Холопом разве хорошо жить?

Тут дошло, на что конкретно жаловался. И правда, в пятьдесят с лишним оказаться на дороге не лучшая судьба. Такого приличные хозяева и с рабами не творят.

- Ты не так понял, - резко заворачиваю. - Слушай сюда...

В очередной раз рассказал о Войтеке. На это раз в подробностях, но без сообщения о желании убить гада.

- Я подумал, а вдруг и со мной чего случится. Вот захотят отомстить и что? Кому все останется? А что с тобой сделают?

- Ковалевские народец поганый, - протянул он задумчиво. - Это ты правильно подумал.

- Они утрутся на людях, - подвожу черту, - но могут сделать нечто исподтишка. И хорошо, если поля потопчут, а то ведь и налет могут серьезный устроить. Мы войну не потянем. Нет у нас сил. Даже нанять дополнительный десяток, везде они быть не сумеют. Притом не хочется дожидаться удара в спину.

- Самим напасть?

- Ага, - с ехидцей поддерживаю, - при пристальном внимании дьюлы. Он потом от лица болярина нас виновными и сделает.

- А вдруг показалось про сговор?

- Не важно, - отмахиваюсь. - Что сделано, то сделано. Торчать в замке бесконечно невозможно. А Ковалевские будут ждать предлога. Я хочу избежать драки, пока слаб. Поэтому оставлю земли на Басю...

- На девчонку! - он возмутился недовольно.

- Только не говори, что не в курсе кто нынче хозяйством управляет.

- Все одно молодая ишо, чтоб вот так отдать. И как без хозяина? Без грамоты кто ж с ней дело иметь будет? Одно при вас нечто на торг отправлять, другое без пригляду самой.

А вот это очень правильная мысль. Нужно юридически оформить. Кстати и на случай, если не вернусь. Раз уж решил поворачивать направление прожитое, то кто обещал, что стрелы полетят также? Вот именно. Возьмут и отрежут излишне умную голову без дозволения.

- Помолчи!

- Я ж о вас и забочусь, - привычно-упрямо заявляет 'дядька'.

- Потому и говорю с тобой прямо. Не отсылаю просто так, а объясняю причины. Затем и мать отправлю к тетке и сестрам, а сам на годик-два уеду.

- Возраст подошел, можно и на службу, - понимающе кивает.

- В Старграде денежки серьезные требуются, а у меня в кармане вошь на аркане.

- Тогда на юг, к идолопоклонникам. У них в гвардии неплохо платят.

- Вот так всем и говорить станете. К иранцам в Арьянам уехал.

- А...

- На восток пойду.

- Неладное задумал, молодой господин. Уж лучше в Царь-город, чем по степи носиться.

- Савва, - почти ласково говорю, - я с тобой не советуюсь, ставлю в известность. Слуга в Диком поле без надобности, тем более, уж прости, старенький.

Он дернулся, собираясь возразить. Поднимаю руку, останавливая ненужный поток слов.

- Мне важнее сберечь мать, - говорю с максимальной искренностью. - В тебе уверен. Ты не предашь.

Савва вырос прямо на глазах. Обычно я вместо похвалы ругался.

- Но есть границы, которые холоп переступить не имеет права, если не хочет остаться без головы. В нашем доме ты волен меня воспитывать и давать указания всем подряд, у тетки это может многим не понравится. А для свободного человека и правила иные. Ты меня понимаешь?

- Да, молодой господин.

Надеюсь реально соображает, о чем практически прямым текстом сказал и придержит длинный язык.

- Пусть рядом с матерью будет преданный человек. Не слуга, чтоб не отправили куда. Вольный. От смерти не уберечь, она приходит, когда срок настал, но не смей помирать раньше. Это приказ. Охраняй ее.

- Я не обману доверие, - торжественно сказал Савва. - Святой огонь в очаге мне свидетель.

- Вот и договорились, - вздыхаю.

- Нет, - внезапно заявляет.

- Чего?

- Меня не берешь - дело нашел важное. Соглашаюсь. Но с тобой, молодой господин кто-то пойти должен.

- Хе.

- Да! Иначе не пойдет.

И тон очень знакомый. Когда своротить с пути нельзя. Он встанет на дороге и пройти можно только через труп. На моей памяти раз пять такое было и, хотя надругательство над волей крайне не нравилось, а в последний раз отпинал старика, о чем затем жалел, но так и не извинился, задним числом сознаю: мне на пользу хотел.

- И кандидатура есть?

- И не одна. Но лучший Мефодий.

Жены у Саввы никогда не было. А вот дети имелись. Во всех трех деревнях. Не удивлюсь, если еще где ходят по свету потомки. В молодости тот еще ходок был. И мать девкам его давала приличное приданное, чтоб с нагуленным дитем замуж вышли. У двух, насколько знаю, все нормально сладилось. А третий мужик пасынка невзлюбил и Савва его в замок забрал. У нас конюхом обретается. И внуков наплодил не то пятерых, не то шестерых. Мефодий как раз один из них. И вполне подходящий по характеру. Спокойный, крепкий и не глупый. Не воин, конечно, кто ж холопу оружие даст, но с топором обращается неплохо.

- А не вернется?

- То Святовит решает, - спокойно заявил он. - все в его воле.

Запалено дыша парень пробежал через открытые ворота мимо ухмыляющегося Миколы и потрусил вперед, на заднюю площадку двора, где в обычное время тренировались ратники и стреляли по мишеням. На последних шагах он уже еле плелся и сбросив с ясно видным облегчением бревнышко с плеч, практически упал на колени, с трудом переводя дух.

- Ленивый ты и слабый, - мимоходом пеняю и становлюсь в стандартную стойку. А потом принялся крутить палку разными финтами.

Ну не сталью же рубить сходу неумеху. Далеко не всегда вовремя смягчить удар удается. И не по злобе. Нормальные тренировочные игрушки.

- Зачем это нужно, бегать? - жалобно спросил Мефодий. - Мы ж все равно конными пойдем!

- Выносливость, - объясняю, останавливаясь.

Отнюдь не так просто и самому было. Голова многое помнит, а тело непривычное к подобным нагрузкам. К тому же изрядно запустил себя, гуляя и выпивая напропалую. И лучше заранее приготовиться, чтоб потом не пришлось опять получить в полной мере насмешки. Ох, как меня доставало это отношение в тот раз! Плюс сотник Эмиль Бискуп даже не из худородных, а прямо от сохи, выслужившийся. Оно и по имени видно, что шляхтичи рядом с его отцом даже онучи на плетне не сушили. Командир прекрасный и рубака знатный, однако крепко панское племя не любил. Я на своей шкуре прочувствовал. Никаких издевательств, упаси Светлое Пламя. Но все тренировки дополнительные и работы - мои. Не сломался на одном упрямстве. Правда, потом на пользу пошло все случившееся. Вырос во всех смыслах. И зла на него не держал.

И сейчас, пусть не тащил чурбак, зато за спиной имел мешок, набитый песком. Кстати, в следующий раз и Мефодию повещу такой-же. Таскать груз придется неоднократно, пусть привыкает. Я ведь тоже не сразу втянулся. Неделю уставал почище него. И ничего, как вспомню о том, как драпали от куманов по Дикому полю пешком, сразу легче становится. Кто не смог, того потом на невольничьем рынке продали. Или кости белеют где-то в степи. Но не будешь же такие примеры приводить. Он не хуже меня знает, что дальше Серадзя из Вылчи не уезжал.

- Вставай, лентяй!

Мефодий медленно поднялся. Он уже в курсе, что будет дальше и глаза горят азартом.

- Готов? Начали!

Стандартный комплекс для новобранцев он освоил достаточно быстро. Уверен и прежде подглядывал за тренировками и где-то подальше от людей махал палкой. По крайней мере не умрет после второго удара в случайной стычке. Наращиваю скорость. Все быстрее и быстрее. При желании мог раз десять уже достать, но мне интересно сколько выдержит. Он обливался потом, но сжав зубы все продолжал, не смотря на ускоряющийся темп. Молодец, будет толк.

И тут он внезапно нарушил последовательность связок и сделал резкий выпад. Я автоматически не стал блокировать удар, повернулся корпусом и резко ударил плашмя по его кисти. Палка вылетела из руки, а он дернулся, шипя от боли.

- Будь мы не на тренировке, остался бы без руки, - сообщаю скорее для порядка, до него и так дошло. - Скорее всего, сдох бы, пока свалка продолжается.

- Можно подумать, - зло отвечает, - противник будет постоянно придерживаться одних связок и ударов, хорошо знакомых.

- Плевать, что он умеет. На самом деле, в реальном бою поединки редко случаются. Там толкаются и пихают под руку, а если два строя, то и вовсе повернуться особо не выйдет. Большинство как раз и приучено к стандартным выпадам и защитам. Твое дело быть хотя б чуток лучше меньшинства. Победить настоящих мастеров все равно разве через годы сумеешь. Так их еще прожить требуется.

- Но ведь можно и такого встретить, господин!

- Желаю тебе в такого с дальнего расстояние выстрелить, не сближаясь. А лучше в спину, если не идиот.

- Не по чести это, господин.

Вчера из холопов и туда же, про благородство взялся рассуждать. И осаживать не хочется. Зачем рядом думающий исключительно о себе хапуга? Пусть и про замаранную честь помнит и кровь зря не льет.

- Не называй меня господином, Меф. Правильно - дренгир . Ты теперь не холоп, а юнак. Для остальных - панцирный слуга.

Он с ухмылкой похлопал себя по голой потной груди, намекая на отсутствие доспеха.

- Не важно, есть или нет, - ответно усмехаюсь. - Это название. Я вот тоже ишпан, а владения даже не как у прапора, а ездеца. Ярлычок на тебе наклеен, даже если его нет на виду, люди и относятся соответственно. Оружный человек, в любом случае, не пес паршивый, а ратник и вести себя должен с достоинством.

- Иных боляр и паны господами называют, - с оттенком вызова сказал Мефодий.

- Уговорил, - киваю, делая вид, что не понял, о чем, - можешь тоже называть паном высокородным и кланяться при обращении низко-пренизко.

- Иногда я тебя не понимаю, пан Радослав, - сказал он серьезно. - Где шуткуешь, а когда нет, не различить. То скажешь что-нибудь по-свойски, как прежде никогда не случалось, то будто холодом несет, как глянешь.

Марта вчера ночью тоже сказала, что сильно изменился. Я думал в постели новый опыт обнаружила, а оно вона как. Лезет из меня поперек старого новый опыт. И я-то не замечаю, а люди все видят. Положительно правильно собрался уехать. Через годик-другой любые изменения будут списываться на дурные манеры в дальних краях и никого не заинтересуют. Плюс идейка моя вполне может сбыться, а деньги еще никому лишними не были.

- И часто с тобой по-свойски паны болтают? - спрашиваю с подначкой.

- Хм...

- Надеюсь понял. Я не всякий и благородные тоже разные бывают. У кого спеси выше головы и за кривой взгляд засечет смерда, а кто с дворовыми уважительно беседует. Потерпи, вот лет через двадцать стану болярином и по дворцу важно стану ходить, а людишки разбегаться, чтоб не придумал занятие понеприятнее. А пока молодой, могу и пошутить. Сейчас, скажем, сбираюсь весело тебе отлупить, чтоб наука была, делать что говорят, а не изображать фехтовальщика.

- Мой господин, к вам приехал с визитом дьюла Ладягин- позвал знакомый голос Влада из-за спины и я понял, почему в глазах Мефодия при последних словах появилась усмешка. Он-то его видел.

- Передай, скоро буду, - отвечаю довольно. Не ждал, что так быстро откликнется на приглашение. - Да, он сам приехал?

- С ним пятеро.

- Накормить, напоить и чтоб уважительно отнеслись, но без подобострастия.

- Будет исполнено, - кланяется.

Маленький человечек, лет ему уже за шестьдесят. Один из большаков тех трех семейств из Баварии. Отринув свое прежнее идолопоклонничество стал одним из доверенных людей отца. Он был честен и можно было послать с товаром, не опасаясь, что к рукам прилипнет. Плюс не имел семейных связей в деревнях и не стал бы делать тамошним мужиками поблажки при сборе налогов. А еще знал пять языков и мог общаться с заезжими купцами свободно. Видимо честолюбия не хватало. Так и остался помощником, а на вышел в управляющие. Или устраивала такая жизнь и не стремился к большему. Такое тоже бывает.

Бежать к гостям, естественно, не стал. Сначала помылся и переоделся. Нужно выглядеть прилично в глазах приезжих, это разве в Тернополе ходил в обносках и то не по своей вине. Все мы смотрелись не лучшим образом из-за замечательного снабжения. Я потом пачками вешал воров, не понимающих насколько плохо обижать армию, получив изумительные познания на собственной шкуре. Купцы меня сильно не любили, у них в крови продать дерьмо по тройной цене, но мой полк не случайно пошел за мной до конца. Не скажу любили, но уважали и знали, что за своих глотку любому перегрызу. При любом раскладе, даже когда они не правы. Наказывать подчиненных имел право лишь их командир. И за нарушение приказов они могли поплатиться достаточно крепко. Мародеры и насильники отправлялись в ад моментально. Но если в деревенской драке моего человека тыкали ножом, не важно кто начал.

Ладягин при моем появлении поднялся, как положено при встрече хозяина. Я пожал протянутую руку сразу двумя ладонями, в знак глубокого уважения. Говорят, это означает еще и глубокое доверие, ведь он может ударить тебя ножом, а нечем отбить. На самом деле есть целый ритуал кому давать одну, две или вовсе не пожимать. Государю и Мобеду мобедов и вовсе целуют в знак покорности. В данном случае означало испытываемое мной огромную благожелательность. По положению он ниже, хотя власти и богатства имеет намного больше. Крайне тяжелый вопрос и того, кто перед кем должен стоять на официальных церемониях, разборки длятся даже не годы, а десятилетия и доходит до убийств.

- Надеюсь путь был легок, - говорю, бросая быстрый взгляд на стол и Басю.

Маму мы совместными усилиями выпихнули в поездку, хотя пришлось отдать ей последние деньги в дорогу. Нельзя же высокородной пани путешествовать без комфорта, останавливаясь в дрянных тавернах. Еще и куча подарков с собой, а иначе невместно в гости заваливаться. К счастью, можно было распотрошить кладовки со складами. Сколько всякого хранится неизвестно зачем, вплоть до соболиных шкурок и двухсолетней медовухи. А уж вышивок! Я б все это продал с огромным удовольствием, но пусть тетка и сестры порадуются. Откровенно говоря, их помню не особо, нижняя разница в пять, а верхняя в десять лет. Я еще ребенок был, когда они замуж выходили и общение понятно какое. В письмах приветы передаем. Но родичи - это важно. Все мы связаны и при необходимости можем попросить друг друга о помощи, пусть скорее военной или юридической, чем денежной. Особыми богатствами похвастаться никто из нас не способен.

- Если устали, - тут не случайно 'вы', когда практически любому пану, кроме высшего по рангу свободно говорю 'ты'. Очередное проявление уважительности. - Можно отдохнуть и выспаться. Комнаты приготовлены.

Бася кивнула, подтвердив реноме прекрасно соображающей хозяйки. Причем о приезде в известность заранее не ставил, однако распоряжения отдала сразу, без моих подсказок. Между прочим, на столе вино не наше, а покупное, для дорогих гостей. Сразу видно по амфоре. Интересно, где она его прятала прежде. Наверняка б выхлебал с приятелями моментально. Эдак в сундуках обнаружатся и вовсе неведомые богатства.

- О, я не настолько устал, чтоб откладывать дела на завтра, - заверил дьюла.

Похоже ему тоже интересен смысл приглашения.

- Тогда не будем ходить дальними дорогами и спрашивать здоров ли скот? - говорю с улыбкой.

Извлекаю из сумки на поясе парочку листов, исписанных корявым почерком и выкладываю на стол.

- Будьте любезны ознакомиться и дать заключение настоящего профессионала. Если никаких подводных камней не обнаружите, требуется оформить надлежащим образом. По всем правилам, с высшей печатью.

Он молча кивнул, придвигая к себе текст. Бася сделала попытку подняться.

- Нет, - говорю негромко, - останься. Тебя это тоже касается.

Она посмотрела с недоумением, но переспрашивать не стала. Дьюла внимательно изучил наброски, иногда морщась, почерк у меня не из лучших, отпил из наполненной кружки вина и снова перечитал.

- Вы меня второй раз удивляете, - сказал вслух, - ишпан Воронецкий. Причем приятно. Не ожидал такого.

Бася опять посмотрела с подозрением, но сейчас не до нее.

- Всякие видел духовные, но такое впервые. Люди обычно мелочно перечисляют все вплоть до перин и подушек с курами и притом речь идет не о самых бедных представителях панства. Другие обращаются не к столь высокому чину, достаточно обычного юриста. Но вам ведь нужно не просто зафиксировать условия, но и получить свидетеля соответствующего ранга, что нельзя было оспорить.

- Вы правильно поняли.

- Панна ведь еще не знает, - в словах не было вопроса.

- Я хотел прежде убедиться, что по закону такое возможно.

- Почему нет? Вы в своем праве и за отсутствием других потомков мужского пола имеете возможность распоряжаться имением, как угодно. Неплохо задумано. Полагаю, - подвигая бумаги к Басе, - вам, госпожа моя, будет интересно. Кстати, почему два года?

- Я собираюсь отсутствовать такой срок.

На вопросительный взгляд не стал давать пояснений. Наверняка в курсе про не слишком приятное положение хозяйства и догадывается где могу попытаться добыть чуток серебра. Два года стандартный срок для наемников в Арьянаме. Царь царей охотно берет нашего брата, из бедного шляхетства и отправляет добывать победу у его врагов. Возвращаются оттуда немногие. Далеко не все погибают, хотя не меньше половины. Кое-кто неплохо обживается на месте. Часть 'бессмертных' состоит из словен. Правда туда берут исключительно сменивших веру, однако и за два года можно неплохо заработать и набрать трофеев.

Справедливости ради, вернувшиеся редко привозят золото. Все больше прекрасное оружие и коня. Остальное стабильно пропивают и погуливают. Соблазнов на юге и за морем хватает. И все ж в наших краях столько получить за службу воином нельзя. Они богаче живут, а у нас государево ополчение считается честью и практически ничего не дает. Можно в вассалы податься или наемный полк, но там разве начиная с сотника в карманах звенят монеты. Так-то едва на приличный вид хватает. Налогов не платим, но меня это точно не спасет в случае еще одного плохого года.

- Судьба любого зависит от Господа нашего пресветлого, - говорю привычный штамп, - как он рассудит. Человек своего конца не знает, значит лучше приготовиться.

Он поднял бровь очень выразительно. Ну, да, задержаться или не прислать известие после определенного срока и останешься с голым задом. Но он ведь не знает, то чего помню я. Не до поместья будет, если и останусь жив. Кто-то должен цепко держать его в руках. Или продать вовремя. Пусть сама и решает.

- Итак, - не дождавшись ответа и получив лишь широкую улыбку, говорит, - давайте начнем. Чернильный прибор, - приказал своему слуге, торчавшему за спиной. - И Ипатия покличь.

Бася дочитала и посмотрела на меня в глубокой задумчивости. Она прекрасно знала, что собираюсь уезжать и все ж о таком не договаривались. В составленном на всякий случай завещании оговаривалось, что все полномочия и права по управлению передаются ей на два года, при условии выплаты матери определенного содержания. Я в курсе, Бася ее из дома не выгонит, но такие вещи требуется зафиксировать во избежание будущих дрязг. Не она решает сколько серебра отдать, а наследник. И больше не обязана. Меньше, впрочем, тоже.

Через два года, если не вернусь или не пришлю сообщение, земли переходят в ее полное распоряжение, вплоть до продажи. Но и это абсолютно обязательно, исключительно она имеет право вести дела. Это не приданное и мужу ничего не положено. Кстати замуж может выйти не раннее, чем через год после помолвки. Без моего присутствия, однако не обязательно за этого, а по личному желанию может и разорвать сговор. Или нет. Как ей будет угодно. Главное, имущество жены, остается неподконтрольным семье, в которую входит. В случае развода все остается ей. В случае смерти, ее сыну или старшей дочери, за отсутствием потомков мужского пола.

Я максимально прикрылся от разбазаривания собственности любыми посторонними, хотя никто не гарантирует, что сама не отдаст тому же супругу на его нужды или дети у нее не вырастут шалопаями на манер дяди. Меня, в смысле. Или того пуще, не спалят все в войне. Не случайно пункт о возможности продажи. Бывают ситуации, когда лучше поменять замок на золото. Его проще унести или спрятать.

Ипатий оказался эллином из вольноотпущенников. Поскольку одет он гораздо лучше меня, понять это, в смысле не так давно смердом был, можно исключительно по железному кольцу на пальце. Но не самому же дьюле писать, раз уж понадобилось! Не та должность. Да и мне, откровенно говоря, глубоко начхть чей рукой духовная составлена. Зато дополнительный свидетель, что иногда полезно.

- А хотите, - говорю дьюле, глядя на то, как Ипатий разложил принадлежности и с вдохновенным лицом собирается начать писать на пергаменте, - ценную идею по вашей части?

Он посмотрел с заметным недоумением. Я ему буду советовать, ага.

- Всегда полезно получить полезную подсказку, - сказал, тем не менее, с невозмутимым видом.

- Подайте на имя государя предложение об оформлении всех сделок и договоров на бумаге с орлом.

То есть гербом Словении. Птица Рюрика. У меня по этому поводу давние сомнения, самые древние печати ничего общего с этим не имеют. Но у многих народов он символ власти и силы, даже германцы в гербах имеют разные виды хищников, включая крылатых. И в Царьграде употребляют изображение немного иначе нарисованного орла вместе с Луной. Мы с юга много чего взяли еще при Свендиславе. Так что кто у кого подцепил уже не разобраться.

- После определенной даты только такие считаются признанными. Своего рода пошлина в государственную казну. Даже по малой цене может неплохо набраться в целом.

Лет через пять такое введут в Арьянаме. При той моей жизни не было соответствующего указа из-за войны, но в этой почему нет?

- Любопытно, - сказал он после длинной паузы, явно обмозговав идею. - А почему самому не подать доклад?

- Не смешите, пан Ладягин. Или присвоит кто мысль в казначействе, или выкинут бумагу от никому неизвестного ишпана из Олтении. Если болярин бы надумал, может бы и изучили челобитную. Но мы, Воронецкие, присягу кроме государя не давали и вассалом ничьим не являюсь. Кому понадобится продвигать мои интересы? Вы - другое дело. Наверняка ведь знаете нужных людей. Если не деньги, то благожелательное внимание получите на будущее.

- А вы, - с расстановкой, - мое?

- Святой огонь свидетель: не корысти ради, но если выгорит, неужели не вспомните при нужде полезного?

Мы дружно посмеялись. Одна Бася сидела с задумчивым видом. В данной шутке присутствовал достаточно прозрачный намек. Уж не знаю выйдет ли польза какая, но доброжелательное отношение со стороны высшего чиновника в наших краях отнюдь не лишнее.

Дьюла снова вернулся к диктовке оговоренного текста, а сестра, предложив в очередной раз вина и закуски, еле заметно кивнула в сторону. Якобы помочь с очередной амфорой подхожу

- Почему? - спросила она шепотом.

- Тебя что-то не устраивает? - делаю обиженную морду.

- Не изображай идиота! - почти нормальным голосом требует, аж Ипатий голову поднял и покосился в нашу сторону.

В реальности я его свалял полностью. И практически продал ее за возможность отдать долг и поступить в полк расцов . Служить там было отнюдь не просто и требовалось свое снаряжение, начиная от доброго боевого коня и заканчивая доспехом. Но меня тогда интересовали исключительно собственные желания. И, положа руку на сердце, не прогадал. Немного везения и храбрости принесли славу, а вместе с ней и чин. Не начнись гражданская война, не понеси дорогами крови, как щепку, мог бы неплохо жить. А вот она - нет. Муж старый да постылый. Когда стала бегать к прежнему дружку мне уже не узнать. Может с самого начала. Супруг нечто заподозрил и застал на месте прелюбодеяния. Разговаривать и на дуэль вызывать не стал. Посек обоих. Идиот. Скандал вышел знатный и репутацию сгубил навечно. Нет, Корич был в своем праве насчет жены. Никакой закон его б не обсудил. А вот Урлику Шакинскому обязан был дать возможность хоть штаны надеть.

К чести любовника тот не стал кидаться в окно или убегать. Пытался Басю закрыть своим телом. По ранам потом определили, да Корич и сам орал, делясь подробностями. Я бы нашел причину его повесить, но он успел удачно помереть до возвращения, да и сделанного не исправить. И да, не имею ответа, по любви она бегала на встречи или от тоски. Возможно совместная жизнь с молодым обернется не лучшим образом, особенно на фоне моего замечательного завещания о запрете мужу использовать ее имущество. Но я должен делать добрые дела, а чем они обернутся будет видно. Говорят, благими намерениями выложена дорога в ад. Вот и погляжу.

- Вряд ли я был хорошим братом, - сказал серьезно, без ерничания. - Вечно лишь о себе думал. Пришло время и о других. Ты моя сестра, моя кровь и никого ближе, кроме матери, у меня нет. Остальные не в счет, давно уехали. Так пусть хоть ты за меня искренне помолишься, если не вернусь. Да и мне Там зачтется, что хотя б попытался не мешать жить. Через пару недель сама решения принимать станешь. Возможность быть независимой даю. А сумеешь или нет, сама старайся, если умная, в отличии от меня дурака.

- Мне страшно, - сказала она шепотом.

Понятное дело. Привычное, налаженное существование рушится. Дальше ей придется самой, без оглядки на чей-то авторитет и не имея возможности спрятаться от разговоров.

- И это хорошо, - киваю. - Бояться - это нормально. Позволить взять страху над собой верх - непозволительно. Мы потомственные ишпаны, из воинского рода. Встречать врагов с оружием в руках у нас в крови и не вздумай сказать, что ты женщина.

В детстве она пыталась подражать мне. Те же повадки, вплоть до лазанья по деревьям, охоты и фехтования. Матери вечно приходилось одергивать и напоминать, что у нее в жизни иная задача - беречь очаг.

- Это не важно. Вы рожаете мужчин и их воспитываете. Благодаря вам, мужчины такие, какие есть. Не думать о безопасности непозволительно, слишком усердно от врагов прятаться тоже нельзя. Потеряешь все. Так отец говорил, не я. Всегда и везде будь самой собой, а не подстраивайся под других. Какую судьбу создашь, такая и будет. Это уже от себя.

- Предсказание? - криво усмехнулась.

- Нам этого дара Господь не дал, оно и к лучшему, - говорю с глубоким убеждением. - Плохой бы из меня мобед вышел.

- Пан и панна Воронецкие, - окликнул Ладягин, - извольте посмотреть.

При виде текста невольно испытал восхищение Ипатием. Конечно, писано меньше листа, но без единой помарки, красивейшим почерком в двух экземплярах. Второй будет зарегистрирован в архиве храма, чтоб любой мог ознакомиться и убедиться. Мне б на такое понадобилось пол дня и куча ругани. Внимательно перечитал оба документа, проверяя на расхождение с изначальными тезисами и кивнул.

На нижнюю часть пергамента накапали расплавленным сургучом, а затем приложили по очереди печати. Сначала, естественно, я. Затем дьюла. Внизу расписались Бася и Ипатий.

Дьюла встал и принялся читать молитву на каком-то архаичном наречии, где я понимал с пятого на десятое слова и даже общий смысл улавливал с трудом. Это гораздо древнее привычных устаревших формул, употребляемых повсеместно. Когда под его ладонью, перевернутой вниз, полыхнуло пламя, невольно вздрогнул. Впрочем, все, пусть и ждали, дернулись. Свет по глазам бьет серьезно и реагируешь не размышляя, машинально.

Быстро сунулся глянуть на результат и с удовлетворением хмыкнул. Не в первый раз вижу, однако всегда вызывает удивление и восторг. Пергамент превращается в странный материал, который можно кидать в огонь или воду, буквам ничего не будет. Правда, резать можно, пусть и с трудом. Совсем уж неуничтожаемым документ не является. Но обычные случайности, вроде пожара ему повредить не способны, что имеет порой огромное значение.

Печати, при том, будто вплавляются и содрать их тоже не выйдет, как и пергамент сверху покрываются прозрачной коркой. Самое важное: если используешь не свою печать, она смазывается и сразу видно - подделка. Как это возможно, никто толком объяснить не способен, включая юристов. Магия. Не случайно, высшая категория судебных крючков всегда из таких. Ты можешь быть семи пядей во лбу, тем не менее, только имеющий способности, получает в разы больше гонорар, поскольку в архив попадает лишь такой вариант.

- Скоро солнце садится, - говорю вслух, забирая свой экземпляр и попутно передавая главную печать Басе. Ключи и так у нее на поясе, а вот это признание официальной хозяйкой с правом решения любых вопросов.

Перстень на ее палец не садится, слишком большой, догадливо надевает на цепочку на шее.

- Помолимся и отужинаем.

Дьюла начинает кудряво благодарить за оказанную честь, пряча вторую духовную в специальный футляр и забирая мешочек с монетами. Фактически последнее отдаю. Иначе никак. Размер оплаты всем известен и подобные процедуры недешевы.

А что делает вид, что готов прямо сейчас в путь - обычная процедура. Ты приглашаешь, он отказывается. Редко кто после второго раза уезжает. Куда мчаться на ночь глядя, когда и здесь недурно накормят.