Черное солнце

Глава 7 ТРОПА ВОЙНЫ

13 декабря, 5 часов 10 минут.

АЗО, остров Кергелен.[53]

Авианосец-универсал «Ингерманланд» шёл в надводном положении со скоростью скутера. Гигантские скеги продолжали сизые борта и резали воду, а могучие реакторы поддували под корпус, вознося корабль на воздушную подушку. Широкая полоса пены тянулась за авианосцем — сразу за кормой вздуваясь белоснежными холмами и опадая, растворяясь постепенно в тёмной зелени вод.

Было пять часов утра. Серый горизонт на востоке уже подёргивался перламутровыми тонами — близился рассвет. Хотя вряд ли удастся увидеть солнце — над Кергеленом сплошная облачность висит десять месяцев в году.

Капитан-командор Привалов славился своей склонностью к «гонкам на авианосцах» и умением выжимать из турбин всю их сумасшедшую мощность ещё в бытность свою командиром корабля на Тихоокеанском флоте. Но он и любил «посудину», холил и лелеял сам и заставлял других. И «посудина» будто отвечала командиру взаимностью — была послушна, не ломалась, всегда пребывая в полной боевой.

С самого начала службы «Ингерманланд» гонял пиратов — в Южно-Китайском море, у берегов Африканского Рога, в Гвинейском заливе. На полмира упала зеленоватая тень Всемирного халифата — и снова авианосец был при деле, а потом наступил мир и благоволение во целовецех. Долгие годы на палубах «Ингерманланда» играли учебные тревоги, и вот объявлена боевая…

— Господин капитан-командор! — обратился к Привалову кавторанг Зенер. — Остров Кергелен прямо по курсу.

— Перейти в походное положение! — отреагировал Привалов. — Палубной команде — готовность раз. Морпехи — по местам. Лётному составу — готовность ноль.

— Есть! Есть! Есть! — донеслось с трёх сторон боевой рубки, и пошла команда по кораблю, от старших к младшим, достигая матросов и рядовых.

— Вызвать МККР.

— Есть! — козырнул вахтенный офицер и оживил пульт связи.

Экран рации осветился, отражая вторую палубу-ярус СПО «Авалон», где схоронился Международный комитет по контролю за разоружением. Потом в фокусе показался сам планетарный координатор Марков — усохший и почерневший.

«Доканают его антаркты…» — подумал Привалов и доложил:

— Господин руководитель операции, остров Кергелен в прямой видимости! Авианосец-универсал «Ингерманланд» готов к выполнению задания.

— Очень хорошо… — покивал Марков. — За полчаса управитесь?

— Обижаете, Владимир Кириллович! — ухмыльнулся командир корабля. — Нам и пятнадцати минут хватит.

— Ну, пятнадцать не пятнадцать, а желательно зачистить Кергелен поскорее. Пусть это станет сигналом для «Молодёжной».

— Сделаем, Владимир Кириллович! — заверил высокое начальство Привалов.

— Приступайте, капитан-командор.

— Есть!

Привалов поднялся площадкой повыше и глянул в стереотелескоп.

Если придираться, то Кергелен — это целый архипелаг, и отсюда, с надстройки «Ингерманланда», открывался вид на самые северные острова — Иль-Ролан, Иль-Суэйн, Иль-Фош. Серые волны грызли красноватые и чёрно-фиолетовые скалы. Хмурая, неприветливая земля. И это только первое приближение к Антарктиде! Кергелен, можно сказать, курортное местечко для АЗО — горы да ледники, скалы, продутые ветрами низины, путаница фиордов, бухт и проливов. «На фиг такие курорты…» — мелькнуло у Привалова.

Сумрак неожиданно сгустился, задул шквалистый ветер, хлеща по рубке почти горизонтальными струями ледяного дождя, — Кергелен словно плевался в непрошеных гостей с жаркого севера, не пускал, гнал прочь. Это Антарктида тяжело дышала, нагоняя ледяной холод с юга.

Авианосец-универсал стал обходить полуостров Курбэ с востока. Привалов всматривался в мрачные пейзажи и только головой качал — как тут, вообще, можно жить? Холодная каменная пустыня, полого снижавшаяся на юг к океану, тёмные скалистые гряды, голые увалы, где-нигде тронутые травой да стелящимся кустарником… А что это там такое шевелится? Морские слоны. Ого, какое огромное лежбище!

Могучие туши неуклюже переваливались по галечному пляжу, то и дело задирая головы с мясистыми наростами, в самом деле похожими на короткие хоботы, и ревели друг на друга, разевая клыкастые пасти. Самок делили, что ли? А чем ещё можно заняться на этих холодных, суровых берегах?

Дальше к западу, над горами, уходила в небо направляющая башня ППВ. Высотою с добрый километр, башня ощутимо гнулась под ветром, слегка покачивая «набалдашником» — центральным постом управления, заключённым в прозрачную сферу.

Но была и польза от непогоды — южный ветер принёс снег с дождём, зато разогнал тучи.

— Началось десантирование! — сказал вахтенный.

Привалов посмотрел на верхний экран — в синем небе будто кто прострочил точки и тире. Проходил стратолет, а на гиперзвуке инверсионный след не успевает смыкаться, так и тянется понизью белых клубочков. Только вот сброшенных боевых капсул не увидишь — работает камуфляж.

— Флаерам — взлёт! — скомандовал Привалов.

С громадной квадратной палубы, заставленной «летающими тарелками» флаеров, поднялись сразу четыре аппарата, зависли на мгновение и понеслись на запад. За первым звеном стартовало второе, затем третье.

— Морпехи — пошли!

Десантные вертолёты, раскрутившие винты, приняли на борт последних морских пехотинцев в полном боевом, тяжело взлетели и, кренясь, пошли вслед за флаерами. В необъятных бортах «Ингерманланда» открывались широкие ворота и выдвигались сходни. По ним на воду соскальзывали бронеходы-амфибии и спешили за вертолётами.

«Ингерманланд» обогнул полуостров, заворачивая сперва на юг, потом держа курс к западу. За мысом Сюзанн открылся пролив Руайе, а за ним — обширная бухта, в глубине которой расположилась «столица» Кергелена — городишко Порт-о-Франс.

Далеко на западе, за синей каймой фиорда, горбился широкий усечённый конус горы Росса, почти до подножия укрытой белой мантией ледника.

Порт-о-Франс выглядел жалко — убогое скопище приземистых зданий и плоских куполов из серой гофрированной пластмассы. У причалов стояли плавучие базы «Кунашир» и «Нунивак» — океанцы зачастили к антарктам в гости. И в АЗО, и в ТОЗО уже всерьёз поговаривали об унии.

Над пакгаузами затемнелись, словно проявляясь, чечевички боевых капсул. Прыснули тормозными импульсами и сели. Стадион облюбовали вертолёты, а на пристань и каменистые берега выехали бронеходы. Время пошло.

— Звено Андреева следует к Порт-Бизе, — зазвучало в селекторе, — звено Ковальского — к Порт-Жанн-д'Арк!

— Есть!

— База, принято.

— Лунат! Твои заходят слева!

— Понял! Бур, тут местные из пулемёта шпарят, подскажи летунам!

Флаер-дископлан, описывавший круг над Порт-о-Франс, заложил вираж, снизился, ударил из биопарализатора, куда ему подсказали, и взмыл.

— Порядок! Змей, чистишь этот дом, я двором займусь.

— Лунат! Слева! Огонь!

— Вот зар-раза… Лёха! Обойди красный блокгауз с тыла. На втором снайпер засел. Снимешь!

— Есть! Заяц, за мной…

— Бур! Снайпер готов. Тут девки, куда их?

— Оставь! Хватай мужиков. Всех подряд! Потом уже отфильтруем…

— Понял!

— База! База! Срочно подкрепление! Наши парни нарвались на океанцев — те засели в салунах, а сейчас прут на нас! Группа Вакутагина уничтожена огнём противника!

— Группы Риккобоно и Ефимова!

— Выдвигаемся! Присматривайте за плавбазами, океанцы — народ бешеный…

— Бур! Нам «Даго» попался. Ну, тот, из Палермо!

— Волоки на «вертушку».

— Сектор «Север» чист!

— Сектор «Восток» чист!

— Яхту в порту смотрели?

— Там парочка отсыпалась после пьянки. Загрузили уже!

— Лунат! Заяц! Кобра! Прочесать улицы к западу.

— Звено Иловайского следует к Ла-Монжуа, звено Четвёркина — к Порт-Кристмас…

— База, принято.

— Сектор «Запад» чист!

— Эй, кто на связи? Бронеход подбит. Есть раненые.

— Вы где?

— На севере! Тут скалы и лагерь геологов. Лазеры проходческие…

— Вас понял. Третьему и пятому — подавить сопротивление!

Два флаера качнулись и пронеслись к северной возвышенности. И уже не голубые лучи парализаторов прошипели, а оранжевые струи высокотемпературной плазмы обрушились на скалы, с грохотом и воем корчуя лазерные «пушки».

— Сектор «Юг» чист!

— Свободным вертолётам подобрать капсулы!

— Морпехи — по машинам!

— Бронеходчикам собраться у залива!

И тут самому авианосцу пришлось вступить в бой — с плавбаз по соседству открыли огонь из лучевиков и мощных двухпотоковых бластеров. На глазах у потрясённого Привалова сразу целое звено флаеров, стоявших на палубе, вспухло клубами дыма и пламени, а потом ампулы с зарядами перегретой плазмы ударили по боевой рубке.

Капитан-командор отшатнулся. Он прекрасно помнил, что под внешней бронёй проложено два слоя мезовещества, могущих отразить и плазму, и лучи лазеров, но то дикое неистовство, в какое впали океанцы, их первобытная жестокая ярость потрясли его. Привалов вдруг понял, что предстоящая «миротворческая миссия» уже перерастает в войну, и лёгкой победы не будет.

Флаеры заходили в атаку, кромсая палубы «Кунашира» и «Нунивака» выхлопами плазменных пушек, перелопачивая металлопласт и мыслящую органику, но и жестокие картинки разгрома не вернули капитан-командору былой уверенности.

«Ингерманланд» опустил трапы. Бронеходы двумя колоннами спустились по камням в воду и поплыли к кораблю-матке, баламутя стальной блеск залива. Сверкая лопастями, прошли, не спеша, вертолёты, зависли над своими квадратами на посадочной палубе и одновременно сели.

— Малый назад! — скомандовал Привалов. — Отзывайте флаеры!

Дископланы, кружившиеся над Порт-о-Франс, как пчелы над разорённым ульем, вернулись на палубу последними.

— Сколько? — спросил Привалов, следя, как авианосец медленно выходит в океан.

— Четырнадцать минут тридцать секунд! — гордо доложил вахтенный.

— Уложились… — сказал Привалов тусклым голосом.

13 декабря, 3 часа 40 минут.

Боевая станция «Сульдэ».

Была ночь, а провисшие тучи лишь добавляли темени. Аэродром, как авианосец в ночном море, выделялся заливами света, строчками фонарей вдоль взлётно-посадочной полосы и лучами прожекторов на решётчатых мачтах. Лучи проявляли во мраке белые фюзеляжи гражданских турболётов и серые туши военных транспортников. Сразу три прожектора скрестили потоки света на широком и плоском «Аэробусе». Сверху если глядеть, то самолёт виделся закруглённым ромбом с консолями несерьезных крылышек.

С двух сторон у «Аэробуса» были откинуты сходни-аппарели, по ним медленно, развернув спаренные пушки назад, въезжали штурмовые танки «Скорпион», выпуск которых «Уралмаш» прекратил ещё лет сорок назад. Вокруг суетились техники, они бегали по мокрому бетону, махали руками под ребристыми сводами грузового отсека.

Ещё один «Скорпион» мокнул, дожидаясь своей очереди. Моросило, и дождинки серебристыми иголочками сеялись в жёлтом свете фонаря.

Техники забегали ещё пуще, закрутили светящимися жезлами. Танк стронулся с места, примерился и осторожно въехал на аппарель. Из люка на громадной башне выглянул танкист в куртке с капюшоном и тоже замахал руками. Техники ему ответили, изображая команду по художественной гимнастике…

…Проворчав: «И где они только достают это ломьё?..» — форт-капитан Саахов оторвался от стереотелескопа и спросил Горнера через плечо:

— Что передаёт ММКР? Есть что новое?

— Так точно! — вытянулся форт-лейтенант. — Со Спу-17 только что передали в экстренном импульсе: «Аэробус» и сама авиакомпания «Юниверсал экспортс» — собственность ТОЗО. Постоянно нарушают закон о военной технике. «Скорпионы» переправляются в АЗО.

Саахов покивал.

— Сбивать будем на следующем витке, — спокойно сказал он. — Как раз над Южной Атлантикой. Отследите время вылета и направление полёта…

— Господин форт-капитан! — крикнул дежурный, отрываясь от монитора. — Взлетают!

— Ага! — довольно сказал Саахов. — Так. Третьему и пятому посту УАС[54] — полная боевая готовность!

— Есть полная боевая! — гаркнули интеркомы.

Станция двигалась по полярной орбите, с севера на юг, и рассвет наступал не скачком, а плавной радугой окаймлял круглившуюся Землю. Восходившее солнце набухало золотой почкой, калилось слепяще-жёлтым серпом…

— Готовность номер один, — негромко скомандовал форт-капитан. — Цель?

— Цель захвачена! — доложил дежурный и вывел на большой экран «жабку» транспортного самолёта. «Аэробус» летел над пухлой ватой облаков и отбрасывал на них танцующую тень. В редких разрывах пасмурно зеленела вода.

— Приготовиться… Огонь!

Неощутимо сработал пакетный лазер. Лучи в вакууме видны не были, но они чётко проявились в атмосфере — этакий фиолетовый шнур, в верхних слоях тающе-бледный, над облаками — яркий, налитый энергией. Лучи пронзили «Аэробус» и ударили в волну, моментально испарив много бочек воды. Края ямы, «вырытой» в океане, тут же схлопнулись, подняв фонтаны брызг и пустив облако пара.

«Аэробус» не взорвался. Он стал разваливаться в воздухе. Пробитая дыра ширилась, набегающий поток сдирал обшивку, как кожуру с печёной картошки. Отвалилось левое крыло. Закувыркался, отлетая по касательной, ядерный двигатель.

Транспортник стремительно терял высоту. Вот он развернулся днищем, и упругий, почти твёрдый воздух на сверхзвуке разорвал самолёт, четвертовал его, а секунды спустя обломки и целенькие «Скорпионы» врезались в воду, исчезая под волнами в бурлении струй или сначала попрыгав по поверхности.

Саахов досмотрел и сказал, не оборачиваясь:

— Сделаем ещё виток… Что не утонуло — сжечь!

— Есть! — козырнул Виль Горнер и чётким шагом покинул штабной отсек.