Черная Жемчужина

Глава четырнадцатая. Несущая Свет

Кэйла пришла в себя от того, что в лицо ей светили огромным фонарем. Недовольно пробормотав что-то, открыла глаза. «Фонарем» оказался невозможно яркий лунный свет, льющийся на нее со всех сторон. Голову словно стянули железными обручами, которые с каждым мгновением сдавливали виски все сильнее, но мир стал объемным, отчетливым, невероятно ярким.

А еще она увидела то, что заставило ее окончательно прийти в себя: размытый голубоватый силуэт девушки, с которой стекала вода, оставляя на земле небольшие лужицы. Призрак стоял перед Кэйлой, но, казалось, ее не замечал – лицо утопленницы было обращено в сторону деревни. Вместо глаз и рта зияли черные провалы. Кэйла не могла смотреть на утопленницу прямо – тогда она словно растворялась в воздухе, становилась почти прозрачной. Смотрела чуть в сторону, боковым зрением, что позволяло хоть немного ее разглядеть. Мгновение – и призрак уже скрылся, порывистый, словно ветер.

– Стой! – вскрикнула Кэйла, не узнавая свой собственный голос – хриплый и обессиленный.

– Что-то увидела? – встрепенулся Эрцволь.

Окинув его прохладным взглядом, Джеральд, что по-прежнему держал Кэйлу в своих объятиях, ласково спросил:

– Как ты?

– Нормально, – мужественно отозвалась она, стараясь не обращать внимания на гул в ушах. – Я видела утопленницу. Только силуэт, нечеткий, лица не видно. Но это не так важно. Вода приведет меня к ней.

Кэйла сама поразилась уверенности, которая звучала в ее голосе. Это не некое тайное знание, внезапно снизошедшее до нее, скорей – отголоски силы и знаний самой Денизе.

Джеральд помог ей подняться. Некоторое время Кэйла просто примирялась с тем, что придется прошагать еще добрых полмили до деревни. Однако до рассвета осталось не так много времени, а другого шанса поймать азему им могло не представиться.

Кэйла шла, контролируя каждый шаг и стараясь не делать резких движений. Она больше не видела призрака, но видела следы, которые утопленница оставляла на земле и траве – сверкающие голубым лужицы озерной воды. Следуя за ориентирами, Кэйла вскоре оказалась неподалеку от уже знакомого дома на холме – дома ворожея. Эрцваль устало взглянул на него, вероятно, мечтая оказаться сейчас у разожженного очага с кружкой пива вместо того, чтобы бродить в лунном свете по деревне.

Кэйла прошла мимо его дома и мимо десятков других. Она казалась самой себе героиней сказки, в которой дети пытались отыскать путь по хлебным крошкам… вот только их ей заменили призрачные капли воды. Впитались ли они в землю давным-давно или для обычных людей никогда не существовали вовсе, но кошачья кровь позволяла ей видеть потусторонний след, а волчья усиливала все ее чувства.

Теперь Кэйла наконец поняла, о чем так настойчиво предупреждала ее Денизе в своем дневнике. Дело не только в том, что смешение видов крови, особенно таких разных по энергетике, плохо сказывалось на колдунье. Хуже всего то, что осознание преимуществ, которые давала магия крови, вызывало некую… тягу. Как можно отказаться от чар, что так сильно меняют восприятие, что даруют столь поразительные способности?

Кэйла резко вытолкнула воздух сквозь ноздри и твердо пообещала себе, что в ближайшие несколько дней даже не притронется к звериной крови. Будет использовать ее лишь в случае необходимости… Крайней необходимости.

Она больше не видела оставленных на земле следов. Утопленница свернула в сторону от главной дороги Светлицы, чтобы подняться на ладное деревянное крылечко. Вскинув голову и осознав, кому принадлежал этот дом, Кэйла мысленно ахнула.

– Не понимаю… – тихо сказал Джеральд за ее спиной.

Помедлив, она беспрепятственно проникла внутрь, по широкой лестнице поднялась на второй этаж. Внутренне сжалась, прежде чем решительно толкнуть закрытую дверь.

Спальня была пуста. Точнее, в ней не оказалось никого живого. Только призрак-утопленница стояла над смятой постелью и горько плакала. Медленно, словно находясь во власти сна, приблизившись, Кэйла заглянула под кровать и обнаружила нечто сморщенное, безобразное, телесное. Сброшенную человеческую кожу.

Она не знала, каким чудом ее не вывернуло наизнанку. Быть может, помог страх и предчувствие беды. И та не замедлила прийти. Азема знал, что его нашли, и не мог позволить случиться тому, что должно было случиться.

Кэйла лишь краем глаза увидела то, о чем прежде рассказывал Эрцволь – сверкающий голубой сгусток, похожий на маленькую шаровую молнию. Он пронесся мимо, не обдав ветром, словно не существуя. Сброшенную кожу, проникая через поры, затопил свет. Тело той, что утонула в озере, оживало, наполняясь энергией. Пустота заполнялась призрачной плотью, силуэт обретал полноту и форму. Голубые глаза на миг зажглись потусторонним светом, и потухли. Роскошная темная коса упала на обнаженную грудь.

Милая девушка Наяна, любимая дочка старейшины – вот кто оказался аземой. В тот страшный день она умерла, но слова отца, обезумевшего от горя, позволили духу вселиться в ее тело. Старейшина Веан, который и вызвал их с Джеральдом в Светлицу, даже не догадывался о том, что Наяна уже давно мертва, а ее телесной оболочкой завладел азема. Что та, кого он считает своей дочерью, каждую ночь выпивает из жителей его деревни кровь.

Азема знал, что задумала Кэйла. Ожившая Наяна, глядя на нее, истошно завопила:

– Отец, они сошли с ума! Они хотят меня убить!

Не прошло и минуты, как Веан разъяренным диким зверем ворвался в комнату, сжимая в руках видавший виды тяжелый меч.

– Отойдите от моей дочери! – взревел он.

Кэйла попыталась воззвать к его рассудку:

– Это не ваша дочь, а азема. Он лишь притворяется Наяной.

– Это ложь! – испуганно воскликнула самозванка. Обхватив себя руками, она дрожала. – Отец, пожалуйста, защити меня. Не дай им меня убить!

Кэйла смотрела в глаза старейшины и отчетливо понимала, что им он не поверит никогда. Стиснув зубы, Веан процедил:

– Не дам.

Он бросился на Джеральда, занося меч над его головой. Эрцволь стремительно подлетел к Кэйли и торопливо проговорил:

– Скоро рассвет. Лучшее время, чтобы уничтожить азему. Пока мы не выгоним духа из тела Наяны, не сможем доказать, что оно принадлежит не ей.

– Что мне нужно делать? – Кэйла старалась говорить спокойно, но лязг мечей и бешеный стук собственного сердца сводили на нет остатки ее хладнокровия.

– Призвать Амерей, и с ее помощью изгнать азему. Я поймаю его в ловушку, но тебе нужно будет действовать быстро. Давай!

Выкрикнув последнее, Эрцволь вынул из мешочка на поясе что-то вроде черного пепла. Зачерпнул горсть и швырнул темной пылью в лицо Наяны. Поначалу Кэйла решила, что он хочет ослепить азему, но произошло нечто иное. Попав на кожу, пепел вдруг превратился в черную паутину, которая опутала тело дочки старейшины. Она могла лишь бешено вращать глазами, пронзая Эрцволя полным жгучей ненависти взглядом.

Время словно остановилось. Не удержавшись, Кэйла взглянула на сражающихся Веана и Джеральда, и невольно восхитилась Белым Паладином. Куда уж старейшине до него – спокойного, сосредоточенного и одновременно стремительного как ветер. Перевела взгляд на белое, будто восковое, лицо ворожея. Его напряженный взгляд был устремленный на азему-Наяну. Кэйла слышала мерное биение своего сердца и собственный пульс в ушах. Звериная кровь все еще бурлила в венах.

Она раскинула ладони, чтобы на них упали первые лучи солнца. Замерев, впитывала силу своей матери, матери каждого в этом мире, матери всего мира. Впитывала свет, что Амерей несла людям, чувствуя ее теплое дыхание на своей щеке. Богиня впервые пришла к Кэйле прежде, чем она ее призвала. И этот миг стал откровением: Амерей все это время была рядом. Стояла за ее плечом, словно ангел-хранитель.

Она признала в Кэйле свою дочь.

– Амерей, прошу, помоги мне изгнать духа, помоги мертвой обрести покой.

Она вскрикнула от нестерпимо болезненного ощущения, будто ее руки по запястье опустили в чан с кипящим маслом. Сила жгла изнутри – неистовее, чем когда-либо прежде. Кэйла знала, что нужно делать, и шагнула к аземе, оказавшись с ним лицом к лицу. А потом положила на его грудь горящие ладони.

Созданная ворожеем магическая паутина, не выдержав жара силы, расплавилась и опала на землю черным пеплом. Наяна запрокинула голову назад и истошно закричала. Из ее рта и глаз вырвался поток голубого света. Взмыл в потолок, пытаясь сложиться в сгусток энергии – изначальную форму аземы, но растаял в смертоносных солнечных лучах. Какую-то долю секунды Наяна еще стояла на ногах – опустевшая оболочка, лишенная призрачной энергии, некоего подобия плоти. А затем стекла на пол сброшенной кожей.

– Нет! – страшно закричал Веан.

Джеральд уже давно держал его в тисках – другого исхода схватки Кэйла и не представляла. Старейшина бился, словно пойманный в силки зверь, с ужасом глядя на то, что осталось от его дочери.

– Что вы сделали с ней, что вы сделали?!

– Это сделали не мы, – устало сказал Эрцволь, но Веан его не слушал, продолжая исступленно кричать. Тогда ворожей повернулся к Кэйле. – Нужно сжечь кожу Наяны – она еще хранит энергию аземы, и может нечаянно привлечь других.

– Хотите сказать, в ее тело может вселиться другой азема? – поразилась она.

Эрцволь кивнул.

– Старейшина уже сказал главные для духа слова. Они – ключ к физической оболочке ее дочери. Неосторожно брошенные слова, усиленные гневом, злостью, болью потери, очень часто становятся заклятиями – и проклятиями. Призови белое пламя, уничтожь кожу.

Белое пламя… Средоточие силы белой колдуньи, что-то среднее между животворящим светом и очистительным огнем.

– Но я не могу… – прошептала Кэйла, отводя взгляд. – Не умею.

Изумление ворожея легко понять. На его глазах белая колдунья изгнала азему из тела мертвой благодаря силе, данной ей Амерей. А теперь она признавалась, что не знает, как призвать белое пламя. Но Кэйла не могла объяснить, что сейчас больше походила на ребенка, который учился магии и только познавал этот мир.

К счастью, объяснения Эрцволю и не требовались. Он кивнул на клинок в ее ножнах.

– Я не смогу сделать этого без тебя. Белое пламя может призвать только белая колдунья, в венах которой течет дар Амерей. И призвать его она может лишь своей кровью.

Кэйла вскинула голову, твердо глядя ворожею в глаза.

– Скажите, что мне нужно делать.

– Порежь ладонь, нарисуй на ней руну света.

Вынув серебряный кинжал из ножен, Кэйла провела острием клинка по ладони, оставляя на ней алый след из четырех пересекающихся линий. Изучая дневник Денизе, она не могла обойти вниманием символы и знаки, незнакомые для нее, но имеющие огромное значение для жителей этого мира. На миг показалось, что от кожи исходит слабое свечение.

– А теперь высвободи свою силу и преврати ее в белое пламя.

Кэйла была истощена. Воздействие звериной крови уже проходило, слабость накатывала волнами. Все, чего она хотела сейчас больше всего на свете – закрыть глаза и уснуть. Но нужно было довести дело до конца. Она не могла позволить, чтобы азема вернулся.

Потому она собрала крупицы сил воедино и обратилась к дару, что горел сейчас внутри. Кровь мерно капала на пол с ладони, и на несколько долгих секунд это стало единственным звуком. Кэйла не слышала ни стука сердца, ни даже собственного дыхания. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы почувствовать собственную силу и облечь ее в форму огня.

Когда на ладони зажглось белое пламя, она не слишком этому удивилась. Этот безумно долгий день стал поворотным в ее судьбе. Магия крови, воззвание к Амерей, ощущение ее присутствия – все это сломало барьеры в ее душе, высвобождая истинную силу Денизе. Их связь стала прочнее стальных цепей – связь белой колдуньи и девушки из техногенного мира.

Кэйла неуверенно взглянула на Джеральда, вспоминая его недавние слова о том, что белым колдуньям нельзя отнимать чужие жизни.

– Я могу это сделать?

Джеральд кивнул.

– Наяна давно уже мертва. Это… не убийство.

Тогда она направила сгусток белого огня на лежащую на полу кожу Наяны. Крик Веана, безутешного отца, из-за переполнявшего его отчаяния перестал походить на человеческий. Кэйла знала, что этот крик еще долго будет преследовать ее. Наяву, ведь сны ей больше недоступны.

Останки сгорели в пламени, оставив после себя только белый прах. Его Кэйла положила в мешочек, вынутый из сумки, чтобы после добавить его к колдовским ингредиентам Денизе. Часть праха она оставила Веану – он ведь так и не похоронил свою утонувшую дочь.

– Убирайтесь! – В красных от слез глазах старейшины плескался целый океан ненависти.

И неважно, что они спасли десятки людей от гибели или участи кормить своей кровью ненасытного духа. Для Веана они навеки останутся врагами. Теми, кто убил его дочь.

Даже вырвавшийся из тела Наяны поток голубого света не сумел убедить старейшину в том, что его дочерью притворялся азема. Что настоящая Наяна, захлебнувшись в водах озера, умерла в тот страшный день, когда он поверил в ее чудесное спасение.

Любовь ослепляет.

Им ничего не оставалось делать, как просто уйти. У дверей дома собралась небольшая толпа, привлеченная жуткими криками. Они провожали паладина, колдунью и ворожея недоуменными взглядами.

– Что вы будете делать? – устало спросила Кэйла Эрцволя, когда дом старейшины остался позади.

Ворожей пожал плечами.

– Подожду, пока Веан успокоится, попытаюсь все ему объяснить. Не послушает – так соберу вещи да пойду путешествовать по миру. Услуги ворожея пригодятся везде. Давно об этом мечтал, но все с духом не мог собраться. Так, может, это знак?

– Может, еще увидимся, – помолчав, сказала Кэйла.

– Удачи, колдунья. И тебе, защитник.

Джеральд серьезно кивнул. Ворожей, ссутулившись, побрел в сторону дома. Проводив его взглядом, Кэйла взобралась на коня. Они неторопливо направились прочь от Светлицы, где их так хорошо встретили и откуда с такой легкостью прогнали.