Чистилище для неудачника

Глава 4

Женитьба.

Толпа дико взревела, когда двести лошадей устремились вперед. Зрители буквально подпрыгивали, разражаясь жуткими воплями. Ничего удивительного, я б тоже кричал, если б это мой ребенок скакал. Единственное, абсолютно не понимаю, как отличают своих в этом бешено скачущем табуне на таком расстоянии. Девять верст по обычным меркам серьезная дистанция.

Начинается праздник окончания лета всегда детским забегом. Для кочевников само собой разумеется, что любой младенец способен ездить верхом. А учитывая разницу в весе, частенько побеждает наиболее мелкий. Ведь это соревнование, в первую очередь, коней, а не наездников. Потому среди участвующих в гонке есть и много младше двенадцати лет. Если не врут, одной девчушке четыре. Да-да, в трех состязаниях: стрельбе из лука, борьбе и скачках могут участвовать представители женского пола. Понятно, в борьбе они редкость, хотя попадаются и медведеподобные батырки, но уж мчаться быстрее ветра умеют не хуже парней.

- Почему не пьешь? - спрашивает хан, - может другого вина? У меня есть из Италии.

- Спасибо, - вежливо отвечаю, когда подлетевший слуга наполняет кружку пенящимся напитком.

Сам он предпочитает шимин архи, который готовят из молока. Считается, что лучший напиток получается из коровьего, а самый крепкий из кобыльего молока. Ценители утверждают, из верблюжьего и козьего молока получается слаще. Надо лишь иметь очень много продукта. Берешь обычную чашку, надеваешь на нее глиняную широкую трубку, сверху сосуд с водой, снизу греют. Пары кипящего молока собираются на дне холодной чашки и капают в другую, подвешенную в середине трубы. Шимин архи, бесцветный и освежающий, мне казался не крепче вина. Оказалось, бьет в голову даже крепче. Двух трех кружек хватало для состояния приятной расслабленности, большая доза уже вызывала изрядное опьянение. Надо б попробовать с настоящим вином, вдруг тоже выйдет нечто интересное.

Мы сидели на специально воздвигнутом помосте, вроде того, под которого положили русских князей после Калки. В данном случае никого снизу не имелось. Просто сверху удобнее наблюдать за состязаниями, никто не мешает, заслоняя зрелище спинами. Строить трибуны для съехавшихся иногда за сотни верст никто пока не додумался. Да люди и не нуждаются. Кому положено, те сидят подле хана. Остальным и высоты коня достаточно.

Обычно на праздник собираются главы кланов не столько ради игрищ, сколько обсудить всевозможные обиды, изменения в законах, торговые пути и многое другое. И мне совершенно не нравятся не особо приветливые взоры беков, обнаруживших мою персону по соседству с высшей властью. Татар Керай меланхолически перебирает четки, старательно игнорируя скрытое недовольство. Сейчас он якобы наблюдал за стрельбой из лука. Дистанция от 200 до 300 шагов и хороший стрелок способен попасть в голову сурка, высунувшегося из норы. Когда самые слабые лучники отсеются расстояние увеличится. И так, пока не останется только один. Его имя будут с восторгом воспевать во всех юртах, ну и получит от щедрот хана весомый подарок. Обычно это табун в сотню лошадей.

- Я все помню, - говорит хан тихо, явно отметив мой взгляд в сторону бея Байяра.

Тот шумно глодал жирный овечий зад. Мясо он уже стрескал и сейчас старательно вырезал последние кусочки острейшим ножом, прямо у рта. Все жду, когда лезвие сорвется и сам себя порежет, а он ничуть не смущаясь продолжает жрать с немалым аппетитом. Жир стекал по щеке, вызывая омерзение, а зубы не хуже волчьих, только треск от мелких костей стоит. И да, он не сознательно так себя ведет. Обычное дело. Никто ничего противного не видит. Я тоже. Не в этой стае поучать этикету. Он годен разве для городских неженок. Как сказал мне как-то один из людей калги, отправляя в рот вошь: 'Она мою кровь пила, так что я собой брезговать стану?'.

- Придет срок и сломаю спину. Не сейчас. Мне нужны его всадники для войны с мангитами.

Про спину - это не оборот речи. Считается почетной казнь без пролития крови. То есть задушить или чисто по-монгольски сломать позвоночник. Вопреки внешности и достаточной образованности Татар любит подчеркнуть, что он потомок Потрясателя Вселенной.

Всадники сделали круг и мчатся уже совсем рядом. Большая часть отстала, растянувшись, но впереди несется плотной группой с десяток лучших. Толпа снова взревела, когда бешено скачушие подростки приблизились к натянутой красной ленте. Вряд ли кто-то что-то смог бы разобрать в какофонии воплей, но все подались вперед, в ожидании, включая сидящих на помосте. Хотя он расположен так, чтоб четко видеть я так и не понял, кто из трех всадников первым пересек линию. Судя по поднявшемуся шуму и остальные разделились во мнениях. Хан поднялся и выступил в качестве Соломона, признав всех троих победителями. Наверняка остались недовольные, тем более многие делали ставки на выигрыш, но справедливость власти сомнению не подлежала. Сказал табун получит лучший, все трое стали обладателями сотни лошадей.

- Э, - говорю, внезапно обнаружив, когда ребята подошли ближе, -это ж девка!

- Очень бойкая, - сказал, вернувшийся хан, со странной усмешкой. - А знаешь, пан Воронецкий, я нашел для тебя награду. Ты ж не думаешь, что не оценил, - скользящий взгляд на бея Байара, - твои заслуги. Ты выиграл войну, - повышая голос, заявил. - Одним ударом.

Фактически так и есть. Без осадных пушек она б затянулась надолго и неизвестно сколько б вытерпели под стенами сборные отряды. После Салдайи, превращенной в руины, остальные города моментально сдавались, стоило возле них появиться ханским всадникам. Они послушно платили контрибуцию, крайне нуждающемуся для раздачи воинам наград Татару, а попутно часть торговых правил изменилась не в пользу торговцев. Налоги возросли, самостоятельность урезалась.

Между прочим, мне с тех победных доходов ничего не досталось. Ни в качестве командира, ни для ратников. Нас оставили вместе с орудийным парком торчать в разграбленном городе. С одной стороны, хорошо, спокойный отдых, да и после ухода номадов в домах можно пошарить спокойно. С другой, мы ж не для охраны никому не нужного порта пришли. А раздачи пролетели мимо. На прямой намек калга прямо ответил, что я и так неплохо взял на городских складах. Как будто эти вещи друг другу мешают. Кстати и за вскрытую измену даже халат с плеча не подарил. Скряга.

- Золото - прах, - заявил между тем хан для всеобщего сведения. - Сегодня есть, завтра нет.

Опять ничего не даст, лишь красиво споет, желчно подумалось.

- Для настоящей награды нужно кое-что посущественнее! Сестру мою Юлдуз отдаю тебе в жены! - провозгласил Татар.

Ох, жизнь моя, теряя речь и в панике роняя челюсть на грудь от изумления, мелькнуло в голове. Сказать я о таком и не мечтал, у нас бывает только одна жена, а я помолвлен и где ж взять калым подобного размера, невозможно по множеству причин. Это ж жуткое оскорбление отказаться от такого предложения. После этого точно сломают позвоночник, не взирая на заслуги.

Косноязычно благодарю, позабыв на 'радостях' половину слов на тюрки и тоскуя, что не удрал от справедливого словенского государя куда-нибудь в другую сторону. На север, например.

- Разве не красавица? - восклицает хан и жестом мошенника извлекает из-за спины ту самую девицу с недавних скачек.

Нет, хочется сказать. То есть не уродка, хвала Свету и предкам. Лучше, чем могло быть, с моим замечательным везением. Не монголка с узкими глазам и плоской рожей. Хотя, чего удивительного, раз сестра хана. Он тоже на азиата с востока мало похож.

Лет шестнадцать, еще не женская угловатая фигура с маленькой грудью. А смотрит, спаси меня Святовит, аж дырки скоро прожжет. Похоже и для нее случившееся далеко не великое счастье. В первый раз увиделись и сходу замуж.

- Конец месяца подходящая дата, не так ли?

Кого хан изволил спросить осталось неясно. Не меня и не ее.

Беки дружно поздравляют и произносят кучу вычурных фраз по обязанности, только кое-кто смотрит с насмешкой, а другие с ненавистью. Будущая супруга уставилась в пол и не поднимает глаз. Как бы не траванула с таким отношением. Сплошной праздник. О, еще домой отписаться надо. Матушка будет неприятно удивлена изменением статуса на семейную жизнь. У нее иная кандидатура и ссора с соседями неминуема.

- Ничего удивительного, - сказал Кир, неизвестно откуда уже знающий новость, хотя идти до лагеря пять минут, а заранее знать никак не мог. - Сестра-то сомнительная. От прежнего хана, но не жены. Взял тот в набеге княжну из адыгов, - он заметно скривился, на Кавказе через одного числятся аристократами. Достаточно чтоб троюродный дядя женился на пятиюродной родственнице тамошнего вождя. - Наложница, не по обряду. Но видать любил. Когда мать после родов померла - дочь признал. По женской линии трон чингизиды не передают. В этом смысле не опасна. Потому и не, - от чиркнул ребром ладони по горлу, - как остальных сыновей. Но всегда есть шанс, что муж воспользуется родством. А ты не конкурент. Племя не имеешь, служишь ему напрямую. Рода словенского и дети твои никогда его не подсидят.

- Очень приятно слышать, - говорю с невольной язвительностью. - Хоть яда не подсыпают, раз безопасен.

Евнух молча развел руками. Если честно, грех жаловаться на него. Всезнанием обладает лишь один бог, да и то со мной делится не станет. Кирилл готовый специалист на место охранника моей будущей жены. Не в том смысле, что станет прикрывать в случае нападения. А вот контролировать, что происходит рядом с ней и выполнять просьбы - прекрасный вариант. Главное никто не удивится зачем такой нужен. В отряде точно без надобности, а то скоро и посторонние примутся задумываться зачем евнуха за собой таскаю.

Хочу или не хочу жениться, но рыдать поздно, а сбежать и вовсе не выйдет. Один бы еще мог, но не с компанией в пять сотен человек. А бросить их нельзя. Это мои люди и обязательно ответят за мое глупое поведение. Поэтому улыбаемся и выслушиваем наставления. Кто кому чего и в какой последовательности произносит и дарит. Как-то прежде не приходилось участвовать в столь важном обряде на подобном уровне. Любое спотыкание и запинание может быть сочтено плохой приметой.

Ну и без подношений никак. Хану, его женам, будущей жене. Хорошо обязательства Ордена и здесь прекрасно принимают купцы. Один свадебный гостинец обошелся в десять тысяч дирхемов. Нагрудное ожерелье, очень напоминающее те, что носят куманки из монет. Только это было из Инда и кроме золотой основы десятки рубинов и бриллиантов. Я в таких вещах не особо разбираюсь, но Кир заверил, что и дочке Царя царей можно поднести. А как иначе? Хочешь не ударить лицом в грязь - соответствуй.

Пока готовился летело время. И настал день. Нельзя сказать последний, однако настроение отнюдь не радостное. Но все совершается согласно традициям. Сначала приезд к родителям, то есть заменяющих их, хана с женами. Я им про желание взять в жены, они мне прекрасный халат и символическую стрелу счастья. Потом все честно по обряду мобедом и ламой. Чтоб брак был освящен в обеих религиях. Неизвестно насколько процедура соответствует канону, Будда, по нашим понятиям, не является богом и вторично произносить молитвы совсем не обязательно, но назвался груздем - полезай в кузов.

В своих уделах-монастырях наиболее известные ламы обладали большей властью, чем братья Ордена. На той территории были властны над жизнью и смертью любого. Жизнь там порой чудовищно жестокая и нарушителей правил забивали до смерти. Но где ж еще в кочевых государствах получать знания, обучаться чтению и письму, кроме как в таких местах? То есть в ставке хана имелось какое-то количество грамотных чиновников, но обычно они были иностранцы или ламы рангом пониже монастырских. Бродящих по степи не то изгнанных, не то ищущих истины, достаточно много. Их не трогают и всегда накормят. Они, в свою очередь, зарабатывают себе на жизнь проведением обрядов, предсказаниями и даже освобождением от грехов, за отдельную плату. Кстати и правила безбрачия мало кто из таких придерживается. За это собственно тибетскую ветвь буддизма не любят в Сине и у индусов. Хотя по мне все они язычники и попадут после смерти в Стужу, где правит Крачун.

Кольца я тоже сделал заранее. Пришлось специально консультироваться, чтоб чего не подумали. Это ведь пейзанину можно гладкое из кости или железа. Ишпан дарит печатку с гербом, в знак принятия в род. А у Кераев эмблема арах тамга или трезубец. Но имею ли на него право? Оказывается, перевернутый, для дочерей допустимо. И таких вроде бы мелочей, а фактически крайне важных вещей, сводящих с ума, масса. Любая ошибка, вплоть до не тому дал не тот кусок на первом пире, способна вызвать глубочайшую обиду.

После произнесенных клятв ее переодевают в новый наряд, делают прическу замужней женщины и начинается пир горой, продолжающийся до самого вечера. Гости ели, пели и плясали. Далеко не все хлестали вино. Многие отдавали предпочтение айраку, поглощая его в невероятном количестве. Через какое-то время стали заметны бреши в рядах пирующих. Переусердствовавшие с напитками валялись прямо за выходом, а мочой несло по всей округе. В здешних краях пока не изобрели выгребные ямы и отливали кому где захочется.

В ходе застолья прозвучало огромное количество откровенно похабных пожеланий и мы вываливаемся толпой наружу лишь когда солнце садится. Причем все время жена просидела за занавеской, отдельно от меня. Прекрасную кобылицу, приобретенную для единственной цели, торжественно вручаю под совсем уже грубые комментарии вконец упившихся гостей. Подсаживаю в седло, хотя она абсолютно в том не нуждается - обычай! И едем аж за десять сажень, где поставлен гыр для новобрачных. Да-да! Н в кое случае не юрта, а именно гыр, как у предков, хотя разница по мне не такая уж большая.

Три раза объезжаем вокруг под совершенно отвратительное горловое протяжное пение. Урьтын дуу называется и немногие способны правильно звуки издавать. По мне б лучше и вовсе никто, уж очень уши режет, но высшим слоем, происходящим или выдумавшим себе родословную от монголов, крайне ценятся певцы. Места внутри не так чтоб много, несмотря на приличный объем. Все завалено подарками. Хорошо еще жеребцов, преподнесенных в презент, снаружи оставили. Аргамаки породистые - это прекрасно, но не когда рядом в такой момент.

Старательно разжигаю в первый раз очаг, как символ начала новой жизни. Юлдуз готовит чай из Сины. У нас в Словении назвать это могли б супом. Масло, мука, соль - все идет в ход. Без привычки изрядная гадость. При этом непременно нужно сделать счастливое лицо, разлив приготовленное на два сосуда и обменявшись ими.

- Пусть у вас будет полное одеяло детей! - желали на прощанье и это было наиболее приличное.

Хан самолично опустил полог гыра, удалившись последним.

- И не думай, - заявила уже жена, сверкая большими глазищами, - что стану, как у вас принято, снимать с тебя сапоги. Я тебе не холопка!

- И не надо, - говорю миролюбиво, - давай лучше я помогу освободиться от этой тяжести.

Праздничные традиционные свадебные одежды отнюдь не самое приятное дело. Выглядят они, конечно, красиво, но все тяжелое, да еще куча украшений, а на голове непременная меховая шапка. Про Мономахову приходилось слышать? Очень похожа. Соболиная опушка, драгоценные камни. И целый день в ней сидеть летом. Любому голову перегреет. Остальное не лучше. Ни по весу, ни по возможности нормально дышать.

Не знаю, чего Юлдуз ожидала, скандала, мордобития или испуга, что пожалуется самому хану, но кажется, от неожиданности растерялась и послушно позволяла себя разоблачать. Где проходит грань между помощью и дальнейшим продвижением ответить сложно. По крайней мере я не остановился и продолжил наступление.

- Какая ты красивая, - пробормотал, глядя в глаза.

Ничуть не лукавил. Видимо не случайно ее мать в наложницы угодила. Чистая нежная кожа, лицо сердечком с высокими скулами, мягким ртом и чуть вздернутым носиком, придающим задорный вид.

Она глянула лукаво и прижалась всем телом. Сначала легкий, почти невесомый поцелуй в шею, затем губы. Юлдуз неумело ответила. Я подхватил ее и отнес к ложу. Избавиться от собственной одежды оказалось куда проще и даже слегка помогла. Чуточку успокоился и не стал набрасываться, как воин в покоренном кочевье на подвернувшуюся женщину. Какое-то время нежно ласкал, ощущая гладкую кожу, будоражащий запах своей женщины. Наверняка ей рассказывали про мужчин взрослые бабы и подружки, но одно дело слова и совсем другое реальность. Она не знала куда девать руки и как целоваться, но я очень старался быть нежным. И даже какое-то время получалось. А потом она сладко застонала и не выдержал. Под вскрик ворвался и принялся завершать первую брачную ночь соответствующим ритуалом, которому учить не требуется.

Проснулся от осторожных прикосновений. В отверстие над головой видно темное небо, но света от луны достаточно. Она внимательно изучала мое тело, трогая пальцами. И да, прямо сейчас внимание направлено именно туда. Осторожно провожу по спине. Она вздрагивает и оборачивается.

- И что там интересного Звезда моя?

- Он такой большой, - говорит с недоумением. - Как во мне помещается?

Я невольно ржу и получаю в живот крепким кулачком.

- Не смей надо мной смеяться!

- Ученые люди, предписывают повторять опыт, - с максимально серьезным видом сообщаю, - что не было сомнений.

Рожица у нее становится глубоко задумчивой.

- Но прямо сейчас, - садясь, - мы этого делать не станем. У тебя там, - наглая ладонь ложится на бедро, - порвано и может быть неприятно. А я собираюсь не просто, - тут за неимением подходящих выражений употребляется вполне солдатское, - а сделать, чтоб нам обоим было приятно.

- Ты отвратительно говоришь на тюрки, - морща носик, сообщает Юлдуз, - муж мой.

Сразу два сообщения. Подчеркнут семейный статус, а заодно проверка на реакцию. Мало кому понравится умаление его достоинств женщиной. А то что часто с трудом подыскиваю подходящие слова, так не учил язык с детства. Так, нахватался по верхушкам. Все больше базар и общение с пленными. Понятно, какой запас слов такие разговоры дают.

- Наедине, - отвечаю сразу, - ты можешь сказать мне что угодно. Самое неприятное.

В крайнем случае убью. Хорошая шутка, жаль вслух произносить не рекомендуется. Может слишком прямо понять и пырнуть острой железкой.

- Ты жена моя и по вере моей другой при твоей жизни не будет. Значит придется привыкать друг к другу и, если нечто раздражает или неприятно, лучше сразу поделиться.

Она непроизвольно кивнула.

- Но это имеет и обратное. Нравится тебе или не нравится, но я не куман, не монгол и не огуз. Не собираюсь кочевать всю оставшуюся жизнь. Я словен и рано или поздно вернусь на Белую Русь .

- Зачем? Здесь ты люб моему брату, там - никто. На тебя указ по поимке вышел.

- Затем, - отметив, что в курсе моих сложностей, - здесь я всегда буду чужим, а там могу подняться. Ты ведь слышала, в Старграде мятеж и братьев вдовы государевой под арест взяли.

Письма ходят долго, зато у любого приличного хана есть парочка прикормленных магов. Фактически, умеющий передавать сообщения, почти такая же редкостью, как целитель. И получал жалованья не меньше того. В их умении тоже все было не лучшим образом. Требовалось знакомство с другим связистом, чтоб четко представлять его и информация могла посылаться от пятидесяти до полтора сотен верст, в зависимости от возможностей колдуна.

На государственном уровне существовала целая сеть, охватывающая ключевые точки и города. Вторая, параллельная, принадлежала церкви. В результате важнейшие события становились известны практически моментально, что немаловажно для руководства державы и на войне. Естественно во всех столицах всегда торчало несколько чужих магов и уж обязательно при посольствах. Любые важные известия приходили моментально. А что полезнее знаний, что у соседа Смута наверху?

- Думаешь тебя теперь примут? - моментально сообразила.

- Если правильно выберу сторону и буду иметь сильный отряд. Тогда много можно достичь. Не как здесь, где лишь чингизид может править, а другого не примут.

- Государем тебе тоже не стать!

- А князем, по-вашему беком, вполне смогу, если Чернобог, - машинально скрещиваю пальцы от сглаза, - не подгадит. Я это к чему? Тебе тоже придется учить мой язык. Как можно лучше. Можем начать прямо сейчас. Я к тебе буду обращаться на-тюрки, ты ко мне на словенском. И поправлять не обидно.

- Так не честно! - возмущено воскликнула Юлдуз. - Ты хоть плохо, да знаешь. А я только с рабами! 'Принеси', 'убери'.

Возражать внезапно не получилось, снаружи раздался требовательный голос. Я ничего не понял. Это был монгольский, из которого знакомо два десятка слов помимо ругательств. И совершенно не помню, чтоб о таком предупреждали при обсуждении исполнения обрядов. Вроде б все уже закончилось. Через сутки после брачной ночи можем спокойно выйти, а до того никто не лезет.

Моя жена ответила и буквально сразу в гыр ворвались две старые карги, в дорогущих нарядах. Впрочем, он не стали их демонстрировать, а буквально выдернули из-под нас простыню. Ту-то и дошло, тем более ее с торжествующим криками вытащили на всеобщее обозрение. Наша невеста была девственницей, ага! Кое-кто явно к этому моменту проспался и нарочито-громко принялся обсуждать сколько раз кобылу объезжали, употребляя массу откровенных выражений.

Мы переглянулись и невольно засмеялись.

- Никому не скажу сколько раз! - сказала Юлдуз шепотом.

Тут я уже не выдержал вопреки прежним словам, тем более она так и не удосужилась одеться. Женщины хитрые создания и прекрасно улавливают, когда нравятся. Правда набрасываться не стал. Подхватил и одним движением под испуганное оханье посадил на бедра, вставив куда надо. Тревога от непонимания из глаз ушла. Она хихикнула.

- Вошел, - сказала слегка озадачено и поелозила, ища наиболее удобное положение.

Лицо стало страшно сосредоточенное и задумчивое, когда чуть приподнялась, изогнулась, опустилась. Медленно и тягуче двигалась, изучая новые ощущения и как правильней действовать. Мне и направлять не требовалось, лишь поглаживал бедра и груди. Она сама старалась, все ускоряя темп и я уже едва сдерживался, чтоб не закончить прежде времени. Потом дернулась, застонав и легла на грудь, обнимая.

Где-то по соседству заржала недовольно лошадь. Время идет и не только у нее желание поесть возникло.

- Это не моя, - пробормотала Юлдуз.

Кочевники от словен очень серьезно в этом смысле отличаются. По голосу своих узнают и за версту без клейма определяет не его ли табун. При том к отношение абсолютно равнодушное. Они не станут бить без причины животное, но и ласкать, называя касаточкой, как иная хозяйка в деревне корову или кормильцем, старого мерина, пашущего всю жизнь поле тоже. Обычный рабочий инструмент, о котором положено заботиться ровно настолько, насколько он необходим. Они и пешком-то не ходят. Если необходимо пройти двадцать шагов, значит сядут на привязанную у юрты лошадь. Она так и дожидается наездника оседланная. Естественно, при таком образе жизни требуется несколько сменных коней и никто не затрудняется каждой давать кличку. Человек, владеющий одним-двумя, по здешним понятиям нищий. Остаться без скота не просто упасть ниже некуда - это гарантированная смерть. Потому и страшен джут - падеж из-за больших снегов или обледенения пастбищ. Степные табуны и отары привыкли жить на подножном корме и после такого остается погибнуть или идти в набег на соседей, в надежде поживиться за их счет.

- Если я стала словенской женой, - внезапно сказала Юлдуз, - и стану говорить на твоем языке, то и ты обязан делать тоже по вашим обычаям?

- Э, - не улавливая, о чем речь, - да.

- Только одна жена?

- А, да. Так и есть.

- Я знаю, что творят воины в походе, - сообщила она без всякого осуждения в тоне. - Вам иногда нужно после месяцев маршей и сражений расслабиться. Это нормально и не осуждаю, если не станешь болтать всем подряд.

Хорошенькое разрешение. Все ж мы сильно разные и ужиться будет сложно. Хотя, если честно, можно подумать никто в Словении не подозревает, что бывает во взятом городе. Не только грабежи. Главное, чтоб до ушей супруги не дошло. Что не прозвучало, того не существует.

- Но если я когда-нибудь узнаю, что таскаешь за собой пленную девку или у нее есть дети, то отрезу тебе тот самый кусок мяса, без которого ты уже не будешь мужчиной, уподобившись Кириллу.

Откуда она про него знает? - мелькнула паническая мысль. Кто рядом со мной докладывает хану?

Он сейчас сидит в Солдайе. Точнее налаживает порванную войной сеть из информаторов и связистов. Всего лишь требуется гнать трофеи в чужие порты и чтоб там не обманули сильномудрые купчины. Без прочных связей никак. И конкурент госпоже Сирик меня устраивает, даже останься кое-какие обещания миражом. Не сдавать все по дешевке в одни руки уже неплохой результат.

- Это не шутка и не угроза, - серьезно заявляет. - Это обещание!