Черная Жемчужина

Глава тридцатая. Грех или милосердие?

От новой истории про духа и девочку, запертую в собственном сне, Люси осталась в полнейшем восторге. После недолгих колебаний, решив следовать данному самой себе слову, что будет говорить все, как есть, Кэйла рассказала Люси, что главной героине ее истории пришлось убить духа сотканным из света мечом, и тьме пришлось отступить под натиском дара Амерей, ее названной матери. Единственное, о чем она умолчала, так это о той части своего путешествия по миру снов, в котором столкнулась с ней, Люси.

С каждым днем дружба между ними крепла все больше. Время, проведенное с Люси, становилось ее отдушиной, ее спасением в череде похожих друг на друга дней и бесконечных – и абсолютно бесплодных поисках источника Скверны в многочисленных рукописях Архива. Кэйла больше не чувствовала себя здесь одинокой, ненужной никому, даже собственной семье. Теперь у нее были Скотт… и Люси.

Она отчаянно хотела окружить Люси теплом и заботой, которых ей самой в прожитый без мамы год порой так не хватало. Но ей к тому времени уже исполнилось шестнадцать, а каково ребенку, который остался один на один с жестоким и равнодушным миром? Пусть Люси жила не в захудалом приюте, а в центре помощи детям, пусть ее окружали такие чудесные ребята как Элли, Лесли и Кейн… Ничто не могло заменить ей настоящую семью, и Кэйла это понимала. Но понимала и то, что подруга Люси не помешает.

В другой реальности они с Джеральдом продолжали идти по Следу, и Кэйла наконец могла посвятить немного времени обучению. Из-за того, что в колдовстве и призвании Амерей она уже почти сравнялась по силам с самой Денизе, ее выбор пал на стихийную магию.

Последняя, седьмая часть стихийной магии называлась «разрушением». Джеральд настоял на том, чтобы этой ступени Кэйла обучаться не стала – ее заклятия при должной мощи заклинателя могли убить человека, что недопустимо для белой колдуньи.

– Заклинания седьмой ступени слишком непредсказуемы. Прости, но к ним ты еще не готова.

Кэйла не обижалась на Джеральда за его прямоту – напротив, была ему благодарна. Он не старался угождать ей, не боялся перечить и вместе с тем делал все, лишь бы ее защитить. Если он говорил, что седьмая ступень слишком опасна для неопытной стихийницы, значит, так оно и было.

Воздвигнутый между ними барьер, за которым Джеральд привык прятать свои чувства, таял с каждым днем. Они начали все с самого начала: не Денизе, великая белая колдунья, отдавшая свое сердце Эстебану, и влюбленный в нее паладин, а… Кэйла и Джеральд – два человека, которых свела друг с другом насмешница-судьба.

Джеральд больше не сторонился ее, не боялся случайных прикосновений и долгих взглядов глаза в глаза. Оказалось, что ему, как и ей, нравятся тихие разговоры у костра, что бросал тени на их лица. Кэйла узнавала его заново – не Белого Паладина, холодного, сдержанного, а Джеральда – решительного и кажущегося столь взрослым юношу с добрым сердцем, который готов жизнь положить к ее ногам.

Послушав его совета, Кэйла сосредоточилась на шестой ступени стихийной магии – «созидании», то есть создании оружия и ловушек из стихии, а также наполнении холодного оружия магией. И, разумеется, не удержалась от того, чтобы не добавить в уроки Денизе толику импровизации.

Кэйла практиковалась на собственном серебряном кинжале – изящном и миниатюрном по сравнению с внушительным мечом Джеральда. Заряжала оружие водной и молниевой стихией, накладывала ледяные и огненные чары, вытягивая силу для стихии из ближайшей реки или костра. Освоив эту ступень, пошла дальше и в качестве эксперимента зачаровала купленные в портовом городе клинки из особой стали энергией, которую извлекла из крови оскверненного из храма Амерей.

Джеральд оказался доволен проделанной работой и заявил, что такими темпами в артефакторике Кэйле скоро не будет равных. Зачарованные ею парные кинжалы он назвал оскверненными клинками и с гордостью вложил в свои ножны.

Он действительно гордился ею – ею, Кэйлой, а не фальшивой Денизе. Восхищался тем, чего ей как белой колдунье уже удалось достичь. И каждый раз, видя улыбку на его губах, Кэйла таяла и благодарила Черную Жемчужину за шанс, который та ей подарила.

Их путь проходил мимо Ласторуа – небольшого городка, где они решили пополнить свои запасы и наконец выспаться в нормальных кроватях, а не на холодной и твердой земле. Как следует отдохнув и завершив все дела, Кэйла и Джеральд уже намеревались покинуть город, но одно происшествие нарушило все их планы.

Оскверненный. Кэйла уже трижды встречала их, но тот, что застыл сейчас перед ней, неведомым образом прорвавшись сквозь городскую стражу, меньше остальных походил на человека. Алые глаза, глядящие на людей с ненавистью и без капли страха. Оскал, обнажающий человеческие зубы как звериные клыки. Жажда разорвать в клочья, сквозящая в позе, в скрюченных пальцах, в перекошенном от ярости лице.

Горожане бросились врассыпную, крича и моля о помощи. Джеральд вынул меч, одновременно сплетая сеть. Кэйла присоединилась к нему, соединяя воедино их силы – колдовскую и магическую. Надолго сеть оскверненного не удержит, но ей нужно время, чтобы попытаться его излечить.

С трудом, но Кэйле и Джеральду удалось заключить пораженного Скверной в ловушку прежде, чем он успел их растерзать. Он лежал на земле, поверженный, разъяренный. Кэйла зажгла ладони и прикоснулась светом Амерей к своим глазам. Магическую сеть, опутавшую оскверненного, постепенно разъедала выползающая из его нутра Скверна. Надолго защиты не хватит.

Жители Ласторуа окружили их широким кольцом, между тем не рискуя подходить к оскверненному, даже связанному магическими путами, слишком близко. Опустившись на колени, Кэйла призвала свет и кончиками пальцев коснулась его висков. Усилием воли сделала его разум податливым, проникла в него, соединяя их сознания.

И задохнулась от черноты, которая царила в нем. Там была тьма – беспросветная, давящая, выбивающая воздух из легких, и ничего, кроме тьмы. Кэйла лавировала в темном потоке чужого рассудка, пытаясь нащупать хотя бы слабый лучик света, хотя бы тонкую нить. Ничего. Ее захлестывали волны ярости, жгучей, раскаленной докрасна ненависти ко всему живому. Трудно сопротивляться эмоциям оскверненного, когда находишься у него в голове.

Однако Кэйла вынырнула из его сознания лишь тогда, когда почувствовала, что продолжать находиться там – значит тронуться рассудком. Пришла в себя, задыхаясь, сглатывая соленую влагу с губ. Она плакала?

– Денизе!

Джеральд обнял ее, не стесняясь окружающих. Будто никого, кроме них, нет на всем белом свете. Кэйла прильнула к его плечу, закрыв глаза и часто-часто дыша. И только спустя минуту, проведенную в объятиях, что исцеляли лучше любых зелий, обрела способность говорить.

– Мне жаль, но его не спасти.

Невольных свидетелей разыгравшейся драмы ее вердикт поверг в ужас. Джеральд, мягко высвободившись, вынул из ножен меч и приставил его к горлу пораженного Скверной. По толпе пробежал тихий ропот. Кэйла видела обращенные на нее взгляды, страх, написанный на лицах, застывший в глазах вопрос – и что, так будет с каждым? Ведь от Скверны нельзя скрыться, ее нельзя предотвратить. Если так предназначено судьбой, она тебя настигнет.

– Подожди!

Джеральд обернулся, но клинка с шеи оскверненного не убрал.

– Денизе, мне жаль, но ты сама сказала, что помочь ему невозможно. Сеть слабеет, долго ей оскверненного не удержать.

– Знаю, но… – Кэйла резко выдохнула. – Он чей-то сын и, быть может, брат, муж и отец. Мы не можем просто убить его, как бешеного пса. Я помню, что ты говорил мне недавно. Если ты убьешь оскверненного, когда его душа черна и полна злобы и ярости, Амерей никогда не заберет его в свои сады.

– У нас нет выбора.

– Есть, – жестко сказала Кэйла. – Это должна сделать я. Я должна его убить.

Джеральд подался вперед, изумленный ее словами.

– Денизе, ты не можешь! – протестующе воскликнул он.

– Потому что я белая колдунья и мне не дозволено убивать? Но Сила, которая живет во мне, дает мне преимущество перед другими. Я могу воззвать к Амерей, могу попросить, чтобы богиня даровала ему прощение. Если Сила Несущей Свет, которой я стала источником, не смогла его спасти, то хотя бы в ином мире он избежит участи стать слугой или узником Шантарес. А если Амерей отвернется от меня, если мой дар исчезнет, когда я пролью человеческую кровь, значит, так тому и быть. Но я не хочу жить в мире, где невиновные попадают в ад за чужие грехи.

– Нет, Денизе! Это слишком опасно!

– Амерей поймет… должна понять, – не сдавалась Кэйла. – Послушай… В те времена, когда Несущая Свет наложила на своих дочерей-колдуний запрет убивать, не существовало Скверны. Эти люди – те, кто когда-то был людьми – прокляты не по своей вине. Их души очерненены не их поступками или помыслами, а Скверной. Амерей знает, что несправедливо лишать их вечного покоя в ее садах за то, в чем они не виноваты. Я не смогу его спасти, никто не может. Его разум изломан, искорежен, в нем уже не осталось ничего человеческого. Но став глазами и руками Амерей, я могу очистить душу оскверненного ее светом – чтобы на той стороне он сумел обрести заслуженный покой.

Джеральд не хотел, чтобы Кэйла брала на себя грех убийства. Однако она не могла позволить ему просто убить человека, невиновного в том, что его настигла Скверна. Не могла позволить оскверненному умереть без прощения Амерей. Хватит прятаться за спиной паладина, как испуганное дитя. Она – белая колдунья. Настала пора перестать слепо следовать своей судьбе, начать принимать собственные решения и отвечать за них.

Время утекало сквозь пальцы – сеть слабела с каждым мгновением. Кэйла взмолилась:

– Просто дай мне попытаться. Доверься мне!

Не отрывая от нее взгляда чудесных серых глаз, Джеральд медленно кивнул. Кэйла представляла, какая борьба кипит внутри него, и была благодарна за понимание. За то, что нарушил свои принципы ради нее.

Она положила ладони на тело оскверненного, кожей ощущая темную магию, что растекалась по его венам. Помедлив, вынула из ножен серебряный кинжал и сжала в руках холодную сталь.

– Амерей, я, твоя дочь, взываю к тебе и прошу – освободи его душу от Скверны, забери его боль и ярость. Пусть он умрет очищенным и освобожденным от своего черного бремени – проклятия, что наслала на него Скверна.

Богиня словно размышляла над ее словами – все же Кэйла просила Амерей позволить ей, ее дочери, убивать, даруя милосердную смерть и прощение. Несущая Свет молчала так долго, что она уже отчаялась услышать ответ. Кто-то ахнул. Кинжал в руках Кэйлы охватило ослепительное сияние – как в том сне, где она убила спенджагру мечом, сотканным из света.

Тень улыбки скользнула по взволнованному лицу Джеральда. Ответ Амерей лежал сейчас на ладонях Кэйлы. Она наклонилась вперед, перекладывая кинжал в правую руку. Прошептала: «От имени Амерей я дарую тебе прощение. Теперь в ином мире ты обретешь покой». Размахнулась и резко опустила кинжал.

Это не было легко. Совсем не было. Слезы лились по щекам, разум пронзило осознание, что она только что совершила. Но Кэйла знала, это единственный выход если не спасти жизнь оскверненного, то спасти его душу.

Служитель храма Амерей, молодой паренек с орлиным носом и живым взглядом карих глаз, пришел, чтобы забрать тело в «дом смерти».

– Странные дела в мире творятся. Мертвые оживают, люди перестают быть людьми… – качая головой, пробормотал он себе под нос.

Кэйла, больше всего на свете желая остаться в одиночестве, погрузиться в горячую ванну и смыть брызги крови со своей кожи, замерла. Ей вспомнился недавно услышанный разговор – что-то о мертвой жене, которая вернулась к своему мужу.

– Простите, а что вы имели в виду, говоря об оживших мертвых? – осторожно спросила она.

Служитель удивленно взглянул на нее.

– Нездешние, что ли? Хотя разве я бы вас забыл… Да об этом вся округа гудит!

– Гудит о чем? – терпеливо спросил Джеральд, подталкивая паренька в нужном направлении.

– О старой Мирте и ее внучке, конечно! Девица она хоть куда! – Служитель «дома смерти» смутился. – О чем это я… Ах, да… В общем, заболела она недавно – змеюка какая-то укусила, а пока ее до города довезли, яд уже свое дело сделал. Умерла она, не успели ей помочь. Старая Мирта рыдает, Делию готовят к похоронам, и тут появляется чужак. Говорит, я Посланник Амерей, и я могу помочь несчастной воскреснуть. Дескать, его прикосновение несет целительный свет самой богини.

Кэйла с Джеральдом обменялись недоуменными взглядами.

– Как и мое, – сухо сказала она. – Но, как видите, даже свет Амерей не помог излечить оскверненного. Что уж говорить о воскрешении…

– Ну, значит, сила Посланника побольше вашей будет, – со знанием дела протянул паренек.

Кэйла удержалась от едкого замечания – была слишком подавлена и разбита, чтобы препираться и доказывать свою правоту. Сила Амерей не могла оживлять – уж кому, как не ей, носительнице божественного дара, знать об этом. Чары подобного рода в одно мгновение разрушили бы пресловутый баланс. Последствия и представить страшно.

– А где мы можем увидеть эту Делию? – нахмурившись, спросила Кэйла.

– Так уехали они! Сплетни всякие пошли, взгляды косые. Вот они и решили перебраться в другое место.

– А куда, не знаете?

– Поговаривают, что в Вирхор, к тетке Делии. Ларете, что ли.

Поблагодарив служителя за помощь, Кэйла повернулась к Джеральду.

– Ожившие мертвые? Посланник Амерей? Серьезно?

– Ох не нравится мне все это, – пробормотал он. – Что-то здесь не так.

Кэйла была согласна с ним как никогда.