Чёрные скрижали

Глава 8 Разнообразие искушений

Витрина сияла разноцветными мигающими огнями, развешанными сверх всякой меры. Высокая хрупкая манекенша, одетая в наряд Снегурочки, соседствовала с коренастым приземистым Дедом Морозом, радостно щерившим из окладистой бороды единственный зуб, своими размерами сделавший бы честь любому коню. И вообще облик дедушки не внушал никакого доверия.

— Бандитская какая-то рожа у этого деда, — Изя рассматривала витрину.

— Не мы таки, — сипло, кося под урку, сообщил Денис. — Жисть кругом така.

Девушка хихикнула.

— Не, ну правда… Будто и не Дед Мороз, а Джон Сильвер переодетый.

— Вы поразительно догадливы, мадмуазель. Ещё не так давно сей персонаж стоял тут, опираясь на костыль и скрывая один глаз под чёрной повязкой. Однако хозяин сего заведения, очевидно, на время праздников поручил ему другую работу.

И они разом рассмеялись.

Огромный город готовился к празднику, сохранившему статус главного ещё с советских времён. Люди, как муравьи, оживлённо сновали по тротуарам, то и дело ныряя в двери всевозможных торговых заведений, поток автомобилей железной рекой тёк по проезжей части, сияя фарами. Город готовился к встрече Нового года. Вполне возможно, последнего года эпохи.

На секунду перед глазами Дениса встало видение — неуклюжие повозки с деревянными колёсами, похожими на кабельные барабаны, влекомые понурыми волами, толпы снующих пешеходов, одетых в пёстрые балахоны-канди, грубые шерстяные плащи или попросту в бараньи кацавейки… И ощеренные пасти крылатых демонов у врат царского дворца.

— А в той… ну… как её… Ниневии праздновали Новый год? — вдруг спросила Изя.

Денис улыбнулся.

— Мне порой кажется, ты понемногу овладеваешь телепатией. Да, был и у них такой праздник. Как и у всех народов, наверное… Только праздновали его после дня весеннего равноденствия. И назывался он «хаб-нисан».

В глазах девушки отражались уличные огни.

— «Кто станет жалеть о ней?»

— Ну где же они? — Иевлев начал озираться, преувеличенно озабоченно, дабы отогнать наплывающие тревожные ассоциации. — Точность — вежливость королей.

— Молодые люди, вы не нас ждёте?

Степан Ладнев, добродушно ухмыляясь, стоял в четырёх шагах, засунув руки в карманы китайского пуховика. Рядом в такой же позе пребывал Станислав Станиславыч — с той только разницей, что ему то и дело приходилось запихивать за пазуху морского свина, отоспавшегося в тепле и явно желающего слегка поразмяться.

— Здравствуйте, Изольда Алексеевна, и вы, Денис Аркадьевич, — в отличие от художника юный гений не счёл за труд произнести приветствие по полной церемонии.

— Здравствуйте, Станислав Станиславыч, — откликнулся Иевлев. — Вот, Степан, бери пример. А то максимум вежливости от тебя — «хрю-хрю» в телефонной трубке.

— Свои люди, сочтёмся, — парировал Ладнев, поправляя капюшон. — Не опоздает наш друг? Что-то мандраж меня какой-то сегодня колотит…

— Аналогичные ощущения, — честно сознался Денис.

Действительно, было от чего схватить озноб. Ибо сегодня, 31 декабря уходящего года должен был состояться первый в истории хомо сапиенсов межзвёздный перелёт. Или переход, если соблюдать точность формулировок… в общем, задолго до того, как пробьют куранты, они будут там, в Бессмертных Землях. Место и время сбора всей компании обозначил Таурохтар, причём место встречи особенно изумляло. Ну в самом деле, на кой ляд торчать на морозе, на людной улице, когда можно было бы преспокойно собраться в тепле и уюте, хоть у Ладнева, хоть у Дениса, хоть у Изи? Однако, как говорится, дарёному коню условий не ставят…

Забрызганный «УАЗик» с брезентовым верхом притормозил у бордюра, дверца рядом с водителем распахнулась. За рулём сидел и улыбался фирменной улыбкой Джоконды не кто иной, как Таурохтар, облачённый в армейский полушубок и вязаный подшлемник.

— Всем доброго здоровья. Станислав, забирайся сюда. Вы трое на заднее сиденье.

Переглянувшись, друзья поспешили исполнить команду.

— Таур, ну ты даёшь… — первой заговорила Изя. — Признаться, я немного по-другому себе представляла…

— Не опасайся, добираться на этой тележке до самых Бессмертных Земель не придётся, — эльдар уже лихо орудовал баранкой, стремясь вырваться из плотного потока автомобилей на оперативный простор. — Бездна, ну можно ли так усложнять жизнь самим себе… вот, пожалуйста, опять пробка… Всё проще. Сейчас мы выберемся из этого месива, я отправлю вас на корабль, а сам покачу дальше. Туи вас встретит на борту, и с ней вы отправитесь в путь.

— Ээ… Туилиндэ будет нашим гидом? — осторожно уточнил Ладнев.

— Именно, Степан Андреевич, — Таур улыбнулся чуть шире.

— Так это же здорово! — медведем, нашедшим пасеку взревел художник.

— Много работы? — счёл за благо перебить восторг Степана Денис. Он уже успел уяснить, что в вопросах отношения полов вообще и тем более отношений эльдар и хомо у бессмертных своё мнение. Влюблённый кудлатый эфемер никак не может быть конкурентом небожителю… однако, право, зачем же так орать? Муж он ей всё-таки…

— Работы? Работы более чем через край, — Таур уже заруливал в какой-то тёмный двор. — Кстати, о работе. Станислав, как идут дела?

— Я в начале пути к успеху, — тоном диппредставителя заявил Стасик. Изя хихикнула.

— Это радует. Нет проблем насчёт связи с господином Перельманом?

— Спасибо, проблем нет. За Интернет особенное спасибо. И за маму…

Мальчик помолчал секунд пять.

— И за Витьку…

— Вылезайте, приехали, — Таурохтар выключил фары.

Место, в которое привёз небожитель, представляло собой сильно захламлённый закуток меж двух глухих стен каких-то не то флигелей, не то складов… в темноте не разобрать. Прямо перед носом смутно белел силикатным кирпичом высокий забор. Самое место для работы расстрельной команды, проползла в голове Иевлева посторонняя мысль.

— Стасик, а что с Витькой? — внезапно спросила Изольда.

Мальчик помолчал.

— Это важно?

Трое взрослых переглянулись.

— Это важно, — с нажимом произнёс Денис.

— Не надо мучать его расспросами, — заговорил эльдар, поудобнее устанавливая на грязном загаженном снегу свой неразлучный телепорт. — Всё просто. Мама мальчика нашла новую работу, лучше оплачиваемую и без стервы-начальницы. Витька с компанией нашёл самодельное взрывное устройство и попытался его разобрать. Каждому своё… Ваше любопытство удовлетворено?

Пауза.

— Они… живы? — тихо спросила девушка.

— Нет.

— Они же дети, — голос художника просел на октаву.

Эльдар сосредоточенно копался в недрах «кофра».

— Я вижу все ваши мысли, всех троих. Так вот — если кто-то полагает, что мы тут будем действовать сообразно вашим понятиям, он ошибается радикально.

…

Кран на кухне был закрыт неплотно, и капли мерно падали на металл мойки — кап… пауза… кап… Надо встать и закрыть кран, проползла в голове вялая мысль. Надо…

Вздохнув, Алексей повернулся на другой бок. Вообще-то он не курил с самой школы. Дурнейшая привычка, кто спорит — мало того что здоровью вред, так ещё и при малейших перебоях с куревом мучается человек на ровном месте… А жаль. Сейчас бы встал да и засмолил сигаретку… может, и полегчало бы…

Сон не шёл. Хоть закрывай глаза, хоть нет — без толку. Время к полуночи, а утром вставать рано… опять рано вставать…

Холмесов усмехнулся. Чего перед собой ваньку-то валять… Зацепило его. И вроде как всё верно, всё логично. Чего делать сыщику в тех Бессмертных Землях? А раз не собирается товарищ Холмесов на постоянное местожительство в звёздные дали, то и нефиг тратить на него колоссальную энергию. Трёх бета-тестеров достаточно. Вон даже мальчугану не собирались изначально вояж устраивать, хотя юный гений-то туда рвётся…

А всё равно обидно. Вот обидно и всё тут. Как если бы вся компания в ресторан, а его, старшего лейтенанта Холмесова, оставили у дверей. Снаружи сторожить, пока все гуляют…

Ещё раз вздохнув, Алексей сел, нашарил тапочки. Где-то, помнится, был недопитый пузырёк коньяку…

Уличный фонарь изливал резкий жёлтый свет, пробивавшийся сквозь дешёвенькие оконные занавески из ПВХ. Холмесов раздёрнул их, и в кухне стало светло почти как днём. Не включая света, он завернул поплотнее краник, открыл шкафчик и нашарил пузатую бутылку с надетой на горлышко стопкой. Холодильник дружелюбно заурчал, явно одобряя хозяйское решение. Поколебавшись пару секунд, старлей распахнул дверцу агрегата, достал лимон с подсохшей кожурой. Вообще-то Новый год на носу, надо бы затариться провизией… а то так и встретишь праздник с банкой шпротов…

Порезав лимончик и посыпав сахарным песком, Алексей решительно отвинтил пробку. Праздник, это когда у тебя все дома. А когда один как перст, то не поможет и ломящийся от снеди стол, и даже ведёрко с чёрной икрой.

— Здравствуй, Алёша.

Запах хвои и тонких, едва ощутимых духов. Она стояла в дверном проёме и улыбалась, и свет её очей спорил с резким уличным освещением. От неожиданности Холмесов чуть не уронил бутылку.

— Туи?!

— Может, включить свет?

Не отвечая, он осторожно протянул руку, и пальцы коснулись её груди, живой и тёплой.

— Нет, это не твой воспалённый глюк и даже не голограмма, — она мягко засмеялась. — Это я во плоти. Так как насчёт света?

— Д-да… да, конечно!

Она протянула руку к выключателю. Под потолком вспыхнул плафон, увешанный пыльными паутинками, и только тут до Холмесова дошло, что он стоит перед гостьей в трусах и майке.

— Ох ты… Туи, прошу прощения, я переоденусь! Я сейчас!

Парадный костюм, предусмотрительно засунутый в полиэтиленовый мешок ради сохранности от пыли, к счастью, оказался в полном порядке. И свежая рубашка к нему. Несколько секунд Алексей размышлял насчёт галстука.

— Кстати, всё никак не удосуживаюсь спросить — отчего именно галстуки считаются здесь строго обязательной деталью официального костюма? Можно же было придумать что-то иное. Вот, скажем, эполеты раньше были — чем не угодили?

Туилиндэ вышла из кухни, неся откопанную откуда-то древнюю мамину вазу, из которой торчал букет хвойных лапок.

— Вот, раз праздник так уж праздник, — она водрузила букет на телевизор. — Не полноценная ёлка, правда, но всё-таки…

Она уже развешивала на сосновых ветках какие-то блескучие безделушки — подобные украшения из металлизированной лавсановой плёнки в изобилии предлагают ушлые китайцы — и Алексей откровенно любовался ей. Нет, никаких «хамелеонов» и скафандров — сегодня на Туи было сильно открытое вечернее платье из тончайшей, будто сотканной из воздуха ткани, здорово просвечивающей насквозь. И ни малейших признаков белья.

— Если тебя смущает мой вид, я поменяю настройку, — эльдар ткнула пальчиком куда-то в основание бретели, и платье мгновенно стало золотым, будто из фольги. — Так лучше?

— Не-не, так хуже! — ляпнул Алексей.

Она весело рассмеялась, блестя жемчужными зубками. Тычок пальцем, и платье обрело прежний полупрозрачный вид.

— Алёша, там в прихожей пакет, я накидала всякой всячины наспеху Выкати к дивану столик, пожалуйста.

В объёмистом пластиковом пакете в числе «всякой всячины» обнаружилась тёмная узкогорлая бутылка без этикетки, здоровенная рыбина неизвестной породы, запечённая в каком-то соусе, пара салатов, странного вида пицца и куча фруктов уже откровенно неземного облика, исключая разве что гроздь винограда.

— Слушай, Туи, это чего?..

— Ой, я даже не в курсе, как эта рыба называется. Говорю же, выгребла из корабельного буфета всё что под руку попалось. А вино местное, бутылку эту Таур откуда-то притащил. Из какого-то замка, вроде… я не вникала. Коллекционное, говорит, девятнадцатый век. Вот он и прихватил попутно.

Алексей крутанул головой. Ну кто бы мог подумать… звёздный пришелец, понимаешь, и вдруг выпивку тырит… нахально злоупотребляет своими техническими возможностями, ага…

— О! Ты недоволен? — в глазах гостьи заплясали смешливые огоньки. — Между прочим, там этих бутылок столько было, что пропажу нескольких никто и не заметит.

— Да ладно, ладно! — старлей выставил перед собой ладони. — Ну взял и взял… тут главное, что не попался…

Девушка прыснула смехом, и они разом рассмеялись. И отчего-то стало Алексею так легко и просто…

Туилиндэ уже расставляла тарелки и бокалы, ловкими точными движениями.

— Вообще-то угощать гостей обязанность хозяина, но не сидеть же нам вдвоём с батоном и банкой шпротов?

— Туи…

— Не говори ничего, не надо. Разливай лучше. И садись уже.

Она уселась на диван, закинув ногу на ногу.

— Чтобы не было неясности… Ты ведь сильно обиделся на отказ в путешествии?

— Есть такое, — не стал отрицать Холмесов. Врать девушке, способной читать в чужих головах, бессмысленно.

— Вот видишь… Лежал тут в темноте, одолеваемый тоскливыми мыслями. И завтра был бы ещё несчастнее.

Пауза.

— Обида от тех, кого любишь, бывает непереносима. Вслед за обидой приходит несчастье, вслед за несчастьем в сердце вползает злоба. И всё, круг инферно замкнулся… Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, понимаешь? Я очень-очень этого не хочу.

Её глаза прожигали душу насквозь.

— Завтра у тебя будет официальный праздник, как у всех. А сегодня… сегодня у тебя пусть будет твой личный Новый год. Ты и я, и никого кроме.

— Спасибо, Туи… — Алексей улыбнулся как можно более лучезарно, стараясь скрыть предательски защипавшие в уголках глаз слёзы.

Она улыбнулась.

— Включи свой ящик, для полного антуража. Включай, время, время!

Экран телевизора засветился, выдав на-гора изображение не слишком трезвого президента, желающего уважаемым руссиянам в наступающем году всяческих благ.

— Не понял…

Туилиндэ вновь весело рассмеялась.

— Ну не думал же ты, что этот типус обращается к народу в прямом эфире? Да записи этой уже дня три как. Остальное дело техники, в смысле нашей.

— Лихо! — восхитился Холмесов.

— Да пустяки, в самом-то деле… Нет ничего проще, чем извлекать информацию, закачанную в память цифровых машин.

Куранты начали свой размеренный, торжественный бой.

— С Новым годом, Алёша, — гостья подняла свой бокал. — Да минуют тебя в нём все беды и несчастья.

— И тебя, — тихо, серьёзно ответил Алексей. — С Новым годом, Туи.

Вино на вкус оказалось превосходным, как раз то что надо к рыбе. Сама рыба тоже вышла ничего, хотя, на взгляд Холмесова, с пряностями имел место некоторый перебор.

— Слушай, а вы там совсем не едите мяса?

— Да как тебе сказать… — Туи чуть пожала плечами. — Мяса млекопитающих не едим точно.

Она улыбнулась.

— Прежде всего потому, что единственные млекопитающие в Бессмертных Землях, это мы сами.

— Расскажи, — просто попросил Алексей, доливая в бокалы вина. — Про Бессмертные Земли.

Вместо ответа гостья извлекла откуда-то из своего невесомого наряда крохотный шарик со срезанным основанием, размером не больше ногтя.

— Это плиа, детская игрушка. Коснёшься пальцем верхушки, вот тут вот, и смотри сколько влезет. Панорамное голографическое видео, не то что ваш этот ящик. Тут заряжены три десятка видовых фильмов, с переводом на русский. Так что увидишь ты, пожалуй, даже побольше, чем на обзорной экскурсии. Вся и разница, что не удастся потрогать… Ну, с меню там сам разберёшься, на детей рассчитано, а ты как-никак детектив.

Эльдар улыбнулась.

— Только всё это завтра. Когда ты будешь встречать официальный Новый год, с батоном и шпротами. И по второму кругу слушать речь президента. А сейчас у меня к тебе будут две просьбы. Можно заварить чёрный кофе? Только большую кружку.

— Да легко! — Алексей начал вставать.

— Нет-нет, это была вторая просьба, — Туи протестующе вскинула ладошки. — Первая же такова — ты умеешь танцевать?

— Э… Вальс вообще-то умел чуть-чуть. В школе когда учился, — честно признался Холмесов.

— Чуть-чуть, это много лучше, нежели совсем ничего, — вновь рассмеялась эльдар.

Музыка зазвучала будто ниоткуда, тихая и нежная — как раз в ритме медленного вальса.

— Ты меня пригласишь, или мне дождаться белого танца? — в глазах девушки плясали озорные огоньки.

— То есть как же так нельзя?! — возмутился Алексей. — То есть вот как даже можно! Прошу!

И всё, и мир вокруг окончательно утратил всякую связь с реальностью. Музыка звучала и звучала, они кружились и кружились — не так сильно, как голова у старлея, но всё-таки… её пальчики лежали на его плечах, и под его ладонями переливалась мускулами голая спина… и глаза, её глаза занимали всё поле зрения…

Он поймал губами её губы, и она не воспротивилась. Однако спина мгновенно напряглась, как струна.

— Алёша, это граница, — прервав поцелуй, Туи облизала губы. — Я же вижу, ты теряешь самоконтроль. Вот сейчас ты попытаешься меня повалить, я вынуждена буду тебя оттолкнуть… и всё, и наш праздник окажется безнадёжно испорчен.

Холмесов шумно вздохнул, встряхнулся, как селезень, выбравшийся из пруда.

— Держи карман шире… такой ли я дурак, чтобы самому себе испортить этакий праздник?!

Она весело рассмеялась, слегка закинув голову.

— Ты чудный парень, Алёша, право… для хомо во всяком случае. И я рада, что всё получилось. И никакие шпроты с чёрствым батоном завтра уже не смогут сделать тебя несчастным.

— А чего всё шпроты-то? — Алексей кивнул на накрытый стол. — Вон всего сколько, и на завтра хватит…

— Неа… — вздохнула гостья. — Все объедки я заберу, увы. Не потому что такая жадная, а потому что это всё потенциальные вещдоки, для дела абсолютно лишние. Капитан и так уже грозился отправить нас с Тауром домой, следим безобразно много…

Пауза.

— Завтра… нет, уже сегодня у меня будет хлопотный день. И вечером ещё и отправка в Бессмертные Земли, с экскурсантами нашими…

— Когда вернётесь?

— Где-то четвёртого января, если использовать местное время… Слушай, ты же голодный! Я же вижу, ты голодный! Ну-ка давай навались, покуда карета не превратилась в тыкву!

— Разрешите исполнять? — Холмесов кинул руку под козырёк.

— Исполняйте!

И они разом рассмеялись.

Некоторое время они усиленно опустошали стол — аппетит у хозяина действительно разыгрался зверский, да и гостья от хозяина не слишком отставала.

— А где мой кофе?

— Момент!

Когда Алексей вернулся из кухни, неся пару объёмистых кофейных кружек, эльдар сидела с закрытыми глазами, откинувшись на спинку дивана.

— Туи?

— М? — она распахнула глазищи во всю ширь. — Уфф… прошу прощения.

Алексей осторожно погладил её ладошку. И вновь она не воспротивилась.

— Здорово устаёшь, да?

— Изрядно, — она улыбнулась. — По-моему, график работ переуплотнён раза в полтора против номинала. Да ещё и не везде всё гладко проходит… И пополнить экипаж спецами невозможно, все каюты забиты, не в потернах же с роботами им спать… Ладно. У нас с тобой ещё часа полтора в запасе. Кушать ты больше не хочешь?

— Ни в одном глазу, — для пущей убедительности Алексей округлил оба.

— А танцевать?

— Спрашиваешь! Да ещё как!

Её глаза искрились смехом.

— Слушай, а тебе не вредно?

— В смысле?

— Ну, так долго держаться за моё оголённое тело. Спина-то вся открытая.

— Гм… — Холмесов изобразил усиленную работу мысли. — Да, это аргумент. Впрочем, ситуация не безнадёжна. Когда мне станет совсем трудно, я стану держаться чуть ниже спины, хорошо? Там у тебя вроде относительно закрыто…

Она расхохоталась звонко и весело, как обычная земная девчонка.

— Ой, уморил… Слушай, а ты точно не умеешь ничего кроме вальса?

Алексей добросовестно наморщил лоб.

— Ещё умею прыгать на дискотеке, как обезьяна.

— Нет, как обезьяна не надо. Что ж, тогда сиди тут смирно и смотри, как танцует настоящая танцорка эльдар!

Лиловая вспышка полыхнула сквозь закрытые веки, и тело охватила какая-то воздушная лёгкость. Помедлив секунду, Денис осторожно приоткрыл один глаз, затем другой. Гм… интересно… туман тут у них, что ли…

— Что, уже всё? — спросила Изольда, добросовестно не раскрывая век.

— Да всё уже, всё, — Ладнев тёр глаза руками, и юный гений не отставал он него.

— Таур же предупредил вас, что в момент перехода лучше зажмуриться? — Туилиндэ, одетая в серебристый облегающий комбинезон, словно сошла со страниц научно-фантастических книжек времён СССР. В памяти Иевлева даже немедленно всплыло подходящее название — «Дрион покидает Землю».

— Да предупредил, само собой… — художник, перестав тереть веки пальцами, усиленно моргал. — Однако какой же я был бы художник, если бы упустил возможность увидеть воочию столь редкое зрелище?

— Поддержу уважаемого Степана Андреевича, — встрял Стасик. — Наблюдение процесса совмещения пространственно-временных сегментов континуума изнутри может иметь большую научную ценность!

Изя хихикнула.

— Научной и художественной ценности в сих наблюдениях не больше, чем в рассматривании электросварки, — эльдар чуть склонила голову набок, разглядывая гостей. — Ваше счастье, что в этой модели телепорта паразитное излучение сильно подавлено и опасности для зрения не представляет. Всё же я хотела бы взять с вас обещание неукоснительно соблюдать все инструкции. Поверьте, если мы что-то просим, то это не просто блажь.

— Принято, — улыбнулся Иевлев. — А можно одну просьбу? Перед отправкой в Бессмертные Земли показать нам ваш звездолёт. Ну хоть одним глазком. А то вот ребёнок переживает, — Денис кивнул в сторону мальчика.

— А я-то как переживаю, — Степан вздохнул, как кашалот.

— Ну разве что одним глазком, — улыбнулась Туилиндэ. — Что ж, идёмте. Вам не жарко будет в этих одеяниях?

— Ничего-ничего, мы потерпим! — заверил Степан.

Коридоры гиперлёта оказались узкими и странно изогнутыми, так что помимо воли возникало ощущение перемещения внутри какой-то «ленты Мёбиуса», упакованной в клубок. Стенки, потолок и пол были словно сотканы из струящегося тумана, излучавшего молочно-белый свет, отчего возникало ощущение полёта в бесконечности. Ощущение это усиливалось непривычной лёгкостью, сбивавшей координацию движений — каждый резкий шаг грозил превратиться в прыжок. Эльдар двигалась впереди, лёгкой скользящей походкой, непередаваемо изящной в сравнении с угловатыми подпрыгиваниями гостей.

— Сейчас гравистат выставлен на силу тяжести Лаири, она самая крупная из всех Бессмертных Земель, — пояснила Туи, уловив размышления экскурсантов. — На других она ещё слабее. Эле так вообще лишь вдвое массивней вашего Марса.

— А народу-то никого, — проницательно подметил Ладнев.

— Дежурный на вахте, кто-то спит, остальные в работе. По коридорам бродить некому.

— И ни одной двери… — пробормотала Изя, старательно подстраиваясь под скользящий шаг эльдар.

— Зачем они? — Туи повела ладошкой в сторону, и в стене протаяло овальное отверстие. — Вот, кстати, наша с Тауром каюта, кому любопытно.

Любопытных, разумеется, набрался полный комплект. Вкупе с хозяйкой пятеро, что лишь подчеркивало скромные размеры помещения, лишённого всякой мебели.

— Мебель встроенная? — понимающе уточнил Иевлев.

— Не то чтобы встроенная… Формируемая, так точнее.

Туи сделала короткое движение ладонью, и из стены, словно язык лавы, выдвинулась кровать, сформировавшись и застыв через какую-то секунду.

— Здорово! — восхитилась Изя.

— Вот тут вода, — одно движение руки, и в стене образовалась маленькая ниша с уже стоящим наготове стаканчиком. — А вот тут удобства, если пользоваться вашим местным оригинальным термином, — повинуясь колдовским пассам хозяйки, стена образовала нишу поболее прежней, с белоснежным стульчаком.

— Бедновато живёте, — констатировал Степан, озираясь. — Простора нету…

— Увы, на гиперлётах каждый куб объёма несравненно дороже золота, — Туи улыбнулась. — Однако насчёт бедности ты не прав.

Щелчок пальцев, и струящийся молочный туман мгновенно растаял. Теперь за незримой преградой стен расстилался дивный утренний сад, заросший огромными, светящимися изнутри цветами. Пейзаж был настолько завораживающе прекрасен, что все земляне невольно затаили дыхание.

— Чтоб я сдоху — восхищённо произнёс художник.

Туилиндэ рассмеялась, блестя жемчужными зубками.

— От красоты не умирают, Стёпа. Так что поживёшь ещё. Ну, идём дальше? Время, время!

…

— Эли, ты сильно занята?

Вздохнув, Элентари свернула висящий перед нею виртуальный экран, потёрла пальцами виски.

— Что-то срочное, Цигрус?

— Ну, не то чтобы очень срочное… Но очень любопытное, так скажем.

— Излагай.

— Да это лучше видеть.

Вновь вспыхнуло изображение — континент, похожий очертаниями на какой-то корнеплод, окаймлённый по левому краю горными цепями. Масштаб скачком увеличился, выделив фрагмент. Элентари всматривалась в безжизненную пустыню на краю океана.

— Как видим, абсолютно пустынная местность. А вот что показывает гравиконтроль.

Вид пустыни из космоса расчертила сетка координатных линий. В одном месте сеть сгущалась, обозначая гравитационную аномалию.

— Я сперва решил было, что там какое-то жутко концентрированное месторождение тяжёлого металла — что-то вроде громадной золотой жилы. Однако присмотревшись, понял, что это отнюдь не жила. Маскон-то на поверхности лежит.

Пауза.

— Эли, это корабль. Чтоб у меня треснули копыта — это гиперлёт со включенной маскировкой.

Начальница экспедиции улыбнулась.

— Абсолютно точный вывод.

— Элентари, ты так спокойна…

— А почему, собственно, я должна волноваться? Я могу даже сказать тебе, чей это корабль. Остроухие обитатели Бессмертных Земель решили наконец навестить своих дальних родственников.

Голографический Цигрус лупал глазами.

— Интересно… И ты знала?!

— Ну, не то чтобы знала уверенно… Но какое это имеет отношение к цели нашей миссии?

— Нет, погоди… Первый вопрос навскидку — чего ради они сидят в этой пустыне?! Кораблю гораздо целесообразнее пребывать на орбите!

Элентари рассмеялась.

— Это они нас боятся, Циг. Ну или точнее сказать, опасаются.

Пауза.

— А чего им, собственно, опасаться? Если я верно понимаю, ты некогда своими руками извлекала их прародителей из ниды.

— Было такое, — с улыбкой подтвердила Эли. — Однако ясно же, что на этом звездолёте находятся отнюдь не прародители, а отдалённые потомки. Так что понять их мотивы можно вполне. Капитан этой скорлупки, очевидно, просто сводит риски к абсолютному минимуму. Вот ты их вычислил даже в укрытии, на поверхности планеты. А на орбите гравиконтроль уловил бы их вообще мгновенно, сразу по прибытии нас сюда.

— Ну, Эли… — Цигрус даже покрутил головой от избытка эмоций. — Ты просто кладезь тайн и сюрпризов… Дадим им знать?

— Чего ради? Нам они никак не мешают. Если бы остроухие желали контакта с нами — сами бы искали пути к нему… Но они предпочитают втихую собирать информацию с Громмы. Что ж, не будем беспокоить младенцев.

— Ха… младенцев… Не Бессмертные ли Земли входят в учебник как пример наиболее успешного проекта Сеятелей?

Элентари усмехнулась уголком рта.

— Наиболее успешный, говоришь… Ерунда написана в учебнике.

Пауза.

— С такими-то стартовыми условиями — да они уже давно должны были стать с нами вровень. Помощниками нашими, или даже партнёрами. А не в подопечных ходить.

— Ты несправедлива, Эли. Они же прибыли во враждебные миры, с абсолютно чужеродной биосферой. Сколько времени у них ушло на адаптацию…

— Сколько? Ну сколько? Здесь, на Громме, прошли тысячи лет.

Пауза.

— Знаешь, Циг… Когда я смотрю на эльдар, в голову лезут всякие крамольные мысли.

— Например?

— Бессмертие, конечно, хорошо для индивида. Но для вида в целом — благо ли оно? Где темп развития?

— Ну вот же они достигли кое-чего. Гиперзвездолёт, телепортация — разве так мало?

— Опять… А ты бы хотел, чтобы они все поголовно сидели на скамеечках в своих роскошных садах и читали поэмы в электронных книжицах? Разумеется, какое-то движение есть и у них, за столько-то времени.

Эли вновь усмехнулась.

— А ты говоришь, учебник… Само собой, Бессмертные Земли числятся весьма успешным проектом. Эльдар — это же наше зеркало. Ведь не можем же мы признать, что мы сами, скажем так мягко, не слишком успешны в динамике развития?

…

Обширный зал был похож на какую-то гигантскую раковину, останки невероятного доисторического моллюска, выброшенного на берег бездну лет назад — стены и потолок отсвечивали перламутром, под ногами шуршал мелкий, хорошо окатанный прибоем гравий. Изольда пригляделась, затем не утерпела — нагнулась и зачерпнула горсть камешков. Нет, это был не простой гравий, и даже вовсе не гравий. В каждом драгоценном камешке — изумруде, топазе, рубине — мерцал крохотный живой огонёк.

— Нравится? — улыбнулась Туилиндэ, наблюдавшая за реакцией гостей.

— Охренеть… — художник, как всегда, выразил общую мысль наиболее ярко и выпукло.

— Рано, рано! — засмеялась эльдар. — Вы же ещё ничего не видели. Ну в общем так… Вы как хотите, а я переоденусь. Подождите здесь! — в стене образовался знакомый овальный проём, и девушка шагнула туда, переступив через высокий порог привычно-ловко.

— А легко-то как тут… — Денис, поджав ноги, слегка подпрыгнул и взлетел чуть не на метр, едва не потеряв равновесия. — И в ушах звенит… воздух вроде разрежен?

— Так Туи же вроде сказала, Эле у них самая маленькая из планеток… — Ладнев всё озирался, горящими от возбуждения глазами рассматривая детали центрального зала телепорта.

— Вынужден не согласиться, уважаемый Степан Андреевич, — Стасик ткнул пальцем в оправу очков. — Планета есть тело, обращающееся вокруг материнской звезды. Это же спутники той планеты…

— Ох, Стасик, ну ты прямо калькулятор какой-то, а не мальчишка, — вздохнула Изя. — Ты лучше глянь, как красиво!

— А я разве спорю с этим? Очень красиво. Но всё равно спутники! — тоном прокурора, выносящего официальный протест, заявил Станислав.

Ждать пришлось недолго, минуты три. Овальное отверстие, очевидно, заменяющее тут нормальную дверь в подсобку, вновь протаяло в стене, и оттуда с царским достоинством вышла Туилиндэ. Вместо глухого комбинезона на ней красовалось платье, перед которым сробел бы, пожалуй, даже самый отчаянный земной кутюрье. Неведомая ткань сияла червонным золотом, будто фольга, на сгибах искрились крохотные разноцветные вспышки — алые, белые, зелёные и даже фиолетовые. Вообще-то подол одеяния был не слишком короток, уверенно доставая до середины бедра, и если бы не крутые разрезы на бёдрах, достигавшие талии, юбку можно было бы даже назвать скромной… в сравнении с прочими деталями. Во всяком случае груди были обнажены полностью, и только обвитая вокруг шеи петля бретели, удерживающая платье в районе солнечного сплетения, не позволяла наряду рухнуть окончательно. Последним штрихом мастера было круглое отверстие, обнажающее пуп, оформленное в виде солнышка с протуберанцами. На запястьях и щиколотках красавицы красовались браслеты тонкой работы, в ушах сверкали крупными изумрудами серьги, дополняли гардероб колье, крохотная золочёная сумочка на тонком ремешке и густо унизанные изумрудами босоножки на невысоком каблуке, удивительно гармонировавшие с длиннейшими ногами хозяйки.

— Нравлюсь? — ослепительная улыбка. — Стёпа, только не говори «охренеть!» и «чтоб я сдох!»

— Охренеть. И чтоб я сдох, — покорно подтвердил Степан, с большим усилием водворив на место отпавшую от избытка эмоций челюсть. Туи заразительно рассмеялась.

— Наконец-то можно походить в нормальной одежде, а не как чучело в мешках с рукавами, штанах этих жутких, или в скафандрах разной степени защиты… Ладно. Осталось решить вопрос насчёт ваших нарядов. Внешние чехлы однозначно придётся снять, иначе тепловой удар гарантирован. Насчёт внутренних решайте сами, кто насколько смелый.

— У меня вопрос, — Стасик опять поправил очки. — Как быть с Бонифацием? У меня даже в свитере внутренний карман мама пришила, иначе где ему спать?

— Да, Бонифаций, это проблема, — улыбнулась эльдар. — Могу предложить переносную клетку.

— Бонифация — в клетку?! — глубоко возмутился мальчик.

— И ещё на лапу кольцо-маячок. Иначе вам придётся расстаться до конца экскурсии. Или ты хочешь, чтобы твой друг бесследно пропал? Растительность у нас тут буйная.

Подумав пару секунд, Станислав Станиславыч сокрушённо вздохнул.

— Вынужден признать вашу правоту. Давайте клетку.

— Туи… а можно мне такое же платье? — вдруг тихо спросила Изольда. — И с босоножками…

— М? — эльдар окинула девушку оценивающим взглядом. — Можно, отчего нет… А скромность тебя не замучает? Будешь всё время вот так зажиматься, — Туилиндэ изобразила «ариадну»: левая рука прикрывает обе груди, правая ладошкой зажимает лобок.

— Меня не замучает! — решительно сверкнула глазами Изя.

— Её не замучает однозначно, — с улыбкой подтвердил Денис.

— Ну что ж, идём переодеваться, — подвела итог Туилиндэ. — Изольда, ты идёшь со мной. Мужчинам предлагаю разобраться с гардеробом самостоятельно.

…

— Иван Николаич, можно?

— А, Лёша! Заходи, дорогой, — майор Упрунин сосредоточенно поливал цветы на подоконнике. — Что у тебя?

— У меня? У меня только поздравления. С наступающим вас, Иван Николаич.

— Спасибо, спасибо… Взаимно. Собрали стол уже небось?

— Ну, приготовления идут, конечно. Но пока ребята стесняются, — Холмесов улыбнулся своей фирменной лучезарной улыбкой.

— Ха! Знаю я вас, стеснительные все такие… — хохотнул майор.

— Так вас ждём, Иван Николаич. Новый год, как-никак, вот-вот настанет…

— Да, зачем же я тебя позвал-то? Совсем склероз… Да ты садись, Лёша.

Старлей сел на выдвинутый стул, внимательно-настороженно наблюдая за начальством.

— Тут вот какое дело… — Упрунин, нацепив очки, шелестел бумагами в знакомой папочке. — Ты разговаривал с некоей Ниной Андреевной Гарцевòй… или Гàрцевой, как правильно её ударять-то?

— Гàрцевой вроде бы, — Алексей добросовестно наморщил лоб, изображая процесс воспоминания. — Впрочем, я не очень отчётливо…

— А почему сей факт не отражён в материалах дела?

Холмесов чуть пожал плечом.

— Так а что там отражать-то?

— Ну о чём-то вы с ней говорили?

Он что-то знает, подумал Алексей. Что-то такое, ради чего не в тягость и оторвать сотрудника от уже практически накрытого праздничного стола. Что именно?

— Да я за то время с кучей народа пообщался, — вздохнул старлей. — Вдруг, думаю, хоть какая-то зацепка… Широко закинул старик в море невод, да вытянул его лишь с тиною морскою… Александр Сергеич Пушкин вот понимал…

Майор смотрел на подчинённого с лёгким прищуром. Он знает что-то про «железных пауков», вдруг осенило Холмесова. Вот это номер… А ну-ка, зайдём-ка мы с козырей!

— Я ей даже идейку насчёт «железных пауков» подкинул, наудачу…

— И как? — глаза майора остро блеснули.

— А-а… — махнул рукой Алексей. — Пустой номер. Хотя не удивлюсь, если пожилая леди воспримет эту идею и творчески переосмыслит. Очень уж расстроенной в нервно-психическом плане она мне показалась. Правда, из дурки таких изгоняют безжалостно, там для куда более тяжких коек не хватает…

— И два парня с твоей раскрасавицей в недрах библиотеки — тоже миф?

Ну Нина свет Андреевна, с ожесточением подумал Холмесов. Но как до шефа-то докатилось? Неужто он кому-то поручил параллельное расследование?!

— И насчёт них тоже нет никакой уверенности, Иван Николаич, — старлей старательно изобразил на лице досаду. — Парней она вообще не запомнила, а насчёт девушки… да просто сразу бросается в глаза такое лицо. Могла дама просто ткнуть пальцем исходя из… Но вполне допускаю, что диггеры эти полазали и в библиотечных анналах. Ну и что? Там что-нибудь пропало? Иван Николаич, давайте откровенно — вы и впрямь хотите дотащить это дело до суда? Угрохать уйму времени, чтобы в итоге получить отказ в возбуждении уголовного дела? Им же за их ночные похождения максимум штраф грозит!

Майор побарабанил пальцами по столу, с прищуром глядя на старшего лейтенанта сквозь стёкла очков.

— Ладно… давай в открытую. Пока вы тут в отделе на стол накрывали да водку под столом дегустировали, пришла ко мне одна посетительница. Совершенно верно, та самая Нина Андреевна. Пробилась сквозь все препоны, тскзть… что уже одно настораживает. И спрашивает у меня — тут, мол, молодой человек от вас приходил, следователь, хочу поинтересоваться — как продвигается дело о диффамации?

— Какой-какой матери? — захлопал глазами Алексей.

— О диффамации, — терпеливо повторил майор, блестя очками. — Сиречь об нанесении морального ущерба, а равно и урона деловой и общественной репутации… Я даже не поленился в словарь заглянуть — не врёт, зараза, действительно есть такое слово в русском языке.

Упрунин потёр лоб.

— Ущерб, кстати, имеет место быть, если на то пошло. Эту Гарцòву… или как её… коллеги ведь до сих пор не совсем того-этого считают. Устроила ложную тревогу, перебаламутила всех, и в итоге бац в обморок… В дурку так просто не попадают — таково общее мнение. Вот дама и жаждет восстановления справедливости. Доказать, что не почудилось ей, а в самом деле была в библиотеке та троица.

— Дама жаждет, а доказывать мне? — угрюмо осведомился Холмесов.

Майор всё смотрел и смотрел сквозь очки, пристально и с прищуром. Ой, нехороший нынче взгляд у шефа, пронеслась в голове у Алексея.

— А скажи-ка мне, Лёша, читал ли ты этот документ? — он протянул старлею машинописные листы.

— Читал, — ещё более угрюмо пробурчал Холмесов, рассматривая акт экспертизы.

— Ну и что ты думаешь по поводу?..

— Да ничего не думаю! — разозлился Алексей. — Я интересовался на предмет отпечатков пальцев вообще-то. Свежих отпечатков на посудинах нет. Следы возможных присосок? Да мало ли каких присосок! Вскрывали банки с семечками? И кто вскрывал? И когда? Может, их до того вскрывали. И что похищено? Нет ничего этого в экспертизе. Ведь никаких аргументов! Бумажка для сортира!

— А почему этой бумажки нет в деле?

Пауза.

— Товарищ майор, чего вы от меня хотите? — теперь Холмесов был мрачен, как лермонтовский демон на утёсе.

Упрунин вздохнул.

— Чего хочу, говоришь… Я стар, Лёша. До полковника, как видишь, не дослужился. И уже скоро, по-видимому, меня попросят очистить сей кабинет. И сядет тут кто-то из этиху отведавших пепси. И будет он тебя гонять в хвост и гриву, и будешь ты ему конвертики с купюрами заносить. Молчи, не возражай! Будешь непременно. Ну или вылетишь из органов со свистом. Было бы желание, а повод найдётся.

Пауза.

— Когда я был таким как ты, ментами и мусорами нас называли только урки. А граждане всё больше милиционерами. Длинное слово, а не ленились выговаривать. А то и «товарищ милиционер»… товарищ милиционер, представляешь?

Пауза.

— А сейчас не то что граждане — мы сами себя ментами кличем. Привыкли… Ещё шаг, и будет «мент поганый». А чего? Луна круглая, небо синее, мент поганый… ко всякому существительному прилагательное прилагается.

Пауза.

— А мне обидно. За дело всей жизни моей обидно.

Майор сверкнул глазами из-под очков.

— Дурак ты, Лёша, такое дело сливать. Ведь ты же сыщик, сыщик от Бога! Это же твои погоны… расстараюсь, а два просвета тебе добуду напоследок. А так затопчут тебя. А в кабинете этом, глядишь, и отобьёшься от любителей пепси. От грядущих бандитов в погонах, будем уже называть вещи своими именами.

Пауза.

— Ну или по крайней мере дашь им славный бой.

Упрунин бросил папочку старлею.

— Так что бери и не вякай. Тихо работай, без шума.

Алексей медленно кивнул.

— Я попробую, Иван Николаич.

— Ладно… — хозяин кабинета вздохнул. — Кому-то пепси, а нам пора пить водку. Новый год, однако!