Человек без надежды (СИ)

Глава 12

Среда, 21 августа, 243 год от Исхода (33 год Седьмого Поколения)

Вода из старомодной лейки "с дырочками" тонкой струйкой поливала темную землю вокруг розового куста. Разбрызгивавшиеся капельки влаги поблескивали в лучах солнца, переливаясь всеми цветами радуги. Перебегая в центр листа по узким "тропинкам" нежных прожилок, вода образовывала крошечные "озерца", в которых при желании можно было рассмотреть даже свое собственное отражение.

Барбара Кройчет выпрямилась и подняла лейку. Разумеется, у супруги командора имелись и новомодный диспенсер для садоводства (разработанный каким‑то научным подразделением и якобы идеально дозирующий воду для полива растений, подаренный мужем на предпоследний день рождения), и целый набор разнообразных приспособлений, предназначенных для поддержания постоянной влажности почвы, но она предпочитала пользоваться старомодным "инструментом", раритетом, принадлежавшим ее семейству в течение многих поколений со времени отлета с Земли.

Ей нравилось ухаживать за растениями, наблюдать, как развиваются садовые культуры, выведенные человечеством еще в незапамятные времена. Барбара любила подать к столу зелень с собственного огорода, порадовать мужа и дочек оригинальным вкусом разнообразных трав или плодов. В ее небольшой оранжерее что‑то круглогодично расцветало, и ей нравилось после работы посидеть на скамеечке перед розовыми кустами, любуясь набухающими бутонами или распустившимися ярко — алыми, насыщенно — желтыми и нежно — белыми естественными "букетами".

Когда‑то Стефан с удовольствием присоединялся к ней, хотя теперь Барбара уже и не могла припомнить, когда это случилось в последний раз. Они болтали о дочках — Иоанне и Марте, — их перспективах на учебу и дальнейшие занятия, размышляли, не стоит ли завести собаку или кота, чтобы детям было с кем повозиться и за кем ухаживать, обсуждали свежие новости. Иногда муж даже посвящал ее в подробности управления "Одиннадцатью", и Барбара гордилась, когда могла дать ему какой‑нибудь совет, а еще больше — когда он потом рассказывал, что воспользовался некоторыми разумными ее суждениями. Когда‑то ей нравилось быть причастной к работе командора.

Лет с пятнадцати — шестнадцати они уже знали, что поженятся. Их семьи жили рядом, в соседних домах на одной и той же улице. В детстве Стефан всегда защищал Барбару, старался ее опекать. Несмотря на смехотворную — всего один год! — разницу в возрасте, он всегда казался ей значительно старше и мудрее, и она с готовностью и не без удовольствия принимала его заботу. К тому моменту, когда они оба закончили школу, а затем — и получили высшее образование, все вокруг были уверены, что Стефан Кройчет и Барбара Мажинская — идеальная пара. Собственно, они сами тоже так думали. Он стал ее первым мужчиной, а последовавшее за этим предложение руки и сердца было всего лишь логичным продолжением их отношений. Можно сказать, что из заботливых родительских рук девушка без неприличных задержек перешла прямиком в объятия нежного супруга.

Через год после их свадьбы появилась Иоанна, еще через три — Марта, все развивалось, как и положено в приличной семье. Барбара знала, что Стефан мечтает о сыне, но вторые роды дались ей тяжело, и Кройчеты решили больше не испытывать судьбу. За двадцать семь лет их брака она не могла припомнить ни громких ссор, ни ярких скандалов. Может быть, они оба были слишком заняты, чтобы демонстрировать друг другу такие острые эмоции? Стефан строил карьера, а затем стал командором "Одиннадцати", Барбара занималась детьми. Их по — прежнему считали идеальной парой, и она снова была склонна согласиться с окружающими. Они все так же относились друг к другу с большой теплотой и нежностью, хотя теперь, с высоты прожитых лет, Барбара могла с уверенностью сказать, что их со Стефаном никогда не связывала настоящая страсть. Когда‑то они стали друзьями и пронесли это прекрасное чувство через годы брака. Их союз был красив и удобен, и по большому счету они умели не мешать друг другу. Барбара чувствовала себя счастливой и надеялась, что такие же чувства испытывает и ее муж. Она почти была в этом уверена.

Или нет? Барбара Кройчет осторожно устроилась на скамеечке, наслаждаясь видом чайных роз, куст которых она посадила этой весной. Других она могла бы обманывать, сколько угодно, однако себе самой нужно было говорить правду. Она знала своего мужа лучше окружающих и, возможно, даже лучше, чем он сам. Последние годы Стефан был несчастлив в браке, хотя и не позволял себе задумываться об этом.

Повернувшись боком и сложив руки на невысокой кованой оградке, стоящей рядом с лавочкой и красиво увитой лозами дикого винограда, Барбара положила подбородок на ладони и задумалась. Как давно Стефан стал тяготиться несвободой их брака? Случилось ли это сразу после появления в его жизни другой женщины или несколько позже? Она не могла бы ответить на эти вопросы, но была уверена в своей правоте. Нет, Стефан никогда бы не опустился до измены, сама мысль о том, что он окажется в постели с кем‑то, кроме собственной жены, должно быть, привела бы его в ужас и неподдельное негодование. Но несгибаемый командор, долгие годы принимавший дружбу за любовь, в итоге оказался беззащитным, словно младенец, перед неожиданным и по — настоящему сильным чувством.

Он всегда был подчеркнуто вежлив и уважительно относился к окружающим, но Барбаре после семнадцати лет брака не составило труда заметить, что к той, другой, ее муж относится почему‑то еще и со странной отстраненностью. Стефан всегда легко заводил друзей, но ту женщину держал на расстоянии. Не прошло и нескольких месяцев, как Барбара Кройчет уже точно знала: он по — настоящему влюблен. Но не решается признаться в этом даже самому себе. И никогда не решится. Сначала она думала, что со временем это пройдет. У всех бывают увлечения, а у ее мужа — просто кризис среднего возраста, ведь в сорок лет мужчины склонны пересматривать свои жизненные перспективы и переоценивать достигнутое. Нежное платоническое чувство к красивой молодой женщине — разве она вправе запретить ему испытать нечто подобное? Но со временем Барбара стала понимать, что для Стефана это так просто "не пройдет". Как ни старался он бороться с собой, с каждым днем новое чувство становилось все сильнее.

Последние несколько лет он сражался с собой почти непрерывно, и это не могло не наложить отпечаток на отношения с окружающими. Стефан стал более замкнутым, чаще коротал вечера на работе, меньше времени уделял семье. В его отношениях с женой появилась некая неловкость, которую он не мог не испытывать, в душе, очевидно, считая себя предателем. Годы, проведенные вместе, заставили Барбару прекрасно узнать мужа. Даже если ткнуть его носом в большое и светлое чувство, он очень удивится и станет до последней возможности упорно отрицать свою к нему причастность. Пусть все вокруг окажутся несчастны — зато Стефан Кройчет будет знать, что поступил правильно. Раз он решил, что единственно верно провести жизнь в первом браке с привычной любящей супругой и "стандартными" детьми, от своего не отступится ни за что на свете! Госпожа Кройчет тяжело вздохнула. Ох уж эти мужские самоцели, подкрепленные гордостью и непомерным чувством собственной важности!

Барбара уже не первый год думала о том, как освободить мужа. Он по — прежнему оставался ее другом и близким человеком, и она считала, что не имеет права удерживать его в узде брака, ставшего ловушкой. Как ни странно, она не испытывала ревности — наверное, это самое явное подтверждение того, что с ее стороны их отношения всегда были больше дружескими, чем романтическими. Барбара от души желала своему мужу счастья. Она знала, что они никогда не станут врагами — им, вероятно, удастся сохранить дружбу до самой смерти. Их дети уже слишком выросли, чтобы только ради них сохранять иллюзию счастливой крепкой семьи. Но заговори она о разводе — и Стефан пошлет ее к психотерапевту. Он убежден, что у них образцово — показательный брак. Все вокруг в этом совершенно уверены. Даже та женщина ни о чем не догадывается. И только она, Барбара, знает правду. Вот только не может придумать, что с ней делать.

Несколько раз госпожа Кройчет всерьез размышляла о том, чтобы сделать свою "соперницу" союзницей, но так ни разу и не решилась связаться с ней. У нее не было и не могло быть никаких претензий к той женщине, она не больше Стефана виновата в том, что произошло, — то есть не виновата совсем. Кроме того, на официальных приемах и праздниках, когда они встречались, несостоявшаяся любовница ее мужа вела себя безупречно. И никто ничего не замечал. Кроме Барбары. Она видела, как эти двое смотрят друг на друга, когда уверены, что больше никто не обращает на них внимания. Но Стефан никогда не встречался взглядом с той женщиной. И она тоже старалась, чтобы он не замечал, как она смотрит…

— Мам! — Барбара так резко повернулась на звук, что едва не столкнула со скамейки лейку, стоявшую у нее за спиной.

Стоящая на плиточной дорожке Марта охнула и весело улыбнулась, и Барбара почувствовала, как уголки ее губ тоже невольно дрогнули, пытаясь поползти вверх. Их младшая дочь пока всему радовалась в отличие от своей старшей сестры, которая порой казалась матери слишком серьезной. Иоанна могла с полным правом называться "папиной дочкой" и унаследовала от Стефана чересчур ответственное отношение к жизни. Марта же воспринимала все, что происходит, с оптимистичным весельем и была ближе к матери. Барбара еще помнила, как сама в те же двадцать три года относилась к жизни с такой же легкостью.

— Мам, папа занят, так что я тебе доложусь, ладно? — в голубых глазах Марты плясали веселые искорки.

Ага, конечно же, "папа занят"! Барбара покачала головой. У Стефана сегодня официальный выходной, и несколько часов назад они встречались за обедом, но Марта и глазами не повела в сторону отца. Значит, задумала что‑то такое, что ему может не понравиться. Обе дочери прекрасно знали, что отпроситься у Барбары гораздо проще, чем у Стефана. Когда подобное ему позволялось, он старался проявлять строгость — считал это правильным. Кройчету по должности полагалось несколько более суровое отношение к окружающим, и для дочерей он не делал исключения. Иоанна считала, что это справедливо, а Марта хорошо знала, как подлизаться к маме.

— Ну и куда ты отправишься сегодня? — Барбара с улыбкой смотрела на дочь.

— Меня пригласили в кино, а потом мы где‑нибудь зависнем, — Марта легкомысленно помахала в воздухе рукой. — Если что, я с вами свяжусь, ладно?

— Постарайся не задерживаться, а то отец будет волноваться, — традиционная фраза, означающая не более чем обычную заботу: Стефан, конечно, действительно может забеспокоиться, но только если вдруг против обыкновения заметит, что дочь не дома.

Как и множество мужчин, он был хорошим отцом, пока его не заставляли вплотную заниматься детьми. Но в их браке с самого начала существовала договоренность: воспитание дочерей — забота Барбары. Даже теперь, когда девочки выросли, командор крайне редко мог найти для них время. Порой ей казалось, что он испытывает что‑то вроде облегчения, что ему больше не нужно даже в редкие минуты свободного времени возиться с ними.

— Хорошо, постараюсь, — кивнула Марта — вылитый образец послушной родителям дочери, если не замечать, как ее веселит происходящее.

Дочь почти убежала по дорожке, а Барбара, легко поднявшись со скамейки, отправилась в хозяйственный домик, где держала всякие приспособления для садоводства. Интересно, чем это так "занят папа"? В эти дни, прошедшие после взрыва в "ДиЭм", Стефан слишком много работал и почти не спал. Барбара уже не раз пыталась воспользоваться своим супружеским правом принудительно уложить мужа отдыхать, но пока ему удавалось от нее ускользнуть. Поставив лейку на одну из аккуратно прибитых полочек, она решительно направилась к дому.

Как она и ожидала, Стефана ей удалось обнаружить в кабинете: он, нахмурившись, просматривал какие‑то данные по коммуникатору. Барбара тяжело вздохнула: каждый раз, когда ему приходилось тесно взаимодействовать по службе с той женщиной, командор старался наработаться до полного изнеможения. Даже сейчас, в критической и трудной для всего ковчега ситуации, он не изменил себе: Стефан Кройчет снова загружал себя делами день и ночь, лишь бы не поддаться губительному чувству, рождающему в нем тревогу "неправильности".

— Привет! — Барбара, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло напротив мужа.

— Привет! — буркнул он, не отрываясь от какого‑то отчета.

— Чем ты занят? — поинтересовалась "жена со стажем".

— Просматриваю отчеты о выплатах пострадавшим, — вежливо удовлетворил ее любопытство покорный супруг.

— Подозреваешь Аль — Коди в казнокрадстве? — Барбара легкомысленно подняла брови.

Стефан оторвался, наконец, от комма и, удивленно сморгнув, посмотрел на жену. Даже сейчас, когда ему исполнилось пятьдесят, он все еще оставался весьма привлекательным мужчиной. Завидная выправка потомственного военного (его предки служили в армейских подразделениях еще на Земле), рост заметно выше среднего, темные волосы (легкая проседь лишь прибавляла ему импозантности), светло — ореховые проницательные глаза, правильные черты лица, нос с горбинкой, высокие скулы, упрямый подбородок… Ничего удивительного, что женщины всегда заглядывались на командора Кройчета! Правда, он никогда не отвечал им взаимностью, будучи предан только своей супруге. И она его не ревновала, потому что Стефан не давал повода. И лишь в последнее время стала задумываться, что, возможно, не испытывает сильных страстей, потому что они не так уж и любят друг друга, оказавшись заложниками традиций и привычек, общественного мнения и личного кройчетовского раз и навсегда сложившегося представления о том, как нужно поступать, а как — нет.

Невольно поставив себя на его место, Барбара представила себе, что сейчас видит ее муж. Его жена гордилась тем, что к сорока девяти несмотря на рождение двоих детей сохранила девичью фигуру. Ее до сих пор называли красавицей (и, наверное, если бы чувства зависели только от внешности, ее муж никогда бы и не взглянул на другую): светлые волосы, голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, которые она подкрашивала лишь самую малость, точеный овал лица, нежный румянец на щеках. Барбара выглядела много моложе своих лет и порой производила впечатление даже на поклонников дочерей.

— С чего ты взяла, что я в чем‑то подозреваю Натьена? — строго переспросил Стефан.

— Иначе зачем бы тебе контролировать его отчеты? — пожала плечами Барбара.

— Пока я командую "Одиннадцатью", я должен быть в курсе всего, что происходит на ковчеге, — отрезал Стефан. — И это вовсе не значит, что я кому‑то не доверяю!

Он некоторое время задумчиво разглядывал жену, которая в свою очередь смотрела на него с веселым любопытством. Потом устало потер висок и, вздохнув, выключил коммуникатор. Все правильно: Стефан понял, что пора уделить немного времени семье. В его внутренний распорядок вполне укладывались, помимо обычных обедов или ужинов, "десять минут для жены и детей". Кроме того, Барбара могла бы напомнить мужу, что сегодня вообще‑то — его выходной день, когда он просто‑таки обязан уделить ей немного времени.

— Что‑то случилось? — осведомился самый могущественный человек "Одиннадцати".

— Возможно, — улыбнулась Барбара. — У меня такое ощущение, что наша младшая дочь влюбилась.

— Марта? В очередной раз? — Стефан едва заметно поморщился. — А что случилось с предыдущим ее поклонником?

— Они расстались вскоре после того, как он был нам представлен, — заботливая жена внимательно наблюдала за реакцией мужа.

— Вот и хорошо, он мне не понравился, — без обиняков резюмировал командор.

— Подозреваю, что и он это понял, — вздохнула Барбара.

— Ну и когда мы увидим очередного кавалера Марты? — недовольно осведомился он. — В эти выходные у меня вряд ли будет время на званый ужин в кругу семьи…

— Когда увидим? Подозреваю, что на их свадьбе…

— Ты считаешь, что они уже зашли настолько далеко? — ошарашенно переспросил Стефан. — Она сама сказала тебе, что собирается за него замуж? Вот так запросто — даже без знакомства с родителями?

— Я понятия не имею, насколько далеко они зашли и что собираются делать, — решительно заявила Барбара. — Но после нескольких неудачных знакомств с родителями я бы на месте Марты поостереглась предъявлять папе очередного ухажера. Во всяком случае, до того момента, пока не была бы точно уверена, что он… покажется тебе достойным.

— Ты хочешь сказать, что я порчу жизнь своей дочери? — Стефан удивленно приподнял брови.

— Ни в коем случае, дорогой! — категорически отреклась от подобного предположения госпожа Кройчет. — Но нельзя не признать, что ты порой бываешь слишком строг с юношами, а ведь сам по себе командор ковчега — и без того фигура, достаточно пугающая.

— Я хочу лучшего для дочерей, — отрезал командор. — И не сравнивай Марту с собой — тебе бы в ее возрасте и в голову не пришло менять кавалеров, словно перчатки!

Ну, конечно, в ее возрасте Барбара уже была замужем за "правильным" и рассудительным Стефаном! Может быть, если бы не события последних лет, она бы тоже считала, что дочерям лучше всего повторить ее судьбу. Но, глядя на мужа, который изо всех сил старался делать вид, что счастлив в браке, она порой жалела, что не проявила в юности чуть больше сумасбродства, которое могло бы заставить его отказаться от их свадьбы. Хотя она, конечно, была безгранично благодарна Стефану за двадцать семь лет спокойной и упорядоченной жизни и двух прекрасных дочерей.

— Почему Иоанне не приходит в голову таскать к нам одного кавалера за другим? — продолжил тем временем Кройчет. — Она тоже не затворница, однако недавно сказала мне, что хочет найти мужчину, с которым сможет быть рядом всю жизнь.

— Нужно поскорее сказать ей, что это почти невозможно, пока она не наделала ошибок, — пробормотала Барбара. — Если Иоанна заупрямится, она так и будет ожидать идеального мужчину!

— Что значит — невозможно? — нахмурился Стефан. — Она смотрит на нас с тобой и уверена, что хочет такого же брака!

Она промолчала. Такого же? Иоанна достойна гораздо лучшего, да и Марта тоже! Неужели Стефан действительно считает, что у них идеальная семья? И их девочки так же слепы? Барбара внимательно смотрела на мужа, и ей показалось, что он немного смутился под ее взглядом, хотя за много лет брака она так и не научилась сразу читать эмоции по его непроницаемому лицу.

— Ну, так почему же ты решила, что Марта снова влюбилась? — вернулся к первоначальной теме Стефан.

— Сегодня ее пригласили в кино, а потом она где‑нибудь "зависнет", и преподнесено мне это было в формате "мы", — Барбара даже устыдилась, с какой готовностью она сама ухватилась за уход от скользкого вопроса их собственной брака, но поделать с собой ничего не могла. — Если задержится, обещала связаться с нами.

— Я бы предпочел, чтобы ближайшие несколько дней девочки побольше времени проводили дома, — буркнул Стефан.

— Почему? — удивилась Барбара. — Что‑то случилось?

— Просто после таких событий хочется, чтобы семья была рядом, — командор бросил быстрый взгляд на коммуникатор, — даже если у самого совершенно нет времени.

— Как продвигается расследование? — светским тоном осведомилась его жена. — Уже точно установлено, что это электропроводка?

— Служба безопасности работает в усиленном режиме, — Стефан наградил ее еще одним непроницаемым взглядом.

— Что говорит госпожа Войцеховская? — Барбара вздернула бровь. — Если не ошибаюсь, она сейчас связывается с тобой для докладов несколько раз в день?

— Ее люди разрабатывают все версии, связанные со взрывом в "ДиЭм", — ее муж несколько демонстративно активировал коммуникатор. — Если ты не возражаешь, мне пора вернуться к делам. Что касается Марты, то я с ней поговорю.

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — Барбара покорно поднялась со своего кресла. — Сказала тебе, просто чтобы ты был в курсе. Я сама поговорю с Мартой.

— Очень хорошо, — буркнул Стефан, пролистывая какие‑то документы с графиками. — Увидимся за ужином!

Лимит десятиминутного перерыва "на семью" был исчерпан, и Барбара, выходя из кабинета мужа, едва сдержала горькую улыбку. В этот раз Стефан уложился даже быстрее — свернул разговор, как только они оказались в опасной близости от неприятной темы. Рано или поздно им придется к ней вернуться, но, видимо, не сегодня. Не в такой день, когда Стефан Кройчет заявил жене, что их брак — образец для всеобщего подражания! Безусловно, в первую очень ей следует поговорить не с Мартой, а с Иоанной — весьма возможно, что старшая дочь действительно разделяет отцовский взгляд на их благородное семейство…

Барбара ненадолго задержалась в дверях кабинета, хотя ее муж уже полностью погрузился в работу. В последнее время в нем появилась какая‑то легкая, едва заметная нервозность. Внешне Стефан выглядел точно так же, как и обычно, и, если бы не двадцать семь лет брака и более сорока пяти — собственно знакомства, Барбара, вероятно, ничего бы и не заметила. Но она была уверена: мужа что‑то гнетет. И это не мысль о "запретном чувстве", с которым он уже давно смирился. Этот взрыв в "ДиЭм" открыл что‑то другое, что‑то гораздо более страшное…

Были тому и косвенные подтверждения. Командор и раньше проводил большую часть своего времени с активированным коммуникатором, но по давно заведенному порядку отключал его во время общения с семьей или по ночам. Теперь же Стефан Кройчет был на связи двадцать четыре часа в сутки, и звонили ему не только заместители и помощники, но и все члены Большого Совета. Разумеется, трагедия в клубе "ДиЭм" стала для всех шоком и должна была положить начало некому пересмотру правил безопасности, особенно касающихся электроснабжения. Но от несчастного случая мэры всех десяти Городов и помощники командора буквально взбесились! А у Барбары, краем уха улавливающей напряженные нотки в голосе мужа, появилось стойкое ощущение того, что им всем что‑то недоговаривают.

— Командор Кройчет, — строго произнес Стефан, глядя на экран коммуникатора, и его жена быстро задвинула за собой полупрозрачную дверь кабинета: не хватало еще подслушать какой‑нибудь важный служебный разговор — пусть даже случайно!

Она точно знала, что звонит не та женщина. Когда ее муж разговаривал с ней, у него менялся голос. Неуловимо, едва заметно — ни близкие друзья, ни родственники, ни даже родные дочери, отлично знавшие отца, этой разницы на слух бы не "поймали". Только Барбара "ловила" ее с легкостью и некоторое время даже чувствовала себя обиженной — она никогда не волновала Стефана настолько, чтобы он не мог контролировать свои эмоции. Той женщине это удавалось с легкостью, причем жена командора была уверена, что ее невольная соперница не предпринимала никаких особенных усилий, чтобы добиться подобного эффекта. Вряд ли она вообще что‑то замечала: ведь со всеми остальными Стефан общался не у нее на глазах!

Поднявшись на второй этаж дома, госпожа Кройчет постучала в дверь комнаты старшей дочери. Сегодня у Иоанны тоже был выходной, и она проводила его дома за какими‑то важными занятиями. Получение докторской степени дочь командора успешно совмещала с работой в Центре репродукции. Сама Барбара ни за что на свете не согласилась бы ходить туда на службу в такое время, но у Иоанны была выдержка отца и его же упрямство. "Мама, у каждого человека есть долг", — строго пояснила дочь, когда как‑то раз госпожа Кройчет попыталась мягко намекнуть, что ей можно найти работу и поприятней. С ней нельзя было не согласиться. Но Барбара опасалась, что дочь специально отыскивает "долг" понеприятней, чтобы, так сказать, проверить себя на стойкость.

Дверная панель отъехала, и Иоанна Кройчет тепло улыбнулась, увидев гостью.

— Привет, мам! — она опять заполняла какие‑то документы на коммуникаторе, словно, как и отец, даже дома не могла отвлечься от работы.

— Здравствуй, дорогая, — оказавшись в комнате старшей дочери, Барбара, как всегда, с легким удивлением и гордостью убедилась, что Иоанна в отличие от безалаберной Марты содержит свое жилище в идеальной чистоте и порядке.

В этом она тоже была похожа на отца. Стефан с детства отличался любовью к упорядоченности, и Барбаре пришлось уже после свадьбы ломать многие свои привычки, чтобы подстроиться под мужа, как и положено приличной жене.

— Как дела на работе? — Барбара интересовалась из чистого мазохизма: каждый раз, когда Иоанна начинала обстоятельно отчитываться перед родителями, ее мать чувствовала себя бездельницей, понятия не имеющей о том, что такое настоящий труд.

— С каждым днем все труднее, — дочь отодвинула экран коммуникатора в сторону и нажала на кнопку, раздвигающую "кресло для посетителей" рядом с ее столиком. — У меня такое ощущение, что вместо всех нас нужно посадить профессиональных психотерапевтов — толку от них было бы больше. Каждый день люди — мужчины и женщины — уходят в слезах. А мы ничего не можем сделать! Это просто чудовищно!

Даже возмущаясь, Иоанна оставалось истинной дочерью командора Кройчета и говорила горячо, но не повышая тона. И всегда придерживалась политики полной искренности — всякие "нормально", "хорошо", "более — менее" были не для нее. Если человек спросил — значит, его интересует тема и нужно ответить на вопрос как можно более полно. Тем более нельзя врать родителям или даже что‑то приукрашивать, разговаривая с ними! Порой Барбаре хотелось, чтобы их "правильная" дочь хоть иногда отступала от незыблемых жизненных принципов!

— Может быть, тебе стоит почаще выходить куда‑нибудь погулять или развеяться? — заботливо спросила госпожа Кройчет.

— Несколько дней назад меня приглашали на интереснейшую лекцию по одной из новых биологических теорий, — не моргнув глазом, ответила девушка. — А послезавтра мы собираемся в Планетарий на очередной показ современных высокотехнологичных достижений в исследовании космоса.

Н — да, под "погулять или развеяться" Барбара определенно имела в виду что‑то более легкое, однако то, что и старшая дочь заговорила о себе, используя пресловутое "мы", уже могло внушить любящей матери немного оптимизма.

— А почему не сегодня или завтра? — госпожа Кройчет устроилась в кресле и мазнула взглядом по отодвинутому монитору коммуникатора: так и есть — рабочие документы по квотированию! — Марта куда‑то отправилась с очередным кавалером…

— Мой… друг сегодня занят, — едва заметная запинка перед словом и легкий румянец выдали Иоанну лучше, чем если бы она в открытую призналась, что в ее жизни появился, наконец, мужчина, который ей очень нравится.

Это тоже порадовало Барбару. Их старшая дочь чересчур целеустремленно строила карьеру и посвящала себя общественной деятельности, совершенно забывая о личной жизни. Но, кажется, наконец, она нашла человека, которого сочла достойным. Судя по "лекции о новой биологической теории" и планам на Планетарий, кавалер Иоанны должен был понравиться и Стефану. Подумав, Барбара решила воздержаться от приготовленных мудрых советов. Пожалуй, дочь и не сочла бы их таковыми. В самом деле, с какой стати первой леди "Одиннадцати" жаловаться на жизнь? Может, и лучше, если дети по — прежнему будут считать их со Стефаном брак образцово — показательным? В конце концов, Иоанна вовсе не обязательно повторит судьбу матери или отца. Вполне возможно, что ее выбор окажется по — настоящему удачным, и она о нем никогда не пожалеет.

— Я подумываю о том, чтобы через пару недель, когда траур немного забудется, устроить небольшой званый вечер, — вместо приготовленных предостережений проговорила Барбара. — Будут только семья и ближайшие друзья. Марта, наверное, пригласит своего нового кавалера. Ты будешь одна или с кем‑нибудь?..

Иоанна понимающе улыбнулась, и госпожа Кройчет почувствовала румянец смущения на щеках. Разумеется, их старшую дочь не проведешь при всем желании! Она прекрасно поняла, что мать пытается исподволь выяснить, насколько серьезна привязанность Иоанны и не собирается ли она предъявить новообретенного "друга" родителям.

— Пока не знаю, — девушка покачала головой. — Сначала, мамуля, надо определиться с датой. Я, вероятно, буду не одна, но это зависит от того, насколько мой друг будет занят.

Барбара с трудом удержалась от того, чтобы сказать, что она с удовольствием назначит для званого вечера любую дату, которая подойдет этому таинственному "другу". Хватит уже и предыдущей неуклюжей попытки выяснить, насколько серьезны отношения дочери с загадочным кавалером. Болтливая Марта уже давно рассказывала бы матери, как зовут новую "привязанность", чем он занимается, какие коктейли любит, хорошо ли танцует и почему расстался со своей предыдущей девушкой. Иоанне же и в голову не придет откровенничать — она просто не считает нужным настолько глубоко допускать кого бы то ни было в свою жизнь.

— Хорошо, как только Стефан немного освободится на работе, мы назначим дату, которая, надеюсь, для всех окажется удобной, — Барбара вздохнула.

— У папы сейчас непростой период, — понимающе кивнула Иоанна. — Это происшествие в клубе буквально перевернуло весь ковчег! Естественно, что командор все время занят, решая насущные вопросы. Если вдруг тебе будет одиноко, мам, ты знаешь, что я всегда рада тебя видеть…

Барбара с трудом удержалась от улыбки. Ее умная дочь по — своему поняла неожиданный материнский визит! Иоанна совершенно убеждена, что ей поддержка родни пока не требуется, зато дала понять, что готова оказать любую помощь Барбаре, которая может чувствовать себя одинокой, пока Стефан настолько занят управлением взбаламученным ковчегом! Но к такому одиночеству "первая леди" "Одиннадцати" давно привыкла и не тяготилась им. Да и слова дочери прозвучали скорее прозрачным намеком на то, что гостья непозволительно долго задержалась в комнате Иоанны, которая, между прочим, в отличие от матери занята важными делами.

— Ну что ж, не буду тебе мешать, — Барбара поднялась из кресла.

— Счастливо, мамуля! — Иоанна не сделала попытки удержать ее или заверить, что она совсем не мешает, и вернулась к своим документам еще до того, как за госпожой Кройчет закрылась дверь.

Прогулявшись по дому, Барбара неторопливо дошла до сияющей чистотой кухни — столовой — как шутил Стефан, ее "личных владений". Она всегда любила готовить, поэтому никогда не доверяла кормежку своих домашних посторонним людям, хотя и достаток, и положение семьи позволили бы Кройчетам держать хоть целый штат поваров. Но Барбаре нравилось угощать мужа и дочек разными оригинальными блюдами, изобретать что‑нибудь новенькое, лично готовить приправы и подавать к столу собственноручно выращенные овощи — вот без этого ей действительно стало бы скучно и тоскливо.

Расположившись в "кухонной" зоне, она стала неторопливо доставать из ниши охлаждателя приготовленные продукты. Сегодня ее домашних, несмотря на неполный состав (в отсутствие Марты) и занятость некоторых членов семьи (Стефана и Иоанны), ожидало нежное грибное рагу, а на гарнир — рис, приготовленный по особому рецепту с собственным шафраном. Той частью сада, в которой Барбара выращивала ароматные травы, она гордилась ничуть не меньше, чем розовыми кустами. По правде говоря, они отнимали куда больше сил, но конечный результат того стоил. Она тратила на сад много времени, зато несколько раз к ней наведывались за семенами даже из Экологического центра — а это уж несомненное признание!

Пока она нарезала тонкими пластинками грибы, на стене замигала красная лампочка интеркома. Барбара раздраженно поморщилась. Опутывавшая весь дом сеть для внутренних переговоров всегда казалась ей довольно‑таки бессмысленном приспособлением, а в последнее время еще и начала барахлить. То в одной, то в другой комнате порой неожиданно включалась "говорилка", которая начинала транслировать происходящее откуда‑нибудь еще. Неделю назад Барбара вынуждена была почти полчаса слушать текст какой‑то научной передачи, которую в это время смотрела по виджеру Иоанна. А еще благодаря испортившемуся интеркому она теперь знала, что ее строгий муж иногда… поет в душе, что доставило госпоже Кройчет немало веселья! Надо же, а ведь за звуконепроницаемыми панелями она так ни разу и не слышала его пения за целых двадцать семь лет брака! Стефану Барбара, разумеется, ничего не сказала — незачем его смущать. Надо будет, кстати, вызывая мастера, попросить его убрать интеркомы из санузлов — в конце концов, даже в это непростое время человеку нужна уверенность, что хоть где‑нибудь он может находиться в полном уединении.

Неожиданно интерком зашипел, как‑то странно "крякнул" и самопроизвольно включил внутреннюю связь.

— Считайте, что я вас услышал, госпожа Мазурова, — голос мужа звучал, как обычно, ровно, однако чуткая Барбара уловила в нем напряженные нотки. — Мое решение пока остается неизменным. У службы безопасности семь дней, из них пока прошло всего четыре.

Ох, как неудобно! Надо же было, чтобы теперь именно интерком в столовой самопроизвольно настроился на кабинет мужа! Подслушать разговор Стефана, пусть даже случайно — эта мысль вызывала у Барбары отвращение почти на физическом уровне. Ужасная неловкость! Торопливо положив нож, она подошла к аппарату и попыталась активировать сенсорный экран. Но упрямый интерком не отозвался ни на прикосновения, ни на кнопочное управление, находившееся здесь же, в стенной панели. Барбара отчаянно пыталась отключить связь, но у нее ничего не получалось, и от этого она злилась еще больше…

— Но, командор, у нас определенно есть основания для беспокойства, — голос Регины Мазуровой, мэра Города Шесть, звучал неприятно и откуда‑то издалека, что и неудивительно, если учитывать, что руководитель ковчега общался с ней по коммуникатору. — Почему бы не принять меры, скажем, параллельно с расследованием?

— Потому что именно расследование должно, в конце концов, установить виновного, — вежливо пояснил Стефан. — Пока у нас нет уверенности, что к взрыву причастен кто‑то из пустошников.

— Помилуйте, сэр, да как в этом можно усомниться?! — возмутилась Регина. — Ни один цивилизованный человек не способен пойти на такое преступление против сограждан! Рукотворный взрыв, последствия которого могут угрожать всему ковчегу! Это… это чудовищно, сэр! Как хотите, но здесь просто должна идти речь о тех отщепенцах, которые не желают подчиняться общим правилам!..

Пальцы Барбары замерли над панелью интеркома. Рукотворный взрыв?.. Она непонимающе уставилась на аппарат, по — прежнему мигающий красной лампочкой.

— Госпожа Мазурова, я еще раз повторяю: в отсутствие более или менее достоверной информации о том, что потенциальный преступник из Пустоши или же в данный момент там скрывается, никакие рейды назначены не будут, — терпеливо произнес командор Кройчет. — В подобной ситуации мы не можем себе позволить сражаться с тенями. Что, если вы ошибаетесь, а Войцеховская и Дольер правы?

— В том, что якобы в Пустоши уважают "мертвецов"? — мэр фыркнула так громко, что даже Барбаре было слышно. — Я слышала совершенно иное: человеческая жизнь там не ценится! Люди, которые привыкли убивать друг друга за место под солнцем, могут совершенно спокойно уничтожить сотню — другую тех, кому повезло больше! И Большому Совету не нравится, что вы идете на поводу у Войцеховской и Дольера. Я допускаю, что они чаще остальных общались или общаются с пустошниками, однако нельзя не признать, что в данной ситуации они могут проявлять личные пристрастия. Мы все знаем, что Габриэль за своих людей стоит горой, а в силу обстоятельств в его Центре больше половины космопилотов получили чип только благодаря собственно летной подготовке. А госпожа Войцеховская и сама когда‑то жила в Пустоши! Разумно ли ожидать от них объективности? Нет, нет и нет! Я даже не удивлюсь, если в конце концов окажется, что это расследование затеяно лидером слудбы безопасности только для того, чтобы просто потянуть время! Можно сказать, командор, что рейд в Пустошь нам просто необходим!

— Вероятно, вы хотите возглавить его лично, раз кандидатура моего заместителя вас не устраивает? — в обычно мягком голосе Стефана на этот раз звучали металлические нотки. — Мне всегда казалось, что мэры призваны скорее поддерживать порядок в Городах, где их избрали главами, а не руководить силовыми структурами, однако лично для вас я готов сделать исключение.

— Командор, у меня и в мыслях не было усомниться в высокой квалификации госпожи Войцеховской! — тут же дала "обратный ход" Регина. — Просто в данной ситуации…

— С момента созыва Большого Совета ситуация не изменилась, — вот теперь, как поняла Барбара, Стефан по — настоящему разозлился: иначе он никогда не позволил бы себе прервать женский "монолог". — На "Одиннадцати" по — прежнему объявлено негласное чрезвычайное положение, все службы работают в экстренном режиме. И я не позволю давить на своих людей только лишь потому, что от этого кому‑то лучше спится. Расследование будет продолжаться ровно столько, сколько ему назначено. Пока у меня не появятся улики против пустошников, я не объявлю рейд. Предлагаю на этом считать сегодняшний разговор законченным.

В интеркоме повисло молчание. Барбара осторожно, как будто ее могли услышать, опустилась на ближайший стул. Она уже не пыталась отключить аппарат, поскольку у нее заметно подрагивали руки. Не зря, ох, не зря ей так претила сама мысль о том, чтобы оказаться случайной слушательницей переговоров мужа!

— Благодарю, что уделили мне время, сэр, — наконец, напряженным голосом произнесла Регина. — До свидания!

— Всего наилучшего, госпожа Мазурова, — в интеркоме раздался приятный переливчатый сигнал, свидетельствовавший о том, что беседа завершена и связь отключилась.

Некоторое время Барбара задумчиво разглядывала по — прежнему горящую красную лампочку. Потом дрожащими пальцами еще раз попробовала выключить интерком. Раз, другой… Непослушная система отказывалась подчиниться своей владелице.

— Сэр? — новый голос через внутреннюю связь был слышен гораздо хуже, чем предыдущий, но Барбара замерла на половине движения и даже дыхание затаила, словно испуганный зверек.

— Добрый день, Микаэла, — произнес Стефан. — Только что прочел ваш доклад об утреннем происшествии. Как себя чувствует Сильвер Фокс?

— Сейчас с ней Дороти Монтего, за домом и квартирой установлено постоянное наблюдение, — начала отчитываться Войцеховская. — С ее позволения мы временно поставили в ее чип программу постоянного доступа, состояние ее пульса и дыхания проверяют каждые полчаса.

— Хорошо, — с некоторой запинкой проговорил командор. — Что с поисками доктора Эсстена?

— Ищем, — лаконично ответила Микаэла. — Похититель пока не определен.

— Основное расследование без изменений?

— Сэр, пока мы составляем списки пациентов доктора, выясняем, кто из них мог быть связан с Беверли Кларк, а кто — с "мертвецами". Задача усложняется тем, что некоторое время назад он был привлечен к сотрудничеству Центром летной подготовки, так что список, боюсь, окажется длинным.

— Попросите о помощи Дольера, — предложил командор. — Если вам самой это трудно, я могу лично отдать ему распоряжение. Он в любом случае знает своих людей лучше, чем вы или я.

— Он… мне голову откусит, если я осмелюсь хотя бы предположить, что в дело замешаны "мертвецы", — проворчала Войцеховская. — Я и так‑то не вхожу в список его любимчиков…

— Сейчас не до церемоний, — отрезал Стефан. — Габриэль не меньше вашего и моего заинтересован в том, чтобы поймать преступника. Время уходит, а результаты пока только отрицательные, да и нарастают они, словно снежный ком, катящийся с горы! Большой Совет паникует и требует быстрого расследования и рейда. Если до этого дойдет, последствия аукнутся всему ковчегу! Сейчас мы не можем позволить себе роскошь выбирать союзников, кроме того, вам так или иначе придется когда‑нибудь начать сотрудничать с Габриэлем, забыв про старые счеты, какими бы они ни были!

— Вы совершенно правы, сэр, — спокойно ответила лидер службы безопасности. — Я непременно свяжусь с Дольером.

— Постарайтесь действовать как можно быстрее, Микаэла, — продолжил Стефан, как будто и не услышал ее реплики. — Большой Совет — это еще не самое худшее. По нашему ковчегу ходит человек, который устроил взрыв, унесший почти сотню жизней, затем убил еще одну женщину, пытался убить другую и похитил уважаемого психолога. Его нужно найти до того, как он успеет сотворить что‑нибудь еще!

— Я поняла свою задачу, сэр, — голос Войцеховской стал напряженным. — Система докладов остается прежней?

— Да, я жду их каждый час, за исключением ночного времени, если только не случится что‑нибудь экстренное, — подтвердил Кройчет. — Я надеюсь на вас, Микаэла. Всего наилучшего!

— До свидания, сэр! — буркнул интерком, и, наконец, отключился.

Барбара несколько секунд бездумно смотрела на погасшую лампочку. Проклятая машина, зачем она вообще включилась?! Госпожа Кройчет провела рукой по неожиданно вспотевшему лбу и с недоумением посмотрела на влажную ладонь. В ее ушах все еще звучал голос мужа, говорившего о том, что где‑то по "Одиннадцати" ходит человек, устроивший взрыв в "ДиЭм". И, кажется, никто из собеседников Стефана, да и он сам не сомневался в том, что преступник способен поступить так еще раз… Выходит, официально обнародованная информация о том, что предположительно в трагедии повинна старая электропроводка, — обман, призванный успокоить жителей ковчега. Какой кошмар!

Разумеется, Стефан лучше знал, как поступить. Раз он решил, что настоящие причины взрыва станут поводом к панике, Барбара не позволила бы себе усомниться в этом. В политике и управлении ковчегом она с мужем соревноваться не собиралась. Но, по крайней мере, он мог как‑то предупредить своих родных! Не ограничиваться жалким "после таких событий хочется, чтобы семья была рядом", а как‑то более аргументированно попросить девочек в ближайшее время оставаться дома! Барбара почувствовала, как по спине липкой струйкой течет пот. Марта ведь сегодня после кино собиралась "где‑нибудь зависнуть" — наверняка в людном месте, которые сейчас наиболее опасны! Дрожащими пальцами она активировала личный коммуникатор и попыталась связаться с дочерью…

— …Эй, ты что, не ответишь? — Моника, сверкнув улыбкой, которая казалась еще более белоснежной по контрасту с ее темной кожей, кивнула на бегущую полосу вызова комма, появившуюся вокруг очипованного запястья Марты. — Вдруг тебе хотят сообщить что‑то важное?

Они встретились для шоппинга и неторопливо прогуливались по магазинам в огромном торговом молле "Сто дорог". Мельком бросив взгляд на оранжевые огоньки, складывавшиеся в слово "мама", дочь командора тяжело вздохнула, щелкнула пальцами, активируя отбой, и торопливо отключила коммуникатор.

— Меня нет и не будет до завтра! — подмигнула она Монике. — Родители отпустили, а теперь у меня барахлит комм!

Подружка рассмеялась, тряхнув кудрявой копной волос. Они прекрасно понимали друг друга еще со школы. Марта всегда стремилась вырваться из‑под родительского контроля, а командор и первая леди "Одиннадцати", по ее мнению, пытались удержать вольнолюбивую девчонку в лоне семьи.

— Не боишься пропустить важный вызов? — поинтересовалась Моника, лукаво вскинув бровь. — Вдруг твой прекрасный принц попытается связаться с тобой и не сможет рассказать, как сильно он тебя любит?

— Мы всегда договариваемся заранее, — улыбнулась Марта. — Он не любит лишний раз дергать меня по коммуникатору — говорит, что эта штука предназначена только для связи, а не для общения. А признания вообще лучше выслушивать лично.

— Где вы сегодня? — Моника остановилась напротив одной из витрин, разглядывая выставленные в ней сумки.

— Сначала в кино, а потом где‑нибудь выпьем и поболтаем, — охотно ответила Марта. — Еще думаю затащить его потанцевать, но еще не знаю, получится ли.

— А когда твои друзья будут удостоены чести полюбоваться лицом прекрасного принца? — подруга задумчиво всмотрелась в полупрозрачный нанорисунок на одном из стильных клатчей.

— Посмотрим… — уклонилась от прямого ответа Марта.

Она бы и сама с радостью "предъявила" друзьям нового кавалера, но он считал, что еще слишком рано обнародовать их отношения. Он говорил, что сначала им нужно быть уверенными в своих чувствах, прежде чем объявить о них всему миру. Марта признавала, что "прекрасный принц" намного умнее ее и лучше разбирается в том, как нужно поступать, поэтому готова была ждать, сколько нужно. Он взрослый, сильный, надежный… И, когда они познакомятся, он наверняка понравится и маме, и папе — Марта Кройчет в этом даже не сомневалась!..

— Ну что, как тебе эта красненькая? — поинтересовалась Моника, показывая на сумку в витрине.

— Несмотря на цвет, скучновата, — тут же определила Марта. — Пойдем дальше — до вечера еще полно времени, и мы успеем присмотреть что‑нибудь по — настоящему стоящее!