Человек без надежды (СИ)

Глава 5

Воскресенье, 18 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

— Кароль, какое счастье — ты жив! — Сильвер с трудом сдерживала слезы и порыв кинуться Стейну на шею. — Я поступила просто по — свински: пошла искать Кэм, а к тебе не зашла!

— Да ладно, Силь, забудь! — смутился парень. — Ты вообще молодец, что пережила этот кошмар и не свихнулась! Я тоже могу извиняться за то, что торчал в каморке за сценой, собирая покалеченные мозги, и не вышел на помощь…

Сильвер невольно улыбнулась, слегка скривив губы, поскольку ей все еще хотелось плакать. На следующий день после их выступления в «ДиЭм» у нее так дрожали руки, что доктор, утром осматривавший обожженную ладонь и делавший перевязку, всерьез предложил зафиксировать ее зажимом, чтобы лучше накладывать эластичный бинт. Вечером ей еще предстоял визит к психологу, хотя девушка предпочла бы, чтобы время сеанса было назначено пораньше. Кароль сказал, что она не свихнулась, однако Силь не заявила бы об этом с такой уверенностью.

Ей всю ночь снились кошмары, она несколько раз просыпалась с криком, один раз даже настолько громким, что разбудила великую писательницу, которая изволила почивать в соседней комнате и, чтобы не нарушать покой своего драгоценного сна, обычно пользовалась берушами и повязкой на глаза. Госпожа Суздальцева не замедлила заглянуть к дочери и сурово заметить, что она могла бы вести себя и потише. В такие минуты Сильвер чувствовала себя очень одинокой. Если бы рядом был папа, он бы постарался утешить ее и успокоить, сделал бы что‑нибудь… Когда он был поблизости, Силь всегда чувствовала себя в безопасности, он умел прогнать не только ночные кошмары, но и вообще любые проблемы. С тех пор, как его не стало, она все больше размышляла о том, что осталась совсем одна — мама не в счет. Только мурлыкающий рыжий Васька старался, как мог, утешить хозяйку. Вот если бы не он, она точно бы свихнулась прошедшей ночью…

Утро тоже не принесло облегчения. С одной рукой все было делать очень неудобно. Сильвер кое‑как умылась и причесалась, после чего связалась по коммуникатору со вчерашним таксистом. Госпожа Суздальцева еще спала: ее заверения медперсонала в том, что она сможет сама оказать любую помощь своей дочери, со спокойной душой отдыхали вместе с ней. Мигом приехавший по вызову таксист по просьбе Силь доставил ее в ту же больницу, из которой вчера забрал. После перевязки девушка пошла в палату Камиллы Лесновой — к ней уже пускали посетителей.

Кэм все еще была без сознания. Ее лицо и руки покрывали многочисленные повязки, а от кровати к приборам тянулись тонкие прозрачные трубки и провода. Рядом с кроватью на невысоком стульчике сидела, сгорбившись, немолодая усталая женщина.

— Здравствуйте, тетя Зина, — Сильвер неуверенно затопталась на пороге.

Почему‑то она чувствовала себя виноватой в том, что может ходить своими ногами и вообще относительно неплохо выглядеть, в то время как Камилла до сих пор не пришла в себя после взрыва. Рядом с постелью Лесновой зелеными лампочками подмигивали какие‑то аппараты, высчитывающие пульс и прочие жизненно важные показатели девушки.

— Входи, Силь, — тихонько вздохнула Зинаида Мироновна. — Как ты, девочка? Что доктор говорит — рука скоро заживет?

Мама Камиллы хорошо знала лучшую подругу дочери, и Сильвер даже порой завидовала Кэм, мысленно сравнивая госпожу Леснову с собственной родительницей. Зинаида Мироновна не считала себя великой писательницей, зато искренне любила троих своих детей. Наверное, ее дочери, обожги она ладонь, не пришлось бы утром полтора часа крутиться перед зеркалом, пытаясь здоровой рукой соорудить себе хоть мало — мальски приличную прическу. Хотя Сильвер тут же устыдилась этих неуместных мыслей, неуверенно шагнув в палату подруги.

— Спасибо, тетя Зина, вроде бы неплохо, — вздохнула она. — Вы простите меня, что я вчера так Сережку огорошила…

Накануне, вернувшись домой и проревевшись в пушистую кошачью шкурку, Сильвер все же нашла в себе силы связаться с квартирой Камиллы. Как она и ожидала, в это время тетя Зина и мальчишки уже спали, витранслятор у них не работал, поэтому они и знать не знали, что произошло в «ДиЭм». Ей ответил сонный Сережка, которому девушка сквозь слезы, захлебываясь и задыхаясь от собственной истерики, все и выложила. Ответом ей стало гробовое молчание — парнишка явно пытался прийти в себя и, вероятно, в первый момент усомнился, не снится ли ему вообще этот коммуникаторный сигнал. Силь понимала, что ей нужно было попросить позвать Зинаиду Мироновну, но ее состояние оставляло желать лучшего, и она мечтала поскорее добраться до постели, чтобы отключиться хотя бы на несколько часов.

— Ну что ты, милая! — тетя Зина махнула рукой. — Спасибо, что связалась с нами — я представляю, в каком ты была состоянии!

Она вытерла глаза маленьким носовым платочком и знакомым движением спрятала его в небольшой нашитый кармашек на рукаве. Такими незаметными «накладочками» она снабжала и одежду дочери — Сильвер помнила, как в детстве в «запасниках» у Камиллы обнаруживалось множество интереснейших вещей. С трудом сглотнув комок, подкативший к горлу, девушка опустилась на стул рядом с Зинаидой Мироновной и с надеждой посмотрела сначала на приборы, стоящие в палате, а потом — на Кэм, неподвижно лежащую на постели.

— Как она? — медсестра только что дала Сильвер подробнейший отчет, но она все же снова спросила об этом у Лесновой — старшей.

— Доктор говорит, что стабильно, — тетя Зина погладила дочь по забинтованной руке. — Она у нас настоящий боец, так что все будет хорошо!

Силь тоже неловко прикоснулась левой ладонью к плечу подруги. Ей ужасно хотелось сказать Камилле, что она не может, не имеет права не прийти в себя, но она не смела заговорить об этом при Зинаиде Мироновне. Нельзя даже мысли допустить о том, что может быть как‑то иначе! Восемь лет назад Лесновы уже пережили трагедию, после которой Зинаида Мироновна из радостной хохотушки почти на полгода превратилась в собственную бледную тень. Дочь и сыновья вытягивали мать, как могли, и она, кажется, снова стала жить только ради них. И сейчас она снова нуждалась в поддержке.

— А как мальчики? — вполголоса поинтересовалась Сильвер.

— Они в школе, а на секции сегодня не пойдут — поедут сюда, с такси Сережа уже договорился, — с готовностью ответила Леснова — старшая. — Для них, конечно, это шок, но ничего не поделаешь… Мальчишки мои совсем взрослые стали… Сережка сегодня утром говорил с доктором, выяснял, что нужно будет делать после того, как Камилла придет в себя. У нее же лицо обожжено сильно и правая рука, так что потребуется несколько операций по пластике. Теперь мальчишки думают, где раздобыть денег, чтобы все их оплатить! В последнее время Камилла старалась не тратить лишнего на медстраховку, пользовалась сокращенной программой, а она расходов по пластике не покроет…

— Пусть не волнуются, деньги я дам, — торопливо проговорила Силь. — Кэм мне не чужая! Да и вообще, если вам что‑то понадобится, я…

— Спасибо, дорогая, — тетя Зина благодарно улыбнулась, положив руку на запястье Сильвер. — Я знаю, что мы всегда можем к тебе обратиться, но мальчики пусть все‑таки подумают…

Ох, конечно! Силь мысленно выбранила себя за несообразительность. Разумеется, Сереже и Мирону лучше размышлять о том, где раздобыть денег, чем просто сидеть над постелью сестры, замирая в ожидании каждого ее следующего вздоха. Пока именно Камилла была основной кормилицей семьи — Зинаида Мироновна всю жизнь воспитывала детей и содержала дом и после смерти мужа так и не смогла перестроиться, тем более что мальчишки были еще маленькими. Да и сейчас, несмотря на то, что Сергею уже исполнилось шестнадцать, а Мирону — тринадцать, они все еще подростки. Так и получилось, что первые годы после смерти Владислава Сергеевича они существовали в основном на полагавшееся детям пособие, а потом Камилла, которая рано стала зарабатывать на концертах, как‑то естественно взяла это бремя на себя.

Однако тетя Зина права: пусть мальчишки учатся проявлять свои мужские качества. Оба брата очень любили старшую сестру и трогательно пытались опекать ее, хотя Камилла и была старшей. Наверное, теперь мечтают, чтобы, когда она придет в себя, у них уже где‑нибудь нашлись деньги на ее лечение, чтобы преподнести их Кэм, лопаясь от гордости. Хорошо, что им есть чем отвлечься, а не думать все время о трагедии, произошедшей с Камиллой! И хорошо, что они настроены на то, что она непременно очнется — и в самое ближайшее время.

— Не волнуйся, дорогая, деньги мы в любом случае найдем, — тетя Зина снова повернулась к дочери, как будто говорила с ней. — У меня кое‑что отложено, а Сереже недавно предложили подработать на каникулах в одной фирме… Все будет хорошо!

Она говорила так убежденно, что Сильвер невольно заразилась уверенностью Зинаиды Мироновны. Девушка еще немного посидела в палате у подруги, но потом заглянула медсестра и строго заявила, что часы посещения для пациентов в состоянии Камиллы строго ограничены. К членам семьи это, разумеется, не относилось, а вот Силь, несмотря на «близкородственный» допуск, прописанный в чипе, пришлось попрощаться с тетей Зиной и Кэм и пообещать, что она будет заходить каждый день. Почему‑то она надеялась, что даже в бессознательном состоянии подруга ее слышит.

Спустившись к стойке регистратора, Сильвер с замиранием сердца активировала общественный коммуникатор, стоявший в холле. Левой рукой она с некоторым трудом набрала имя «Кароль Стейн» и отправила запрос по общегородской медицинской сети. Не прошло и пары секунд, как экранчик выдал ей полную информацию, от которой Силь вздохнула с облегчением. Оказалось, что при взрыве Кароль почти не пострадал, отделавшись сотрясением мозга (в другое время девушка сочла бы, что это ужасное повреждение, но по сравнению с положением Камиллы и остальных пострадавших диагноз казался просто ерундой), и его уже отпустили долечиваться домой. Сильвер тут же набрала знакомый номер на собственном комме, и Кароль ответил.

— Разумеется, приезжай, малышка! — преувеличенно бодро ответил он на ее предложение навестить его. — И, кстати, если тебе не сложно, прихвати что‑нибудь от головной боли, а то ходить мне сложно, заказ доставят только через пару часов, а башка трещит ужасно!

Уточнив название лекарства, выписанного докторами, и затребовав рецепт на коммуникатор, Сильвер пообещала, что через несколько минут доставит его пострадавшему. Пока она навещала Камиллу и выясняла, жив ли Кароль, сердобольный таксист, ожидавший ее у входа в больницу, проявил инициативу и связался с городской службой эвакуации транспортных средств. Оказалось, что «сильвер» госпожи Фокс уцелел и даже не был поврежден, а во время эвакуации его переместили на одну из стоянок службы безопасности, откуда хозяйка в любой момент может его забрать.

Она поблагодарила заботливого таксиста и назвала адрес Кароля, попросив по дороге остановиться у любой аптеки. И через каких‑то полчаса Сильвер уже звонила в дверь квартиры Стейна и с трудом удерживалась от соблазна броситься ему на шею от полноты чувств. Такси она отпустила, заявив, что доберется до дома сама — Кароль жил неподалеку от ее собственной квартиры, — и теперь со спокойной душой хозяйничала в маленькой кухне приятеля, готовя им чай.

— Малышка, ты просто вернула меня к жизни! — пафосно произнес Стейн, проглотив таблетку. — А то последние два часа у меня было такое чувство, что мой мозг пытается выбраться из головы через уши!

Сколько Сильвер не билась, он так и не мог избавиться от привычки называть ее «малышкой», укоренившейся еще с того времени, как «взрослый» Кароль, будучи на целых два года старше Силь и Кэм, опекал девчонок в школе. Несмотря на кажущуюся фамильярность, их никогда не связывали романтические отношения — они так и остались хорошими друзьями. Они с Камиллой, вероятно, так до глубокой старости и будут для своего осветителя «малышками», это их «прозвище» оказалось из тех, которые не желают покидать своих обладателей. Хотя сейчас Сильвер даже понравилось такое обращение, как островок старого доброго спокойствия в бушующем море хаоса, в которое она погрузилась со вчерашнего дня.

— Я все‑таки жутко глупая, потому что вчера не пошла искать тебя, — пробормотала девушка, добавляя горячей воды в заварочный чайник. — Если бы пожар не потушили, ты мог погибнуть!

— Хватит есть мозг и себе, и мне! — решительно скомандовал Кароль, подхватив поднос с двумя чашками и поморщившись от собственного резкого движения. — Моей голове и так паршиво, так что изволь заниматься самоедством где‑нибудь подальше от меня, лучше в тишине собственной квартиры и вечером! В хлебнице, кстати, лежат свежие мамины булочки — тащи их тоже к столу!

И прежде чем Сильвер успела продолжить мучиться угрызениями совести, она уже сидела напротив приятеля и с аппетитом уплетала свежие булочки, запивая их ароматным чаем.

— Как там Камилла? — откинувшись на подушку, поинтересовался Кароль. — Ее сильно задело?

— Не знаю, она вся в бинтах, — тут же помрачнела Силь. — Она с ног до головы в повязках, и доктора считают, что ей понадобится несколько операций для того, чтобы восстановить лицо и тело.

— Бедная девочка! — Стейн тоже изменился в лице. — Вот ей действительно досталось, а у меня — так, ерунда, и упоминания не стоит! Она, наверное, ужасно переживает? Наша Кэм всегда была эстеткой, а теперь ей и в зеркало толком не посмотреться. Ну да ничего, мы ее быстро поставим на ноги — скинемся и отправим к лучшим пластическим специалистам…

— Она в коме, — с трудом выдавила Сильвер. — Пока не пришла в себя после операции. Доктор говорит, что… в общем, они не знают, когда он очнется и очнется ли вообще!

Она почти прокричала последнюю фразу, как будто ее произнесение должно было освободить Силь от какого‑то страшного бремени. Но облегчения это не принесло — она по — прежнему чувствовала давящую тяжесть, навалившуюся ей на плечи еще вчера. Девушке казалось, что она неожиданно попала в какой‑то фильм ужасов из тех, которые регулярно пересматривает «для вдохновения» Вероника Суздальцева, создающая по их мотивам леденящие кровь триллеры.

— Вот… — Кароль явно собирался выразиться как‑то нелитературно, однако в последний момент, припомнив, с кем разговаривает, поискав синонимы и не найдя ничего приличного, промолчал, отхлебнув из чашки, поперхнулся и долго откашливался.

Сильвер выпрямилась в своем кресле и на правах частой гостьи этого дома, чтобы прервать тягостную паузу, щелкнула пультом витранслятора. На загоревшемся на стене экране тут же появилась жизнерадостная физиономия диктора одного из центральных каналов.

— …Итак, по уточненным данным в настоящее время трагедия в «ДиЭм» уже унесла девяносто восемь жизней, и не исключено, что этим не ограничится, — умеренная скорбь, которую он пытался продемонстрировать, плохо сочеталась с румянцем во все щеки и веселыми искорками в глазах. — Медицинская служба отказывается комментировать ситуацию, но многие родственники пострадавших уже не верят, что их близкие выживут. Вчерашний день отныне красной нитью вписан в историю «Одиннадцати» как один из самых страшных и скорбных моментов…

— Переключить? — спросила Силь у напрягшегося Кароля.

— Это по всем каналам, — он безнадежно махнул рукой с видом человека, уже пытавшегося избавиться от навязчивого «морока». — Бесполезно щелкать пультом — на «Одиннадцати» сейчас только одна новость, и она более чем печальная. «ДиЭм» у всех на устах, и вряд ли ситуация быстро изменится…

— …В память о погибших командор Кройчет объявил ближайшие три дня траурными, — послушно подтвердил слова Кароля диктор. — Наш корреспондент присутствовал на публичном выступлении командора.

На замерцавшем экране тут же появился большой официальный зал, в котором, как знали все на «Одиннадцати», Стефан Кройчет проводил встречи с гостями и прессой. Командор, сидевший за центральным столом, выглядел усталым и разом постаревшим, и Сильвер, привыкшая видеть его по витранслятору воплощением спокойствия и бодрости, невольно подумала, что ему ведь, кажется, уже пятьдесят… Такие случаи, как вчерашний в «ДиЭм», правительству здоровья и радости не прибавляют. А на Кройчете лежит ответственность практически за все, что происходит и может еще произойти на «Одиннадцати».

Командор, несмотря на усталое лицо и печальные глаза, говорил спокойно и внятно. Он рассказал о том, что по поводу трагедии был созван Большой Совет, служба снабжения выплачивает пострадавшим и их семьям компенсации, а служба безопасности занимается тщательным расследованием несчастного случая, чтобы подобного не повторилось никогда в будущем. Ближайшие трое суток он назвал «днями скорби». Судя по лицам собравшихся в зале журналистов, они ожидали большего, но Кройчет, закончив краткую речь, просто поднялся и ушел, напоследок, стоя уже в дверях, лаконично попрощавшись.

— В данный момент служба безопасности уже пришла к первым выводам по поводу случившегося накануне в «ДиЭм», — затараторил вернувшийся на экран розовощекий диктор, по — прежнему старательно и безуспешно пытаясь выглядеть печальным. — Специалисты считают, что в клубе оказалась неисправна электропроводка. В вечернее время, когда нагрузка на них значительно увеличилась, старые провода не выдержали и разорвались, последовало короткое замыкание, в результате которого и произошел сначала взрыв, а затем — пожар…

— Звучит как приговор нашему Дэнни, — Кароль недоверчиво покачал головой. — Хотя все это очень странно!

— Дэнни умер, — Сильвер вздрогнула, вспомнив лицо хозяина «ДиЭм», остекленевшими глазами уставившегося в потолок. — Если его и привлекут к ответственности, то только посмертно.

На этот раз Кароль не сдержался и процедил сквозь зубы отборное ругательство. Подхватив пульт, он раздраженно щелкнул клавишей, и экран витранслятора послушно отключился.

— Прекрасная работа, господа из службы безопасности! — кривляясь, пробормотал он. — Свалить все на покойника — что может быть удобнее! Дэнни ведь уже никогда ни слова не скажет в свою защиту, так что на него легко повесить всех собак!

— Да нет, его вроде бы не обвиняют, — запротестовала растерявшаяся Сильвер, немного напуганная неожиданной вспышкой Кароля. — Наверное, эта проводка была где‑то в стене, и Дэнни не мог ее слишком часто проверять. Ты же сам слышал, как командор сказал: «несчастный случай»!

— Вот что‑то мне не верится, — Стейн, нахмурившись, пожал плечами. — Дэнни был редкостным педантом, так что в «ДиЭм» даже комар не мог бы пролететь без его ведома. Кроме того, когда мы только начали выступать в клубе, он несколько дней буквально по пятам за мной ходил, когда я выставлял аппаратуру. И все время повторял: «Не подпали „ДиЭм“, технарь, а то я сильно рассержусь!» Нет, такой человек, как Дэнни Монтего, не мог оставить без внимания ни сантиметра проводки! Что‑то служба безопасности темнит с этим пожаром!..

— Но зачем им говорить неправду? — Сильвер недоуменно приподняла брови. — «ДиЭм» ведь не был секретным объектом, где проводились тайные правительственные эксперименты! Это всего лишь рядовой клуб, такие в Городе встречаются чуть ли не на каждой улице и на любом перекрестке! Что там может понадобиться скрыть службе безопасности?

— Ну, не знаю… — Кароль задумчиво поболтал ложечкой в чашке. — Может, на электростанции что‑нибудь перепутали и подали какое‑то немыслимое напряжение, а виноват, допустим, какой‑нибудь дружок или родственник Железной Микки! Или это случилось в смену, которой руководит бывший одноклассник самого командора или подруга его жены! Ну, или еще что‑то в этом же роде… Могу сказать только одно: служба безопасности явно пытается побыстрее замять дело, а ответственность переложить на покойника! Нельзя допустить, чтобы имя Дэнни после смерти даже ассоциировалось со словами «невольное убийство»!

— Когда со мной говорила госпожа Войцеховская, она не выглядела, как человек, пытающийся что‑то замять, — буркнула Сильвер.

— Железная Микки лично общалась с тобой? — Кароль настолько поразился, что, поворачиваясь к Сильвер, едва не опрокинул чашку себе на колени, лишь в последний момент каким‑то чудом удержав ее дрогнувшими пальцами. — Интересно, с чего это она вдруг снизошла до простых смертных?

— Не знаю, — Силь слегка покраснела, проклиная свой длинный язык.

— Ах, ну да! — Стейн тут же расплылся в улыбке и даже попытался постучать себя пальцем по лбу, демонстрируя активную мозговую деятельность, однако удержался, поморщившись от нового приступа боли в висках. — Ты ведь у нас дочь Александра Фокса, почти небожитель, поэтому вполне понятно, что опрашивать тебя послали не рядового сотрудника службы безопасности!

— Не думаю, что это как‑то связано с моим отцом! — холодно отрезала Сильвер. — Если хочешь знать, Войцеховская также опрашивала и Ульку!

— А ко мне вот прислали просто одного из подмастерьев великой и ужасной Железной Микки! — с притворной обидой проговорил Кароль. — Может, мне следует написать по этому поводу ноту протеста командору? Почему одних удостаивают высокой чести, а других — нет?..

— Шут гороховый! — фыркнула, улыбнувшись, Сильвер.

Вот как раз за этим она и приехала к Каролю — он, как никто другой, умел отвлечь ее и развеселить даже в самой трудной жизненной ситуации. Сейчас Стейн поправил повязку на голове и неторопливо поклонился, показывая, что выражение Силь он воспринимает как неизбежный комплимент благодарной публики.

— Ну и о чем же с тобой говорила госпожа Войцеховская? — продолжая гримасничать, спросил он. — Вероятно, интересовалась, не видела ли ты, как Дэнни ковыряется в стенке чем‑нибудь острым, стараясь испортить проводку?

— Да нет, она задавала вполне стандартные вопросы, — Силь слегка нахмурилась, вспоминая. — Ну, сначала попросила подробно описать все, что произошло, а потом интересовалась, не заметила ли я в этот вечер чего‑нибудь необычного.

— Интересно, — протянул Кароль, отставляя чашку. — Неужто она рассчитывала, что ты поведаешь, как весь вечер по «ДиЭм» бродили загадочные люди в масках и пытались спровоцировать взрыв? Что необычного должно было происходить, если они считают, что проблема в электропроводке?

— Понятия не имею, — пожала плечами Сильвер. — Но мне вопросы показались вполне обычными…

Стейн улыбнулся, но как‑то неуверенно, как будто вдруг ему пришла в голову некая неожиданная и неприятная мысль. Силь уже открыла рот, чтобы потребовать, чтобы он немедленно поделился с ней своими соображениями, чего бы они ни касались, как вдруг ее чип в запястье чувствительно запульсировал сигналом коммуникатора. Она тут же активировала его, и перед девушкой замерцал небольшой экранчик, на котором появилось озабоченное лицо какой‑то незнакомой усталой женщины с тревожными и грустными глазами.

— Добрый день, — осторожно произнесла Сильвер — она не представляла, кто эта дама и откуда она взяла личный номер чужого комма. — Слушаю вас.

— Добрый, — отозвалась женщина. — Прошу прощения, что вынуждена вас побеспокоить. Вы Сильвер Фокс?

— Да, — Кароль по другую сторону экранчика вопросительно взглянул на подругу, и она недоуменно пожала плечами, показывая, что понятия не имеет, с кем разговаривает в данный момент.

— Меня зовут Дороти Монтего, — представилась женщина. — Номер вашего комма мне дала ваша мама, госпожа Суздальцева. Она сказала, что не знает, когда вы вернетесь домой, поэтому порекомендовала не ждать, а связаться с вами.

Это было очень похоже на Веронику! Незваных гостей она без стеснения выставляла за дверь, особенно если они интересовались не ею самой, а ее дочерью.

— Еще раз извиняюсь за беспокойство, но я только сегодня прибыла из другого Города, — продолжала Дороти. — Ваше имя я нашла в бумагах, оставшихся после смерти мужа, и в медслужбе мне сказали, что, к счастью, вы не слишком пострадали при пожаре и в состоянии общаться.

— Простите, я не совсем поняла: в чьих бумагах? — растерянно переспросила Сильвер.

— В бумагах моего мужа, — устало, но спокойно повторила женщина. — Я вдова Дэниэла Монтего, он владел клубом «ДиЭм», а вы как основной представитель шоу — группы «Серебряная камелия» заключили с ним контракт на выступления вашей группы на несколько лет. Все правильно?

— Д — да, — запнувшись, подтвердила Силь.

— Мне хотелось бы встретиться с вами, чтобы получить некоторую информацию из первых рук, — Дороти смотрела прямо и строго, как преподаватель на нерадивого ученика. — Я понимаю, что вам, должно быть, неприятно вспомнить о случившемся, но очень прошу все‑таки выкроить немного времени и встретиться со мной.

— Конечно, я готова, — Сильвер все еще не могла прийти в себя. — Когда вам будет удобно назначить встречу?

— Чем скорее, тем лучше, — кажется, Дороти испытала облегчение от того, что собеседница так легко согласилась увидеться с ней. — Я рассчитывала застать вас дома, но готова подъехать, куда скажете. Потом мне также хотелось бы пообщаться и с другими участниками группы, если… это будет удобно.

Если они выжили и не находятся на грани жизни и смерти. Видно было, что Дороти в последний момент ухватила готовые сорваться с языка слова.

— Где вы остановились? — поинтересовалась Силь. — Может быть, я подъеду поближе к вам?

— Пока нигде, — женщина потерла висок, как если бы ее мучила головная боль. — Я в транспортнике просмотрела бумаги Дэнни — у меня к ним семейный доступ — и нашла ряд имен, а потом связалась с медслужбой, чтобы уточнить, кто из сотрудников «ДиЭм» или заключивших с клубом контракт… в состоянии со мной пообщаться.

Кто из сотрудников выжил. Сильвер сглотнула подкативший к горлу комок. Ей уже начинало казаться, что она чуть ли не «мертвец — возвращенец», выживший в буквально нечеловеческих условиях. С другой стороны, Дороти Монтего можно было понять. «Серебряная камелия» была зарегистрирована на Сильвер Фокс, ей посчастливилось выжить во время трагедии — к кому же еще обратиться в первую очередь, если не к ней?! Она даже ощутила неловкость, потому что Дороти приехала к ней домой прямо с транспортника из другого Города, а ее не оказалось на месте. Если бы Вероника хотя бы чаю ей предложила или отдохнуть!..

«Тащи ее сюда, а то я лопну от любопытства!» — яростно проартикулировал из‑за экрана Кароль, сделав большие глаза и помогая себе жестами.

— Вы знаете, я как раз сейчас в гостях у нашего осветителя — его квартира буквально в нескольких кварталах от моей, на том же уровне, — послушно призналась Силь. — Это всего несколько минут ходьбы. Если хотите, я расскажу вам, как добраться, или дам адрес, если вы возьмете такси.

— Ох, это было бы просто прекрасно! — Дороти немного оживилась. — С вашего позволения я приду прямо сейчас!

Сильвер быстро объяснила, как найти дом Кароля, и вдова Дэнни Монтего отключила комм — связь, пообещав прийти как можно скорее. Девушка задумчиво посмотрела на приятеля через гаснущую пелену экрана.

— Дэнни был женат — вот это новость! — озвучил он их общие мысли. — Я определенно хочу посмотреть на женщину, которая ухитрилась затащить его под венец!

— По правде говоря, это могла бы быть любая из тех, в кого он влюблялся, — справедливо заметила Сильвер. — Если бы кто‑то из объектов привязанности Дэнни предложил ему официально зарегистрировать брак, он бы полетел в муниципалитет быстрее ветра!

— Но только не здесь, — Кароль покачал головой. — Раз Монтего уже был женат, он, вероятно, прекрасно понимал, что вторую супругу ему на чип не запишут. И как только он ухитрился жениться, да еще и в другом Городе? А может, эта Дороти — просто самозванка?

— Да нет, вряд ли, — не согласилась Силь. — Эту информацию легко проверить, да и зачем ей врать?

— Дела у Дэнни шли вполне себе неплохо, — задумчиво протянул Кароль. — Вдруг новоявленная госпожа Монтего — охотница за наследством?

— А семейный доступ к документам, видимо, Дэнни ей дал, чтобы когда‑нибудь после его смерти ей было проще мошенничать, выдавая себя за вдову? — язвительно поинтересовалась Сильвер. — Или ты знаешь способ достать его, минуя муниципалитет и официальные процедуры?

— Да, семейный доступ — это в ее пользу, — согласился Стейн. — Хотя я слышал о мошенниках, которые запросто взламывали чипы и заносили на них какую угодно информацию!

— Если ты когда‑нибудь их еще и увидишь, обязательно покажи мне! — усмехнулась Силь. — Эти истории относятся скорее к легендам, чем к истине. Когда‑то, возможно, кто‑то на «Одиннадцати» и пытался пробить правительственную сеть, но, как мне кажется, это давно уже в прошлом. Вот тебе хоть раз приходило в голову совершить нечто противозаконное?

— Ну, по правде говоря, один раз я чуть не стал преступником, — Кароль широко ухмыльнулся, показывая, что шутит. — Помнишь, как мы повздорили с Мартином из соседнего двора? Он обидел Камиллу, а я пригрозил, что подпалю ему пятую точку…

— Помню, вы тогда договорились и до того, что ты пообещал на спор сотворить настоящую взрывчатку, — кивнула Сильвер. — А на следующий день Мартин стал смеяться, когда ты этого не сделал, и ты врезал ему кулаком прямо в нос. Его родители потом жаловались всему двору, а твой папа от них бегал.

— Все так, только одно «но», — Кароль вдруг стал очень серьезным и слегка понизил голос. — Я тогда все‑таки сделал взрывчатку. У нас в школе очень здорово преподавали химию, и я ненадолго задержался после уроков. У меня получилась настоящая подрывная смесь — испытания были проведены по всем правилам. А потом, к счастью, вмешался один из преподавателей, который, прохаживаясь по коридору мимо кабинета химии, удивился, что там что‑то грохнуло. Был жуткий скандал, в дело вмешался директор, вызвали моего отца, который всыпал мне по первое число… Речь зашла даже о том, чтобы отчислить меня из школы с соответствующей записью в чипе. В конце концов, моему учителю химии пришлось поручиться за меня, чтобы я мог остаться в школе, а в мое дело занесли только формулировку о хулиганстве, причем информация, конкретизирующая проступок, осталась засекреченной, доступной только в крайнем случае и с введением специального кода.

— Ничего себе, каким ты, оказывается, был отчаянным подростком! — восхитилась Сильвер. — Мне и в голову не приходило, что ты когда‑то едва не преступил закон!

— Ну да, и нажил крупные неприятности на свою голову, причем пожизненные, — Кароль грустно посмотрел в свою чашку, снова принявшись вертеть ее в руках. — Теперь, если вдруг я окажусь рядом с каким‑нибудь самодельным взрывным устройством, у службы безопасности появится идеальный подозреваемый в моем лице. И никакая засекреченность информации не поможет — на «Одиннадцати» нет таких архивов, куда бы не имели доступ люди Железной Микки! Уж они‑то могут отчитаться не только о том, что ты делал десять лет назад, но и о том, что ел сегодня на завтрак! Им только дай повод вцепиться в человека — и конец! Хорошо еще, что с электропроводкой я до сих пор как‑то не сталкивался, а то у меня за дверью уже бы дежурили люди из службы безопасности!..

Сильвер не успела ничего ответить на это, потому что тут раздавшийся звонок настенного комма возвестил о том, что к Каролю пришли гости. Девушка открыла дверь, за которой, как и ожидалось, оказалась Дороти Монтего — невысокая женщина с усталым бледным лицом, карими глазами и коротко подстриженными светло — русыми волосами. На вид ей было лет сорок, она казалась немного старше Дэнни, но это ни о чем не говорило: покойный хозяин «ДиЭм» в романтическом настроении влюблялся в женщин всех возрастов, исключая разве что совсем уж дряхлых старушек. В одной руке вдова держала дорожную сумку, в другой — ручку чемодана на магнитной полосе, который покорно вплыл следом за ней в прихожую Кароля.

— Здравствуйте, — поприветствовала ее Сильвер. — Заходите, располагайтесь. Хотите чаю?

— Спасибо, не откажусь, — Дороти поставила чемодан в угол, пристроив на него сумку, сбросила дорожные туфли и прошла в комнату следом за Силь.

— Добрый день! — поприветствовал ее хозяин, пока его подруга немного неловко левой рукой доставала из настенного шкафчика еще одну чайную чашку. — Пожалуйста, садитесь! Вы, должно быть, Дороти Монтего? А я Кароль Стейн, звукооператор «Серебряной камелии».

— Очень приятно познакомиться, господин Стейн, — вежливо ответила вдова Дэнни, усаживаясь в одно из кресел за столом.

— Можно просто Кароль, — он вложил в улыбку все свое очарование.

— А я — просто Сильвер, — тут же отреагировала девушка, протягивая Дороти блюдо с булочками. — Угощайтесь!

— Тогда и меня тоже называйте, пожалуйста, по имени, — предложила госпожа Монтего. — Дороти — вполне достаточно, тем более что я надеюсь продолжить с вами сотрудничество, если, конечно, вы не откажетесь.

— Мы будем рады, но немного позже, — твердо заявила Силь. — Пока группа у нас в неполном составе.

— Да, конечно, — чуть рассеянно отозвалась Дороти, принимая чашку из рук Кароля. — Вы, должно быть, вообще ума не приложите, откуда я взялась! Вряд ли Дэнни когда‑нибудь обо мне рассказывал, не правда ли?

Девушка и парень переглянулись и одновременно покачали головами.

— Чтобы предупредить вопросы, я лучше сразу расскажу, каким образом все получилось так, как получилось… — гостья несколько секунд смотрела в чашку, как будто решая, с чего начать. — Видите ли, мы с Дэнни познакомились десять лет назад, когда он приезжал в Город Семь по каким‑то делам. Совершенно случайно столкнулись в магазине — причем в буквальном смысле: он бродил между полками с продуктами в такой задумчивости, что попросту налетел на меня, пока я выбирала овощи. Слово за слово — мы познакомились, договорились о встрече, в тот же вечер поужинали вместе, и уже через неделю Дэнни признался мне в любви. Он так трогательно ухаживал, что я не усомнилась в искренности его чувств. Понимаю: вам, вероятно, это покажется глупым, но в тот момент я была очень одинока. Буквально за два месяца до знакомства с будущим мужем мне пришлось похоронить мать, а отца я никогда не знала. Мне казалась, что я одна во всем мире, и романтичный влюбленный Дэнни вдруг предстал передо мной в образе прекрасного рыцаря, готового избавить прекрасную даму от всех ее проблем. Помню, я сказала ему: если любишь — давай поженимся. И на следующий день мы пошли в муниципалитет и зарегистрировали наш брак.

Дороти на несколько секунд замолчала, и Кароль с Сильвер снова переглянулись. Пока все, что рассказывала госпожа Монтего, очень подходило к образу того Дэнни, которого знали и они. Беда с влюбчивым хозяином «ДиЭм» заключалась только в том, что он, вспыхивая, как огонь, очень быстро «перегорал» в отношениях с предметами своей страсти.

— Несколько месяцев мы прожили в любви и согласии, — продолжила Дороти. — Дэнни был выше всех похвал: нежный, добрый, предупредительный. Мне казалось, что я попала в рай. Но потом он закончил свои дела в Городе Семь и сказал, что ему надо перебираться назад в Город Два. Я уже знала, что у него здесь бизнес, поэтому отъезд не вызвал у меня никаких подозрений. Мы договорились, что он отправится первым, подберет более подходящую для нашей семьи квартиру, а потом приеду я. Первые несколько недель мы связывались по несколько раз в день, Дэнни рассказывал мне, как идут дела в «ДиЭм», как продвигаются его поиски подходящего жилья. Ему все время что‑то мешало: то район считался недостаточно престижным, то соседи попадались склочные, то поблизости от квартиры не оказывалось парка, в котором, как мы мечтали, мы сможем прогуливаться по вечерам. В конце концов я стала выговаривать ему, что с таким количеством отказов муниципалитет скоро перестанет предлагать ему новые варианты. А вскоре меня стали мучить подозрения, что он вроде бы не так и хочет, чтобы я переехала вслед за ним. Дэнни был вежлив и ласков, общаясь со мной по комму, однако мне казалось противоестественным то, что он, похоже, не очень‑то стремится воссоединиться поскорее с молодой женой. Не могу сказать, что сама испытывала безумное желание поселиться в новом доме, однако нельзя не признать, что меня это слегка задевало.

Дороти снова прервалась, чтобы отхлебнуть чая, и слегка передернула плечами, как будто смутилась от такого откровенного проявления чувств и одновременно извинялась перед слушателями за свою наивность десятилетней давности.

— Дорого бы я дала тогда, чтобы мои подозрения не оправдались, — она криво усмехнулась. — Но, когда я задала Дэнни прямой вопрос, он, немного помявшись, честно признался, что «перегорел». Мол, он искренне привязался ко мне, но теперь любовь закончилась, хотя мы по — прежнему друг друга уважаем, можем остаться друзьями — и все такое… Я чувствовала себя обманутой и сначала заподозрила, что у него появилась другая женщина. Вела себя, как дура, требовала назвать ее имя, плакала в трубку… Дэнни пытался утешить меня, как мог. Хотя с моей стороны, наверное, это было чистой воды эгоизмом. Я ведь сама виновата в том, что наша семья не сложилась. Собственно, не стоило и пытаться ее построить. Дело в том, что я никогда не любила Дэнни, а просто воспользовалась тем, что он оказался рядом, чтобы не быть одной. Возможно, если бы я испытывала к нему какие‑то более сильные чувства, нежели просто благодарность, нежность и привязанность, все сложилось бы совсем иначе, и его теплые чувства ко мне не стали бы прошлым… Во всяком случае, не так быстро, как это случилось!

Сильвер позволила бы себе в этом усомниться, но вслух ничего не сказала. Ей всегда казалось, что Дэнни просто органически не способен долгое время быть увлеченным одной женщиной — ему требовалась постоянная смена впечатлений, бурные страсти, яркие влюбленности и болезненные разрывы, после которых он неделями совершенно искренне страдал, пока не находил новый объект для влюбленности. Тихая семейная гавань придумана не для таких людей, как Дэниэл Монтего, именно поэтому Силь с Каролем искренне удивились тому, что, оказывается, у него была жена.

— Позже я поняла, что Дэнни в сущности не так и виноват в нашем разрыве, — Дороти скрестила вытянутые ноги и несколько секунд любовалась выданными ей домашними тапочками в виде двух смешных собачьих морд. — Мы решили развестись, но для этого нам нужно было обоим явиться в муниципалитет одного из Городов, а это почему‑то никак не получалось. То у Дэнни не очень хорошо шел бизнес, и он не мог приехать ко мне, то у меня не находилось времени, чтобы приехать сюда. Мы несколько месяцев утрясали наше расписание, чтобы оказаться в нужном месте. Дэнни приехал в Город Семь, и мы пошли в муниципалитет, но там как раз проводили какие‑то мероприятия, половины служащих не оказалось на месте, и нас просто вежливо отправили прочь, посоветовав явиться в другой день. После этого мы с Дэнни немного посидели в кафе, поболтали и пришли к выводу, что, кажется, сама судьба противится нашему решению разбить семью. Конечно, это была всего лишь шутка, а остальное — не более чем стечение обстоятельств, но именно тогда мы решили оставить все, как есть, до тех пор, пока одному из нас по — настоящему не понадобится свобода. В конце концов, ни я, ни Дэнни нашим браком не тяготились, особых обязательств он на нас не накладывал, поэтому и никаких терзаний мы не испытывали. Меня вполне устраивал статус замужней женщины, да и он не возражал.

Кароль хмыкнул, и Силь бросила на него предостерегающий взгляд. У него буквально на лице было написано все, что он думает по поводу этих оригинальных брачных отношений. Хитрюга Дэнни при всех своих романтических «тараканах» оставался весьма практичным малым. Вероятно, осознав, что заключил не такую уж плохую сделку, выбрав в жены милую, приятную, неконфликтную женщину, не предъявляющую ему особых претензий и не требующую изменить стиль жизни, он решил на всякий случай обезопасить себя на будущее, поэтому и остался женатым. С тех пор, в кого бы он ни влюбился, у девицы, которая могла бы оказаться на порядок корыстнее Дороти, уже не получилось бы затащить его в муниципалитет для регистрации брака.

— Дэнни, кстати, оказался не самым плохим мужем, если вы понимаете, о чем я, — улыбнулась госпожа Монтего, заметив «переглядки» Сильвер и Кароля. — Когда пять лет назад я тяжело заболела, он моментально бросил здесь все дела и примчался в Город Семь. Мне пришлось перенести тяжелую операцию, а потом Дэнни буквально кормил меня с ложечки, пока я приходила в себя. Не знаю, что бы я без него делала. Разумеется, наши отношения вам покажутся довольно‑таки специфическими, но за десять лет я к ним привыкла… Дэнни связывался со мной, когда ему было плохо, а я в трудной ситуации всегда могла обратиться к нему. Он рассказывал мне про женщин, когда они его бросали, а мне было приятно обсуждать с ним свои дела. Порой мы могли проговорить всю ночь, а иногда Дэнни приезжал на денек — другой, чтобы пообщаться. Как это ни странно прозвучит, но я могу сказать, что была счастлива в браке. Мы, вероятно, не стали мужем и женой в том смысле, какой принято вкладывать в эти понятия, но всегда оставались близкими людьми… Поэтому гибель Дэнни для меня — настоящий шок!

Дороти выпрямилась в кресле и отставила чашку с чаем на столик. Она сначала посмотрела на Сильвер, а затем — на Кароля, снова став похожей на строгую преподавательницу.

— Я хочу разобраться, как получилось, что погиб мой муж, — тихо произнесла женщина. — Мне нужно точно знать, что именно случилось тем вечером в «ДиЭм».

— Силь? — Кароль выразительно покосился на девушку.

Сильвер глубоко вздохнула и стала рассказывать. Она старалась опускать незначительные детали, то и дело услужливо подсовываемые памятью, но иногда все же сбивалась с прямого повествования. Впрочем, ни Кароль, ни Дороти ее не прерывали. Сильвер в очередной раз говорила о том, как неожиданно грохнуло где‑то в районе барной стойки, как в них полетели горячие куски пластика и осколки стекла, как обрушился занавес, спасший их с Улькой жизни… Как она выползла из‑под тяжелой ткани и пошла искать Камиллу… Как Дэнни лежал на полу, бессмысленно уставившись в потолок, на его лице застыла недоуменная полуулыбка, и у нее в голове еще мелькнула мысль о том, что если его прохладно — отстраненная красотка Беверли Кларк тем вечером исполнила свое намерение и зашла в «ДиЭм», то Монтего был бы, наверное, счастлив узнать, что покинул этот мир вместе с возлюбленной.

Дороти слушала жадно, как будто впитывала в себя не только слова, но и впечатления Сильвер. Она никак не прореагировала на информацию о том, что у Дэнни незадолго до смерти появилась новая пассия, зато вопрос, откуда распространялся пожар, ее не на шутку заинтересовал и, кажется, даже встревожил.

— Значит, ты говоришь, что грохнуло у барной стойки? — за полчаса беседы они по предложению Дороти как‑то удивительно органично перешли «на ты». — И именно там оказались наиболее серьезные разрушения?

Сильвер подтвердила, что все выглядело именно так, хотя она, конечно, не специалист службы безопасности и поручиться не может. В момент пожара она была не в том состоянии, чтобы четко фиксировать все происходящее, но ей показалось, что барная стойка и все, кто находился рядом, наиболее пострадали. Возможно, это и не так, просто там имелось множество стеклянных предметов, которые, конечно, будучи разбитыми, производили впечатление полной и окончательной разрухи. А теперь вряд ли удастся что‑то досконально выяснить — пожар, продолжавшийся в «ДиЭм» более двух часов, совершенно уничтожил изрядную часть клуба.

— А почему тебя это так интересует? — осторожно спросил Кароль. — Ведь ты как наследница можешь обратиться напрямую в службу безопасности, и они обязаны предоставить тебе всю информацию не только по гибели Дэнни, но и вообще по клубу.

— Они это уже сделали, — Дороти задумчиво потирала подбородок. — Они утверждают, что где‑то была старая проводка, и ее замкнуло.

— Судя по тону, ты в этом сомневаешься, — заметила Сильвер.

— Надо совершенно не знать Дэнни, чтобы предположить, что у него что‑то где‑то не было отремонтировано, — отрезала Монтего. — Он очень гордился своим клубом и всегда повторял, что у него все идет, как надо. Я точно знаю, что он регулярно проверял все системы и контролировал их лично. Дэниэл скорее отрезал бы себе руку, чем нарушил бы правила, тем более если бы это могло задеть чужую безопасность.

— И какие из этого следуют выводы? — осведомился Кароль.

— Или кто‑то специально испортил проводку, чтобы подставить Дэнни, или причина взрыва и пожара была совсем другой, а теперь служба безопасности по какой‑то причине пытается свалить ее на моего покойного мужа, — спокойно произнесла Дороти. — Только это у них не получится. Я собираюсь в самое ближайшее время наведаться в «ДиЭм» и разобраться, что там действительно случилось с электрикой. Кроме того, у меня есть доступ к документам Дэнни, и я могу точно выяснить, когда у него в клубе в последний раз был специалист соответствующей службы. Надо будет встретиться с ним и расспросить о состоянии проводки. Я не допущу, чтобы все вокруг считали, что полторы сотни людей были убиты, ранены и покалечены из‑за халатности или небрежности моего мужа! Дэнни не заслужил такой паршивой памяти! Надеюсь, я все еще в достаточной мере профессионал, чтобы не позволить кому попало пачкать в грязи имя Монтего, которое ношу и сама!

Воинственно настроенная Дороти сжала кулаки и вскинула голову с таким видом, словно ей уже бросили вызов таинственные электрики и служба безопасности во главе с Микаэлой Войцеховской. Кароль и Сильвер снова переглянулись, причем в глазах приятеля девушка увидела изрядную долю скептицизма.

— Извини, ты что‑то сказала о своем профессионализме? — осведомилась Силь. — Надеюсь, не слишком большой наглостью будет поинтересоваться, чем ты занимаешься?

— У меня юридическое образование и когда‑то я была адвокатом в структуре службы безопасности, — спокойно ответила Дороти, — а теперь уже более пяти лет зарабатываю себе на жизнь частными расследованиями.