Чёрные скрижали

Глава 3 Принцип неопределённости

— Ого себе! Ну прямо как в танке!

— Да это мне знакомые парнишки изладили, из чего под руку подвернулось. Крепкая дверца, не отрицаю. Ты проходи, проходи. Слушай, тапочек на твой размер нету, вот только такие…

— Ещё чего, тапочки! Если ты успел заметить, я обожаю ходить босиком.

Изя с любопытством озирала холостяцкое жилище Иевлева, довольно-таки запущенное. Правда, накопившийся за полтора года отсутствия хозяина могучий слой пыли Иевлев сразу же по прибытии в Москву добросовестно вымел вон, так что квартира выглядела всё-таки человечьим жилищем, а не усыпальницей какого-нибудь Тутанхамона. Однако по сравнению с ухоженно-чистенькой квартиркой Изольды обиталище бывшего лейтенанта смотрелось явно проигрышно.

— Чай? Кофе?

— Кофе с шоколадными конфетами, — засмеялась Изольда.

— Э… — Иевлев потянулся скрести в затылке. — Слушай, а конфет-то, наверное, и нету… Но я сейчас скоренько сбегаю, если что!

— Ну вот ещё! Обойдусь. Я к тебе вообще-то пришла, а не конфеты лопать.

— Есть мармелад!

— Вау! Тогда чай и мармелад!

— Бу сделано! Ты осматривайся пока, чего интересного найдёшь, спрашивай.

Заваривание чая даже при наличии мощного электрочайника процесс не мгновенный, и когда Денис вернулся в комнату, застал гостью поглощённой рассматриванием домашней коллекции.

— Слушай, да у тебя тут настоящий музей…

— Ну, музей не музей… — Денис был явно польщён. — Но кое-что из раритетов древности имеется.

— О! А это чего такое?

— А, это? Это раннегерзейская палетка. Уникальная вещь, между прочим.

— Ранне… чего?

— Палетка. Ну это такая каменная пластинка, вот видишь, чтобы на ней разную косметику размазывать. Тушь для ресниц, или зелёные тени для век. Навроде нынешней косметички.

— Понятно. А ты ещё перед этим сказал какое-то слово… что-то насчёт змей.

— Змей? — Денис захлопал глазами.

— Ну «гюрза» или как-то так…

— А! Нет, змеи тут ни при чём, — рассмеялся Иевлев. — Понимаешь, была в древнем-предревнем Египте такая эпоха, именуемая ныне «эпохой Герзе». Это ещё до первых фараонов, сиречь Раннего Царства.

— Это сколько ж ей лет?

— Ну… по моим прикидкам, где-то пять с половиной тысячелетий. Или почти.

— Нифига себе… — Изя осторожно положила отшлифованную каменную плитку. — Как же она к тебе попала?

— О, это целая детективная история, — улыбнулся Денис. — Сам бы я конечно не смог, такие вещи из Египта сроду не выпускают. Сразу скрутили бы в аэропорту. Товарищ одного знакомого, он военный, смог провезти на судне.

— Ого себе… Так ты ко всему ещё и контрабандист?

— Да я вааще пират! — Иевлев повязал на глаз наискосок валявшуюся на краю стола в ворохе всякой всячины чёрную ленту. — «Прежде чем догорит эта трубка, я увижу, какого цвета у них потроха!»

Они разом рассмеялись.

— А это что? — девушка уже рассматривала альбом с фотографиями.

— Это? Это фотографии разных древних надписей, — Денис отбросил ленту, взял альбом в руки. — Понимаешь, не все материалы возможно получить для изучения а-натюрель. Клинописных табличек не так много, и стоят они бешеных денег. Приходится довольствоваться снимками.

Денис перелистнул пару страниц.

— Вот это вот раннешумерская письменность. Видишь, тут ещё иероглифы фактически прорисованы. А вот тут, это уже двадцать третий век до нашей эры, видишь, тут уже настоящая клинопись. А вот это уже аккадский язык. На нём говорила широко известная в наши дни царица Семирамида.

— Хозяйка знаменитых висячих садов?

— Точно.

— А вот это что? — Изя раскрыла следующий альбом. — Ох ты, какие страшенные…

— Это уже Ассирия. «Страна демонов», как её окрестили соседи. Вот эти вот крылатые зверюги охраняли вход в царский дворец.

Девушка задумчиво разглядывала фото.

— Денис, вот отчего так — как царь, так кругом оскаленные звериные морды?

— Законный вопрос, — улыбнулся Иевлев. — Вообще-то соседи у них тоже были отнюдь не ангелы, но чтобы в те жестокие времена заслужить звание демонов, это надо было здорово постараться. Да, Ассирия была овеществлённым адом. Немногие из рабов там выживали более пяти лет. Да и вообще… простого человека там держали за сволочь, которую всё никак руки не доходят убить.

Пауза.

— И что же с ними стало?

— С ассирийцами?

— Нет, с их империей. Овеществлённым адом.

Денис чуть пожал плечом.

— Что стало? Финал закономерен.

Он взял у девушки альбом, полистал, отыскивая нужный материал.

— «… Кони скачут, звенит бронза. Кругом реки крови и горы трупов, и пламя вздымается до небес. Ниневия разрушена — кто станет жалеть о ней?»

И осёкся. Изольда смотрела словно сквозь текучую воду, силясь угадать, что скрывается в глубине.

— «Ниневия разрушена — кто станет жалеть о ней?»… А до того были Содом и Гоморра…

Она подняла на Дениса глаза, мерцающие сухим блеском.

— Кто станет жалеть о Москве?

…

Коридоры были темны и пустынны, как давно заброшенные штольни. И воздух здесь был стоячим и душным, как в подземелье.

«Всякой экономии есть разумные границы. Ну хорошо, положим, лампы тут ночью ни к чему. Но зачем отключать вентиляцию?»

«По-моему, ты уже должна была привыкнуть к самодурству и слабоумию здешних начальников».

Призрачные, практически невидимые тени двигались по коридору, нарушая мёртвую тишину звуками шагов. Несмотря на мягкую обувь, шаги в пустынном помещении раздавались достаточно гулко.

«Вот проснётся вахтёр, и пойдут гулять сказки о доме с привидениями».

«Туи, я тебе поражаюсь. О чём только ни думаешь в ходе операции, лишь бы не о деле. Так… это здесь».

Клацнули замки, обитая железом дверь с противным скрипом подалась.

«Какой ужас… Таур, ты же заверил, что нейтрализовал всю сигнализацию».

«Сигнализацию — да. Но не мог же я подумать, что необходимо ещё и смазывать за аборигенами все ржавые двери!»

В хранилище семенного фонда было ещё душнее, чем в коридоре. Холодный, стоячий и спёртый воздух казался густым, как кисель. Щёлкнул выключатель, под потолком вспыхнули люминесцентные лампы.

— Можете не опасаться, — Таурохтар первым скинул капюшон маскировочного комбинезона типа «призрак», разом обретя плотскую реальность. В руке он держал знакомый кофр.

— Может, лучше бы с инфра-фонариками?

— Анэрендил, зачем тебе эти хлопоты, если можно работать вполне комфортно? Уверяю тебя, престарелый страж будет сладко спать до утра. Помимо нашего гипно, он ещё и принял внутрь заметное количество спиртосодержащей смеси. Короче, командуй тут, ты же специалист, мы с Туи у тебя на подхвате.

Анэрендил, учёный-экзобиолог в штате корабля «Хитроумный», внимательно осматривал коллекцию Павловского Банка семян имени Вавилова.

— Дааа… Впечатляет. Интересно, имеют ли аборигены представление, каким богатством владеют? За полный набор образцов из этих баночек можно приобрести безатмосферную планетку покрупнее здешней Луны.

— Абсолютно никакого представления и ни о чём они не имеют. Ни о стоимости безатмосферных, а равно и обладающих атмосферой небесных тел, ни даже о цене глобального генофонда, собранного одним гениальным учёным-аборигеном вот в этой коллекции. Кстати, гений тот был банально заморен голодом в тюрьме. Своими же соотечественниками, что характерно.

— Какой ужас… — Туилиндэ невольно передёрнуло. — И ничего-то тут не меняется со временем…

— Здесь ты не права, Туи, — Таурохтар покачал головой. — Кое-что изменилось. В худшую сторону. Вы в курсе, коллеги, что это вот хранилище собираются уничтожить?

— То есть? — экзобиолог захлопал глазами.

— Да, вот так вот просто. Один из местных владык решил поживиться, продав земельный участок под застройку.

— Бездна безумия!

— Абсолютно с тобой согласен, Анэр. Именно бездна. Тут куда ни сунься, всюду бездна и всюду безумие.

— Нет, даже в голове не укладывается… — учёный помотал головой. — Что же для них вообще имеет ценность?

— Ну, например, длинная смешная тележка на колёсиках. Или тряпьё от какого-нибудь, как здесь приято выражаться, «законодателя мод». Или там дорогостоящая спиртосодержащая жидкость, или носимый на руке механический измеритель времени под названием «часы»… или ещё какие-нибудь бессмысленные побрякушки.

— Они безумны.

— Эта мысль, Анэр, посещает не тебя одного. Но давай не будем терять время.

— Да-да, конечно… Разворачивай телепорт.

Поставив на пол свой кофр, Таурохтар раскрыл его и некоторое время копался в настройках прибора.

— Лотанариэ, радость наша, ты там не уснула?

— Дурацкая шутка, между прочим, — отозвался «кофр» бархатным девичьим голосом. — У меня всё готово.

— Анэр, сколько гроглов? — повернулся к экзобиологу Таур.

— Весь комплект, — учёный раскрывал шкафы с плотно уставленными стеллажами один за другим.

— Лота, давай нам гроглов. Весь комплект.

— Принимай.

Из «кофра» со звонким щелчком высунулось нечто, здорово напоминающее обрезок металлической трубы или короткий толстый ломик. Выхватив изделие одной рукой, Таур не глядя бросил его на пол, и «ломик» вдруг ожил, с глухим металлическим лязгом разворачиваясь в кошмарное создание, более всего напоминающее земное насекомое, известное под названием «палочник», только тысячекратно увеличенное. Туловище раздвинулось, будто телескопическая антенна, четыре многосуставчатые ноги прочно упёрлись в пол. Длинные членистые лапы, усаженные клешнями, крючками и присосками — богатый набор рабочих инструментов — слегка покачивались на вису, сверху на длинных стебельках бессмысленно таращились объективы сфероидального обзора — ни дать ни взять глаза рака-отшельника.

— Туи, помогай! — окликнул девушку экзобиолог.

Некоторое время все работали молча. Таурохтар одного за другим извлекал из саквояжа прибывающих роботов-гроглов, без всяких церемоний швыряя из на пол, Туилиндэ и Анэрендил распределяли подоспевающую рабсилу, гроглы одну за другой целеустремлённо распечатывали банки, беря пробы-образцы в маленькие пробирки, удобно размещавшиеся на корпусе не хуже, чем на лабораторном штативе. Нагрузившись до отказа, роботы направлялись к Таурохтару, и он освобождал их от бремени, одну за другой суя кассеты с пробирками в недра «саквояжа». Все роли тут были заучены наизусть, и разговоры действительно были лишними — в хранилище имелось четверть миллиона контейнеров с семенами, и переправить такое количество образцов даже с полным комплектом гроглов было делом не мгновенным.

— А этто… этто вы чего тут… а?

Седенький старичок стоял на пороге, раскрыв рот, и глаза у него были не хуже чем у грогла, разве что не хватало длинных гибких стебельков. В общем, наглядная демонстрация запредельной степени изумления.

— Тихо, тихо… — Туи среагировала мгновенно. — Нет тут никого, Семён Иваныч. Это просто белочка, немножко белая горячка…

Горестно вздохнув, ночной сторож уселся прямо на пол в коридоре, напротив распахнутой двери.

— Пропал… — сокрушённо сообщил он собеседнице. — Совсем ведь пропал я теперя. Вона, уже и железные пауки по полкам шастають… Чего делать-то, а?

— Ну-ну-ну… — теперь голос Туилиндэ мог успокоить даже буйнопомешанного. — И совсем не пропали вы, Семён Иваныч. Приняли на ночь лишнего, ну вот и пауки… А вот как бросите пить…

— Брошу! — истово перекрестился дедуля. — Вот ей-ей, завтра ж и брошу! Вот прямо с утра!

— Ну вот и славно, — ворковала Туи, делая пассы. — А сейчас надо спать… спать… спать…

Голова бдительного ночного стража, мотнувшись напоследок, склонилась на грудь. Подождав ещё несколько мгновений, Туилиндэ обернулась к Тауру.

«Твои объяснения?»

«Туи, клянусь…» — сейчас великолепный эльдар выглядел ничуть не лучше несчастного сторожа-аборигена. — «Полный гипноз… Слушай, ведь я же и «сторожок» там на лестнице поставил, у входа сюда… как он не сработал… неужто я забыл его активировать…»

«Таур, тебе говорили, что ты болван? Так вот, я тебе сообщаю официально — ты болван! Никак не ожидала от тебя такой безответственности!»

…

— … Как ты тогда закричала-то «не надо, не уходи»…

— Я разве кричала?

— Ну… голосом вроде не очень. Глазами больше.

Денис шептал, в перерывах между фразами осторожно целуя то ушко, то шею девушки.

— Хм… — Изя тоже шептала, словно не решаясь перейти на громкий голос. — Мне тогда вдруг почему-то явственно так представилось — вот сейчас ты уйдёшь, скроешься из виду… и больше я тебя не увижу. Совсем-совсем.

Вместо ответа Иевлев вновь принялся целовать любимую куда попало. Носик… щёчки… левый глазик… а теперь правый… и вот уже они, губы… Секс, эротика? Ерунда. Когда хотят секса, целуют жадно. Как полчаса назад. А так, как сейчас — так целуют снизошедших богинь…

— Не бойся, — улыбнулся Денис. — Я как увидал тебя в лесу, так и понял — всё. Точка. Меня теперь от тебя живым не оттащить…

Её глаза в темноте бездонны.

— Не говори так. Никогда. Старуха с косой услышит. Ей это просто — взять и разлучить…

Пауза.

— И всё-таки мы вместе. До часа икс.

Пауза.

— А может, ничего и не случится… — Иевлев перешёл на голос, и постарался придать тому голосу максимально возможную убедительность.

Долгая пауза.

— «Ниневия разрушена» — Изя тоже перешла на голос. — «Кто станет жалеть о ней?»

Пауза.

— Знаешь… пока я тебя не знала… как-то относилась к этому… ну… как к неизбежности, что ли? Ведь все люди знают, что когда-то умрут.

Она судорожно вздохнула.

— А теперь… теперь мне так захотелось пожить отчего-то…

И вновь они молчат. И за окнами глухо, монотонно шумит громадный ночной город. Гораздо крупнее, чем те древние Содом и Гоморра.

— А не сбежать ли нам куда-нибудь в тайгу? — пошутил Денис. И осёкся.

Изольда задумчиво смотрела куда-то в себя.

— Попробовать можно, конечно. Заброшенная деревушка где-нибудь под Костромой… Набрать консервов, муки, сахару… Лошадь купить, пока не началось… сколько сейчас стоит лошадь, ты не в курсе?

Пауза.

— Очень жаль, что ты не прихватил из армии автомат. С ним мы продержались бы заметно дольше. А с простой двустволкой — всего на чуть.

— Ну-ну… — похолодел Иевлев от внутренней правоты её слов. — Не надо так уж инфернально…

— Я права, и ты это тоже знаешь, — усмехнулась Изя. — Таурохтар мне в своё время всё популярно растолковал насчёт Коррекции.

Девушка улыбнулась уголком рта.

— Любая нормальная девушка, Дениска, мечтает о счастье. Если нормальная, конечно, и если у неё есть хоть капелька мозгов. О простом женском счастье. Уютный дом, любящий муж, дети… и чтобы все тоже они были счастливы… и внуки… А сражаться недолгий остаток жизни спина к спине с любимым и геройски пасть в той борьбе — об этом мечтают какие-нибудь Крупские разве что…

Долгая, долгая пауза.

— … А может… ну… принять их предложение? — теперь голос Иевлева почему-то звучал глухо, невнятно.

— Принять… — и вновь на её лице грустная улыбка. — Эта палка, как водится, о двух концах. И оба острые. Продержаться сколько-то здесь, ведя первобытную жизнь. Или просидеть ту жизнь хорошо накормленным экспонатом в зоопарке там, в этих ихних Бессмертных Землях. Вот и весь выбор.

Долгая, бесконечно долгая пауза.

— Ладно, — Денис сел на постели. — Раз нам не подходит ни один из концов палки, придётся искать середину.

— В смысле? — Изя захлопала ресницами.

— В прямом. Надо как-то обломать эту их проклятую Коррекцию. Предотвратить, высокопарно выражаясь.

Он поймал её взгляд, в котором уже протаивал мистический восторг пополам с опаской.

— Так что будем думать, Изольда свет батьковна. Ну а пока… слушай, давай завтра закатимся на выставку художественного стекла? Думаю, тебе понравится.