Через вселенную

24 Старший

— Идем, — приказывает Старейшина, и по его тону — такому, каким хозяин говорит с рабом — я понимаю, что он обращается ко мне, а не к Доку. Оторвав взгляд от закрытой двери шлюза, следую за ним. Док тоже идет, но не торопясь, и звук его размеренных шагов похож на зловещий барабанный бой.

Дойдя меж рядов криокамер до стола у дальней стены, Старейшина останавливается и выжидающе смотрит на меня. Мой взгляд прикован к столу — я вспоминаю, как на его холодной металлической поверхности, свернувшись клубочком, лежала Эми, а я ничем не мог ей помочь.

— Ну? — отрывисто рявкает Старейшина.

— Что?

— Будь ты главным, что бы ты сделал в такой ситуации?

— Эээ… — протягиваю я, сбитый с толку. Это так похоже на Старейшину. Вечно он начинает свои педагогические штучки, когда я меньше всего к этому готов.

— «Эээ», тоже мне! — передразнивает Старейшина. — Будь лидером! Что нам делать?

— Ну… надо посмотреть записи видеонаблюдения. И, — добавляю я, видя, что Старейшина опять собирается начать издеваться, — карту вай-комов тоже надо проверить.

Старейшина хмыкает, но не отпускает колких замечаний по поводу моего плана, а просто протягивает мне пленку. Прижимаю палец к панели регистрации, и экран загорается. Ввожу одну задругой несколько команд, разыскивая видеозаписи криоуровня. Но на них ничего нет — все черное.

— Что-то случилось с камерами. — Я пытаюсь снова, но снова вижу лишь черный экран.

Старейшина хмыкает.

— В первый раз их тоже вывели из строя. Я думал, что устранил проблему, но, видимо, он снова нашел способ. Попробуй вай-комы.

Снова ввожу команды, на этот раз мне нужен доступ к карте «Годспида». На экране мерцают сотни точек: по одной на каждого человека, каждая обозначает вай-ком. Я раньше уже делал так — очень помогает жульничать в прятки, Харли понадобилось полгода, чтобы понять, как это я всегда его нахожу — но больше ни для чего я эту карту не использовал. Теперь я знаю, что искать: на четвертом этаже Больницы светится кнопка перехода. Нажимаю ее, и на экране открывается криоуровень. Сейчас на нем мигают три точки — мой вай-ком, Дока и Старейшины. Накрываю пальцем ползунок и отматываю время на час назад. На карте пусто, один только…

— Док, — объявляю я, вручая пленку Старейшине, чтобы убедился. — Здесь был только Док.

— Во второй лаборатории со мной было несколько ученых. Они тоже могли спуститься. Легко. Я не провожал их до дверей. Любой из них мог побывать здесь утром, — бесстрастный голос Дока звучит задумчиво. — Я знаю, о чем ты думаешь, Старейшина, но ты зациклился на этом. Сюда мог спуститься кто угодно. У них у всех есть доступ на уровень, все знают, для чего нужны криокамеры и как они работают.

— Или это мог быть он.

Лицо Дока становится словно вырезанным изо льда.

— Он умер, — в голосе его звучит такая завершенность, что, о ком бы Док не ни говорил, я уверен: он в самом деле мертв.

— Он умер, — рычит Старейшина, прожигая Дока тяжелым взглядом. — Но вот его влияние…

Док стискивает челюсти, сдерживая то лишнее, что чуть было не ляпнул Старейшине.

— В любом случае, — начинает тот, — нужно придумать, как починить камеры. А что до вай-комов… — он умолкает на полуслове, склонив голову, прислушиваясь к своему коммуникатору.

А через несколько мгновений я слышу его тихое рычание:

— Что она делает?