Человек без надежды (СИ)

Глава 2

Суббота, 17 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

«Мне нельзя умирать, у меня котенок!» — Сильвер казалось, что именно эта мысль, первой возникшая в голове, пока она инстинктивно пыталась прикрыть затылок от летящего сверху мелкого и острого мусора, спасла ей жизнь. Как будто Вселенная неожиданно поняла, что в отсутствие Силь «заботливая» Вероника Суздальцева точно выставит котенка на улицу. А рыжий Васька уже и так слишком долго там побыл, чтобы еще раз выдавать подобное испытание неожиданно получившему свое счастье смешному ушастику с розовым носом, вот судьба, махнув рукой, и пустила безжалостную смерть чуть выше макушки девушки.

На самом деле их с Ульяной спас занавес. Импровизированные кулисы рухнули, не продержавшись и трех секунд, и накрыли плотной тканью обеих девушек, так что большая часть кошмара действительно прошла над ними. Безумный грохот, казавшийся бесконечным, длился на самом деле лишь какие‑то мгновения. Когда он стих, оставив после себя негромкое потрескивание огня, а на голову перестали сыпаться непонятные предметы, Сильвер принялась выпутываться из‑под спасительного занавеса. Рядом сосредоточенно сопела Ульяна, тоже активно орудуя руками.

Выбравшись, наконец, из‑под тяжелой ткани, Силь села и задохнулась от шока, когда ее глазам предстало чудовищное зрелище. Высокие языки пламени хищно облизывали стены зала, обшитые изнутри изящными тканевыми панелями с красивой росписью. Вокруг пылали также столы и стулья. Но большая часть мебели валялась на полу в плачевном состоянии, пол был усыпан осколками раскрошенного стекла, в дальней стене, выходящей на улицу, зияла «рваная» дыра такого размера, что в нее спокойно мог бы пройти взрослый человек. Однако самым страшным было не это. Там и тут на полу, не шевелясь, словно сломанные куклы, лежали люди.

— Камилла! Кэм! — вместо крика у Сильвер вырвался какой‑то полухрип — полустон, и она ладонью схватилась за саднящее от жара горло.

Оказавшаяся на свободе от занавеса Ульяна задышала часто — часто, растерянно моргая и бессмысленно водя взглядом по тому, что осталось от большого зала «ДиЭм». Она всхлипнула и вдруг стала как‑то странно оседать, заваливаясь в сторону Сильвер. Той пришлось придержать флейтистку за плечи и слегка встряхнуть, чтобы привести в чувство. Взгляд девушки сфокусировался на старшей подруге, и Силь поняла, что, как бы ей самой ни хотелось грохнуться в обморок, Улька ей точно не поможет. Как бы ни тянуло рухнуть где‑нибудь здесь, нужно действовать.

— Быстро иди в первый зал, там Дэнни держит стационарный коммуникатор, свяжись со службой безопасности, так будет быстрее, чем через чиповый! — быстро сориентировалась Сильвер, поднимаясь на ноги и увлекая за собой Улю. — Ну же, давай!

Она подтолкнула трясущуюся флейтистку в спину, и та покорно сделала несколько шагов, на мгновение застыла на месте, а потом покачнулась, словно ноги ее не держали или же она собиралась вот — вот упасть в обморок. Но тут ее взгляд выхватил прямо из‑под ног какого‑то «мертвеца», лежащего в луже крови с почти оторванной головой, Ульяна тоненько пискнула, зажала ладонью рот и, не разбирая дороги, спотыкаясь и чуть не падая, стремительно побежала к дверям. Повизгивая и всхлипывая от ужаса, она несколько секунд не могла справиться с открывающим устройством рядом с дверной панелью, но потом, наконец, сладила с сенсором и вылетела прочь из зала…

Дальнейшее отпечаталось у Сильвер в памяти жуткими, но яркими «картинками», словно рисованный комикс. Тошнотворные ошметки плоти и крови, на которых она поскальзывалась, продвигаясь вперед и мечтая только о том, чтобы не упасть. Плафон «дневной» лампы, причудливо расколотый и венчающий огромную груду искореженных и оплавившихся стульев. Чье‑то тело, придавленное и переломанное тяжелой упавшей балкой. Дэнни Монтего, лежащий на спине и бессмысленно смотрящий в потолок с какой‑то странной полуулыбкой — гримасой на лице. Огонь, жадно лижущий неподвижные человеческие тела. Оторванная рука, еще сжимающая в пальцах ручку от расколовшейся пивной кружки. Должно быть, именно так и должен выглядеть настоящий ад. Спасало только то, что мозг отказывался воспринимать происходящее как реальность. Сильвер казалось, что все это происходит не с ней, как будто она смотрит витранслятор или листает на ридере книжку с яркими страшными иллюстрациями.

— Кэм!

У барной стойки покойников было много: людские тела лежали вповалку, друг на друге, многие оказались лишены конечностей. Сильвер заставила себя подавить рвотные позывы. Где‑то здесь, где‑то поблизости должна быть и Камилла Леснова. Силь пока старалась не думать, в каком состоянии подруга, только надеяться, что в момент трагедии она уже отошла от стойки на достаточное расстояние. Самым главным казалось найти Кэм, не упав где‑нибудь здесь, не завизжав, не забившись в бессмысленной истерике… Весь мир сжался до точки взгляда, сосредоточился вокруг единственной цели.

Рядом кто‑то застонал и зашевелился под грудой покореженного пластика. Сильвер тут же бросилась на звук, пытаясь руками откидывать горячие куски. Кэм, Кэм! Безумная надежда была сильнее здравого смысла. Увидев чье‑то обожженное лицо с почерневшими губами и открытыми глазами, полными боли, Силь отшатнулась и едва не упала. Нет, не Камилла! Какой‑то коротко стриженый парень в форме «мертвеца»… Сбоку послышался еще один звук, и Сильвер метнулась туда. Перелезая через завалы и перешагивая через мертвые тела и куски тел, она, словно служебная ищейка, пробиралась все дальше и дальше к барной стойке.

— Кэм!

Услышав пронзительный визг с улицы, Сильвер поскользнулась, и от боли у нее перехватило дыхание: чтобы не упасть, она схватилась рукой за обжигающе горячий металлический прут, торчащий из груды пылающего пластика. Через образовавшийся пролом, сквозь который в зал пробирались уличные сумерки, заглядывали люди, кто‑то кричал, кого‑то тошнило, кто‑то решительно пробирался через завалы, пытаясь помочь выжившим. Вдалеке слышалось завывание тревожной сирены — не то Уля добралась до комма и вызвала службу безопасности, не то услышавшие звуки погрома люди отреагировали первыми.

Баюкая обожженную руку, Силь упрямо шла дальше. Кто‑то из подоспевших добровольных помощников попытался ее остановить, о чем‑то спрашивал, но она не только не слышала, но даже и не пыталась понять, что ей говорят. Под одним из перевернутых и оплавленных столиков она увидела кусок знакомой пестрой ткани, из которой была сшита блузка Камиллы. В голос застонав от боли в ладони, Сильвер каким‑то чудом, сверхчеловеческим усилием оттолкнула горячий пластик и упала на колени рядом с лежащей на полу подругой.

— Кэм!

Лицо Лесновой представляло собой почти сплошной ожог, из разорванной щеки текла кровь, но, по крайней мере, ноги и руки остались на месте, а глаза были закрыты, а не безжизненно смотрели в потолок. Сильвер приложила дрожащие пальцы здоровой ладони к шее подруги — туда, где, как говорили на обязательных курсах оказания первой медицинской помощи (они с Кэм проходили их вместе и еще смеялись, что эти навыки им никогда не пригодятся!), у живого человека должен был прощупываться пульс. И от облегчения зарыдала в голос, ощутив тоненькую и прерывистую ниточку сердцебиения…

Потом были машины экстренной помощи, в «ДиЭм» ворвались какие‑то люди в защитных и военных костюмах, врачи и санитары в бело — синей одежде заметались между погибшими и ранеными… Сильвер настояла на том, чтобы ехать в одном магнитомобиле с Камиллой, которую сразу подключили к каким‑то медицинским аппаратам. Пока остальные хлопотали над Лесновой, молоденький медбрат с трясущимися от потрясения посеревшими губами обрабатывал обожженную ладонь и рассеченную бровь Силь. В его глазах читалось недоверчивое удивление: он, как и его подопечная, явно до сих пор пытался убедить самого себя в том, что происходящее — не более чем кошмар. То, что творилось вокруг, по — прежнему казалось нереальным.

В ближайшей клинике царила почти паника: врачи и медсестры бегали по коридорам, из палаты в палату пролетали каталки, во двор подъезжали новые и новые магнитомобили экстренной помощи. Кроме того, на первом этаже было полно сотрудников службы безопасности, которые только усиливали общую суматоху. Сильвер бежала рядом с каталкой, на которой двое дюжих медбратьев везли Камиллу, здоровой рукой вцепившись в поручень и игнорируя все попытки медиков избавиться от назойливой девицы.

— Стойте, сюда нельзя! — женщина с суровым лицом, облаченная в бело — синий халат, железной рукой остановила Силь, пока каталка юркнула в широкие двери одной из палат.

— Мне нужно! — нервно закричала девушка. — Там Камилла! У меня есть доступ, близкородственный!

— Вы из «ДиЭм»? — взгляд женщины заметно смягчился, когда она увидела перевязанную ладонь Сильвер, ее одежду и лицо в разводах грязи и крови.

— Да, да, — девушка смотрела вслед уехавшей каталке на захлопнувшиеся двери. — Это мою подругу повезли!

— Там операционная, и вам туда нельзя, — мягко обхватив ее за плечи, женщина повела Силь прочь по коридору. — Идемте, я покажу вам, где можно умыться и попить воды. Потом, если захотите, посидите в зоне ожидания, пока вашей подруге делают операцию. Я подберу вам какой‑нибудь костюм, чтобы переодеться…

Вокруг них сновали какие‑то люди, кто‑то кричал, плакал, шумно переговаривался, несколько раз им пришлось уступить дорогу несущимся по коридору каталкам. Сильвер, неожиданно ощутив нечеловеческую усталость, покорно шла рядом с незнакомой женщиной. Та действительно привела ее в санузел, где девушка неловко умылась одной рукой, потом принесла бело — синюю униформу и чуть ли не силком заставила переодеться. Сильвер покорно позволила проводить себя в большой зал с мягкими креслами, обтянутыми коричневой тканью, с благодарностью приняла одноразовый стаканчик с горячим чаем и извинения от заботливой медсестры, которая сказала, что не может больше задерживаться, но к девушке обязательно еще подойдут.

Оказавшись предоставленной самой себе, Сильвер почувствовала, как все ее до сих пор подавляемые эмоции вырываются на свободу. Из горла рвались сухие рыдания, из желудка поднимались рвотные позывы, память услужливо подсовывала недавно увиденные картины, провоцируя новые приступы тошноты, по позвоночнику прокатывались волны страха и паники. Она судорожно вцепилась зубами в край пластикового стаканчика и закрыла глаза, пытаясь переждать приступ нечеловеческого ужаса, убедить себя, что все самое чудовищное уже позади…

— Прошу прощения! — кто‑то осторожно, но решительно потряс Силь за плечо, и она, вздрогнув, проснулась.

Рядом с креслом, в котором она так и заснула, сидя в неудобной позе, стоял невысокий пожилой врач с усталым лицом.

— Прошу прощения, — снова мягко извинился он, — вы ведь из «ДиЭм»?

— Да, — Сильвер попыталась расправить затекшие от долгого неудобного сидения плечи и чуть не вскрикнула от пронзившей их «колющей» боли. — Что с Камиллой?

— Камилла Леснова — ваша подруга? — доктор вздохнул. — Ее прооперировали, но пока состояние нестабильно. Она еще не пришла в чувство. Вероятно, нужно будет сообщить ее родственникам.

— Я сама им скажу, — Силь протянула врачу левую руку. — Мне можно здесь находиться, у меня есть допуск. Близкородственный! — хорошо, что они с Кэм друг другу его оформили, теперь ее не имели права выставить из клиники!

— Разумеется, — он рассеянно потер переносицу, даже не сделав попытки проверить нужные записи на ее чипе. — Вы и безо всяких формальностей можете оставаться, если хотите, но вряд ли до завтра в состоянии вашей подруги наметится какая‑нибудь динамика. По нашим прогнозам, она очнется не раньше, чем через несколько дней. Возможно, чуть позднее…

— Как скоро она выздоровеет? — в лоб спросила девушка.

— Пока мы склонны воздерживаться от прогнозирования точных сроков по данному случаю, — замысловато уклонился от ответа доктор. — Прошу прощения, с вами хотят поговорить!

Он поспешно удалился, бормоча что‑то себе под нос, а к Сильвер быстрым шагом подошла женщина, стоявшая неподалеку, пока врач разговаривал с девушкой.

— Доброй ночи, — в серо — стальных глазах читались сочувствие и твердость, средней длины аккуратно подстриженные темно — русые волосы слегка завивались на кончиках, придавая суровому выражению лица некую притягательную мягкость. — Меня зовут Микаэла Войцеховская, в данный момент я представляю службу безопасности. Вы можете уделить мне несколько минут?

— Да, пожалуйста, — Сильвер растерянно распахнула глаза.

Госпоже Войцеховской не было нужды говорить, кто она такая. Вряд ли не только в Городе Два, но и на всем пространстве «Одиннадцати», включая Пустошь, отыщется хоть один человек, который бы не слышал этой фамилии. О первой в истории после Исхода женщине, возглавившей службу безопасности, ходили легенды одна другой загадочней, причудливей и красивей. Железная Микки, как ее негласно называли, была награждена несколькими высшими наградами «Одиннадцати» и приближена лично к командору. С пострадавшей желала поговорить не просто лидер службы безопасности ковчега, а живая легенда!

Пока Микаэла устраивалась в кресле напротив Сильвер, девушка осторожно разглядывала собеседницу. Не слишком высокий рост, не особенно накачанные мышцы, мягкие черты лица, штатская одежда — только по выражению строгих глаз можно было догадаться, что перед тобой человек, облеченный огромной ответственностью и властью, бывший «мертвец», ныне возглавляющий одну из самых жестких и могущественных структур «Одиннадцати».

— Вашу руку, пожалуйста, — Микаэла достала из кармана свернутый портативный считыватель, и Сильвер с готовностью протянула левую ладонь.

Запястье тут же обхватила тугая пластиковая полоса, и девушка знала, что буквально через доли секунды на полупрозрачном экране, возникшем перед Войцеховской, появится вся информация, записанная в личном чипе Силь.

— Здравствуйте, госпожа Фокс, — более персонифицировано поприветствовала собеседницу Микаэла и ободряюще улыбнулась. — Хотела бы познакомиться с вами при более благоприятных обстоятельствах или дать вам отдохнуть, однако долг службы обычно выше наших желаний. Прошу прощения, но времени у меня мало, а вы выглядите довольно усталой, так что по примеру доктора предлагаю обойтись без формальностей и долгих вступлений. Итак, вы входите в состав группы, которая обычно пела по вечерам в «ДиЭм»?

— По договоренности с господином Монтего мы выступаем три раза в неделю, — слух Сильвер неприятно царапнуло прошедшее время, употребленное Войцеховской.

— Сегодня был вечер вашего выступления, или вы случайно оказались в клубе? — глава службы безопасности активировала портативный электронный блокнот, который тут же заблестел яркими огоньками, предупреждая о том, что все происходящее фиксируется.

— Мы успели пропеть первое отделение, а как раз в перерыве… это случилось, — Сильвер все еще не могла подобрать адекватного названия произошедшему в «Мертвеце».

— Что‑нибудь было не так, как обычно? — Микаэла смотрела пристально и пытливо.

— У нас — ничего, — Силь несколько секунд помедлила. — Правда, сегодня вечером мы впервые выступали с флейтой, но у нас давно была договоренность с Дэнни, а Уля — Ульяна Морозова — до последнего момента сомневалась, удастся ли ей выйти на сцену.

— Ульяна Морозова? — переспросила Войцеховская. — Она раньше не выступала в составе вашей группы?

— Нет, сегодня впервые, — девушка сглотнула. — Обычно мы с Камиллой выступали вдвоем, ну и Кароль, конечно, помогал со звуком, светом и всем остальным…

— Вы можете описать, что произошло? — Микаэла слегка подалась вперед, ее пальцы сжали подлокотник кресла.

— Первое отделение закончилось, и Камилла пошла в бар, чтобы принести воды, — покорно принялась рассказывать Сильвер. — Мы с Ульяной разговаривали, а потом вдруг раздался страшный грохот, кто‑то закричал: «Ложись!» — и в зале почему‑то оказался огонь. В нас полетели осколки и куски мебели, а потом сверху упал занавес…

— Занавес? — переспросила Войцеховская. — Ну что ж, это объясняет, почему вы обе почти не пострадали, если не считать вашей руки, — она кивнула на забинтованную правую ладонь собеседницы.

— Потом мы выбрались, я отправила Ульку связываться со службой безопасности, а сама пошла искать Кэм, — продолжала Силь. — Я точно знала, что она должна находиться где‑то рядом с барной стойкой. Там было много людей… Мертвых и раненых… И повсюду горящая ткань и оплавленный пластик… Пока я искала Камиллу, схватилась за какую‑то железку и повредила руку…

— Больше вы не заметили ничего необычного? — сочувственно кивнув, Микаэла решительно прервала не слишком приятные воспоминания собеседницы.

— Ну, только то, что в зале было непривычно много «мертвецов», — заметила Сильвер и тут же исправилась. — То есть я хотела сказать — курсантов, выпускников или служащих летного отделения номер три.

— Спасибо, я поняла, — Войцеховская кивнула. — Это все, на что вы обратили внимание?

— Я не сотрудник службы безопасности, поэтому ни за кем и ни за чем не следила, — огрызнулась Сильвер. — Меня интересовала моя гитара и то, как публика принимает песни.

— Не обижайтесь, госпожа Фокс, я всего лишь провожу стандартную процедуру, — Микаэла примирительно улыбнулась. — Я понимаю, что вы пережили…

— Не думаю, что понимаете! — теперь была очередь Силь перебивать. — Это был какой‑то огненный кошмар! Кстати, вы мне так и не скажете, что случилось в «ДиЭм»?

— Служба безопасности работает в клубе, и скоро мы будем обладать всей полнотой информации, — стандартной фразой ответила Войцеховская.

— Вы будете, а все остальные? — сердито поинтересовалась Сильвер. — Или вы считаете, что те, кто там был, не заслуживают права знать, что произошло?

— Из тех, кто там был, сейчас большинство мертво, выжившие в критическом состоянии, — ледяным тоном отрезала Микаэла. — Только вам и вашей подруге Морозовой каким‑то чудом удалось уйти из «ДиЭм» на собственных ногах. В данный момент вам этого недостаточно?

Сильвер подавленно промолчала. Воспоминания о раскуроченном зале «Мертвеца» всплывали одно за другим, но она понимала, что ее собеседница права: в отличие от многих ей повезло остаться в живых.

— Простите мою резкость, — помолчав, произнесла Войцеховская. — Я понимаю, что вы пережили, но сейчас лучше думать о том, чтобы врачи спасли как можно больше жизней. Если вы думаете, что в службе безопасности работают бессердечные истуканы, которые меньше вас беспокоятся о других людях, то это не так. Сегодня ночью мы все на грани нервного срыва.

— Извините, — пробормотала сконфуженная Сильвер. — Если я могу еще чем‑то вам помочь, то сделаю все, что от меня зависит.

— Давайте руку, — левое запястье девушки снова обхватила полоса считывателя. — На вашем чипе я оставляю номер своего личного коммуникатора. Это не служебная связь, и я отвечаю по нему всегда, а не только на работе. Если вспомните что‑нибудь необычное или странное, что было этим вечером в «ДиЭм», связывайтесь со мной в любое время дня и ночи. Я не меньше вас хочу разобраться, что там произошло.

— Хорошо, — Силь попыталась потереть висок забинтованной обожженной рукой и поморщилась от боли. — Скажите, всех пострадавших доставили в эту клинику?

— Некоторых переправили в сто семьдесят третью на втором уровне, а что? — Микаэла подняла бровь.

— Кроме нас с девчонками, там еще был наш осветитель — Кароль Стейн, — смущенно проговорила Сильвер. — Пока искала Камиллу, я про него совсем забыла…

— С этим вопросом вы лучше обратитесь к врачам, — глава службы безопасности сочувственно посмотрела на девушку. — Кажется, все, кто находился в зале, пострадали в большей или меньшей степени. Возможно, вашему сотруднику повезло, и он действительно в этой клинике или в сто семьдесят третьей.

— Кароля могло там и не быть, — Силь поежилась и обхватила себя руками за плечи, как будто пыталась согреться. — Обычно он работает в небольшой комнатке за сценой — там у нас вся аппаратура. Правда, в перерыве он мог пойти в зал выпить пива…

Войцеховская кивнула и, что‑то пробормотав себе под нос, попрощалась с Сильвер. И девушка снова осталась наедине с пульсирующей болью в правой руке и острой иглой в сердце. Неизвестно, что будет с Камиллой — доктора пока не дают прогнозов. Кроме того, и по поводу Кароля даже несгибаемая Железная Микки не проявила дежурного «официального» оптимизма. Разумеется, если бы он сидел в своей каморке за сценой, то, услышав грохот, наверняка выбежал бы оттуда… И раз Сильвер не видела и не слышала его, когда пыталась найти в зале Кэм, ничего хорошего с ним произойти не могло.

Подтянув под себя колени, Силь съежилась в кресле. Сейчас она поедет домой, и ей предстоит связаться с мамой Камиллы и как‑то объяснить ей, что ее дочь сегодня домой ночевать не придет. И завтра, скорее всего, тоже. Да и вообще неизвестно, выживет ли она после этого вечернего концерта в «ДиЭм». Или лучше приехать прямо к Лесновым, чтобы не общаться по коммуникатору? Кэм жила неподалеку от Сильвер, так что ей будет почти по дороге. Зинаида Мироновна, хорошо знающая подругу дочери, наверняка ей обрадуется. Ох, ну что за бред лезет в голову! Конечно, она не может обрадоваться, учитывая, какие страшные новости ей сообщить Силь Фокс!

Наверняка по витранслятору уже передали последние известия — Сильвер не сомневалась, что репортеры своего не упустили, тем более что повод был более чем весомым. Правда, судя по скрытности госпожи Войцеховской, служба безопасности еще и сама не разобралась, что произошло в «ДиЭм». Однако у репортеров наверняка найдется какая‑нибудь версия — например, в случившемся решат обвинить покойного Дэнни Монтего или какого‑нибудь неизвестного злоумышленника, протащившего в клуб горючий материал (что бы это могло быть, кстати?).

Несчастных случаев с массовыми смертями на «Одиннадцати» было настолько мало, что их, пожалуй, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Да, на многоуровневых шоссе порой происходили аварии, но пострадавшие чаще всего отделывались синяками, легким испугом и заплаченными штрафами за нарушение правил передвижения. Магнитомобили и «сильверы» были оборудованы настолько серьезными «пакетами безопасности», что никто и не мог серьезно пострадать даже от лобового столкновения. Государственные структуры авариями не занималась, и уж, конечно, никто из мелких нарушителей или пострадавших не заинтересовал бы саму Железную Микки! Иногда бывали и единичные несчастные случаи, но они тоже считались редкостью и, как правило, вызывали широкий общественный резонанс. Вот уже несколько поколений люди на «Одиннадцати» уходили из жизни в подавляющем большинстве случаев от естественных причин — старости или болезни.

Сильвер еще помнила, какая шумиха поднялась восемь лет назад вокруг неожиданной кончины отца Камиллы — Святослава Сергеевича Леснова. До сих пор никто так и не понял, как он выпал с балкона из собственного гостиничного номера в другом Городе. Сначала служба безопасности выдвинула версию, что Леснов покончил жизнь самоубийством, но с чего бы вдруг успешному директору небольшого торгового предприятия шагать вниз с высоты восемнадцатого этажа? В итоге после длительного расследования власти пришли к выводу, что имел место несчастный случай — по неизвестным причинам бизнесмен вышел на балкон, облокотился о перила и почему‑то не удержался. В течение нескольких дней после этого страшного происшествия ковчег буквально стоял на ушах, это было главной темой всех новостей и обсуждений.

Сейчас с трудом можно было себе представить, какой скандал разразится вокруг «ДиЭм». Пожары в клубах и ресторанах остались не просто на Земле, но и чуть ли не на тысячу лет в прошлом! И вдруг — оживший кошмар, о котором никто и предположить не мог. Вон, даже расспрашивать Сильвер о том, что произошло, явилась сама Войцеховская — в это практически невозможно поверить! Можно было и не сомневаться, что служба безопасности буквально вверх дном перевернет каждую кочку на «Одиннадцати» и во всех десяти Городах, и в Пустоши, непременно отыщет виновных в этом несчастном случае, вот только жаль, что пострадавшим все предпринятые меры уже мало помогут…

Сгорбившись в кресле, Сильвер не могла заставить себя сдвинуться с места, пока мысли бегали по кругу, словно загнанные зверьки. Она боялась думать о том, чтобы как‑то связаться с мамой Камиллы. Ей было страшно посмотреть в глаза Сережке и Мирону — младшим братьям Кэм. Как она объяснит им, почему не пострадала сама, в то время как их сестра попала в эпицентр взрыва и пока не приходит в себя? Даже встать и подойти к кому‑нибудь из докторов, чтобы просто узнать, здесь ли Кароль Стейн и в каком он состоянии, Силь тоже боялась. Как ни странно, здесь, среди мельтешения врачебных халатов, криков и продолжающейся суеты, она чувствовала себя в безопасности. На Сильвер Фокс накатила волна усталой апатии, и единственное, чего ей хотелось, — это замереть и не двигаться… пока утро не избавит ее от ночного кошмара…

— Да, разумеется, я обеспечу своей дочери надлежащий уход! — знакомый голос, звучащий, как обычно, на повышенных, чуть истерических тонах, слегка привел Силь в чувство, и она повернула голову.

По широкому коридору в сопровождении утомленной женщины в одежде медсестры не столько шла, сколько плыла, изящно цокая каблучками и поводя бедрами, знакомая фигура Вероники Суздальцевой. Абсолютно не обращая внимания на все, что происходит вокруг, она продвигалась вперед с целеустремленностью тарана, которому конечная точка маршрута в общем‑то безразлична, важно лишь добраться до нее в кратчайшие сроки, добившись поставленной цели. Тщательно одетая и ярко накрашенная, она выглядела в переполошенной клинике столь же чужеродно, как, скажем, случайно забредший какой‑нибудь экзотический зверь из зоопарка.

— Госпоже Фокс нужно будет приходить на перевязки или вызывать для этого врача, — в медсестре, которая, несмотря на усталость, ухитрилась каким‑то чудом ободряюще улыбнуться Сильвер, девушка узнала женщину, позволившую ей здесь остаться. — Не сомневаюсь, что у вас есть диплом об окончании курсов первой медицинской помощи, однако не рекомендую вам пытаться делать перевязки самостоятельно — это достаточно сложный процесс, а кроме того, доктор проконтролирует, хорошо ли заживает рука и, возможно, выпишет какие‑то дополнительные препараты.

Вероника Суздальцева возмущенно замерла, двух шагов не дойдя до кресла, в котором сидела ее дочь. Эффектно крутанувшись на каблуках, она одарила медсестру таким взглядом, от которого, казалось, та должна была сгореть на месте от стыда. Но усталой женщине, похоже, сердитые глаза посетителей доводилось видеть каждый день, а сегодня и без того хватало потрясений, так что уничтожающая сила пропала зря. Слегка приподняв брови, сотрудница клиники в бело — синем халате выжидающе остановилась напротив Вероники.

— Да вы знаете, кто я такая? — строгим голосом, словно учительница у нерадивого двоечника, поинтересовалась Суздальцева.

— Э — э… — медсестра осторожно покосилась на тут же услужливо всплывший слева от нее полупрозрачный экран со сведениями, очевидно, считанными с чипа Вероники. — Вдова Александра Фокса и мать Сильвер Фокс, я не ошибаюсь? Разве я не с вами связывалась по коммуникатору?

Поименованная вдова и мать аж задохнулась от возмущения, а ее дочь просто не могла сдержать истерически забулькавший в горле смех. Стараниями отца, который боготворил свою жену, она существовала в каком‑то собственном мире, где все знали великую писательницу Веронику Суздальцеву и поголовно преклонялись перед ее недюжинной трудоспособностью и нечеловеческим талантом. На деле же Сильвер вряд ли смогла бы назвать среди своих знакомых хотя бы одного человека, который бы был знаком с творчеством ее матери не понаслышке.

— Я писательница, — ледяным тоном объявила Вероника, сверля собеседницу суровым взглядом. — И в силу особенностей профессии уж, наверное, побольше вашего и всех этих так называемых врачей знаю о человеческой анатомии!

— Прошу прощения, у меня нет времени читать литературу не по профессии, — вежливо, но без особого пиетета извинилась медсестра. — Тем не менее даже при прекрасных теоретических знаниях я бы рекомендовала вам вызывать врача — практика.

— Спасибо большое, я буду приходить на перевязку, — вмешалась в разговор Сильвер, прежде чем Вероника успела заявить еще что‑нибудь возмущенно — грозное. — Мне все равно надо будет навещать Камиллу, так что это не проблема.

— Да, да, конечно, — женщина рассеянно улыбнулась. — Когда госпожа Войцеховская сказала нам, кто вы, мы взяли на себя труд связаться с вашей матерью — надеюсь, вы не в обиде.

— Что вы, конечно, нет! Моя одежда… — Силь неуверенно покосилась на свою бело — синюю врачебную униформу.

— Отправлена на утилизацию, но, если хотите, еще можете ее забрать, — медсестра пожала плечами. — Не думаю, что она подлежит восстановлению. Езжайте домой так, а завтра, когда придете на перевязку, можете вернуть форму. Всего наилучшего!

И она быстро удалилась, пока Вероника старательно набирала полную грудь воздуха, чтобы еще что‑то заявить.

— Подумать только — люди перестали читать приличные книги! — возмутилась она в спину уходящей медсестре, по — прежнему не обращая внимания на собственную дочь. — Ничего удивительного, что наша медицина находится на столь невысоком, практически плачевном уровне! Я вообще поражаюсь, как таких людей могут допускать работать в больницах!

— Вероятно, для профессии медсестры медицинские справочники важнее произведений в жанре «хоррор», — огрызнулась Сильвер, вылезая из кресла.

— Для образованного интеллигентного человека важны любые книги! — отрезала Вероника. — Ну, что ты копаешься? Нас, между прочим, ждет магнитка — такси!

Не дожидаясь дочери, она развернулась и на крейсерской скорости покинула больничный холл, в котором ее только что страшно оскорбили.

Как ни странно, приезд матери заставил Сильвер собраться и начать шевелиться. Когда она проходила мимо стойки, за которой работала уже знакомая ей женщина — медсестра, та смущенно улыбнулась и слегка пожала плечами: мол, извините, что выдернули вашу почтенную родительницу из уютного дома. Наверное, многие мамы и папы, чьи дети волей судьбы оказались прошедшим вечером в «ДиЭм», дорого бы дали за то, чтобы им позвонили из клиники и предложили забрать сына или дочь домой, но только не Вероника Суздальцева.

В большом приемном холле толпились люди, которые все время пытались что‑нибудь узнать у врачей, кто‑то плакал навзрыд, кто‑то пытался кого‑то утешать. Кошмар, который закончился для Сильвер, для некоторых только начинался. Родители, братья и сестры, друзья пострадавших — все выглядели напуганными и подавленными. И это еще те, кому повезло, ведь многим уже бесполезно выжидающе спрашивать врачей: «Ну что? Как там наш?» Слишком большое количество людей никогда уже не увидит «своих», оказавшихся в злополучном «ДиЭм». За один вечер клуб унес множество жизней, разом перекрыв все «достижения» последних космических экспедиций.

Темно — синий силуэт городского магнитотакси оказался припаркован рядом с красной полосой для служебного транспорта — обычно чужаков сюда не пускали, но этой ночью для тех, кто привозил родственников пострадавших, видимо, сделали исключение. Поскольку такси выглядело дорогим, а других поблизости не наблюдалось, Сильвер поплелась к нему, не сомневаясь, что госпожа Суздальцева уже ждет дочь, попавшую в неприятную историю, внутри магнитомобиля. Скользнув внутрь, она тут же нарвалась на недовольство родительницы.

— Тебя только за смертью посылать! — фыркнула Вероника, гневно сверкнув глазами. — Между прочим, твои фокусы меня от работы оторвали! Ты могла бы и с большим уважением относиться к тому, чем занимается твоя мать!

— Извини, мама, — покорно пробормотала Сильвер — ей не хотелось сейчас лишний раз нарываться на скандал, до которых Вероника была большая охотница. — Я просто очень устала.

— Поехали, — кинула писательница водителю, и тот, в зеркальце заднего вида наградив старшую пассажирку недовольным взглядом, приподнял такси и направил его с парковки.

Несколько секунд мать и дочь сидели молча, даже не глядя друг на друга. Затем, видимо, Веронике стало скучно.

— Может быть, ты соизволишь мне объяснить, что произошло? — брюзгливо поинтересовалась она. — Почему на тебе странная одежда и вообще что ты делаешь среди ночи в клинике? Это, знаешь ли, малоприятно, когда в такое позднее время тебе звонит какая‑то посторонняя женщина и сообщает, что ты должна явиться за дочерью неизвестно куда! Между прочим, у меня слабые нервы и сердце, а от таких известий недолго и инфаркт получить! Или тебе бы понравилось, если бы мне пришлось лечь прямиком в эту же клинику?

Сильвер невольно подумала, что, будь рядом Камилла, она бы наверняка отметила, что сердце у госпожи Суздальцевой на зависть любому толстокожему носорогу, а нервы по толщине могут поспорить со стальными канатами. Это было очень похоже на Веронику: она, наверное, осталась единственным человеком на «Одиннадцати», который понятия не имел, что произошло в «ДиЭм». Витранслятор для нее был лишь аппаратом, на котором можно было прокручивать старые фильмы «для вдохновения», а не смотреть, например, новости. Аудиотранслятор великая писательница и вовсе считала бесполезной придумкой человечества, поскольку на нем «заказать» вдохновляющую для нее музыку было нельзя. Ничего удивительного, что она до сих пор пребывала в неведении относительно того, зачем ее дочери понадобилось тащиться в больницу.

— «ДиЭм» сгорел, — коротко известила заботливую родительницу почтительная дочь. — Не знаю, весь ли, но тот зал, в котором мы выступаем, сильно пострадал.

— Ужасно! — Вероника всплеснула руками, и глаза ее возбужденно заблестели. — Так ты была, так сказать, в эпицентре пожара?! Скорее, скорее расскажи мне, как тебе там все показалось! Мне это очень пригодится в работе — в одном из следующих романов у меня главная героиня как раз чудом спасается от ужасного пожара, где едва не погибла!

— Как‑нибудь в другой раз, мам, — Сильвер почувствовала, как к горлу подступает тошнота. — Не сегодня, хорошо?

— Там были трупы? — Вероника, сияя вдохновенным лицом, словно не услышала слов дочери. — Обугленные или пылающие люди? Они кричали? Может быть, кто‑то пытался отрубить себе горящую руку или ногу?

Сильвер поймала на себе сочувственный взгляд таксиста и торопливо выдернула из кармашка на дверце пакет, предназначенный для пассажиров, которых укачивает в магнитомобилях. Весь вечер и половину ночи она держалась, а сейчас едва успела поднести мешочек к губам, как взбунтовавшийся желудок исторг из себя вчерашние обед и ужин.

— Фи, Сильвер, что за манеры?! — возмутилась Вероника, брезгливо поморщившись. — Ты могла бы как‑то лучше контролировать свои физиологические реакции! Иногда у меня такое ощущение, что ты не моя дочь!

— Я тоже порой так думаю, — пробормотала Силь, осторожно складывая пакет в предусмотрительно выдвинутый контейнер переработчика мусора.

Водитель снова глянул на них в зеркальце заднего вида, сурово поджал губы, смерив глазами стройный силуэт Вероники, и сделал погромче аудиотранслятор. Старшая из его пассажирок тут же отреагировала на новое звучание.

— Нельзя ли потише? Я пытаюсь поговорить с дочерью! — возмущенно заявила она, вонзив оскорбленный взгляд куда‑то в затылок таксиста.

— По аудиотранслятору как раз идут новости, в которых рассказывают о трагедии в клубе «ДиЭм», мэм, — меланхолично заметил водитель, закладывая вираж перед тем, как магнитотакси скользнуло на другой уровень.

Вероника снова недовольно фыркнула, но все же покорно замолчала, прислушиваясь к трансляции.

— Итак, мы вынуждены снова вернуться к шокирующей новости из клуба «ДиЭм», расположенного в Городе Два, — затараторил молодой женский голос. — Напоминаем вам, что несколько часов назад там произошел несчастный случай, имеются человеческие жертвы. В данный момент в клубе работают сотрудники службы безопасности, и нашему корреспонденту удалось взять интервью у одного из них. Скажите, какова природа взрыва, прогремевшего вчера поздно вечером в «ДиЭм»?..

Корреспондент о чем‑то спрашивал, сотрудник службы безопасности что‑то ему отвечал, но Сильвер в слова не вслушивалась. Она смотрела за окно на проплывающий мимо них Город Два. В нем, казалось, ничего не изменилось: все так же яркие лампы освещали улицы, разбавляя искусственную ночь, работали разноцветные вывески круглосуточных магазинов, по шоссе ехали машины, по пешеходным дорожкам тут и там торопились по домам запоздалые прохожие, мимо них сновали шустрые разноцветные «сильверы». Жизнь продолжалась, не обращая внимания на усталую девушку, сидящую в магнитомобильном такси.

— Простите, — неожиданная мысль пришла ей в голову, и она повернулась к шоферу, — мы не могли бы проехать мимо «ДиЭм»?

— Там все перекрыто, мэм, — водитель снова посмотрел на нее с сочувствием. — По крайней мере, еще сутки движение рядом с клубом будет сильно затрудненным — работает служба безопасности. А зачем вам это?

— Я оставила у клуба «сильвер», — девушка почувствовала, как к горлу подступает комок. — Приехала на нем, а уехать вынуждена была на медицинской магнитке…

— В новостях говорят, что все средства передвижения, припаркованные у клуба, служба безопасности перебазировала подъемниками на свою стоянку, — следующий вираж водитель заложил уже без особой лихости. — Если с вашим «сильвером» все в порядке, то сможете забрать его оттуда завтра или послезавтра.

— Да, конечно, — Сильвер с трудом подавила всхлип.

Она почувствовала, как по щекам потекли слезы, всхлипнула и мысленно выругала себя, пытаясь неловко вытереть их рукавом левой руки. Бесчувственная дура! Ты не плакала, когда пробиралась по трупам, не плакала, когда Кэм на твоих глазах отвезли в операционную, не плакала, когда тебе сказали, что она не приходит в себя, и когда поняла, что ничего не знаешь о Кароле! Зато теперь, осознав, что что‑то могло случиться с твоим драгоценным «сильвером», ревешь, как последняя идиотка! Это ведь просто аппарат, всего лишь «летун» с компьютером!

Но в том‑то и дело, что для Сильвер это было не просто бездушное «средство передвижения». Именной, индивидуальный аппарат, сделанный отцом специально для нее и оснащенный компьютером, говорившим с девушкой голосом умершего человека — Александра Фокса. На нем отец отрабатывал все технологии, которые планировал к внедрению, и многие из них так и не пошли «в серию», поскольку сильно удорожили бы «летунов». Например, ее «сильвер» умел фиксировать всадника специальными ремнями (девушка начала ездить на нем задолго до того, как вошла в возраст, когда можно было получить права на управление, но у нее было спецразрешение, так что на это смотрели сквозь пальцы), был оснащен особой системой «прыжков», позволявших ему подниматься в воздух больше остальных «собратьев», и дистанционным управлением прямо с личного чипа владелицы, чего на остальные аппараты не ставили. Порой Силь казалось, что Александр Фокс действительно по — прежнему общается с ней через компьютер «летуна». Потерять «сильвер» было для девушки все равно что повторно похоронить папу. И сколько она ни твердила себе, что речь идет всего лишь об аппарате для передвижения по Городу, сердце разрывалось от мысли, что он, может быть, тоже погиб при пожаре в «ДиЭм».

— Если вы вложите руку в считыватель на левом борту, — шофер снова сделал аудиотранслятор потише, — то запишете номер моего магнитотакси и сможете связаться со мной позже. Я с удовольствием отвезу вас, куда прикажете, и знаю, как быстрее добраться до стоянки службы безопасности.

— Спасибо, — Сильвер протянула левую руку и почувствовала легкую прохладу — считыватель добавил в записи на ее личном чипе новый коммуникационный номер. — Мне еще понадобится ездить на перевязки…

— Куда скажете, — повторил таксист. — Сейчас мы возим пострадавших в «ДиЭм» и их родственников бесплатно. Даже если бы не было такого распоряжения правительства, в такие дни люди должны поддерживать друг друга.

— Бесплатно? — оживилась притихшая было Вероника. — В таком случае вы мне тоже пригодитесь!

— Только по медицинским показаниям, мэм, — водитель глянул на нее уже с откровенной неприязнью. — Полагаю, что вам больше не понадобится добираться в клинику.

Суздальцева тут же потеряла интерес к разговору и недовольно скривила губы. Тем временем магнитомобиль затормозил рядом с их многоквартирным домом, и дверцы его плавно поехали вверх. Вероника выпорхнула из такси первой, даже не оглянувшись на дочь. Сильвер поблагодарила шофера и пообещала, что обязательно свяжется с ним уже через несколько часов, когда выспится.

— Да, кстати, совсем забыла тебе сказать, — небрежным тоном бросила Вероника, пока они поднимались в лифте на свой этаж. — Твой кот в какой‑то момент стал вдруг ужасно орать! Постарайся что‑нибудь сделать, чтобы такого больше не повторилось!

— И что с ним было? — Сильвер невольно вздрогнула. — Он испугался? Поранился?

— Откуда я знаю? — любящая мать равнодушно пожала плечами. — Я в твою комнату не заходила. Мы ведь договорились, что я не имею никакого отношения к этому блохастому и горластому животному!

— И он еще кричал, когда ты уезжала в клинику? — нахмурилась девушка.

— Ну нет, столько воплей мои нервы не выдержали бы! — Вероника закатила глаза. — Он немного поорал и замолк. Это было примерно в половине девятого, если тебе интересно.

В половине девятого. Как раз тогда, когда у «Серебряной камелии» был перерыв и полыхнул «ДиЭм». Сильвер сглотнула. Может, ее первая мысль действительно так отпечаталась во Вселенной, что даже котенок почувствовал, что им «прикрылись» от смерти? Или, неожиданно ощутив, что снова может оказаться на улице, он принялся громогласно требовать, чтобы высшие силы этого не допустили? Или все проще: малыш проголодался или просил вынести его лоток? Бедняга ведь еще не знает, что у его «бабушки» и посреди реки воды не допросишься!..

Едва волоча ноги от усталости, Сильвер проплелась следом за энергичной Вероникой по коридору до их квартиры. Заботливая родительница, все еще негодующая по поводу того, что ее оторвали от важных дел ради какой‑то ерунды, кинула дочери краткое: «Я — в душ. Доброй ночи!», — а девушка осторожно открыла дверь своей комнаты.

— Мяу! — не успела она даже свет зажечь, как под ноги бросился теплый пушистый комок, не то требовавший, чтобы на него срочно обратили внимание, не то возмущавшийся столь долгим отсутствием хозяйки. — Мя — я-я — яу!

— Вася, миленький! — Силь опустилась на корточки и взяла рыжего на руки.

Он тут же с готовностью замурлыкал, как будто говорил: ну ладно, так и быть, на первый раз прощаю, хорошо, что вернулась! И, уткнувшись лицом в мягкую шерстку, Сильвер окончательно поверила, что выжила, и, уже не сдерживаясь, разрыдалась.