Целитель. Назад в СССР

Глава 6

Я «здешний», так же как и прошлый, увлекался массажем с детства. Отец привил любовь. Он мне делал массаж, я ему. А повышенная сэнсорика у меня тоже была с детства. И пальцы были крепкие от скалолазания с класса пятого. Всепроникающие пальцы, ха-ха… Короче, здешний я был продвинут больше именно в массаже, как общем, так и в точечном. Да! И точки знал, и меридианы, и про потоки «цы». Всё, как и в том своём мире, но без мистики, а чисто манипулятивно. И иголки дома имелись. В Свердловске купил ещё в восемьдесят восьмом, но не пользовался. Боялся промазать. Анатомию не знал. А сейчас знаю. И очень хорошо знаю. И не только знаю, но и вижу точки в «нужной подсветке».

Тут же какой принцип? На меридиане есть точки для подкачки «цы», спуска «цы» и точки — пособники для других меридианов. Это, если кратко. Вот и тыкай в нужные, и не тыкай в ненужные, всех делов-то. А здесь и сейчас я не только «видел» энергетическое состояние всей системы и отдельного органа, но и места, где энергия имелась в избытке, а где, наоборот, в том числе и на меридианах. Причём даже и не в тех точках, которые указаны в справочниках. Я на себе попробовал воздействовать с помощью игл на воспаление в правом голеностопе, полученное от соприкосновения с прессом Захарова, вогнав их в «указанные» мне точки. Гиперемия на ноге прошла за десять секунд, отёк спал в течение часа. Связка восстановилась полностью за сутки. Во-о-о-т! То есть, я чувствовал в себе потенциал «целителя», а потому и стоял, разглядывая помещение, время от времени вздыхая и размышляя, под каким «соусом» всё изложить супруге.

— Игорь уехал, — сказал я жене и показал ключ. — Мне ключ оставил. Можно будет там хранить продукты. А то что-то у нас на лоджии… Как бы не рухнуло и не придавило кого.

— Мы ещё много закупать будем? — спросила, нахмурив брови, жена.

— А что не так? Для дома, для семьи…

— Не попортятся продукты? Крупа? Мука? У них же есть свой срок хранения. Консервы, и у тех срок два-три года, у в крупе может всякая живность завестись. Может она уже там есть, только мы ещё об этом не знаем.

— Хм! Логично! Но что же делать? Надо ещё один холодильник. О! Правильно! Как в магазине у Голода поставить в той каморке холодильники. И батареи отключить. Устроить хранилище.

— Тогда уж магазин, — хмыкнула жена.

— А торговать будешь ты? — усмехнулся я.

— Вот ещё! — фыркнула жена.

— Магазинам скоро кирдык. Нечем будет торговать.

— Пойдём, посмотрим, — сказала жена. — Мы как раз собирались с Кристиной погулять выйти.

— Что там смотреть? Не хочется снова обуваться. Только пришёл ведь.

Жена замолкла, и я понял, что надулась. А раз надулась, то вечеру тоже кирдык. Обязательно за что-нибудь зацепится.

— Коляску кто мне поможет спустить?

— Всё-всё! Понял-осознал! Простите, вспылил, готов искупить вину.

— Просто и вправду надоели эти мешки и ящики дома.

— Кстати, ты интересную мысль озвучила.

— Какую?

Жена одевала дочку в зале на диване, а я стоял в прихожей.

— Да, с консервами. Ведь можно же закатать в банки разные овощные заправки для борща и супов с крупой, рисом, например. Как ты делаешь. Очень вкусно получается.

Жена задумалась, а потом вдруг вскинулась.

— Это ты мне предлагаешь переварить пять мешков риса? Это мы сколько электричества пожгём?

Я пожал плечами, взял двухлетнюю дочку на руки и вышел из квартиры, не отвечая на поставленные женой риторические вопросы.

— Сам с дочей погуляю, — сказал я.

— А я что, зря одевалась? Тоже проветриться хочу. Провонялась этой кухней. И что это ты не хочешь ваш вертеп показать?

— Это не вертеп. Там Игорь народ лечил.

— Ой, можно подумать. У Кристинки гайморит так и не вылечил. Экстрасенсы, тоже мне.

— Во-первых, у неё не гайморит, а аденоиды, то есть, увеличенные верхние миндалины, вызванные гиперплазией лимфоидной ткани, а во- вторых, ты заметила, что у неё нос дышит? — спросил я, когда мы ехали в лифте.

Жена удивлённо вскинула на меня взгляд.

— А-а-а… Кстати, да… Что случилось? Это что-то ты сделал?

Я кивнул.

— Не верю!

Я пожал плечами.

— Как это у тебя получилось?

— Вычитал в книге кое-что. Новая методика. В смысле, э-э-э, другая. Другие точки.

— И надолго это? — жена мне не верила.

— Нет пророка в отечестве своём, — подумал я и сказал, дернув плечами. — Посмотрим. Раз дышит, значит лимфоидная ткань рассосалась.

Над дочкой я «колдовал» долго. Потому, что осторожничал. Смотрел, разглядывал, наблюдал, как движутся жизненные токи, и увидел закономерность, между переполнением энергией «цы» мочевого пузыря и недостачей её в меридиане лёгких. Это подтверждало теорию их «противоположности». И мне пришло вголову начать не с наполнения энергией меридиана лёгких, а, наоборот, уменьшением притока силы в меридиан «мочевого пузыря». Кстати, на нём располагаются точки «пособники», влияющие на все меридианы, а значит и на все внутренние органы.

Я не обладал той силой влияния на чужое биополе, как в своём мире, где мог прихватить чужое сердце и сдавить его, но и не старался развить её в этом направлении. Наоборот мне нравилось, что я могу прикоснуться к человеку и почувствовать мышечное сопротивление его тела, связки и суставы. Мне нравились ощущения тактильного, а не энергетического прикосновения.

Как я понял, лимфа — это материальное воплощение внутренней энергии и лимфатические каналы, это параллельная энергетической, система снабжения организма праной. Вот лимфа и компенсировала её недостаток своим способом, увеличивая свои узлы.

Воздействовав на седативные точки мочевого пузыря, я словно эквалайзером подправил и другие параметры дочкиного организма. Это было интересно, хотя и заняло много времени. Ну, так, э-э-э, куда торопиться-то? И главное — зачем?

— Хм! Серёжу посмотри! Вечно в вавках… Съест хотя бы одну конфетку и всё, весь чешется.

— Да-а-а… Это у него моё, — подумал я. — У меня и сейчас такая же хрень, только от мала и дизельного топлива. Дерматиты, млять. А у других мотористов ничего. Ага… Постирал робу в керосине. Чуть не сдох от почесухи. А ещё жарко в Сингапуре этом «долбаном». Хотя… Почему это «долбаном»? Очень даже хороший Сингапур! Вон мне сколько «бабок» принёс! Правда, лежат эти «бабки» в американском банке на чужое имя, но и ладно. Текут сюда товары потихоньку. Можно было бы и не потихоньку, но пока народ не поймёт если привезти «ножки Буша». А вот чуть позже они очень даже будут восстребованы. Девяносто третий, девяносто четвёртый, девяносто пятый… И так до девяносто восьмого, когда доллар скаканёт, как взбесившийся мерин.

Тогда бы что-нибудь закрутить, типа магазина. Или оптом продавать сподручнее? Продавать за рубли, скупать тут валюту, и на валюту снова ввозить окорочка.

«Ножки Буша» завозят уже сейчас, вернее, с девяностого года, когда Горбачёв и Буш подписали торговое соглашение о поставках замороженных куриных окорочков. Так как в девяностом году прилавки пустовали, «ножки Буша» благодаря своей дешевизне и доступности пользовались большой популярностью. Пользуются и сейчас. Но ведь окорочка можно завозить и из Юго-восточной Азии. Нас на танкере закормили окорочками. Я и домой привёз целую коробку.

— Давай, показывай нашу кладовку, — скомандовала жена когда мы «подъехали» с коляской к соседнему подъезду, который был почему-то гораздо выше, чем наш и лестница к нему была значительно больше.

— Ну, Лари-и-са, — заканючил я. — Туда-сюда таскать…

— Что-то ты странный какой-то, — ещё с большим подозрением проговорила жена. — Ну, ка пошли!

Я специально подогревал её интерес к данному помещению, что бы из этого ни вышло. То ли оно станет кладовкой, то ли моим врачебным кабинетом. Просто, я знал, что сейчас у Игоря начинались бы часы приёма и в «очкуре» могли появиться «скорбные» духом или плотью.

И они появились. Мы только-только вощли и жена только-только хотела что-тосказать, показывая пальцем на диван, как дверь отворилась и кто-то спросил:

— Можно? Мы договаривались! На повторный приём.

Я оглянулся. Мы с женой оглянулись. В дверях стоял парень, а за его спиной с трудом стояла, опираясь на дверной косяк женщина.

— Э-э-э, — начал я.

Однако женщина покачнулась и парню пришлось развернуться к ней и придержать, поднырнув ей под руку.

— Держись, мама.

Я шагнул навстречу и тоже помог, сначала им войти, а потом сесть женщине на стул, стоящий прямо у двери.

— А где Игорь Андреевич? — спросил парень, хлопая глазами. — Он придёт?

— Игорь Андреевич был вынужден на время уехать к семье. Он же с Украины.

— А он приедет?

— Обещал вернуться.

— Жаль! — выдохнул парень. — нам бы ещё немного. Пару процедур, наверное. Маме значительно легче. Она уже сама стоит и немного движется, а раньше — нет. Жаль, очень жаль, что он уехал! Ей в последнее время стало хуже. Игорь Андреевич сказал нам прийти ещё зимой, а мы понадеялись, что всё прошло. Но оно вдруг снова вернулось.

И я вдруг вспомнил этих людей. И женщину, которые привели два парня, и парня, который был её сыном.

— Хм! Я помню вас! При мне Игорь ле… Кхм! Игорь Андреевич лечил вашу маму, когда вы пришли в первый раз. Она совсем не могла стоять. И её руки двигались самопроизвольно. Гиперкинез.

— Вы тоже врач? — удивился парень. — Ах да, я вас тоже вспомнил. Вы тогда наблюдали, да.

— Это про них ты рассказывал? — тихо спросила жена мне на ухо. Я кивнул.

— Я не медицинский врач. И не как Игорь Андреевич. У меня лучше получается лечение по методу восточной терапии.

— Э-э-э… Так вы тут вместо Игоря Андреевича?

Мы с женой переглянулись. И я пожал плечами.

— Не вместо Игоря Андреевича — это точно. Я не могу, как он, лечить руками на расстоянии. Моё — это лечение заболеваний внутренних органов воздействуя на точки. Массаж, своего рода.

— А это: — парень мотнул головой на сидящую на стуле мать, тоже не сводящую взгляд, но не с меня, а с моей жены.

— Ну, хоть зрение не расфокусированное, как тогда, — подумал я.

— Это голова. Мозг. Немного, кхе, другое.

Парню понравилось слово «немного».

— Ну, так немного же! Может попробуете?

— Извините, но чужих пациентов лечить, это неправильно.

— Неправильно бросать пациентов не долеченными, — вдруг вставила жена.

— Это мы сами виноваты.

Парень вдруг смутился, но подумав, решился продолжить.

— Мы сами не пошли на следующую процедуру. Кхм. Думали, что всё уже, зачем деньги за следующий сеанс платить. Вот нас Бог и наказал.

— Не Бог вас наказал, а то, что вы не закончили курс лечения, — сказал я. — Причём тут Бог? Это, как таблетки перестать пить, когда немного полегчало.

— Помоги им, если можешь, — тихо попросила жена.

Я оглянулся.

— Мы погуляем, пока.

— Э-э-э… Вы проходите вниз. Пусть мама ляжет на тот диван и посмотрю, что можно сделать. Пошли, дорогая, я спущу по ступенькам коляску.

— Мы погуляем и сразу домой. Не задерживайся там. Ясно всё с твоей «кладовкой».

Я промолчал, решив оставить до своего возвращения омой вопрос о том, что ей вдруг стало ясно.

— Понятно, — сказал я. — Хорошо. Не думаю, что это на долго. Совсем не понимаю, как приступить к этой болячке. Я тогда думал и искал в справочниках…

— Тебя люди ждут, — сказала жена отводя взгляд.

Ей снова не дали погулять с мужем какие-то мужнины дела и чужие люди. И я понимал её, но ничего не мог поделать. Мужик не может быть без дела. Тем более без дела, которое семье приносит доход.

У меня, и вправду, не выходила та встреча из ума. Честно говоря, я был поражён тем, что такие факты, а именно «жертвы экстрасенсов» имеют место, и тем, как тогда Игорь несколькими манипуляциями восстановил этой женщине элементарные функцииравновесия. Она ведь совсем не могла стоять на ногах. Её держали два парня буквально на руках. Я тогда так и не нашёл лечения в имеющихся у меня справочниках, хотя изучил их досконально.

Сейчас у меня был опыт воздействия на мозжечок и другие участки мозга и я знал, что от этого ожидать. Здесь у меня не было той силы, хе-хе, 'в бороде, но была другая — в пальцах.

Осмотрев лежащую с закрытыми глазами женщину я увидел тот сгусток в мозжечке, который мешал ей.

— Лимфа-лимфа, жёлтая лимфа, — пропел я мысленно, разглядывая лимфому, расположившуюся в церебральной ткани мозжечка. — И что делать? Что первично? Лимфома, или лечение Игоря? Или воздействие на женщину телевизионного психотерапевта.

— А у вашей мамы было что-то похожее до телевизионных, э-э-э, сеансов. То есть, до года так восемьдесят восьмого?

— Что именно? — отвёл глаза парень.

— Э-э-э… Потеря координации, например, неожиданные головокружения…

Парень засмущался.

— Если честно, то головокружения у неё давно. Это мы Игорю Андреевичу сказали, что после телевизора. Но после телевизора очень сильно стало. Прямо — сильно-сильно.

— Да-а-а… Не знаю прямо, что вам и сказать, молодой человек. У вашей мамы лимфатический лейкоз. И опухоль находится прямо в мозжечке. Вот тут.

Я показал на его затылок, потому что женщина лежала на спине. Парень дёрнулся и посмотрел на мать.

— Она спит, — сказал я, — и ничего не слышит.

— Вы усыпили её⁈ — удивился парень.

Я кивнул.

— Так легко⁈ — удивился он ещё больше.

— Поверьте, молодой человек, это самое простое для меня, — со вздохом сказал я. — А вот такие опухоли, как у вашей мамы, я никогда не лечил. Хотя… Редко бывают одинаковые болезни и самое главное, — одинаковые лечения.

— Ну, как же, а грипп? Ангина? — воскликнул он.

Я с грустной улыбкой посмотрел на него и хмыкнул.

— И вы думаете, что эти болезни лечатся парацетамолом и анальгином? Отнюдь, сказала графиня.

— Я знаю этот анекдот, — буркнул парень.

— Ну так… Кто бы сомневался. На вашем лице написано минимум одно высшее образование, а скорее всего два. Юрист, гуманитарий?

— Это к делу не относится, — вспыхнул лицом парень. — Что с мамой.

— С вашей мамой беда. Лучше всего — сделать рентген, чтобы убедиться, что я не ввожу вас в заблуждение. И, возможно, подготовиться к лечению традиционными методами. Если у меня не получится.

— Так вы не отказываетесь вылечить?

— Я не отказываюсь попробовать вылечить. И начну делать это прямо сейчас. А вы посидите там на стульчике.

— Надо сделать здесь ширму, — подумал я.

Провозился я с этой женщиной минут тридцать, но найти решение не смог. Нет меридиана, отвечающего за мозжечок. Есть меридиан «перикарда», который относят к сердцу, из-за когда-то давно неправильного переведённого слова «син-по». Что должно означать именно головной мозг, а не сердце. И я это знал, так как «первый», который прожил Бог знает сколько жизней, передал мне свои знания.

— Однако, головной мозг,жто не только мозжечок, думал я, — хотя наверное одна из основных его частей. И человек сначала научился держать свое тело вертикально, а потом уже думать. Или нет? Думают же обезьяны. И мозжечок нужен не только прямоходящим. Да-а-а…

Единственное, что я смог, в конце концов, сделать, — это приоткрыть ей верхний головной канал, через который в женщину потекла прана и минут двадцать его контролировать. Ха-ха! Единственное! Да, уж… Гордыня… Мать её!

Но очнувшись, женщина смогла сама сесть. Она смотрела на меня испуганно и вдруг позвала:

— Сынок, ты здесь?

— Здесь, мама, — отозвался парень и заглянул за занавеску. — Ах! Она сидит! Сама!

— А не сидела? — спросил я.

— Нет. Вернее… Сидела но только облокотившись на спинку и держась за стол. Кормил я её сам.

Он сбежал по ступенькам и подал матери руки. Та взялась и встала на ноги.

— Стою сама! — воскликнула женщина. — Не качает.

— Не думаю, что это на долго, — сказал я. — К моему сожалению, я не знаю, приведут ли мои манипуляции к полному выздоровлению. У вас опухоль в голове.

Женщина опустила взгляд.

— Я знаю. Мне давным-давно делали рентгеновский снимок и предлагали операцию, но я отказалась.

— Что? — воскликнул парень. — Ты мне не говорила.

— Это было очень давно. Так давно, что я про это и забыла. Сейчас вспомнила, представляете. А до этого, как обрезало.

— Такое бывает с нашей памятью, которая стирает то, что мы не хотим помнить, — с умничал я. — Сможете идти?

— Не знаю.

Женщина шагнула раз, другой.

— Вроде не качает. И голова не кружится.

Она отпустила руки сына и самостоятельно, держась только за одну руку сына, поднялась по ступенькам.

— Спасибо, э-э-э, молодой человек. Костя, надо заплатить.

— Не надо ничего платить! — сказал я серьёзно. — Вы первый мой опыт и я вас не вылечил.

— Вы потратили время. И потратили время с пользой для меня, а не для себя.

— Вы не правы. Я потратил время с пользой именно для себя. Вы моя подопытная. Прошу прощения за прямоту.

Женщина посмотрела на меня и улыбнулась.

— Вы, действительно, слишком откровенны. Это в наше время опасно. Да и раньше…

Она махнула рукой.

— Всё равно! Я настаиваю, чтобы вы взяли деньги. Это ваш труд. И не думаю, что он лёгкий. Вы приносите, кхм, даёте людям хотя бы надежду, что жизнь продолжается. Надо на мне учиться — учитесь, чтобы лечить других, надо учиться. Нам когда придти?

— Вы далеко живёте?

— В центре, но это не важно. У Костика машина.

Костик что-то хотел сказать.

— Правда служебная, — добавила женщина.

— Приезжайте завтра, — сказал я, — в это же время.

Они вышли, а я проводил их до крыльца. Женщина шла не очень уверенно, но шла самостоятельно, а сын шёл чуть впереди и придерживал её левой рукой левую кисть. Они сели в тёмно-зелёный УАЗ-469 с водителем, который выскочил помогать и помог, да.

— Получилось? — спросила жена, подойдя по тротуару со стороны нашего подъезда.

— Опухоль у неё в голове. Помог немного. Не знаю, что дальше будет.