Черная Жемчужина

Глава тридцать седьмая. Последняя надежда

Первое, что увидела Кэйла, открыв глаза – Джеральд, спящий в кресле у ее кровати. Во сне его лицо выглядело таким расслабленным… Светлые волосы взъерошены, обычно строгие и серьезные черты лица смягчились, отражая то тепло, что было в его сердце.

Ее ангел-хранитель.

За окном занимался рассвет. Кэйла медленно поднялась с постели, не желая тревожить сон Джеральда, но половица предательски скрипнула под ногами. Веки дрогнули, и через мгновение он уже смотрел на нее, сонно улыбаясь.

– Ты вернулась. – Голос самого родного в этом мире человека прозвучал хрипло.

– Не могла не вернуться, – тихо ответила она. – Джеральд…

– Кэйла…

Он вскинул голову, глядя на нее, и столько невысказанного было в этом взгляде… Она не успела ничего сказать, как Джеральд взял ее за руку и притянул к себе. Изумленно ахнув, Кэйла почти упала ему на колени. А он зарылся лицом в ее волосах, прижимая к себе все крепче и крепче.

– Никогда тебя больше не отпущу. Никогда, слышишь?

Затопившее душу счастье мешало говорить. Кэйла лишь порывисто кивнула. Повернулась к Джеральду, и в этот же миг он поднял голову. Нежность в его взгляде накрыла ее с головой. Джеральд притянул Кэйлу к себе. Поцеловал осторожно, словно пробуя ее губы на вкус. Потом – жарче, смелее. Она откликнулась, ощущая, как от чистого девичьего восторга кружится голова. Кто знает, кто из них двоих сильнее и дольше мечтал об этом поцелуе.

Оторваться друг от друга они смогли лишь несколько минут спустя. Обвивая рукой шею Джеральда, Кэйла прислонилась к его плечу.

Но переполнявшее ее счастье настойчиво вытесняло иное чувство. От проницательного взгляда Джеральда это не укрылось.

– Что тебя тревожит? – тихо спросил он.

Кэйла нервно рассмеялась.

– Много чего. Расколется ли жемчужина под напором чар или позволит нам довести дело до конца? Сумеем ли мы повторить опыт Денизе? Все-таки она была по-настоящему сильной белой колдуньей. На кону судьба целого мира… Знаешь, это, наверное, безумие, но больше всего меня беспокоит другое. – Кэйла чуть отстранилась, чтобы заглянуть в серые глаза. – Если все получится, и я вернусь в тот самый день, когда впервые тебя увидела… Ты ведь ничего этого помнить не будешь. Буду помнить только я. Ты будешь по-прежнему думать, что я – Денизе, твоя давняя знакомая, белая колдунья, которую ты поклялся защищать ценой собственной жизни. И всего этого… – Она быстро наклонилась к нему, скользнула губами по его губам. – Все это останется в прошлом. В прошлом, которого ты не будешь знать.

– Так расскажи мне обо всем. О том, кто ты такая, о Скверне, о том, что между нами было. Кэйла, этот мир – не твой, где чудеса невозможны. Я знаю, что такое магия, я видел множество ее проявлений – от привычных, обыденных до совершенно безумных. Я поверю в твои слова.

– Может быть, а может, и нет… – прошептала она.

Джеральд помолчал, задумчиво перебирая ее волосы.

– Хорошо, если ты боишься… если почувствуешь мое сомнение, просто скажи: «Ариетта Лин».

– Это имя что-то значит для тебя? – осторожно спросила Кэйла.

Не могла не заметить, как изменился его голос на последних словах.

– Многое значит. – Джеральд вздохнул. – Первый человек, которого я убил в качестве паладина, защитника белых колдуний… это была девушка. С тех пор минуло уже шесть лет, а я до сих пор не могу вытравить ее образ из своей головы – слишком сильным потрясением это для меня оказалось. Мне было четырнадцать, когда я вышел за пределы крепости Амархайм, где взращивались воины и паладины. Тогда же меня, юнца, послали защищать Немей, белую колдунью. Я знал, что мне придется убивать – это призвание и бремя паладинов, но представлял себе все иначе. Не ожидал, что первой, кого мне придется убить, окажется молодая ведьмочка, заигравшаяся со стихией смерти. Не знаю, от кого она узнала о таких редких чарах – явно не сотворила их сама, не хватило бы опыта и знаний. Она собиралась опустошить Немей – ценой жизни белой колдуньи вытянуть из нее дарованную Амерей силу и забрать ее себе. Немей оказалась в ловушке, совершенно беспомощная.

– И что сделал ты? – тихо спросила Кэйла.

– Первые мгновения я просто стоял, сжимая в руках меч и не в силах вонзить его в незащищенную грудь ведьмы. Паладины не имеют права испытывать страх и робость, но тогда я глотнул их с лихвой. Это был мой позор: Немей на следующий же день явилась в крепость за новым паладином, а я пару недель спустя последовал за Денизе. Да, стоящая передо мной была не страшным разъяренным магом, а привлекательной молодой девушкой, но это моей вины не умаляет. Поддавшись слабости, я чуть не подвел Немей. Из-за меня она едва не умерла. Я все же сумел себя перебороть, но призрак ведьмы – не настоящий дух, а порождение моего собственного разума – еще долго преследовал меня. Не знаю, зачем я узнал ее имя, но с тех пор оно навеки выжжено в моей памяти.

– Ариетта Лин, – прошептала Кэйла, запоминая. – Но это имя причинит тебе боль, оживит старые воспоминания.

– И заставит поверить в твои слова, – улыбнулся Джеральд, изгоняя из глаз печаль.

– Дело не только в этом. – Она вздохнула, подбирая верные слова. – Все, что есть сейчас между нами, исчезнет. Мои чувства к тебе не поблекнут, но твои ко мне… Ты ведь будешь знать меня как белую колдунью Денизе, которая не смогла смириться со смертью Эстебана и до сих пор любит его.

– Кэйла, – прошептал Джеральд, касаясь губами ее виска, – в тебя невозможно не влюбиться. В тебя, настоящую – ту, что хранит в сердце любовь к девочке из будущего, что без раздумий бросается спасать чужие жизни, рискуя при этом своей. Ту, что первая из белых колдуний решила взять на себя грех убийства, лишь бы спасти душу невиновного. Это счастье – узнавать тебя, и я сделаю это снова. Узнаю и влюблюсь заново – как влюблен сейчас.

Кэйла рассмеялась счастливым смехом, хотя глаза предательски защипало. Касаясь губами уха Джеральда, прошептала:

– И я. В тебя.

Целый день, наконец посвященный только им двоим – островок счастья посреди безбрежного отчаяния.

Однако все имеет свое начало и свой конец. На исходе второго дня в доме Аи появились Эйна и Эрцваль. Рассказанные Джеральдом и Кэйлой новости потрясли их до глубины души. Ровно как и безумный план, который должен был помочь им все исправить.

– Повернуть время вспять, – пробормотал ворожей. – Уму непостижимо!

– Как и любые сильные чары, это действие может иметь побочный эффект, но вряд ли он будет сильнее и хуже, чем то, что происходит сейчас, – заметила Эйна.

Чтобы не запутывать и без того непростую ситуацию, Джеральд не стал рассказывать остальным, что Кэйла – не Денизе. Рассказал лишь о том, что однажды ей удалось предотвратить собственную гибель от рук мага теней благодаря чарам, заключенным в черной жемчужине.

– Думаете, у нас получится? – тихо спросила Кэйла, глядя на антрацитовый камушек на ладони.

– Должно получиться, – убежденно сказала Эйна.

Подготовка к ритуалу заняла несколько часов. Ая, не обладающая необходимой им магической или колдовской мощью, была призвана следить за тем, чтобы ритуал протекал без осложнений.

– Думаю, моих сил должно хватить на то, чтобы как можно дольше удерживать жемчужину – сосуд, как вы его называете – целой и невредимой. Большего, боюсь, пообещать не могу.

– И не нужно, – заверила Кэйла.

Когда все было готово, Джеральд подошел к ней. Прижал к себе – так крепко, чтобы не оставить между ними даже воздуха. Эйна деликатно отвернулась, а вот Эрцваль смотрел на них во все глаза. Не обращая на него внимания, Кэйла поцеловала Джеральда, стараясь передать всю нежность, что испытывала к нему. Отстранилась, утопая во взгляде любимых серых глаз.

– Давайте начинать, – хрипло сказала она, с сожалением выскальзывая из объятий Джеральда.

Свечи зажглись, образуя круг из порхающих в воздухе огоньков. Четверо стояли в центре круга. Черная жемчужина, заключенная в созданную Джеральдом воздушную сферу, витала на уровне их лиц. Четыре пары рук потянулись к ней, сплетаясь друг с другом невидимыми, но прочными узами. Ценой своих магических и колдовских сил они высвобождали чары, которую заложила в жемчужину Денизе.

Повисло странное напряжение. Воздух сгустился, стал вязким и плотным, как кисель. Стало трудно дышать. Кэйла чувствовала разлитую в воздухе магию, но будет ли ее достаточно, чтобы повернуть время вспять?

С черной жемчужиной происходило нечто странное – сферу, в которую она была заключена, залил свет. Он становился ярче с каждым мгновением, пока ему не стало тесно и он не вылился за пределы сферы. Там, где порхала черная жемчужина, возникла ослепительно яркая вспышка. Она словно поедала пространство, стирала его ластиком, оставляя вместо себя девственную чистоту.

Мир вспыхнул белым пламенем и, превратившись в черный пепел, потух.