Черная Жемчужина

Глава двадцать пятая. Одержимость

– Если дождь над Стоунвердом прекратился, это значит, что Ильза…

Люси не договорила, глядя на Кэйлу почти с надеждой – что она опровергнет ее опасения, развеет ее страх. Однако Кэйла дала себе слово, что будет рассказывать истории из жизни колдуньи Денизе без прикрас и обмана.

– Да… Однажды Ильза уйдет, – тихо сказала она.

– Умрет, – искаженным эхом отозвалась Люси.

Она так крепко сжимала в руках альбом для рисования, что побелели костяшки пальцев.

– Но ее поступок спас жизни тысяч людей, – неодобрительно взглянув на нее, возразил Алек.

Остальные дети притихли, все еще пребывая во власти сказки с запахом дождя и привкусом горечи. Кэйла кивнула Алеку. Именно этого она и хотела – чтобы дети смогли понять, что каждое решение понемногу изменяет мир, влияет на людей, которые их окружают.

Кэйла подошла к Люси, присела рядом. Спросила, улыбнувшись:

– Что нарисовала?

Чуть помедлив, словно решаясь, Люси показала ей альбом. Красивая девушка с тонкой, изгибистой фигурой стояла на залитой солнцем поляне. Кэйла сразу поняла, кто изображен на рисунке, и вновь улыбнулась. Знала бы Ильза, что в другой реальности – или же в далеком будущем ее собственного мира – о ней будут помнить. Ею будут восхищаться.

– Потрясающий рисунок, – шепнула она Люси.

Та зарделась, кажется, не привыкшая к похвале.

Дети понемногу расходились, оживленно обсуждая услышанное и даже не догадываясь, что все это – Стоунверд, дожди, восхитительная иллюзия с украденным у жителей города солнцем – произошло на самом деле, с их рассказчицей.

Кэйла подошла к Элли и, немного смущаясь, спросила:

– Эл, я не знаю ваших порядков. Можно я возьму одного из детей на прогулку по городу?

– Почему нет? Это отличная идея! – воскликнула Элли. Прищурившись, улыбнулась: – Речь ведь идет о Люси?

– Как ты догадалась?

– Когда долго работаешь с детьми и взрослыми, невольно учишься замечать такие вещи. Ты привязалась к ней, и это здорово.

Вернувшись в игровую комнату центра, Кэйла подозвала Люси.

– Не хочешь прогуляться по Креарку?

Зеленые глаза загорелись искренним, детским восторгом. Метнувшись в спальню девочек, Люси захватила с собой рюкзак с альбомом и карандашами. Когда они направлялись к выходу из центра, в руку Кэйле ткнулась теплая ладошка. Она бережно сжала ее, чувствуя себя взрослой и… значимой. Шла, держа за руку прелестное дитя, а прохожие наверняка гадали: это что, ее племянница или, быть может, сестренка? От этого на душе становилось как-то по-особенному тепло.

Это был чудесный день. Они наелись мороженого, покатались на аттракционах, на которых Люси была впервые. Может, сказались тренировки со стихийной магией, где поневоле вырабатывалась точность и концентрация, но Кэйле удалось выиграть в тире огромного плюшевого медведя, которого она торжественно вручила Люси. Забавная это была картина – девочка с внешностью красивой куколки и кудрявыми каштановыми волосами и медведь ростом почти с нее саму.

Приближался вечер, и прогулку пришлось закончить. Когда Кэйла завязывала шнурки на ботиночках Люси, та вдруг встала на цыпочки и, обняв ее за шею, поцеловала в щеку. Покраснев, развернулась и убежала к детям «Солнечного луча», уже поджидающих ее. Растроганная, Кэйла смотрела ей вслед, не сразу поняв, отчего окружающий мир расплывается и теряет четкость.

***

Дома, лежа в кровати, она вспоминала вчерашний день – в той, другой реальности. Мимолетные объятия Джеральда, из-за которых все перевернулось внутри, перемешалось… и, кажется, уже никогда не станет таким, как прежде. Кэйла никогда прежде не влюблялась и не была уверена в том, что чувствует к нему. Но это было нечто большее, чем простая симпатия к серьезному и немногословному паладину, молодому воину и магу, который порой казался таким взрослым… Нечто большее, чем безграничное уважение за роль, которую он выбрал по собственной воле – роль клинка, смертоносной тени белой колдуньи Денизе.

Все почести доставались ей, а что доставалось ему? Участь защищать ее до последнего… убивать за нее и ради нее.

Кэйла засыпала с мыслями о Джеральде, и первое, что она увидела, проснувшись – его лицо. Последний ночной привал, и снова в путь до Венге.

Город встретил колдунью и ее паладина пронизывающим ветром и противной моросью – блеклым подобием дождя, который стал причиной их путешествия в Стоунверд. Джеральд попрощался с Кэйлой. Показалось, в его взгляде промелькнуло облегчение. Неловкость, повисшая между ними после эпизода на поляне, мешала свободно дышать, делала любые случайные взгляды двусмысленными.

Кэйла закрылась в своем доме, отгородившись ото всех. Погрузилась в изучение дневника Денизе и практику стихийной магии. Засыпала, радуясь возможности побыть с Люси и детьми из «Солнечного луча», просыпалась, терзаясь странными предчувствиями и предвкушая новый этап обучения колдовской науки. Она планировала сосредоточиться на еще не изученных главах из дневника Денизе – сокровищнице драгоценных знаний белой колдуньи.

Однако ее уединение продлилось недолго.

Дверь сотрясалась от ударов – кто-то был слишком взволнован, чтобы дождаться ответа, и колотил в дверь вновь и вновь. Кэйла открыла, настороженно глядя на непрошеного гостя – крепкого приземистого мужчину с неопрятной рыжей бородой.

– Ох, Черная Жемчужина, что случилось! – задыхаясь, выпалил он.

Кэйла схватила сумку с колдовскими атрибутами, радуясь, что не успела разобрать ее после возвращения из Стоунверда.

– Далеко идти? – деловито спросила она, не теряя времени на расспросы. Узнает обо всем по пути.

Оказалось, разгадка странного поведения незнакомца ждала ее совсем близко – в храме Амерей, Несущей Свет. Помимо жрецов, окруживших что-то, скрытое от глаз Кэйлы их спинами, в храме был и Джеральд. Кивнул ей и знаком поманил к себе.

Подойдя ближе, она протиснулась в просвет между жрецами. Ахнула, увидев металлическую клетку, в которой бесновалось существо. Налитые кровью глаза, растянутый в оскале рот… и человеческое тело, принадлежащее здоровому, сильному мужчине. И все же что-то мешало назвать его человеком. Быть может, дикая, животная ярость, застывшая в глазах.

Он бросался на прутья клетки, сотрясая воздух громким рыком. Налитые кровью глаза, не позволяющие разглядеть его зрачки, смотрели на людей с ненавистью и страхом загнанного в ловушку зверя.

– Что это за существо? – спросила Кэйла Джеральда. – И почему оно так похоже на человека?

– Потому что это и есть человек, Денизе, – с какой-то обреченностью в голосе ответил он. – Я не знаю, что это за проклятие. Никогда не видел ничего подобного.

– Человек? – ахнула она.

Создание, которое Кэйла видела перед собой, походило скорее на дикого зверя, алчущего крови и волей творца принявшего человеческий облик. Вот только пальцы, тянущиеся к ним, были скрючены, а с оскаленного рта капала слюна.

– Оскверненный, – прошептал бледный жрец.

Кэйла впервые услышала это слово в мире Денизе. Сглотнула, пошатнувшись. Выходит, вовсе не люди Нового мира дали Скверне такое название. Они лишь… унаследовали его.

– Можешь попытаться почувствовать силу, которая сделала его таким? – тихо спросил Джеральд.

Чуть успокоившись, Кэйла поразмыслила несколько мгновений. Помотала головой.

– Так – нет. Но способ, я думаю, есть. Мне нужно несколько капель его крови.

Один из жрецов – совсем молодой юноша в длинной светлой рясе – беспомощно взглянул на беснующееся в клетке создание. Перевел взгляд на мокрый пол.

– А слюна не подойдет? – с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросил он.

– Нет. Кровь – куда более сильный носитель. Его слюна не даст мне ответов.

Джеральд приблизился к клетке.

– Самое странное, Денизе, что сковывающие чары на это… кхм… на него совершенно не действуют. Точнее, действуют иначе, чем на обычных людей. Его движения замедляются, будто ему что-то мешает, но никакого паралича не наступает.

В голове мелькнула догадка.

– Накинь на него сеть, хочу кое-что проверить, – попросила Кэйла.

Джеральд кивнул. Не стал допытываться, просто сделал рукой едва уловимое движение. Человекоподобный зверь в клетке зарычал, разъяренный тем, что его лишили свободы. Кэйла медленно выдохнула, сосредоточиваясь. Попросила Амерей влить в нее немного божественной силы, помочь ощутить окружающую ее магию. Когда кончики пальцев потеплели, коснулась ими своих век.

Кэйла все чаще ловила себя на том, что действует уже не по наказу Денизе, словно беседующей с ней с помощью дневника, а по наитию. Опираясь на опыт колдуньи, она понемногу училась творить свои собственные чары.

Открыв глаза, Кэйла поразилась тому, насколько переменилось окружающее пространство. Сфера света Амерей на алтаре сияла словно десятки солнц – ярко, почти нестерпимо. От рук Джеральда к существу в клетке тянулись сверкающие серебристо-белые нити созданной им магической сети. Путы оплетали оскверненного, и под его кожей взбухало нечто черное, похожее на дымчатый сумрак, поглощающее – пожирающее даже – свет.

И то черное, что было в нем – что было им – разрушало сияющие нити ловушки. Одна за другой, они рвались с едва слышимым звуком, похожим на приглушенный стон лопнувшей струны.

Кэйла развеяла чары, чтобы вновь увидеть мир простым и привычным.

– Он рвет магическую сеть. Надолго она удержать его не сможет.

– Рвет? Как? – поразился молодой жрец.

– Что-то сидит глубоко внутри него, – помедлив, ответила она. – Что-то темное, неправильное... Думаю, именно оно сделала его таким, стерло в нем человеческие черты.

– Ты можешь выяснить, кто наслал на него проклятие, чем бы оно ни являлось? – спросил Джеральд.

– Попытаюсь. Но мне нужна его кровь.

Без лишних слов пададин приблизился к клетке с оскверненным. Молниеносно просунул меч между прутьев, полоснул по коже. Кровь – темно-бордовая, густая, окропила лезвие клинка. Кэйла поспешно вынула из кожаного чехла пустой флакон, в который Джеральд аккуратно влил кровь оскверненного.

Уходя из храма Амерей, она бросила тревожный взгляд на клетку. Желая развеять ее беспокойство, Джеральд сказал:

– Клетка зачарована. Ему не выбраться из нее.

– Да, но… Что нам делать? Тот, кто заперт в ней, наверняка прежде был человеком.

– Вот именно, был. И если он попытается причинить вред людям, я убью его без колебаний – не оглядываясь на то, кем он когда-то был.

Голос Джеральда звучал как всегда хладнокровно, но теперь от его хладнокровия Кэйле стало не по себе.

– Надеюсь, этого не произойдет, – прошептала она, крепче сжимая в руках флакон с кровью. – Мне нужно во всем разобраться.

Оказавшись дома, Кэйла попросила Джеральда оставить ее одну. Он наотрез отказался.

– Я знаю, как далеко ты можешь зайти. Я должен быть рядом. Должен знать, что с тобой ничего не случится.

Поразмыслив, Кэйла кивнула. Возможно, это и к лучшему. Она все еще не могла чувствовать себя полностью уверенно, когда дело касалось новых для нее чар.

– Тогда просто побудь в другой комнате. Мне сложно сосредоточиться, когда ты рядом.

Кэйла вспыхнула, осознав, как двусмысленно прозвучали ее слова. Поспешно отвернулась, чтобы Джеральд не успел прочитать смущение на ее лице. Страшно даже представить, как он истолковал ее слова… особенно после того эпизода на поляне.

Как только за паладином захлопнулась дверь, Кэйла приступила к делу. Прежде она хотела прочувствовать магию, таящуюся в крови оскверненного, но после того, что ей открыло особое зрение, усиленное прикосновением Амерей, в этом уже не было нужды. Она и так знала, что в крови существа было нечто темное, что изменило его безвозвратно. То, что лишило его права быть быть человеком и даже называться им.

Вместо этого Кэйла решила сотворить новые чары. В них соединилась сила трав, о которых рассказала ей Денизе, и мощь магии крови. Она впервые пробовала нечто подобное, и присутствие Джеральда за стеной и впрямь придавало ей уверенности. Что бы ни происходило между ними, он не позволит, чтобы с ней случилось что-то плохое.

Кэйла разложила на столе необходимые атрибуты: ампулу с кровью, несколько пучков солнечной травы. Задумчиво взглянула на порошок из летяги. Она помнила рассказы Денизе об этом чудотворном живительном сосуде, таящем в себе силу ясновидения. Денизе предупреждала, что выявить всю мощь летяги может только опытная и сильная белая колдунья. И пускай Кэйла еще не считала себя таковой, появление оскверненного в Венге стало толчком и символом перемен.

Его появление в Венге – не случайность, а первое звено в цепи закономерностей, которая вот-вот должна обрушиться на город, оплести его в тесном, удушающем объятии. Стихийное предчувствие… Кэйла назвала бы его колдовским. Оно терзало ее, сжигало изнутри, требуя немедленно сделать хоть что-то. Глядя в окно, она видела залитый солнцем город, но внутреннее чувство не позволяло невинному пейзажу ее обмануть.

Надвигалась буря.

Кэйла смешала в нужных пропорциях травы и, помедлив, добавила в зелье пару капель крови оскверненного. Не сказать, что перспектива пить его кровь, уподобившись вампиру, ее привлекала. Однако, придавая эликсирам ясновидческие свойства, летяга могла помочь ей понять, что случилось с оскверненным, отчего в его душе, в его теле поселилась тьма.

Едва зелье остыло, Кэйла залпом выпила его до дна. Скривилась и зажмурилась от неприятного, горького вкуса – так сильно, что из уголков глаз брызнули слезы. Немного отдышавшись, опустилась на кровать. Ее затрясло. Пульс подскочил, сердце неистово билось где-то под горлом. Паника завладела рассудком. Кэйла боялась, что сделала что-то не так, ведь, создавая зелье, она действовала почти наугад. Попыталась позвать Джеральда, но изо рта вырвался лишь приглушенный хрип.

Жарко… Богиня, как жарко… В вены Кэйлы вливалась обжигающая, темная сила, которая стремилась сжечь ее изнутри, превратить ее душу в черный пепел. Она уже не чувствовала дикого биения сердца. Она не чувствовала ничего…

На темном полотне опущенных век, как в калейдоскопе, пронеслись кадры чужой жизни. Кэйла не видела лица оскверненного – она смотрела на мир его глазами. Отчего-то ей казалось, что он улыбается, отзываясь на улыбку прекрасной незнакомки. Она держала его за руку – так крепко, словно мучительно боялась отпустить. Привстав на цыпочки, потянулась к его губам. Поцеловала жадно и нежно и отстранилась, смущенная, с легким румянцем на щеке, что лишь подчеркивал ее красоту.

Прелестная незнакомка исчезла. Ее место в воспоминаниях оскверненного заняла другая – просто случайная встречная, обычная девушка с искрящимися голубыми глазами. Она прошла мимо, едва задев его плечом. От мимолетного прикосновения поднялась волна – не желания, не теплоты. Волна тяжелая, давящая, она накрыла оскверненного с головой, и в тот же миг он потонул в темных водах.

А потом – ничего, лишь постоянно терзающая его боль и неудержимая ярость – ко всему сущему, всему живому.

Кэйла вынырнула из воспоминаний оскверненного, задыхаясь и царапая горло ногтями. Она словно тонула. Ей мучительно не хватало воздуха.

– Денизе, что с тобой? Денизе!

Голос Джеральда доносился до нее как сквозь вату – глухой, искаженный. Кэйла судорожно вздохнула. Воздух хлынул в нее потоком, сшибая барьеры, выстроенные после вторжения в чужое сознание. Перестав скрести ногтями по горлу, Кэйла попыталась приподнять голову, чтобы заверить Джеральда, что самое страшное уже позади.

Тьма обступила ее и потянула назад, в пучину забвения. Последнее, что она увидела – полный тревоги взгляд ее паладина.