Человек без надежды (СИ)

Глава 15

Пятница, 23 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

— Добрый день! Как мне найти Ульяну Морозову?

В коридорах внушительного здания Центра репродукции было многолюдно, и все куда‑то спешили. Даже не пытаясь самостоятельно определить, в какую сторону идти, Дороти Монтего остановила первую попавшуюся девушку в розовом лаборантском халате и задействовала вкупе с вопросом самую вежливую из своих улыбок, которая обычно помогала ей моментально расположить к себе собеседника.

— Простите, если вы по личному вопросу, то у нас в рабочее время не принято, — судя по строгому тону, улыбка не сработала. — Свяжитесь с ней по коммуникатору и встретьтесь во время вечернего перерыва или когда она пойдет домой.

— У меня задание службы безопасности, — так, раз вежливость не срабатывает, придется прибегнуть к официозу. — Мне необходимо поговорить с госпожой Морозовой.

— Подойдите, пожалуйста, к справочной службе, ваш допуск будет считан, и вам предоставят необходимую информацию, где найти Морозову, — ничуть не смутилась девушка. — Вам направо по коридору и в четвертую дверь. Всего наилучшего!

Проводив сотрудницу Центра взглядом, Дороти покачала головой. Да, наверное, чтобы работать здесь в конце Поколения, нужно иметь железные нервы, которые никакой службой безопасности не проймешь. Тяжело вздохнув, бывший адвокат направилась туда, куда ее послала занятая девушка.

"Четвертая дверь" послушно открылась в ответ на активацию, и за ней обнаружилась усталая и какая‑то поникшая девушка лет двадцати с небольшим в аккуратном розовом халатике. Несмотря на "рабочий" макияж и достойную прическу, она выглядела так, как будто ей на плечи неожиданно свалились все беды мира.

— Добрый день! — вежливо, но без особой теплоты произнесла Дороти, на этот раз решив вести себя построже и не разбрасываться улыбками почем зря.

— Здравствуйте, — пискнула девушка, поднимая на посетительницу затравленный взгляд. — Чем могу вам помочь?

— Я представляю службу безопасности, — без обиняков представилась Дороти, протягивая к установленному рядом со столом стационарному считывателю левую руку. — Мне нужно поговорить с одной из ваших сотрудниц.

Девушка растерянно моргнула и покосилась на рабочий монитор, на котором высветились все данные посетительницы. У нее было такое лицо, как будто она с минуты на минуту готовилась упасть в обморок и до сих пор удерживалась только каким‑то нечеловеческим усилием воли.

— У вас допуск от службы безопасности, — еле слышно прошелестела она. — Мы обязаны оказывать вам содействие…

Как будто Дороти этого сама не знала! Микаэла поставила ей самую высокую степень допуска, которая возможна для гражданских, не относящихся к службе. Строго говоря, с такой записью в чипе госпожа Монтего обладала всем набором полномочий младшего неофицерского состава одной из самых могущественных структур на "Одиннадцати".

— Мне необходимо увидеть госпожу Морозову, — твердо произнесла Дороти и на всякий случай уточнила: — Ульяну Морозову.

— Тогда вы по адресу, — в тоне девушки зазвучала обреченность. — Это я.

Частный детектив окинула собеседницу недоверчивым взглядом. Девчушка в розовом халатике напоминала насмерть перепуганного цыпленка. Дороти уже достаточно хорошо узнала Сильвер Фокс и почему‑то рассчитывала, что ее приятельница и коллега, тоже уцелевшая при взрыве, будет на нее похожа. Однако там, где Силь показала характер борца, Ульяна Морозова, похоже, была готова сдаться без малейшего сопротивления. Дочь Александра Фокса боролась со своими страхами, а эта трясущаяся девушка поддалась им без надежды на спасение. Казалось, если Дороти вдруг вздумается протянуть к ней руку, Ульяна непременно закричит или все‑таки ухитрится хлопнуться в обморок. Кто вытащил ее на работу в таком состоянии? Совсем они, что ли, озверели в своем Центре репродукции? Неужели тут вообще некому работать, раз они выдернули из гнезда этого "умирающего лебеденка"?

— Мне необходимо вас опросить, — Дороти постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более приветливо, но взгляд Ульяны так и остался затравленным, как будто ей вот — вот должны были объявить, что завтра казнят. — Где мы можем побеседовать так, чтобы нам не помешали?

— В рекреационной зоне, — покорно отозвалась девушка. — Только мне нужно дождаться сменщицы, я не могу запереть кабинет.

— Хорошо, — согласилась Монтего. — Где удобней подождать вас: здесь или в рекреационной зоне?

— Лучше там, — если судить по голосу, можно было усомниться в том, что Морозова вообще найдет в себе силы не просто дойти до указанной зоны, но и вообще подняться со стула. — Это большой зал с зимним садом и кафе в конце правого крыла на втором этаже. Располагайтесь там, я скоро приду… — под конец она уже почти шептала.

— Хорошо, буду вас ждать.

Рекреационную зону Дороти нашла легко. В очаровательном зимнем саду столики были расставлены прямо между деревьями, а роботы — официанты передвигались между ними по специальным дорожкам. Усевшись под каким‑то небольшим, но весьма раскидистым деревцем (чересчур зеленым, а потому, вероятно, экзотическим для климата средней полосы, поддерживаемом в Городе Два, — впрочем, Монтего никогда не была сильна в ботанике), частный детектив с помощью стационарного коммуникатора заказала чашку кофе и приготовилась ждать.

Она даже порадовалась тому, что ей не пришлось сразу разбираться с перепуганной Ульяной Морозовой. Пока девушка будет ждать сменщицу, Дороти постарается выработать хоть какую‑то внятную стратегию поведения. Главное — чтобы подруга Сильвер перестала ее бояться, а то так и будет сидеть напротив с глазами кролика, пялящегося на удава! Дороти нужны были сведения, а не нервное согласие со всем, что она скажет! Она от души сомневалась в своей способности вытащить из Ульяны больше, чем это уже удалось сотрудникам Войцеховской, но попытать счастья все‑таки стоило!

И главное — ей не надо сидеть в штаб — квартире в обществе Габриэля Дольера! Совершенно невыносимый человек — самодовольный, упрямый и твердолобый, как и большинство мужчин, да к тому же искренне считающий, что женщины ни на что не годятся! Дороти хорошо знала таких типчиков: они еще во время ее работы на службу безопасности вечно путались под ногами, полагая, что им одним известно, что и как должно происходить, причем всего лишь на том основании, что они мужчины! Ничто на свете не доставляло ей большего удовольствия, чем возможность поставить на место такого самодовольного напыщенного индюка! Едва Дороти впервые увидела его в коридоре квартиры Сильвер, то сразу определила "породу" неизвестного гостя. Такие, как он, прут напролом в попытках достичь своей цели, и им совершенно безразлично, через чьи головы придется перешагнуть в этом занимательном процессе и кто от этого пострадает!

Разумеется, не ей упрекать Микаэлу в том, что она привлекла к сотрудничеству лидера Центра летной подготовки, тем более что Войцеховская получила на это прямое указание от командора. Сама Дороти понятия не имела, каким образом им может пригодиться Дольер, но спорить, разумеется, не стала: в конце концов, ее саму допустили до расследования только из милости и в любой момент могли передумать.

Только за сегодняшнее утро они успели сцепиться трижды — как теперь понимала Дороти, по совершенно ничтожным поводам. И хорошо еще, что накануне ей не пришлось встретиться с господином лидером Центра летной подготовки — он положительно был совершенно невыносим! Казалось, одного ее присутствия Дольеру было достаточно для того, чтобы буквально источать безумно раздражающую ее самоуверенность! Впрочем, она бы тоже предпочла, чтобы он держался от нее подальше! В третий раз вмешавшись в конфликт (несмотря на холодную вежливость, соблюдавшуюся обеими сторонами, их враждебные намерения относительно друг друга для окружающих, похоже, не были загадкой), Войцеховская отвела Дороти в сторонку.

— Ты что творишь? — рявкнула Мика, конспиративно понизив голос, чтобы их беседа не стала достоянием широкой общественности, с любопытством приглядывавшейся к назревающему конфликту. — Дольер согласился помочь, а ты все время на него нападаешь! Такое ощущение, что он обещал на тебе жениться, если ты родишь ему наследника, а потом бросил с десятком детей на руках! У вас что, какие‑то старые счеты? Что он тебе сделал?

— Ничего, — смутилась Дороти.

— Тогда в чем проблема? — шипя, Войцеховская нежно улыбалась: со стороны, должно быть, казалось, что лучшие подруги выскочили на секундочку из кабинета потрепаться о тряпках и мужиках (второе, впрочем, сошло бы за правду). — Иррациональная неприязнь? Вас нельзя оставлять в одном помещении без риска, что все закончится членовредительством?

— Не знаю, — буркнула Монтего. — Он просто тупой солдафон с непомерными амбициями и даже без намека на чувство такта! Он… меня бесит!

— Ну так выйти за него замуж и испорть ему существование до конца жизни! — сердито посоветовала Микаэла. — Только отложи это на время после того, как все закончится! Сейчас мы работаем вместе! Ты можешь держать себя в руках?

— Разумеется! — восстановив сбившееся от возмущения дыхание, наконец, ответила Дороти таким же раздраженным шипением: выйти замуж за… этого?.. этого?.. да она лучше повесится! — А почему ты его об этом не спрашиваешь?

— Потому что Дольер ведет себя пристойно и даже грубит в меру, в своей обычной манере, а ты бесишься, как кошка, которой отдавили хвост! — Мика несколько секунд помолчала, сделав пару глубоких вдохов. — Мне сейчас нужна любая помощь — и твоя, и его. Хотя в данный момент я бы предпочла пару часов тишины и спокойствия! Ладно, я знаю, что нужно делать. У меня большинство людей в разгоне, а кроме того, я подозреваю, что мои сыщики еще в прошлый раз изрядно запугали одну из важных свидетельниц взрыва. Поезжай в Центр репродукции и опроси Ульяну Морозову. Ты как адвокат должна справляться с этим лучше любого следователя. Мне нужно, чтобы девочка пошла на контакт и еще раз припомнила все, что было в тот вечер. Что видела, что слышала, о чем и с кем говорила — в общем, все, что ты сможешь из нее вытянуть, договорились?

— Договорились, — со вздохом подтвердила Дороти…

Пока она добиралась до Центра репродукции по изрядно загруженным рабочим улицам, ее не оставляло ощущение того, что Микаэла просто изобрела благовидный предлог, чтобы развести их с Дольером "по углам". Разумеется, повторный опрос Ульяны Морозовой был необходим, но все равно — больно уж вовремя об этом подумала Войцеховская!

А Дольер… Да чтоб ему пусто было! Дороти и сама по зрелому размышлению так и не смогла объяснить, почему он так ее бесит! Обычно даже в присутствии людей, которые ей сильно не нравились (а таковых в адвокатской практике встречалось предостаточно), она спокойно держала себя в руках, внутренне кривясь от отвращения. А вот с лидером Центра летной подготовки почему‑то постоянно срывалась, как будто он служил своеобразным катализатором ее эмоций. Ведь здоровый, красивый мужик (чего уж там душой кривить — как раз в ее вкусе!), но до чего же высокомерно — толстокожий — ну просто поразительно!..

— Здравствуйте, — бледная до синевы девушка опустилась на стул напротив Дороти с такой осторожностью, словно боялась, что он развалится прямо под ней. — Извините, что заставила вас ждать…

— Да на вас лица нет! — выпалила Монтего, еще не успев даже посетовать, что за неприятными мыслями так и не продумала подходящей линии поведения для общения с Ульяной. — Что вы вообще делаете на работе в подобном состоянии?! В Центре репродукции такая текучка кадров, что некому вас заменить?

— Ну, вообще‑то текучка у нас в это время и в самом деле довольно большая, — Ульяна слабо улыбнулась. — Вы, наверное, слышали, что в конце Поколений Центр репродукции называют "Домом плача"? У нас сейчас все кувырком: люди закатывают скандалы, истерики, угрожают, пытаются мошенничать, любым способом влезть в почти исчерпанные квоты, плачут, угрожают покончить с собой… К Центру круглосуточно приписано несколько медицинских магнитомобилей — не столько для тех, кто обращается к нам по профилю, сколько для их родственников или друзей. Руководству пришлось выделить два отдельных кабинета, в которых принимают психологи. Служба безопасности тоже дежурит в усиленном режиме. На прошлой неделе, например, на двоих наших специалистов были совершены нападения прямо на рабочих местах. Около месяца назад беременная девушка пыталась выброситься с четвертого этажа — насилу уговорили не губить себя и ребенка, пришлось соврать, что изыщем способ запихать ее в списки… Сейчас ее лечат в какой‑то закрытой клинике…. Мало кто такое выдерживает, очень многие увольняются, не проработав и нескольких недель. Я бы и сама сбежала, куда глаза глядят, хоть в Пустошь, если бы не практика!

— Ну а сейчас‑то вы что здесь делаете? — Дороти даже не представляла себе, что в последние годы Поколения Центр репродукции работает в условиях, приближенных к боевым. — Вам же, наверное, полагается отпуск по состоянию здоровья!

— Доктор сказал, что мне лучше находиться не в одиночестве, а среди людей, — Ульяна подняла на собеседницу усталые больные глаза. — И папа решил, что тогда я вполне могу закончить практику…

— А доктор знает, где вы работаете? — осторожно осведомилась Монтего.

— Нет, — девушка пожала плечами. — Он не спрашивал, а я… постеснялась уточнять.

Постеснялась она! Дороти с трудом сдержала рвущееся из глубины души ругательство. Головы бы поотрывать и этому доктору, который не уточнил, где и в каких условиях работает его пациентка, и этому папе, который решил, что, раз все так складывается, нечего отрывать дочь от практики! Тоже фанат профессии выискался! С такой работкой и без всяких потрясений за пару месяцев станешь неврастеником! Родственники попытаются покалечить — зовешь службу безопасности. Истерика у беременной женщины — снимаешь с подоконника, попутно наврав с три короба, и провожаешь в кабинет к психологу. Пробуют шантажировать, умолять, угрожать, плакать — пытаешься вежливо выпроводить подальше. В устах Морозовой все это звучит так просто и буднично — девочка, кажется, к этому привыкла! А она‑то, Дороти, еще жалуется на временные неудобства по поводу сотрудничества с Габриэлем Дольером! Небось, лидер Центра летной подготовки со всеми своими недостатками — сущий ангел с крылышками по сравнению с таким кошмаром!

— Извините, что и я вам покоя не добавляю, — подперев кулаком подбородок, Дороти подождала, пока Ульяна закажет себе чашку кофе и пирожное, — но сведения, которыми вы обладаете, могут оказаться крайне важными для следствия.

— Да, я все понимаю, — вяло откликнулась девушка, и взгляд ее снова стал тоскливым и затравленным, — только не знаю, чем смогу вам помочь. Дело в том, что я из того вечера почти ничего не помню. Меня уже опрашивали сотрудники службы безопасности, и я им рассказала все, что вспомнила. Честное слово, я ничего не скрываю! Я вообще не понимаю, почему меня должны о чем‑то спрашивать! Ведь "Серебряная Камелия" не имеет ни малейшего касательства к сгоревшей проводке "ДиЭм"! Папа еще в прошлый раз удивился, что меня опрашивали ваши сотрудники…

Неизвестный частному детективу Петр Морозов приобретал в ее глазах все более отталкивающие черты… Кроме того, Дороти понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и осознать, что не все на "Одиннадцати" посвящены в истинные подробности расследования. Ульяна Морозова искренне полагала, что в трагедии клуба виновата неисправная проводка, в связи с которой ее опрашивают уже во второй раз, и это действие вызывало у нее вполне законное недоумение. Разумеется, она‑то никаким боком не может оказаться причастной к электрификации "ДиЭм"!

— Не беспокойтесь, никто вас ни в чем не подозревает, — поспешила заверить Дороти. — Я вообще из гражданских сотрудников службы. Нам просто необходимы дополнительные сведения, и мы проводим стандартные процедуры. Если вам нужны рекомендации, то меня знает и ваша подруга Сильвер Фокс.

— Силь? — лицо Ульяны немного утратило благородную бледность, а глаза — испуг. — Вы ее тоже опрашивали?

— Да, — не вдаваясь в подробности, лаконично ответила Дороти, почти не покривив душой — она действительно тесно пообщалась с Сильвер. — Она очень помогает расследованию, и на вашу помощь мы тоже надеемся.

Очевидно, фамилия Монтего ни о чем не говорила Ульяне: она ведь выступила с "Серебряной Камелией" только один раз, поэтому с Дэнни могла быть знакома лишь постольку — поскольку, поэтому никаких ассоциаций имя Дороти у нее не вызывало. Зато упоминание Сильвер Фокс заставило девушку приободриться, и к тому моменту, как робот — официант принес ее заказ, Морозова уже собралась с мыслями с ученической старательностью. Отхлебнув из чашки, она с храбростью загнанного в угол кролика посмотрела на собеседницу и решительно предложила:

— Спрашивайте!

— В прошлый раз вы излагали нашему сотруднику факты? — Дороти дождалась ответного кивка и только после этого продолжила. — Давайте теперь пройдемся по ощущениям. Постарайтесь подробно описать мне тот вечер с той самой минуты, как вы выехали из дома и направились в "ДиЭм". Не упускайте ни одной мелочи: о чем и в связи с чем вы подумали, какой дорогой и на каком транспорте добрались, что собирались делать после концерта, какое у вас было настроение. Ну и, само собой, что происходило уже в клубе до перерыва и во время перерыва. Вытаскивайте все подробности, которые сможете припомнить, малейшие воспоминания и ощущения…

— Зачем? — Ульяна удивленно захлопала ресницами.

— Мы часто что‑то замечаем, сами того не понимая, но потом это можно "выловить" только на уровне неясных чувств, — довольно туманно пояснила частный детектив. — Давайте попробуем: вдруг вы что‑то видели, но пока не можете этого сформулировать? Вы просто рассказывайте так, как вам хочется, как кажется правильным — пусть даже не по порядку. Если возникают какие‑то ассоциации, я их тоже готова выслушать. Если вам удобно, вспоминайте цвет травы, неба, облаков, одежду людей, которые привлекли ваше внимание, случайно запомненные цифры из номеров магнитомобилей или "сильверов". Не старайтесь строго соблюдать линейность — я вас в любом случае пойму. И, если не возражаете, сделаю аудиозапись для отчета перед руководством. Ну что, начнем?

Этот метод действительно работал — Дороти часто использовала его еще в бытность свою штатным адвокатом службы безопасности. Порой по таким легким "зацепкам", которые самим ее клиентам казались незначительными, ей удавалось взглянуть на факты под новым углом, а главное — и других заставить смотреть на них именно так.

Ульяна несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями, а потом начала рассказывать. Она сбивалась, запиналась, иногда путалась в последовательности событий и действий, но частный детектив ее не подгоняла и не прерывала. Активировав звукозаписывающее устройство, Дороти заодно и заносила записи в собственный коммуникатор, на всякий случай фиксируя то, что ей самой казалось важным.

— Весь тот день я нервничала, потому что собиралась вечером играть… Утром на практике было еще ничего, а днем, когда я пришла домой, мама даже предложила мне выпить успокоительного, но я отказалась. Я очень боялась опоздать, поэтому из дома вышла сильно заранее и приехала в клуб первой. Рядом с "ДиЭм" не было ни магнитомобиля Кароля, ни серебристого "сильвера". Мне показалось неловким прийти к хозяину клуба без кого‑нибудь из "Серебряной Камелии", поэтому я решила немного посидеть рядом в парке на скамейке, подождать, кто из ребят приедет первым… Там гуляло много людей: родители с детьми, парочки… Я еще подумала: странно, ведь это не выходной день… Они все не работают, или работают не полный день, или занимаются практикой, как я… И еще я думала, что кто‑нибудь из них, наверное, придет вечером в "ДиЭм" и услышит, как я играю… И что, может быть, мне не следует вообще выходить на сцену, потому что все равно ничего не получится…

Прежде чем продолжить, Ульяна сделала небольшую паузу, вздохнула, глотнула остывающий кофе. Дороти отметила "парк" в своем коммуникаторе.

— Там я сидела, наверное, около получаса — приехала очень рано, — наконец, снова заговорила Морозова. — Думала связаться с Сильвер, но решила не дергать ее лишний раз. Я подумала, что она тоже волнуется перед выступлением, и с моей стороны было бы эгоистично требовать от нее поддержки… Потом я увидела, как у клуба паркуется магнитомобиль Кароля, но сразу за ним не пошла — решила, что это глупо и нелепо, как будто я прямо сидела и ждала, когда он приедет. Конечно, на самом деле так и есть, но я не хотела, чтобы остальные так подумали…В общем, решила подождать еще немножко, сидела на лавочке и смотрела по сторонам. Там была одна очень любопытная парочка, они вроде бы прощались, и я загадала, что, как только они разойдутся или уйдут, сразу направлюсь в "ДиЭм"…

"Любопытная парочка?" — пометила Дороти в коммуникаторе. Интересно, что именно показалось Ульяне "любопытным"? Ведь что‑то же заставило ее выделить именно этих двоих из обилия гуляющих в парке людей!..

— Они очень оригинально смотрелись вместе, — Морозова как будто услышала мысли своей благодарной слушательницы. — Девушка была очень яркая, а мужчина… как будто выглядел самым обыкновенным. Она одета в красное, а он в чем‑то темном, неброском. У нее темные волосы, очень красиво уложенные, умелый макияж, какие‑то сдержанные, но явно не дешевые драгоценности, а он — светлый блондин, довольно небрежно причесан, никаких "украшательств"… Мужчины обычно на такие вещи внимания не обращают, но забавно видеть такого "обыкновенного" парня рядом с красоткой, за которой, небось, толпами бегают. Но при этом, как ни странно, со стороны было очевидно: из них двоих главный — именно он. Он ей что‑то втолковывал, и она его слушала, едва ли не затаив дыхание. Вообще казалось, что женщина ничего вокруг не видит и не замечает. А потом он передал ей какой‑то сверток, и она его приняла, как будто там лежала невесть какая драгоценность, хотя он явно был слишком большой и тяжелый…

Дороти почувствовала себя охотничьей собакой, неожиданно учуявшей след. Красавица — брюнетка в алом — именно так Сильвер Фокс описывала Беверли Кларк, увиденную в день взрыва! А вот Ульяна Морозова не была знакома с Дэнни настолько близко, чтобы он демонстрировал ей очередную пассию и жаловался на отсутствие взаимности с ее стороны, поэтому никак и не связала парочку в парке с вечерним происшествием в "ДиЭм"! Частный детектив уже открыла рот, чтобы начать задавать наводящие вопросы, но ее собеседница продолжила ассоциативный ряд без понуканий.

— Мне уже стало казаться, что они никогда не распрощаются, потому что он ей все что‑то объяснял и объяснял, хотя она и не думала спорить… — смущенно пробормотала Ульяна. — Но потом вдруг он как‑то довольно резко повернулся и пошел прочь, а она направилась к клубу. Я еще подумала, что эта женщина, должно быть, сотрудница "ДиЭм", а раз она видела, как я торчу в парке, то я все равно попаду в неловкое положение. Ну и, кроме того, я вроде как обещала себе, что пойду в клуб, когда эта парочка попрощается… Поэтому я вошла, поздоровалась с господином Монтего, он мне рассказал, где найти Кароля… Потом я опять нервничала, а он пытался меня успокаивать, а потом приехали девочки…

— Подождите минуточку! — решительно вклинилась в монолог Дороти. — Прошу прощения, что перебиваю, но вы больше не видели в тот вечер ту женщину в красном, которая вам так запомнилась?

— М — м-м… нет, — на мгновение задумавшись, ответила Ульяна. — Тогда я подумала, что она, наверное, не сотрудница "ДиЭм", а просто какая‑нибудь приятельница хозяина или случайная прохожая, которая попросила разрешения, например, помыть руки или выпить стакан воды… Ну, вы знаете, как это бывает!

— А вы с господином Стейном все время были в большом зале, где потом выступали? Не припомните, туда никто не входил, кроме Сильвер и Камиллы?

— Кажется, входил, но я не уверена, — девушка смущенно пожала плечами. — Там вообще было темно, и Кароль ворчал, что хозяин вечно экономит на освещении и ни за что не включит основной свет, пока клуб вечером не откроется. Вообще‑то там светили только две небольших лампочки, и я даже несколько раз споткнулась по пути к сцене — ведь окон там нет, поскольку помещение полуподвальное. Где‑нибудь подальше от нас могла вообще гулять целая толпа при условии, что она делала это достаточно тихо. Но я сильно нервничала, и мне могло показаться, что кто‑то там ходит… Мне продолжать про вечер?

— Да, да, пожалуйста, — Дороти энергично закивала. — Извините, что прервала.

Остальные интересующие ее вопросы она решила выяснить уже после того, как Ульяна закончит свой рассказ. Девушка продолжала подробно излагать свои мысли и ощущения, которые с момента, когда она взяла в руки флейту и вышла на сцену, стали на удивление запутанными. Впрочем, это Дороти слушала уже вполуха, мысленно так и этак крутя полученную информацию. Итак, перед тем как зайти в "ДиЭм", Беверли Кларк встречалась в парке с каким‑то мужчиной. Он передал ей некий пакет, с которым она и направилась в клуб. А когда роковая красотка выходила из "Мертвеца", у нее в руках ничего не было — это Дороти знала со слов Сильвер. И еще у Ульяны было ощущение, что кто‑то, кроме них с Каролем, был в темном зале перед выступлением. Нужно будет обязательно спросить у самого Стейна — вдруг он тоже краем глаза что‑то заметил, не придав этому особого значения?

Ну что ж, у них и так уже почти не осталось сомнений в том, что именно Беверли Кларк принесла в клуб взрывное устройство, унесшее столько жизней. Но вот информация о мужчине, который передал ей странный "сверток", для них могла оказаться ключевой! Само собой, Морозова понятия не имела о том, что клуб взорвал неизвестный злоумышленник, поэтому и не придавала никакого значения тому, что увидела в парке! Неисправная электропроводка и болтающая в парке "любопытная парочка" лежали в принципиально разных плоскостях сознания: Дороти и сама бы их никак не связала, если бы не знала истинную подоплеку взрыва.

Наконец, Ульяна договорила и замолчала, выжидающе глядя на собеседницу. Дороти еще несколько секунд делала пометки в коммуникаторе, прежде чем сообразила, что за их столиком воцарилась тишина. Подняв глаза, она увидела, что Ульяна не только приободрилась и слегка разрумянилась, но и смотрит на нее с откровенным любопытством.

— Ну как, вам это чем‑то поможет? — поинтересовалась она.

— Надеюсь, что да, — Дороти пыталась сообразить, как вытащить девушку на разговор о загадочном блондине в парке, не дав понять, что он может быть как‑то причастен к взрыву. — А какие‑нибудь еще ассоциации у вас появлялись, пока вы сидели в парке и собирались с силами, чтобы отправиться следом за господином Стейном в "ДиЭм"?

— А что, это имеет какое‑то значение? — Ульяна заметно смутилась.

— Сейчас для нас имеет значение абсолютно все, — Дороти вдруг ощутила знакомое колющее ощущение в кончиках пальцев — шестое чувство всегда подсказывало ей, когда ее личное расследование выходило на финишную прямую. — О чем вы подумали, когда увидели ту любопытную парочку? Любая мелочь, любая мимолетная ассоциация, которая у вас появилась, может помочь!

— Мужчина… он… показался мне кое на кого похожим, — теперь Морозова уже точно чувствовала неловкость, но по — прежнему послушно выполняла требования сотрудницы службы безопасности. — Конечно, вам это может показаться просто глупостью…

— …Добрый день, госпожа Кройчет! — широко улыбнувшаяся секретарша вскочила с места, едва девушка вошла в приемную. — А командор сейчас на выезде, вы с ним разминулись буквально на считанные минуты! Я даже не могу сказать, когда он вернется, — он не предупредил.

— Ох, какая жалость! — подобие искреннего разочарования далось ей с трудом, но она все же надеялась, что секретарша ничего не заподозрит. — Мне очень нужно с ним повидаться, и это неподходящий разговор для коммуникатора…

— Вы хотите его подождать? — секретарша еще раз сверкнула профессиональной белозубой улыбкой.

— Пожалуй, да, — в конце концов, родная дочь имеет право посидеть в приемной у занятого отца, дожидаясь его, а потом передумать!

Она быстро устроилась на небольшом эргономичном диванчике, пока сотруднице командного центра не пришло в голову выставить ее под каким‑нибудь благовидным предлогом.

— Хотите чаю или кофе? — осведомилась вышколенная секретарша.

— Я бы с удовольствием выпила апельсиновый сок, если вас не затруднит.

Она точно знала, что этого напитка отец поблизости не держит — он вообще не любитель соков. Чтобы порадовать дочь любимого начальника, услужливой секретарше придется спуститься на несколько этажей ниже в буфет. А у нее появится немного времени, чтобы осуществить задуманное. Девушка нервно стиснула пальцы одной руки ладонью другой, радуясь тому, что их прикрывает сумочка, стоящая на коленях.

— Сейчас принесу, — как и ожидалось, преданная секретарша, ничего не заподозрив, тут же направилась удовлетворять просьбу дочери самого главного человека на "Одиннадцати".

Да и чего ей, собственно, опасаться, если "госпожа Кройчет" уже тысячу раз оставалась одна в приемной, да и вообще ее здесь знают уже много лет — с тех самых пор, как ее отец занял кабинет руководителя ковчегом! И, конечно, секретарше даже в голову бы не пришло, что, едва она выйдет за дверь, девушка вскочит с кресла и, включив секундомер — сигнализатор на своем комме, быстро направится в упомянутый кабинет.

Автоматическая панель закрывается кодом, но это не проблема. Отец плохо запоминает цифры, поэтому у него в кабинете на всякий случай в укромном месте спрятана "напоминалка". Иногда он уже с работы связывается с женой или кем‑нибудь из дочерей и смущенно просит прочитать нужные цифры. Так что узнать заветный код — сущий пустяк для любого из домашних Стефана Кройчета. Оказавшись за дверной панелью, она быстро набрала восемь нужных цифр, и створка тут же отъехала в сторону, открывая доступ в святая святых — кабинет командора. На всякий случай оглянувшись, девушка проскользнула внутрь.

Сердце бешено колотилось о ребра, и ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем продолжить двигаться вперед на подгибающихся ногах. Так, командный компьютер, и, естественно, на нем тоже стоит пароль. Это задачка посложнее, чем с дверью: кодовое слово плюс цифровой ряд, — но она все же надеялась на удачу. Наверняка отец с его плохой памятью на числа и невозможностью где‑нибудь записать важные входные данные комбинирует то, что хорошо знает. Например, он никогда не забывает о днях рождения жены и дочерей. Осторожно присев за компьютер, девушка еще раз глубоко вздохнула. Ну что ж, у нее есть три попытки — как раз для трех женщин, окружающих командора Кройчета!

Она на секунду замерла перед мерцающим экраном, на котором появилось требование ввести код. На секунду подумалось, на какие глупости может пойти женщина ради любимого мужчины. Непонятно, как он ее уговорил! Но она обещала и теперь сделает все, чтобы сдержать слово! И главное — из‑за чего?! Какой‑то пустячный спор — вот уж действительно, мужчины всегда в душе остаются мальчишками! Он заявил приятелю, что с легкостью может достать коды доступа в технический центр — самое сердце огромного ковчега. Они меняются два раза в сутки — в полдень и в полночь генератор случайных чисел выдает несколько длинных значений, включающих буквы и цифры. Копии хранятся в собственно техническом центре и на личном компьютере командора.

Вот как раз по поводу обладания этими сверхсекретными значениями этот дурачок и поспорил с каким‑то другом. Точнее, он пообещал обеспечить приехавшему из другого Города приятелю экскурсию в самое сердце ковчега — технический центр. Тот парень, кажется, пишет докторскую диссертацию о функционировании систем закрытого цикла (одной Вселенной известно, что это такое, — лично для нее объяснения любимого так и остались загадкой, хотя она старательно делала вид, что все понимает). Ему, разумеется, любопытно посмотреть на предмет своих научных исследований в техническом центре ковчега. А гостеприимный хозяин сгоряча пообещал, что все устроит так, чтобы гость смог лично осмотреть все нужные приборы и системы — прямо в техническом центре "Одиннадцати". Тот поднял приятеля на смех: мол, человек без нужных допусков никогда не сможет пройти в столь закрытое и охраняемое помещение. Слово за слово — и великовозрастные "мальчишки" поспорили едва ли не до драки.

И вот, пожалуйста, результат — она вычислила, когда отца не будет на работе, под благовидным предлогом услала прочь его секретаршу, вломилась в кабинет и теперь сидит и трясется перед компьютером, понимая, что по большому счету совершает фактически преступление. Разумеется, ничего дурного от этого не будет, и вообще, ее всего лишь попросил об одолжении любимый мужчина! Ей достаточно запустить маленького "червячка" в компьютер с собственного коммуникатора, а до нужной информации он доберется сам. Ее будущий муж просто докажет приятелю, что может достать эти дурацкие коды, а в полночь их опять сменят, и никто ни о чем не догадается! Но пальцы от этого дрожать не перестали. Если отец вдруг когда‑нибудь узнает… Ох… Лучше бы ей не пришлось выяснить, что будет, если об этом ее поступке узнает командор Кройчет!

Первый код оказался неверным. Так, значит, это не мама. Остаются еще две попытки — она собиралась посвятить их сестре и себе. Двум любимым дочерям Стефана Кройчета, одна из которых сейчас беззастенчиво пытается взломать его компьютер, внутренне обмирая от ужаса… На попытку ввести второе значение экран снова моргнул и выдал сообщение о неверном коде. Осталась одна попытка. Девушка уже занесла руку над клавиатурой и вдруг замерла, прежде чем ввести собственное имя и дату своего рождения. А что, если она ошиблась? Вдруг есть еще какие‑то сочетания имен и цифр, которые отец хорошо помнит?..

Еще несколько глубоких вздохов. Она пыталась убедить себя, что, введи она неверный пароль, ничего страшного не случится. Да, конечно, спор будет проигран, но это ведь не конец света! Гораздо хуже то, что после третьего неверного ввода компьютер заблокируется и пошлет сигнал службе безопасности. Не пройдет и нескольких секунд, как в кабинет командора примчатся вооруженные люди, готовые пресечь несанкционированное вторжение. Обмануть их будет куда сложнее, чем доверчивую секретаршу, которая хорошо знает дочь Стефана Кройчета. Разумеется, об этом тут же поступит сигнал и самому отцу. Жутко даже представить, как он прореагирует на ее эскападу! И сможет ли она после этого представить ему любимого человека, ради которого с такой готовностью пошла на преступление?!

Она бросила взгляд на активированный сигнализатор на своем комме. Заранее рассчитанное время, отведенное секретарше на то, чтобы добраться до буфета, заказать стакан сока и вернуться назад, кончалось. Нужно было принимать какое‑то решение. Девушка снова протянула руку к сенсорному экрану, требовавшему пароль. Ее имя и дата рождения… Или нет? Может, для отца это слишком просто? Любой человек в первую очередь заподозрит, что командор зашифровал компьютер именами кого‑нибудь из семьи. Может ли Стефан Кройчет в действительности проявить такую беспечность? Но чьи данные, если не их, охраняют допуск в один из главных компьютеров "Одиннадцати"? Кому, кроме самых близких людей, отец может доверить защиту?..

Разве что… Она снова замерла, не решаясь даже мысленно высказать догадку. Родители даже выросших детей считают слепыми и глухими малышами, но они с сестрой давно догадывались о том, что в жизни у отца появился еще один дорогой ему человек, не относящийся к их семье. Разумеется, заметить это мог только тот, кто хорошо знал Стефана Кройчета. Она не сомневалась, что даже сам объект его… излишне теплого отношения был не в курсе того, какое смятение внес в душу командора. И, конечно, никому бы и в голову не пришло проверить это имя с днем рождения. А вот она их знала — отцу вечно приходилось напоминать о знаменательных для его сотрудников датах. Но, конечно, все Кройчеты давно были в курсе, что об этом дне рождения он знает и без многочисленных "напоминалок", а их принимает, только чтобы никто ничего не заподозрил…

Секунды быстро утекали, и экран ее собственного комма, на котором активировался сигнализатор, уже начал подмигивать оранжевым в знак того, что заложенное ею время на исходе. Девушка решительно протянула руку и набрала имя и дату рождения — не свои. И вздрогнула, когда замерцавший экран отцовского компьютера стал быстро загружать данные, — она не ошиблась! На душе стало гадко уже не столько от того, что она делала, сколько от того, что догадка оказалась верной… Как же ты предсказуем для своих домашних, дорогой папочка, несмотря на то, что себе, должно быть, кажешься очень скрытным и хитроумным! Ну, раз твой компьютер охраняет чужое имя, то, пожалуй, ты заслуживаешь того, чтобы его взломали! Девушка быстро синхронизировала свой коммуникатор с отцовской системой, и через несколько секунд хитрый "червячок" уже вполз в нужную "ячейку".

Она успела выключить всю аппаратуру, выйти из кабинета и закрыть его за собой, как раз когда услышала шаги в коридоре. Вошедшая со стаканом сока секретарша застала почти в той же позе, в какой и оставила — посетительница, сидя в кресле, увлеченно разыскивала что‑то в своей сумке. Они немного поболтали, как старые подружки, пока дочь командора пила сок. Она еще некоторое время посидела в приемной, потому что уйти сразу было бы и невежливо, и подозрительно. Затем с некоторым смущением активировала часы на коммуникаторе, сказала, что больше не может ждать, и попрощалась.

Все получилось именно так, как и предсказывал ее любимый мужчина и будущий муж. И она даже почти не испытывала угрызений совести, обидевшись на имя посторонней женщины в компьютере… Отец никогда не узнает, зато она теперь в курсе некого неприятного факта его биографии. Остановившись еще в коридоре, девушка активировала коммуникатор и нажатием одной сенсорной клавиши набрала нужный контакт.

— Привет, — она немного смутилась от собственной нежности, прозвучавшей в приветствии. — Ну, тебя можно поздравить — пари ты выиграл.

— Привет, милая, — от его голоса у нее всегда мурашки бежали по спине. — Спасибо, ты меня выручила. Какие планы на завтра?

— Пока никаких, — сердце сладко замерло: в последнее время он часто бывал занят, поэтому каждый вечер вдвоем казался ей буквально драгоценностью, она дорожила каждой минутой. — Есть предложения?..

…Закончив разговор по коммуникатору, мужчина несколько секунд постукивал пальцами по экрану, прежде чем активировать другой вызов. Хорошо, что первая же возможность так замечательно сработала — он уже подключился к компьютеру командора и получил коды доступа в технический центр, куда он сможет по ним попасть до полуночи. Вторую операцию можно было смело отменять. Если в приемную Кройчета наведаются одна за другой обе дочери, это может кого‑нибудь и насторожить! Конечно, вряд ли у командора хватит времени на это среагировать, но не стоит лишний раз дразнить Вселенную. Нажав на кнопку вызова, он отправил по второму номеру быстрое сообщение: "Шутка отменяется. Встретимся завтра, все объясню". Если все получится, как он задумал, завтра не будет уже ни для него, ни для них. Времени у ковчега почти не осталось. А ему нужно всего лишь на один вечер нейтрализовать тех, кто может его остановить.

Мужчина грустно улыбнулся собственному отражению, мелькнувшему в полупрозрачном экране коммуникатора. Они и так не смогли бы его остановить, но нужно на всякий случай перестраховаться. Единственное, что могло бы привести к ненужным подозрениям, — проклятая пуля, которую он выпустил в парке при клинике! Там он действительно допустил досадную промашку. К счастью, у них должно быть слишком мало времени, чтобы сообразить, что к чему. Хотя Войцеховская умна, она может догадаться и раньше!..

Впрочем, несколько обманных маневров — и господа ищейки сделают сегодня вечером еще один круг по ложному следу. Пусть лучше им будет чем заняться — ему так спокойнее. Все шло по его плану. В прошлую субботу он нанес пробный удар и убедился в его разрушительности. Самому себе он отвел неделю и вполне уложился в срок. Даже с опережением: смерть ковчега назначена "с запасом" на несколько часов раньше. Забавно, что и на расследование Войцеховской командор Кройчет выделил столько же времени. Только она отсчитывает его с Большого Совета, то есть с воскресенья. Наверное, переживает, что не укладывается в график, — с ее‑то всем известной любовью к порядку! Боится, что направят все‑таки с рейдом в Пустошь. В понедельник после воскресенья. Ну что ж, он окажет ей услугу, потому что с высокой вероятностью ни воскресенья, ни понедельника для "Одиннадцати" уже не наступит!

Он снова активировал коммуникатор и принялся быстро программировать послания, каждое из которых должно были отправиться адресату в свое время…

— …Марта? Что ты здесь делаешь? Что‑то случилось? — Стефан Кройчет, выходивший из магнитомобиля, очень удивился, увидев на парковке перед командным центром младшую дочь, которая не успела вовремя смыться на своем "сильвере".

— Кажется, я сегодня по ошибке кинула к тебе в портфель свой ридер, — хорошо, что у нее заранее был приготовлен предлог на случай, если она все‑таки столкнется с отцом! — Посмотри, пожалуйста. Он мне очень нужен.

— Ты могла бы просто связаться со мной по комму, объяснить проблему, и я бы кого‑нибудь прислал, — командор послушно открыл портфель и в одной из ячеек обнаружил искомое. — Малышка, ты очень рассеянная! Как можно было перепутать мой рабочий портфель с твоей сумкой?

А никак и нельзя было перепутать! Марта Кройчет надеялась, что ей удалось не покраснеть, глядя отцу в глаза. Она специально запихнула ридер к нему в портфель, пока он завтракал. Ей нужен был предлог для визита в командный центр, и этот показался наиболее подходящим.

— Извини, пап, — она пожала плечами с деланным безразличием. — Я утром собиралась взять черную сумку, а она почти такая же, как твой портфель.

Хорошо, что Стефан Кройчет понятия не имеет, какие сумки, сумочки, рюкзачки и баульчики имеются в арсенале его младшей дочери!

— Держи, — в несколько широких шагов преодолев разделявшее их расстояние, командор вручил ридер "рассеянной" дочери. — Если еще что‑то такое случится, напиши мне сообщение по коммуникатору, я решу проблему. Ладно, у меня дела. Увидимся вечером!

Марта с облегчением выдохнула, глядя на удаляющуюся прямую спину отца. Торопливо запихнув ридер в "мягкое" отделение своего "сильвера" и нацепив обязательный шлем, без которого настроенный компьютер не запускал магнитный двигатель, она быстро снялась с места и выехала с парковки. Несмотря на то, что все обошлось благополучно и, кажется, господин командор так ничего и не заподозрил, ее не оставляло острое желание поскорее оказаться где‑нибудь подальше от его работы. Она надеялась, что теперь ей, наконец, удастся избавиться от сосущего под ложечкой мерзкого чувства ожидания неприятностей. Но оно почему‑то всю дорогу не проходило…