Человек без надежды (СИ)

Глава 13

Среда, 21 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

— А я‑то все гадал, когда ждать тебя в гости! — дверная створка отъехала еще до того, как Войцеховская успела активировать сигнал настенного замка, как будто хозяин ожидал гостей прямо в коридоре.

Пожилой мужчина стоял в проходе, широко улыбаясь. Годы не оставили волос на его голове (современную трансплантологию он не признавал, предпочитая естественный ход вещей), ограничившись лишь внушительной лысиной; узкое лицо избороздили морщины, чуть приподнятые седые брови придавали ему выражение легкого удивления; зато карие глаза были по — прежнему внимательны и, казалось, не упускали из виду ничего, сообщая своему владельцу исчерпывающую информацию об окружающем мире. Он как раз всегда славился тем, что подмечал абсолютно все, до мельчайших деталей.

— Привет, Израэль, — несмотря на усталость, Микаэла не могла не улыбнуться в ответ. — В дом‑то впустишь?

— Проходи, радость моя, — бывший лидер службы безопасности "Одиннадцати" охотно посторонился, пропуская нынешнего. — Рад, что в такое непростое время ты выкроила для меня пару минут.

— Если у тебя есть возможность выпить стакан воды и на некоторое время устроиться в сидячем положении, они с легкостью могут превратиться в пару часов, — оказавшись в опрятном и чистом холле, Войцеховская привычно разулась и сунула ноги в домашнюю обувь, мысленно отметив, что Израэль приготовил "ее" тапочки — значит, ждал, что она вот — вот к нему заявится, и, как обычно, не ошибся!

— И стакан воды найдется, и чашка чая, и рюмка чего покрепче, — подмигнул гостеприимный хозяин.

Повернувшись, он быстро направился к одной из комнат, и Микаэла последовала за ним. Несмотря на солидный возраст и многолетнее пребывание на не самой простой работе, Израэль Вайс двигался совершенно не по — старчески — со спины его можно было с легкостью принять за мужчину раза в два моложе. Об этом человеке ходили самые разнообразные легенды, многие из которых рассказывали только шепотом. Его считали самой опасной персоной "Одиннадцати" — перейти дорогу Израэлю Вайсу мог только тот, кому уже нечего терять. Спокойный, хитрый и безжалостный — вот три эпитета, чаще всего сопровождавшие имя бывшего лидера службы безопасности. Его практически невозможно было вывести из себя, он всегда улыбался и оттого внушал еще больший страх и врагам, и подчиненным. Лишь узкий круг людей посвященных знал, что за "своих" Вайс кому угодно горло разорвет. Старый Лис был суров и требователен, однако сотрудников всегда берег и подбирал с такой тщательностью, словно завтра на ковчеге должна была начаться полномасштабная война, а его служба — последний оплот законности и порядка на "Одиннадцати".

Микаэлу он признал не сразу, но, когда получше узнал девушку — космопилота, принял, как родную, и на первых порах был самым активным помощником в становлении нового лидера службы безопасности. Потом Израэль ушел на покой, однако Войцеховская знала, что в критической ситуации всегда может к нему обратиться. За эти десять лет они стали, пожалуй, очень близкими друзьями. Можно сказать, что Вайс относился к Войцеховской с родительским покровительством, тем более что собственными детьми он так и не обзавелся, лишь оставив в Центре репродукции свой генетический материал с условием, что использован он будет лишь после его кончины или уже в новом мире, до которого ковчег однажды "доплывет" в межзвездном пространстве. Никогда не знавшая отца Мика с благодарностью принимала его науку, а он с удовольствием делился с ней всем, что знал и умел.

Она никогда не стеснялась просить у Израэля совета, охотно признавая, что он намного опытней нее и, вероятно, умнее. Он так долго руководил службой безопасности, что его имя стало почти нарицательным. Вайс не навязывал свою помощь, но никогда не отказывал, если Войцеховская его просила. Помимо того, что так он заботился о ковчеге и службе безопасности, по — прежнему остававшейся ему "не чужой", Мика знала, что бывшему лидеру льстит и сама мысль, что он оказался незаменимым, что, несмотря на отставку, его мнение все так же имеет большой вес для окружающих.

— Присаживайся, малышка, — оказавшись в гостиной, Израэль широким жестом указал на удобное кресло. — Что будешь пить? Действительно воду, чай, кофе или, может, наливочку?

— Я на службе, — улыбнулась Мика. — На сегодня ограничимся кофе, если не возражаешь.

— Тогда "сладенькое" получишь с собой, — подмигнул Вайс, тут же активируя одну из ниш в стене. — В этом году у меня прекрасный урожай рябины, наливка получилась чудесная и много!

— Здорово! — искренне порадовалась Войцеховская.

Оказавшись на пенсии, Израэль неожиданно для окружающих сделался страстным садоводом. В небольшом садике за своим частным домом он разводил какие‑то немыслимые земные деревья, травы и цветы, какими на "Одиннадцати" больше никто не занимался. А в конце летнего сезона его невозможно было оторвать от процесса заготовки "еды" на зиму. В последнее время Вайс увлекся настойками и наливками. Каждый раз, когда Мика оказывалась у него в гостях, домой уходила, навьюченная банками, бутылками, коробками и пакетами, — заботливый "папаша" старательно обеспечивал "дочурку" всеми необходимыми "витаминами", которые, как он утверждал, невозможно получить из синтезированной пищи или того, что выращено "без души и на продажу".

Глядя, как Израэль неторопливо и сосредоточенно варит кофе в настоящей турке (потемневшей от времени, со слегка погнутой ручкой), Микаэла впервые за последние дни почувствовала, как на ее душу снисходит покой. Рядом со Старым Лисом она могла ненадолго отрешиться от своих проблем. Ее мудрый наставник поможет во всем. Он всегда повторял, что, если остановиться, сесть и обстоятельно подумать, можно найти выход из любой ситуации, решить проблему даже самой высокой сложности. Сам Израэль умел отгораживаться от мельтешащей вокруг суеты и погружаться в размышления практически в любой, даже самой сложной ситуации. Мика пока не обладала такой удивительной способностью.

Ароматный темно — коричневый, почти черный напиток полился в небольшую чашечку, которая вскоре перекочевала на столик рядом с креслом Войцеховской. За ним, как по волшебству, появилась небольшая вазочка с настоящим сахаром (подсластителей Израэль не признавал и часто шутил, что пошел на трудную государственную службу только потому, что знал: после выхода на пенсию сможет позволить себе невероятно дорогие натуральные продукты), антикварный серебряный молочник и поднос со свежими булочками — Вайс утверждал, что их пекут по его рецептам в ближайшей булочной, но Микаэла подозревала, что это он сам на досуге заделался хлебопеком.

— Ну, дорогая, рассказывай, зачем пожаловала? — устроившись в кресле напротив с собственной чашкой кофе, Израэль лукаво сверкнул глазами.

— Что тут говорить, если ты и сам все знаешь! — фыркнула Микаэла, осторожно вдыхая аромат густого темного напитка. — Может, ты мне сам расскажешь, зачем я здесь?

— С философской точки зрения, каждому из нас суждено исполнить какую‑то свою миссию на ковчеге, — усмехнувшись, принялся рассуждать Вайс. — Вопрос "зачем я здесь" сродни интересу к исследованию так называемого "смысла жизни", поэтому однозначного ответа на него, боюсь, не имеется…

— Если мне вдруг вздумается узнать, что я делаю на "Одиннадцати", я приду не к тебе, а к психиатру, — Микаэла добавила в кофе сахар и сливки и осторожно размешала содержимое чашки небольшой серебряной ложечкой. — Думаю, мы оба знаем, что я не совсем это имела в виду.

— Ладно, вернемся к более приземленным вопросам, — без возражений согласился Израэль. — Ты пришла ко мне, потому что взрыв в "Мертвеце", очевидно, не был спровоцирован неполадками в электропроводке — это похоже на дело рук человека. Значит, служба безопасности роет носом землю, чтобы найти таинственного взрывника. Если бы ты преуспела, об этом уже объявили бы или, по крайней мере, разошлись бы слухи в нашей узкой среде. То, что ты здесь, автоматически означает, что служба безопасности зашла в тупик, и ты не очень хорошо себе представляешь, куда двигаться дальше.

— А ты представляешь? — если бы кто‑то другой разговаривал с ней таким назидательным тоном или высказывал столь нелицеприятные вещи, Войцеховская, несомненно, пришла бы в ярость и принялась с пеной у рта доказывать, что служба безопасности делает все возможное, но разозлиться на проницательного Вайса даже не подумала.

Израэль расхохотался. Смех у него был раскатистый и заразительный настолько, что невозможно было не улыбнуться в ответ, даже если повода для радости не имелось.

— Девочка, да ты, никак, полагаешь, что я сейчас начну доставать тебе верные решения, будто пушистых кроликов из черной шляпы?! — Вайс вытер с глаз выступившие от смеха слезы и совсем невесело покачал головой. — Жаль тебя разочаровывать, Микаэла, но на своего далекого предка я совершенно не похож!

Лишь немногие на "Одиннадцати" знали о том, что Израэль — далекий потомок знаменитого Эрика Вайса, который в начале XX века на Земле был больше известен под псевдонимом Гарри Гудини. Имя трюкача стало нарицательным почти три тысячелетия назад и "перекочевало" на "Одиннадцать" вместе с переселенцами.

— Ну, ничего такого я не ожидаю… — Мика задумчиво отпила кофе — напиток, как и все у Израэля, был превосходен. — Просто подумала: вдруг ты уже что‑то сопоставил и пришел к неким логическим выводам?..

— К некоторым — пришел, — согласился Вайс. — Но для полноты картины мне не хватает сведений, которыми со мной служба безопасности теперь не делится. Я бы мог, конечно, из чистого любопытства порыться во внутренней сети или заглянуть на чашку чая к кому‑нибудь из бывших коллег, но решил, что не стоит переходить тебе дорогу.

Несмотря на официальную отставку, у Израэля сохранилась самая высокая степень доступа в систему, и его пароли регулярно обновлялись и пересылались экс — лидеру службы безопасности. Порой Мика получала от него письма с осторожными, ненавязчивыми рекомендациями по тому или иному вопросу. Он называл эти легкие "вмешательства" "зарядкой для ума, позволяющей старику не закиснуть вместе со своими компотами", Войцеховская порой была ему благодарна — Старый Лис замечал такие вещи, которые могли "проскочить" даже мимо ее недремлющего ока. Но в критических ситуациях Вайс становился болезненно щепетилен. И, как только понял, что со взрывом в "ДиЭм" связана некая мутная история, тут же церемонно устранился от любой информации по данному вопросу. Чтобы получить его помощь, нужно было лично посвятить Израэля во все исходные подробности.

Вздохнув, Микаэла отставила в сторону чашечку с кофе и начала рассказывать. Она не докладывала так ни командору, ни перед Большим Советом — рапорты Кройчету не имели лирических отступлений, а заместители и мэры порой с молчаливого согласия командора оказывались "обнесенными" даже некоторым количеством ключевой информации. Вайсу же она привыкла "отчитываться" по полной программе, отвлекаясь на побочные мелочи и обстоятельно отвечая на сопутствующие вопросы. Он любил говорить, что нужно "обладать всей информацией", поэтому специально для него Мика выяснила все, что смогла, об основных действующих лицах, а также их семьях и ближайшем окружении.

Рассказ занял приличное количество времени, поскольку речь уже шла не только о взрыве, но и об убийстве, похищении и покушении еще на одно убийство. Несмотря на то, что в своих докладах командору она была сдержанна, Войцеховская не сомневалась, что речь идет об одном человеке или некой организованной группе людей, которая причастна ко всем четырем преступлениям. Пока Микаэла говорила, любопытство в глазах Израэля постепенно сменялось все более мрачным выражением. Трагедия в "ДиЭм" потянула за собой целый ряд других жертв, и бывший лидер службы безопасности, несмотря на внешнее спокойствие, не мог остаться безучастным к подобной информации.

— Значит, спланированная крупномасштабная операция, — задумчиво произнес Вайс, когда Войцеховская, наконец, замолчала и вернулась к своему уже почти остывшему кофе. — Сначала устроили взрыв, а затем стали "подчищать" концы, убирая тех, через кого можно выйти на преступника.

— Многоходовая комбинация? — Микаэла приподняла брови.

— Думаю, да, — степенно кивнул Израэль. — И скорее всего это не группа, а одиночка.

— Почему ты так считаешь? — она поставила чашку обратно на столик.

Все вокруг были совершенно уверены, что действует целая группа "взрывников — убийц" — это больше всего раздражало Большой Совет, который пытался давить на командора и службу безопасности. Сам Кройчет тоже полагал, что они имеют дело с целой бандой преступников, объединенных какой‑то общей целью. Войцеховская не могла бы рационально и логично объяснить, почему изначально у нее появилось ощущение, что взрывник и убийца — одиночка. Но внутренне она была совершенно в этом уверена. И то, что бесконечно уважаемый ею Вайс тоже сразу предположил подобный вариант, ее весьма порадовало.

— Он зачищает "хвосты" и делает это спланированно, но неумело, — пояснил Израэль, покачивая головой. — Если бы взрыв был делом рук большого количества людей, им не было бы необходимости обращаться к кому‑то стороннему, они обошлись бы собственным коллективом.

— А ты не допускаешь, что убитая Беверли Кларк и похищенный доктор Эсстен — и есть задействованные части "коллектива"? — Мика знала, что командор непременно бы задал этот вопрос — порой даже слышала его спокойный и уверенный голос в собственном сознании.

— Тогда их было бы незачем убивать, — Вайс нахмурился. — Что, в конце концов, совершила девушка? Делала покупки? Будь она причастна к взрыву, наверное, нашла бы хорошее оправдание — ведь все ингредиенты совершенно безобидны, пока их не "складывают" вместе. В таких случаях для человека просто создается легенда: мол, помогал больной бабушке или совершал закупки для бывшей подруги, которая отправилась рожать в Пустошь, поскольку Центр репродукции в праве иметь ребенка ей отказал. Нет ничего проще — перевести подозрение куда‑нибудь подальше, и пусть служба безопасности носится по заокраинным местам, пытаясь хоть кого‑то найти! А если девушку убили, это означает, что она хорошо знала, для кого совершает покупки, и этот некто решил перестраховаться, пока к ней не нагрянули твои люди.

— То есть ты считаешь, что ее использовали вслепую, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Микаэла.

— Из имеющейся информации можно сделать именно такой вывод, — уверенно подтвердил Израэль. — Какой‑то приятель (или приятельница, что, кстати, тоже вполне возможно!) доверил Беверли Кларк купить ему некоторые необходимые вещи. Для чего — не объяснял. Возможно, также попросил ее отнести в "ДиЭм" в один из вечеров некий пакет, предназначенный для кого‑нибудь, кто его оттуда заберет. Большинство горожан не заподозрят в такой просьбе ничего криминального, если к ним обратится друг или даже просто хороший знакомый. Почему не оказать услугу человеку, который сам не может что‑то сделать в силу объективных причин?

— Но при этом она бы с легкостью могла сказать нам, кто именно ее попросил, — продолжила Микаэла, кивая.

— Вот именно! Поэтому она и оказалась следующей "лишней" в этом комбинации — очевидно, взрывник с самого начала приготовил девушку в жертву, — Вайс начал сосредоточенно постукивать кончиками пальцев по подлокотнику. — Судя по тому, как долго она делала покупки, и по тому, какое количество лекарства оказалось у нее в запасе, преступник заранее закрепил за Беверли Кларк роль "потенциальной смертницы". Конечно, она могла заподозрить что‑то нехорошее, высказаться перед приятелем, и он решил, что нужно ее убрать, но, думаю, все‑таки он более или менее продумал ситуацию на несколько шагов вперед. Что же до психолога…

— Он, скорее всего, связующее звено между убийцей и Беверли Кларк, — подхватила Мика. — Наш преступник, вероятно, познакомился с девушкой на приеме у доктора Эсстена…

— Или привлек его к выписыванию рецептов, хотя это, конечно, было бы для него более рискованным, — резонно дополнил Израэль. — Психолог не должен так рисковать своей репутацией даже ради близкого друга. Разве что… Ты проверила его окружение?

— Да, там ничего подозрительного, — Войцеховская безнадежно махнула рукой. — Его родители умерли, имеется младший брат, вот уже несколько лет проживающий вместе с женой и детьми в другом Городе. Близких друзей у доктора Эсстена не оказалось, любовниц он менял слишком часто, чтобы одна из них могла втянуть его во что‑нибудь рискованное. Мои люди продолжают работать с окружением психолога, но я бы сказала, что вероятность того, будто "хвост" тянется оттуда, стремится к нулю. Единственное прегрешение доктора Эсстена — наличие в рядах его пациентов Беверли Кларк и, похоже, таинственного "мертвеца", к которому сходятся все нити.

— А другие пациенты? Я правильно понял, что и девушка, на которую было совершено покушение, тоже приходила к нему на прием? — уточнил Вайс.

— Чтобы их всех просканировать, найти и допросить, понадобятся месяцы, — уныло заметила Микаэла. — Времени у меня в обрез…

— Что, давят сверху? — Израэль кинул на нее сочувственный взгляд. — Я думаю, ты могла бы объяснить командору, что быстро такие вещи не расследуются.

— Дело не в нем, а в Большом Совете, — Мика поморщилась при одном воспоминании о том, какой бардак творился на последнем заседании. — Там паникуют. Да и гуляющий по ковчегу взрывник совершил достаточно, чтобы заподозрить, что он уже ни перед чем не остановится!

— Тоже резонно, — согласился Старый Лис. — Таким образом, вернемся к нашим рассуждениям. Итак, преступник убрал Беверли Кларк, которая могла указать на него как на заказчика ингредиентов для приготовления взрыва, и Рудольфа Эсстена, который мог связать его с вышеупомянутой Беверли. Кто у нас дальше? Третья потенциальная, но, к счастью, не состоявшаяся жертва — Сильвер Фокс. Девушка, которая, вероятно, случайно оказалась в эпицентре событий — сначала в "ДиЭм", потом, что закономерно, на приеме у психолога. Она — непредвиденное обстоятельство, неучтенное звено плана. Она раздражает преступника и, как он считает, представляет для него угрозу. Покушение на нее — еще один аргумент в пользу того, что мы ищем одиночку…

— Почему? — удивилась Микаэла.

— Организация лучше справилась бы с устранением потенциальной угрозы, — Вайс нахмурился. — На мой взгляд, это скороспелое покушение говорит о том, что наш преступник запаниковал. Предыдущие его шаги были рассчитаны, а тут ему пришлось действовать экспромтом, поэтому он и задергался. Ведь, судя по твоему рассказу, он выстрелил только один раз. А кто, по сути, мог ему противостоять в безлюдном парке при клинике? Парень в инвалидной коляске? Всего лишь очередной нежелательный свидетель преступления. Наш убийца вполне мог бы пристрелить и девушку, и ее защитника — космопилота, если бы проявил чуть больше хладнокровия. Ему и требовалось‑то всего лишь подойти ближе — парк ведь не охраняли.

Войцеховская судорожно сглотнула, весьма отчетливо представив себе два трупа на парковой дорожке, ведущей к клинике.

— Это как раз и говорит о том, что в изначальном плане числилось меньше жертв, — как ни в чем не бывало продолжил Израэль. — Когда преступник начал операцию по устранению доктора Эсстена, он не думал, что его может разглядеть какая‑нибудь пациентка. А отыгрывать назад, видимо, было уже поздно. После этого ему пришлось заняться Сильвер Фокс, но он явно продумал не все. Подловить ее у клиники — отличная мысль, ведь девушка каждый день ходит туда на перевязки. Но внезапно оказавшийся на месте покушения космопилот сбил все планы нашего убийцы. Преступник запаниковал — и покушение не удалось…

Несколько минут они провели в молчании. Почти ко всем выводам, высказанным Вайсом, Микаэла пришла и сама, но дальше, похоже, шел тупик. Оставалось перебирать пациентов доктора Эсстена, надеясь найти среди них того единственного, который мог бы оказаться и другом Беверли Кларк. Но работы и в самом деле было слишком много, а командор отчетливо дал понять, что время не ждет…

— С другого конца ты зайти не пробовала? — порой Мике казалось, что Вайс умеет читать мысли. — Раз в деле замешан "мертвец", не поискать ли их среди пациентов доктора?

— Некоторое время назад он был привлечен в качестве сотрудника Центра летной подготовки, — устало произнесла Войцеховская. — Среди его пациентов — несколько десятков, если не сотен "мертвецов"!

Израэль вполголоса пробормотал себе под нос что‑то такое, что можно было бы принять за ругательство, если бы Микаэла не была твердо уверена, что бывший лидер службы безопасности принципиально не пользуется крепкими выражениями. Поэтому она просто не расслышала, что он сказал.

— Ты, конечно, приставила охрану к этой девочке, Сильвер Фокс, — скорее утвердительно, чем вопросительно пробормотал Вайс.

— Для того чтобы беречь ее лучше, мне остается только лично свернуться калачиком возле двери ее квартиры и дежурить там круглосуточно, — энергично кивнув, подтвердила Мика.

— Когда‑то мне довелось встречаться с ее отцом — он тогда был привлечен в качестве общественного деятеля к работе службы безопасности, — откинувшись на спинку кресла, Израэль слегка прикрыл глаза. — Вот кто был по — настоящему выдающимся человеком, уникальным ученым, гением! Угораздило же его дочку оказаться в эпицентре всего этого кошмара! Хотя, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, она весьма удачливая девушка. Не погибла при взрыве и пожаре, не оказалась убита неизвестным "мертвецом" на парковой аллее… Как говорили когда‑то на Земле, "в рубашке родилась"! Кто бы там ни присматривал за нашим ковчегом "сверху" — Бог ли, Вселенная или какой‑нибудь Высший Разум, — он явно подыгрывает девочке, понимая, что потерять такой уникальный генетический материал — просто трагедия для ковчега!

— Старый циник! — фыркнула Микаэла. — Только меня не пытайся убедить, что тебя якобы интересует исключительно "генетический материал", а будь на месте Сильвер Фокс любая другая девушка — ты бы и не чихнул!

— Я просто хотел сказать, что любая другая на ее месте стала бы отличной приманкой для нашего убийцы, — хладнокровно заметил Вайс. — Но рисковать Сильвер Фокс мы не имеем права…

Войцеховская снова невольно сглотнула. Спокойный, хитрый, безжалостный… Старый Лис был не жертвой, а охотником, блестяще умеющим расставлять капканы. Ей и в голову не приходило превратить девушку в приманку для поимки взрывника. Израэль подумал об этом сразу же. Когда‑то он сказал, что можно пожертвовать одним человеком ради блага всего ковчега, словно пешкой на шахматной доске, которая должна сойти с квадрата, чтобы защитить короля… Но в этом Мика так и не научилась подражать ему — и не была уверена, что ей бы этого хотелось!

— Я тебя шокировал? — уголки губ Вайса слегка тронула улыбка. — Когда не остается другого выхода, приходится играть с теми козырями, которые имеешь на руках. Как лидер одной из ведущих служб "Одиннадцати" я имел право на некоторые… отступления от правил. И ты тоже их имеешь — старайся об этом не забывать!

— Ты когда‑нибудь… использовал такую приманку? — Микаэла старалась говорить ровным тоном.

— Несколько раз пришлось, — кивнул Израэль. — Это были не самые приятные операции в моей жизни, но я постарался перестраховаться, где только можно. Они закончились вполне успешно, и "наживки" даже не поняли, какую играли роль. Когда хорошо делаешь свою работу, жертв не случается. Сделай все, что в твоих силах, и положись на то, что Вселенная тебе подыграет!

— И командор… это позволил? — Войцеховская удивленно приподняла брови.

Она не могла себе представить, что явилась бы к Стефану Кройчету с просьбой о разрешении задействовать Сильвер Фокс (или, если уж на то пошло, любого другого жителя "Одиннадцати", включая пустошников!) вслепую в качестве приманки в ловушке. Мика была уверена, что вышла бы из кабинета командора уже разжалованной, изгнанной со службы с позором, а может — и приговоренной к всевозможным ограничениям по чипу и пожизненным общественным работам где‑нибудь на границе между Городом и Пустошью, а то и вовсе высылкой "на родные просторы". Даже если бы неизвестный взрывник держал его за горло в прямом смысле слова, Кройчет нипочем не согласился бы на рискованный эксперимент!

— Командор? — Израэль жестко усмехнулся. — Ты про Стефана? Ну да, конечно, он бы костьми лег, лишь бы не допустить ничего подобного! Но не забывай, что большую часть своей жизни я проработал с командором Таном Сайеки — тот был на порядок жестче нынешнего. Разумеется, официальных разрешений он мне никогда не давал, но вообще‑то мы оба прекрасно понимали, что именно и для чего я делаю. Что же касается Кройчета, то его я не всегда посвящал в тонкости функционирования службы безопасности — не считал это необходимым. Мне проще было бы ответить перед ним за провал какой‑нибудь рискованной операции, если бы он случился, чем уговорить его санкционировать таковую. Даже если он и догадывался, что мои люди проворачивают нечто не вполне законное за его спиной, то мне этого понять не давал, и я ему за это благодарен.

— Приманки у нас не будет, — спокойно, но твердо произнесла Микаэла. — Если только мне не придется самой выступить в ее роли, но на меня таинственный "мертвец" пока не охотится.

— Понимаю, — Израэль склонил голову и наградил нынешнего лидера службы безопасности слегка насмешливым взглядом. — Я тоже старался избегать этой крайней меры, пока совсем не прижимало. Но у тебя, насколько я понимаю, еще есть и другие варианты?

— Стыдно признаться, но я их не вижу, — призналась Войцеховская. — Потому и обращаюсь к тебе.

— Мотивы, лапочка, мотивы! — поднявшись с кресла, Вайс снова направился к стенной нише, в которой лежал насыпанный на подогреваемую поверхность песок для кофе, и взялся за турку. — Вспомни, чему я пытался тебя научить, когда ты желторотым птенчиком пришла ко мне и со свойственной тебе нахальной уверенностью заявила, что сменишь почтенного старика на его законном посту! Когда у службы безопасности недостаточно улик или они ни к чему не приводят, нужно рассматривать дело с другой стороны — искать мотивы, которыми руководствовался преступник. Именно от них можно получить нужные ниточки, способные привести к главным выводам.

— Разве мы их еще не рассмотрели? — отступив от неприятной темы, Микаэла немного расслабилась. — Беверли Кларк была убита, чтобы не вывести нас на преступника, доктор Эсстен похищен, чтобы он не рассказал о том, кто чаще всего общался с ней, Сильвер Фокс пытались убить, поскольку предполагается, что она может опознать преступника…

— С этим все ясно, понятно и совершенно не интересно, дорогая! — отмахнулся Израэль, священнодействуя над новой порцией кофе. — Но ты начала не с той точки. Мы упускаем главное — мотив самого первого преступления, того, с которого все началось! А ведь он‑то и есть ключ ко всему!

— Почему взорвали "ДиЭм"?.. — пробормотала Микаэла.

— Вот именно, малышка! — на секунду оторвавшись от турки, Вайс наградил ее одобрительным взглядом. — Мы должны понять, кому и зачем вдруг понадобилось уничтожить клуб, полный "мертвецов".

— Какому‑то безумцу, не иначе, — Войцеховская устало провела ладонью по лицу. — Убить полторы сотни людей и настроить против себя весь ковчег — шикарная идея для чокнутого!

— Ну, это было бы слишком просто! — усмехнулся Израэль. — Тебе еще кофе налить? — он дождался ее кивка и лишь после этого вернулся к основной теме. — Если бы мы имели дело с сумасшедшим, то твои ребята схватили бы его сразу же: небось, он бы или оказался в эпицентре взрыва, или бегал бы вокруг "ДиЭм" и хвастался, что сотворил! Нет, у того, кто все это придумал и воплотил, четко организованный аналитический ум. Он приготовился не только к основному действу, но и к заметанию следов, причем эта схема стала сбоить лишь после того, как в уравнении появились незапланированные "неизвестные" — Сильвер Фокс и ее приятель — космопилот. Сумасшедшие на такое не способны!

— Но какой тут может быть мотив?! — Микаэла развела руками. — Ты думаешь, он хотел убить кого‑то, кто в тот вечер был в "ДиЭм"? Не слишком ли расточительно отправить в могилу сотню человек, чтобы "расплатиться" с кем‑то одним?

— Вот! — Израэль назидательно поднял указательный палец и строго посмотрел на Войцеховскую. — Лично у меня нет никаких сомнений в том, что он сделал именно то, что и планировал: отнял жизни у многих людей! Если бы он охотился за кем‑то конкретным — скажем, за той же Сильвер Фокс, раз уж она несколько раз каким‑то чудом ухитрилась попасться ему на глаза, — ему бы не было необходимости устраивать взрыв, который гарантированно поставит на уши весь ковчег! Мы уже знаем, что у него есть и огнестрельное оружие — скорее всего, им он бы и воспользовался. Один выстрел, одно чистое убийство — и не нужно задействовать Большой Совет, привлекать Беверли Кларк (и избавляться от нее как от ненужной свидетельницы), похищать доктора Эсстена… Безусловно, его бы начали искать — но ведь его и так ищут! Он должен был знать, на что идет!

— Ты сказал о Большом Совете… — Мика на мгновение замялась. — Ты считаешь, что наш взрывник может просто хотеть… привлечь к себе как можно больше внимания?

— Я бы сказал, что это вполне вероятно, — Вайс поставил на ее стол чашку со свежим кофе и вернулся на свое место. — Но уверен, что привлечение внимания — лишь попутная цель, а не основная.

— А в чем основная? — с надеждой спросила Войцеховская.

— Малышка, ты опять путаешь меня с моим далеким предком! — вздохнул Израэль. — Я не только не умею доставать кроликов из шляпы, но и не имею понятия, какие цели преследует наш взрывник. Но мы с тобой можем немного порассуждать на эту тему — может быть, и придем к каким‑нибудь интересным выводам!

Микаэла молча взяла со стола чашку и сделала глоток. Ей было стыдно признаться, что она уже всю голову себе сломала в попытках "прийти к интересным выводам". Она металась в диапазоне эмоций от ярости до отчаяния, силясь обрести хладнокровие, которого ей сейчас так не хватало! То ли она отупела от усталости и напряжения, то ли пресловутый взрывник оказался для нее слишком умным!

— Итак, зачем мог понадобиться взрыв? — не дождавшись ответа, принялся вслух рассуждать Вайс. — Во — первых, это гарантированный способ привлечь внимание широкой общественности к какому‑либо вопросу — такими методами пользовались еще на Земле три тысячелетия назад. Но мы уже договорились, что скорее цель "показать себя" побочна для человека, задумавшего все это. Возьмем наше "во — вторых"… Во — вторых, каждый из жителей ковчега, включая даже пустошников, отлично знает, по каким причинам на "Одиннадцати" запрещено огнестрельное оружие, а тем более — взрывчатые вещества. Каждый такой… инцидент грозит разрушить экологическое равновесие и саму атмосферу. На Земле наши предки научились когда‑то "латать" озоновые дыры, но не забывай, что мы уже не на планете! Разумеется, на случай чрезвычайной ситуации у нас имеются какие‑то инструкции, способы воздействия на различные факторы и прочее. Но, поскольку они никогда не проходили настоящих испытаний, неизвестно, сработает ли что‑нибудь из них…

— Экологическая катастрофа на "Одиннадцати" стала бы началом конца, — кивнула Микаэла. — И вряд ли кому‑нибудь удалось бы спастись.

— Верно, — Израэль задумчиво пожевал губами. — Наш убийца — не дурак, и он тоже должен это прекрасно понимать. О чем это нам говорит?

— О том, что он сознательно пошел на то, что может убить в числе прочих и его самого… — потрясенно пробормотала Войцеховская.

— И это очень плохо, потому что означает, что мы имеем дело с человеком, который считает, что ему нечего терять, — строго заметил Вайс. — Остановить такого невероятно трудно — проще уничтожить.

— Сначала его нужно вычислить и найти, — Микаэла спокойно встретила стальной взгляд своего наставника. — Даже если мы правы в своих рассуждениях, это никак не приближает нас к взрывнику.

— Может быть, нет, а может, и да, — Израэль покачал головой. — Важно понять, по какому признаку отсеивать невиновных. Он хочет уничтожить "Одиннадцать" вместе с собой. Значит, скорее всего не из пустошников — там человек с такими деструктивными мыслями просто не дожил бы до того момента, когда у него появилась бы возможность стать "мертвецом". Космопилот из городских — почти редкость в наше время. Это, по крайней мере, может сократить списки пациентов доктора Эсстена раза в четыре, если не больше.

— Да, это лучше, чем ничего, — согласилась Мика. — Но как нам выудить что‑то более конкретное, что поможет моим ребятам вычленить его из рядов остальных?

— Надеюсь, служба безопасности еще не разучилась опрашивать свидетелей? — ворчливо осведомился Вайс. — Тряси их тщательно, но осторожно. Вцепись в них бульдожьей хваткой, как ты умеешь, и не отпускай, пока не получишь результата! Не может быть, чтобы никто ничего не увидел, не узнал, не заметил… Вам придется работать среди тех, кто вне подозрений, но проявлять максимум осмотрительности, ведь любой из них может оказаться знаком со взрывником и даже случайно сказать ему что‑то, что наведет его на неприятные мысли.

— Сотрудники нашей службы, Израэль, могут проползти по битому стеклу, не издав ни звука и не потревожив ни одного осколка, — Войцеховская подалась вперед. — Если нужно, они станут самим воплощением осторожности, изворотливости, хитрости и ума. Но я по — прежнему не знаю, кого мы должны отыскать!

— Он считает, что ему нечего терять, — повторил Вайс. — Он потенциальный самоубийца, но при этом не просто "мертвец", а тот, кто думает, что все напрасно. Он видит только пустые жертвы, ничего не значащее существование, ведущее в никуда. По его мнению, мы все живем зря и ничего не потеряем, если умрем хоть завтра. Ищи человека, который потерял надежду. Того, у которого не осталось сил верить в будущее.

Мика почувствовала, как неприятные мурашки пробежали вдоль ее позвоночника. Когда она была маленькой и жаловалась матери на такое ощущение, та всегда говорила, что это смерть так касается души, и осторожно творила оберегающий знак над ее головой. Мать всегда говорила, что не принадлежит ни к одной из действующих на "Одиннадцати" конфессий, однако Микаэла полагала, что какой‑то веры она все же придерживалась. Войцеховская — старшая часто полагалась на некий высший разум, хотя и считала, что он оставил ее своим покровительством, когда ей отказали в праве родить ребенка в Центре репродукции…

— Мы его найдем, — спокойно произнесла Мика.

В этот момент она вдруг с удивительной отчетливостью поняла, что действительно найдет взрывника. Человек без надежды? Ну — ну! Когда до него доберутся сотрудники службы безопасности, надежды у него и вправду не останется! Позади — трупы, впереди — вечное заключение или казнь. Какой бы веры ни придерживался этот человек, за порогом смерти его встретят души благодарных "почитателей", сгоревших в "ДиЭм". И неизвестно, не позавидует ли он их быстрой и "легкой" смерти!

Наградив ее долгим испытующим взглядом, Вайс степенно и удовлетворенно кивнул, как будто именно этого обещания и добивался с самого начала их разговора.

— Пей свой кофе, малышка, — он откинулся на спинку кресла, покачивая в руках собственную чашку. — И думай, кто еще может тебе помочь. Обопрись на любую протянутую ладонь. Попроси каждого, кого ты в силах попросить. Сейчас лучшее время оставить старые распри и забыть обиды. Мы должны стоять плечом к плечу, чтобы этот человек без надежды не сломал нас и не погубил весь ковчег!

Микаэла в свою очередь наградила старого наставника тяжелым взглядом. Она знала, кого просить о помощи, хотя ей этого и очень не хотелось. И Израэль прекрасно понимал ее колебания. Он был совершенно прав: сейчас Войцеховская не имеет права на долгие вступления и обильные "реверансы". Она должна нажать на все рычаги давления и выжать из своего окружения каждую крупицу поддержки, которая может помочь вычислить взрывника. Больше тянуть нельзя. Пора действовать — и действовать быстро. Просить, давить, шантажировать, предложить себя в качестве приманки — все, что угодно, лишь бы восстановить порядок на "Одиннадцати".

Щелчком пальцев лидер службы безопасности активировала коммуникатор, который тут же поплыл перед ней полупрозрачным экранчиком. Пока она искала нужный номер, Израэль невозмутимо потягивал свой кофе, с отсутствующим видом разглядывая Микаэлу, как будто впервые ее видел или прикидывал, сможет ли она справиться с текущей ситуацией. Наконец, Войцеховская щелкнула по найденной связи и, наградив Вайса сердитым взглядом, приготовилась к долгому ожиданию. Однако вопреки ее надеждам коммуникатор откликнулся сразу.

— Дольер слушает, — буркнула слуховая связь еще до того, как на экране комма появилось знакомое суровое лицо с ледяными голубыми глазами, казалось, не ведавшими, что такое улыбка.

— Добрый день, Габриэль, — по заведенной командором традиции его заместители называли друг друга по именам, но Войцеховской приходилось преодолевать некоторое внутреннее сопротивление, обращаясь так к своему бывшему лидеру.

— Здравствуйте, Микаэла, — если он и был удивлен, то никак не проявил этого внешне — впрочем, вряд ли он вообще умеет демонстрировать какие‑либо эмоции, помимо ярости и гнева.

— Мне нужна ваша помощь, — без обиняков выпалила Мика, стараясь отрезать себе пути к отступлению, пока не передумала. — Буду признательна, если вы уделите мне некоторое время.

— Я окажу вам любую поддержку, о какой вы попросите, — твердо произнес Габриэль Дольер. — Приезжайте, я у себя.

— Буду через полчаса, — пообещала Войцеховская. — До встречи!

— Жду, — лаконично отозвался лидер Центра летной подготовки и выключил коммуникатор.

— Не так страшно, как ты думала, верно? — взгляд Израэля, брошенный на Мику поверх полупрозрачного экрана, снова сделался насмешливым. — Просто взять и сделать — это всегда проще, чем перед этим долго мучиться…

— Он все еще помнит, что я когда‑то ушла из космопилотов сама и увела еще нескольких, которые считались очень перспективными, — как бы ей хотелось, чтобы в ее голосе не звучали эти нервные нотки!

— Конечно, помнит, — ворчливо согласился Вайс. — И, с одной стороны, радуется за всех вас, а с другой — завидует вам. Вы ведь ушли из Центра летной подготовки, а он не может — и, наверное, проклинает свои чувства долга и ответственности…

— Радуется? Завидует? — Микаэла удивленно подняла брови. — Да он наверняка ненавидит меня за это!

— Не говори глупостей, девочка! — фыркнул Израэль. — Дольер может выглядеть настоящим монстром, но это лишь маска, защитная иллюзия для окружающих. У командора Кройчета отличное чутье на людей, он бы бесчувственного чурбана на такое "дивное" местечко не поставил! На самом деле каждая экспедиция для Дольера — словно нож острый! Думаешь, легко провожать своих людей на верную смерть? Подумай, как бы тебе самой это понравилось? Стоять на мостике и навсегда прощаться с девушками и парнями, которых ты еще вчера тренировала, знать почти наверняка, что никто из них уже не вернется… Да он бы тебе всех "мертвецов" с удовольствием всучил с собой, когда ты уходила! Еще бы, небось, и приплатил, чтобы ты побольше народу захватила в приличное местечко!

Мика уже открыла рот, чтобы возразить, но осеклась. Уставившись на невозмутимого Вайса, она молча пыталась проанализировать его слова. Она никогда не пыталась рассматривать ситуацию с той стороны, на которую ей только что указал Старый Лис. Когда она была еще всего лишь курсантом Центра летной подготовки, мрачный и вспыльчивый лидер вызывал у нее откровенный страх. Потом ей казалось, что он ненавидит ее за то, что она лишила его ценного ресурса — нескольких прекрасных космопилотов, каждый из которых мог бы в перспективе возглавить одну из ближайших экспедиций. Он выглядел как ревностный служака, готовый костьми лечь, лишь бы выполнить любое задание руководства.

Но, если подумать, за десять лет ее лидерства в службе безопасности она ни разу не получила подтверждения ни того, что Габриэль Дольер радостно и спокойно готов жертвовать своими людьми, ни того, что у него какие‑то претензии лично к ней, Микаэле. А судя по его последнему "выступлению" на Большом Совете, именно гибель "мертвецов" может быстрее всего привести его в состояние ярости. Мика была поражена тем, что он во время той схватки с превосходящими силами "противника" он оказался на ее стороне! Неужели Израэль прав, говоря, что лидер Центра летной подготовки был рад, что хотя бы несколько его подопечных уцелели? Могла ли она действительно заблуждаться все эти десять лет?..

— Откуда ты только все знаешь? — в конце концов, сказала она совсем не то, что собиралась. — Знаешь, что, Израэль? Ты — настоящий Старый Лис!

— А ты все еще Красная Шапочка, случайно попавшая в лес, полный жутких хищников, не говоря уже о дровосеках, которые тоже еще те "защитнички"! — снова раскатисто рассмеялся Вайс. — Разговаривать с тобой — одно удовольствие! Порой мне кажется, что за десять лет ничего не изменилось, и я начинаю чувствовать себя так же молодо, как тогда, когда уходил в отставку! Если бы не печальный повод нашей встречи, мне было бы еще веселее… Давай, девочка, отправляйся ловить своих Серых Волков! Если я еще что‑нибудь придумаю, свяжусь с тобой.

— Спасибо, Израэль, буду ждать, — отставив в сторону пустую чашку, Войцеховская встала с кресла. — До встречи!

— Удачи, малышка! — усмехнулся он, провожая ее до дверей. — Сдается мне, что сейчас она нам всем очень пригодится!