Боярышня Дуняша 2

Глава 3

Дуняшка давно уже закончила роспись трапезной, подготовила массу иллюстраций к сказкам, помогла правильно отрисовать девочкам-переписчицам заглавные буквы для мастера, который вскоре займется их отливкой. Работы у её бывших помощниц было завались, и боярышня с улыбкой замечала, что приставленных теперь уже к ним помощниц они учат так же, как Дуня учила их. Сначала скучная база и отработка навыков, а потом уже полёт души с вдохновением.

Изредка боярышня прибегала к травнице Пелагее помочь, но монахиня была сосредоточена на работе и обучении новеньких послушниц, которые останутся при ней, а боярышня отнимала драгоценное время. Дуня всё понимала, но чувствовать себя лишней оказалось неприятно.

Пару раз она забегала в пошивочную, однако сестре Ирине было тоже не до неё. Монахиня была загружена работой, отшивая облачение для праздничных служб и попутно принимая заказы у гостий храма на предохраняющее тело нижнее бельё. Таких заказов было мало и не всем женщинам предлагали сшить особую рубашечку для поддержки груди, но стоило оно не дёшево и могло стать перспективным направлением деятельности.

Дуня подкинула сестре Ирине идею о том, что зимой неплохо бы носить тёплые подштанники, но это уже давно без неё сообразили. Дуняша не смогла скрыть удивления, но так и было. Поддевать зимой портки под юбку женщины догадались, а уберечь нежную внутреннюю часть бёдер при помощи лёгких подштанников от стирания в жару не додумались.

Дуня ещё немного покрутилась возле сестры Ирины, думая, как бы подсказать, что нижнее бельишко можно носить не только по необходимости, а красоты для, но отступила. Всё же это монастырь и женщинам здесь оказывают помощь, а не наряжают.

Другие монахини тоже были заняты. Теперь только они хозяйничали на подворье, а это большой труд. А ещё на территории монастыря попробовали делать упаковочную бумагу. Для этого использовали маслобойню, которая больше была не нужна по назначению. Сейчас её молоточки отбивали разные травы, добиваясь равномерной массы, а дальше сплошная импровизация. Получалось пока по-разному, но успехи были.

Уже сейчас из плотных разноцветных листов сворачивали кулечки для душистых трав, которые дарили всем тем, кто оставлял пожертвование. Осенью же травница надеялась привезти в город подготовленные сборы в бумажных конвертах.

Вместе с её травами повезут короб с простенькими пуговицами, обшитыми тканью. Это постарались девочки, и за дюжину пуговичек думали просить по копеечке. Получалась тройная польза: избавление от хлама, обучение девочек и пусть крошечный, но доход.

На продажу готовились хлопковые и льняные полотна, расшитые покровы, разной толщины верёвки, монастырские сбитень, пастила и хлеб.

Несмотря на новые позиции, доход ожидался меньший, чем в прошлые года. Но зимой пойдут в продажу детские книжечки на дешёвой и дорогой (покупной) бумаге, листы с вышивками, наставления по хозяйству уважаемых женщин.

Ещё к зиме готовились красивые кожаные обложки для книг, папки на завязочках для листов и тубусы для свитков. Игуменья каждой монахине дала возможность трудится в том направлении, где она чувствовала себя искусной, а принесёт ли это пользу монастырю — покажет время.

Масло, сыр, рыбу и прочее, что ранее всегда продавали, оставили себе на прокорм. С каждым днём в монастырь приходило всё больше людей, желающих перевести дух и прикоснуться к божьей благодати.

Сестре-хозяйке уже негде было селить знатных гостий, а они всё прибывали… Кто помолиться, кто посмотреть на перемены и понять их смысл.

Старых монахинь назначали сопровождающими к особо важным гостьям, и они сопровождали их повсюду, объясняя новшества и одновременно служа психологами; помогая женщинам разобраться с собственными проблемами. И гостьи были очень благодарны за умение слушать и сопереживать, а их дары подкрепляли уверенность, что зима для всех обитательниц монастыря не будет голодной и такой страшной, как их пугали недоброжелатели.

Дуне же после визита старца Феодосия приснился странный сон. Она видела людей, шедших по проспекту. Обычный день и обычные горожане. Дуня ждала подвоха или какого-то знака, и из-за этого не заметила, что мужчины не носили джинсы, а женщины были одеты в платья или носили блузки с юбками.

А ещё не было коротко стриженных девушек. Шляпки были, зрелые женщины с ежиком на голове тоже были, а девчата все с длинными волосами, свободно лежащими на плечах или убранными в прическу.

Сон оставил благостное впечатление, и поутру Дуняша с особой тщательностью приводила себя в порядок, поддавшись атмосфере какой-то всеобщей ухоженности, любви к красоте и изыску. Но к чему был сон и был ли особым, она не поняла.

А история тем временем получила толчок идти по-новому пути. Один маленький женский монастырь на своём примере показал, что нет необходимости владеть обширными землями и людьми, чтобы достойно жить и служить богу.

Дуняша же начала тосковать по дому, но за ней никто не приезжал. Конечно, дед мог решить подождать заморозков, но если не дожидаться дождей, то дорога и сейчас хороша!

И вот однажды Дуня услышала из разговоров паломников, что окрестности Москвы подверглись разорению. Сначала братья Ивана Васильевича объединились и пришли к городу со своими дружинами спросить за смерть матери и узнать, по какому праву Иван забрал себе её земли.

Князья Андрей Меньшой и Юрий выслушали ответ и увели свои дружины. Зато старшие братья Ивана Васильевича, Андрей Большой и князь Борис не вняли словам, но, оставшись вдвоём, вынуждены были отступить. Да только при отступлении учинили показательное разорение окрестных земель, оставляя после себя выжженные земли и трупы.

А дальше хуже. Как грибы после дождя образовались ватажки из выживших и озлобившихся людей и начавшись терроризировать путников, караваны, малые деревеньки.

Как только Дуня услышала новости, то стала рваться домой. Она выбила себе разрешение отправиться в путь с караваном одной из боярынь-паломниц. Женщина взялась опекать Дуняшу и даже сделала круг, чтобы её боевые холопы быстрее обернулись, доставляя девочку в её имение.

— Ишь ты, разорение… — подлезая пальцами под шлем, чтобы почесать взмокшую голову, пробормотал сопровождающий Дуню воин.

Она смотрела на загубленные посевы с сожжёнными избами, не в силах что-либо сказать.

— Не татары… им нет надобности жечь, — вздохнул второй сопровождающий.

— А бывает, что пожгут, — не согласился первый и осторожно спустил девочку с лошади на землю.

— Для них полон, что овцы, — начал пояснять товарищ. — Пришли, состригли нагулянную шерсть и ушли. У них даже наказать воина могут, если по его вине дом загорится. На дым может помощь прийти, а им это ни к чему.

— Эх, беда-то какая! — вздохнул воин и покачал головой, сетуя.

— Где ж наш князь был, когда его людей разоряли?

— Так на нижегородских землях и подле Мурома стоял, войско Ибрагима встречал. Ещё я слышал, что в Костроме войско стояло. Кто ж знал, что своих надо бояться больше, чем чужих!

— Боярышню привезли! — закричали мальчишки, тыча в сторону всадников.

Из-за стен имения высыпал встревоженный народ. Оказывается, чужаков увидели издалека и приготовились защищаться. Целая толпа мужиков с рогатинами, палицами или просто с дрекольем спрятались от двух конных всадников. Дуне показалось это странным, но стоило ей взглянуть на лица боевых холопов — и сомнения в том, что они справятся с толпой крестьян, более не возникало.

Вперед выступил управляющий имением Фёдор и, поглядывая на непривычно для всех молчаливую Дуню, поклонился всадникам.

— Вот, по велению боярыни Кокоревой доставили вашу боярышню в целости и сохранности, — не стал нагнетать страху воин и сразу же объяснил своё присутствие.

Лица встречающих разгладились, а Фёдор оглянулся и подал знак, чтобы гостям вынесли квасу.

Воины угостились, но задерживаться не стали и поспешили нагнать свою боярыню.

Дуня же утешала расплакавшуюся при виде неё маму, а сбоку её обнимала Машенька и жался Ванюшка. У сестры по щекам текли слёзы, а брат тяжко вздыхал.

— Доченька, не чаяла свидеться, — всхлипывала Милослава, целуя и прижимая её к себе.

— Тяжко вам тут пришлось? — спросила Дуня, оглядывая столпившихся людей.

Женщины вытирали рукавами слёзы, а мужчины топтались, сжимая кулаки. Атмосфера вокруг была тягостной, но Дуне показалось, что все от неё чего-то ждут.

Она оглядела людей, остановила взгляд на преисполненной печали матери. Милослава не казалась раздавленной бедами, но её настрой был таков: с честью принять горести и если умереть, то не теряя достоинства. Это похвально, но пессимистично.

Дуня ещё раз огляделась. Люди не расходились и смотрели на неё с какой-то надеждой. Она смутилась. Чего они от неё ждут? Почему именно от неё?

— Ох, боярышня, — осторожно промямлил управляющий — и эта неуверенность в его голосе резанула по сердцу. Фёдор всегда был деятелен, легок на подъём и основателен, а сейчас в его глазах была усталость и безысходность.

— Трижды тати к нам приходили и разоряли, — пояснил ситуацию управляющий.

— Мы многих потеряли? — спросила Дуня, хотя больше всего ей хотелось войти поскорее в дом и посидеть в тишине, почувствовать себя защищенной. В дороге все постоянно были настороже, и Дуне передалось всеобщее напряжение, а увиденное здесь и вовсе доконало её.

Фёдор стянул с головы шапку и начал монотонно перечислять кого угнали, кто был убит.

— А когда тати в последний раз приходили? — подавленно спросила Дуня.

— Так третьего дня. Брать у нас уже нечего, вот они со злости пожгли, что ещё целым оставалось. Хуже зверья.

— Отец сейчас с князем? — коротко спросила Дуня у мамы.

— Где ж ему ещё быть, — вздохнула Милослава и, не дожидаясь нового вопроса, добавила:

— Боярин наш батюшка Еремей в Москве… не может он приказ свой оставить, да и чем он тут поможет, — тихо закончила она.

Дуня вновь огляделась. Двор был заполнен людьми и убереженной живностью. Фёдор не успел превратить имение в крепость, но словно по наитию обновил ограду, и это спасло тех, кто успевал добежать и спрятаться здесь. Управляющий увидел, что боярышня зацепилась взглядом за массивные каменные блоки, послужившие основанием новой ограды, и пояснил:

— Якимка расстарался.

— Он жив?

Федор кивнул и перекрестился:

— Божья благодать на нём, не иначе. Мы к нему мальцов посылали, чтобы они смотрели. Как он женку свою в подпол тянет, так и мы все сюда сбегались, тем и спаслись. Вороги поленились нас выковыривать отсюда, а к огненному петуху мы были готовы.

Дуня кивнула и немного выдохнула: удивительно, но от Якима оказалось больше всего прока. Даже если не считать обещание игуменьи купить брусчатку, то его чуйка на опасность и бешеная работоспособность сберегла жизни многих людей.

Милослава уже успокоилась, и вспомнив о том, что она главная здесь, встрепенулась. Открыла рот, чтобы разогнать всех, но Дуня опередила её:

— Зиму можно пережить здесь, — она махнула рукой на свой дом, — но вот чтобы не голодать, придется поработать.

Люди подались вперёд, и Дуня медленно повторила свои слова. Народ тревожно загудел, осознавая, что нашёлся кто-то, кто скажет, что делать, чтобы выжить.

Все понимали, что надо спасать остатки урожая, но каждый шаг откликался проблемой. Ни у кого ничего не осталось: ни инструмента, ни веревки, ни мешка… Бежали под защиту стен заполошно, хватая в руки что попало, едва успевая выпустить на волю остатки живности, надеясь, что она убежит, а после можно будет поймать.

— Нет смысла побираться по полям и огородам… впрочем, эта работа для детей — огорошила Дуня. — Нам нужны деньги! — закончила она и кусая губы, замолчала.

— Так с деньгами бы, конечно, было бы хорошо, — ничего не понимая, поддержал её Фёдор, а Милослава недовольно засопела.

— Да! Нам нужны деньги, — громко и твёрдо повторила девочка. — Мы можем костьми лечь на пожжённых землях — и всё равно голодать. Лён спалили, а где остался, то пересох. Рожь затоптали, а гречка уже осыпалась… У нас остались огороды… Кое-что с них соберём, но нет бочек, чтобы солить… Не так уж много надо денег, чтобы закупить продукты на зиму. Сложнее будет вновь встать на ноги.

— Так нет же серебра, доченька, — остудила пыл дочери Милослава, — али ты забыла, что в этом году горел наш двор в Москве?

Дуня кивнула и повернулась к Федору.

— Игрушки на ярмарку возили?

— Так не было ещё осенней ярмарки… а теперь и везти нечего, — не сдержав досады, ответил он.

— Значит, так, — Дуня нервно закрутила на палец кончик косички и видя, как люди подались к ней, боясь что-то пропустить, повторила:

— Сделаем так. Начинаем прямо сейчас готовиться к ярмарке. Опыт по изготовлению игрушек у нас есть, поэтому работать будем быстро.

— А инструмент? — одновременно воскликнуло сразу несколько мужчин.

— Федор, выбери лучших мастеров по игрушкам и раздели их по сменам. Одни будут работать утром, другие днём, третьи до темноты. Но самое главное — ищи железо и дай задание кузнецу сковать новый инструмент. До ярмарки мы должны успеть сделать достаточно игрушек, чтобы на вырученные деньги купить продукты.

Поднялся шум и тут же разгорелись споры, кто может считаться мастером игрушек, а кто нет. Кому работать утром, кому днём или вечером? А Дуня добавила огонька в обсуждения, громко объявив:

— Кропотливую работу по шлифовке поручить женщинам! Прясть им в этом году нечего, поэтому их усидчивость, внимательность и тонкие пальчики пригодятся при наведении гладкости и блеска.

Неожиданно все заорали, стараясь перекричать друг друга, а потом резко стало тихо. Дуня воспользовалась моментом тишины:

— Я спрошу у деда разрешения охотиться. Так же считаю, что необходимо заняться заготовкой рыбы. Соль есть?

— Есть, — поспешно кивнул Фёдор, а Дуня отметила, что управляющий теперь стоит, расправив плечи.

— Сегодня же начать плести лукошки для тех, кто ходит в лес по грибы и ягоды.

— А бревно заготовить? — спросил кто-то.

— Дерево на избы будем рубить зимой. Вот заработаете на топоры и тогда вернемся к этой теме.

— Так что же, обчеством выживать будем? — неуверенно спросил один из крестьян, обобщая идею боярышни. Зато рядом послышался настороженный голос:

— Похолопить нас всех решила?

Дуня чуть не выругалась, услышав про холопство. Ситуация была с этим была неоднозначной.

Одни с удовольствием жили бы под боярином, потому что это гарантировало стабильность и безопасность. Боярину решать острые ситуации, защищать своих людей, обеспечивая их оптимальное развитие по принесению ему пользы. Но всё будет сладко и гладко только если боярин разумен, рачителен и с понятием.

Значительная часть крестьян предпочитала жить своей головой, но в сложные года подалась бы в холопы к хорошему хозяину, а потом бы снова на волю. Но на таких хитрецов существует уговор.

И среди крестьян были те, кто даже князя над собою с трудом терпел. Эти умрут, но до последнего сами будут решать, как им жить, чем заниматься, куда идти и прочее.

В деревне Дорониных в основном поселились «хитрецы» и свободолюбивые. Еремей Профыч их не притеснял, и они честно выплачивали положенные налоги или отрабатывали по договору. Более того, попросись крестьяне к нему в холопы, то он откажет.

Поэтому Дуню возмутили переменившиеся взгляды людей при вопросе о холопстве.

— Кто думает уйти по осени, то скажите об этом сразу, — громко объявила она, но люди молчали. Некуда им идти. — А те, кто остаётся, то до дня Конона всё в одну мошну складывать будем. Работа всем найдется по силам, а Фёдор проследит, чтобы ленивых не было. Осенняя ярмарка должна помочь выплатить князю пожилое за всех и прокормить нас зимой, а доход с весенней разделим… Хм, об этом сейчас рано говорить, подождем результата осенней ярмарки.

— А коль кормильца убили? — встревожились женщины.

— Я сказала: погодить до ярмарки! — нахмурилась боярышня.

Дуня замолкла. Ей надо было подумать, как раздобыть деньги. Игрушки могли сильно помочь, а могли отнять последние теплые деньки и не принести никакого дохода. Эта затея была рисковая, но других не было. Осенью приедут княжьи люди и ни с кем церемониться не станут, если Федор не передаст им налоги. В таких случаях не слушали оправданий, а сразу забирали со двора всё ценное и людей в том числе. Отчасти поэтому выжившие в разоренных селениях уходили в разбойники.

— Что стоим? — гаркнул Фёдор. — Айда в лес за прутьями! — управляющий махнул рукой нескольким семьям, отправляя их на добычу. — А вы идите за мной, сейчас ножи дам и другие приспособы для работы.

— Так подходящие деревяшки ещё собрать надо, — буркнули Петровичи.

— А кто мешает? — взъярился Фёдор. — Сидят сиднем, — заворчал он, — до хрипоты спорят, кто первый с голодухи подохнет!

Фёдор орлиным взором наблюдал образовавшуюся суету. Теперь он чётко знал, что делать, и всех будет держать в едином кулаке. Права маленькая боярышня, что сейчас они могут выжить только объединившись и делая одно общее дело! А ему надо всем работу нарезать, да проследить, но это ему знакомо, справится.

Двор опустел. Дуня увидела Митьку и поманила его к себе.

— Как там мой огородик?

Не успел парень что-то ответить, как Милослава отослала его.

— Идём в дом, дочка, — по-новому разглядывая Дуняшу, она мысленно благодарила своих тёток, видя в дочери их несомненное участие. — Нехорошо браться за дела с дороги, да и что скажет наш боярин-батюшка, когда узнает, как крутенько ты за работу взялась?

Дуне самой бы хотелось поскорее узнать, что скажет дед на её самодеятельность. Она почти разрешила от его имени охотиться и рубить лес, а ещё всех на постой взяла, да и вообще…

А пока она с радостью дала увести себя и расцеловать Маше с Ванюшкой. Сестра смотрела на неё с уважением, а брат с нескрываемым восхищением. Он покрутился возле Дуни, пытаясь выразить свои эмоции, а потом понёсся на речку ловить рыбу. Сейчас он не понимал, как мог забыть, что у него есть удочка? Пока остальные плетут верши, он поймает столько рыбы, что на всех хватит.

------------

Историческая справка

День Конона Огородника — 18 марта. На Руси в этот день было принято начинать земляные работы. Делалось это в любую погоду, внимание не обращали даже на снег, не успевший растаять до конца. Старожилы, уверяли: «Хотя бы в день Конана Градаря была и зима, начинай пахать огород. Ты только почни в этот день — непременно огород будет добр, и овощу будет много».

Налоги. Очень мало сведений о налогах в 15 веке. Они были и брались с сохи (двое рабочих мужчин в семье, а позже (16век) ориентировались на размер обрабатываемой земли), но подробностей я не нашла. Вряд ли это единственный налог.

Зато 16 век подарил нам множество сохранившихся документов. Налогов было много и для всех разные. К примеру собирали пищальные деньги (на покупку оружия), стрелецкая подать (на войско), ямчужные деньги, полоняничные (на выкуп русских пленников), ямские (с 1500 г на ямскую службу), на соль, на вино и это не все сборы, что были.