Будни феодала

Глава 9

Глава девятая

Расторговавшись по мелочам, я долго стоял перед барышником и думал, как поступить с лошадьми, захваченным у лисовчиков. Хорошие кони. Скаковая и породистая. Одна беда — для скаковой необходимо минимальный навык верховой езды «6», а для породистой — «8». И продавать жалко. При моем нынешнем навыке торговли «1» означало отдать товар со скидкой 90 процентов. Что полная чушь и глупость. Так что, пораскинув мозгами, решил лошадей оставить до того времени, пока не научусь на них ездить, или пока в отряде не появится маркитантка с соответствующим умением торговаться.

Теперь, в кабак.

Мои чинно трапезничают, никого не трогают. А из нужных мне кто есть?

Завсегдатай… Не, не хочу драться. Двадцать пять монет уже не те деньги, ради которых корячиться можно. Да и очко опыта тоже бесполезно.

Путешественник… Говорили уже. Претендент на чужой трон мне пока без надобности.

Посредник… Та же история. Не везет мне с пленниками. Все как-то мимо кассы. Может, я чистоплюй и мараться не хочу? Ладно, игра сегодня не заканчивается. Да и умение по содержанию пленников у меня всего «1». То есть — пять человек. Возиться с ними. Пру монет выручишь, а скорость передвижения отряда падает. Не на коней же их сажать.

Так, а вот это что за персонаж? Одетый, как богатый казак, но к моим не подсел, держится особняком. Или это они от него шарахаются.

«Казак Мамай, — подсказал «секретарь». — Лекарь и характерник»

Лекарь! Великолепно! То что надо. Надеюсь, мне хватит денег, чтоб его в отряд заманить. Подмигнул своим, чтоб не выдавали и шагнул к столу Мамая.

— Челом тебе, добрый человек. Дозволишь присесть?

— Я кабак не покупал, только одно место… — поднял на меня глаза тот, не отвечая на приветствие. — Так что если приспичило, садись. Главное, после не пожалей.

— Пугаешь? С чего бы? Вроде, на мозоль тебе не наступил и в кашу не плюнул… Только поздоровался. А вот ты даже ответить не соизволил…

— Не пугаю… предупреждаю, — знаменитый характерник не спускал с меня тяжелого взгляда. — Кто со мной знается, от того беда не отвяжется. Но, у тебя она, как я вижу и без меня за плечами маячит. Так что хуже не станет. Присаживайся, путник. Сдвинем кружки… Чтоб наша доля нас не чуралась.

Выпили, зажевали хлебом с солью, похрустели квашенной капустой.

— Ну, сказывай… — первым нарушил молчание казак. — За какой надобностью я тебе? — и сказал это так, что я сразу понял: юлить не надо.

— Если подробно рассказывать, нам не то что одного вечера — пары недель не хватит. Зато, будет о чем в дороге посудачить. Ты мне о своей жизни поведаешь, а я — о своей. Скучать не будем… А зачем ты мне?.. Сам же сказал: беда следом ходит. А где она — там невзгоды, болезни, ранения, смерть… Очень мне в отряде лекарь нужен. Сам я только раны перевязывать умею, да Цепеш — кров пускать при горячке.

— Который, бледный, словно в жизни солнца не видывал? — поглядел Мамай на моих бойцов и хмыкнул многозначительно. — Да, этот кровь точно пускать умеет. Спорить не стану. Я думал, они повывелись давно, ан нет — целехонек.

— Ты о чем сейчас? — подозрительно переспросил я, уж слишком явным был намек.

— Не о чем, а о ком… — поправил меня Мамай. — Или не ведаешь, с кем бок о бок сражаешься?

— Вацлав Цепеш. Потомок древнейшего рода валашских королей. Последнее место службы — капитан городской стражи в Каменце.

Мамай покивал в так моим словам и пожал плечами.

— Потомок, говоришь… Тогда, конечно. Тогда, пусть так и будет. Если сам не рассказал, то и мне поперед батьки в пекло лезть не гоже. Свои грехи б успеть замолить. Так ты говоришь, лекарь нужен?

— Позарез… В смысле…

— Я понял, — добродушно хохотнул казак, наполняя кружки вторично. — Ну, тогда и ты на мой вопрос ответь. На чьей стороне сражаться думаешь, атаман?

— Скажу, как есть… — не стал я финтить и в этом случае. — Пока не разобрался… Слишком уж много намешано. Но ни за католиков, ни за лютеран и уж тем более, за басурман голову точно класть не собираюсь. В этом слово мое крепкое. А дальше — сам смекай.

— Я так понимаю, что за православную веру, но так, чтоб и о себе не забывать?.. — кивнул характерник. — Гоже… А главное, честно и откровенно. Без пустозвонства. Что ж, атаман, считай, сговорились мы. Только проку с лекаря в походе мало будет, ежели при нем ни зелий, ни инструмента нужного. А у меня как раз все запасы закончились. Разве только кровь пустить, — рассмеялся негромко. — Но для этого у тебя уже есть умелец почище меня.

— И много надо? — не стал я углубляться. Не захотел сразу говорить, так и мне выпытывать нет интереса.

— Много. Но, тут скупиться не стоит, каждый потраченный талер сторицей окупится. И с меньшей суммой, чем в две тысячи, я даже из за стола не встану. Нечего купцов смешить.

Ого, ну и запросы. Впрочем, за хорошего лекаря не жалко. Доведется с серьезным противником сойтись — одними царапинами не отделаешься. А терять обученного воина лишь из-за того, что пару сотен талеров пожалел — глупее не придумаешь. Нового пока найдешь, пока обучишь. А деньги что… дело наживное. Сегодня пусто, а завтра — густо.

— Держи…

Кошель с двумя тысячами лег на стол между нами.

— Покупай все что нужно. А будет мало — дай знать. Я не богач, но еще пару сотен найду.

— С тобой приятно иметь дело, атаман Антон. Тогда занимайся своими делами, а я пошел в лавку. Меня не ищи. Из города будешь выезжать — сам догоню.

«Казак Мамай присоединился к отряду».

И что там у него в умениях? Ого! Это я удачно деньги вложил. С таким медиком даже серьезные раны пустяк.

Вот и славно, можно и к своим хлопцам. Вон, как ерзают да в мою сторону поглядывают.

— Ну как, братцы, заморили червячка?

— А что, мы уже выступаем? — это спросил Цепеш. — Куда теперь дорога стелется?

— Далече. Аж на Запорожье. Но не для всех… Вернее, ни для кого из вас, — и спеша предварить возможное пререкание, вынул из-за обшлага рукава королевскую грамоту. Протянул Цепешу, будучи уверенным, что если кто в отряде и умеет читать, то это он. — Гляди сюда и остальным скажи.

Цепеш быстро пробежал взглядом содержание и уважительно присвистнул.

— Поздравляю… А вам, други, имею сообщить, что наш командир получил в наследственное владение село Замошье.

Запорожцы отреагировали вяло, им селения без надобности. Телеги в круг поставили, вот тебе и дом, и крепость. Зато Четвертак с Пятаком и Федот радости не скрывали. Заорали во всю мощь луженых глоток.

— Слава! Слава!

— Тише вы, трубы Иерихонские, — я для виду поморщился, хотя, чего там скрывать — приятно. — Это только пергамент с печатью, хоть и королевской. К ним еще руки нужны и голова… в первую очередь. Именно из-за этого, нам и придется расстаться на время.

— Мы слушаем, батька. Приказывай…

— До Замошья доедем вместе. А дальше я только с Мамаем отправлюсь.

— Уговорил все-таки характерника, — не сильно обрадовался Цепеш.

— Да, убедил. Понимаю, слава у него разная… Не всякому по плечу. Но, когда жизни ваши его умение спасет, сами ж спасибо скажете.

— Мы об этом знаем, батька, — согласились запорожцы. — Сказывай дальше, что за докука такая, что нас в селе оставить надо?

— А для того, чтоб из селения крепость неприступную сделать. Сами селяне и за сто лет не справятся. Зато с вами… — стал демонстративно загибать пальцы. — Лучший в московском царстве стрелец. Капитан городской стражи и потомственный вельможа. Запорожцы… Мои лучшие выученики… Думаю, вам эта задача вполне по силам. Я постараюсь обернуться как можно скорее, с тем поручением, что от воеводы получил, но раньше чем за месяц никак не управиться. А вы за это время из села, если не крепость, то уж острог наверняка сделаете. Заодно, в округе порядок наведете, чтобы всем, кого судьба под ноги бросила, прибыльнее было не в лесные тати подаваться, а к нам в пидсусидки селиться.

— Понятно… Это чтоб, если вдруг государь передумает — то отнять у нового хозяина Замошье было гораздо труднее, чем подарить? Верно смекаю? — улыбнулся Цепеш.

— Верно, Влад. И я очень на вашу помощь в этом рассчитываю.

* * *

Староста Михай особого веселья от оказанной мне королевской милости не выказал. Наоборот, стал через слово кланяться и величать то ясновельможным паном, то барином. А сам все глаза прятал да в преданности заверял. Старый лис сразу смекнул, что перемудрил и сменил, как говориться, шило на мыло. Воевода Федорович хоть был и не слишком заботливым хозяином, но в дела общины не лез и проживал в Смоленске. Тогда как мне Михай сперва сам почти все секреты Замошья выдал, а теперь еще и будет находиться под постоянным присмотром.

Вот и смекай, что лучше. Главный в бедной деревеньке, или мелкая сошка в зажиточном селении? Кажется, ответ очевиден. Но, не так все просто. У мелкой сошки и дела мелкие. В прежние времена шутили, что даже в самом бедном колхозе председателю всего хватает. Ну а тутошняя община, по существу, ничем не отличается. Та же уравниловка, трудодни и круговая порука. В том смысле, что всем миром в ответе за каждого.

Пришлось отвести Михея в сторонку и объяснить ему на пальцах, что я господин добрый и местами даже покладистый. И готов закрывать глаза на неуемную жажду обогащения отдельно взятого старосты, если его личное благосостояние не будет чрезмерно явным, быстрым и сказываться на моем. А еще, я настойчиво посоветовал Михаю не торопиться с выводами, а подумать над тем, что если все срастется, то вскоре он сменит трехцветный кушак старосты на трехцветную шапку городского главы. И сыновьям его соответствующие должности найдутся. Что за город без судьи, казначея, главы торговой гильдии, мытаря и прочих — очень важных и нужных людей. Сколько там у него сыновей?

Мои ораторские способности оказались на должной высоте, так что к концу разговора старик аж помолодел лет на десять и все пояс поправлял.

Уловив момент, я подозвал к нам Цепеша и объявил старосте, что самому мне недосуг будет на одном месте сидеть, а потому я оставляю в Замошье своего наместника. Который не станет соваться в дела хозяйственные, но в плане военного строительства и всеобщей воинской подготовки — валашский князь для них царь, бог и воевода. Все что прикажет — надлежит делать незамедлительно. Советы воеводе давать можно, возражать — нет.

Сперва Михай опять слегка потух взглядом. Но, как только услышал от Цепеша, что тот намерен назначить Четвертака и Пятака ближними помощниками: старшего по обучению рекрутов, а второго — надсмотрщиком за строительством, сразу проникся к воеводе уважением и пригласил отужинать.

Оставив их вдвоем, находить общий язык, и решив, что все уладил, пошел искать Мамая. Намереваясь без промедлений отправиться дальше. Но тут прибежала Настена и с ходу бухнулась в ноги, умоляя не губить, не лишать милости и не отказывать в милосердии… Жена Федота так интенсивно кланялась, а слова произносила со столь завидной скорострельностью, что я даже половины сказанного не понял. Поэтому, поднял молодку на ноги, а что та все время норовила встать на колени, обнял и прижал к себе.

— Да угомонись же ты, оглашенная… — попытался успокоить ее. — Останется твой муженек дома. Я не беру Федота с собой.

Жаркое тело заерзало еще сильнее, упруго выскальзывая из рук.

— Не губи, барин… — разрыдалась еще громче.

Я ни фига не понял, пришлось взять молодицу за плечи и крепко встряхнуть.

— А ну, не вой. Говори внятно.

Настена послушно вытерла слезы и повторила:

— Не губи, милостивец.

— Это я уже слышал. Сказывай, чего хочешь?

— Не оставляй Федота дома.

Интересно девки пляшут…

— Вот как… А ну-ка, девица красная, пойдем в сторонку. Что-то мне в твоих желаниях не все понятно…

Я подхватил Анастасию под руку и потащил подальше от домов и плетней, на которых, как известно уши сами растут и сеять не надо.

— А теперь сказывай, да без утайки: чем Федот так не угодил, что ты его из дому гонишь? Правду узнаю — при всем народе на площади пороть велю. Не для того я тебя из кровати подьячего вытаскивал, чтоб ты сама чужую искала.

Молодица охнула, залилась румянцем, закрыла лицо руками и, как бы израсходовав запас сил, опустилась на землю.

— А я все думала, узнал ты меня, барин, или нет… — вздохнула негромко. — Узнал, значит. Что ж мужу о неверности не сказал? В тайне сохранил?

— В тот раз не по своей воле ты изменила, мужа от дыбы и острога спасти хотела, и не мне тебя за то осуждать. Но теперь, извини… Поблажек не будет.

Анастасия поглядела на меня строго, насколько это возможно сделать снизу вверх и широко перекрестилась.

— Вот те крест, барин. Нет больше на мне греха, окромя того раза. А Федота я прошу с собой взять только ради него самого. Не из тех мужей он, которым хозяйство в голове. Зачахнет. Пить начнет… А там и меня возненавидит, потому что глаза мозолить буду и о прошлом напоминать. Думаешь, он слепой? Тоже молчит, ничего не спрашивает, но синяки на шее и груди, оставленные Касьяном, видел, — опять опустила голову и продолжила не поднимая глаз. — Простор ему нужен, свобода, бой… Там душой оттает. А я его ждать буду. Верно… В том не сомневайся. Ужаса той ночи на всю оставшуюся жизнь хватит. Я ведь как думала, — отведу беду, а сама в омут…

М-да… Нашелся знаток женских душ. Полез прямо с сапогами. А тут такая загогулина, что и Македонский со своим ножичком отдыхает.

— Хорошо… — помог подняться. — Я понял. Сделаю, как просишь. Беги домой, скажи Федоту, пусть собирается. Прощаться будете? Долго ждать?

Молодица опять покраснела, но взгляд не отвела. Наоборот, даже блеснула в них лукавинка.

— Уже простились, барин. Ждать не будешь. Вон он, коня ведет.

Твою ж краснознаменную и легендарную! Нет, не родился еще мужчина, способный понять это диаволово семя. Когда верить, когда сомневаться? Но погодь, долг платежом красен. Такую энергию грех не использовать в мирных целях.

— Ну, тогда, ступай к Михею, скажи: я назначил тебя ключницей. Пока вернемся — чтоб каждое зернышко в амбарах пересчитала. Лично, своими руками. Учись и привыкай. Как в Замошье крепость поставим — будешь за провизию для гарнизона отвечать.

Молодица распахнула глаза и сдавленно охнула, а я довольно ухмыльнулся.

Вот так, красавица. Уж коль я не могу заглянуть в твою прелестную головку, чтобы понять, что она замышляет на самом деле, то стреножить в моей власти. Теперь у тебя времени не то что на скоромное, на сон не останется. Вернемся из похода — Стрелец мне поклоны бить станет, чтобы женка нашла время дома заночевать.

Одно худо… Пока тискал Настену и не только в глаза ей глядел, когда сверху вниз смотришь, само так выходит — понял, что пора и о своих нуждах подумать. Воинам мои проще — девок в селе хватает. Даже Цепеш, кажется, приглядел себе кого-то. А мне не по чину, что ли? Не прет, в общем. Другое воспитание, мля…

Настоящие дворяне право первой ночи безотказно исполняют, не морщась, мне же, видите ли, чувства подавай. Или хотя бы элементарное влечение. А «veni, vidi… usus» — не мой стиль. Могу, но не хочу. Вывод? Выпьем за то, чтобы наши желания, как можно быстрее совпали с нашими возможностями.

Вопрос — где искать точку соприкосновения?

Ответ — а фиг его знает, но не в Замошье, это точно.

Вывод — по коням. Глядишь, и подвернется что-то стоящее усилий…

— Чего хмур, атаман? — Мамай возник рядом совершенно неслышно. — Задумался так, что мы со Стрельцом уже звать тебя устали. И махали, и свистели, а ты застыл на месте, как обосра… это… как будто окаменел. Я и решил подойти, мало ли чего случится с человеком может, после разговора с ведьмой.

— С кем? — захлопал я глазами.

— С ведьмой, — вполне серьезно ответил характерник. — Я думал, ты знаешь?

— Час от часу не легче. А Федот знает?

— Не уверен. Да Стрельцу и не зачем. Она мужа не обидит, сама кого хочешь за него порвет. Но в поход не бери. Что бы не обещала — все равно не бери. Вся ее бабья сила возле дома, а в степи толку не будет. Только обуза.

Казак говорил серьезно, без тени насмешки. Как бывалый воин с атаманом. Таким же тоном и важностью он мог обсуждать запас провизии, или состояние подков.

— Я понял тебя, Мамай, спасибо… — в том смысле, что нифига я не понял, но если характерник к этому так спокойно относится, то и мне паниковать незачем. Подумаешь, жена у Федота ведьма. Все они… одним миром мазаны. Особенно после того как собственным очагом и мужем обзаведутся.

— Настя остается в Замошье. Уезжаем только мы втроем. В том смысле, что хорош лясы точить — пора в седло... На Запорожье путь не близкий.

* * *

Получив в попутчики Мамая, в карту я даже не заглядывал. Смысл сверяться с бог весть когда и кем начертанными загогулинами, если рядом скачет тот, кто по его же словам, дорогу на Запорожье с завязанными глазами найдет. Причем, кратчайшую. Не в географическом плане, а удобности передвижения.

Так что поскакали мы не на юго-восток, как я мог предположить исходя из общего развития, а на восток. Поглядев на небо, поворошив носком сапога землю и подержав над головой обслюнявленный палец, казак уверенно ткнул им же в сторону восходящего солнца и объявил, что лучше всего двигать в Переяслав. А на мой вопрос: «Зачем?», — ответил в лучшем духе гадалок и предсказателей: «Судьбе угодно».

Все еще пребывая под впечатлением от общения с ведьмой, я не стал спорить с характерником. По большому счету, мне что Переяслав, что Чигирин, что Киев. Всего лишь названия. Ни в этой жизни, ни в прошлой бывать не доводилось. Главное, в дороге не скучать. Потому что только по самым скромным прикидкам мне срочно надо найти, потому что заработать такую сумму невозможно, не меньше сорока тысяч талеров. Двадцать тысяч стоит возвести усиленный частокол вокруг Замошья, десять — донжон, он же детинец. Еще десять — арсенал. И по пять на сторожевую башню и кузницу.

Такой вот расклад. Прямо как в «Чародеях». Любые услуги за ваши деньги и лучше наличными. Нет, совсем недешевое это дело, быть феодалом. И не захочешь, а начнешь налоги поднимать. Или оглядываться внимательно по сторонам, не завелись ли лишние деньжата у кого из соседей. А, заодно, держать ушки востро — не присматривается ли кто тем временем к тебе.

К счастью, пока не перевелись на дорогах лихие люди. И к исходу первого дня, жизнь начала приобретать более оптимистические оттенки.

Первыми на нас набросились уже привычные лиходеи. Видимо, совсем прижало бедолаг, что они впятером на троих вооруженных всадников напали.

Ухлопали всех, даже не перезаряжаясь. Выстрелили по разу, а потом Мамай догнал и зарубил беглецов. Опыта за такую победу я получил аж «25» очков. Денег и того меньше. Но как говаривал незабвенный убивец процентщиц: «Одна бабулька — один талер. А десять бабулек — уже дукат»

Примерно часа через два история повторилась. Теперь самоубийц было семеро, благодаря чему я стал опытнее на «33» пункта и богаче на тридцатку.

После третьего раза я занялся занимательной арифметикой. Прикинул примерно количество часов, которое мы проведем в пути до Маслова брода и обратно, после чего разделил на два и умножил в среднем на тридцать. Получалось, что даже при таком раскладе на сторожевую башню я средства собрать сумею. Еще и пара тысяч в запасе будет. Правда, их лучше на наем потратить. Вдруг, еще кого стоящего встречу?

Но, у проказницы судьбы, как водиться, на этот счет имелось собственное мнение.

На нас напали во время стоянки. Хорошо, хоть поужинать успели, а то затоптали б лиходеи зайчатину.

Только-только улеглись, Мамай какую-то очередную небылицу плести начал, как вдруг, не меняя тона, говорит:

— Хлопцы, кажись, скоро к нам гости пожалую. Приготовьтесь.

— С чего ты решил? — засомневался Федот. — Тихо ж вокруг, как вымерло.

— В том и дело, ловчий… — объяснил характерник. — Это у вас в лесу шагу нельзя ступить, чтобы какую-нибудь пичужку не потревожить или хотя бы ветку не задеть. А в степи все иначе. Здесь — простора много, есть куда спрятаться, чтоб под ноги не попасть. И тишина — первейшая примета, что кто-то чужой рядом затаился. Сам понимаешь, доброму человеку нет нужды прятаться.

Федот спорить не стал. Они с Мамаем с первого же дня поладили и молчаливо согласились, где чей опыт больше, а слово весомее.

А спустя минуту «гости» и в самом деле объявились.

Выскочили, как черти из табакерки и завывая, как стая ополоумевших волков, кинулись к нам со всех сторон. Странная, надо заметить, тактика. Если подкрался незаметно к противнику, зачем вопить? Вяжи, пока дремлет.

Это я чисто теоретически рассуждаю, а тем временем, не поднимаясь с земли, мы приняли на клинки самых отважных и ретивых. Они уже, видимо, мысленно барыши за пленников подсчитывали — а получили по клинку в живот.

«Мушкет!»

Перекат и в упор следующему.

— Бабах!

Как ветром смахнуло. Свинцовый шарик двенадцатого калибра это не шутка. Такую скворечницу в организме делает, что половину внутренностей сквозняком выносит. Зрелище не для слабонервных. Да и тем, у кого они покрепче, лучше лишний раз не видеть. Я даже обрадовался, что ночь на дворе.

«Пистоль!»

— Бабах! Бабах!

Даже головой мотнул от удивления, пока не дошло, что это товарищи мои дуплетом пальнули, а не самодеятельность пистоля. Но и ему работа нашлась.

— Бабах!

Еще один душегуб улегся, а я перебросил пистоль в левую руку, оставляя второй заряд для подстраховки.

«Сабля!»

— Погнали наши городских!

Картина боя несколько изменилась. Нападающих, как подсказывал «секретарь» было всего двадцать и принадлежали они к типу «налетчики». Видимо, очередной уровень развития «разбойников».

К слову, как я успел узнать класс работников ножа и топора делился на следующие виды. Воры, разбойники, бандиты, налетчики, башибузуки и харцызы-людоловы. Отдельно шли дезертиры, но там уже сила отряда зависела от того, где они служили до того, как сбежать из войска. Вон, по незнанию, даже с парочкой гусар довелось схлестнуться. До сих пор удивляюсь, что цел остался.

При встрече с первыми двумя типами полуголых и вооруженных дубьем существ я в одиночку мог справиться с дюжиной, а то и двумя. «Бандиты» бегали в кожаных куртках и с колюще-режущим оружием. Ржавым и тупым, но тем не менее, уже опасным. Если не для меня, то для коня. Так что сам-один, не больше чем с десятком, лучше не связываться. А вот с «налетчиками» столкнулся впервые.

В бою, тем более, ночном особо некогда врагов разглядывать, но что те не бедствуют, видно было сразу. Одежка добротная, судя по характерному скрежету клинка, под жупанами либо кольчуги, либо сами жупаны со стальной поддевкой. На головах у кого обычная мисюрка, а у кого и с бармицей. И в руках клинки добрые. Так и посверкивают в отблесках, разбуженного одним из тел, костра.

Несмотря на то что мы с ходу уложили треть, даже оставшихся двенадцать, для троих обычных ратников было слишком много. Тем более, потеряв стольких товарищей, налетчики буквально осатанели. Но, и мы не совсем обычные… Как оказалось.

К этому времени мы с Федотом упокоили еще по одному, а вот Мамай…

Не знаю, как он это делал, ближайшие к казаку враги совершенно не обращали на него внимания, зато с остервенением рубили друг дружку. И это было так дико, что остальные тоже остановились. Потом, видимо их старший, крикнул только одно слово:

— Характерник!

Этого оказалось достаточно, что бы весь десяток, еще стоящий на ногах, дружно развернулся и кинулся наутек.

— За ними!

Честно говоря, я даже не понял кто отдал команду. Сам или кто-то из наших. Во всяком случае, я тоже так подумал.

Оказалось, налетчики убегали не абы куда, а к своему обозу. Который представлял собой полтора десяток возов поставленных четырехугольником. За ним налетчики и собирались отсидеться. Рассчитывая, что мы втроем не полезем штурмовать укрепленный лагерь. А оставим в покое. Уцелели сами — и ладно.

Но и в этом тоже просчитались.

— Погодьте, — остановил нас Федот метрах в двухстах от обоза. — Теперь моя очередь.

Стрелец неторопливо зарядил мушкет, установил его на бердыш, прицелился и выстрелил. Один из налетчиков вскинул руки и завалился на спину, исчезая с виду. Душегубы завыли, заорали что-то и жахнули в ответ со всех стволов. Пули взбили фонтанчики шахах в десяти от нас.

Федот кивнул и стал заряжать снова.

Когда упал третий налетчик, нервы осажденных не выдержали.

— Бежим, кто в бога верует! — заорали они. — Характерник нас всех по одному уложит! Бежим, братцы! Спасайтесь!

Атаман, размахивая саблей и пистолем, попытался сдержать их, но Федот выстрелил в четвертый раз, и голова разбойника разлетелась, как треснувший арбуз.

Завыв от ужаса, несколько уцелевших налетчиков перелезли через телеги и бросились к лошадям, стреноженным неподалеку.

«Победа! — очнулся секретарь. — Вы получили 852 талера. Вы получили «700» очков опыта. С отрядом разделено «469» очков. Вы нашли «старый шлем гусара» (к защите головы + 35). Вы нашли «благородную саблю» (урон от рубящего оружия 110). Вы освободили от плена: «Хозяин обоза — 1». «Сердюк — 4». «Джура — 2». «Гайдук —1». «Амазонка — 1». «Крестьянин — 5». «Крестьянка — 2». «Монашка — 1»