Целитель. Назад в СССР

Глава 11

В июне девяносто второго года были введены импортные пошлины на автомобили в России: пятнадцать процентов таможенной стоимости с новых машин (до трёх лет) и двадцать пять процентов — для подержанных. Это ещё было «по-божески», но мы в поставках автомашин активизировались. Моя фраза: «Будет только хуже», произвела на моих соратников по автобизнесу неизгладимое впечатление.

Мы забили «свою» автостоянку под жвак и запустили слух о повышении таможенных пошлин в следующем году. Машины разбирали, как свежие пирожки и мы значительно «поднялись». Платили в милиции не очень, СОБР и управление по организованной преступности знали, что наша автостоянка не «бандитская», а «красная» и охотно иногда подрабатывали на ней сторожами. Однако хватило несколько раз провести показательные «маски шоу» с заварачиванием «ласт» и доставкой на «Тормозную», и от нашей стоянки отстали. Поэтому мы вызывали ребят тогда, когда приходил особо ценный груз. А так, другие автостоянки по ночам «бомбили» регулярно. Может быть те, кто её «крышевал» и «бомбили».

У нас пока всё шло на удивление гладко, а я помнил классическую фразу про несчастные случаи на стройке: «Были? Нет! Будут!» и ждал, ждал, ждал. А они всё не случались и не случались. Даже как-то обидно было. Я в напряжении, а торпеды мимо и мимо…

Однако, пришлось вписаться за одиннадцатилетнего сына и слегка надавать затрещин одному шестнадцатилетнему балбесу. Совсем слегка. Но он «подтянул» старшую братву, самбист оказался — и они ничего не придумали лучше, чем забрать у сына простенькие часы «Касио», плейер «Саньё» с наушниками и «поставили» моего пацана «на бабки».

Пришлось идти на «тормозную» и писать заявление о вымогательстве.

На «стрелку» решили идти вдвоём. Ребята там были взрослые, если что, получу пару оплеух, на среднюю тяжесть, вот тебе и живая статья, а не «попытка вымогательства». Не сына же подставлять? А меня они бить не постесняются. А я даже сопротивляться не буду. Так сыну всё и объяснил, чтобы не подумал, что батя «зассал». Сын у меня разумный, сразу всё понял.

— Главное, — ты сам не подставься. Не вздумай меня защищать. Даже если там будет оружие. Нож, например. Это ещё и лучше. Ты не бойся. Папа увернётся. Порежут немного, — это даже хорошо. Им больше дадут.

Сын хоть и верил мне, но слушал со страхом. Можно было бы самому поехать на стрелку и их там всех отбуцкать, но ведь могло прилететь и «бумерангом». Сейчас писали друг на друга и те, кого «грузили» и те, кто «грузил» если его прижимали. Никаких понятий, мля.

— Ух ты, какая тачка!

— Слышь, братва, какую нам тачку подогнали!

Так отреагировали ребятки, увидев моего сына, вылезающего с заднего сидения зелёно-перламутровой «Глории». Однако, показав сына, я запер его в машине, а ключи положил во внутренний карман.

— Э-э! Ты, дядя, ключи-то не прячь!

— И паренёк пусть выходит.

— Он нам бабки привёз?

— Я за него отвечу, — сказал я. — И бабки я привёз. Только хотелось бы понять, за что вы с него требуете деньги?

— Как за что? — выступил вперёд парень килограммов под сотню. — Это ты его батя? Ты же побил нашего парня? Вот за это!

— Во-первых я не бил вашего парня, а наказал, потрепав за ухо, за то, что он сломал сыну игрушку и избил его. Ему ведь шестнадцать лет, а сыну одиннадцать. Чувствуете разницу? Или нет? Как взрослые наказывают, детей, так и я вразумил и научил, что так делать нельзя.

— А он сказал, что ты ему печень пробил. У меня, если что, коричневый пояс по каратэ. Если бы я пробил, то мало бы не показалось.

— Ой, да ладно пугать! — осклабился второй. — Мы тут все самбисты-каратисты.

— Я не пугаю, а отвечаю на ваше обвинение. И зачем вы забрали у сына плейер и часы?

— Вот отдашь сотку баксов, тогда и вернём. Вот они, если что, — третий парень показал Серёжкины часы, на своей руке и плейер на брючном ремне.

— Вам бы это всё вернуть, а то ведь грабёж получается. Да ещё в составе организованной преступной группы.

— О, как! А ты не мент, дядя? — насторожился первый.

— Не мент. Был бы я ментом, вы бы уже мордой в землю лежали. Э-э-э… В асфальт, то есть…

— Ой, не надо нас пугать. У Санька батя мент и что?

— Мы сами «Динамовцы», ха-ха… И у нас милицейская крыша!

— Это кто, если не секрет? Станет кто-то из ментов за вас впрягаться!

Я сказал с таким пренебрежением, что они все чуть не поперхнулись от возмущения. И заговорили на перебой.

— Да у нас весь Фрунзенский отдел друзья.

Я никого не перебивал. Беседа писалась на диктофон, прикреплённый мне на поясной ремень сбоку. Потом первый опомнился:

— А что мы с им цацкаемся? Дадим раза два и отберём тачку. Делов-то. Он уже меня выбесил.

Парень, стоявший ближе всех, а их было четверо, ударил прямой правый беззамаха и очень грамотно, откуда-то снизу. Я оценил и подставил под кулак лоб.

— Ах, блять, больно! — вскрикнул я.

— Ой! — взвыл парень, отбив кулак и вероятно сломав пальцы. — Мля-я-я-ть, я пальцы выбил.

— Ах, ты падла, — сказал третий и пнул меня правой ногой боковым в голову.

Я отшатнулся ровно на столько, чтобы убрать висок и подошва скользнула по брови, рассекая её. Хлынула кровь. Я вскинул руки вверх и, зацепив ударившую меня ногу, подкинул её выше своей головы. Парень ойкнул и схватился за промежность.

— Су-у-у-ка! — простонал он и схватился за растянутую связку.

Следующий ударил меня передним ударом ноги в прыжке, сделав ножницы, а я снова опустив руки, развернул тело влево и перенёс туда же вес. Парень пролетел мимо и зацепившись за мою правую руку ногой, грохнулся спиной на асфальт и замер. Ловя воздух ртом. Он был так похож на выброшенного на берег сома, что я рассмеялся, но изобразил смех, как стоны. Однако, на моём лице отразилось, таки ехидство и четвёртый, со словами: «Ах ты сука!», вытащил нож, который, щёлкнув, раскрылся.

— Только бы не сухожилие, — подумал я и шагнул вперёд, подставляя живот.

Парень, как тореадор, бросился вперёд, целя в живот. Захватив его кисть, я развернул тело по часовой стрелке, ткнул ножом себя в живот вскользь, протянул вперёд и убрав левую ногу назад и крутанув тело против часовой стрелки, перекинул его тело через его руку с ножом. Потом я схватил его кисть, что бы он случайно не выронил нож, стал дожидаться контролирующих нашу стрелку убоповцев. А моя кровь заливала дорогую куртку убийцы-неудачника «Санька» у которого папа был ментом. И мне было грустно.

Грустно от того, что если не получилось видео- аудиозапись то я сяду сам. Не отдадут этого «сынка» папы-мента под суд. Поэтому я и держал его руку за кисть плотно-плотно, пока на подбежали «собры» и опера и не забрали у меня нож в полиэтиленовый пакет. Не в какую-нибудь тряпочку, которой можно легко стереть пальцы, а прозрачные пакеты для вещдоков, которые я закупил в Южной Корее. Ну… Это были пакеты для хранения и заморозки продуктов, но кому какое дело? В нём и ножик с моей кровью и чужими отпечатками пальцев очень нормально смотрелся. Профессионально так… Как в зарубежном кинодетективе.

— Ты где так научился людьми швыряться? — спросил Орлов, когда мы сидели у него в кабинете.

— В спортзале, — пожал я плечами. — С детства то борьба, то каратэ, то всё вместе.

— Шел бы ты к нам. Нам правильные ребята нужны. Видишь, хорошо, что к нам пошёл, а не в простой отдел. Там бы сразу зарубили дело, а мы, глядишь и раскрутим. Папа у того, что с ножом нападал, действительно в Ленинском управлении служит. Да не просто кем-то, а следаком. «Французы» только бы фамилию услышали, к тебе бы этот ножичек и «прикрутили». Закрутили бы руки и вложили в них орудие убийства.

— Так специально и обратился к вам, что вы по ментам работаете. Извините, э-э-э, милиционерам.

— Так они и не милиционеры. Даже не менты, а мусора, против которых работает наш отдел по борьбе с коррупцией. Знаешь, сколько таких сейчас развелось?

— Знаю. К нам на стоянку приходили из Луговского отдела. Вымогали машины и деньги.

— А что же ты? Сказал бы Рифату.

— Да, я говорил.

— Да? Хм! Ну, ладно. Другой раз возьмём. А этих ты хорошо разговорил. Грамотно. Грабёж уже имеет место, вымогательство, средние телесные. Сотрясение! Попытка убийства. ОПГ[7] с явным лидером. Не отдадим это дело никому. Хоть и пытается Руднев отобрать, но хрен ему на постном масле. Ну, как ты его? Винтом ласты! Млять! Пропеллером!

— Это очень простой приём. Даже легче простой передней подножки.

— Да, ну, на! — удивился Орлов.

— Не. Очень простой. Так только кажется, что сложный.

— Шёл бы ты к нам, а, Михал Васильевич. Сейчас и юридического образования не требуется. Преступность вон, как всколыхнулась.

— Вашему ремеслу учиться надо. Дела расследовать… А какой из меня мент? То есть милиционер…

— Дела расследуют следователи. А мы — опера. Мы информацию собираем о преступлениях. А знакомых у тебя много. Опять же, по милиции информации столько, что… мама дорогая. Нас даже больше интересует администрация и гругие государственные структуры и у нас нет «палочной» системы. То есть, у нас нет ежемесячного плана раскрытия преступлений, как в уголовном розыске или в ОБЭПе[8]. Можно с толком и чувством завести оперативное дело, собрать доказательства и потом реализовать его. И это не так сложно, как кажется. Я вон, тоже в ТУРНИФе работал раньше. Потом в рыбном отделе в ОБЭПе. Теперь вот тут начальником отдела по коррупции.

— У меня фирма.

— Целитель, что ли? — улыбнулся Орлов. — Да и бог с ней. Лучше закрыть, конечно. Но ведь это так… Эзотерика.

— Лучше закрою. Толку с неё…

— Так ты согласен? — обрадовался Орлов.

— Ещё возьмут ли? Комиссию проходить надо… Проверки.

— Что тебя проверять. Мы тебя проверили уже. Передадим материалы в Эсбэ, да и всё. Нам не откажут. Главное, чтобы по здоровью прошёл.

— Со здоровьем вроде бы всё в порядке.

Я просто вдруг осознал, что с красной коркой и менты не тронут, и бандиты шарахаться будут. А так, болтаться между тех и этих. Белые грабят, красные тоже грабят… А выезжать в Японию можно и будучи ментом. Делают так некоторые милиционеры, знаю. Сам же им паспорта и делал, и на судно сажал, если что.

И всё-таки устроиться в УОП оказалось не так просто, как говорил Орлов. Начальник «Управления по организованной преступности» отказался меня брать, как он сказал: «человека с улицы». Пусть, — говорит, — отслужит годик на «земле», а там видно будет по результатам.

Не-е-е… Служить на земле я не хотел. Да и вообще… Походил я походил по кабинетам, посмотрел-посмотрел, как следователи меня допрашивали-передопрашивали намекая на замирение сторон и расхотел становиться ментом правильным. Где тут правильные-то? А с волками жить по волчьи выть, я не хотел. Кто там был правильным-то в этом управлении, хе-хе? Всяк себе мышковал. Я же видел и не только видел, а на своей шкуре ощущал. Тому дай, этому дай. Орлов, вон, колёса для своего джипа попросил, а расплатиться забыл… Где они, люди с чистыми руками и холодными сердцами? Расхотел я вступать в ряды борцов с организованной преступностью. Расхотел.

— Сам, что ли не справлюсь? — подумал я? — А семью надо бы куда-нибудь прятать, да-а-а… Но куда? Лариса от своих: мамы, папы, сестры с братом никуда далеко не уедет. Да и куда ехать? Везде одно и то же. Если только в Японию? Но и я там больше трёх дней не выдерживаю. Чужое всё… И улыбаются не искренне.

Короче, после долгих раздумий, я всё-таки уволился из «Экспополиса» и пошёл в школу, где учился сын.

Да, к стати… Цех я запустил. И даже, к моему удивлению, смотреть на него приходили два японца. Но им наше детище не понравилось. Хотя они улыбались со страшной силой, но я-то видел, как им было неприятно и неловко смотреть на наше убожество.

Но цех работал и давал требуемую Смирновым продукцию. Закатанные в стотридцатиграммовую жестяную банку с этикеткой, которую, между прочим, я заказал в Дальпрессе, а макет нарисовал лично. И товарный знак: «три стилизованные рыбы», тоже моя придумка. Вложил, короче, я в этот цех и силы, и разум, но лучше от этого он не стал. Людей каких пригласил! Начальника пресервного цеха нашего Владивостокского рыбокомбината переманил с её пятью девочками. Как они работали⁉ Любо было дорого взглянуть.

То оборудование, которое заказал в Дальрыбтехцентре Пеньков, оказалось негодным и резать на ломики рыбу решили в ручную. Но сырьё было, извиняюсь, не слабосол, а солёное в бочках. Своего-то посолочного цеха не было. Где его разместить? Чтобы работать на мороженном сырье и самим солить нужно ого-го какие площади и холодильные камеры. Короче…

Жестяную банку через Гришку Мицуру на Находкинской ЖБФ взял, рыбу через мамину знакомую. Короче, всё сделал, что нужно, но сколько не садитесь, а музыка получается, э-э-э, не та…

Я показал Смирнову, что он, кхм, был не прав, и ушел работать в школу, оставив хозяйство на Эмму Ивановну и на взятого механика Сашу Прилепко. Для такого производства другой директор был не нужен. И цех ещё и проработал кстати, года два, пока Эмма Ивановна не наработала себе прекрасную пенсию. А Смирнов, взяв кредит в банке под это производство, не кинулся в бега.

Вот такие, кхм-кхм, «пироги с котятами».

А в школу меня взяли, вы не поверите, директором. На все другие должности, кроме хозяйяственной части, нужно было педогогическое образование, а для директора — нет. Не шёл никто в директора. Зарплата меньше, чем у учителя с полной нагрузкой а ответственность выше крыши. Особенно за сохранность имущества. А имущества в шестьдесят девятой школе по адресу Сабанеева восемь, было огромным.

Школа имела кроме огромной территории со своим футбольным стадионом: теплицу и двадцатипятиметровый тир с настоящим пулеуловителем из стальных полуторасантиметровой толщины пластин, установленных под углом для рикошета вниз с наклёпанной на них трёхсантиметровой толщины резиной. В школе, естественно для того времени был кабинет труда с раздельными помещениями со станками по металлу и дереву, для мальчиков и рукоделия и домоводства для девочек со швейными машинками и электроплитами и кастрюлями-посудой. Школа была шикарной, только жить всему этому хозяйству оставалось года три, максимум. Разворуют! Поснимают даже электродвигатели с вентиляторов в подвале.

Когда я пришёл в школу «поговорить» с учителями сына, на меня сошлись посмотреть все преподаватели. Ну как же! Пришёл в школу папа! То мамы обычно ходят, а тут пришёл отец. Сам пришёл, не вызывали! Мало того, чт о пришёл, так ещё и предложил бесплатно вести спортивную секцию. Бесплатную! Мало того, что бесплатную, так ещё обещал и ремонт в спортзале сделать за свой счёт! Мало того! Закупить новый спортивный инвентарь и форму.

— Вы откуда такой взялись? — спросила исполняющая обязанности директора учитель русского языка и литературы. — Словно джин из волшебной сказки…

— Мы в двадцать втором доме живём, — вроде, как не понял шутки, сказал я.

— На счет секции, — это вам нужно в РОНО обращаться.

— Да, как же? Я в другой школе с директором договаривался.

— Нет у нас директора и я сегодня напишу заявление, чтобы сняли нагрузку. У нас второй завхоз за учебный год сменился. А увольняются, имущество не передают. Этот посмотрел на остатки и сбежал. На меня «вешают», а я сидеть не хочу. Там на сотни тысяч имущества. А ревизии не было уже два года.

Я прикинул сколько это будет в долларах, вздохнул и поехал в РОНО. Так я стал директором школы.