Цепь Севера

Глава 13

Невринск. Промышленный город на Юге империи.

Петька Чагин был человеком деятельным, но весьма невезучим. Каждое дело, за которое он брался, оборачивалось провалом. Вот и его последняя попытка оказаться в рядах предпринимателей, тоже не увенчалась успехом.

Когда Петька уже хотел податься в бега, из-за нападок кредиторов, жаждущих вернуть свои деньги, судьба дала ему еще один шанс.

Родной дядька, работающий в администрации Невринска, согласился дать нерадивому родственничку возможность заработать на разборке завала, оставшегося после теракта проклятых сектантов.

Быстро набрав рабочих, взяв под контракт с администрацией технику и получив все необходимые разрешения, Петька принялся за работу, но и тут всё пошло не так.

Сначала, из-за желания Чагина как можно скорее покончить с работой, из строя вышел один из бульдозеров. Строительная машина провалилась в огромный провал, некогда бывший подвалом многоэтажного здания.

Затем, когда Петька распорядился с помощью крана достать трактор, стрела подъемной машины погнулась, чуть не придавив собой самого горе начальника.

После проверки надзорных органов, Петьку обязали устранить последствия всех происшествий и предупредили, что следующий подобный залет, будет для него последним. Даже несмотря на наличие влиятельных родственников.

Поэтому, после того как Чагин лишился необходимой для работы техники, ему пришлось нанять еще больше рабочих, чтобы успеть завершить работу не то, что раньше времени, а хотя бы в срок.

— Петр Александрович, — обратился к Чагину один из рабочих, подготавливавших площадку для очередной попытки достать бульдозер. — У нас почти всё готово, можем хоть сейчас приступать.

— Вы уже один раз приступили, — сердито произнес Петька. — Сам всё осмотрю для начала, а-то на вас, обалдуев, техники не напасешься.

С этими словами Чагин двинулся к крыше угробленного бульдозера, которая всего на пару сантиметров выглядывала из-под земли.

Обойдя провал с разных сторон, Чагин покряхтел, повздыхал и отобрав каску у подчиненного с которым пришел, решил проверить, достаточно ли крепко закреплены тросы, с помощью которых трактор должен был быть поднят наверх.

Подойдя к краю, аккуратно ступая по остаткам железобетонной конструкции, Петька, опираясь на выступы и хватаясь за торчащий из стен металл, всё-таки смог спуститься вниз.

Осмотрев провалившийся в яму трактор, Чагин, подергал ведущие под дно бульдозера тросы и решил под него заглянуть.

— Ложкин, фонарик дай, — крикнул Петька, когда его взгляд зацепился за темное пятно в стене, в которую уперлась задняя часть трактора.

— Петр Александрович, я спущусь сейчас, — прокричал ему в ответ тот самый строитель, который доложил Чагину о готовности вытаскивать бульдозер из ямы.

На спину Петьке посыпались пыль и комья земли, а затем, прямо по позвоночнику, вызвав сильную боль, ударил твёрдый кусок бетона, который вылетел из-под ног спускающегося Ложкина.

— Ложкин, чтоб тебя, — закричал Чагин. — Сиди наверху!

— Но я… — попытался что-то сказать застывший на полпути Ложкин.

— Сиди я сказал! — Петька потер ушибленное место на спине и повторил свою просьбу. — Фонарь давай!

Через минуту рядом с Чагиным на землю упал длинный мощный фонарь и взяв его в руки, Петька нажал на кнопку, освещая закрытую задницей трактора стену.

— Хм… — выдохнул Петька, когда фонарь осветил провал.

Дыра под трактором вела в заваленный подвальный этаж, где, по рассказам, был бой спецназа службистов с сектантами, после которого случился разрыв.

Недолго думая, Петька, еще сильнее припав к земле, пополз в сторону лаза, держа перед собой включённый фонарь.

Когда он дополз до провала, то сначала осветил его своим фонарём и не заметив ничего подозрительного, протиснулся внутрь.

Запашек внутри был не очень. С момента ужасного происшествия, он, скорее всего, был первым и единственным человеком, который оказался в подвале обрушившегося здания.

Снова поводив фонарем из стороны в сторону, Петька, морщась от скверного запаха, сделал первый робкий шажок вперед, за ним следующий и еще один.

Так он и продвигался вперед, вырывая из тьмы всё новые и новые детали подвала, пока не услышал еле заметный шорох.

— Наверное крысы, — подбадривая сам себя, прошептал Чагин. — А ну брысь!

После этих слов внутри у Петьки все оборвалось, потому что, вместо шороха разбегающихся по углам грызунов, он услышал вполне громкий и отчетливый стон.

— А ну хватит шутить! — заорал Чагин.

Если это кто-то из работяг решил над ним подшутить, то вышло у них не очень. Ноги у Петьки затряслись и полностью отказались его слушаться, а на лбу выступили крупные капли пота.

— По…те… — услышал Чагин слабый и неразборчивый голос.

Взяв себя в руки и покрепче перехватив длинный фонарь, на манер палки, он все же сделал над собою усилие и заставил себя двинуться дальше, в сторону, из которой доносились обрывки слов.

Разгоняя фонарем тьму, Петька обошел одну из колонн и за ней увидел валяющуюся на земле груду непонятно чего. Сначала Чагин подумал, что это свалка из мусора, но затем куча немного пошевелилась.

— … гите, — снова раздалось из под кучи.

Бедный Чагин чуть снова чувств не лишился. Он даже похлопал себя по штанам и груди в поисках рации, чтобы позвать на помощь. Естественно никакой рации с собой у него не было, это же Петька!

Снова борясь с собой, он маленьким шаркающим шажочком пододвинулся к куче и светя на неё фонарем, смог разглядеть в ней очертания ног человека.

— Ты там живой что ли? — спросил ошарашенный Чагин.

— Пи… ть… — произнес голос из кучи.

— Да я ж… Ты это, слышишь, держись!

Отложив фонарь так, чтобы тот освещал кучу, Петька принялся освобождать человека, заваленного мерзкими и слизкими остатками какого-то монстра.

Сдерживая приступы тошноты, подкатывающие к горлу из-за вони, от которой даже глаза слезились, Чагин всё-таки справился со своею задачей и, когда, снова взяв фонарь в руки, осветил освобожденного им человека, тут же порядочно офигел.

— Да ты из спецов, — прошептал Чагин, разглядывая форму и изможденное лицо лежавшего на полу человека. — Братец, ты держись, слышишь! Я сейчас, мигом на помощь кого-нибудь позову!

С этими словами, Чагин бросился к дырке в стене и, высунув из неё голову, начал кричать рабочим, чтобы вызывали скорую и вообще всех, кого только можно.

С помощью мата, угроз и обещаний всех кар небесных, Петьке всё-таки удалось быстро донести до своих подчиненных всю важность его приказа, и, не давая никаких других объяснений, он быстро вернулся к обнаруженному им бойцу.

— Сейчас всё будет, парень, ты главное держись, слышишь! — Петька уселся рядом с ним на пол и отложив фонарь в сторону, внимательно осмотрел.

Черная форма, с желтыми полосами, вполне обычная для бойцов безопасников, была вся в грязи. Ни знаков отличия, ни других примечательных деталей Петька рассмотреть не мог, кроме одной. Над левым плечом парня была нашивка в виде листа.

Мооргаан на берегу Ледовички.

— Ты как, живой? — голос храмовника с трудом пробивался сквозь шум в голове.

Не отвечая на его вопросы, призвал цепь и коснулся звеном до браслета, чтобы активировать пространственный склад. На пол передо мной, звеня стеклом, упал небольшой пузырек.

Сил говорить не было, поэтому я кивнул на флакон Кучину. Храмовник ухватил его и, откупорив пробку, сразу же влил коричневое содержимое мне в рот.

— Полегчало, — где-то через минуту сказал я и попытался подняться.

К моему удивлению, это мне удалось, даже головокружение и шум в ушах пропали. Несколько раз присев и попрыгав то на одной, то на другой ноге, отметил, что действительно чувствую себя вполне бодро.

— Спасибо, хорошая баночка, — поблагодарил Креста за рецепт.

— А-то, фирма веников не вяжет вообще-то, — тут же выдал мой квартирант.

Эти эликсиры, под чутким присмотром Рыжего, я наварил в Доле в приличном количестве. Всю посуду Салерне изгадил, но сейчас понял, что точно не зря. Откат накроет где через десять часов, но к этому времени мы будем уже на лодке.

— А ты действительно полон сюрпризов, парень, — Правин подошел и хлопнул меня по плечу. — Якшаешься с прислужниками богини?

— Нет, — неприятные воспоминания о собственной смерти тут же заворочались у меня внутри, словно клубок скользких червей.

— А, что за «мир тесен»? — судя по всему подполковник не собирался так легко от меня отстать.

— Долгая история, — отмахнулся я, стараясь побыстрей сменить тему.

Ну не рассказывать же ему, что, судя по всему, человек на том конце «провода», пару недель назад отправил меня на тот свет. А спас меня артефакт, самого Торчина Громова, сделанный им почти тысячу лет назад.

Боюсь от таких новостей храмовник впадет в религиозный экстаз, а Правин точно отошлет меня, от греха подальше. Ему и так достаточно странностей, что творятся вокруг меня.

— За нами, похоже, пришли, — сказал я, наблюдая, как в глубине зала появились два небольших фиолетовых огонька.

Поначалу принял их за те самые светящиеся шары, которые создали над собой Кучин и Правин. Но быстро поменял своё мнение, потому, что огоньков становилось всё больше и появлялись они исключительно по два штуки, словно глаза.

— А я говорил, — укоризненно произнес Кучин и призвал проводник.

Из темноты, один за другим, шаркая по полу босыми ногами, теряя остатки истлевшей одежды и стуча сгнившими челюстями, стали выходить мертвецы.

Промысловый поселок Дол.

— Матвей Егорович, всё готово, можем уже отплывать, — Громов старший кивнул, скептически оглядывая небольшую лодку.

Облупившаяся краска, обломанные перила бортов, скрип палубных перекрытий, всё это не внушало доверия. Он обернулся к Макару и вопросительно уставился на него.

— Всё, что есть, — ответил тот на немой вопрос Громова. — Лучшее судно забрали службисты.

— Не вздумай мне палки в колеса вставлять, — угрожающе предупредил Громов.

— Помилуйте господин, — наигранно выставил перед собой руки Велихов. — Если бы не здоровье, я бы и сам с вами отправился. Дела семейные, прекрасно вас понимаю, у самого племянница та еще…

— Да мне плевать, — резко оборвал его Громов. — Смотри мне, Макар, с огнем играешь.

После этих слов Матвей развернулся и направился по дощатому помосту на лодку. Проводив взглядом последнего члена из отряда хозяина севера, Макар развернулся и направился от пристани вглубь поселка.

Нужно послать письмо службистам, думал Макар, Правин приказал, докладывать обо всём подозрительном сразу в столицу, даже птичку магическую оставил. Макар и раньше слышал про ависов, но в том-то и дело, что только слышал.

Эти пернатые плохо плодятся, да и ухаживать за ними тот еще геморрой, но в условиях севера такая птица просто незаменима.

Ависы способны преодолевать колоссальные расстояния с невероятной скоростью, впрочем, чему удивляться. Среди магического зверья встречаются и более уникальные экземпляры с еще более выдающимися способностями.

Отделение служителей Мары на севере.

— Кажется их куда больше, чем было в тех саркофагах, — нервно сглотнув заметил Правин.

— А я говорил, — снова завел шаманку храмовник.

— Палыч, что-то мне подсказывает, что даже если бы мы не тронули ни один гроб, эти зомбаки всё равно б повылазили, — наспех поплотнее заматывая порез на руке сказал я. — Так, господин подполковник, ты берешь левый фланг. Палыч, на тебе центр, а я буду справа. Если что, быстро бегать все умеют?

— Ты, когда в командиры заделался? — спросил Правин, уходя в левую сторону зала. — Не многовато ли на себя берешь?

— В самый раз, — хмыкнув, сказал я и отошел от храмовника вправо. — Так что на счет бега?

— Смотря от чего бежать, — философски заметил Кучин снова разминая шею и плечи.

— От большого «бабах», — сказал я и добавил. — От очень большого!

Мои спутники только кивнули, и каждый принялся готовиться к встрече с прущими на нас ожившими мертвецами.

Вообще картина предстала перед глазами довольно жуткая. Казалось, что я стал главным героем одного из фильмов Ромеро.

Первым в ряды мертвецов, к моему удивлению, врубился именно Правин. Смазанный силуэт мужчины, метался внутри светящегося под ногами круга, превратившись в сплошную толстую линию. В очередной раз позавидовав дару предиктора, поудобней перехватил сакс, когда к моим ногам прилетела шевелящаяся зомбячья рука.

Храмовник, размахивая своим молотом, буквально раскидывал мертвецов в разные стороны, нередко разрывая их на куски, своими мощными и ужасающими атаками.

Глубоко вздохнув, решил не отставать от союзников и призвав цепь, окутал её сырой энергией из источника. В ту же секунду, к звону стали и глухим ударам металла о плоть, присоединился треск тысячи тысяч маленьких молний.

Первый оживший воин упал с разрубленной головой, его ржавый изогнутый меч выпал из рук, но не достиг пола. Подцепив его цепью, швырнул прямо в грудь следующего мертвеца, одновременно с этим уклоняясь от разящей атаки другого.

Парируя выпады мертвецов цепью и длинным лезвием сакса, отвечал им той же монетой. Каждый удар искрящихся звеньев скашивал несколько бледных фигур, оставляя после себя опалённые раны, а сакс, не замечая сопротивления, проходил сквозь иссохшую плоть, как скальпель сквозь масло.

Враги падали под ноги, мешая мне продвигаться вперед. Из-за толпящихся тел, частокола рук и лязгающих зубами безгубых пастей, я потерял из виду своих союзников. Иногда, сквозь звон металла и треск молний, до меня доносились глухие удары молота и это, придавало мне сил.

В конце концов мертвецов стало так много, что, решив всё поставить на кон, я применил первое атакующее плетение. Лезвие ветра мгновенно сорвалось с моей руки и пробило брешь в бесконечной толпе противников. За ним последовало следующее, а потом еще два.

Ощутив силу, окунувшись в плавный поток энергии, переполняющей моё тело, я вдруг осознал, что способен на большее. Общий конструкт усиления напитал мышцы силой. Плетения воздушных щитов окутали пространство вокруг и клинки мертвого войска больше не могли ко мне прикоснуться.

Место, у меня на спине, где покоился знак цепи, стало горячим. Казалось, что, еще пара мгновений, и одежда на мне просто вспыхнет. Затем я почувствовал, как воротник куртки вдруг натянулся, и затем, оглушая звоном металла, на волю вырвались сотни черных цепей.

Их звенья, с текущими по ним золотыми рунами, стали покрываться энергией. Одна за другой, каждая черная плеть заискрилась, а через мгновение они все разом врезались в тела мертвых врагов

Треск мириадов маленьких молний слился в один цельный звук и стал напоминать пение неведомой птицы. Следуя моей воле, цепи уничтожали орду, протыкая и разрывая на части, поднятых из могил воинов.

С моих рук, одно за другим срывались лезвия ветра. Расширив область щитов, я практически лишил мертвецов способности двигаться и разил, застывшие в пространстве тела, своими мощными выпадами.

Сила бушевала во мне, с каждым примененным плетением, казалось, что её становится больше. Ряды мертвых воинов не иссякали, но я уже не считал их угрозой.

— Крест, ты это видишь? — обратился к Рыжему, охваченный полным восторгом. — Не знаю, как я это делаю, но черт возьми, как же мне хорошо.

Ответом мне была тишина и это насторожило, на Рыжего не похоже. Когда я впервые смог окутать цепь молниями, Крест был в полном восторге, а сейчас, когда мне удавалось творить такое, он почему-то молчал.

Времени думать над этим не было, потому что, орда навалилась на меня с новой силой. Подпираемые задними, передние трупы стали протискиваться сквозь выставленные щиты. Мне пришлось создать их еще больше и рубить головы и конечности с утроенной силой.

Цепи продолжали свою темную жатву, лезвие сакса мелькало с потрясающей скоростью, даря восставшим войнам покой, но этого было мало.

Место павшего занимали двое других, и конца волне мертвецов будто бы вовсе не было.

Решив покончить со всем этим одним ударом, я полностью отдался энергии. Она проникла в каждую клеточку моего тела, сама суть стала частью меня, а я её повелителем.

Плотный воздушный вихрь поднял меня над толпой. Конструкт демиурга ветра, состоящий из сотни плетений, ткался с помощью десятка цепей, а я наполнял руны заклинания силой.

Внизу, словно к своему божеству, орда тянула ко мне свои узловатые руки. Небо заволокло тучами, и столкновения плотных воздушных масс оглушали раскатами грома.

Осознание собственной силы поглотило меня окончательно. Моё «я» перестало существовать, а всё естество свелось к одной единственной мысли, слиться с энергией без остатка.

Вокруг меня бушевал вихрь. Потоки воздуха подхватывали тела мертвецов, закручивая их в ужасающем танце, а в момент, когда конструкт демиурга был завершен, я услышал далекий голос.

— **нись **иот, — донеслись до моих ушей обрывки слов.

Говорившего не было видно, его голос был мне знаком, но сейчас это было не важно. Еще немного, и цель будет достигнута, я стану частью энергии, и она поглотит меня.

— *от же **дил, — снова послышался голос, а в следующее мгновение цепи перестали слушать меня.

Они опали, словно гроздь безвольных плетей, и свисая с моей спины, потянули меня обратно на землю, в лапы воинов, давно потерявших жизнь. Плотный поток воздуха всё еще старался удерживать меня в небе, но в то же время, где-то на задворках сознания, я уже понимал, что, что-то не так.

Небо, почему оно здесь, я же был в подземелье? Откуда у меня эта сила? Вопросы один за другим рождались в моей голове и, постепенно, с каждой новой секундой, я всё больше осознавал нереальность происходящего. И вместе с этими мыслями, мир вокруг меня тоже начал меняться.

В конце концов, сознание окончательно прояснилось, и я обнаружил, что стою всё в том же каменном зале, напротив небольших светящихся фиолетовым светом шаров.

Рядом со мной, завороженно застыли Кучин и Правин, а Крест, во плоти, был прямо передо мной, буравя меня злым взглядом.

— Откуда тебе известно про демиурга? — почти сквозь зубы спросил Крест.

— Подожди, — голова начала болеть и кружиться.

— Откуда⁈ — заорал Рыжий, но я не слушал.

Борясь с болью, грозящей разорвать мой череп на части, быстрым шагом направился к лестнице. Мне срочно нужно было на свежий воздух.

С моими спутниками ничего не случится. Обычная ментальная ловушка, хоть и созданная очень умелым магом. Она нужна лишь для того, чтобы взять под контроль сознание нарушителей, до момента, пока их не схватят.

Стоп, откуда я это знаю? Хотя сейчас мне не до таких вопросов, нужно выбираться отсюда, а двоих коматозников потом заберу. Черт, как же больно!

Мозг просто горел, казалось, поднеси ко лбу спичку, и она вспыхнет уже в паре сантиметров от кожи.

Подъем по лестнице дался совсем тяжело, с каждой новой ступенькой силы покидали меня, а с лица срывались крупные капли пота.

Наружу я уже выползал, хватаясь пальцами за ступени и буквально вытаскивая своё тело на воздух. Тяжело дыша и ничего не соображая, повалился на землю и перевернувшись на спину, постарался взять себя в руки, чтобы сохранить остатки себя.

Боль буквально выжигала сознание, у меня даже не было сил закричать. Нет, это точно не последствия ментальной ловушки, здесь что-то другое.

Рыжий же, всё это время, находившийся рядом, что-то кричал, но слова были просто мне непонятны. Перед глазами всплывали картинки, обрывки фраз и разные символы, образовывающие плетения и конструкты.

Постепенно, картинки начали оживать, статика в них нарушилась, и они словно живые, пришли в движение.

Я будто смотрел на мир глазами кого-то другого, за секунду проживая сотни, а-то и тысячи дней.

Вот человек берет в руки медальон в виде молнии, кладет его в небольшую шкатулку и куда-то идет. Затем вместе с этим видением, всплывает новое и накладывается сверху. В нем идет битва с ужасными тварями, которых сложно было бы описать.

Потом новое, и еще, и еще. Люди, места, ситуации… Всё это смешивалось в единый ревущий поток, небольшими каплями впитывающийся в моё сознание и иссякнет он только тогда, когда я полностью поглощу его.

Меня всё еще мутило, а видения продолжались, но я уже мог хоть что-то соображать. Открыв глаза, обнаружил себя совершенно мокрым. Пот пропитал всю одежду до нитки, а из носа сочилась кровь.

Сев и стянув со спины ножны, отрезал кусок рукава, чтобы утереть испачканное в крови лицо. С каждым мгновением становилось всё легче, а образы и видения, укладывались в сознании, занимая свои места, согласно хронологии, по порядку.

Пытаться разобраться во всем., пока еще было сложно, поэтому принял решение поднять своих спутников из подземелья. Всё еще шатаясь, отправился вниз по лестницы, игнорируя любые слова Рыжего.

Почему-то, чем лучше мне становилось, тем большую неприязнь вызывал у меня Крест. Я точно знал, что причина кроется где-то в видениях, но отложил этот вопрос на потом. Сначала нужно разобраться со спящими принцами.

Первым решил поднимать Правина. Подполковник был куда меньших размеров чем Кучин, а я еще окончательно не пришел в себя и сил во мне было немного, поэтому чем легче будет моя первая ноша, тем лучше. Взвалив себе на спину тело мужчины, медленными шагами направился к выходу.

По широкой дуге обойдя продолжающие светиться шары, подошел к лестнице и, вздохнув, стал подниматься. На этот раз подъем дался мне легче. Несмотря на двойную ношу, я почти не вспотел и не устал.

Хотя, возможно, я уже до этого потерял всю лишнюю жидкость. Во рту и правда было невероятно сухо, и хотелось сбегать к реке, чтобы напиться леденящей воды.

Прогнав эту мысль из головы, снова отправился вниз. Рыжий, подозрительно за мной наблюдая, остался стоять наверху и это было прекрасно. Компания проводника стала невыносимой, хотелось наброситься на него и убить.

Оказавшись внизу, подошел к Кучину, над головой которого по-прежнему горел светляк. Не знаю, что именно видел храмовник в своей иллюзии, но лицо у него было забавным.

Я даже слегка улыбнулся, наблюдая затем, как Палыч, вытягивает свои губы вперед, пытаясь поцеловать кого-то невидимого. Хорошо, что все его действия ограничиваются только губным шевелением. Боюсь представить, что могло бы произойти, будь у него возможность воплощать в реальности то, что он вытворял в магическом сне.

Налюбовавшись забавной картиной, так же как Правина, перекинул храмовника через плечо и пошел известной дорогой. По стеночки обходя фиолетовые шары.

На этот раз подъем дался мне куда легче. Положив спящего рядом с его товарищем по несчастью, отправился к своему рюкзаку. Нашел фляжку с водой и усевшись на землю жадно присосался к прохладному горлышку.

— Откуда тебе известен конструкт демиурга? — снова спросил оказавшийся рядом Рыжий.

Я посмотрел на него внимательно. Вид у него был недовольный, злой и совсем каплю испуганный.

— Медальон, — лаконично ответил я. — Когда убийца насадил меня на кинжал, вместе с жизнью, частичка Торчина дала мне и его память.

Закрыв фляжку и отложив её в сторону, стал подниматься и в этот момент, Рыжий протянул мне свою руку. Очень человеческий жест, впрочем, после того, что я видел, это даже не удивительно.